Текст книги "Игра на жизнь (СИ)"

Автор книги: Лана Земницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Честные, такие семейные и не похожие ещё на те, что должны были происходить, когда оба приходились друг другу чем-то большим, чем просто брат и просто сестра.

– Ну, если обещаешь – ладно, – легко согласилась она. – Тогда я пойду проведаю Марго. Она попала в больницу, аппендицит…

– Хорошо, – немедленно уступил ей и Мерф. – Подвезти тебя?

– Не надо. Ты ведь торопишься.

– Чего только не сделаешь ради своей Стрелочки, – подмигнул ей брат. – Ладно, как считаешь нужным. Не расстраивайся, если не приеду к вечеру – друзья звали на тренировку. Но клянусь всем, что есть на свете – завтра я весь твой. Веришь?

– Не верю, – засмеялась Карла. – Если скажу, что поверила – ни за что не сбудется.

– Тогда лучше не верь, – он встал из-за стола, держа в одной руке свой неизменный термо-стакан, и свободной – растрёпывая сестре влажные волосы. – Не верь мне, ибо я последний лгун на свете, – под аккомпанемент смеха Карлы где-то у самой двери затихли шаги её соула, который на прощание только добавил: – Поеду сразу, чтобы врать тебе как можно дольше.

После завтрака младшая Найтсмит отправилась во двор. Но там ничего интересного не нашла – тренироваться ей было ещё рано, да и после неудачного падения несколько дней назад, вряд ли стоило начинать занятия столь рано.

Она помахала рукой знакомым ребятам со школы, что проходили мимо ограды – те помахали ей в ответ. И Карла ощутила непреодолимое желание отправиться куда-нибудь. Пойти погулять по улицам города, зайти в пару магазинов, привезти Марго какой-нибудь подарок, присмотреть что-нибудь и для Лары – что-то, на что она завтра сможет указать своему брату.

Быть может, он посоветует ей нечто лучшее, или же она вновь убедится в родстве их душ. Всякое может быть – и это будет очередной завтрашней неопределённостью, каждая из которых делала жизнь ярче.

И вот уже спустя четверть часа по улице шла невысокая девочка в свободной футболке и вязаной кофточке, в джинсах и в кедах, довольная поворотом событий. Разве что ей не нравилось то, что она не смогла надеть юбку – но тогда было бы видно каждый её шрамик, каждый из которых сегодня был особенно ярким.

Она долго-долго бродила по городу. Бегала по магазинам, выбирая печенье и фрукты для подруги, потом отправилась в больницу. И сама не заметила, как провела там несколько часов – вкупе со временем, потраченным на покупки, вышло так, что теперь за окном был поздний вечер. Но Карла вовсе не жалела потраченное время – последние дни лета были созданы словно специально для неё. Специально для того, чтобы она могла насладиться ими сполна.

Как бы она ни любила общение и учёбу, жёсткий график школы не всегда был ей удобен – и потому Карла уже предчувствовала приближение некоторых проблем, связанных с перестройкой собственного режима.

О том же ей говорила и несчастная прооперированная одноклассница, что сетовала по поводу того, что из-за своих болячек пропустит самое начало года – то время, когда учителя ещё сами не все отошли от долгих каникул, когда сами ещё не совсем вошли в режим и могли делать некоторые поблажки. Марго горевала о том, что ей придётся привыкать сразу к жёсткому расписанию и горе заданий – Карла, лёгкая душой, немедленно оценила её слова сразу с двух сторон.

Ей было жаль подругу, но в то же время что-то внутри у неё пело – как же хорошо, что она не оказалась на чужом месте. Как же хорошо, что внутренние силы, что ухаживали за её телом, берегли его и позволяли ей чувствовать себя отлично – быть может, вот ещё один внеплановый подарок судьбы.

Они долго смеялись, разглядывая свои метки, когда обсуждать стало уже нечего – у обеих девочек они двигались, дёргались то в одну сторону, то в другую. Потом замерли – наверное, обе их половинки пришли домой.

Только тогда подружки и обратили внимание на время суток – Марго ахнула, осознав, что нарушила тот самый режим, что так долго и старательно отрабатывала, и поспешила вернуться в постель, извинившись перед подругой. Карла же, одарив больную яркой улыбкой, попрощалась с ней и просто отправилась домой.

Она никогда не боялась темноты – может, это тоже было одним из её душевных шрамов. Но шрамов добрых и хороших – недаром это слово было так созвучно с фамилией самых талантливых людей в их городе – Шрайков.

Этот шрам был на её сердце, и у него была форма рук матери – той, что подобрала её с порога, сделав темноту уютной и наполненной любовью. И этот вечер не был особенным – настолько, насколько мог бы быть. Каждый день для Карлы был таким, и она сама того уже не замечала, порой просто заставляя себя радоваться мелочам – вот и сейчас она шла, вдыхая полной грудью запахи летнего вечера. Сливались в единый шум гул каждого эко-мобиля, что пролетал мимо неё на дороге – будто бесшумно, но мир никогда не умел молчать.

Карла шла, надев наушники и слушая музыку. А сквозь неё – и тот город, что так любила. Голоса прохожих, сливающиеся то в безобразный грохот, то в мелодичный хор, «слова», нашёптанные ветром листьям деревьев, музыку где-то переливающейся воды и где-то звучащей другой музыки.

Она постепенно уходила от того центра, где находилась её подруга, и шла к другому «центру» – центру её жизни, тому месту, где был её дом.

Дом, Мерф, на местоположение которого упрямо указывала стрелка, и наверняка много-много детишек, которых родители наверняка пригласили на окончание каникул. Кузены, сестрички в десятом колене, тёти, дяди, бабушки, дедушки – вся огромная семья должна была собраться вместе, чтобы проводить последние дни лета.

Карла тепло улыбнулась – эта мысль теперь грела ей душу. Она услышала утром, как об этом говорили родители – и совсем забыла об их словах, когда решила прогуляться.

Но это неважно – важно лишь то, что совсем скоро она доберётся до дома, выключит любимую музыку и упадёт в объятиях любимых людей. Радость согреет их всех, изнутри и снаружи.

Но может, что-то во Вселенной щёлкнуло – и в тот момент мирная, светлая жизнь омрачилась помехами, как будто пропала связь со спутником. Станут ли помехи судьбоносными – тот ещё вопрос, но в тот момент Карлу это не особо и волновало. Ей совсем не нравилось то, как её обступили несколько высоких парней, когда она зашла за угол и была готова повернуть к знакомому фонарю, который означал бы, что до дома осталась всего пара кварталов. А там поблизости была и остановка, с которой её мог бы подбросить знакомый парнишка из Скиннеров – она как раз успевала на его рейс.

Но вместо тёплых слов солиста в наушниках зазвучала тишина, и Карла вздрогнула, когда поняла, что тонкие проводки были перерезаны острым маленьким ножиком.

– Меченая? – спросил один из парней, делая шаг вперёд и буквально прижимая Карлу к стене. Другой шагнул к ней, бесцеремонно задрал рукав и бросил ему что-то в ответ.

Найтсмит прижала к груди мобильник.

– Отдавай, – потребовал третий.

– Не нужно, – пробормотала она, пытаясь мягко улыбнуться. Но то, как один из парней щёлкал своим складным ножом, уверенности в себе не прибавляло.

– Нужно. Или достанешься своему уже подпорченной, – кажется, её будто ударило током, когда один из грабителей опустил руку на её грудь. Никто и никогда не позволял себе таких прикосновений, и она вдруг ощутила себя страшно беспомощной – почему, отчего Карла не пожелала заниматься единоборствами? Отчего она решила, что акробатика намного полезнее, ведь… Как бы ей сейчас понадобилось умение сражаться бамбуковым мечом, если б он был у неё с собой… как бы легко она избавилась от противных пугающий прикосновений, если бы смогла ударить хотя бы одного из них!..

Рванули вязаную кофту – и та расползлась.

– Не надо, – уже испуганно глядя на них, прошептала Карла.

– Надо. Называй пароль, – тот, что трогал её, выхватил телефон, но напоролся на блокировку.

– Я…

– Быстрее! – рявкнули на неё.

– Восемь… – она отчаянно желала помощи. От кого бы то ни было – кажется, вон там уже сверкали фары машины Скиннера. Нет?

А потом мир будто поставили на паузу: Карла не поняла, как можно было прервать тот хриплый ор, который давил ей на уши, одной тихой и спокойной фразой:

– Кажется, вы делаете не то, что должны, – и как же вздрогнули нападающие, как же быстро они повернулись и испуганно воззрились на человека, который рискнул повернуть за тот страшный угол, откуда доносились пугающие звуки.

В паре метров от них стоял парень. На его плече висела сумка, забитая бумагами, одет он был просто, но Карла могла уловить стиль одной из швей Тэйлоров, чьи услуги были весьма недешевы.

Легкий ветер трепал его светлые волосы, что ниспадали на плечи длинными локонами. Парень был слегка бледным, но не от испуга – его кожа просто не была загорелой.

– Уйди, хлюпик, – предупредил главарь – тот, что был с ножом. Парень спокойно покачал головой. – Разберись, – грабитель бросил своему товарищу нож и отвернулся к Карле.

Зря – спустя секунду боевой клич нападающего затих. Самонадеянность определённо помешала этим ребятам закончить свою историю хорошо.

Карла почувствовала, как одного её мучителя толкают вперёд, почти на неё, и увидели бледные руки, которые потянулись к шее грабителя. Она не успела вскрикнуть – тонкие пальцы быстро нашли нужную точку и мягко надавили на неё. Бандит сполз на асфальт, закатив глаза и слабо выдохнув.

Главарь не успел отреагировать – ловкий парень не подобрал с земли ножа, но выхватил из кармана перьевую ручку, а острый стержень приставил к… даже непонятно, куда.

– Если ты дёрнешься, я нажму. И тогда будет повреждена одна из важнейших артерий в теле человека – если я сделаю это, ты истечёшь кровью меньше, чем за пять минут.

– Я… – его дёрнули, он замолчал.

– Верни ей телефон, – приказы поступали спокойно. Может, это Карла была напугана до смерти, но она не слышала даже дрожи в голосе этого незнакомца.

Дрожащие пальцы главаря нащупали её руку и вложили в неё телефон.

– Отпусти…

– Теперь извинись перед девушкой. И можешь идти.

– Пош-ш-шёл… т-ты… – но ручка предупредительно надавила на кожу. Грабитель выдохнул, поднимая веки и испуганно глядя в глаза Карле: – Прости… Я… – снова короткий укол, – я прошу прощения… у… у вас…

И те же пальцы чуть пережали какое-то другое место. Грабитель осел на землю, взгляд его затуманился.

– Через десять минут они очнутся. К тому времени ты уже вызовешь полицию из ближайшего автомата, – полушёпот у самого уха стих, главарь шайки закивал, и парень, отпустив его, выпрямился. Все трое грабителей лежали рядышком.

– Господи… – выдохнула Карла, закрывая лицо руками. Кажется, будто она только сейчас осознала, что с ней чуть не произошло.

– Вы целы? – раздался голос всё того же бледного незнакомца. Кажется, его руки осторожно, стараясь не спугнуть и не навредить, ощупывали её плечи – но так… не пошло. Так, как это мог бы делать человек, который хотел только помочь и выяснить, не причинили ли ей вред. Этим рукам хотелось верить, но не более.

– Да… – она шмыгнула носом, поднимая голову и глядя в глаза спасителю. – Спасибо… тебе… вам…

– Вам лучше поспешить, близится последний автобус. Следующий будет лишь через полтора часа, сегодня сократили рейсы, – парень осторожно застегнул её пострадавшую вязаную кофту на единственную уцелевшую пуговицу – так аккуратно, что Карла и сама не могла бы заметить сперва разницы между целой и порванной вещью.

– Да… я… спасибо, – она растерянно смотрела на то, как парень отходит и поднимает с земли свою сумку. Было видно, что она пострадала после того, как её защитник подвергся нападению – похоже, грабитель хотел ударить его ножом, но парень успел прикрыться сумкой. – Все бумаги перемешались… – Карла наконец смогла «отмереть» и сделать несколько шагов. Наклонилась, помогая своему спасителю собрать выпавшие листы.

– Ничего, я разберусь.

– Я… я могу помочь? – Карле страшно не хотелось отпускать своего защитника на всё те же вроде тёмные, а вроде и залитые светом фонарей улицы.

– Не стоит. Спасибо. Лучше поспешите на автобус, а я уже почти добрался до места, – он указал на здание, что стояло через дорогу. Карла пару раз моргнула, пытаясь понять, куда показывать собеседник.

– Это… это штаб ордена немеченых, да? – спросила она.

– Работа есть работа, – мягко улыбнулся в ответ парень. Словно одними губами, пряча свою душу глубже, чем Карле можно было попасть. – Спешите. Автобус уже почти подъехал, – он мимоходом взглянул на часы, чей циферблат был повёрнут ко внутренней стороне запястья. – Постарайтесь больше не рисковать, вы нужны своему соулу, – эти слова были обычной фразой из книжки, которую изучали в детстве – что-то вроде сборника «Этикет и правила поведения». Карла даже помнила её – как и ту картинку, что долго разглядывала вместе с Мерфом. – Да и они, – кивок в сторону грабителей, – скоро очнутся.

Они вместе вышли на залитую светом улицу. И им нужно было разойтись – Карла и правда видела огни своего автобуса.

– Как вас зовут? – вдогонку уходящей фигуре крикнула она. Парень повернулся, неловко поправляя сумку на плече и ответил ей:

– Лайонел. Приятного вечера, – он, развернувшись, зашагал в сторону здания ордена, а перед Карлой скоро распахнулись двери автобуса и раздался весёлый смех Грега Скиннера. Вероятно, сейчас он был нужен ей, как никогда.

Комментарий к

Комменты-глава.

Я работал долго. Учтите.

это же 180 работа, ОДНАКО. прибухнём в честь этого большими комментами?

========== Часть 3 ==========

Карла плохо помнила, как добралась домой. Ей, разумеется, успели помочь – как минимум, морально. Грег немедленно понял, что с ней что-то случилось – и потому не отпускал от себя, держа рядом и отвлекая разговорами. Быть может, этим были недовольны некоторые пассажиры, но его это не волновало: этот парень знал, что делал, и если кто-то не доверял ему, когда он был за рулём – значит, человек просто впервые находился в городе.

– Может быть, проводить тебя до дома? – спросил он, когда они подъезжали к той пустой остановке, где Карла должна была выйти. – Я могу вернуть деньги пассажирам, мне…

– Отец будет ругаться, – пробормотала Найтсмит, слабо улыбнувшись – она уже успела слегка прийти в себя. – Не стоит. Всё хорошо, я в порядке, правда.

– Неправда, – покачал головой Скиннер. – Я ведь вижу.

– Мерф дома, – Карла потёрла сквозь одежду руку – то место, где была её метка. – Я позвоню ему и он встретит меня.

– Тогда звони прямо сейчас, иначе я заберу тебя в очередной круг по городу, и сдам с рук на руки лично твоим родителям, когда закончу свою смену, – решительно сказал Грег. Где-то позади раздались чужие смешки, одна женщина попыталась возмутиться, но почему-то передумала.

– Ладно, – безропотно согласилась Карла, доставая из кармана телефон. Скиннер внимательно слушал её разговор с братом, и успокоился лишь после того, как она поднесла к его уху мобильник, воровато оглядываясь, чтобы никто этого не заметил – по уставу водителям было запрещено говорить по телефону во время движения. Даже таким талантливым, как Грег.

Убедившись, что Мерф уже выходит из дома, и послушав, как он застёгивает на себе куртку, Скиннер кивнул своим мыслям и продолжил движение. Карла поёрзала на сидении, тяжело вздохнула, опустила глаза в пол, а потом выглянула в окно. Самое время было вознести тем абстрактным духам, которых она воображала себе, благодарность за то, что её гибкое юное сознание вынесло и справилось с нанесённой ему травмой, но Карла медлила.

Может быть, не стоило благодарить всех и за всё? Не хватало ещё прийти мыслями к тому, что нападение тоже было хорошим знаком, что оно было для чего-то нужно – может быть, для того, чтобы её встретил Мерф и она чуть раньше попала бы в его объятия.

Надо ли ей такое «счастье», если к нему ведут настолько пугающие события? Стоит ли благодарить небо, или где там сидят эти существа, за то, что с ней случилось?

«Однако», – тут же подумала Найтсмит, едва подняла голову и взглянула в окно, – «Всё кончилось хорошо. Мне помог незнакомый человек, и ему тоже станет лучше от мысли о том, что он сделал что-то хорошее. Может быть, тот его гипноз подействует правильно, и грабители встанут на путь исправления, когда окажутся в руках у Грегсонов – наверное, надо было пойти к ним… Хотя, может, этот Лайонел – как раз один из них, потому и потребовал, чтобы они сдались сами?» – её мысль была перебита волной других, когда она увидела в окне Мерфа – на той самой остановке, где ей нужно было выйти.

Несмотря на то, что до дома нужно было дойти совсем немного, он всё же примчался, и оттого ей неожиданно стало тепло. Противное ощущение чужих рук на своей груди почти забылось, мысль о Лайонеле ускользнула, и Карла, от души поблагодарив Грега, выскочила из автобуса, чтобы попасть в знакомые с детства объятия.

– Привет, – услышала она над ухом, когда уткнулась лицом в грудь брата. – Что с тобой случилось?

– Я… – она вдруг запоздало ощутила, как внутри у неё лопается пружина, как всё тело на секунду замирает в напряжении, а потом расслабляется, и как в каждую клетку проникает этот «взрыв», медленно затихая умиротворением и осознанием того, что всё кончилось. Может, кто-то другой бы расплакался на её месте, но Карла лишь упрямо сжала губы, а потом заставила себя улыбнуться. Открыто и весело – так, как делала это всегда.

И немедленно почувствовала, как ей самой от этой улыбки становится легче – тогда она на секунду поняла, почему Мерф верил, когда в детстве она уверенно говорила, что будет светить вместо солнца. Она и правда умела делать это, и главным её светом была улыбка – значит, теперь её душа привыкла к тому, что если улыбнуться – жить станет легче.

Наверное, это было лучшей мыслью Карлы за всю жизнь, потому что теперь она знала, что вооружена в ней хоть чем-то.

– Ну, не надо, не говори, если не хочешь, – сказал Мерф, неуверенно поглаживая её по голове.

Младшая Найтсмит поняла, что вот уже две минуты стоит, прижавшись к брату, и не отпуская его. Она буквально заставила себя отстраниться, и когда Мерф потянулся, чтобы поправить её кофту, его глаза расширились – потому что после одного неловкого движения части расползшейся вещи просто остались у него в руках.

– Хотя, похоже, тебе придётся это сделать, – сказал он, переводя взгляд с испорченной кофты на лицо сестры.

Совсем скоро они оказались дома. Карла рассказала по дороге, что с ней произошло. Мерф, который изначально собирался лишь поддержать сестру рассказом о том, как его выдернули с тренировки для того, что встретить прибывшую родню, молча глотал слова. Он слушал, буквально кипя, как чайник – и очень часто затыкал себя буквально физически, кусая губы или отчаянно хмурясь. Ему хотелось разорвать тех, кто посмел приблизиться к Карле, просто на тряпки, на какой-нибудь флаг, чтобы больше эти трое никогда не смогли бы встать на ноги.

Но слова о внезапном спасителе его немного успокоили. Мерф с благосклонной улыбкой смотрел на то, как Карла изображала этого парня, прохожего, и он всей душой был ему благодарен. Разве что когда сестра упомянула о том, что её спаситель отправился в сторону здания ордена немеченых, он чуть нахмурился:

– И он не сказал, что состоит в нём?

– Просто сказал, что работает там. Но бумаг было много, – уточнила Карла. – Может быть, там работает кто-то из его родителей, а его просто попросили отнести листы и рассортировать. Тебя же отец тоже гоняет по делам, – предположила она. Мерф мягко улыбнулся, успокаиваясь – парень, возможно, был и с меткой. Не стоило думать о нём сразу плохо – несмотря на то, что ему в голову пришла даже мысль о том, что нападение было лишь подстроено с целью знакомства. Он знал о нескольких случаях, когда отчаявшиеся немеченые шли на страшные поступки, лишь бы найти себе пару – и был рад, что с Карлой такого не случилось.

– Он даже не смотрел на мою метку, – сказала она, когда они подходили к воротам дома. Мерф расслабился и успокоился окончательно.

– Вот и славно, – сказал он. – Но больше я тебя одну никуда отпускать не буду. Или заставлю звонить каждые десять минут, особенно вечером, – он шутливо обхватил её тонкие запястья своими пальцами, делая вид, что надевает на Карлу наручники. – Поняла?

– Поняла, – она засмеялась. Мерф молча радовался тому, что его сестра так легко пережила то, что могло бы повредить её психику и оставить отвратительный след в такой чистой душе. – А как там семья? – спросила она, цепляясь за его рукав.

Ответ Карла получила спустя полчаса. Они вошли в дом через чёрный вход, чтобы дать ей время вымыться и переодеться. Так что когда Найтсмит смыла с себя прикосновения чужих рук и надела любимую пижаму, ей оставалось только раствориться в радости от общения с близкими людьми, многих их которых она видела не так уж и часто. И Карла с великим удовольствием окунулась в море людей, которое бушевало в их гостиной и коридорах, а потом с радостью отправилась с двоюродными и троюродными сёстрами и кузенами в столовую – поглощать печенье и чай, которые казались особенно вкусными в этой компании и поздно вечером.

Так постепенно неприятный случай и вымывался из памяти шестнадцатилетней звонкой хохотушки, которая спустя пару часов вместе со своими родственниками-друзьями смотрела по телевизору то ли комедию, то ли страшилку, и продолжала поглощать всё самое вредное, что только нашла на кухне. Ей можно, маленькой ведьмочке – она никогда не полнела.

Так она провела половину ночи. Когда уставшие от долгого переезда и шумного вечера Найтсмиты расползлись по своим комнатам и кроватям, а голоса взрослых, разгоняющих их, где-то затихли, наступила настоящая ночь – та, которую можно было любить всей душой за её чуткую тишину.

Эта тишина пугалась малейших вздохов детей, дрожала от шагов мальчика, что шёл по коридору в уборную и обратно, заинтересованно обступала пожилую женщину, которой не спалось, и которая едва слышно стучала спицами для вязания. Тишина наблюдала, как вязаная вещь постепенно появляется в руках у чьей-то бабушки, завороженно следила за тем, как из единственной длинной прямой нитки на пол стекает готовый шарф или свитер.

Тишина царила в доме. Ходила по коридорам, перебегая из одного в другой, прячась от быстрых лап домашней кошки или собаки, трогала вещи и испуганно вздрагивала, когда они отзывались звуком. Она снилась каждому в этом доме, и в то же время понимала, что вряд ли её кто-то замечает… Но ей того было не надо. Тишина умела быть самодостаточной, такой её создали изначально – наверное, Карла могла бы ей позавидовать.

Спящая нынешняя принцесса рода Найтсмит вовсе не могла представить себя в одиночестве – даже во сне она не видела себя вне общества. Одного человека ей было мало, да даже двух, трёх – впрочем, возможно, она просто не знала о себе слишком многого?

Утром ей должны были сообщить радостную новость – её кузен собирается сделать предложение девушке, с которой у них совпали метки. И совсем скоро дом должна была наполнить радостная кутерьма – семейство начало бы собираться на классный уикенд, который Найтсмиты собирались провести на море, пригласив семью той самой девушки, что совсем скоро должна была помочь определить Эду их собственный путь.

Но это будет потом. А пока в большом особняке было тихо и спокойно. Совсем не так, как было в душе у того парня, что оставил троих грабителей лежать на асфальте и пожелал приятного вечера своей новой знакомой.

Перекладывая бумаги в ордене, Лайонел часто отвлекался, чтобы записать что-нибудь, что придёт ему в голову, в небольшой серый блокнот. Буквы были вытянутыми, линии – плавными и тонкими. Такими, словно мысли их создателя выглядели точно также.

Или они были похожи на его волосы? Может быть. Тёмный кабинет, который был освещён лишь одной лампой и светящими в большое окно фонарями, располагал к таким ассоциациям, и Лайонел продолжал свою тихую работу. Ему ничто не мешало, а эти перерывы словно были «вшиты» в такой момент специально, и они сами составляли часть необходимых действий. Одиночество не томило его, и порой парню хотелось просто прикрыть веки и послушать тишину, прекратив шуршать бумагами. В те моменты, он знал, возникнет чувство, словно отключилось лишнее чувство – и мир будет состоять из звенящей пустоты и такого полного, в лучшем смысле слова, одиночества. Того самого, что может питать силы.

Завтра он должен был быть со своими родителями. Завтра будет то, чего он не любит – большое скопление людей, шум, громкие голоса и музыка – и это слегка тревожило душу, но Лайонел успокаивал её любовью к своей семье. Ровной, тихой, выражающейся в том, что он делал и чего не делал ради неё.

Завтра у его сестры весьма важный день – и потому он обязан быть дома вовремя. Ради неё можно пойти на многое, и потому – он скоро завершил свою работу. И также бесшумно, как и вошёл, покинул рабочее место.

Отправляться на автобус было уже поздно – Лайонел понял это, бросив взгляд на часы. На мгновение он всё же прикрыл глаза, и в ту секунду ощутил, как спокойно становится у него в сердце. Пустое здание отозвалось почти что реальной волной энергии, прокатившейся по всем этажам и наполнившей его душу силами.

Кажется, в детстве он считал себя маленьким зверем, или странным существом, которое могло поглощать пустоту вместо крови или мяса. Вампир – вот подходящее по значению, но совсем не близкое по сути слово.

Звенящая ненастоящая энергия, которой не было, оказывалась с единственным вдохом в груди, в душе, в которой было… Нет, не пусто. Но Лайонел всегда представлял себе то, что находилось у него внутри, как нечто, похожее на аскетично обставленную комнату – простую кровать, одежду стопкой, приоткрытое окно и воздух, которым легко и приятно дышать.

Милых мелочей не было видно – но всегда было ясно, что все они просто спрятаны в его сестрах. Они и наполняли его комнату-душу: ставили там шкаф для книг, в которых были записаны воспоминания из детства и все знания, что он накопил за свою жизнь. Ставили тумбочки, куда прятали фотографии и фенечки, что плели для него на праздники. Вешали плакаты, потом меняли их, включали и выключали появившийся ноутбук, вытирали пыль со стола – и Лайонел всегда принимал это. Комната-душа – это место, где они и должны быть заключены.

Молодой Фетрони поднял веки и пересёк большой зал, где едва горел свет – только для охраны. Охранник узнал его, но Лайонел всё же протянул ему ключ, на котором были выгравированы его инициалы. Знакомый пожилой мужчина кивнул, пропуская его – и Фетрони оказался там, куда обычно людям был запрещён доступ.

Открыв этим ключом, что почти всегда висел на шнурке у него под одеждой, дверь, парень скользнул в тёмный проход, подняв один из фонарей, стоящих на столе у самого входа. Может, эта дорога была зачарованной, но он всегда возвращался домой гораздо быстрее, чем сделал бы это на автобусе.

И он сделал первый шаг, а потом исчез в глубине хода. Стихли звуки, издаваемые живым существом, и тишина, к которой он так стремился, вновь сомкнулась тьмой за спиной ночного путника.

Он вернулся домой поздно, но почти вовремя.

***

Карла проснулась от того, что на неё кто-то вскочил и начал её щекотать. Девочка упорно не поднимала век, но вскоре сдалась – раздался её смех, она открыла глаза и увидела перед собой тех малышек, что помнила ещё совсем крохами. В дверях стоял Мерф и улыбался – похоже, это он открыл дверь маленьким шутницам.

– Все в тебя, – сказал он, складывая руки на груди. Карла хмыкнула, сгребла детей в огромные и всегда радостные от своей неожиданности «обнимашки». Девочки заверещали, кто-то засмеялся, кто-то попытался подпрыгнуть, чтобы вырваться, но не получилось. – Доброе утро, Стрелочка, – Найтсмит отстранился от двери, придержал её рукой.

– Доброе утро, – отозвалась она. Девочки снова засмеялись.

– Скорее вставайте. Мама уверяет, что нас ждут весёлые выходные, – и Мерф ушёл, сверкнув хитрой улыбкой и оставив дверь приоткрытой. Карла почувствовала, что вновь хочет растерзать своего брата за его привычку недоговаривать фразу – он знал, насколько она обожала всякие сюрпризы, и как часто старалась обыскать весь дом, допросить всех, лишь бы выяснить, что за тайну от неё скрывают.

И в этот раз это «тайное знание», которым Найтсмит владел, его не подвело – спустя минуту Карла кубарем скатилась с кровати и они, успев переброситься парой подушек, всей толпой помчались вниз.

Уже за завтраком она узнала радостную новость. Кузен, тот самый, с которым Карла так часто виделась, пока он учился в её школе, был заметно смущен таким вниманием, и потому иногда отводил взгляд, слегка растерянно улыбаясь. Мерф хлопал его по плечу и что-то говорил, бабушки и тёти обсуждали событие в своём кругу. В столовой стоял шум и гам, то и дело раздавался где-то взрыв смеха, то и дело кто-то вскакивал со стула и перебегал на другое место – а самые маленькие члены семьи поочерёдно прятались за Карлой и показывали друг другу языки.

Однако, собрались они достаточно быстро – может быть, потому, что всегда делали это именно так. Найтсмиты всегда были готовы сорваться в путь – и все дети были приучены к тому же с самого раннего возраста.

Дом будто затих после завтрака, а потом сосредоточенно зажужжал – каждый складывал самые нужные вещи в рюкзаки, дети – в общую сумку. Которую, в итоге, подхватил Мерф.

Машина приехала быстро. Да не одна – Скиннеры тоже никогда не задерживались. Карле нравилось то, что она всегда точно знала, как и что должно произойти, когда речь шла об организации… чего бы то ни было – совсем скоро она уже сидела в автобусе, вновь освещая своей улыбкой слегка помрачневшие лица родственников.

Хмурые Найтсмиты приподнимали брови и растерянно улыбались в ответ, когда встречались взглядом с Карлой, и ей это доставляло удовольствие – сосредоточенность сходила с лиц людей, и они вспоминали о том, что едут отдыхать и праздновать прекрасное событие, ради которого наверняка стоило жить и перетерпеть все те невзгоды, что бывали в жизни у каждого Соула.

Наверняка момент единения соулмейтов будет выглядеть прекрасно – Карла страстно желала увидеть ту секунду, когда всё случится. Быть может, она в такие мгновения даже слегка завидовала людям, что находили своего соула совсем недавно. Она была лишена этого момента, ведь Мерф находился рядом с самого раннего детства, и часто представляла себе, что чувствуют люди, когда понимают, что все страхи, связанные с меткой – ерунда. Когда понимают, что человек, чьё имя указано у тебя на плече, чьи часы идут в такт с твоими, или на кого указывает твоя стрелка – тот самый, что действительно желает провести с тобой целую жизнь.

Она встряхнула головой. Нет, ничто не отвлечёт её от такого радостного и светлого дня. Не стоит вскармливать, помимо проблем и проблемок, ещё и зависть – она может выпить тебя намного раньше, чем те, другие паразиты. Чему ей завидовать? Она ведь имела то, чего многие были лишены много лет – каждый день видела улыбку своего соула, ссорилась и мирилась с ним, они даже смеялись над одними и теми же вещами с самого детства.