Текст книги "Твой или ничей(СИ)"
Автор книги: Лана Жаданова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Значит, создаешь сайты? Круто! А есть готовые работы, которые можно посмотреть? – В голубых глазах Соколовского загорелся нешуточный интерес, а уж при мысли о том, что это – отличная возможность прямо сейчас перебраться к ней поближе, так и вообще становилось не по себе. Она будила в нем нечто такое, о существовании чего он не подозревал раньше. Это здорово нервировало потому, что Влад не знал, куда вообще заведет их этот разговор и эта встреча на одну ночь. Он никогда прежде не знакомился с девушками вот так. Да и если быть совсем уж честным, ни одна из них еще не игнорировала его как мужчину столь явно.
– Тебе не говорили, что любопытство кошку сгубило? Хотя, какая из тебя кошка... Так, котенок. – Лана усмехнулась, убрав падающую на глаза прядь волос. В зеленых глазах черти отплясывали даже не канкан, там вообще творился форменный дурдом. Но в сумку за планшетом полезла, кивнув, чтобы перебирался к ней...
Диван прогнулся под тяжестью мужского тела, и рыжая почувствовала дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника. Мысли лихорадочно носились в голове, перескакивая с одного на другое, и она никак не могла понять себя. Не могла понять, почему вообще согласилась прийти, и почему этот мальчишка настолько заинтересовал ее именно как личность. Ее язвительность и сарказм были скорее защитной реакцией, направленной на то, чтобы скрыть смущение. Да кого ты обманываешь, Рыж? Такое состояние как раз норма поведения для тебя... Вспомни только, сколько раз Костя жаловался, что тебе цены бы не было, будь ты хоть чуточку менее ядовитой в своих высказываниях?.. Внутренний голос насмешливо фыркнул, заставляя девушку мысленно послать настырного советчика далеко, надолго и весьма заковыристым маршрутом.
– Котенок, значит?.. Ну-ну... – Чужое дыхание обожгло обнаженное плечо, и девушка едва уловимо поморщилась собственной недальновидности. Потому, что где-то в глубине души появилось пока еще неясное, но весьма многообещающее ощущение того, что ее самым наглым образом загнали в ловушку. – Помурлыкать? – Ей показалось, или в его голосе проскользнули дразнящие нотки. Чуть повернув голову на бок, она едва не столкнулась с ним нос к носу. По губам скользнула самая соблазнительная из ее улыбок, и Лана мысленно отметила победу за собой в этом раунде, когда заметила его смущение.
– Я бы послушала... Но ты просил работу, так что вот... – Несколько уверенных касаний к экрану, и он неверяще уставился на открывшийся ресурс. Это был официальный сайт Димкиной группы.
– Это делала ты?!
– А что, так сложно представить? – Она бы обиделась на этого мальчишку, если бы он не забавлял ее так сильно.
– Да нет, просто я наконец-то кое-что понял. Оказывается, я слышал о тебе. – А вот это было довольно неожиданно. Нет, она знала, что слава о ее работах распространилась далеко за пределы родной страны, и уже не раз ее пытались переманить. Вот только Костик (для нее) или Константин Владимирович для окружающих, наотрез отказывался отпускать такой ценный кадр. Она пришла в его агенство еще совсем девчонкой, едва отпраздновав восемнадцатый день рождения. И с тех пор так и осталась, покоренная возможностью делать то, что ей так нравилось – создавать графику, идеями о которой постоянно была наполнена ее фантазия.
– Надеюсь, только хорошее? – Рыжая вопросительно приподняла бровь, ожидая ответа.
– Говорят, получить работу твоего авторства довольно сложно. Мой продюсер, кажется, тоже пытался, но ты отказалась... – На этом моменте она задумалась, вспоминая последние заявки. И память тут же услужливо выдала нужную информацию. Заказ действительно был, но ее тогда настолько сильно загрузили работой, что не было ни сил, ни времени, ни желания браться за что-то еще. Поэтому она была вынуждена отклонить предложение. И вот теперь оказалось, что ноги-то растут из весьма интересного места...
– У меня были причины... – На несколько мгновений в номере воцарилась тишина, а между двумя такими разными людьми начался молчаливый поединок взглядов. Первым не выдержал, как ни странно, Влад. Последние несколько минут его мучило неясное желание сделать кое-что, за что вполне можно было схлопотать по своей звездной морде лица. А в том, что она это сможет, парень не сомневался ни секунды. Но, как сказал кто-то умный, риск – благородное дело, а уж в чем, но в решимости ему было сложно отказать.
– Могу я тебя поцеловать?
– Если я откажусь, что-то изменится? – Идеальная бровь снова взлетела вверх, а во взгляде зеленых глаз светился откровенный вызов. Она над ним издевалась. Это Влад понял неожиданно ясно, и в груди с новой силой загорелся азарт. Да, он мог сейчас спустить все на тормозах, списать на временное помутнение рассудка. Но ведь именно этого добивалась коварная рыжая соблазнительница – чтобы он отступил... Гордость – это, конечно, хорошо, но иногда нужно уметь наступать ей на горло. Правда, сейчас явно был не тот случай.
– Не думаю... – С этими словами он сократил разделяющие их миллиметры расстояния, запуская пальцы в шелк рыжих локонов, и коснулся ее губ своими. Почти ожидал того, что она сейчас оттолкнет, пошлет его по известному маршруту в пешее эротическое путешествие, и навсегда покинет этот номер и его жизнь, оставшись в памяти просто яркой вспышкой. Но просчитался, на плечи легли аккуратные маленькие ладошки, а она ответила, чуть приоткрывая губы, позволяя ему больше, чем он мог надеяться. В голове словно что-то перемкнуло от того, насколько легко она уступила. И Влад позволил себе не сдерживаться, вкладывая в этот поцелуй такую страсть, какой не ожидал сам от себя. И, возможно, немного позже он непременно найдет этому хоть сколько-нибудь логическое объяснение, но сейчас ничто не имело значения большего, чем вкус ее губ с легким оттенком кофе и ванили. Словно где-то внутри проснулся вулкан, погребая в объятиях пепла Геркуланум и Помпею его самообладания. Горели предохранители, отказывали к чертям тормоза, и только когда воздуха в легких катастрофически перестало хватать, они отстранились друг от друга.
– Всегда получаешь то, что хочешь, Соколовский? – Ее дыхание было частым, и грудь немного лихорадочно вздымалась от недостатка кислорода. И чего уж там скромничать, но осознание того, что именно он был причиной такого состояния этой Снежной королевы, определенно льстило его мужскому самолюбию. Все было странно, все так стремительно выходило из под контроля, словно готовый вот-вот сойти с колеи скоростной экспресс. Летела под откос последняя выдержка, и остановиться бы хоть на секунду. Просто задуматься о том, почему так происходит. Но, видимо, кому там наверху было очень не выгодно, чтобы эта ночь закончилась, так и не начавшись...
– Не всегда. Потому, что сейчас я не могу получить то, что хочу – тебя.
– Трогательная откровенность... – Ему показалось, или в ее взгляде мелькнула ярость загнанного в ловушку зверя? Тон стал прохладнее на пару градусов, но она не сделала попыток отодвинуться от него. Сейчас перед ним была не девочка, но женщина. Опасная хищница, с которой не стоило играть, и он понял это, только зайдя слишком далеко. Когда точка невозврата осталась далеко позади, и он безнадежно запутался в совершенно детском "хочу, значит будет моим". – Вот только простого "хочу" не достаточно. Тебе не говорили, что не все в этом мире будут падать ниц к твоим ногам? – Влад сильно рисковал, но эта игра с огнем слишком увлекла его, и он забылся, протянув руку, и проведя кончиками пальцев по ее щеке. И тут же едва не задохнулся от боли, когда запястье оказалось в довольно жестком для столь хрупкого, как Лана, создания захвате.
– Я не люблю, когда со мной играют, Всеволод. – Его полное имя прозвучало непривычно из ее уст. И куда только делась та смешливая девчонка, которая пару мгновений назад с такой готовностью отвечала на его поцелуй? Ее голос был холоднее арктических льдов. Но это лишь сильнее укрепило его в желании обладать ей любым возможным способом. Ему не отказывали еще ни разу. – Я не одна из этих малолетних дурочек, готовых на все, чтобы попасть в постель к своему кумиру. И если ты думаешь иначе, то мне тебя искренне жаль...
– Я уже понял, что ты слишком гордая для этого. Поэтому хочу просто спросить – можно? Никаких обязательств, воспоминаний, ничего. Просто ночь, ты и я, и стены этого номера, которые ничего и никому не расскажут... – Не сдалась, нет. И не покорилась. Но его руку отпустила, закрывая на мгновение глаза, словно боролась с чем-то внутри себя, и безнадежно проиграла эту битву.
– Ты об этом пожалеешь. И я тоже... – Выдохнула, позволяя ему подхватить на руки, словно совсем ничего не весила. Крепость пала, белый флаг безоговорочной капитуляции был отдан на милость победителя. И пусть говорила, что они сейчас совершают ошибку, но в глубине души просто не могла отказать себе в возможности хоть ненадолго забыть обо всем. Слишком долго была одна. Слишком много противоречивых эмоций будил в ней этот избалованный мальчишка. А может, просто было любопытно, как все сложится потом. Секс на одну ночь? Что может быть глупее, и одновременно восхитительнее? Когда балом правит адреналин, гоняющий вместе с кровью по венам. Когда есть только расцвеченная звездами темнота ночного города за окном. И тишина комнаты, отрезанной от остального мира, замершего где-то на полушаге в ожидании того, что будет, когда столкнутся две такие разные планеты, слетая с орбит...
Ты и я, ты и я, ты и я,
В мире тени и света,
Ты и я, ты и я, ты и я,
Две далеких планеты ... (с)
– А дальше что было? – Женька с Борей даже вперед подались в нетерпении, чем вызвали немного усталую улыбку на губах девушки. Выдержав паузу, необходимую для того, чтобы выпутаться ненадолго из уютных объятий мужа и сделать глоток горячего шоколада, рыжая усмехнулась.
– А дальше было то, о чем вам, оболтусам, знать не положено. – Ответом послужил коллективный разочарованный вздох. Они порой были еще такими детьми, эти ребята. Но за два с половиной года, успев узнать каждого из них достаточно близко, Лана любила их всех, словно братьев. И прекрасно знала, что любой встанет горой за нее, если кто-то посмеет обидеть их звездочку. Ценила это, бесконечно тронутая подобной заботой. Просто потому, что тогда ей было сложно оставить привычную жизнь за спиной, буквально ринувшись как в омут с головой, в эти отношения. Но ведь любила, безумно, страстно, так как никого и никогда, и ради этой любви пожертвовала всем, что было дорого. А они спасали, не раз. Вытаскивали со дна самой темной депрессии. Возвращали желание бороться дальше, и снова идти вперед... Да, она могла многое им доверить. Но интимные подробности той ночи, перевернувшей ее жизнь с ног на голову, она предпочитала оставить при себе. Хотя при одном воспоминании о произошедшем становилось жарко.
– Так не честно! Разворошила тут нашу фантазию, понимаешь ли. И остановилась на самом интересном. Ланка, ты – садистка!
– Что есть, того не отнять. – Ее немного клонило в сон, все-таки на часах было уже давно за полночь. Да и заново переживать то, о чем они с Владом поочередно рассказывали, было несколько утомительно. Как ни странно, первым ее состояние почувствовал Димка. Он всегда понимал ее лучше других. Порой даже лучше, чем муж. И эту дружбу она не отдала бы ни за что. Он был ей слишком дорог, слишком близок. И пусть знала, что порой делает ему больно тем, что любит его лучшего друга, отпустить не могла. Память сделала финт ушами, отбрасывая ее назад в прошлое. В тот день, и к тому разговору, когда Бикбаев в первый и единственный раз признавался ей в любви. И картина перед глазами была такой живой, словно это произошло только вчера, а не больше года назад...
Очередная ссора с Владом, и она ушла искать утешения к тому единственному, кто мог ее понять. Вот только не ожидала застать разгромленную квартиру, и сидящего на полу посреди всего этого Диму, зажимающего разбитые в кровь костяшки пальцев.
– Бикбаев, ты с ума сошел?! Это что такое?! – Несколько минут на то, чтобы найти в этом хаосе аптечку, и опуститься перед ним на колени, начиная бережно очищать ранки. – Что случилось, Дим? – Его безучастный взгляд пугал как никогда сильно. Словно произошло что-то непоправимое, и она чувствовала себя бессильной. Это злило, это выводило из себя, и так довольно темпераментную, рыжую.
– Я пытался. Я правда пытался не думать об этом. Забыть и жить дальше... – Его голос был тихим, но она все же услышала, и вздрогнула. Рука, скользившая по его волосам, замерла на несколько мгновений, а сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Бикбаев лежал ничком, уткнувшись в ее колени, словно маленький ребенок, который ищет привычное и родное тепло матери, когда ему страшно. – Но это сильнее меня – знать, что ты любишь его. И быть не в состоянии перестать любить тебя. Ты – такая эгоистка, Ланка. Забрала оба наших сердца...
– Дима... – Она запнулась, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Ведь знала же, чувствовала в его отношении к ней нечто большее, чем просто дружбу. Но не могла ответить взаимность потому, что сердце давно и безнадежно принадлежало другому. – Прости меня...
– За что?
– За то, что никогда не смогу любить тебя так, как ты этого заслуживаешь, родной.
– Глупая. Я же не прошу. Просто будь в моей жизни, пока этого достаточно... – И вот уже они поменялись местами, и он прижимал ее к себе, так привычно вытирая слезы, оставляющие соленые дорожки на ее лице.
– Ты обязательно найдешь ту, которая будет любить тебя одного. Я в это верю. – Улыбнулась, в этот момент как никогда сильно напоминая ему маленькую девочку, которая нуждалась в сильном мужском плече, о которое можно опереться.
– Ну если ты так говоришь... А вообще, вы опять с Соколовским повздорили? Что на этот раз? – Это давно стало нормой вещей – перескакивать с одной темы на другую, когда разговор начинал причинять дискомфорт. Хотя, такое случалось редко. Им было слишком уютно друг с другом...
Слишком задумалась. Рыжая поняла это только тогда, когда Влад легонько потормошил ее, заставляя окинуть присутствующих слегка непонимающим взглядом. Вот это выпала в астрал... Мда, Лан, ты просто превзошла сама себя в этот раз...
– Предлагаю на сегодня закругляться. Кажется, нашей рассказчице не помешает немного отдохнуть. – И снова Димка. Ее губ коснулась легкая улыбка, без слов сказавшая ему, за что она так его любит. Понимающие взгляды со всех сторон, и она одними губами прошептала "спасибо", уютно устраивая голову на плече подхватившего на руки мужа.
– Кажется, это становится традицией... – Тихо, чтобы услышал только он. И натыкаясь на удивленный взгляд.
– Ты о чем?
– О том, что тебе, похоже, нравится таскать меня в спальню на руках. Я же тяжелая...
– Да ну тебя, ты весишь не больше пушинки. И потом, я же говорил, что готов носить тебя на руках вечно.
– Смотри не перетрудись.
– Ну вот, опять язвишь... – Влад вздохнул с притворной печалью, но в глубине голубых глаз танцевали веселые искры... Номер встретил их полумраком, который разгоняли лишь танцующие на стенах блики от камина. Да, она не собиралась рассказывать ребятам подробности той далекой майской ночи. Но свернувшись в клубок под боком у любимого, не смогла отказать себе в удовольствии вспомнить произошедшее между ними...
S is for the simple need.
E is for the ecstasy.
X is just to mark the spot,
Because that's the o ne you really want.
(Yes!) Sex is always the answer,
it's never a question... ( с )
Рыжая осознала себя только тогда, когда почувствовала его губы, легкими поцелуями касающиеся шеи. То, как они добрались до спальни, и где осталась одежда, напрочь вылетело из памяти. Она не собиралась заходить настолько далеко, но его прикосновения моментально разжигали огонь, заставляя сходить с ума от желания почувствовать больше. Его кожа казалась горячей, а тяжесть сильного мужского тела, уже успевшая немного позабыться, опаляла изнутри. По венам словно тек жидкий огонь вместо крови, крыша помахала ручкой на прощание, пообещав писать по выходным, и укатила в неизвестном направлении. Так отчаянно хотелось помучить его, но с губ непроизвольно сорвался умоляющий стон, когда его язык скользнул по ложбинке груди. Этот вздорный мальчишка, казалось, читал ее сейчас, как открытую книгу, безошибочно находя чувствительные точки на теле.
– Тату в таком месте, м? Выглядит соблазнительно... – Ее выгнуло дугой над кроватью, когда его язык принялся выписывать узоры, повторяющие ее татуировку. Ну да, это было маленьким секретом Ланы, неизменно приводящим в восторг ее любовников. Надпись "Made in Heaven", выполненная готической вязью, прямо над... ну вы поняли, да?.. тем самым местом. А если прибавить к этому еще и тот факт, что пупок тоже был проколот ("спасибо" сестре, по молодости лет подписавшей ее на такую авантюру), в общем, получалась ходячая мечта какого-нибудь фетишиста. К тому же, кожа на месте татуировки стала очень чувствительной к прикосновениям, и все мысли повылетали из головы напрочь, словно их волной смыло, от того, что именно Соколовский вытворял своим языком. И задуматься бы о том, откуда у него столько опыта, и как этот мальчишка вообще может действовать на нее, словно ударная доза валерианы – на мартовскую кошку. Но вы вообще пробовали думать в самый разгар... кхм... процесса?
Она запустила пальцы в его волосы, рефлекторно притягивая ближе, желая почувствовать больше. Где-то там, интуитивно понимала, чего именно он добивается. Вот только умолять было не в ее стиле, и пусть покорившаяся, но так и не покоренная, девушка не собиралась просить... Казалось, что его губы и руки были одновременно везде. Затрагивали каждый сантиметр обнаженной кожи, заставляли кусать губы, сдерживая стоны. Вот только тело само предавало хозяйку, откровенно отвечая на каждую ласку, на каждое прикосновение. Мир закручивался тугой спиралью, заставляя балансировать на самом краю пропасти, танцуя по лезвию ножа под дождем, но отчаянно цепляться за ускользающую способность мыслить. Хотелось несравнимо больше, но просить – нет, она не хотела...
Она чувствовала, что дрожит все сильнее. Эта дрожь зарождалась где-то в глубине ее естества, охватывая все тело. Возбуждение и предвкушение мешались в совершенно невообразимый коктейль. И всему причиной был он – Влад. Один его взгляд, обжигающе горячий, скользящий по коже, заставлял сходить с ума от желания наконец-то принадлежать до конца. Но она терпела. Он заставлял ее чувствовать то, чего она уже очень давно не ощущала – жизнь. Она чувствовала себя живой сейчас. Да, пусть это слишком внезапно, и несоизмеримо более странно, чем все, что когда-либо было в ее жизни до этого, но ей плевать...
Правда, не собиралась умолять, а он продолжал истязать. И задуматься бы о том, почему так хорошо с этим еще почти мальчиком, но мыслей не было. Только мурашки возбуждения, сбегающие вниз по позвоночнику, и медленно поднимающаяся изнутри волна глухого раздражения на то, что он никак не перейдет к "основному". И тело выгибалось в его умелых руках, а стоны... Рыжая уже давно перестала контролировать себя, просто позволив ему изучать. И куда там мастерам заплечных дел. Если бы они только знали, что до безумия можно довести всего лишь умелыми прикосновениями губ и пальцев... За пытками бы выстраивались в очередь. Но неожиданно касания прекратились, заставляя немного остыть. В распахнувшихся зеленых глазах застыло негодование, ответом ему послужила улыбка. Но когда немного прояснившиеся мозги отметили судорожно сжатую челюсть, и сбегающую по виску капельку пота, кошка внутри радостно замурлыкала.
– Ждешь письменного приглашения? – Она провокационно подалась вперед, чуть впиваясь длинными ногтями в его плечи. Да, любила нежность и долгие прелюдии, когда крыша съезжала окончательно, вот только сейчас хотелось жестко, почти на грани грубости. Почувствовать так глубоко, как только можно. И будь как будет.
– В трех экземплярах, пожалуй... – Она ощутила, наконец, тяжесть его тела, и этот сумасшедший контраст его разгоряченной и ее прохладной кожи. Скользнула руками по его плечам, оставляя полоски царапин от ногтей... И выгнулась дугой, понимая, что еще не совсем готова, не смотря на длительную прелюдию, но принимая до конца. Пряча стон в плену его поцелуя, и закрывая глаза. Позволяя мимолетной боли проскользнуть мимо, едва уловимой вспышкой, не оставляя даже следа. Запрокидывая голову, в таком почти беззащитном жесте, и чувствуя его губы, дорожкой поцелуев по коже...
– Влад... – На выдохе. Словно молитва к кому-то там, наверху, словно мантра, просьба о чем-то большем, что только он может ей дать. Ощущение его кожи под подушечками пальцев, невесомой лаской по спине, отсчитывая позвонок за позвонком. И этот неспешный, размеренный ритм, словно танец, древний, как сам мир. Когда два сердца почти в унисон, и одно дыхание, разделенное на двоих. Подаваясь на встречу каждому толчку, прижимаясь так невозможно близко, позволяя себе раствориться без остатка в водовороте этих чувств, этих ощущений. И не думая ни о чем, кроме этого безумия страсти. Когда не нужно просить, не нужно направлять потому, что понимал сам. И бежали крохотные трещинки по стенам бытия, опасно кренились казавшиеся незыблемыми, словно заснеженные вершины Альп, столпы воли. Потому, что слишком сильно, и с губ криком его имя, на выдохе, когда кто-то нажал на кнопку, и Вселенная рванула под закрытыми веками, разлетаясь на миллионы атомов...
Пожар немного утих только под утро, когда сил не оставалось даже на то, чтобы открыть глаза. Но, слушая его размеренное дыхание совсем рядом, Лана не могла уснуть, как бы ни хотелось. Тело приятно ныло в таких местах, о которых она даже не подозревала. А мысли ворочались клубком ядовитых змей, заставляя прокручивать в памяти прошедшую ночь. Все, что они вытворяли друг с другом, перепробовав едва ли не добрую половину поз из камасутры. Как она выгибалась в его руках, доверчиво позволяя вести сквозь вязкий туман окутывающей сознание жажды. Докатилась, рыжая... Не, я все понимаю, секса давно не было. Работы – не продохнуть. И вообще жизнь-боль... Но чтоб вот так, с первым встречным?! Это нечто, бывшее гласом разума, совести и всего остального из этой же оперы, продрало глаза и теперь серьезно вознамерилось зачитать непутевой дамочке пару душещипательных лекций о пользе общественной морали и приличного поведения. Слушать не хотелось, посему «советчик» был послан далеко, надолго и со вкусом. А девушка осторожно покосилась на мирно сопящего рядом Соколовского. «Звездный» мальчик выглядел во сне таким трогательно-беззащитным, что у нее невольно закрались бы мысли по поводу секса с несовершеннолетними, а так же следующих из этого выводов, тянущих лет этак на семь в местах отдыха лагерного типа, если бы она не знала, сколько ему на самом деле лет.
Моргнув, словно отгоняя надоедливые образы, она аккуратно выбралась из его объятий. За окном уже разгорался новый день, и сквозь неплотно задвинутые шторы пробивались солнечные лучики, хотя в номере все еще царил полумрак. Что значительно усложняло задачу поиска того, в чем она пришла. Стараясь передвигаться бесшумно, что особого труда, в общем-то, не составляло, рыжая про себя загибала такие трехэтажные конструкции, что любой портовой грузчик удавился бы от зависти. Так, а теперь главный вопрос повестки дня – где мои стринги?.. Она нашла почти все, хотя для этого пришлось изрядно побегать по номеру. Предметы одежды обнаруживались в самых неожиданных местах, заставляя невольно задуматься, КАК именно они с Владом раздевались по пути до кровати. Вот только самого главного она найти так и не могла. В принципе, можно было, конечно, обойтись и без этого. Да ну нет, они мне дороги, как память. Так что ищем дальше... Наконец, искомый предмет женского гардероба был найден. И затолкав подальше победный вопль в лучших традициях индейцев племени Мумба-Юмба, Лана извлекла это кружевное нечто из-под кресла рядом с кроватью.
И уже при полном параде, перекинув через плечо сумку с планшетом, замерла на пороге комнаты. Парень все так же мирно спал, разметавшись по кровати, и даже не подозревая, что когда проснется, таинственной рыжей красавицы не окажется рядом. А она думала о том, почему так не хочется уходить, рассматривая следы от ее ногтей на его плечах. Но ведь он сам сказал – никаких обязательств, ничего... Вот только ты не настолько наивна, чтобы не понимать – воспоминания все равно останутся. Да, со временем потускнеют, выцветут, словно старое фото, позабытое в альбоме на каминной полке. Но не исчезнут, не сотрутся, оставшись в архивах памяти до самого конца... Внутренний голос явно тянуло на философию, и как-то печально улыбнувшись, она бросила последний взгляд на Соколовского, и бесшумно выскользнула из номера. Чтобы навсегда, как она думала, вычеркнуть эту ночь из своей жизни, вернуться к привычному распорядку...
Слишком мало слов – всего три
Мне их не переплести
Как много тебя теперь
Как сильно тебя теперь ... (с)
За окном все так же кружились снежинки, словно серо-стальное небо решило превратить мир вокруг в ослепительной белизны полотно. Как будто детская игрушка – стеклянный шарик, с какой-нибудь фигуркой внутри. Стоит только потрясти, и там так красиво кружится маленькая вьюга... Там, за тонкой преградой из прозрачного стекла безумствовала погода, а здесь, в успевшей стать почти родной, гостиной все так же уютно потрескивало пламя в камине, согревая своим теплом. Все так же дымился в кружках горячий шоколад. И вопросов в устремленных на нее взглядах не стало меньше. Казалось, что за ночь ребята и не думали спать, вместо этого мучаясь догадками о том, как же развивалась дальше эта история.
– А где это Сокол пропал? – Клейман, только вошедший в комнату следом за остальными ребятами, недоуменно уставился на своего фронтмена, заботливо обнимающего закутанную в плед девушку. На лицах обоих светились улыбки, и без слов становилось ясно – они явно вспоминали что-то общее, известное только им.
– Пошел узнавать, когда откроют аэропорт. – Димка чуть повозился, откидываясь на спинку дивана, чтобы рыжей было удобнее сидеть, опираясь на него. Это утро они провели только вдвоем, просто разговаривая обо всем на свете. И он бы отдал полжизни только за возможность вот так ее обнимать. Просто прижимать к себе хрупкое тельце, вдыхать запах волос и слушать ее мелодичный голос, взахлеб, с восторгом рассказывающий об очередном проекте, о будущем малыше, о Владе... Вот на этом моменте захотелось мысленно поморщиться, но он затолкал ревность поглубже, прекрасно понимая, что для Ланы он – просто друг. Да, бесконечно дорогой, любимый и родной, но все же только друг. Правда, и это не могло испортить и так парящего где-то в облаках настроения. Особенно, когда каких-то полчаса назад она вдруг затихла, а потом прижала его ладони к своему животику. И он почувствовал, как толкается малыш. И этот момент навсегда отложился в его памяти, как самое драгоценное воспоминание...
– А как же продолжение истории? – Боря плюхнулся на второй диван рядом с друзьями, и состроил такую просительную моську, что и Лана, и Димка не удержались, и прыснули со смеху.
– Он скоро вернется, а пока я расскажу вам о том, что было до знаменательных августовских событий...
– И о том, как мы с тобой познакомились... – Продолжил за девушкой Бикбаев, едва не растаяв от ее ответной улыбки.
– Да, и об этом тоже. Но все в порядке очереди. В общем, после того, как я сбежала утром из гостиничного номера, в котором остановился Владик, началось самое сложное. – Девушка на несколько мгновений прикрыла глаза, словно позволяя киноленте памяти сдать немного назад, возвращая ее в то самое утро, которое стало, по сути своей, некой точкой невозврата к прежней жизни...
Утренний Киев встретил ее прохладой. Когда солнце еще не поднялось достаточно высоко, и можно было вдыхать полной грудью, не опасаясь скончаться от жары, которая буквально плавила воздух вокруг. И такой родной город казался совершенно незнакомым сейчас. Словно она, как бедная Алиса из сказки, попала в свое Зазеркалье, и теперь обречена бродить здесь до скончания веков. Мысли стройными рядами маршировали в сознании, ни на мгновение не задерживаясь, не позволяя сосредоточиться. И она просто бездумно шла, куда несли ноги, пытаясь понять – что теперь делать. И понимала, что уже жалеет о случившемся. Да, он говорил, что никаких воспоминаний, вот только в памяти так отчетливо вспыхивали голубые глаза, потемневшие от страсти, и глубокий голос, шептавший на ухо разные пошлости. Хотелось помотать головой, вытряхнуть этих назойливых безобразников. Но рыжая была слишком взрослой для того, чтобы не понимать, что жизнь – не сказка. И здесь не будет по щучьему веленью, когда печь вдруг сама двигаться начала. Сказкам нет места в обыденной реальности, они остаются лишь ровными рядами черных букв на белом книжном полотне. Нельзя взмахнуть волшебной палочкой, и убить воспоминания одним простым «Авада Кедавра».
И уже позволяя теплым струям воды расслабить уставшее тело, в безопасности собственной квартиры, отчетливо поняла – не забудет. Просто не захочет забыть этого вздорного, нахального и самоуверенного мальчишку. Да, никому и никогда не расскажет о том, что произошло. Но до тех пор, пока с кожи не сойдут очевидные следы его страсти, и еще много позже, она будет помнить о том, как впервые отдавала себя кому-то настолько искренне...
– Черт, чувствую себя юной дурочкой, которая увидела воочию своего идола и теперь просто кипятком писать готова от счастья... – Лана раздраженно тряхнула влажными после душа волосами, устраиваясь перед компьютером. В колонках мощными битами, отдаваясь где-то глубоко в черепной коробке, звучал голос папки Хэтфилда. Ее любимая Металлика, извечный источник вдохновения, не подводила и сейчас. Усилием воли заставив себя отвлечься, но продолжая неосознанно потирать украшающий предплечье засос, девушка парой щелчков мышки открыла нужный файл. По крайней мере, эта ночь принесла свои плоды и ей – идея по завершению проекта возникла словно из ниоткуда, и теперь требовала немедленной реализации на практике. Чем она и занялась, настолько углубившись в процесс, что совсем выпала из реальности, очухавшись лишь тогда, когда совсем рядом во всю мощь динамиков надрывно заорал телефон.
– Мать твою... – Грубо, но правда. Взглянув на дисплей, она припомнила еще парочку куда более цветастых выражений, а потом еще и взглянула на успевшее потемнеть небо за окном. Звонила сестра, явно намереваясь стребовать обещанные фото, видео и все остальное. Тяжело вздохнув, словно это было непосильной задачей, она нажала на принятие вызова.
