Текст книги "Разрушенный (ЛП)"
Автор книги: Л. п. Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Ты сегодня зла, Сладкая. Я что-то сделал, чтобы расстроить тебя? – шепчу в дюймах от ее уха.
Когда я отстраняюсь, глаза Молли закрываются, и ее голова откидывается назад к двери, открывая мне ее длинную шею. Пальцы впиваются в мою грудь, ногти в мою кожу, сквозь рубашку. Ее тело такое напряженное, девушка выглядит так, словно может сломаться.
– Молли, – выдыхаю я в кожу ее горла.
Глаза распахиваются, хаос кружится в голубых глубинах. Это смесь гнева и похоти. Конечно, я больше за похоть. И это неправильно.
Она сжимает челюсть и толкает меня, оставляя немного места между нами.
– Это, – жестикулирует она между нами. – Ты просто не можешь выключить его.
Я ухмыляюсь.
– Но я должен был прибегнуть к этому, только лишь потому, что ты так просто не скажешь мне, что случилось.
– Ты не можешь просто быть другом, Хьюго. Ты не можешь не пересекать черту, – огрызается она.
– Это не дружба. Мы не друзья. Я не буду притворяться, что мне жаль.
Пожимаю плечами.
– Вот что мы делаем. Я флиртую и пытаюсь влезть в твои трусики. Ты отказываешь мне и относишься ко мне, как к возбужденному подростку, который не стоит твоего времени. Скажи, что тебе не нравится, Молли, но мы друзья, нравится тебе это или нет.
Это смешно, но мне просто нравится быть рядом с ней. Я уважаю тот факт, что облажался, и, вероятно, обидел ее чувства, но что сделано, то сделано. Мне нравится тусоваться с ней. Она веселая.
Я убираю прядь волос с ее шеи, и Молли вздрагивает, прерывисто дыша, когда мои пальцы касаются ее шеи. Сужаю глаза, пристально наблюдая за ней. Вижу, как ее щеки вспыхивают и дыхание сбивается. Взгляд – это больше, чем вожделение, дикий и необузданный. Это животная потребность, и к черту все, каждая клеточка в моем теле напряжена и хочет этого.
Я наклоняюсь, так что мои губы оказываются в дюйме от ее.
– Твой доктор не дает тебе, верно? – шепчу Мол в губы.
– Пошел ты! – выпаливает она слишком быстро.
Я смеюсь. Забываю, какой она может быть злющей за этим фасадом принцессы.
– Ты же леди.
– Есть ли смысл в этом разговоре, или ты просто собираешься стоять здесь и говорить всякое дерьмо? – рычит девушка.
Я пожимаю плечами, снова отстраняюсь от нее.
– Нет, Сладкая. Просто знай, мы друзья. Мы всегда были друзьями. Если тебе нужна небольшая… помощь, тогда просто скажи, и я здесь, как друг, конечно. Если ты не примешь мою помощь, то не сердитесь на меня, просто потому, что ты не в настроение, и якобы мое присутствие усугубляет это, – парирую серьезным тоном.
– Боже, ты слишком много возомнил о себе. Если бы я так нуждалась в помощи, то использовала бы свой вибратор.
Я усмехаюсь.
– Мы оба знаем, что я лучше любой игрушки, – подмигиваю я.
– Просто. Мудак, – выдыхает Молли.
– Прости? Ты хочешь мой член? Ну, раз это ты, все чтобы помочь другу.
Она слегка отталкивает меня и бьет меня по руке. Мол улыбается, и я клянусь Богом, она может осветить всю комнату. У меня в груди возникает такое чувство, которое мне не очень нравится.
– У нас все хорошо? – спрашиваю я, подходя ближе.
Молли кивает.
– Да, у нас все хорошо. – Она опускает голову на мою грудь, оставляя руки на груди. Я обнимаю ее и кладу подбородок на макушку.
– Ничего страшного, Сладкая, даже лучшие из нас раздражаются, когда перевозбуждаются, – смеюсь я.
– А ты не перевозбуждаешься? – бормочет девушка в мою рубашку.
– Если серьезно, ты уверена, что не хочешь просто по-быстрому? – спрашиваю я с улыбкой, откидываясь назад, чтобы уклониться от ее кулака.
– Нет! Ты засранец.
– Хорошо. Ты возвращайся на вечеринку, и я скоро присоединюсь. – Отхожу я от нее.
– Почему? Куда ты идешь? – спрашивает она с подозрением.
Я смотрю вниз на очень очевидную выпуклость в моих брюках.
– Кажется, ты меня бросила не в самом хорошем положении, детка. Мне нужно разобраться с этим дерьмом.
Молли качает головой.
– Мне бы пора уже привыкнуть к этому, и все же ты никогда не перестаешь меня удивлять и шокировать. – Она разворачивается и уходит.
– Это то, что ты любишь во мне! – кричу ей вслед, когда она проскальзывает в дверь и качает головой.
Я стою у дверей отеля и курю сигарету, когда вижу двух приближающихся брюнеток. На них черные платья и каблуки. Неплохо. Мой и без того твердый член умоляет меня не спускать все в туалете, а попытать счастья тут. Я вроде как согласен с ним.
Очаровательно улыбаюсь им, они смотрят на меня из-под ресниц и оглядывают мое тело.
– Дамы, – говорю я, держа дверь открытой для них.
Я быстро выбрасываю свою сигарету и следую за ними, когда они направляются в бар отеля. Тео может справиться и без меня.
ГЛАВА 4
МОЛЛИ
Я смеюсь, когда Джордж кружит меня на танцполе. Он пьян, действительно пьян.
Чувствую, как чья-то рука обхватывает мою, и поворачиваюсь, чтобы увидеть Лилли. Она тянет меня от Джорджа к бару. Подруга опирается локтями на барную стойку и резко падает на нее.
– Я только что провела десять минут, разговаривая с самым скучным человеком в мире о законе «О завещании». Черт, не могу больше этого терпеть, – стонет она.
Я смеюсь.
– Ты в порядке. Перестань драматизировать.
Смотрю через плечо на танцпол. Джордж трясет бедрами и теперь танцует с кем-то еще, с кем-то, кого я не знаю, и уверена, что он тоже не знает. Хотя женщина средних лет в восторге, так что, наверное, он только что сделал ее вечер.
– Мне нужно пописать, – говорит Лилли.
Это девчачий код – сходи в туалет со мной. Вы никогда не откажете в этом – это просто неправильно.
– А потом мы с тобой напьемся в хлам. Если я все еще смогу вспомнить свое собственное имя через час, значит ты дерьмовый друг.
Ее ярко-красные губы растягиваются в кривой улыбке. Она зовет бармена с соблазнительной улыбкой и взмахом волос. Он спешит добраться до нее.
– Текилы, пожалуйста. – Парень двигается и хватает два шота.
– Нет, – качает головой. – Бутылка подойдет. Включите ее в счет, – говорит Лил самодовольно.
Я вздыхаю, потому что нет, она, вероятно, не должна быть пьяной на своей помолвке, но, бл*дь, с ней не поспоришь. Тео знал, что она живое противоречие, когда сделал ей предложение. Он не мог себе представить, что она пойдет это без какой-нибудь старой «доброй» помощи. Лилли похожа на пламя, дикое и неукротимое. Я пытаюсь обуздать ее там, где это возможно, но иногда быть хорошим другом – это не выдернуть текилу из ее пальцев, а в том, чтобы взять и напиться вместе с ней. Кроме того, это не напиться с горя, а напиться, потому что мы празднуем. Наверное.
Лилли берет меня под руку, когда цепляется своими огромными каблуками за ковер в лобби отеля. И делает глоток текилы на ходу. О боже, даже запах текилы заставляет мой желудок бунтовать. Я могу пить текилу, но она просто напоминает мне о самом ужасном похмелье, которое у меня когда-либо было. Лилли пьет такое дерьмо, как воду. Рядом с туалетами есть очередь, поэтому мы идем дальше по отелю в поисках туалета без получасового ожидания.
Нам удается найти один на первом этаже. Я открываю дверь и замираю. Боже мой! В самом деле?!
Там, прислонившись к туалетному столику, стоит женщина с поднятой на бедра юбкой и очень знакомой светлой шевелюрой между ног.
– Вау, серьезно? – говорит непринужденно Лилли.
У Хьюго, по крайней мере, есть совесть выглядеть немного застенчивым. Как только он поднимает свое лицо между ног одной женщины, и вынимает пальцы с другой, а я и не заметила, что девушек две.
Он напрягает шею, чтобы посмотреть на нас через бедро, которое в настоящее время перекинуто через плечо.
– Господи, Хьюго. Когда ты сказал, что тебе нужно «разобраться», я подумала, что ты имел в виду подрочить. – Поднимаю руку.
– Идиотка, должна была понять. Тройничок с совершенно незнакомыми людьми – это в твоем стиле. – Я закатываю глаза.
– Она твоя девушка? – спрашивает девушка, во влагалище которой он похоронил лицо.
На ее губах растягивается хитрая улыбка, на губах, в которых, кстати, слишком много коллагена. Тьфу, она одна из тех девушек.
Фыркаю.
– Боже, нет, – смеюсь я.
Она хмурится. Ее подруга выглядит смущенной, когда оттягивает юбку. Хьюго снимает бедро девушки со своего плеча и встает на ноги. Он пожимает плечами, огромная ухмылка растягивается на его лице. Он как щенок. Пытается нагадить на ковер, а ты пытаешься уговорить его не делать этого, но не можешь.
– Вам пора сваливать, – рычит Лилли на двух девушек.
Одна из них, выглядящая, как надутая форель, кажется хочет поспорить, но быстрый взгляд Лилли заставляет ее замолчать. Парочка суетливо выходит из туалета.
– Серьезно, Хьюго. У тебя нет никаких чертовых стандартов, – выдыхает Лилли, прежде чем, так милостиво, сует мне свою текилу в руки и входит в одну из кабинок.
Хьюго внимательно смотрит на меня. Я пожимаю плечами и легко улыбаюсь. Это Хьюго. Ты просто ожидаешь таких вещей. Полагаю, это беспокоило меня, когда я спала с ним, в основном потому, что это просто отвратительно. Знаю, что то, как Хьюго общается со мной, это намного лучше, чем он когда-либо общался с другими девушками. Для начала, ему не все равно, если я на него злюсь, вот почему он смотрит на меня, как тот щенок, который оставил дерьмо на ковре.
Я вынимаю блеск для губ из клатча и начинаю наносить его на губы. Он идет, чтобы схватить бутылку текилы, но я забираю ее.
– Если ты серьезно думаешь, что сможешь выпить из этой бутылки после того, где твои губы только что были, то глубоко заблуждаешься, – фыркаю я.
Его губы растягиваются в улыбке.
– Ну, насколько я помню, ты не против вкуса киски.
Я раздраженно выдыхаю и смотрю на него.
– Теперь это звучит грязно, мы оба знаем, что вкус моей киски на твоих губах сильно отличается от той, в которой ты только что был.
Хьюго смеется, и я уверена, что слышу хихиканье из кабинки.
Поворачиваюсь к зеркалу и потираю губы.
– Я надеюсь, что ты хотя бы кончил, прежде чем мы прогнали твоих компаньонок на ночь, – ухмыляюсь и встречаю его взгляд в зеркале.
Он сужает глаза.
– За кого ты меня принимаешь? Я заставил ее отсосать мне сначала. Не ем киску, пока мне не отсосут.
Я поднимаю бровь, потому что знаю, что это неправда. Он указывает на меня в зеркале.
– Это другое, – говорит Хьюго, защищаясь.
– Что другое? – невинно спрашивает Лилли, открывая дверь кабинки.
Маленькая ухмылка растягивает ее губы, когда она моет руки.
– Ничего, – говорю я одновременно с Хьюго. Смотрю на него, и он смеется.
Ухмылка Лилли переростает в огромную улыбку.
– Вы двое такие чертовски милые, – говорит она.
– Иди ты, – ворчит Хьюго.
Она смеется и сушит руки.
К тому времени, когда мы возвращаемся на вечеринку, Хьюго и Лилли осушили бутылку текилы. Я заставила его сначала помыть рот. Теперь подруга цепляется за его руку. Когда дело касается приятелей по выпивке, Хьюго всегда любимый. Никто не устраивает вечеринки, как он, и Лилли это нравится, хотя ей нравится притворяться, что парень ей не нравится, – это все фигня.
Они идут прямо в бар и заказывают безобразное количество водки и текилы.
Подруга ставит передо мной двойную водку и газировку, а также три порции текилы.
– Нам понадобится много сил, чтобы выжечь из моего мозга то, что я только что увидела, – объявляет она.
Хьюго смеется. Лилли чокается со мной рюмкой и выпивает текилу, как воду.
– Плюс, эта вечеринка отстой. У нас будет своя вечеринка, – улыбается она.
– О, черт возьми, да, – бормочет Хьюго.
Дерьмо, вот-вот все выйдет из-под контроля.
Я просыпаюсь в воскресенье с отвратительным похмельем. Эта вечеринка была сумасшедшей. Когда Лилли сказала, что не хочет скучать, она не лгала. Твою мать. Я не могу вспомнить многое после пяти Егер-бомб, которые пила с ней. Смутно припоминаю, как ее рвало где-то в горшок с растением, и Тео держал ее за волосы. Кто-то несет меня куда-то. Дерьмо. Я пытаюсь сесть, и моя голова сильно кружится.
– О, черт! – стону я, прижимая руку к глазам.
Мысленно желаю себе просто умереть и покончить с этим, когда замечаю тело в постели рядом со мной и замираю. Пожалуйста, скажите мне, что я не привела домой случайного парня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я молюсь богу «грязных приключений на одну ночь».
Осторожно смотрю направо. О, черт возьми, нет. Единственное, что хуже, чем найти незнакомца в твоей постели… найти Хьюго в своей постели.
– Нееет, – стону про себя. Откидываю голову назад и смотрю в потолок. Почему?! Почему он?!
Я быстро смотрю на себя. На мне старая грязная рубашка с надписью «Jacl Daniel's» и шорты для сна. Я не голая, но явно раздевалась, чтобы переодеться в какой-то момент. Дерьмо. Отчаянно пытаюсь пробраться через свои туманные воспоминая и головную боль.
Оглядываюсь на обнаженное по пояс тело Хьюго. Одеяло лежит прямо над его бедрами. Одна рука под одеялом, без сомнения, держит член, зная Хьюго. Другая рука на лице, закрывает глаза.
Мои глаза опускаются на его точеную грудь и очерченный пресс. Стоп! Мысленно ругаю себя.
«О боже, пожалуйста, скажи мне, что я не трахалась с ним». Я имею в виду, это Хьюго. Какова вероятность того, что ему удалось поспать в постели с кем-то, у кого есть влагалище, и не трахнуться с ним? Довольно чертовски маловероятно. Я глубоко вздохнула и осторожно потянулась к нему. Взяв край одеяла и осторожно подняв его, смотрю вниз. Боксеры! На нем боксеры. Я вздыхаю с облегчением.
– Ты знаешь, Сладкая, если ты хочешь взглянуть на Рэмбо, тебе нужно только попросить, – его грубый голос застает меня врасплох. Низкое, хриплое хихиканье вырывается из его груди.
Я хватаюсь за грудь и ударяю его.
– Придурок, – ворчу я.
Мой голос звучит густо и хрипло. Надеюсь, выгляжу не так плохо, как чувствую себя и звучу, потому что это было бы отвратительно.
– Я проверяла, что на тебе надето нижнее белье, на случай, если мы… – Машу я рукой.
Хьюго опускает руку и поднимает бровь.
– На случай, если мы трахались? – спрашивает он. Я киваю, а он смеется.
– Сладкая, не было и шанса, чтобы я был рядом с тобой прошлой ночью. И вы с Лилли прошлой ночью были очень плохи. – Качает он головой.
Я хмурюсь.
– Я не верю этому заявлению. Ты засунешь свой член во что угодно. И мы были не так уж плохи, – говорю, защищаясь. По правде говоря, я не могу даже вспомнить. Насколько знаю, я могла бы танцевать голой в баре. Это было однажды. Виновата Лилли! Это дерьмо случается только, когда я с ней.
– Я не буду ничего трахать. У меня есть стандарты, и эти стандарты не включают в себя покрытых рвотой девушек без сознания.
Кладу голову на руки и стону.
– Дерьмо. Была рвота?
Парень фыркает от смеха.
– Хорошо, что ты мне нравишься настолько, чтобы помогать тебе, потому что это было отвратительно. – Вздрагивает он. – Мне пришлось помыть тебя.
– Что?! – визжу я, но затем вздрагиваю. О, моя голова!
– Да. Имею в виду, я думаю о тебе голой, много, детка, но ты, возможно, только что испортила этот образ для меня. – Хьюго кладет руку на глаза и откидывается на кровать с глупой улыбкой на лице. Мудак.
– Почему ты остался? – спрашиваю я.
– Потому что ты попросила меня, – говорит он прямо. Я и мой большой, не затыкающийся, пьяный язык. Чертова Лилли!
– Итак, ты вымыл меня, одел меня, а потом остался на ночь… и просто спал? – спрашиваю я.
– Ага. Просто называй меня феей, чертовой, крестной, – ворчит он.
Я хмурюсь, даже когда это теплое чувство распространяется по моей груди. С Хьюго легче иметь дело, когда он засранец. Я имею в виду, он очарователен, даже когда засранец. Хьюго, который присматривает за мной и укладывает меня спать… это опасно.
Вытаскиваю свою задницу из кровати и слегка покачиваюсь, когда поднимаюсь на ноги. Останавливаю себя на секунду, прежде чем, шатаясь, пойти в ванную. Я писаю и чищу зубы, пытаясь избавить себя от вкуса Егеря, и… это сигареты? Отвратительно!
Смотрю в зеркало, и, святое дерьмо, это так ужасно. Макияж все еще на моем лице. Глаза налиты кровью и опухли, а мои волосы… Похоже, они вымыты, высушены полотенцем и на этом все. Так и есть. Я нахожу волосы в раковине и выбрасываю их. Затем беру ватные диски для снятия макияжа и удаляю слой черной туши, размазанный по щекам.
Боже, мне нужна вода, но я не думаю, что смогу дойти до кухни. Чувствую, что собираюсь блевануть. Наклоняюсь и пью прямо из-под крана.
Когда возвращаюсь в спальню, Хьюго даже не сдвинулся. Сажусь на край кровати, обдумывая, что делать дальше. На часах уже десять. Боже, я должна встать и сделать что-нибудь.
– Просто, бл*дь, вернись в кровать, – бормочет Хьюго.
Я поворачиваюсь к нему лицом. Не вижу его лица, так как рука все еще закрывает глаза.
– Чего?
– Я знаю, что ты бесишься, потому что сегодня воскресенье, и ты должна что-то делать, – говорит он насмешливым голосом.
– Да, некоторые из нас работают на этой неделе, – возражаю я.
Хьюго фыркает.
– Сладкая, ты сделала более чем достаточно прошлой ночью. Теперь поправляйся. Если тебе отчаянно хочется чем-то заняться, я отвезу тебя позже. – Его голос все еще сонный.
– Тебе не нужно домой? А как же Гэри?
– Мария сегодня утром у меня. Она выпустит его. Женщина будет очень счастлива, что ей не придется убирать за мной сегодня утром.
Мария – домработница Хьюго и Тео. Ни одному из них не нужна домработница на полную ставку, поэтому они разделили ее. Она убирает с пятницы по воскресенье у Хьюго, – убирает после его вечеринок, и, думая о том дерьме, что происходит на тех вечеринках, я могу только предположить, что ей платят очень, очень хорошо.
– Давай, – говорит Хьюго, отодвигая одеяло на моей стороне.
Кровать выглядит так заманчиво прямо сейчас. Я чувствую, как будто мой мозг пытается вытечь через нос. Забираюсь под одеяло и отдыхаю на своих пушистых подушках. Хьюго открывает объятия и крепко прижимает меня к себе. Напрягаюсь на мгновение.
Он даже не открывает глаза.
– Расслабься, Молли, я не собираюсь тебя пытать. Мне просто нравится спать с тобой. Ты удобная. Я не собирался подходить к тебе прошлой ночью, на случай если тебя вырвет на меня, – улыбается он.
– Осторожно, – бормочу я. – Продолжай говорить такое дерьмо, и ты сможешь отрастить влагалище.
– Ты права. На самом деле мой дружок, возможно, только что немного сжался.
Хьюго сует руку под одеяло, ощупывая себя.
– Может хватит?? – шиплю я. – Мне не нужно, чтобы ты трогал своего дружка рядом со мной. Гадость.
Он смеется, глубокий рокот вибрирует в его груди под моим ухом. Это расслабляет мои напряженные мышцы, и тепло его тела проникает сквозь мою рубашку. Мои обнаженные ноги прижимаются к его волосатым, и меня охватывает чувство близости, безопасности. Кем бы мы ни были в прошлом и ни были сейчас, он всегда меня утешал. Это может быть странно, но это правда. Я кладу голову ему на плечо и вдыхаю его свежий аромат. Даже приправленный текилой и сигаретами, все еще чувствуется чистый и освежающий аромат. Я засыпаю от его медленного дыхания, его рука плотно обвивается вокруг моей талии.
Я умираю на диване, когда звонят в дверь. Сейчас полдень, и я не чувствую себя лучше. Мне удалось добраться от кровати до дивана, но это все. У меня даже есть мое пуховое одеяло. Хьюго остался со мной, смотрит телевизор и пытается накормить меня, что у него не очень получается. Хотя, в основном, он просто выводит меня из себя. Хьюго не встает рано, и именно поэтому у него нет похмелья, он просто его просыпает. И, я думаю, что его «дружба» с алкоголем теснее, чем у любого другого человека.
Хьюго встает, чтобы открыть дверь. Через несколько минут появляются Тео и Лилли. На Лилли – толстовка с капюшоном и массивные солнцезащитные очки. Она снимает туфли и сразу заползает ко мне под одеяло на диван. Подруга прячется между мной и спинкой дивана и обнимает меня. Наш диван довольно большой, больше похож на односпальную кровать.
– Я думаю, что умираю, – скулит она.
– Я тоже, – стону я.
– Может ли текила вызвать инсульт? Я не чувствую свое лицо. Позвони Алексу. Спроси его, – бормочет Лилли мне в волосы.
Смех, это все, что я слышу от Хьюго и Тео. Сволочи.
– Когда у тебя в следующий раз будет похмелье, я просто включу тяжелый рок, и он будет орать на весь дом, – обещает Лилли.
– Сладкая, у меня нет похмелья. Я имею в виду, такого, как у тебя. Детка, ты просто не сдерживаешься. Ты просто в чертовом беспорядке, – говорит ей Тео.
– Эй, мне пришлось отмывать ее. – Указывает Хьюго на меня. – Нет ничего ужаснее этого.
– Отвали! – говорю так громко, насколько позволяет моя пульсирующая голова.
Они оба смеются, ублюдки.
– Чувак, она пыталась запрыгнуть на меня, пока все еще была покрыта собственной рвотой, – Тео говорит сквозь смех. – Я имею в виду, видел Лилли в разных состояниях, и никогда не говорил «нет», но это был новый уровень.
– Пошел к черту, – бормочет Лилли, ее лицо спрятано где-то у меня за спиной.
– Разве вам двоим не нужно сейчас где-то быть?
Они, в конечном итоге, оставляют нас в самом жалком состоянии, и выходят, чтобы сделать какое-то мужское дерьмо. Очевидно, Тео пытается все организовать, так как он и Лилли отправляются в месячную командировку через два дня. У него есть офисы в Париже и Риме. Подруга собирается помочь ему, но мы все знаем, почему она действительно едет с ним. Он не может быть без нее целый месяц. Это так мило. Хотя сейчас Лилли все равно, что происходит.
– Мы собираемся лежать здесь и умирать, а затем собираемся заказать пиццу, – бормочет она мне в спину, ее руки крепко обвивают мою талию.
Закрываю глаза от пульсации в голове. Я не думаю, что когда-либо у меня было такое жесткое похмелье.
Я все еще не чувствую себя хорошо в понедельник утром. И полностью забыла, что Алекс должен был прийти прошлой ночью. Мне пришлось отменить встречу в последнюю минуту из-за страха, что он может взглянуть на меня и убежать с криком. Так что теперь я сижу за своим столом, притворяясь, что смотрю на свой компьютер, поскольку мое зрение немного размывается. Мой босс сегодня в режиме мегасуки, что не помогает. Я работаю в журнале мод, и, как клеше – «Дьявол носит Prada», моя жизнь ничем не отличается. Я клянусь, что эта женщина просто знает, как сильно ненавижу эту материалистическую, мелкую чушь, поэтому она еще крепче сжимает мое горло.
Я получила эту работу, потому что у меня впечатляющее резюме и то, что она назвала «пуленепробиваемым» отношением. Глядя на других людей, которые здесь работают, это не сложно. Однажды я увидела Сару, регистратора, которая на самом деле плакала, потому что один из помощников редакции сказал, что она выглядела так, словно прибавила в весе. Шутки в сторону? Это дерьмо, с которым я должна мириться. Мне просто нужно держать голову подальше, стать редактором в течение нескольких лет, а затем уйти и найти подходящую должность редактора в журнале, который пишет что-то полезное.
– Молли! – визжит Диана из кабинета.
Ее голос похож на скрип гвоздей, которые достаешь из доски. Я готовлюсь и встаю со своего стула, который стоит в небольшом офисе рядом с ее.
– Да, – говорю сквозь стиснутые зубы.
Она поднимает взгляд от своего стола, наблюдая за мной через оправы своих очков, которые сидят на конце ее носа. У нее короткий черный боб, с «бахромой», висящей прямо над ее бровями. Диана всегда носит ярко-красную помаду и деловой костюм, обычно с юбкой-карандаш, и она никогда не выйдет из дома без пары шестидюймовых каблуков. Она определение модницы.
– Ну что ж, ребенок, не стой просто так, – лает она.
Раньше меня раздражало, что она называла меня ребенком. Я имею в виду, что она не может быть намного старше сорока, хотя не сомневаюсь, что женщина – ярый фанат ботокса. Или, может быть, Диана просто не улыбается… или хмурится. Кто знает? Теперь я привыкла к этому.
У нее есть несколько фотографий, расположенных перед ней.
– Жан Люк собирается быть здесь сегодня днем, – говорит женщина, не глядя на меня. – Это его новая коллекция. – Она широким жестом указывает на фотографии.
Все, что я вижу, это много ярких цветов и странных материалов. Я имею в виду на самом деле? Ярко-желтое платье из кожи. Это не может быть последним словом моды. Это напоминает мне о тех глупых абстрактных картинах, за которые люди платят миллионы. Это не круто в своей простоте или новаторстве. Художник не в своем времени. Даже пятилетка смог бы нарисовать это.
Ну, прямо скажем, модельер, который знает о моде все, сделал это. Что ж, видимо я ничего не понимаю.
– Мелани не может сделать это для демо, так что ты заменишь ее.
Опять же, она даже не смотрит на меня.
Мелани Доул – модель.
– Вы хотите, чтобы я была моделью?
– Да. – Она, наконец, смотрит на меня. – Ты немного полная, но не слишком. Ты сделаешь это сегодня. Мне просто нужно посмотреть, как выглядит коллекция, и какие модели мы хотим показать в этом месяце. – Знаю, что она делает, но, серьезно, она хочет, чтобы я была моделью?
– Я не очень хороша в таких вещах, – говорю неловко. Она наклоняет голову вперед, бросая на меня взгляд полной суки.
– Это был не вопрос. – Диана оглядывает фотографии перед собой. – Ты можешь идти, – выставляет меня.
Возвращаюсь к своему столу и кладу на него лоб. Я почти уверена, что термин «кукла Барби» отсутствует в моей должностной инструкции. Если я откажусь, тогда она уволит меня. Это не первый раз, когда она заставляет меня делать что-то подобное.
Я думаю, что моя жизнь только что достигла новых минимумов. Стою здесь в чертовом желтом платье. Кожаное платье, желтое платье. Оно настолько короткое, что можно увидеть мое влагалище, и я уверена, что это не мой размер. У меня восьмой! Мои внутренности настолько сжаты, что в любую минуту я могу заполучить грыжу.
– Разве это не потрясающе?
Жан Люк всего пять с половиной футов. Он одет в фиолетовую рубашку и темно-серые брюки. Его волосы довольно длинные и убраны в хвостик, и у него есть этот смешной французский акцент, чтобы соответствовать его очень «европейскому взгляду». Он ходячее клише, если бы я видела такое прежде.
– Развратный шик, – размышляет Диана.
Нет, просто шлюшачий шик. Забавно, что, если это платье будет стоить пятьдесят фунтов, оно будет распутно, но как только оно будет стоить пятьсот фунтов, это шикарно.
– Хорошо, следующее, – лает она.
Елена – другая модель, которую я часто вижу входящей и выходящей отсюда. Она – модель на день, за исключением того, что она не против, потому что это ее работа. Мы обе поворачиваемся и выходим из комнаты. Мой кабинет был превращен в небольшую гардеробную. Я уже была на примерке и видела, как модели буквально раздеваются перед кем-либо. Как я уже сказала, это их работа, им все равно. Однако я отказываюсь раздеваться перед крошечным французом… или Дианой. Могу только представить, что она скажет о моем плоском животе. Конечно, он должен быть вогнутым. Я почти уверена, что ей нужно знать, где там должна быть печень.
– Это платье действительно ужасно, – шепчет Елена с ее американским акцентом, хихикая.
– Слава богу, не только я так думаю. Считала, что просто не понимаю. – Поднимаю бровь.
Я беру телефон со стола и нажимаю кнопку камеры. Вытягиваю руку и делаю селфи, прежде чем отправить его Лилли.
– Оно настолько плохо, что этим нужно поделиться, – бормочу.
Елена смеется.
– Оно так плохо, что я бы не стала этим делиться.
Снять платье – это все равно, что пытаться вытащить занозу. Больно и долго. Следующее платье лучше, хотя разрез на спине опускается так низко, что видно мое нижнее белье.
– Тебе нужно снять трусики.
– Что? Серьезно, полностью? – Елена кивает. Я вздыхаю и снимаю трусики.
Она с сожалением пожимает плечами
– Дизайнеры, – говорит девушка.
Ниже. Некуда.
Я прихожу домой в шесть. Мы встречаемся с Алексом в восемь, чтобы поужинать. Обычно я не назначаю свидания на понедельник, потому что никому не хочется выбираться куда-либо вечером в понедельник, но с его расписанием, – и я отменила встречу вчера, – я хочу его видеть. Не чувствую себя на публике хорошо, может мы бы просто заказали еду на дом? Нет. Может показаться, что меня это не беспокоит, но это не так, но также я не хочу, чтобы Алекс чувствовал, что мне все равно. Боже, я могу полностью понять, почему Лилли и Джордж за одноразовый секс, ну или были за, в случае Лилли.
Мой телефон звонит, когда я прохожу через парадную дверь. Как будто мой день уже не был достаточно плохим, звонок от отца. Глубоко вздыхаю. Я никогда не разговариваю с отцом, если это не крайняя необходимость. Он звонит мне только тогда, когда это необходимо.
Я провожу пальцем по зеленой кнопке.
– Привет.
– Молли.
Просто звук его голоса заставляет меня поежиться. Я презираю своего отца и все, за что он борется, но все же боюсь разочаровать его. Хотя все, чтобы не делала, разочаровывает его. Оказывается, я девушка с классическими проблемами с отцом.
– Папа. Как ты? – спрашиваю вежливо.
Он не отвечает на мой вопрос.
– Я буду в Лондоне на следующей неделе в командировке. Хочу, чтобы мы встретились и пообедали.
Я не разговаривала с отцом в течение пяти месяцев, и когда это делаю, он относится ко мне как к бизнес-встрече, которая должна быть включена в его деловое расписание.
– Ладно.
– Хорошо. Я вышлю тебе подробности по электронной почте, – говорит он быстро, и кладет трубку.
Смотрю на телефон в течение минуты, борясь с обычными чувствами неадекватности, которые всегда возникают, когда я говорю с ним.
Мой отец всегда был эгоистичным человеком, движимым деньгами и успехом. Степень успеха людей сильно различается, и представление об успехе моего отца не совпадает с моим. Он и моя мама не могли быть более разными, чем они были. Он познакомился с ней двадцать пять лет назад в Нью-Йорке. Он был инвестиционным брокером. Она моделью. Это обычная история; богач встречает красавицу из-за границы. Мама наполовину шведка, наполовину русская, и потрясающе красивая. Она также добра и самоотверженна. Она лучший человек, которого я знаю. Долгое время мой отец обожал ее, поклонялся ее красоте, стремился к ее внутренней благодати, как и все остальные. Пока в один прекрасный день не перестал это делать.
Десять лет назад у него начался роман. Он нашел новую, более молодую версию мамы. Она выгнала его. Мне было тринадцать лет. Я была достаточно взрослой, чтобы понять все. Достаточно взрослой, чтобы обидеться на отца за то, что он отказался от самой удивительной женщины, которую я когда-либо знала. Он оставил ее ни с чем. Даже после всего, что сделал с ней, мама настояла, чтобы у меня были с ним отношения, настояла, чтобы я не обижалась на него за его действия. Мама сказала мне, что сердце хочет того, чего хочет, и я не имею права судить его за это.
Я сужу его, потому что он эгоистичный ублюдок.
Отец все еще поддерживает меня, по крайней мере, в финансовом отношении. Он заплатил за мое образование, финансировал мою степень в Кембридже. Даже настаивает на том, чтобы заплатить за мою квартиру, а моя мама настаивает, чтобы я позволила ему, потому что она ненавидит мысль о том, что я живу в отдаленной местности.
