Текст книги "Замуж не напасть"

Автор книги: Лариса Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10

Кончается лето, кончается лето! Осталась всего пара недель…

Это поет Виталий. На что там он намекает?

– Ты уже была на море?

– Увы, – вздыхает Евгения. – Да и от самого лета осталась не пара недель, а всего четыре дня. И ничего не светит!

– Как сказать. Я вон тоже не был на море, а надежды не теряю.

– Тебе легче. Ты сам себе хозяин, а я?

– Представь себе, – он обнимает ее за плечи и подводит к окну, будто и вправду хочет показать среди толпящихся друг за другом многоэтажек искрящееся синее чудо, – «Ты проснешься на рассвете, мы с тобою вместе встретим день рождения зари…»

– Что это ты вдруг распелся? – шутливо недоумевает Евгения и осторожно высвобождается из его объятий. – Если у нас сегодня вечер советской песни, то давай я хоть гитару возьму.

– А я возьму тебя!

Он целует ее, и Евгения опять ловит себя на том, что если поцелуи Аристова бросали ее в жар, то поцелуи Виталия – в холод. Почему она медлит с ним объясниться? Мол, так и так, Виталик, твоя близость меня не волнует, мое сердце от твоего не зажигается. Почему у нее не поворачивается язык, глядя в его преданные глаза, сказать правду?

Опять в ней подняла голову рабыня? А еще Ирину поучала! Значит, прав был Чехов, что раба надо выдавливать по капле и от него не враз избавишься.

А главное – людское мнение. Ох это людское мнение! Евгения невольно смотрит на себя глазами постороннего наблюдателя. За небольшой срок – трое мужчин! А если она откажется сейчас от Виталия, будет четвертый, пятый? И она покатится по наклонной плоскости? Что делают другие женщины, когда ищут своего мужчину? Неужели спят со всеми, кто им приглянется? И каждый раз убеждаются: нет, не этот!

– О чем все время размышляет моя благородная? – опять обнимает ее Виталий.

Как назло, он по природе мужчина ласковый. Ему все время хочется ее обнимать, целовать, гладить, а ей стыдно его отталкивать. Но чем дольше она это терпит, тем хуже ей приходится.

– Первый рабочий день, – говорит она неопределенно.

– Да, ваш Валентин Дмитриевич – большой оригинал.

– Ты его знаешь?

– А кто из производственников его не знает? Каков бы ни был наш город, для крупного бизнеса он все же маловат. Вот мы и сталкиваемся друг с другом…

– Ты, кроме магазина, еще чем-нибудь занимаешься?

– Конечно. Что такое магазин? Стационарное налаженное предприятие. Заниматься только им мне было бы скучно. Пусть госпожа референт не забивает свою хорошенькую головку чужими проблемами!.. Кстати, ваш президент ввел в своей фирме такой порядок: раз в две недели каждый работник имеет право взять один день для своих нужд.

– Думаешь, мне это удобно?

– Думаю, нормально. Он должен понимать, что ты осталась без отпуска. И что такое – один рабочий день? В четверг мы уедем, в воскресенье вернемся. Ты все успеешь. В среду приезжает твой сын, в четверг у них собрание в школе. За два дня ты все ему приготовишь. Думаю, ничего страшного, что в десятый класс он пойдет без тебя.

– Откуда ты все это знаешь? – изумляется Евгения. Она не обрадована, а скорее насторожена, и это сбивает его с толку.

– Поговорил с твоей мамой, когда ты была в душе.

– Что ты ей сказал?

– Правду. Что сделал тебе предложение, а ты взяла время подумать. Она меня предупредила, что твой бывший муж был тяжелый человек и, возможно, ты не сразу захочешь повторить свой печальный опыт…

Надо же, он нашел общий язык даже с ее мамой! Считает будущей тещей?

– Что еще сказала мама?

– Вера Александровна считает, что мне нужно познакомиться с Никитой.

– О Господи! – Евгения бессильно присаживается на кухонный табурет. Если она начнет знакомить с Никитой всех своих любовников, что станет думать о ней сын?!

– Чего ты так переживаешь? Все произойдет не прямо сегодня, ты еще успеешь привыкнуть! Кстати, – оживляется он, – я позвонил в «Жемчужину» – первоклассный дом отдыха, директор обещал забронировать за нами люкс.

В конце концов она против ожидания начинает проникаться его идеей и опять задумывается. В прошлом году они были с Аркадием на базе отдыха геологов. Жили в домиках. Еду готовили сами – тот еще оказался отдых! И она помнит, как были одеты фифочки из фешенебельного санатория! Одни их спортивные костюмы стоили дороже всего ее гардероба.

– На тебя сегодня ступор, что ли, напал? – тормошит ее Виталий.

– Мысленно просматриваю свой прикид и могу сказать, Таля, он вряд ли соответствует «Жемчужине»!

– Только и всего? Это все твои печали? – веселеет он. – Родная, мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Поверь мне, все будет как надо!

И Виталий тащит ее в постель, словно немедленно хочет получить награду за свои хлопоты. Но на этот раз он не торопится, и как она ни отбивается, ни провоцирует его на скорейшее окончание интима, который ее тяготит, доводит дело до конца. Чувствуется, что он читал соответствующую литературу и кассеты с надписью «крутая эротика» смотрел. Он таки заставлял Евгению соучаствовать! А потом, смеясь, читал ей Пушкина:

– «И, распаляясь боле, боле, и пламень, и восторг мой делишь поневоле!» Разве тебе не было хорошо?

– Было.

– А почему ты сопротивлялась?

– Не знаю, – рассеянно говорит она и притворяется засыпающей.

Он крепко обнимает ее и через минуту спит, уткнувшись в волосы Евгении, а она еще некоторое время лежит без сна, чтобы ответить на его вопрос самой себе: «Я сопротивлялась потому, что не хочу подменять чувства голым сексом. И если в какой-то момент я испытываю нечто, определяемое словом, которое так не нравится Маше, то к любви, которую я жду, это не имеет никакого отношения!»

Утром Виталий подвозит ее к офису фирмы, и не успевает Евгения протянуть руку, как дверь перед ней открывается будто сама собой и внутрь ее пропускает собственной персоной начальник охраны.

– Нам так не жить! «Девятка» против «вольво» явно не потянет. А в остальном у вас как – нормально?

– Нормально, – отвечает Евгения холодно.

– Я рад за вас!

У нее мелькает мысль, не слишком ли она вошла в роль неприступной мегеры, и Евгения решает пошутить:

– С каких это пор начальники работают простыми швейцарами?

– С тех самых, как встречают женщину своей мечты!

– А жена для этой цели уже не годится? – говорит наугад; она не знает, женат ли он, но пробный шар попадает в лузу.

– Уже доложили! – хмыкает он. – Я, кстати, этого никогда не скрывал! Мы должны быть в ответе за тех, кого приручаем, но что поделаешь, мужчину всегда тянет на свеженькое!

Евгения обходит его, как неодушевленное препятствие, и идет через холл, раздумывая на ходу: «Грамотный нынче пошел охранник! Экзюпери цитирует. А о женщине говорит как о… говядине!»

Она проходит мимо кабинета президента и, помедлив, осторожно стучит.

– Входите, Евгения Андреевна! – весело отзывается он из-за двери.

– Вы сквозь стены видите? – смущенно спрашивает она.

– Я мог бы заинтриговать вас своей суперпроницательностью, но, во-первых, я видел в окно, как вы идете, во-вторых, только вы можете так осторожно стучать. Это признак неуверенности?

– Скорее неуверенность просителя.

– Не хочу даже слушать! Что значит «проситель»? Если обращаетесь к руководителю предприятия, значит, у вас возникла какая-то проблема. Это вовсе не значит, что вы заранее должны чувствовать себя обязанной!

Он поднимается из-за стола и усаживает ее в кресло.

– Я чувствую себя неуютно, когда женщины стоят. Наверняка ваша просьба – какой-нибудь пустяк!

– Мне нужен один день…

– Вот видите! Я вам его уже дал!

– Понимаете, я осталась без отпуска, а тут появилась возможность на три дня съездить на море.

– Вы можете не объяснять. Одного дня вам хватит?

– Хватит! – Она вскакивает с кресла, но он усаживает ее обратно.

– Женя, – говорит он по-товарищески, как когда-то, – прими совет старого друга: избавляйся от преклонения перед начальством. Конечно, я твой работодатель, но то, что я буду тебе платить, все равно меньше вклада, который ты внесешь в процветание фирмы. Я умею выжимать из людей соки, такой вот новоявленный паук. Ты отличный архитектор. Я видел твой дипломный проект – это шедевр!

– Мой дипломный проект? – изумляется Евгения. – Но как…

– О, такие мелочи я пока могу! О своих помощниках я стараюсь знать побольше, включая их семейные обстоятельства.

Она смущается.

– Ну, в холостячках вы не засидитесь, – опять переходит он на официальный тон. – И помните, из нас двоих сотрудничество выгодно больше всего мне!.. Какой день вы хотите взять?

– Пятницу.

– Счастливо отдохнуть!.. А как продвигается ваше знакомство с проектами?

– Я считаю, – она осторожно подбирает слова, – они… немного устарели.

– Плохо вы усваиваете мои уроки, Евгения Андреевна! Разве вы не уверены в своем мнении?

– Уверена.

– Так отстаивайте его! Небось у вас уже наметки кое-какие есть?

– Есть, – улыбается она его прозорливости.

– Продолжайте работать в этом направлении, а, скажем… во вторник на следующей неделе, посвежевшая и отдохнувшая, вы придете ко мне с докладом. Якши?

– О'кей! – смеется она.

К своему кабинету Евгения не идет, а летит, как на крыльях, и поет «арию» Цыпленка из мультфильма: «Какое все красивое, какое все зеленое!»

Открывает дверь и замирает от удивления: на ее столе стоит огромный букет диковинных оранжево-пятнистых лилий. Где он такие взял? Кто он – Евгения догадывается. Говорить об этом с ним – только лишний раз напрашиваться на неприятности. Или откажется, или схамит чего-нибудь. То есть она, конечно, настолько его не знает, но очень живо себе все представляет. Что делать в такой ситуации? И тут ее осеняет. Она набирает телефон главного бухгалтера:

– Ирочка, это Евгения. Доброе утро. Как ты относишься к лилиям? Любишь? Отлично. Понимаешь, мне шеф утром букет презентовал, – на ходу придумывает она, – а у меня на лилии аллергия. Что, Лада зайдет?

Она снимает букет со стола и ставит на тумбочку у двери.

– Какие красивые! – ахает Лада.

– Шефу преподнесли в оранжерее, – продолжает фантазировать Евгения и посмеивается про себя. – Наша фирма завершила у них вторую очередь…

Какую вторую очередь? Экономист-то, наверное, знает, что такой нет. Хоть бы врала правдоподобнее!

– А Валентин Дмитриевич передал их мне, и неудобно было отказаться. Не возражаете?

– Что вы! Мы с Ириной любим цветы. Да еще такие оригинальные!

Она забирает букет и уходит, а Евгения меняет воду в вазе с садовыми гвоздичками. Пусть этот букетик скромнее, но милее сердцу. Не то что лилии, каждый лепесток которых, кажется, излучает агрессию.

И вообще сейчас ей некогда отвлекаться на посторонние эмоции. Она захватила с собой несколько современных журналов по архитектуре Европы, журнал с разработками архитекторов Москвы и Питера и собирается писать свои замечания к проектам будущих строек века «Евростройсервиса».

На этот раз она идет обедать с Ириной и Ладой в то же самое кафе, где все равно сидят почти все работники фирмы.

– Значит, говоришь, букет Валентин подарил? – как бы между прочим спрашивает Ирина.

– Он, сердечный, – шутливо вздыхает Евгения, подозревая подвох, но смело идет ему навстречу.

– А он к нам заглянул и спрашивает: откуда такие красивые цветы? Считаешь, он такой забывчивый?

– Нет, память у него хорошая. Но не может же он при всех признаваться, что подарил букет своему референту. А вдруг Варвара узнает: неприятностей не оберешься.

– Варвара – она такая! – соглашается Ирина, а Лада вдруг прыскает. – Ты чего это?

Голос у главбуха строгий, но Лада тотчас делает постное лицо и равнодушно машет рукой:

– Ерунда, анекдот вспомнила.

– Расскажи, мы тоже хотим посмеяться! – настаивает Ирина.

– Не буду. Он с такой бородой, что даже позеленел от старости. Давайте лучше я Евгении Андреевне вкратце расскажу про них, здесь сидящих. Как говорится, ху из ху?

– Сама узнает со временем, – не соглашается Ирина, которую интересуют более насущные вопросы. – Как ты думаешь, букеты еще будут?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, будут. У тебя же не на все цветы аллергия?

– Не на все. Я бы могла ими торговать, но в рабочее время не получится, а после работы мне жених не позволит.

– Так у тебя и вправду есть жених?

– А ты считаешь, я безнадежная фантазерка? Есть. Сегодня вечером могу познакомить.

– Пока не надо. – Ирина некоторое время молча ест, а потом, помедлив, сообщает: – У меня тоже был жених, но есть такие люди, которые живут по принципу: и сам не гам, и другому не дам!

– Обычная мораль собственника, чему тут удивляться? – пожимает плечами Евгения. – Причем собственника, в своей собственности не сомневающегося.

– Я тебе говорила, – роняет Лада.

– У каждого свой крест, – тихо говорит Ирина.

«Ты посмотри, воплощенная жертва и обреченность! – с раздражением думает Евгения. – Нашла себе страдание и носится с ним, как курица с яйцом! Видно, у человека нет других проблем!»

Все это, наверное, написано на лице Евгении, потому что Ирина вдруг взрывается:

– Что ты можешь знать?! – Она хлопает ладонью по столу, так что солонка подпрыгивает и переворачивается. – Хорошо тут косоротиться да рассуждать, когда у тебя жених на «вольво», а у меня двое детей, которых еще вырастить надо! Кто меня с двумя-то замуж возьмет?

Она всхлипывает так судорожно, что похоже, нервы у нее на пределе.

– Захочешь – возьмут, – тихо говорит Евгения.

– Я сейчас приду, – закусив губу, роняет Ирина. – Извините!

– Знала бы ты, как он за ней увивался! – вздыхает Лада; они словно сговорились не произносить имя возмутителя спокойствия. – Цветы, конфеты, комплименты, откровенные домогательства. Когда ты позвонила насчет букета, мы сразу догадались: те же приемы, тот же набор. Он какой-то садист. Казалось бы, добился – радуйся, но он тут же охладевает. У меня впечатление, будто он объелся женской верностью. Вот если бы Ирка крутила задом перед другими, наставляла ему рога… А такая у него и дома есть!

– И жена его знает?

– Что ты! Более незрячей женщины я не встречала! Она так уверена в его порядочности и супружеской верности, что с удовольствием рассказывает об этом всякому мало-мальски знакомому человеку. Может, это своеобразная защита? После такого у кого повернется язык сказать, что она ошибается?.. Наверное, стяни она Эдика за ноги с кого-нибудь, тут же объяснит себе, что он просто так, погреться залез…

– А к тебе он, случайно, не приставал? – Евгения смотрит на Ладу как бы со стороны: внешне неброское, но очень милое лицо, чем больше на него смотришь, тем больше прелести находишь, а главная красота – волосы: каштановые, густые, блестящие, будто с рекламы шампуня «Ультра ду».

– Чересчур ты любопытная! – смеется Лада. – Было дело, но я мужу пожаловалась. Он ничего мне не сказал и, думаю, в тот же день с Эдичкой подрался, потому что с того дня будто бабка пошептала! Даже на улице встретит, сквозь меня смотрит, как и не видит.

– О чем речь? – возвращается к столику Ирина. Ни следа пронесшейся бури; лицо спокойное, умело подкрашенное.

– Я Жене про своего супруга рассказываю, – сразу находится Лада.

– Да, мужичок у нее справный, – улыбается Ирина, – ростом не больно высокий, но весь собранный, как напружиненный. Этот себя в обиду не даст и жену никому обидеть не позволит.

«Если Эдуард Тихонович и дальше будет мне досаждать, я пожалуюсь Виталию, пусть с ним разберется!» – решает про себя Евгения.

После обеда рабочий день проходит спокойно, никто ей не докучает. Ровно в пять верный рыцарь Виталий свет Всеволодович подает «вольво» к подъезду.

– Отпросилась? – первым делом спрашивает он.

– Отпросилась. Без проблем.

– Я же говорил!

– Вообще, Таля, две вещи в жизни я ненавижу больше всего: просить и быть обязанной.

– Этого никто не любит, – мудро замечает он. – Именно поэтому деловой народ принял такую форму отношений: ты – мне, я – тебе.

– Тогда понятно, почему шеф успокаивал меня. Говорил, что мое появление в фирме ему выгоднее даже больше, чем мне!

– Валик – умница. Он тоже в тебя влюблен?

– Тоже? А кто еще влюблен?

– Присутствующих тебе мало?.. Давай-ка заедем куда-нибудь перекусить, а потом я отвезу тебя в один симпатичный магазинчик… И не смотри на меня так! Перефразируя твоего шефа, и я могу сказать, что твое появление в моей жизни для меня важнее, чем для тебя.

Наверное, он хочет, чтобы Евгения, сраженная его великодушием, запротестовала бы, что и для нее это важно, но она молчит.

Человек быстро привыкает к хорошему. У них с Аркадием не было машины, разве что друзья когда-нибудь подвезут на море или в горы, за грибами. У всех остальных – Ткаченко, Аристовых и Зубенко – машины были, а вот Лопухин считал, что без нее меньше головных болей. И так во всем: этих самых «головных болей» он избегал где только можно… Казалось, общественный транспорт станет средством передвижения для Евгении на всю оставшуюся жизнь. Но вот пересела она с автобуса на «вольво» и никакого неудобства не ощущает!

Столько для нее вдруг открылось всяческих подобных моментов! Оказывается, в ужине в хорошем кафе тоже есть своя прелесть. И вовсе не все женщины носятся по вечерам от плиты к кухонному столу. Можно просто сидеть за двухместным столиком в уютном зале с приглушенной музыкой и не торопясь поглощать приготовленные другими калории.

Одно лишь мешает Евгении поглощать эти самые калории: взгляд Виталия. Он будто сделал стойку и ждет, не выскажет ли она какое-нибудь желание, чтобы тут же бежать и выполнять его.

Неужели она, Евгения, может внушить мужчине чувство такого вот обожания и преданности? Почему раньше за ней ничего подобного не замечалось? Перед ней не останавливались шикарные машины, ее не предлагали подвезти незнакомые мужчины. Будь это в розовой юности, она могла бы подумать, что превращается в лебедя из гадкого утенка, но сейчас-то время для подобных превращений вроде ушло?!

Господи, хоть бы кто ей посоветовал, как себя вести!

Эта поездка в магазин… Рассматривать ее как аванс? Что в этом случае сказала бы Люба?

«Ты его просила? Нет. Он хочет прикупить тебе какую-нибудь одежонку? Пусть покупает. Думаешь, это для тебя? Для себя. Это он будет ходить рядом с тобой и гордиться: вот как я одел женщину!» А расплачиваться? «Не знаешь, чем женщины расплачиваются? Или ты бы хотела взамен ничего не получать?»

Евгения всегда считала, что секс – это удовольствие для обоих. Значит, о какой плате может идти разговор?

В то же время, если вы так близки и вместе вам так хорошо, то надо ли рассматривать взаимные услуги как одолжение? В конце концов, измучившись вопросами, на которые существуют такие противоречивые ответы, она решает махнуть рукой и предоставить событиям развиваться самим по себе.

А магазин называется «Эльдорадо»!

Расположился он не в каком-нибудь старом фонде, не перестроен из магазина «Фототовары» или «Военная книга», а выполнен по индивидуальному заказу, особому проекту. Что было на его месте прежде, теперь не важно. Рядом с проектом «Эльдорадо» его ждала лишь одна судьба – под бульдозер!

Небольшая лестница наверх, над дверью – бегущая строка. У порога, не успевают они войти, их сразу же «берут под колпак» двое молодых, одетых в шикарную униформу продавцов: юноша и девушка.

Так-то, обслуживание будущего! Как бы ни ностальгировали по минувшему времени, никто из нас не тоскует по советскому сервису – сытым, сонным и в разбуженном состоянии агрессивным работникам прилавка. Эти современные ребята представляют собой разительный контраст с теми, у кого улыбка казалась болезненной гримасой…

Впрочем, это только Евгения удивляется про себя да сравнивает – Виталий держится знатоком и хозяином жизни.

– Что вы желаете? – спрашивает девушка-продавец.

– Мою жену надо экипировать для отдыха на море, – доверительно сообщает ей Виталий. – Так что желаем мы спортивный костюм, кроссовки, вечернее платье, – словом, вы, женщины, лучше знаете. У меня просьба одна: все должно быть настоящее. Никаких Эквадоров`, Турции и Эмиратов!

– Понятно, – сразу оживляются продавцы и приглашают Евгению: – Пройдемте!

– Я тоже хочу присутствовать при столь волнующем действие, – шепчет ей Виталий.

– На два дня едем, одумайся! – пытается образумить его она.

– Хоть на два часа! – упрямится он. – Драгоценному камню – достойную оправу!

Ей ничего не остается, как покориться его сокрушающей энергии.

Помнится, у Толяна Аристова есть соответствующий афоризм на тему: «Как говорят в штате Алабама, дай негру палец, откусит всю руку!» Стоило ей один раз уступить Виталию, и вот уже она сдает одну позицию за другой!

Да что эта женщина все время недовольна? Хотела белый спортивный костюм? Получила. Хотела фирменное вечернее платье на бретельках – изволь! Тысячи женщин мечтают о такой жизни и не имеют ее, а у тебя все на тарелочке с голубой каемочкой! Лопухина, расслабься и перестань привередничать! Тебе повезло. Тебе очень хорошо… Только почему на душе кошки скребут?