Текст книги "С болью в сердце (СИ)"
Автор книги: Лана Эмм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава 31. Как во сне
Мгновенная жгучая и сверлящая боль в груди…
Можно сравнить, как будто, тебя проткнули раскаленным прутом. Причем, насквозь…
Начинаю задыхаться. Ловлю ртом воздух. Но не могу, как будто он весь кончился вокруг меня. Чувствую, как заваливаюсь на пол, приземляюсь на что-то мягкое.
Потом сразу тепло разливается по всему телу. И становится так легко. Невесомо. Непередаваемое чувство. Я себя так, никогда не ощущал…
Вскоре, мне становится холодно. Меня колотит от холода.
И все…
Дальше, как будто, меня нет…
Или не понятно, где я.
Вакуум…
Уши заложило, как будто я под толщей воды. Она давит на меня. А я ничего не могу изменить.
– Коля! – зовет меня Сандра.
Ее голос через эту толщу пробирается ко мне. И задевает за самое живое в душе. Теребит что-то, только что, аккуратно уложенное туда.
Она плачет…
"Не плачь, глупая, все же хорошо…" – хочется мне сказать, но мои губы не шевелятся, и голосовые связки не слушаются.
– Не буду… – отвечает она, будто слышит мои мысли.
Правильно, нечего плакать… Лучше улыбайся. Мне…
– И сильной тоже не буду… – ревет в голос.
А вот это, неправда!
Зачем ты мне врешь?
Ты не сможешь, это твоя суть, твоя натура. Именно, твой несгибаемый характер меня покорил.
Но, видимо, больше она меня не слышит. Потому что, больше не отвечает. И тихонечко плачет.
Могу поспорить, что ее горячие слезы капают на меня, обжигая.
Да что ж такое? Что ты ревешь?
Пытаюсь отыскать ее. Верчу головой. Выходит не очень. Не получается.
Вязну в этом пространстве.
Ничего не вижу. Глаза, вроде, и открыты, но вокруг только светлый туман. И ее голос, зовет меня.
Я, как в замедленной съемке.
Это похоже на глупый сон, когда ты не можешь нормально шевелиться и застреваешь в этом состоянии, пока не проснешься.
Она гладит меня по голове.
Я отчетливо ощущаю ее руки на моем лице, плечах, руках.
Но я проваливаюсь глубже во сне. Проваливаюсь в поглощающую меня темноту. И не знаю, как выбраться.
Барахтаюсь какое-то время… Не знаю сколько проходит.
Минута? Час? День? Месяц?
Я потерялся. Во времени и пространстве.
– Давай! Борись! Не сдавайся! – отвлекает меня хрипловатый мужской голос.
Я не знаю, кто это. Но хочу посмотреть на него, и не могу. Вокруг снова белый свет и больше ничего не видно. Но это еще потому, что свет больно режет по глазам и ослепляет.
Мне надоело это странное состояние.
Хватит!
Пора просыпаться!
Делаю усилие вынырнуть из этого болота, второе, третье…
Но падаю еще глубже. Чем больше усилий я прилагаю, тем дальше меня уносит.
Цепляюсь сознанием за яркий свет, но и он тухнет.
Меня выключает…
Но только на мгновение.
Всплываю сознанием на поверхность.
Но теперь, я только слышу дурацкий и раздражающий писк прямо над ухом. Отмахиваюсь от этого звука, как от назойливой мухи.
Что бы я ни делал, не выходит. Ни на один сигнал моего мозга, тело не отвечает.
Под ухом продолжает пищать…
Можно предположить, что это кардиомонитор. Очень похоже. Но я же не в больнице. Или?
Так-так-так…
Что-то случилось.
Расслабляюсь и прислушиваюсь к своим ощущениям.
Мне не больно. Я, вообще, ничего не чувствую. Тело не чувствую.
Но прохладно. Даже холодно. Почему мне все время холодно?
Запах интересный. Стерильный, что ли…
Больничный. Так пахнет после кварцевания.
И что я тут делаю?
Начинаю прокручивать у себя в голове последние события, которые помню.
Четко помню разговор с Юлей.
Наговорила мне бредятины, а я уши развесил, и поверил.
Но даже, если это правда, проверять я не собираюсь. Миша – мой сын, и теперь, только мой. Она подписала бумаги. И скрылась в неизвестном направлении.
Но мне некогда было об этом даже подумать, потому что натворили мы дел. Все вместе…
Миша! Неожиданно вспоминаю про сына. Точнее, про то, что с ним случилось…
Мне мама звонила. И я хорошо помню, что она мне сообщила. Помню свою беспомощность. И подавленность.
И для меня это был удар…
Черт!
И что было дальше…
Прекрасно помню тот день…
Я уже не вижу ничего хорошего в исходе данной ситуации.
Все плохо…
Хреново…
И нельзя было доводить до этого…
До того, что мы вместе с охраной Летунова, сами едем вызволять Сандру и Мишу.
Надо было это дело переложить на полицию. Они лучше знают, что делать в таких случаях. И как общаться с похитителями, тоже. Но Летунов наотрез отказался.
И сдается мне, что дело здесь нечисто…
И он прикрывает свою задницу.
Какие у него дела с Астаховым?
А что, если это правда? И он захапал себе чужие деньги? И все, что происходит с его дочерью и моим сыном, его вина?
И моя вина тоже. Я мог предвидеть и предотвратить. Мог! Но не стал…
Если с моим сыном или с Сандрой что-то случится… Я себе не прощу… что не смог уберечь.
Возвращаюсь мыслями к Астахову… Может он трус и дурак, но это делает его еще опаснее.
И оружие у его мордоворотов самое, что ни на есть настоящее. Даже, тогда, в школе у них были пистолеты. А сейчас им кто запретит? И кто сможет предугадать их действия?
Начнут стрелять без разбора.
И что тогда? Страшно представлять…
В машине, в дороге отключает…
Если за прошлые сутки и удалось поспать часа два от силы, то ладно.
Сейчас нельзя спать, кто-то же должен быть в адеквате. Хотя, получается с трудом.
На том свете выспимся.
Дурацкие мысли…
События последних двадцати четырех часов выбили у меня почву из под ног.
Задержание, нокаут Сандры, исповедь Юльки – бредовая, похищение, Миша…
Я никакой…
Я бы все стерпел и выдержал, но не похищение сына, ради которого живу последний год. Но держусь, ради них…
Эти мысли помогают не спать.
И хоть Летунов и был против, я сообщил майорше, то, что знаю. Но через какого-то сержанта, ее на месте не было, как назло. Надеюсь, ей передадут…
Свернув на проселочную дорогу, мимо газзавода, едем в открытую степь. Здесь нет ничего. Поселок в другой стороне.
Но спецы Летунова засекли здесь машину Астахова.
И что они посреди степи стоят?
Но недалеко виднеется заброшенное здание.
Вот куда нас везут. Возможно, и будет толк.
Но предчувствие хреновое. Душа не на месте.
– Так нельзя! – торможу Летунова, когда остановившись и толком ничего не спланировав, тот приказал всем брать с собой оружие. – Хотите в открытую атаку идти? А если их там много?
– И что ты предлагаешь? – психует он.
– Лучше разведать обстановку, узнать сколько их там и ждать полицию…
– Издеваешься? Какая полиция?
– Иначе, мы все погибнем…
Нехотя, соглашается.
Он переживает. Как отец я его прекрасно понимаю. Но нельзя же действовать слепо и безрассудно.
Отправив пару человек на разведку, ждем новостей.
Я скидываю на номер майора геолокацию, где мы находимся. Надеюсь, это хоть как-то нам поможет. И она успеет.
Все в полном раздрае. Ситуация ужасная, никому не пожелаешь такое пережить.
На этом мои мысли прерываются. Я опять, откуда-то издалека, слышу родной голос.
– Коля… – тихий шепот.
Но даже он перекрикивает ужасный писк этого аппарата.
– Я буду даже слабой и безвольной… только вернись ко мне…
Да, я здесь! Я рядом! И никуда не уйду!
Я кричу, но она меня не слышит.
Чувствую, как берет меня за руку, ощущаю тепло ее прикосновения. Это тепло разливается по всему телу, и я понимаю, что оказывается, мне холодно.
Медленно, через силу пытаюсь сжать ее руку, чтобы показать, что я здесь.
Но проваливаюсь опять в мягкую и обволакивающую темноту…
И мне как обухом по голове…
Кадры на кинопленке стремительно проносятся…
Произошедшее со мной…
Я вижу лицо Астахова, он ухмыляется и что-то говорит. Я не слышу.
Следующая картинка. Он начинает медленно заносить руку за спину, резко вытащив пистолет.
Новый кадр. Я успеваю оттолкнуть Сандру. Та самая жгучая боль…
И я внезапно распахиваю глаза, очнувшись в больничной палате.
Глава 32. Виноватые
Только выживи…
Только выживи…
Пожалуйста, живи…
Коля, умоляю тебя…
Я не смогу без тебя…
Да, я странная и противоречу сама себе. Но я, правда, теперь без тебя не выживу. После того, как ты вошел в мою темноту и приручил моих демонов, я просто не смогу. Вспоминаю нашу первую встречу в клубе. Как смотрели друг другу в глаза и улыбались.
Не смогу больше без этих глаз коньячного цвета…
Эгоистка! Тут же одергиваю себя.
Думаю только о себе.
Есть еще Миша. И ему будет в разы тяжелее без отца. И, конечно, ты ему нужнее. Хотя бы ради сына борись!
Потихоньку моя надежда угасает. Как уголек в гаснущем костре. И вся бравада сходит на нет. Опускать руки нельзя. Но у меня больше нет сил…
Это я виновата. Во всем. Моя дурацкая гонка за самостоятельность и независимость привела меня на это самое место. От меня теперь ничего не зависит, я уже все сделала.
И только сейчас я поняла, что сижу на полу, в коридоре больницы. Напротив операционной. За металлическими дверями которой, “мой психолог” борется за жизнь. Где врачи делают все возможное. А я сижу и беспомощно жду приговор.
И самый страшный приговор я не перенесу. Просто не смогу. Не выдержу.
Обессиленно откидываю голову назад.
Что я сделала? Нахамила, нагрубила…
А если это были последние слова, которые он услышал?
И никогда себе этого не прощу.
Слезы обжигают мое лицо. Неприятно скатываются на шею. Раздраженно их вытираю. В груди раздирает нестерпимая боль.
Что на меня нашло? Почему меня так задели его слова?
Прикрываю на секунду глаза. В голове проносятся страшные картинки сегодняшнего утра.
Странный, конечно, этот Астахов. Такое чувство, что чего-то ждет. Думаю отца с деньгами. Отец придет, не сомневаюсь. Но без денег. У него их просто нет. Я уверена.
Я помню, как он развивал свой бизнес, от многого отказывался, хотя привык к роскоши.
Здесь только Астахов и пара его амбалов. Почему? С его-то возможностями, можно целую армию взять с собой. Помню сколько охраны было на боях. Подозрительно это все. Или я брежу. От него заразилась…
Меня оставили одну. Но все же перестраховались, привязали веревкой к стулу. Хотя, есть наручники. Почему эта нелогичность не дает мне покоя?
Вот машина рядом. Садись да езжай. Но нет, Миша закрыт в той комнатке. И я его не брошу. На это и расчет. И что мне делать, ума не приложу.
Тот, второй из амбалов, вроде, на человека похож. Попробовать с ним договориться? Попытаться, думаю, стоит. Но как?
Раньше здесь, наверное, был завод. А где нахожусь я, складское помещение. Повсюду старые ящики и коробки. И остатки оборудования и старых станков загораживают мне обзор. Я только приглушенно слышу разговор Астахова по телефону. И лысого тоже не видно.
От моих мыслей меня отвлек шорох за спиной. Не успела я повернуть голову, как мне закрыли рот рукой. Дернулась… но услышала знакомый голос.
– Тихо! Без паники… – шепотом на ухо.
Коля!
– Астахов со свитой здесь… – предупреждаю.
– Разберемся… – вымученно улыбается. – Где Миша? Здесь?
– Да! В какой-то комнате, там… – кивнула головой в нужную сторону.
Тут же, туда отправились папины охранники. И вот он сам. И Марк. Ну, и делегация.
Коля колдовал над веревкой, но мало что получалось, крепкие узлы.
– Почему тебя никогда нельзя оставить на минуту без присмотра? Обязательно попадаешь в какую-нибудь историю? – он ухмыльнулся.
Но меня такая реплика вынесла просто.
Резко рванула связанными руками, они почти были свободны.
– Это ты виноват! – зло и очень грубо. – Делаешь меня слабой и безвольной!
Он переменился в лице. И расстроился.
Да, Сандра! Серьезно?
Что ж ты за дура такая?
Осеклась, но не успела даже подумать о том, чтобы извиниться.
– Надо же! Какая встреча! – откуда ни возьмись нарисовался Астахов.
Все развернулись к нему. Мы с Колей были к нему ближе всех. А папа с Марком стояли чуть поодаль, наверно, чтобы не мешать нашим разборкам.
– Александр Викторович, привезли мои деньги?
– Хм… – удивился отец. – Помнится мне, ты говорил, что эти деньги очень влиятельных людей. Ты тут причем?
– Не важно, что я говорил… – начинает злиться он. – Мы договорились, что вы их вернете.
– А мы договаривались, что ты будешь похищать мою дочь?
– Нет, но согласитесь, это послужило отличной мотивацией…
Отец только стиснул зубы от злости.
То есть это правда? Всё это? Про деньги?
– Ты взял чужие деньги? – сносит меня в гнев.
– Не сейчас! Дома поговорим!
– Так, где мои деньги, Александр Викторович? – Астахов явно выходил из себя.
– Так ошибочка вышла, не собирался прихватывать их с собой…
На лице Астахова стремительно проносятся страх. Затем следует злость и ухмылка, больше напоминающая оскал.
Я стою прямо перед ним и вижу все его эмоции. И до добра это не доведет. Нехорошее предчувствие…
Он высокомерно посмотрев на моего отца и ухмыльнувшись, резко достает из-за пояса пистолет.
Направляет его на меня, я от страха не могу сдвинуться с места.
Я вижу его бешеные глаза. И в следующее мгновение меня закрывает спина Коли, следует выстрел и он падает на меня.
Тут же открываю глаза от неожиданного касания к моему плечу.
Отец.
И мама выглядывает из-за его спины.
Я зла на них обоих. Не поверю, что мама не была в курсе. Если бы он не взял эти чёртовы деньги, ничего бы не было.
– Пришли меня добить?
– Сандра, я здесь подежурю, поезжай домой. Поспи, приведи себя в порядок… – не обращая внимания на мои слова, он оглядывает меня с головы до ног.
И в самом деле, видок не очень. Я видела себя в отражении. То еще зрелище.
Грязная, в рваной футболке, босиком, зареванная. На лице красуется пожелтевший синяк.
– Нет! Я останусь здесь, по крайней мере, пока не закончится операция…
– Тебе надо быть сильной, когда он придет в себя… – мама.
– Еще не известно выживет он или нет…
– Не смей так думать, он справится… – пытается приободрить меня.
Глупая затея…
– С чем он справится? С чем? – в мгновение вскакиваю на ноги. – С пулей в сердце? С тем, что связался с нашей чокнутой семейкой? И расплачивается за это?
Я ору во весь голос. И не могу сдержаться. Я знаю, что в больнице, и меня могут выпроводить отсюда, но больше меня никто не остановит. Я скажу все, что хочу сказать много лет. Как живу с этой болью в сердце.
– А ты, папочка, захапал чужие деньги! Теперь счастлив? Теперь тебе достаточно? Всю жизнь ты носишься с этими бумажками. Меня мучал, учил зарабатывать, наказывал. Из-за этих гребанных денег ты чуть Линду не потерял! Все! С меня хватит! Уходите!
– Ты о чем?
– Забыл уже? Деньги, деньги, деньги. Доллары в глазах только. Больше ты ничего не видишь. Когда ты остановишься?
– Так. Было. Нужно. – чеканит.
– И, что он там, между жизнью и смертью тоже нужно? – мой голос срывается, перехожу на шепот.
Закрываю глаза руками. Даю себе разрешение разреветься.
– Санечка… – неожиданно меня обнимает мама. – Не плачь, все будет хорошо, вот увидишь!
– Ни черта хорошего не будет! – отталкиваю ее, но получилось очень грубо. Не рассчитала. И мне стыдно. Но гоню эти паршивые мысли от себя!
– Лучше бы на его месте был ты! – глядя прямо отцу в глаза и вкладывая в эту фразу всю ненависть к человеку, который из меня вырастил непонятное существо.
Не прощу его. Никогда. За это – никогда.
Он медленно разворачивается и уходит. Мама, немного постояв, срывается за ним. Я так и знала. Утешь его, конечно.
Падаю на кушетку. Желание – разрыдаться. Но слез нет.
Я едва дышу, чтобы не спугнуть что-то невесомое, что здесь летает. Мне кажется, что это должно помочь Коле выкарабкаться. Операция длится уже… сколько? На вскидку, несколько часов. Смотрю на часы – от силы час.
А операция все не заканчивается и не заканчивается.
Но это сложный случай и она должна длится несколько часов, да?
Люди снуют туда-сюда, косо на меня поглядывая. А мне плевать.
И мне плевать на то, что я окоченела уже. Меня трясет.
Как мантру повторяю: “Все будет хорошо! Скорая вовремя приехала. Все будет хорошо!”
Вздрагиваю от легкого прикосновения к моему плечу, и вскакиваю, думая, что это врач.
Нет.
– Лидия Петровна…
– Сандра, что там? – еле сдерживая слезы.
Вкратце обрисовала ей ситуацию. Ничего не понятно еще. Вообще.
– Он сильный, справится… – уверенно и без тени сомнений, сжав сильно мою руку.
– Простите меня…
– За что, деточка?
– Ваш сын сейчас здесь находится по моей вине.
– Да что ты такое говоришь?
– Эта пуля предназначалась мне, а он меня закрыл… – еле выдавливаю из себя.
– Он мужчина. Это был его выбор, он посчитал, что так было нужно. И выбор этот нужно уважать, а не винить и корить себя. Этим ты ему не помогаешь. Соберись, давай! – хлопает меня по коленке.
Вымученно улыбаюсь. Но как ни странно, мне придает это сил.
Дверь в операционный блок открывается, оттуда рассыпаются врачи, медсестры в разные стороны. Но никто не отвечает на наши вопросы, обходя нас за метр. Мы что прокаженные? Мы так и стоим посреди коридора в непонятках.
– Вы родственники Ситникова? – оглушает меня низкий хрипловатый мужской голос.
Оборачиваемся на его источник.
– Да… – дрожащим голосом я отвечаю.
– Мы сделали все что могли…
Мои ноги подкашиваются, в глазах темнеет, оседаю на лавку.
После такого начала, говорят самое плохое. Я не готова это услышать.
– Вам плохо? Валя, нашатырь и воды… – кричит врач, обращаясь к кому-то на посту.
Резкий запах раздражает слизистую моего носа и я тут же прихожу в себя.
– Вы так не волнуйтесь… – продолжает врач. – Повторю, мы сделали все что могли. Теперь все зависит от него…
– А к нему можно?
– Пока нет. Он находится в реанимации. Потом посмотрим на его состояние.
С моей души падает тяжеленный груз. Выдыхаю…
Хорошие новости…
Глава 33. Ожидание
– Так нельзя! Понимаешь? Ему сейчас плохо! И по твоей вине, между прочим! – отчитывает меня как школьницу, младшая сестра.
Да, возможно, я перегнула палку. Но он меня вынудил. Я была на грани. И я сорвалась.
– Знаешь, что? – уже было, начала контратаку, но тут же замолчала, вспомнив, что она в положении. – Ничего!
А мне и, правда, нечего сказать.
Хотя, я была права. И мне не стыдно. Я сказала правду.
Если бы не его жадность, то ничего бы не было.
– Я, вроде бы, вещи просила привезти, а не нотации мне читать… – съязвила я.
– Да, вот они, твои вещи… – протягивает мне пакет. – Как Коля?
– Непонятно еще…
Коля уже несколько дней не приходит в себя. Врачи разводят руками. Такое может быть. Но его жизни уже ничего не угрожает. Надо ждать…
Только я уже начиталась в интернете, что он может, вообще, не проснуться. Или на всю жизнь остаться "овощем".
И не жизнь, вовсе.
И мне страшно.
Мы с Линдой еще немного постояли, побеседовали.
Она мне рассказала про Мишу.
Мишаня жил у них эти дни, пока мы с Лидией Петровной дежурили в больнице.
Рассказала, как он скучает по папе. Но с Линдой они сдружились. Спрашивал про меня. Мне нужно бы его навестить.
В туалете я переоделась. И умылась.
Взгляд уставший…
Мешки под глазами…
Болезненный цвет лица…
Красота…
Лидию Петровну я отправила вчера вечером домой, отсыпаться, а сама здесь.
За эти дни я ни разу не выходила из клиники. Главврач очень хотела меня выпроводить, но потом сжалилась и разрешила остаться.
И я неплохо здесь устроилась. Молоденькая медсестра дала свой плед. И я сплю на кушетке под палатой. Совсем немного…
Колю перевели в палату интенсивной терапии. Посещения запретили.
А я читала, что с такими больными нужно много разговаривать. Когда они слышат родной голос, приходят в сознание.
Когда я об этом сказала, врач меня проигнорировал. Но я договорилась с медсестрой, что когда врача не будет в отделении, она меня пустит на минут десять.
Я и на это согласна. Уверена, что он меня услышит.
Захожу бесшумно в палату.
Бледный, осунувшийся. Щеки впали.
Вокруг него полно разных приборов.
– Коля… – зову его шепотом, боясь говорить громче.
– Я хочу лишь сказать, что я с тобой. Я здесь… А еще прости меня! Я очень перед тобой виновата…
Вспоминаю тот день… когда почти умоляла его не умирать.
– Я буду другой… Я не буду сильной… Буду слабой и безвольной… Только вернись ко мне…
Осторожно касаюсь его лица. Провожу рукой по шее, плечу… Беру его за руку. И просто держу в своей.
Неожиданно он сжимает мою руку своей.
И все приборы в палате начинают истошно пищать.
Я испугавшись и растерявшись отскакиваю от него и стою посреди палаты.
– Что вы здесь делаете? Вон из палаты! – врачи врываются и окружают Колю.
Меня выталкивают из палаты.
– Он сжал мою руку! – успеваю крикнуть в почти закрытую дверь.
Стою в прострации.
А вдруг я сделала хуже? И теперь он никогда не придет в себя.
Я только все порчу.
– Сандра! Что случилось? – Лидия Петровна.
– Коля сжал мою руку… – безэмоционально.
– Это же здорово! Чувствительность есть. Все к лучшему…
– Думаете? – слезы наворачиваются на глаза.
– Уверена. Давай, иди домой. Приведи себя в порядок, когда Коля проснется, он должен увидеть тебя здоровой и отдохнувшей.
И я послушно плетусь. Сначала по коридору, птом по парковке.
Сама не понимаю, что сделала, хорошо или плохо?
Вызываю такси. И в приложении почему-то ввожу адрес не свой, а Линды.
Я хочу увидеть Мишу. Да. Я соскучилась.
– Сандра? Что-то случилось? – Линда никак не ожидала меня увидеть.
– Я хочу к вам, можно?
– Конечно. Заходи…
– Где Миша?
– В детской. Играет…
Мы решили, что пока он не будет ходить в школу. Пока все не уляжется. Потом нагонит, он мальчик способный.
Прохожу. Сидит спиной к двери. Вокруг корабли, целая флотилия.
Что-то бубнит себе под нос.
Прислушиваюсь…
Вещает что-то про кругосветное путешествие. Не могу сдержать улыбку.
– А меня возьмешь с собой?
Оборачивается.
– Сандра! – чуть не сносит меня. – Я соскучился! Где ты была? А папа в командировке! И бабушка тоже. А я с Линдой и Марком в парк ходил!
Рассказывает без умолку. А я так рада слышать.
Про похищение он не помнит. Марк узнавал у врача. Ему сказали, что детская психика просто закрыла доступ к этим воспоминаниям. Но к детскому психологу его сводить нужно. Это уже пусть папа решает. Когда выздоровеет. Он у нас специалист в науке о душе.
Полдня мы с ним играли. Ходили на детскую площадку. А после обеда, уставшие, завалились спать. Я не спала, просто рядом лежала.
И от этого маленького энерджайзера, я зарядилась по полной.
Но посмотрев на часы, решаю сменить Лидию Петровну пораньше.
– Я хотел поговорить о твоем отце… – Марк, когда я выхожу из детской.
– И ты туда же? Я не буду извиняться…
– Точнее, о тех деньгах…
– И что ты хочешь мне рассказать?
Проходим на кухню. Линда тут как тут. Организовывает чай.
– Когда Астахова-старшего отправили на лечение, и мы думали, что все закончилось, к твоему отцу явился полковник из следственного комитета… – начинает Марк. – Он попросил помощи. Подыграть всем, кто стоял над Астаховым. В органах. И спрятать деньги у себя. Побыть наживкой и отвлекающим маневром одновременно. От него требовалось только это и не идти с ними на контакт. А остальным должен был заниматься человек полковника. Он даже не знал о вашем сотрудничестве с Астаховым. Что странно, конечно. Это Колян проговорился. И десять миллионов, это тоже не его рук дело. И полицию он сам не хотел вызывать, потому что не хотел светить. Полицию и скорую вызвал Коля, перед тем как мы пошли за вами на тот склад. Получается, сам себе жизнь спас… Так, что в этом вопросе ты не права.
Он задумался. Как и я…
Мы так и не притронулись к чаю. Он уже остыл.
– И кто тебе это все рассказал? Он? – спрашиваю через некоторое время.
– Нет. Начальник его охраны. Александр Викторович просто хотел помочь прессануть тех, кто в органах, крышует криминал. А по плану Астахов пытается продавить твоего отца, и подставляется. А тот с помощью тебя вылез. Интересно, сам додумался? А деньги до сих пор на одном из складов в коробках из-под макарон лежат. Поговори с отцом…
– Потом…
Выйдя на свежую вечернюю прохладу, тяжело вздохнула. И в этот раз я не права. Оказывается…
Столько гадостей наговорила. Он реально хотел помочь. А деньги эти не себе заграбастал.
Но есть кое-какие несоответствия. Не сходится кое-что…
Потом выясню… и поговорю…
Еду назад в больницу. Сменю Лилию Петровну. Заодно покажу ей несколько фотографий Мишки. Она тоже соскучилась. Надо будет им завтра встречу устроить.
Что-то она весь день не звонила и не писала. Неужели, нет новостей? И все по-прежнему?
Поднимаюсь на нужный этаж. Опять с тяжелым сердцем. Теперь вина за то, что наговорила отцу смешалась с беспокойством за Колю.
Озираюсь по сторонам в поисках Лидии Петровны.
Нахожу ее дремлющей на кушетке, облокотившись на стену.
Присаживаюсь рядом. Не хочу нарушать ее покой и отдых.
Посидев так с минуту, она просыпается.
Переговорив с ней недолго и передав привет от внука, отправляю домой. В палату ее так не пустили. Изменений никаких нет.
Сходив на первый этаж в кафе, перекусив и взяв на вечер кофе, перед тем как зайти в отделение, слышу как врач разговаривает с медсестрой на посту. К н и г о е д . н е т
– Сегодня дежурю во втором отделении, им там врачей не хватает. У нас все тихо. Если какой форс-мажор, вызывайте…
– Хорошо, Станислав Алексеевич… – прощебетала медсестра. По-моему, Валя.
По всей видимости, она сегодня за главную, и с ней надо договариваться.
– Я просто с ним посижу, даже разговаривать не буду… – вспоминаю утреннее "шоу". – Что вы никогда не любили? А это, кстати, вам…
Протягиваю свой бокальчик кофе. Еще горячий. Забирает.
– Хорошо… – тяжело вздыхая. – Только тихо. И если что я вас не видела.
– Естественно! – мой внутренний дипломат ликует.
Когда врач смотался в другой корпус, я тихонько проскользнула в палату.
Свет приглушен. Здесь по-прежнему пищат аппараты. Беру стул, сажусь рядом. Как и обещала молчу. Но легким касанием пальца поглаживаю руку. На указательном пальце датчик, стараюсь его не задевать.
Теперь я уверена, что утром он меня услышал, и поэтому сжал руку. Только, видимо, сил больше ни на что не хватило. И еще чуть-чуть и он придет в себя.
Давай скорее! Мы все тебя ждем! Я тебя жду!
