Текст книги "Магия Ирия (СИ)"

Автор книги: Лана Макошь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

22 часть. Знакомство с Милиндой

Я вынырнула из глубокого сна. Солнечные лучи пробивались сквозь зашторенное окно. Часы показывали полдень. Я оторвалась от разглядывания часов, медленно отвернулась от окна, посмотреть спит ли Борин, и меня затопило облегчение – его часть кровати пустовала.

На его подушке красовался роскошный букет свежих роз и ювелирная коробочка, обитая красным бархатом. Я вздохнула и попробовала воплотить вчерашний урок на практике, потянулась к цветам светлым потоком на расстоянии. Энергия послушно полилась тонкой струйкой по направлению к букету.

Некстати вспомнились вчерашние нотации Лины. Борин живет своей параллельной жизнью, не беря в расчет мои интересы. Потом я подумала про оранжерею и мне захотелось срочно отнести туда цветы. На стеблях показались корни, надо было их посадить.

Я раздвинула шторы на окне. Комнату залил яркий свет. Природа удивительна – ночью бушевала метель, а сейчас царит морозное безмолвие, залитое солнцем. Белоснежное покрывало слепило глаза.

Я быстро привела себя в порядок и поспешила в оранжерею.

Проходя мимо лестницы, ведущей на чердак я услышала, как сверху скрипнула, и затем хлопнула дверь. Не в силах справиться с любопытством, я решила, что розы немного подождут и отправилась наверх. Мир Ирия манил меня.

Тихонько приоткрыв дверь, я шмыгнула внутрь и увидела Тауса, стоящего напротив зеркала – ноги широко расставлены, руки сложены на груди. Из зеркала ему мило улыбалась красивая темноволосая девушка. На ее плечи была накинута мантия до пола со спущенным капюшоном, застегнутая под горлом. Она расходилась к низу, из-под мантии выглядывало винтажное платье свободного кроя с завышенной талией и длинной юбкой, а руки нежно устроились на заметно округлом животе.

Я почувствовала, что подсмотрела то, что мне не предназначалось и хотела шмыгнуть обратно в коридор, но Таус заметил мое появление и лишил меня возможности незаметно исчезнуть.

– Дарина, – бросил он через плечо, – познакомься с женой моего брата.

Девушка оторвала свой сосредоточенный взгляд от Тауса и уделила мне внимание:

– Милинда, – нежно пропела она, – и хитро прищурилась, вновь вернувшись к разглядыванию Тауса.

– Дара, – тихо прошептала я, нехотя подходя ближе к зеркалу, отметив щемящую тоску, скрытую в глубине мужских глаз. Я не знала, что их связывало, но мне захотелось провалиться сквозь землю.

– Поздравляю, – выдавил Таус и посмотрел на ее живот.

– Я так рада, что вы помирились с Никасом, – мягкий голос девушки обволакивал, образ мадонны вызывал внутренний трепет почитания, наделяя Милинду неземной благодатной красотой.

– Тебе очень идет, – пробормотал Таус.

Она улыбнулась, озаряя чердак лучиком тепла.

– Ты станешь дядей, – с долей грустинки протянула девушка.

Таус натянуто улыбнулся в ответ, а Милинда обратилась ко мне:

– Дарина, Вы должны обещать присмотреть за Таусом.

Я растерялась, но за меня ответил Таус:

– Не требуй от девушки невозможного.

– Ах, да, я наслышана, что Вы выходите замуж, – спохватилась Милинда. Озорные искорки промелькнули в ее глазах.

Я отвела взгляд и рассеяно блуждала им по другую сторону зеркала. Мир Ирия утопал в зелени. Там было тепло и светило ласковое солнце.

– А у нас зима и снег, – невпопад прошептала я, завороженная неизведанным, но таким притягательным миром.

– Здесь всегда тепло, и снег можно увидеть только в горах, – искренне улыбаясь прокомментировала девушка.

Я опустила взгляд на землю и вздрогнула от неожиданности. Недалеко от Милинды, в роскошном глиняном горшке, красовался куст розаринд, так похожий на цветок из моего вчерашнего видения в оранжерее. Единственная разница была в том, что куст с другой стороны зеркала был полон жизни, в отличие от усыхающего образа из головы Тауса.

Мужчина проследил за моим взглядом и нахмурился.

– Все в порядке, Таус, – еще шире заулыбалась Милинда, – розаринда прекрасно себя чувствует, – и потом с серьезным выражением на лице продолжила: – Мы переживали за тебя. Но, судя по розаринде, у тебя все не так уж и плохо, – на ее лице снова появилось хитрое счастливое выражение.

За спиной девушки показались две приближающиеся фигуры.

– Зачем вы притащили его сюда? – Таус кивнул в сторону растения.

Милинда заверила его:

– Сорес предположил, что ты захочешь частичку дома рядом с собой в чужом мире. Мы надеялись он вдохновит тебя и предаст сил.

Я видела, что Таус собрался яростно возразить, и не выдержав, тронула его за руку:

– Пожалуйста, давай заберем его в оранжерею. Он такой красивый, не могу насмотреться на него.

Краем глаза я заметила, что Милинда опять загадочно заулыбалась, на что Таус закатил глаза и покачал головой. К границе приблизились Сорес с Никасом. Никас нежно обнял Милинду и опасливо покосился на нашу сторону.

Мы поприветствовали друг друга.

– Поздравляю, – повторился Таус.

Сорес подошел к самой границе:

– Вижу, вы обсуждаете розаринду. Я помогу с переносом.

Я разглядела, что он направил поток в сторону куста, и выдохнула в восхищении, когда горшок оторвался от земли и спокойно слевитировал в нашем направлении. Таус подхватил поток и встретил цветок на границе, мягко опустив его на пол.

– Как продвигаются работы с открытием портала? – задал вопрос Таус.

– Утешительного мало, – сокрушился Сорес, – по моим подсчетам необходимо неимоверное количество энергии. Ума не приложу, как у тебя получилось провалиться в другой мир. Даже накопленная сила сработавшего артефакта – всего лишь небольшая вспышка на фоне необходимого взрыва.

Мужчины принялись обсуждать рабочие моменты, а я не могла оторваться от розаринды. Я не заметила, как пальцы неосознанно вытягивали капельки шакти и упустила момент, когда сформированное облако устремилось к веточке, вызвав образование бутона. Я испугалась, что кто-то заметит, и попыталась на расстоянии исправить ситуацию, но энергия, призванная мной остановить рост бутона, только ускорила процесс и он начал распускаться прямо на глазах. Я затаила дыхание от страха, перемешанного с восхищением. Зато на другой стороне зеркала, скучающая от мужских разговоров Милинда, с любопытством наблюдала за мной и не удержала удивленный вздох.

Получилось громко. Мужчины прервали разговор на полуслове. Никас с беспокойством кинулся к жене, а Сорес и Таус быстро сориентировались и в недоумении разглядывали черный, расцвеченный красными отливами, цветок, который продолжал распускаться, не смотря на все мои усилия сдержать поток.

Убедившись, что с девушкой все в порядке, Никас последовал их примеру и присвистнул. Сорес, сложив на груди руки, задумчиво постукивал указательным пальцем по губам. Таус посмотрел на меня укоризненно, а я сделала трусливый шаг в попытке спрятаться у него за спиной.

– Недостающая переменная, – Сорес задумчиво сверлил меня взглядом, и я сделала еще один шаг в попытке скрыться от его взгляда за широкой мужской спиной.

– Это что-то меняет? – переспросил Таус.

– У меня есть теория, что взаимодействие полярных потоков высвобождает огромную энергетическую силу, но в таком случае возникает большая вероятность взрыва. Это сложный неизученный процесс, требующий строгого контроля, – Сорес сделал паузу и резко сменил тему, дернувшись всем телом: – Что произошло в ночь твоего прорыва? Дарина была на чердаке? – предположил учитель.

Таус повернул голову и посмотрел на меня через плечо. Я еще больше сжалась. Он немного подвинулся, полностью закрыв меня, чем доставил мне неимоверное облегчение.

– Дара и ее подруги гадали здесь в ту ночь, – Таус кратко пересказал события со своей точки зрения. Сорес жадно внимал его рассказу, с горящими от возбуждения глазами.

– Это многое меняет! – воскликнул он, – Нужны эксперименты. Да, я займусь подсчетами, – Сорес впал в исследовательский экстаз ученого и выпал из реальности. Не прощаясь, он так и ушел, бормоча непонятные слова и формулы себе под нос.

Никас задумчиво смотрел на Тауса. Его интересовал совсем другой вопрос:

– И откуда в этом, по твоим словам, энергетически ущербном мире проявился такой незамутненный дар жизни?

Таус безразлично пожал плечами:

– Загадка природы.

Я слегка выглянула и тайком наблюдала за Никасом. Недоверие четко читалось на его лице. Милинда тоже сохраняла задумчивое выражение.

Молчание прервал Таус:

– Я так понимаю, на сегодня хватит. Сорес получил новый материал для размышлений. Кстати, передай ему планшет, – и он протянул руку с планшетом сквозь зеркало.

Никас забрал его и в свою очередь протянул накопитель:

– Это для твоего парня, – сказал Никас, обращаясь ко мне и передал предмет Таусу, – Полностью заряженный. Принцип зарядки схож с тем, как мы напитываем наши кристаллы. Процесс не сложный, но долгий, учитывая, что мы можем питать кристаллы, а, соответственно, и накопители лишь из остаточного фона, чтобы обойтись без ущерба для нашей среды. К тому же, емкость у этого накопителя приличная.

– Благодарю, – сухо бросил Таус, – позже передам еще.

Я все-таки осмелилась выйти из-за мужской спины и попрощаться с родственниками Тауса. Милинда кинула последний нежный взгляд в сторону Тауса и еще раз одарила меня теплом своей улыбки:

– Мы тебя любим, Таус, и ждем твоего возвращения, – проговорил Никас.

– И желаем счастья, – поддержала его Милинда.

Таус провел рукой по поверхности зеркала, и мы увидели свои отражения.

Он устало проговорил:

– Надо отнести розаринду в оранжерею, здесь прохладно. Надеюсь, ты не замерзла.

Я почувствовала, что слегка подрагиваю от холода, просто от переизбытка впечатлений, не обращала на это внимания. Он снял пиджак и накинул мне на плечи. Мужской аромат окутал, согревая и даря успокоение.

– А я смогу левитировать ее? – загорелась я.

Таус по-доброму усмехнулся:

– Шустрая какая! Для начала надо научиться двигать перышко. Идем, попробуешь в оранжерее. Пока идем, отслеживай мой поток.

Я подняла с пола розы, пустившие корни.

– Можно их посадить? – задала я вопрос.

– Конечно, – улыбнулся мужчина, – Там есть подсобка со всем необходимым.

Таус шел первым, я следовала за ним, глазами наблюдая за его потоком. Но мои мысли витали далеко в облаках – я куталась в его пиджак, тайком вдыхая желанный запах и тепло разливалось, наполняя каждую клеточку души и тела.

Посадив розы, мы присели на низкие удобные кресла в оранжерее. В комнате обнаружились кулер, чай и печенюшки. Я вспомнила, что не ела и с удовольствием набросилась на угощенье.

Еще битый час я пыталась гонять сухой листочек по чайному столику под руководством Тауса. Получалось с трудом, но после десятой попытки, листочек все-таки сдвинулся, и я минут пять играла с ним, толкая из стороны с сторону. Ко мне присоединился Таус, и мы стали перехватывать контроль друг у друга. Это было забавно. Я радовалась и смеялась от души. Мне вторил густой мужской смех. Он не выдержал и взметнул листочек в воздух.

Я расстроенно выдохнула:

– Так нечестно, у меня пока не получается поднять его.

Листик покружил передо моим лицом. Затем Таус начал напевать веселый мотивчик, а листик исполнять виртуозные пируэты. В конце листик выполнил фигуру, похожую на поклон, и Таус поймал его, резко махнув рукой перед моим лицом.

– За сим, разрешите откланяться.

Я откинулась в кресле, а в поле моего зрения попал куст, чернеющий несколькими розами.

– Таус, ты обещал рассказать про розу.

«Если бы я могла хотя бы одним глазком заглянуть в его тайны!»

23 часть. Волшебный цветок

Повисло тягостное молчание. Я перевела печальный взгляд с Тауса на розу и встала, собираясь уйти.

– Дара! Мне сложно говорить о своих воспоминаниях, – он тяжело вздохнул, – проговорить вслух означает вытащить их на поверхность. Давно забытые страхи оживают, превращаясь в слова.

Таус потер шею рукой, медленно повертел головой, разминая ее. Обреченно откинулся в кресле, опустил расслабленные руки на подлокотники и запрокинул голову на спинку, прикрыв глаза, прошептал:

– Не уходи. Я доверяю тебе, Дара. Я знаю, что обещал рассказать, – он опять замолчал, приоткрыл веки и его взгляд блуждал по потолку, избегая смотреть на девушку. Сама мысль облечь в слова детскую боль, причиняла страдания. Стыд волнами подкатывал к горлу, смешивался с виной за прошлое, настоящее и даже будущее, за само свое существование.

«Чудовище!» – выстрелило в голове оскорбление, которое прошипел в его сторону отец в порыве неконтролируемой ярости. Перед глазами застыло его перекошенное лицо, раздутые ноздри, глубокая складка на лбу, широко распахнутые глаза, пронизывающие неприкрытой ненавистью. «Ты! Убил свою собаку… Ты! Убил. ЕЕ…» – повисло тихое в воздухе. Первый раз отец произнес обвинение в смерти матери вслух.

– Дара! Я убил свою собаку, когда мне было десять лет, – проговорил он на одном дыхании. Медленно выдохнул.

Я, наоборот, затаила дыхание, боясь перебить его, буквально ощущая его боль в воздухе, осознавая, какого мужества от него потребовали эти несколько слов. Я молча опустилась обратно в кресло. Главное сейчас– не давить. Если он приоткроет завесу своих настоящих чувств, а не привычного напускного цинизма, ему станет легче. А еще где-то внутри загорелся маленький теплый огонек: «он мне доверяет».

Я прислушивалась к его тяжелому дыханию. Таус молчал, и, вдруг, плотину прорвало:

– Дара, я никогда не видел маму. Она умерла при родах.

«Ты! Убил. ЕЕ…», – слова отдавались эхом внутри.

– Моя сила медленно убивала ее, пока я был в утробе. Сорес пытался помочь. Он все испробовал. Проводил новые эксперименты. Моя темная сила поглощала ее энергию… При родах она была сильно ослаблена, и речь о ее жизни уже не стояла. Сорес сделал все возможное, чтобы спасти меня. Лучше бы я умер. Моя жизнь взамен ее! Но, об этом речи уже не шло. Все было предрешено, – он снова замолчал, переводя дыхание, и прикрыв глаза. Раньше он никому не изливал душу.

Перед глазами теперь плыли строчки рваного дрожащего почерка, ослабленного человека. Отец устроил обыск в его комнате и отнял письмо после смерти Грея – мысленно Таус всегда называл свою собаку по имени, хотя она и прожила с ним короткие полтора месяца, он успел к ней крепко привязаться. Как много значила для маленького одинокого мальчика собака – его единственный лучший друг. А короткое мамино письмо он помнил наизусть.

«Таус, я люблю тебя. Больше жизни. Не смей винить себя в моей смерти. Это мое решение. Я хочу, чтобы ты жил».

– Алые Розаринды, так похожие на ваши розы, – ее любимые цветы, – вдруг он продолжил говорить и с тоскливой нежностью посмотрел на кроваво-черные цветы.

Я проследила за его взглядом и уставилась на удивительно красивые черно-багряные розы. Я пыталась не дать воли слезам, шире моргать, подавить комок в горле.

– Мне было десять. Мы гуляли с Соресом в лесу, и я увидел бездомного облезлого щенка с переломанной лапой. Сорес всегда был добр ко мне. По-своему, он был для меня самым близким человеком и заменил мне, и отца, и маму. Он был моим наставником и учителем. Сорес уговорил отца разрешить мне оставить щенка. Вместе мы его выходили и вылечили, – еще одна тяжелая пауза.

– Дара, ты, наверное, уже догадалась, у меня произошла инициация, как говорит Сорес. Проснулась спрятанная сила. Сорес предполагает, что толчком послужили мои чувства. Тьма вышла наружу.

Таус погрузился в воспоминания. Он отчетливо помнил, как закружилась голова, как темный туман плотной завесой окутал его, отрезая от внешнего мира. Он испугался за Грея, который на полном ходу мчался на странного человека с занесенным ножом в руках.

– Сначала Грей долго лаял, привлекая внимание, а потом внезапно появился незнакомый человек с ножом в руке. Я хотел защитить любимого щенка, хотел оттолкнуть этого странного человека, но я был далеко. А потом этот чертов туман и окрик Сореса, чтобы я остановился.

«Таус, не сметь!» – крик, как пощечина отрезвил мальчика, чтобы в рассеявшейся дымке разглядеть два тела на земле: пришлого незнакомца и своей собаки. Он бросился к ней, захлебываясь рыданиями, упал на колени, но было поздно. Опять поздно.

– Они оба были мертвы. Что за человек это был, и что он делал у нас во дворе, не удалось выяснить.

– Отец… – голос Тауса сорвался, он слегка откашлялся, – отец не стал слушать Сореса по поводу необходимости системы длительных плавных тренировок и занятий медитациями для обучения контролю над даром, как он это называл. Отец решил воспользоваться, – повисла небольшая пауза, – другими методами для ускорения процесса.

Таусу вспомнились слова: «Чудовищные ситуации требуют радикальных мер. Ты или научишься контролировать свое проклятье, или… научишься его контролировать», – скривившись, сплюнул отец.

– Мы пошли на могилу к маме. Отец заставил меня выкопать куст алых розаринд, ее любимых цветов, которые были там посажены в день ее похорон и пересадить их в горшок. Горшок он отнес ко мне в комнату.

«Убей ее еще раз! Тебе не привыкать», – резануло по сердцу воспоминание, а вслух Таус произнес:

– Я должен был контролировать силу, а цветок жить.

Я смотрела на взрослого мужчину, и видела маленького испуганного мальчика, не способного взять на себя всю возложенную на него ответственность. Мое сердце сжималось от боли.

– Во сне мы теряем контроль над многими вещами. Я боялся, что засну, а страшная тьма вырвется из меня и уничтожит мамины розаринды. Я не спал всю ночь. Днем я спрятался в заброшенном сарае и заснул. Отец вытащил меня за шкирку и запер в комнате. Вечером мне принесли еду и закрыли дверь.

Таус снова переживал ту ночь, вспоминая, как он пытался изо всех сил держать глаза открытыми, как он обнимал горшок с цветами и плакал, и просил маму, чтобы она не умирала.

– Я задремал, – бросил он резко, словно обвиняя себя, – ненадолго, уже занимался рассвет. Меня вывел из дремы Сорес, который пришел рано утром поддержать меня, – Таус опустил голову.

– Я думал, я убил ее, – было непонятно кого он имел ввиду – розаринду или маму.

Таус зажмурился и вернулся мыслями в то злополучное утро. Не оправившись от потери собаки, он снова видел перед собой доказательство его чудовищной природы – погибающий цветок его матери. Он так сильно хотел, чтобы цветок жил! Зажмурился, сжал кулаки до крови, представляя в голове куст живым и цветущим.

Пришедший Сорес охнул в голос от удивления. Таус осмелился взглянуть, и перед ним предстала живая и невредимая розалинда. Но, чуть прищурившись и изменив угол зрения, Таус различил контуры умирающего растения под здоровой личиной. Неосознанно он научился делать иллюзии – мастерство подвластное избранным, обладающим огромной силой и знаниями. Конечно же, Сорес тоже, оправившись от удивления, смог различить подделку. Но Сорес молчал, он хотел пожалеть его. Только Таусу не нужна была жалость, он с замиранием сердца ждал прихода отца.

Отец зашел и уставился на цветок. Не владея мастерством иллюзий, он увидел, что с цветком все в порядке и заметно расслабился.

«Ненавижу, – истерично закричал Таус, – эту розаринду, убери ее!». Таус вернулся в настоящее и продолжил:

– Иллюзия спала через пару часов. Сорес забрал куст и заботился о нем. Я делал вид, что мне все равно, но, когда, как я думал, Сорес не видит, я украдкой приходил и подолгу сидел рядом с ним. Иногда я часами медитировал рядом, отрабатывая разработанные Соресом упражнения. И, знаешь, Дара, после ночи в моей комнате розаринда поменяла цвет. Она стала почти черной, сохранив лишь легкий кровавый оттенок.

– Таус, это удивительно красивый цвет. Я вижу его, как алеющий черный. Он так на тебя похож.

– Мы теперь связаны. Как объяснил Сорес, во время моего нового бесконтрольного выплеска, спровоцированного сильным недосыпом, эта розаринда приобрела что-то вроде иммунитета к моей силе и стала способна меня чувствовать. И когда темнота берет верх в моей душе, она темнеет, становиться почти черной. Это мне знак остановиться и заняться медитациями, очищением сознания.

Таус умолчал о том, что ему надо успеть пустить любовь в сердце, пока роза не погибла. Если он упустит момент, когда от его тьмы, не только начнут чернеть розы, но и погибать сам куст, если даст ему умереть, совершенная чернота поселится в его сердце уже навсегда. Роза удерживала его от того, чтобы не слететь с катушек и помогала контролировать темноту. Еще Таус не счел нужным упомянуть, что перед его провалом в этот мир, цветы абсолютно почернели, и куст их сбросил все до одного, а сам начал медленно увядать.

Я восхищенно смотрела на волшебный цветок. Пышное цветение ярких карминно-черных цветов с рубиновыми прожилками было похоже на совершенство!

В коридоре послышался шум. Распахнулась дверь, и веселая толпа ввалилась в оранжерею. Возглавляла всех Мира. Она издала победный клич и укоризненно выпалила:

– Мы с ног сбились, искали вас повсюду.

Сзади послышались восхищенные вздохи Ивонны и Лины. Они завороженно озирались по сторонам. В довершение завалились три друга во главе с Борином. Я почувствовала, что Борин изо всех сил старался казаться спокойным.

Он нарочито медленно проследовал к соседнему со мной креслу, протянул ко мне руку и сжал в ней мою ладонь, посмотрел на Тауса, перевел взгляд обратно на меня. Другой рукой он достал из кармана бархатную коробочку и протянул мне.

– Малыш, – в его интонации промелькнули виноватые нотки, – ты не заметила мой подарок?

– Я уже посадила розы, – натянуто улыбнулась я, – спасибо.

Мне было неловко. Я, действительно, забыла про эту коробочку.

– О, ты опять за свое, – проронил Борин, потом спохватился и сменил тон: – Всем девушкам нравятся розы, но еще больше им нравятся бриллианты! – просиял Борин, раскрывая коробочку.

На подушечке был комплект сережек, в точности подходящий к обручальному кольцу: два огромных камня, немногим уступающие размерами бриллианту на кольце.

Я вспомнила примерные подсчеты стоимости кольца Мирой и мне стало нехорошо.

– Борин, надеюсь их можно вернуть, – сглотнула я.

Вокруг нас столпились друзья. Ближе всех стояла Мира. Она подхватила коробочку и поднесла повыше к глазам, с замиранием взирая на ювелирные изделия.

– Ты заслужила! – воскликнул Борин, – По результатам последнего обследования мне выписали двойную премию.

Он снова взял меня за руку и поглаживал ее подушечкой большого пальца.

– И подвергли дальнейшим издевательствам твой энергетический фон, – перебил его Таус.

Борин поперхнулся. Я не особенно разбиралась в потоках, составляющих оболочку тела, но посмотрела на наши руки и затаила дыхание. Вокруг моей кисти кружились маленькие ниточки шакти. Они вытягивались из пространства, сочились из моей кисти и маленькими завихрениями устремлялись по руке Борина, немедленно исчезали, соприкасаясь с его телом.

– Перестань вытягивать энергию из Дары, – потребовал Таус.

Он достал накопитель из кармана и бросил его Борину. Тот отпустил мою руку и на автомате поймал, летящий в него предмет.

– Здесь полный заряд. Будешь подпитываться какое-то время. Как у вас это работает?

Димьян приблизился вплотную, взял накопитель у Борина и повертел его в руках:

– У меня в комнате прибор из офиса. Мы сможем распечатать накопитель.

Таус сощурил глаза:

– Надо расходовать экономно. Во-первых, тебя опять изрядно потрепали. Во-вторых, надо брать понемногу, иначе тебе с каждым разом надо будет все больше и больше и закончится все тем, что ты вообще не сможешь обходиться без подпитки.

Его поддержал Димьян:

– В любом случае не стоит показывать видимые результаты в лаборатории. Удивляюсь, почему ты не вызвал подозрений. Еще и премию выплатили.

– Димьян, – обратился к нему Борин, – я надеюсь, это останется между нами?

– Это даже не обсуждается, – Димьян укоризненно вздохнул, – мы с тобой не первый год знакомы.

Борин обернулся на остальных собравшихся. Все начали заверять в своей дружбе и преданности.

– А что это за дендрарий? – сменил тему Гор, обведя рукой комнату.

Борин огляделся, словно только обратив внимание на зеленое буйство растений, и присоединился к Гору, напряженно переспросил:

– Что это такое?

Таус спокойно объяснил:

– Это моя оранжерея. Новогодний сюрприз. Я предложил Даре присматривать за ней.

Борин собрался возразить, но Таус остановил его жестом и договорил:

– Дарине необходим контакт с живой природой. Это стабилизирует ее энергетический дар, и я буду обучать ее контролю. Тебе придется потерпеть, – с едва уловимой насмешкой закончил он фразу.

Видимо, Гор был единственный, кто не владел информацией. Он в непонимании оглядывался по сторонам, в поисках поддержки.

Таус обратился ко мне:

– Дарина, смотри, у Гора ожог на левой руке.

Гор смущенно убрал руку за спину.

– Ничего страшного, случайно обжегся на улице пару часов назад. Кстати, шашлыки остывают, – опомнился Гор, – Мы искали вас, чтобы позвать к столу.

– Одну минуту, – Таус посмотрел на меня: – Дарина, попробуй поделиться шакти с Гором.

– Как? – удивилась я.

– Также, как ты делишься с растениями. Только не больше, чем на один бутон, – предупредил меня Таус.

Я подошла к Гору, он нехотя протянул мне руку. Я почувствовала тепло на кончиках пальцев и слегка прикоснулась к месту ожога. Гор поморщился, но ко всеобщему удивлению ожог посветлел, а потом и вовсе затянулся. Парень ошарашенно рассматривал здоровую кожу на руке.

– Таус рассмотрел у моей девушки некий дар жизни, – сморщился Борин, давая пояснения другу.

Гор посмотрел на Димьяна, в попытке разглядеть на его лице удивление.

– Я засек сегодня проявления положительной энергии Дары по прибору из офиса, – объяснил Димьян другу, – я в курсе, теперь ты тоже.

– Я хочу примерить сережки, – требовательно заявила Мира.

– А я хочу есть, – пробасил Гор, переварив ситуацию.

– Мясо остывает, – поддержали его девочки, и мы поспешили в столовую.

На выходе Таус придержал Борина за локоть, и я краем уха уловила, как он сказал ему:

– Тебе нельзя иметь близкий контакт с Дариной. Она не умеет контролировать свой дар, а ты вытягиваешь слишком много. Тебе это не на пользу, а ей вообще опасно.

Борин вывернул локоть из руки Тауса:

– Тебя забыли спросить, – фыркнул мой парень.

Я досадливо подумала про свою фирменную усыпляющую спираль, и про то, что надо больше уделять внимания занятиям с Таусом.

Во время обеда мы с Борином объявили о нашем отъезде к моей бабушке, и Лина напросилась с нами, ссылаясь на какие-то срочные дела. Я чувствовала ее смущение и видела, что все ее отговорки были придуманы.

Услышав об отъезде Лины, Димьян тоже засобирался. Он уговорил Лину остаться на ужин, заверив нас, что отвезет ее домой. В разговор вмешался Гор. Он, оказывается, еще час назад получил сообщение со службы о готовности номер один.

– Вызов может прийти в любой момент, – объяснил он, – Я уеду с вами, – обратился он к нам с Борином, – Мне лучше быть дома, так спокойнее. Скорее всего вызов будет утром, но ночные сборы нельзя исключать.

Ивонна тоже напросилась с нами. Она вообще все время шарахалась от Тауса, никак не могла избавиться от страха после видений чудовища, преследовавших ее последнюю неделю.