Текст книги "С болью в сердце (СИ)"
Автор книги: Лана Эмм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 28. Эхо из прошлого
– Да, поехали-поехали! Не успокоишься же! – ворчу я на Колю.
Ну, а что? Заколебал уже своими переживаниями насчет моего здоровья.
Да, немного отключилась, мне же в голову прилетело. Но не более. Я в норме.
– С учетом твоих недавних обострений и травм, это может быть серьезно!
Включил зануду.
– Уберите носилки! Что совсем уже? И на скорой не поеду! Отвези меня на своей машине…
– Ну, что ты как маленькая? – вздыхает.
Ах, маленькая, значит? Достал меня своей заботой. Делает из меня слабую и безвольную.
– Марк? – оглядываюсь, в его поисках. – Отвези меня домой, пожалуйста…
– Окееееей… Понял. Поедем на моей…
Нехорошо, конечно, получилось.
А! К черту, все!
Едем на Колиной машине. Марк тоже увязался.
– Я что-то не пойму, а почему ты дома, жену одну бросил беременную? – отчитываю его.
Мелкая моя, дичи тоже может натворить неслабо.
Дом спалить, например.
Сейчас, скорее всего, она спит. Но все же. Чтоб не расслаблялся.
– Так она у родителей ночует сегодня!
– Чего это? – удивляюсь я.
Обычно, ни на шаг не отходит от своего Марика, а тут…
Первое время даже на тренировках у него сидела. Но потом ей, видимо, надоело, и она стала приходить реже. А после и вовсе пропала.
– Поссорились, что ли? – предполагаю.
– Нет. У нас нормально все. Просто я последние дни пропадаю часто. Вот и решила погостить…
– Я надеюсь, ты ей не сказал, по какой причине пропадаешь?
У нее, со всей этой историей с Астаховыми, не совсем приятные воспоминания. Точнее, совсем неприятные. Даже ужасные. С ее-то впечатлительностью. А сейчас, в ее положении волноваться и переживать нельзя.
– Я, что дурак совсем, по-твоему? Тем более, тесть прикроет… меня если что… – в конце фразы оссекся.
И, если бы не это, подвоха бы не заметила… Но…
– Я не поняла… – оборачиваюсь к нему, заглядываю за свое сидение. – А от чего он тебя прикрывает?
Отец в курсе, что ли?
– Блииин… – подсдулся сразу, поняв свой провал.
– Да, Марк, в разведку с тобой хрен сходишь… – Коля явно раздосадован.
Значит, тоже в курсе.
Замечательно…
Опять эти двое.
Демонстративно складываю руки на груди, и отворачиваюсь в окно.
– Ясно… – зло.
Больше мне нечего сказать. Кто-то из них. И не важно, кто. И не важно, проболтался случайно или рассказал намеренно. Не люблю, когда за моей спиной меня обсуждают.
Еще раз убеждаюсь, что доверять никому нельзя. Даже себе, вспомнив мой эмоциональный порыв дать согласие на бои Астахову.
Папа обязательно что-то сделает. Не даст вот так просто, всему этому происходить.
– Сандра, твой отец все равно бы узнал… – успокаивает меня Коля.
Ага, себя успокой…
– Санек, ну правда… – теперь Марк.
Меня аж покоробило.
– Что правда, что правда? С какой стати, вы решаете за меня? – срываюсь на эмоции. – Кто давал вам право? Машину останови!
– Нет! – строго, но спокойно отвечает Коля.
– Так выйду… – и дергаю ручку дверцы.
Но не успеваю, буквально, в несколько мгновений. Блокирует замки. Черт!
Одни командиры.
– Не дури! – опять вклинивается Марк. – Он знает, что это за человек, он сможет помочь. Это все не так просто, как нам кажется. Что у него другого помещения не было? У него их пруд пруди. Ему что-то нужно. И, скорее всего, от твоего отца. Он разбирается с этим…
Что ж, я тоже не полная дура… Дважды два сложить умею.
Цель у него, какая-нибудь, гадкая, не сомневаюсь.
Но сделать с ним пока ничего не могу.
У отца возможно есть связи, и у него, возможно, получилось бы.
Но дело в том, что это мои проблемы. Мои. И решать их, я хочу сама. И буду.
Если бы ко мне, пришел любой человек с улицы и предложил помощь в этом вопросе – я бы согласилась.
Но только не отец.
Тормозит около частной клиники. Скорая, конечно, не сюда привезла бы, а в городскую. Это к лучшему, там бы до утра нас продержали.
Как только отключает блокировку дверей мигом выхожу, и галопом несусь в приемное отделение.
Подойдя к администратору и не рассчитав силу, хлопаю паспортом по стойке. Медсестра не ожидала, видимо, и перепугалась.
– Доброй ночи!
– Доброй… Я сильно ударилась головой. Мне нужно обследование. А вот этих… – киваю в сторону входящих через автоматическую дверь Коли и Марка. – За мной не пускать. Пусть здесь сидят!
– Хорошо, как скажете. Проходите в сто пятый кабинет… – показывает рукой в нужную сторону. – Доктор свободен. А я оформлю все нужные документы, и сразу же принесу…
Отлично. Пусть посидят, подумают над своим поведением.
– Молодые люди! Вы куда? – тормозит их медсестра.
Отдаляясь дальше, слышу, что спорят. Но слов не разобрать. И, вроде, за мной не идут. И то, ладно.
Поговорив с врачом, меня на время обследования размещают в палате.
Провели полный скрининг организма.
Осмотрели невролог и офтальмолог. Сделали рентген и взяли кровь.
Теперь осталось дождаться результатов. Будут готовы, примерно, через час.
В палате, больно ничем не займешься. Врач предупредил, что телефоном и телевизором, пока лучше не пользоваться. Потому что, если у меня сотрясение, то это сделает еще хуже.
Буду просто сидеть или лежать, обязательно усну. А я не хочу здесь до утра оставаться. От нечего делать, выхожу в коридор.
Брожу по клинике. Я уже норм, только спать хочется. Ну, это понятно. Я устала и время уже… смотрю на часы в холле – третий час ночи. Да уж. Часа два уже, здесь.
Рассуждаю о последних событиях.
Я сильно переоценила свои возможности. И способности…
Первый бой я выстояла, хоть и проиграла, тупо на адреналине. Страх за Мишку и Колю тут сыграли мне на руку. А дальше, хрень получилась.
Эту сучку больше не видно и не слышно. Куда делась? Опять что-то замышляет?
И, вообще, надо заканчивать. И с ней и с Астаховым. Может снова Константину позвонить? Если сам не может через свое начальство, пусть даст контакты их начальства. И так далее. Думаю, все же есть люди, которые раздавят этого гада.
А эту, я даже не знаю как ее назвать, точно найдет. Я уверена…
Так! А куда подевались Коля с Марком? Должны же здесь быть.
– А где здесь были… – спрашиваю медсестру на посту, показывая на пустые места на лавочках. – Со мной?
– Вышли в кофейню… – с приторной улыбкой отвечает та, показывая на выход.
Нормально! Кофе они пить пошли! А мне даже глоточек воды запретили сделать, из-за анализов.
– Если что, я во дворе… – предупреждаю, чтоб меня долго не искали.
На улице веет свежестью и прохладой. Вдыхаю ночной воздух, глядя на звездное небо. Кислород, наполняя мои легкие, растекается по всему телу. Расслабляясь, отпускаю переживания последних дней. Нет. Месяцев.
Обещаю себе, что когда все закончится, поеду в отпуск.
Туда, где отчетливо видны звезды. Из-за фонарей они плохо просматриваются.
Закрываю глаза, представляю, как ярко они светят. Большая Медведица. И Малая. А больше, то и не знаю, ничего. Усмехаюсь. Еще обещаю себе, что обязательно выучу парочку созвездий.
– Ты дура? – яростный возглас.
И это голос Коли. Его я ни с кем больше не спутаю. Доносится откуда-то, из небольшого парка, находящегося прям на территории больницы.
Даже не раздумывая, направляюсь туда. Подходя ближе, замечаю Колю.
– Что ты творишь? Зачем ты это сделала? – не успокаивается он.
Встаю в тень, за колонну, чтобы не выдать свое присутствие.
– Я хотела искупить свою вину перед тобой… – женский голос.
Незнакомый. В темноте не могу разобрать, кто это.
– Я тогда сильно тебя подставила…
– Ха… передо мной? А перед сыном ты не хочешь вину искупить?
Это что, его жена? Настоящая?
– Перед моим сыном я не виновата…
Сучка! Что ты за мать такая?
Коля, закрыв лицо руками, качает головой из стороны в сторону. Он не в состоянии это слышать.
– Ты в курсе, что тебя ищут? И найдут… – осматривается, глядя по сторонам. – Может быть за мной следят. И уже…
– Ты же меня не сдашь? – ухмыляется. – Или ты за этот год настолько изменился, что пойдешь против своих принципов?
– Не сдам! При одном условии. Ты пишешь отказ от родительских прав и никогда больше не приближаешься ко мне и моему сыну!
– Согласна! – восклицает.
Тварь! Какая же, тварь! У меня внутри все кипит от негодования. Как можно бросить своего ребенка? Такого лапочку, как Мишка…
– Только, напоследок, скажу тебе кое-что… – тяжелым, надрывным голосом.
На некоторое время замолчала, видимо, подбирала слова. Мне даже показалось, что ей трудно говорить.
– Миша… не твой сын…
Капец! У меня аж все опускается…
– Что ты несешь? – начинает истерично смеяться Коля.
– И не мой…
– Что ты несешь, женщина? – уже более серьезно.
Теребит ее за плечи.
– А то и несу… – она начинает рыдать. – Наш с тобой сын родился мертвым!
Из моего горла выбился жалобный стон.
Боже!
Закрываю рот руками. Дышу через раз…
На меня с новой силой обрушивается боль и воспоминания из прошлого. Окатив меня с головы до ног, второй волной тут же осознание, что у него горе. Большое. И мне плохо, только от одного понимания, что ему сейчас тяжело.
Из меня вырываются тихие рыдания. Если мне так больно, то каково сейчас ему?
Горячие слезы текут по холодным щекам.
– А этого ребенка я "купила" у соседки по палате…
Этого? С таким равнодушием, как будто о покупке холодильника рассказывает. Это же живой человек!
Коля молчит. Обессиленно оседает на скамью. Закрывает лицо руками, согнувшись.
Но тут же начинает лупить руками по скамейке. Соскакивает, со всей силы пинает урну. Та отлетает в дерево, содержимое рассыпается.
Всегда сдержанный, дает волю своим эмоциям. И я даже не представляю насколько ему погано.
Сползая спиной по колонне ротонды, за которой я стояла, сажусь на ледяную и мокрую траву. В полной прострации.
– Как ты это провернула?
– Это не важно. Мне помогли… Поэтому я ушла к другому, понимаешь? Я не могла больше терпеть! – в ответ кричит, захлебываясь слезами.
Резко успокоившись, берет себя в руки.
– Вот тут указано место на кладбище, где похоронен наш сын… – вкладывает ему в руки. Уходит.
Коля побрел в другом от нее направлении. В шоке.
Вот сейчас ему нужна помощь. Он сам не вывезет. Но из меня помощник никакой. Может ему нужно какое-нибудь успокоительное?
Быстро вытерев слезы и взяв себя в руки, встаю.
Пока он не исчез из моего поля зрения, замечаю боковым зрением приближающуюся тень, кидаюсь в ту сторону за помощью. Попрошу позвать кого-нибудь из врачей.
Не успев открыть рот и выйти из тени, кто-то дергает меня назад, закрывая ладонью рот. Не успеваю ничего сообразить, чувствую резкий укол в плечо.
Ноги становятся ватными, я оседаю. Меня резко расслабляет и мой мозг отключается.
Глава 29. Стержень и сила
Состояние полной беспомощности. Впервые.
Раньше в любой ситуации, я знал, как поступить. Но не сейчас.
Сейчас я как тряпичная кукла. Амебоподобная.
Не знаю, что делать?
Дать волю эмоциям, и разнести здесь все к херам?
Или пойти "нажраться"? Чтобы забыть все.
А что, собственно, забывать?
В полном непонимании бреду… куда? Да, я не знаю…
Как не мой? Да, мой же.
Сжимаю в руках сильнее бумажку, что она мне сунула. Первый порыв – выбросить. Но засовываю в задний карман джинс, даже не взглянув на ее содержание.
Это же бред? Да?
Конечно, бред. Что еще могла эта полоумная выдумать. У нее за год мозг перестал функционировать правильно. Вот и все…
А зачем ей врать? Какой смысл?
Я, вообще, нигде уже смысла не вижу.
Уже чувствую, что продрог. Шмыгать носом начинаю. Не хватало еще заболеть, для полноты картины.
Возвращаюсь обратно в фойе клиники.
Совсем разбитый опускаюсь на ближайший диван. Запрокидываю голову назад закрывая глаза. Мне надо несколько минут. Я норм. Сейчас буду.
Вокруг меня суматоха. Беготня. Краем уха слышу – привезли кого-то “тяжелого”.
Отстраняюсь от этого. Надо, хоть немного, себя в кучу собрать.
Но мне не дают.
– Колян, – неожиданный выкрик Марка. – Где Сандра?
С большим усилием поворачиваю голову в его сторону, разлепляя глаза.
– У врача, где она еще может быть? – тяжело вздыхая.
– Нет ее у врача. Медсестра сказала, вышла на улицу и пропала…
Ловлю его встревоженный взгляд.
Таааак…
Закатываю глаза. Сандра, ну, сколько можно?
– Опять сбежала? – на всякий случай уточняю, может он уже в курсе.
Пожимает плечами в ответ.
– Пойдем искать…
Не успел я встать, как в холл клиники влетает, в прямом смысле этого слова, тайфун. Раскрасневшийся запыхавшийся Летунов. Злой, но в глазах отчетливо читается страх. Что еще стряслось? Нам всего мало же!
– Александр Викторович? – привлекаю его внимание.
Не сразу нас заметил.
– Где Сандра? – рявкает.
Наверно, узнал, что ее нокаутировали.
– Сбежала… – констатирует Марк.
Посмотрев поочередно на нас как на идиотов, опускает взгляд на телефон в своей руке.
– Отследили сигнал? – берет трубку. – Отсюда? … Ну-ка, веди меня…
Срывается с места, как раз в сторону куда уходила Сандра, когда пошла на процедуры.
Уверенным шагом быстро обходит медсестру, которая встала у него на пути, не обращая внимания на ее возгласы.
И мы направились за ним, проходя мимо медсестры только пожимаем плечами.
– Охрана! Охрана! – кричит.
Ой, что сейчас начнется…
Я еще не знаю, что происходит. До моего мозга туго доходит информация. Но вот в груди неприятно щемит.
Откуда-то издалека раздается мелодия, которая стоит на звонке у Сандры.
Летунов открывает дверь в палату. Заглядываю. Никого. Телефон на тумбочке. Куртка на стуле. Ботинки под кроватью. Она что, убежала в тапочках?
Странно! В сердце екнуло что-то беспокойно.
– Нет! Только телефон… Где эти двое? – продолжает разговаривать по телефону. – На парковку их, к моей машине… И Астахова мне не упустите, ясно?
– А вы куда смотрели? – обращается уже к нам.
– А что случилось? – отмирает Марк.
А я стою, как воды в рот набрал. Я уже понял что случилось плохое.
– Случилось… – не договорив, забирает телефон с тумбочки и выходит из палаты.
Идет мимо набежавшей охраны. И как ни странно, вместо того, чтобы его задерживать, они расступаются.
Всё! Еще одного треша мое сердце сегодня не выдержит.
На ватных ногах плетусь за всеми.
На парковке Летунов устраивает взбучку двоим парням. Стоп. Одного я знаю. Точно. Видел сегодня на парковке около школы.
– Я вас зачем поставил? Для охраны? Или для развлечения?
Что-то бубнят в ответ. Их детский лепет перекрикивает сорвавшийся с цепи мой "мотор". Как бы совсем не остановился.
– И? Вы оба поперлись за ней? – орет на них.
– Нет. Я остался с Ситниковым… – оправдывается тот, кого я видел.
– А с Сандрой кто остался?
– Мы подумали, что пока она в больнице ей ничто не угрожает…
– Идиоты! Подумали они! Вам противопоказано думать! И Сандру проморгали, и эту упустили. Оба уволены!
Оседает, облокачиваясь на свою машину. По виду выглядит спокойным. Но глаза его выдают, там дикий ужас.
– У Астахова она! Это я виноват! – разбито.
Мои самые страшные предположения подтвердились.
Вдыхаю поглубже, надеясь остановить бьющееся в истерике сердце.
Не помогает.
– Что вы сделали? – твердо спрашиваю. – И с чего вы взяли, что она, именно, у Астахова?
Извилины, наконец-то, начинают выполнять свои функции. Думать!
В свете последних событий, могу предположить, что Сандра может быть в полиции.
Эта мадам предупредила, что если выкинете что-нибудь – пожалеете.
Получается, прилетело откуда не ждали. Выкинул что-то отец. И, вполне, она могла ее задержать, как меня сегодня.
Хотя, почему ее? А не ее отца?
И что он такого мог сделать, что трус Астахов пошел на крайние меры?
– Поставил Астахову ультиматум… – обессиленно выдыхает. – А он решил перейти к действиям.
– В полицию надо сообщить. Он связывался с вами? Выкуп просил?
Мой мозг окончательно пришел в себя. Уже есть несколько идей.
– Какая полиция? Я сам…
Кто бы сомневался? А может майорше позвонить?
– Так… Есть мысли? Мне сейчас не помешают две светлые головы. Вы со мной?
Вопрос он задал чисто ради приличия, без возможности отказаться. Поэтому мы уже едем за машинами Летунова. Его и еще две с охраной.
Марк со мной. Каждый думает о своем. Молча.
Уже начинает светать. Раннее утро. Я опять не спал. Не до этого, в данный момент.
Пока Летунов на повышенных тонах разговаривает со своей службой безопасности, Ольга Владимировна разливает нам свежесваренный кофе. Взбодриться нам не помешает, я уже носом клюю. Она тихонько всхлипывает и глаза на мокром месте.
– Все будет хорошо… – сжав ее руку, успокаиваю.
Но что-то пошло не так, и она заходится еще больше в тихой истерике. Мои навыки психолога улетучились. Мне и самому не помешает психотерапия…
Да уж…
– Оля, перестань, пожалуйста… – вздыхает Александр Викторович. – С ней все в порядке… Иди поспи…
– Поспишь тут… – тяжело вздыхает, но вроде, успокаивается.
Обнимает и гладит ее по волосам.
Это так нежно и чутко.
Я бы тоже хотел так обнять Сандру, прошептать на ухо, что все будет хорошо. Что мы справимся со всем.
Но она не обычная девушка. Внутри у нее стержень и сила, покруче моих, как прискорбно бы это ни звучало. Она себя в обиду не даст. Уверен.
– А что случилось? Вы чего все здесь? И не спите… – неожиданно из соседней комнаты выплывает в махровом халате Линда.
Марк с ужасом в глазах колыхнулся на ее голос. Мы с ним переглянулись, безмолвно просит поддержки. Киваю незаметно.
Ей нельзя говорить. По словам Сандры, ее сестра та еще истеричка. А беременная истеричка вдвойне опасна. В первую очередь для себя и ребенка.
И родители не в курсе, насколько я помню.
Но Линда ничего не поняв, трет глаза и плюхается на диван рядом с Марком. Прикладывается ему на плечо.
– А где Санька? – сонно зевая.
– В больнице на обследовании… – отвечаю после недолгой паузы. – Нехорошо себя почувствовала…
– Опять сердце? – тут же просыпается и с тревогой оглядывает всех.
– Нет… – резко. – Просто голова закружилась…
– Может она беременна? – успокоившись, начинает строить версии.
А мне как-то не по себе стало. Обсуждать эту тему без Сандры, еще и при ее родителях.
– У меня было такое… – выдает Линда.
Округлив глаза, понимает, что сама проболталась.
– Что, такое? – спрашивает ее мама.
Сейчас все плохо соображают. А вот Александр Викторович сидит в расслабленной позе с невозмутимым выражением лица.
– Аааа… – и переводит взгляд на Марка, ищет там спасения.
Но Марк походу сам был не готов. Только сжимает ее руку сильнее.
А та виновато смотрит на отца.
– Ну, и? Когда вы собирались сказать? – с обидой в голосе произносит Александр Викторович.
Эти двое в небольшом шоке. Только Ольга Владимировна в непонятках.
– А что они должны сказать?
– А ты откуда знаешь? – вместо ответа матери, кидает предъявы отцу. – Следишь за нами?
– Да, за вами глаз да глаз нужен…
– Мам, он следит за нами… – жалобно.
– Саша, это правда?
– Конечно, правда… – без тени смущения. – А когда вы бы сказали? Когда уже родила? Всё жена, готовься стать бабушкой!
– Ой! Какая радость…
– Кто-то обещал мне, до свадьбы ни-ни… – прищурившись, смотрит на будущего зятя.
Я прыскую со смеха. Ага. Ни-ни…
– Я имею в виду не залететь… – тоже улыбается.
– Трудно было устоять… – Марк.
И вот уже непринужденная атмосфера. Аж дышать легче стало.
До чего же странная семейка. Удивительно наблюдать, как у них все происходит…
Потихоньку все успокаиваются, Линда с Ольгой Владимировной ушли спать. От греха подальше.
Мы сидим ждем, что нам скажет служба безопасности.
Дергаемся от неожиданного звонка телефона. У Марка.
– Незнакомый номер… Да? – поднимает. – Доброй… А кто это?
Переводит тяжелый взгляд на меня. Протягивает мне трубку.
– Это тебя… мама…
Не понял… Почему так поздно. Или рано. И не мне…
В голове стремительно проносится мысль, что мой телефон на зарядке в машине. Черт!
– Алло…
– Сынок, беда… – еле сдерживает рыдания.
Сердце мое ухает вниз, подлетает вверх и комом стучится где-то в горле. Тяжело его сглатываю на место.
Что-то мои стержень и сила трещат по швам.
– Нормально объясни, что случилось? – срывается мой голос.
– Они ворвались поздно ночью, забрали Мишку и просили тебе передать, чтобы ты уговорил Летунова на их условия! Коля! Что происходит? Во что ты вляпался?
Глава 30. Гениальный план
Мои ноздри обжигает противный затхлый запах.
И еще жутко холодно. Аж, мурашки по коже.
Я еще не открыла глаза, но уже чувствую, что что-то не так. Я не на своем месте. Все не так, и не то. Такое ощущение, что мои чувства обострились, а мозг продолжает дремать.
Пытаюсь в этой тягучей полудреме, отыскать, хоть каплю воспоминаний о том, где я уснула.
У меня бой. Я пропустила в голову. Больно.
Я помню.
А потом?
Больница. Процедуры. Звездное небо.
И Коля… потерянный…
О, боже…
Я должна найти помощь для Коли!
Делаю рывок, и с усилием открываю глаза.
Темно. Только тусклый свет из крошечного окошка у потолка. Свет лунный. Значит, ночь еще. Или уже следующая?
Приподнимаюсь, опираясь на локтях.
Глаза более менее адаптировались и "разрешают" мне осмотреть комнатенку, где я нахожусь.
Я без понятия, где я, и что происходит. Но, как ни странно, у меня нет паники.
Комната неширокая и тесная. Я лежу на ледяном матрасе на полу. И, в принципе, здесь больше ничего нет. Гуляет сквозняк, и меня потрясывает.
Железная дверь, окно.
И, наверно, это подвал.
Мой мозг начинает подкидывать отрывки из недавнего прошлого.
Укол в плечо. Точно. Меня усыпили, что ли? Капец.
Хватит разлеживаться!
Встаю босыми ногами на бетонный пол. На негнущихся ногах подхожу к двери. Все тело затекло и не хочет работать. Щелкаю пару раз шейными позвонками, встряхиваю руками.
Прислушиваюсь…
Невнятный шорох по ту сторону. Там точно, кто-то есть.
Осторожно толкаю дверь. Не поддается. Стоит намертво. На окне – решетка. Да, и высоко, конечно, не дотянусь. И встать не на что.
– Эй! Открывайте! – стучу кулаком по двери. – Эй! Вы здесь?
Бью ногой. Но никаких признаков.
Так! Если там кто-нибудь есть, я тебе покоя не дам.
Долблюсь и ору, что есть сил.
Лязг замка отдается эхом.
– Чего орешь? – басит, открывая дверь, какой-то амбал.
– Пустите меня! – иду напролом.
Но врезаюсь головой в его руку, преградившую мне путь.
– Ничего не попутала? – ухмыляется этот лысый тупой качок. – Села и замолкла!
– Да, пошел ты! – резко толкнув его в грудь.
И это был опрометчивый поступок.
В следующее мгновение, он со всей силы толкает меня в плечо. И я потеряв равновесие, отлетаю к противоположной стенке и ударяюсь головой. А еще свожу в кровь локоть об облупившуюся штукатурку.
Это, конечно, верх тупости, Сандра!
Что, в себя поверила?
Вот почему у меня всегда так? Инстинкт самосохранения засыпает, просыпается… дурость и безмозглость…
– Если не заткнешься, я тебя цепью к потолку привяжу, поняла?
– Вы кто, вообще, такие? – не успокаиваюсь я.
За его спиной еще один маячит.
– Главный приедет, узнаешь…
– Ты еще не знаешь кто мой отец, он вас всех в порошок сотрет!
Хоть, я и не в ладах с отцом, но знаю, что не бросит меня.
Если узнает, конечно.
Да, узнает!
Папа меня спасет, а потом вставит люлей по самое первое число. Как любимой дочке.
Да уж…
Я считаюсь любимой. Врагу не пожелаешь такой любви.
Там ему такую отдачу надо.
– Мхм… уже боюсь… – ухмыляясь, хлопает дверью.
– Тут холодно! – ору ему вслед.
– Потерпишь…
Козел!
Присаживаюсь назад на матрас. Ноги окоченели.
Ботинки и куртка в больнице остались.
Разворачиваю руку локтем к себе. Дую на рану. Боль немного утихает. И начинается с новой силой. Даже, обработать нечем. И тканью, все равно, нельзя никакой. Прилипнет, потом хрен отдерешь. Хотя бы, промыть. И пусть сохнет. Коркой покроется, потом легче будет.
– Дайте воды, хотя бы, гады! – ору в пустоту.
Вряд ли. Попробовать стоило.
Но буквально через минуту, дверь открывается и мне швыряют бутылку с водой. Еле уворачиваюсь.
Открываю – шипит. Газированная?
Ну, ладно.
Лью на рану. Холодненькое облегчение резко сменяется сильным жжением.
– Аааа…
Дую на рану, чтобы хоть как-то, сбить адскую боль.
Не помогает. Прикусываю палец. Из глаз брызгают слезы. Промыла, называется…
Меня колбасит.
Через несколько минут боль утихает.
Идиотка! Нет бы на этикетку заранее посмотреть.
"Газированная морская вода".
Соленая!
Нахрена они мне ее дали?
Боятся, что заболею? Или что?
Ладно, быстрее заживет. Говорят, соль лечит. Не зря же у нас тут, озеро соленое недалеко. Лечебное.
Откидываю голову на стену. Прикрываю глаза.
Я же этого амбала где-то видела.
Вот, только где?
Напрягаю мозг, чтоб вспомнить.
Он сказал – "главный".
Так говорят… Астаховские…
Черт!
Вот, почему-то, я не удивлена…
И что ему надо?
Немного выключает.
Проваливаясь в дрему, вижу нас с Колей и Мишей. Мы гуляем в парке. Мишка громко смеется. Коля улыбается, глядя на меня.
Вздрагивая, распахиваю глаза. Уже светает, скоро утро.
Откуда-то издалека доносится детский плач. К груди накатывает тревожный ком. Откуда здесь ребенок?
И опять тихо. Может показалось?
Снова погружаюсь в свой сон. Но мне не дают до конца уснуть, металлический лязг сильно бьет по ушам.
И Астаховский амбал силой заталкивает… Мишу!
– Миша! – кидаюсь к нему.
Услышав мой голос, падает мне в руки. Трясется. И не понятно, от холода или от страха. От всего вместе, наверно.
Заплаканный и холодный.
Ночи еще холодные, а он в одной пижаме.
– Ты как, Миш?
Молчит. И прижимается крепче.
Идиоты! Напугали ребенка.
Глажу его по спине.
– Эй! Дайте одеяло! Холодно!
Не хватало еще воспаление легких подхватить.
Кидают нам какую-то куртку. Пахнет мазутом. Спасибо и за это. Укрываю нас. В основном, Мишку.
Успокаивается и засыпает. Как-то быстро. Подозрительно…
Мне не послышалось, ребенок плакал. Миша. Они ему успокоительное вкололи? Уроды!
Коля! Я не представляю, как тебе тяжело сейчас. Но если ты услышишь меня, хочу тебе сказать: "С Мишей все хорошо! Я не дам его в обиду! И он твой, и ни чей больше!"
Немного всхлипывает во сне. А я подпрыгиваю от каждого вздоха.
А уже утро. И солнышко потихоньку начинает пригревать. Чуть теплее.
Снова грохает эта гребаная дверь.
– Вставай, пошли… – приказным тоном, еще один амбал. Другой. С шевелюрой. А тот лысый был, и неприятный.
– Куда?
– Увидишь!
Аккуратно укладываю Мишку и встаю. Закрывает за мной дверь.
– Эй! А как же Мишка? – оглядываюсь. – Он проснется один, испугается. Оставьте дверь открытой. Никуда он не убежит.
– Слышь, умница! А если он поранится? – подталкивая меня в спину.
А, да. Не подумала. Идиотка!
А вот он, не совсем потерянный человек.
Ай!
Ауч!
Да что ж такое!
Спотыкаясь и подгибая ноги.
Сплошные камни, а я босиком в одних носках. Больничные тапочки куда-то делись.
Оказывается, это вовсе не подвал. А заброшенный склад. И судя по виду из окна, где-то на пустыре.
Краем глаза замечаю, вдалеке газовые факелы. Я знаю, где мы. Недалеко от газзавода. Но как сообщить папе? Надо пораскинуть мозгами.
О, этот лысый. Указывает мне на стул, присаживаюсь.
– Присмотрите за Мишей, пожалуйста… – прошу, того что с шевелюрой.
Молча кивает. Выходит.
А этот пристегивает меня наручниками за спиной.
Слышу как за спиной паркуется машина. Оглядываюсь.
Астахов, черт его дери.
Счастливый, гад…
– Ну, здравствуй, Сандра… – подходит ближе.
– Не могу пожелать вам того же, Геннадий Егорович…
– Зачем ты ее привязал, идиот? Куда она денется? – обращается к своему холопу.
– Да, она дикая! На людей бросается! – жалуется тот.
– Ты, что ль, человек? – обращаюсь к нему. – Если бы вели себя как люди, то и я бы не кидалась…
– Развяжи… – Астахов, улыбаясь.
Снимает наручники. Растираю запястья.
Смотрю на него. Сейчас выглядит спокойным. А все потому, что он всё контролирует и ему все подчиняются. Но скоро все изменится, можешь не сомневаться.
– Ну, и зачем я здесь? – закидываю ногу на ногу, а руки складываю в замок на затылке.
Я буду в позиции превосходства. А ты – стой.
– Ты – стимул для отца!
– Какой еще стимул?
– Твой отец, когда закрывал свой бизнес, прибрал к рукам чужие деньги. Большие деньги. И по-хорошему отдавать их не хочет, теперь будет по-плохому…
– Какие деньги? – смеюсь в голос. – У него все конфисковали. Еле-еле в плюс вышел, а сейчас у него легальный бизнес и он его законно поднимал…
– Эх, наивная, ты девочка… У него миллионы припрятаны, можно сказать, что он их у влиятельных людей из-под носа увел. Договариваться не хотел. Пришлось идти на крайние меры…
– Ну, ладно, со мной понятно. А причем здесь ребенок?
– А это мотивация для Ситникова, убедить твоего отца…
До чего же странный человек…
– А школа моя вам, с вашими влиятельными людьми, нафига? Других помещений не было?
Надо как можно больше у него выведать.
Себя нахваливает…
И выкладывает все…
– Глупенькая! Это же специально, подбираемся к тебе, а твой отец идет на наши условия…
– Твой план, да?
– Да! – гордо заявляет.
– Гениальный, ничего не скажешь… – язвительно.
Он не странный. Он больной! И вид у него такой же.
Был же, более-менее, адекватным.
Или он немного не в себе? Или много?
Мне кажется, ему пора к его отцу. В больничку.
Интересно, это у них с рождения? Или проявляется в сознательном возрасте?
Чем он безумней, тем опасней. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду. Надо бы поосторожней.
– Так дай мне телефон, я позвоню отцу, он привезет деньги…
– Ему понадобится не одна фура, чтобы их привезти.
Да чтоб вас всех…
И что, мы с Мишей будем здесь сидеть, пока деньги собирают?
Папа, давай, что-нибудь делай!
Сейчас можно…
