Текст книги "Игра на жизнь (СИ)"

Автор книги: Лана Земницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

«Нет!» – Найтсмит потрясла головой. «Такого не будет!»

– Что такое? – окончательно остановился Лайонел, снова чуть сдвигая брови у переносицы – кажется, также он слегка хмурился, когда его просили помочь сёстры. Озабоченно, мягко, не озлобленно и не так, словно действия или общение доставляли ему неприятные ощущения.

– Нет, ничего, – быстро сказала Карла, и сама опуская голову, как он. – Пойдём. Быстрее. Мне тут не нравится, – она поёжилась. Лайонел понимающе усмехнулся:

– Воспоминания?

– Не то, чтобы… – начала было Найтсмит, но вовремя осеклась. Не рассказывать же взрослому парню о своих почти детских страхах, которые могли бы стать неплохим сюжетом для какой-нибудь страшилки или кошмара. – Ну да, – поспешила согласиться она. – Пойдём, пожалуйста.

– Пойдём, – согласился Фетрони.

До места они добрались к полуночи. Постучались, воровато оглядываясь, надеясь, что за ними никто не пришёл, и опасаясь, что в эту самую секунду вдруг сотня охотников неожиданно выскочит прямо из-за ближайшего куста и расстреляет их в упор. Обоих.

Открыли им быстро – может быть, Лайонел знал какой-то особенный стук. Кстати, Карлу очень удивило то, что он стучал – как ей казалось, простого звонка могло бы хватить. Она ведь даже слышала, как он раздался и как отозвался мелодичными переливами внутри дома.

«Наверное, это был всё-таки какой-то пароль», – решила Найтсмит, когда услышала за дверью чужие шаги. Снова всё сжалось внутри – она никогда ещё так не боялась людей. Теперь-то Карла понимала социофобов – насколько же сильными должны они быть, чтобы жить с таким страхом каждый день на протяжении огромного количества времени.

Тут же стало чуть теплее от мысли о том, что их общество с пониманием относилось к любому психическому отклонению. Карла даже почувствовала некую гордость – для людей теперь не было ничего важнее, чем единственный человек, личность, которой требовалась помощь. Если и когда она была нужна – её немедленно предоставляли, и это… это не было похоже на тот мир, где могли появиться охотники с их гнусными целями.

Понятно, что к такому мирному осознанию единства люди шли веками, и что охотники появились гораздо раньше, но – чёрт возьми! – как можно было отвергать эти ценности, что зародились много столетий назад, ещё в те времена, когда род Лайонела только-только взял своё начало, когда его дальние родственники впервые получили права на помощь и поддержку? Как?

– Лайонел? – привел Карлу в чувство чужой голос, – Ты чего тут делаешь в такое время?

Прямо перед ночными путниками стоял молодой парень – может быть, он был чуть старше Карлы или примерно одного с ней возраста. Наверное, это был тот самый Ньют, о котором она слышала раньше от самого Лайонела, когда приехала к нему домой перед пожаром.

– Привет, Ньют, – немедленно подтвердил её догадку Фетрони. – Послушай… Нужна помощь. Пожалуйста, впусти нас.

Парень отступил на шаг назад, позволяя им войти.

– Конечно-конечно, – заторопился он. – Давай, заходи. А это кто? Я, кажется, её где-то видел, – Ньют прищурился – похоже, ему нужны были очки, которых на нём как раз сейчас не было. Немудрено – вероятно, они разбудили его.

– Я Карла, – поспешила представиться девочка. – Карла Найтсмит.

– А, ясно, – кивнул рыжеволосый парень. – Ты приезжала вчера.

– Да, – подтвердила она. Повисла пауза, пока незваные ночные гости торопливо разувались и снимали с себя верхнюю одежду. Постепенно прихожая ожила – на знакомый голос выходили другие члены семейства, где-то мелькнули хвостики Майи, которую Карла уже видела чуть раньше.

– А что случилось? – наконец, под аккомпанемент нарастающего гула и щёлкающих выключателей, спросила какая-то женщина.

– На меня объявлена охота, – сообщил Лайонел так спокойно, как только смог – но Карла могла поклясться, что слышала, как где-то что-то разбилось и как дрогнул его собственный голос.

Пока Майя, испуганно вздрогнувшая при этих словах, торопливо убирала осколки чашек – хозяйственная девочка решила заварить чай для гостей, – взволнованные и, кажется, оглушённые этой единственной фразой Шрайки пригласили беглецов в тёплую гостиную с большим камином. Только там Карла поняла, как продрогла на улице – ей немедленно принесли пару кофт и плед. Она не знала, кого благодарить – никто даже не принимал этой благодарности, считая всю свою помощь саму собой разумеющейся.

– Мне нужна лучшая краска, чтобы подделать метку. И громкий праздник по этому поводу в ордене, иначе охотники «узнают правду» слишком поздно, – говорил Лайонел, окидывая виноватым взглядом всей присутствующих и заканчивая так свой рассказ обо всех недавних событиях.

– Да, праздник определённо нужен, – задумчиво сказал один мужчина. Видимо, глава семейства. – Сделаем тебя сотым, у кого в этом году появилась метка. Подойдёт для крупного праздника.

– Подгоним под версию, что это случилось из-за того, что твоя сестра нашла свою пару – настало и твоё время, ты так проникся чувством любви, что… – подхватила женщина – вероятно, его жена.

– Отличная идея, – одобрил её супруг. – Им понравится. Да и Лайсы нам помогут, в этом можно не сомневаться. Вот только краска…

– Извините, а что – «краска»? – встряла Карла, отпивая чай из чашки, которую ей всё же подала застенчивая Майя. – Спасибо, – тут же шёпотом поблагодарила она девочку. Та чуть покраснела. Брат тепло улыбнулся ей и притянул к себе в объятия.

– Краска – ненадёжно, – сказал он.

– Да, и она весьма нестойкая. Каждый раз наносить заново – это самоубийство. Где-то не там завиток, тут смажется, здесь не устоит покрытие против пота, которое само по себе выглядит не натурально – и всё, прощай, твоя красивая история о проявлении метки. Тебе нужна татуировка, причём, срочно, – заключил всё тот же мужчина. Он чуть наклонился, поставил локти на колени, сплёл пальцы, задумался. – И очень хорошего качества. Я думаю, на церемонии изгнания из ордена тебя поймают журналисты – Лайсы нам не враги, но им нужны хорошие кадры с твоей меткой. Придётся поступиться приличиями и прийти в футболке, чтобы они видели её.

– Но где можно сделать такую хорошую татуировку за такие короткие сроки? Тем более, что вокруг покраснеет кожа, может пойти отторжение, или начаться воспаление… – начала перечислять Карла – когда-то давно Мерф интересовался рисунками на теле, и они много читали о татуировках. Теперь она понимала, зачем ему это было нужно, и сердце сжималось – но всё же, знание ей пригодилось.

– Есть один мастер, – вступила женщина. – Живёт за городом. Старик Коффен – он всю жизнь посвятил искусственным меткам. У него лучшее оборудование, его работа стоит очень дорого, целое состояние. Но зато метка почти неотличима от настоящей – и не только именная. Стрелки, часы – он делает всё. Вместе с твоим дедом, Лайонел, он разработал состав, который подчиняется биологическим потокам в теле – так стрелки движутся, и создаётся иллюзия, что метки действительно реальны.

– Но у нас нет денег, – осторожно сказал Фетрони. – Я могу позвонить родителям?

– Ехать нужно немедленно. Переночуете у нас, а деньги – не проблема, брось, Лайонел. Мы столько веков были рядом, что наши предки ни за что бы не простили нам, если б мы оставили тебя в таком положении. Девочки соберут для вас вещи – к этому мастеру придётся ехать на поезде, и долго: я объясню вам, как до него добраться, не переживайте. Мы непременно сочтёмся, Лайонел, – перебил он смущённого парня, что уже приоткрыл рот, чтобы возразить. – Перестань. Успокойтесь, допейте чай, умойтесь и идите спать. Для вас всё кончится хорошо, дети, – он поднялся с кресла. Лайонел, подчинившись порыву, тоже встал – одновременно с Карлой.

Трое стояли посреди людной гостиной и обнимались так крепко, как вряд ли обнимались в своей жизни до этого.

– Всё будет хорошо, – услышала Найтсмит шёпот Шрайка-старшего.

Они спали совсем недолго. Глубокой ночью под громкий шум, чьи-то крики и грохот обоих полусонных беглецов выставили в сырой коридор, сунув ключ, где были выгравированы инициалы их защитника. И сказали обоим, едва соображающим спросонья, всего одно слово, прежде чем захлопнуть дверь:

– Бегите.

Комментарий к

Комменты-глава. Жду. Напряжение растёт.

========== Часть 8 ==========

Ничто не предвещало беды. Шрайки напоили своих ночных гостей горячим чаем, обогрели, помогли найти подходящие вещи в дорогу и собрали деньги. Пусть сумма и не была такой уж неподъёмной для древнего, уважаемого и богатого рода, Лайонел долго не мог согласиться и принять помощь – он отказывался, порывался позвонить родителям, чтобы не напрягать и без того пострадавших по его вине друзей семейства, но те успокоили его каким-то неведомым образом и заставили лечь в комнате для костей.

Вместе, кстати, с Карлой. Свободных кроватей, слава богу, было предостаточно, и ей не пришлось ложиться рядом с Лайонелом – как бы она ни рассуждала по поводу возможности подружиться с ним, это всё же было бы слишком. Хотя Найтсмит не знала, как повела бы себя, если бы ей пришлось сделать это – может быть, они что-нибудь придумали. Вполне возможно, что кто-нибудь устроился бы на тёплом полу, с подушками и одеялом, или же они просто спокойно приняли тот факт, что им придётся спать вместе, лишь отодвинулись бы подальше друг от друга.

Она не знала, и думать о том не хотела – странный и насыщенный вечер наполнил её энергией, которую сложно было «загасить» сном. Тем более, что Карла проспала почти весь день, и встала-то всего несколько часов назад – вряд ли за это время могло возникнуть желание снова поспать.

Так что когда им подобрали одежду на ночь, когда все сумки были сложены, и они остались вдвоём в комнате с потушенным светом, Карла немедленно дёрнула шнурок ночника и села на своей кровати, скрестив ноги. Лайонел смотрел в потолок, закинув руки за голову – он лишь моргнул и чуть прищурился, когда загорелся тусклый свет.

– Ну как ты? – шёпотом спросила Карла. Фетрони прикрыл глаза, едва заметно кивнул:

– Нормально. Спасибо, – тут Найтсмит вдруг вспомнила, что человек, лежащий на соседней кровати, совсем недавно пережил пожар в собственном доме, попал в больницу, успев в какой-то мере надышаться дымом, что валил из окон когда-то такого красивого здания, в котором она успела побывать всего за несколько часов до того, как оно превратилось в это пугающего вида нечто, что показывали в новостях. – Доброй ночи, – пробормотал парень, слабо ей улыбаясь.

– Доброй, – отозвалась Карла, вспоминая, как он сказал ей те же слова при других обстоятельствах. Фразы о соулах никто не произнёс, и Найтсмит отчаянно захотелось вернуться обратно, когда Фетрони был для неё всего лишь странным парнем с берега моря.

Ей жутко хотелось поговорить с Лайонелом, расспросить обо всём, что только придёт в голову: о его привычке ходить, чуть опустив голову, о его нежелании втягивать в эту опасную авантюру своих родных, о его странной завуалированной философии, что звучала в рассказах и разговорах. Особенно о самых непонятных ей моментах, что Карла даже запомнила и выделила для себя в отдельную тетрадь.

Она хотела расспросить его об истории ордена, о котором он наверняка знал очень-очень много. Хотела узнать, кто ещё был помощниками основателей – ведь об этом так мало было известно тем, кто не касался его создания. Фетрони, Шрайки – этого вполне можно было ожидать, но кто ещё?

Может быть, Рэднеки? Ведь вполне возможно, что они всё-таки не были теми богатыми помощниками Найтсмитов. Несмотря на то, что представители этого семейства отличались особо неприятным характером, что-то светлое в их душах всё-таки имело право быть. Ведь как-то же орден существовал столько веков: неужели, при поддержке одних только медиков?

А может быть, им помогали ещё Скиннеры? И потому Грег так внимательно следил за ней, когда она помчалась к Лайонелу домой. Он мог бы догадаться, что заставило Карлу так встревожиться, и просто боялся за своего знакомого – потому и искал в её действиях доказательства своим мыслям.

Или союзниками оказались Орбисы – те самые, что так боролись за очищение воздуха, сохранение экологии и защиту дикой природы?

Или Коффены, Тэйлор… Кто мог оказаться помощником «стороны света», а кто – приверженцем тёмной стороны?

Мысли об этом не давали ей спать, и Карла ворочалась, стараясь не сильно при этом шуметь. Но всё же, тепло и горячий чай победили – её сморил сон.

А потом их кто-то растолкал, заставил подняться с постелей и потащил куда-то вниз. Они впопыхах хватали сумки, не успев толком проснуться, бежали за человеком, даже не спрашивая, что случилось – разумом оба ещё не успели проснуться.

Только спустя пару минут после того, как беглецы оказались одни в тёмном помещении, где гулял сквозняк и раздавались странные звуки, а дверь за ними кто-то быстро запер, они сумели прийти в себя и осознать, что произошло.

Вместе с Лайонелом Карла припала ухом к тяжёлой двери и притихла. Наконец, помимо громкого стука собственных сердец, они услышали и другие звуки – чьи-то грубые голоса, чей-то мат, крики, что издавали такие знакомые голоса – боги, неужели, дети и женщины Шрайков?

– Где он? – зарычал прямо возле замаскированного прохода к двери один какой-то парень.

– Кто? – в голосе той самой женщины, что подсказывала своему мужу идеи по поводу торжественного изгнания Лайонела, Элизабет Шрайк, звучал страх – но она вряд ли могла выдать тех, кого сама приютила. Отчего-то Карла ей верила – неизвестно, почему она считала, что совершенно незнакомая женщина, которая ничего ей не была должна, попытается спасти ей жизнь, хоть её собственным детям явно угрожала опасность.

Но, может быть, защищала она не саму Карлу, а Лайонела – а её лишь «прицепом», как человека, который тоже пытался ему помочь. Который, в каком-то плане, уже хоть немного, но спас ему жизнь – а значит, был на её стороне и был с ней в этом деле заодно.

– Где Фетрони? Не прикидывайся дурой, – почему-то Карле был знаком этот голос. Он не принадлежал Мерфу, нет, но она определённо его знала – быть может, это был один из её старших кузенов, с которыми Найтсмит так весело проводила последнюю неделю. Ей почему-то представлялся образ нападающего – охотник непременно был в тёмной куртке, в импровизированной маске, что скрывала его лицо, с каким-нибудь оружием. Например, одним из тех пистолетов, что собирал её отец.

Или большим ножом, с которым выглядел не менее угрожающе.

– Повежливее, молодой человек, – невероятными усилиями воли сохраняя внешнее спокойствие и остатки своей гордости, отвечала Шрайк. – У нас никого не было. Мы спали, и не стоит вам размахивать этим у меня перед носом – больше, чем правду, я всё равно сказать не смогу.

– Лжёшь! – рявкнул парень.

– Нет. С чего мне укрывать человека, за которым гонятся такие опасные типы, вроде вас? – Карла вдруг вспомнила, где раньше видела эту невероятно смелую женщину и откуда ей было известно её имя. Элизабет Шрайк была известной актрисой театра, снималась в кино, написала пару книг, вела передачи – кажется, на паре кинопремьер и спектаклей Карла была со своими подругами. И с Мерфом.

Мерф…

У неё сжалось сердце, когда она подумала о том, что он тоже может быть здесь. Бить детей внизу, что так испуганно вскрикивали при каждом чужом тяжёлом шаге, кричать на них, требовать ответа – неужели, её соул был способен на это? Карла не чувствовала его злой радости, не могла разделить убеждений – быть может, это просто ошибка? Может, она вовсе и не Карла, а у Мерфа несколько соулов?

Но нет, она ведь чувствовала его, когда стояла на той злополучной яхте. Она ведь росла с ним и они столько вместе пережили… Наверное, Мерф ещё и сам не до конца погряз в этом зле, в ненависти к людям лишь из-за того, что у них отсутствовала метка – господи, как всё странно и сложно в этом мире стало в одночасье. Станет ли он убивать Лайонела, или сможет отступиться от этих страшных правил, что ему прививали с детства?

– Не думай, что с нами можно играть, – словно склонившись над своей пленницей, прошептал парень. – Мы найдём его, – пообещал он. – А после этого – найдём всех немеченых твоего рода и перебьём одного за другим. Ты сама навлекла на свою голову гнев нашего ордена, так знай, что пожалеешь потом… – он словно выпрямился – может, так и было, – а потом зашагал в сторону двери, выхода из комнаты. Карла с облегчением выдохнула, но немедленно закрыла лицо руками – боже, до чего только могли дойти злодейства этих проклятых охотников.

– Не сумеешь, – тихо сказала ему вслед Шрайк, поднимаясь с места. – Наш орден тоже на многое способен.

Найтсмит, прильнувшая к двери и уже согревшая твёрдую поверхность своим теплом, почувствовала, как её дёргает за руку Лайонел:

– Надо идти, – хриплым голосом сказал он. Карла увидела в свете вспыхнувшего фонаря, что он держал в левой руке, какая мука отразилась на лице Фетрони – похоже, чувствовал он себя отвратительно.

Пару минут девочка пыталась понять, почему же столь жертвенный и упрямо не желающий причинять другим неудобства Лайонел решился зашагать по длинному коридору, уходя дальше от места событий. И скоро до неё дошло – Фетрони просто не желал, чтобы уже принесённая ради него жертва была напрасной. Чтобы совершившееся зло остановилось и не двинулось дальше – с первого взгляда его действия можно было назвать подлым побегом, и Карла догадывалась, что именно трусом себя сейчас Лайонел и считает. Но то, что они делали – было правильно. Так оно и должно было быть, что бы там ни говорила им совесть.

– Может, я что-нибудь понесу? – спустя десять минут безмолвного пути по неровному тёмному коридору спросила Найтсмит, нагоняя парня. Тот торопливо отвёл руку с фонарём подальше, втянул голову в плечи. Секундная заминка, и он ответил:

– Не надо. Пока нормально. Позже – отдам, может быть, – и он ускорил шаг, снова поднимая фонарь выше. Карла замолчала и больше не приставала к нему с вопросами – не то, чтобы она увидела, как на его лице блеснули слёзы, но почему-то Найтсмит была почти уверена, что они там были. Может, потому, что будь она на его месте, то непременно бы зарыдала в голос, слушая, как раздавались крики людей, с которыми она росла.

Лайонелу не хочется разговаривать – и его можно понять. Он вообще не особо общителен, насколько Карла уже знала, так что она решила, что не будет разговаривать, пока не почувствует острую в том необходимость. Для неё это было такой же потребностью, как выпить воды, поспать или поесть – и раз уж она уважает чувства Лайонела сейчас, потому ему тоже придётся уступить ей в те часы, что они будут ехать в поезде за город к старому мастеру.

Шрайки предупредили, что придётся постараться, чтобы убедить его взяться за работу, и даже дали двойную сумму – глава семейства был полон желания помочь, и потому Карла была уверена, что у них всё получится. А потом они отблагодарят своих друзей. Как – ещё придумают.

Впрочем, эта древняя дружба существовала на зависть многим родам, чьи потомки объединялись в браке, да и вообще жили рядом, почти в одном доме, но особой привязанности друг к другу не испытывали. Это, в основном, касалось «умников»: уж больно независимы и мнительны были Саду, уж больно непосредственны и увлечены своим делом Брэйны, слишком подозрительны Фласки – вряд ли их могла скреплять такая же крепкая дружба, как Фетрони и Шрайков.

Вероятно, одной только горячей благодарности будет достаточно для них – а потом, спустя много-много лет, Фетрони сами помогут каким-либо образом своим друзьям, что некогда воспитывали будущую королеву Лерию.

От чувства одиночества у Карлы защемило сердце. Она вспомнила, как кинула взгляд на свою руку, когда уходила от той злополучной двери – стрелка указывала в противоположную сторону. Где-то там же находился и её дом, где вполне мог ночевать Мерф, но… нет.

Она ни за что не будет думать о том, что одним из нападающих, из этих мучителей, был её собственный брат и соул. Нет. Не сейчас.

Почему бы и не сейчас?..

– Лайонел, – вдруг сорвался у неё голос. Парень замер, опустил фонарь на пол, повернулся к ней, поймал и удержал – так и произошли первые их объятия. Они не были широкими, как у самой Карлы, не были такими знакомыми и уютными, как у Мерфа, но они были искренними и только для неё. Больше ничего и не нужно.

– Это был не он, – сказал Фетрони, крепко прижимая её к себе, начиная поглаживать по голове. – Не он. Это был Райан, – сказал он.

– Райан? – тихо спросила Карла, не пытаясь понять, откуда он это узнал.

– Я узнал его голос. Ты – разве нет? – спросил парень, не отпуская её. – Он часто сидел возле меня, когда мы были на море.

– Райан… – тихо повторила Найтсмит, закрывая глаза и крепко-крепко стискивая Лайонела в объятиях. Она плохо запоминала голоса – наверное, могла не узнать по телефону даже самого Мерфа или лучшую подругу. Карле легче было запоминать чужую внешность, чем голоса. У Фетрони, видимо, было наоборот. У него вообще всё было наоборот, у этого Фетрони – и почему они стояли сейчас в этом дурацком холодном коридоре, прижавшись друг к другу, как последние оставшиеся на Земле люди?..

Карла не знала, как смогла оторваться от Лайонела. Тот набросил ей на плечи свою куртку, когда почувствовал, как она дрожит – девочка сама не понимала, холодно ли ей, или же она дрожит оттого, что её нервы уже не выдерживали всего, что происходило вокруг. Найтсмит чувствовала, что сможет успокоиться, если пожелает того – но она отказывалась прикладывать к этому хоть какие-нибудь маломальские усилия. Нет, сейчас она успокаиваться не будет – пока может, нужно чувствовать всё, что только «чувствуется». Всё, что причиняет боль, приносит радость и заставляет улыбаться или сдерживать слёзы.

На примере Лайонела, который шёл, освещая ей и себе путь увесистым переносным фонарём, и который буквально вёл обратный отсчёт дней, которые ему осталось прожить, она поняла, насколько ценна жизнь – собственная и чужая. Любая.

Карла смотрела на парня, что шёл рядом, и просто старалась дышать. Так, как дышится – её не пугало, что она может простыть. Не пугало то, что может упасть и разбить себе что-то – её пугало только то, что она знала людей, которые желали, чтобы такой живой и близкий сейчас Лайонел перестал разговаривать и ходить по земле. Чтобы его сердце остановилось – и всё из-за того, что у него на теле не было какого-то проклятого знака.

Из-за того, что он, буквально никому не был нужен, его хотели убить. Странно. Ненормально. Нелогично.

Почему его? Почему не кого-нибудь меченого, кто… кто мог бы помешать их планам, мыслям, каким-нибудь намерениям по захвату мирового господства? Почему просто парня, который мало с кем общался и вовсе не желал покидать своего дома без особой на то причины? Ведь он никому никогда не причинял зла. Наверняка не причинял – пусть Карла плохо знала его, пусть познакомилась всего несколько дней назад, но она не могла придумать причины, что оправдала бы убийство Лайонела.

– Где мы? – зачем-то спросила она, когда споткнулась о камешек. Лайонел обернулся, придержал её за руку, помог выпрямиться.

– Тайный ход Шрайков. У нас дома такой же. Это его пытались поджечь позавчера.

Господи, уже «позавчера»… Как давно она была дома? Который вообще час? Три? Пять? Может, уже утро?

– И куда идём?

– В орден. Постараемся там проскочить мимо охраны, чтоб нас никто не видел, и потом отправимся на вокзал. Там близко, – Фетрони отвернулся и зашагал вперёд. Карле хотелось снова схватить его за руку и просто держать, просто идти рядом и сжимать суховатую тёплую ладонь – он не должен был её отпускать. Пока они оба целы и невредимы, им стоит держаться вместе. Может, это предрассудок, но Карле казалось, что так будет безопаснее, и отчасти лишь потому они и оказались в этом длинном коридоре, что шёл, казалось, через весь город.

Странно, что никто не нашёл эти ходы до сих пор. Над их головами наверняка ездили машины и ходили люди, в нескольких метрах прямо над двумя ночными беглецами кипела человеческая жизнь – кто-то прямо сейчас спал дома, кто-то полуночничал, смотрел с друзьями или родными телевизор, смеялся или плакал – почти как Карла в неизмеримо далёком от этого момента прошлом.

Что странно, она не задавалась вопросом – зачем ей это надо. Просто шла за парнем, который имел право на жизнь, как и всё существующее в этом мире.

– Скоро придём, – сообщил Лайонел, когда коридор резко приподнялся и им пришлось чуть пригнуться, чтобы не задеть невысокий потолок головами.

– Тут нет пауков? – зачем-то спросила Карла. Она их не боялась – любила в детстве рассматривать под увеличительным стеклом вместе с братом, но, наверное, ей просто нужно было как-то нарушить угнетающую её сознание тишину, которую нарушали лишь их шаги. Её – быстрые, громкие, отрывистые, и Лайонела – тихие, почти неслышные, будто робкие – хоть он не отставал от неё, даже шёл чуть впереди.

– Не должно быть, – задумчиво сказал Фетрони. – Но если попадутся, можно просто обойти. Не думаю, что этой ночью должен кто-нибудь умирать, – и Карла услышала грустный смешок. Ей самой стало невыносимо грустно и в то же время смешно от этой фразы – наверное, этот смех звучал так, как обычно звучит то, что люди назвали «отчаянием».

Или «обречённость»? Ведь Карле терять нечего, кроме человека, который был готов стать ей другом. Это Лайонелу грозит опасность, а не ей – если пожелает, Найтсмит сможет вернуться домой прямо сейчас.

И Фетрони, наверное, попытается отправить её обратно, едва они окажутся на поверхности. Но она не рискнёт оставить его в одиночестве, нет уж. Нет.

Наконец, перед ними возникла дверь. Лайонел притушил свет, подошёл ближе и бесшумно вставить ключ в замочную скважину. Тот подошёл идеально.

Выдохнув и чуть прикрыв глаза, парень провернул ключ в замке. Потом осторожно потянул дверь на себя – всё это происходило тихо, настолько тихо, что по всем законам ужастиков, что любила смотреть в большой компании Карла, вот-вот из-за этой самой двери должно было выскочить огромное враждебно настроенное нечто.

– Пусто, – сказал Лайонел. Карла судорожно вздохнула и сделала шаг вперёд, но парень не сдвинулся с места: – Стой.

– Что? – шёпотом спросила она.

– Разуйся, – неожиданно попросил Лайонел. – Пожалуйста.

– Зачем? – опешила Найтсмит.

– Ты слишком громко ходишь. Нас услышат. Там всегда очень чисто, просто сними обувь и положи в сумку, – он попытался улыбнуться ей так, чтобы она смогла довериться. – Мы поднимемся на третий этаж и выберемся через пожарный выход. На той стороне почти нет камер, только одна – и та включается только в случае пожара, – пока он говорил, Карла уже успела сбросить с себя обувь и сунуть её в рюкзак, что был у неё за плечами, предварительно обернув какой-то бумагой, что нашла там же, в кармане.

– Идём, – поторопила она его.

Они медленно закрыли за собой дверь. Лайонел выключил фонарь и оставил его в коридоре. Ничего, когда будут возвращаться обратно – а Карла не сомневалась, что сделают они это вдвоём, – то вернут Шрайкам их фонарь.

– За мной, – беззвучно шевельнулись губы Лайонела. Найтсмит закрыла рот, крепко вцепилась в руку парня и просто постаралась шагать вслед за ним.

Фетрони провёл её по короткому закруглённому коридору, где встречались другие похожие двери – вероятно, они вели к домам других основателей ордена. Все они были заперты, возле каждой стоял такой же фонарь и каждая открывалась особым ключом – это можно было легко понять по тому, что резьба на разных замочных скважинах была разной, как и ручки, которые были украшены разными рисунками и сами были разной формы.

– Говорят, их создавали таким образом, чтобы ручка была как раз по ладони отца семейства, – шепнул Лайонел. – Если прикоснуться к каждой из них, можно понять, к какой семье ты принадлежишь. У нас много таких ручек. Между прочим, – и тут он, вопреки любой логике, улыбнулся, – я, видимо, чистокровный Фетрони. Даже матери не так подходит наша ручка, как мне.

– А насколько много ручек?

– Много. Есть представители почти всех родов, их отливали даже для простых смертных, кто вкладывал хоть одну монету в казну ордена. Как символ, или в подарок – иногда детей подбрасывали к чужим домам с этими ручками, чтобы, когда они выросли, то могли бы определить, кто их родня. Часто их теряли, многие приносили обратно в орден или просто выбрасывали – но какая-то часть осталась в нашем музее. Порой эти ручки бывают точнее, чем анализ ДНК, – и тут он замолчал, едва они оказались у новой двери. Осторожно толкнув её, Лайонел высунулся наружу и осмотрел большой зал. – Сейчас сторож делает обход. Мы можем успеть и не попасться ему на глаза. Пойдём! – и, едва мужчина в тёмно-синей форме прошёл мимо них и скрылся за поворотом, Фетрони потянул Карлу за руку.

Они бежали быстро и тихо, стараясь даже дышать как можно реже, чтобы не выдать себя. Лайонел прятался вместе с ней за колоннами, они перебирались из одного укрытия в другое, чтобы не попасть на камеры, и когда бросились на широкую мраморную лестницу, не смели поднять голов – лишь оказавшись уже наверху, Карла бросила быстрый взгляд на часы. Было почти пять утра.

– Который час? – спросил у неё Лайонел, когда она догнала его. Найтсмит молча подняла ладонь с растопыренными пальцами. – Пять?

– Почти, – беззвучно шевельнулись её губы. Парень кивнул одновременно ей и своим мыслям – значит, билеты они купить уже смогут.

«Мы шли почти два часа», – подумал он. «Нужно будет её накормить».

Но думать об этом было ещё рано – как раз из-за угла показался сторож, и беглецам пришлось снова прятаться в очередном укрытии. На этот раз, укромной нише для какого-то экспоната или шкафа.

Дальнейшее расстояние до последней двери они преодолели без приключений: по расчётам Лайонела, даже не появились ни на одной камере. Впрочем, за лестницей и коридорами наверняка следили – если он неправильно вспомнил картинку с записей, что было вполне вероятно, то мог и «засветиться» вместе с девочкой. Но на той был капюшон и вряд ли её могли вообще заподозрить в помощи ему – так что временно можно было успокоить свою совесть.

Они быстро прошмыгнули на узкую пожарную лестницу и скоро спрыгнули на траву. Кажется, пока их путь пролегал по подземельям, на поверхности успел пройти дождь – настоящий осенний дождь, который когда-то так любила Карла.

Реальность природы, мокрых листьев на деревьях и ветра, что обвевал уставшие лица, холодя щёки, словно слегка отрезвила их. Лайонел на секунду понял, ради чего бежал и скрывался, ради чего подставил под удар людей, что протянули ему руку помощи, и почему каждый, кто пытался помочь, вообще делал это – да, ради таких секунд наверняка стоило жить.