Текст книги "Сдаюсь, любовь! (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Твое желание – закон для меня. – Я помогаю ей слезть с кровати и добраться до кабинки туалета. Мы делали это много раз на прошлой неделе.

Я помогаю ей, пока она не сядет на унитаз, со своей больничной рубашкой на коленях, даже тогда она сжимает бедра, чтобы я ничего не видел. Она даже настаивает на том, чтобы спускать воду в туалет, чтобы не слышал, как она писает. Как я уже и сказал, чертовски мило.

– Подожди снаружи, – выгоняет она меня.

– Серьезно, Лилли? Я не вижу ничего и не слышу. – Закатываю глаза.

– Это принципиально, – шипит она.

Я посмеиваюсь про себя и закрываю дверь. Минуту спустя она зовет меня снова. Я держу ее за талию, пока она моет руки, пытаясь не намочить бинты. Затем прыгает обратно к кровати с моей помощью. Когда она ложится на подушки, ее лицо бледное, а дыхание сбилось.

– Лилли, – ворчу я.

– Я в порядке, – отмахивается она.

– Ты не в порядке.

– Ты, слушай меня, – указывает она на меня, – я не останусь тут еще на одну ночь, так что я в порядке.

Я откидываю голову и смотрю в потолок, она иногда так раздражает.

– Тут не так плохо, – говорю я.

Хорошо, это ложь. Это как жить в дешевом хостеле, я постоянно заказываю еду, пока она здесь. Потому что то, что они тут называют едой, есть невозможно. Но все же, это больница, и она должна остаться здесь.

– Я говорил, что хотел тебя перевести отсюда.

Есть частная клиника в миле от моего дома. Она маленькая и только для ограниченного круга людей, но все рано очень хорошая. И там она получит весь тот же уход, не пытаясь каждые две минуты сбежать.

– Мне не нужна больница, у меня есть ты, – говорит она со сладкой улыбкой на губах.

– Хорошо, я понял, я заберу тебя домой, как и планировали, но я нанял медсестру, чтобы она присматривала за тобой, – выдыхаю я.

– Я в порядке, – вздыхает она.

– Я клянусь, если ты скажешь «в порядке» еще раз, я тебя оставлю здесь, – взрываюсь я. – У тебя была куча операций, ты умерла и сломала почти все кости в своем теле, ты далека от, черт тебя дери, «в порядке»!

Между нами повисает тишина.

– Как скажешь, но я не выдержу еще одного обтирания губкой! – ворчит она и скрещивает руки.

Я закатываю глаза.

– Я соберу твои вещи, а потом подпишу бумаги для выписки и заберу тебя домой. – Она кивает, и на ее лице растягивается огромная ухмылка.

– Не нужно выглядеть такой довольной. – Ее губы растягиваются еще шире.

– Я люблю тебя.

Ну, наконец-то это случилось, выписка отняла буквально весь день, мы очень долго ждали доктора, чтобы он мог осмотреть ее. И почему она просто не позволила мне перевести ее в частную клинику, я не понимаю. Она бы получала уход быстрее. И пока доктор, наконец-то, дошел до нас, я был готов убить кого-нибудь! Лилли смотрит на меня через плечо врача, на мое смертельно усталое лицо, пока я пытаюсь запомнить все то, что он говорит. Я пытаюсь запомнить, что и когда ей принимать, и, черт, это действительно длинный список. И наконец доктор подписывает все бумаги.

Я следую за ним в коридор, пока Лилли пытается кричать мое имя.

– Доктор, – я зову его. Он поворачивается ко мне с этой профессиональной улыбкой. – Ее стоит забирать домой? – спрашиваю я.

Он выдыхает.

– Нет, не стоит. Все еще есть риск инфекции после ее последней операции, и ей нужно будет делать снимки и анализы. – Тогда какого черта ты ее выписал!?

Я как раз хотел это сказать, когда он продолжил говорить:

– Но я скажу, что исцеление больше психическое, нежели физическое. Если она счастливее дома, тогда я не вижу препятствий к этому. Ей, конечно, придется приезжать и делать анализы и сканирования. Просто убедитесь, что она принимает все таблетки, и все будет прекрасно. Если возникнут какие-либо осложнения, привозите ее незамедлительно, – он опять снисходительно улыбается и уходит.

– Эм, спасибо, – говорю я его спине.

Не поймите меня неправильно, я хочу забрать Лилли домой, но я также хочу, чтобы она восстановилась и получала лучший уход. Она просто хочет со мной домой. Я бесполезен в таких вещах. Черт! И какой выбор у меня есть… она не хочет оставаться здесь.

Уходит вечность, чтобы посадить ее в машину. Все в ней кажется таким хрупким. Я ломал ребра, поэтому знаю, как это больно. У нее же сломано много других костей, естественно она будет выглядеть больной.

Наконец-то она садится на заднее сиденье, ее лицо выглядит больным, и несмотря на боль, она все-таки в машине. Ее лицо меняет цвет на серый. Я хочу просто сгрести ее в охапку и унести обратно в больницу, но вместо этого закрываю дверь, делаю несколько глубоких вдохов и иду к водительскому сидению.

Я смотрю на нее через зеркало заднего вида.

– Ты в порядке?

–Ммммм. – Кивает она головой. – Мы можем уже ехать? – ее голос дрожит.

Чертова женщина! Она невозможна и упряма!

Следующие две недели череда поездок в больницу, визитов к физиотерапевту и приездов Кэрол, это медсестра, которую я нанял. Лилли технически переехала в мой дом. Я перевез ее вещи в комнату и распаковал некоторые, пока она была в больнице.

Кроме физического состояния у Лилли все действительно хорошо. Мне нравится, что она у меня дома. И мне очень нравится, что мой дом теперь наш.

Лилли становится все лучше и лучше. Ей все еще нужна операция на ее лодыжке. Меня беспокоит тот факт, что она может хромать, так что мы консультировались с лучшим хирургом-ортопедом. Я хочу, чтобы уход, который она получает, был самым лучшим. Конечно, она сопротивляется и говорит, что доктор Райкер более чем способен на это. Я знаю, почему она так говорит, есть у меня подозрение, что она пытается играть в сваху и хочет свести с ним Молли. Бесполезно, кстати, ей скучно.

В субботу вечером я сижу на диване, с ногой Лили на моих коленях. Под ее коленом подушка, и она красит ногти.

– Пожалуйста, накрась мои мизинцы, я не могу дотянуться, – указывает она.

Я поднимаю бровь.

– Есть пару вещей, которые я никогда не сделаю, и это – одна из них.

– Но они выглядят отвратительно, – ноет она.

– Детка, пусть Молли сделает это, это девчачье дерьмо.

– Это не тяжело… – ноет она.

– Нет, ни за что, даже если ты пригрозишь отрезать мои яйца. Нет.

Она выдвигает губу и вздыхает.

– Хорошо.

Я смеюсь над ее надутым лицом. Она красит ногти, так что все ее внимание сосредоточено на кисточке от лака в ее руке. Я беру ее голень и массирую ее мышцы, она стонет, и ее внимание моментально перемещается на меня.

– Черт, почему ты так чертовски хорош в этом? – выдыхает она. Я смеюсь.

Она не дает себе спуску и прыгает по всему дому, думая, что ее ноги не устанут, не говоря о костылях, которые ей приходится постоянно использовать.

Она откидывается назад и прижимается щекой к спинке дивана, с ногтями покончено. В комнате слышно только потрескивание дров в камине.

Я уже подумал, что она уснула, когда она говорит:

– Тео, я беспокоюсь о тебе, – говорит она тихо.

– Почему? – Я хмурюсь.

– Я знаю, что ты сказал, что не хочешь об этом говорить, но… – Она делает глубокий вдох.

Ну началось.

– Но ты не сказал ни слова ни о Кэсси, ни о ребенке после того, как это все произошло.

Мои пальцы застывают.

– Это в прошлом. Нет никакого смысла об этом разговаривать.

– Это случилось шесть недель назад. Ты прошел путь от того, что у тебя будет ребенок, к тому, что у тебя нет ничего. Это нормально так себя чувствовать. – Ее голос мягок.

Я встречаюсь глазами с ее.

– Лили, у меня почти не стало ничего, потому что я чуть не потерял тебя. Ты умерла… и как бы это ни звучало, но я бы отдал все, чтобы спасти тебя.

– Но…

– Я не хотел этого ребенка сначала, – говорю я. – Чувствую ли я себя виноватым… да, конечно. Я мог сделать больше, и я это знаю. Возможно, если бы я больше поддерживал ее, то она бы не сотворила это дерьмо. Может быть, один из них или оба были бы живы. – Я пожимаю плечами. – Я не могу этого изменить. – Я буру ее руку. – Я могу только сделать счастливой тебя.

– Ты ошибаешься… Ты не смог бы это изменить, – выдыхает она.

– Когда она была в той машине, те вещи, которые она говорила… она потеряла себя не потому, что ты не заботился о ней, Тео. Она съехала с катушек, потому что ты не любил ее и никогда бы не полюбил. А ребенок был просто способ остаться с тобой, – говорит она. – И это не значит, что ты не должен ничего чувствовать.

Я действительно чувствую. Я чувствую себя виноватым и злым, потому что невинный ребенок умер из-за дерьма Кэсси. Я чувствую потерю. Чувствую потерю того, что могло бы быть, но в тот же момент это было просто мечтой, мечтой в откровенно плохой ситуации. Лилли страдает из-за смерти Кэсси, я знаю это. Она скорбит по Кэсси, по ее ребенку. Лилли не сидела в комнате ожидания, пока человека, которого она любит, пытаются реанимировать. Ничего не сможет сравниться с этим. Я могу скорбеть по Кэсси и по ее ребенку только потому, что Лилли жива.

– А нечего больше чувствовать, Лилли. Все кончено. Ты жива, и за это я благодарен. – Я сжимаю ее ладонь. – Я чуть не потерял тебя. Все остальное просто идет в сравнение. – Я пожимаю плечами.

Она какое-то время изучает мое лицо.

– Хорошо, – шепчет она.

– И с этого момента, мы движемся только вперед.

– Идет. – Кивает она.

– Я люблю тебя, Сладкая.

– Не достаточно сильно, чтобы покрасить мои мизинцы, – ухмыляется она.

Мы вернулись к физиотерапии, это помогает Лилли держать ее мышцы в тонусе, даже несмотря на то, что она не использует левую ногу. Я говорил с ее физиотерапевтом и докторами, она разрешили ей перелет.

Я отвез ее в ее любимую пиццерию. Это дыра, но она любит это место. Она так радовалась, когда мы приехали туда. Несмотря на то, что они подают огромные куски пиццы, она заставляет меня покупать четыре, потому что не может выбрать, какой она хочет. Она везучая, потому что я могу съесть четыре куска пиццы.

Лилли откусывает от куска пиццы и кладет его передо мной, чтобы я доел.

– У меня есть сюрприз для тебя, Сладкая.

Она вытирает руки.

– Какой сюрприз? – Маленькая улыбка появляется на ее губах. Швы на ее лице затянулись, и цвет лица вернулся к нормальному. Она почти вернулась.

– Хороший, – я ухмыляюсь.

– Тогда расскажи мне. Я тут умираю! – ждет она.

– Я забираю тебя. – Она такая нетерпеливая.

– Серьезно? Куда? – Она улыбается шире.

– В твой новый дом.

Она визжит:

– Капа Верде! – Я киваю.

– Когда?

– Сегодня.

– Не может быть! Я не упаковала…

– Я упаковал, – обрываю я ее.

Мы поедем в аэропорт, как только закончим тут.

– О, мой бог! – кричит она.

– Просто заверни это с собой, – начинает она суетиться.

Она сумасшедшая, но я люблю ее.

ГЛАВА 17

ЛИЛИ

Тео держит меня на руках, отказываясь позволять мне ковылять самостоятельно. Он настаивает он том, чтобы я закрыла глаза, тем самым не смогла наблюдать за дорогой.

После того, как прилетели на Капа Верде, мы сели в вертолет до нашего дома. Остров не необитаемый, но складывается ощущение, что дом единственный на острове. Сейчас раннее утро, но я все равно чувствую влажный теплый воздух на своей коже. Я слышу, как он вставляет ключи в дверную скважину, и меня обдает прохладным воздухом от кондиционера.

– Хорошо, открывай глаза, – шепчет Тео мне на ухо.

Я медленно открываю глаза.

– Это прекрасно, – выдыхаю я.

Так оно и есть, мы в просторном холле, передо мной спиральная лестница, которая ведет вверх, и она сделана из стекла. Посередине холла висит огромная люстра, больше похожая на произведение искусства, чем на люстру. Пол мраморный, лестница украшена металлическими виноградными лозами, и если холл такой, то я не могу представить, какими будут остальные его части.

– Я покажу тебе остальной дом, – говорит он.

– Тео, я могу идти.

– Да, можешь, но ты медленная, – добавляет он. Мудак!

Он проходит через дверь, и мы попадаем в огромную гостиную. Задняя стена – это двойные двери, такие же, как в его доме в Лондоне. Мебель предельно простая, по большей части белая. Он несет меня на веранду, здесь уличная мебель, нереальных размеров барбекю и, конечно же, бассейн. Пристально всматриваюсь в темноту за верандой. Наклоняю голову. Я могу слышать… я слышу океан!

– Опусти меня. – Извиваюсь я. И, в конце концов, он меня опускает. Я выхожу с веранды, и мои пальцы погружаются в белый песок. Дом буквально на берегу.

Я оборачиваюсь к нему. Он прислонился к одному из диванов, руки скрещены на груди, и на его лице самая прекрасная улыбка.

– Я не видел, чтобы ты так улыбалась уже очень давно, Сладкая, – говорит он тихо.

Я пожимаю плечами.

– Я не была так счастлива очень давно. – Чувствую, как ответная улыбка растягивается на моем лице.

– Я обожаю пляж. – Он кивает.

– Я помню.

– Да?

– А как ты думаешь, почему дом построен именно здесь? – В его голосе звучит веселье.

– Погоди, построен? – Он кивает. – Для меня?

– Да. – Твою мать!

– И как долго он строился? – спрашиваю я осторожно.

– Шесть месяцев.

– Шесть месяцев назад мы просто трахались.

Уголки его губ поднимаются, и огромная ухмылка красуется на его лице. Он идет ко мне, сокращая расстояние между нами, берет мое лицо в руки и нежно целует меня в губы.

– Это никогда не было простым трахом, Сладкая, – шепчет он в мои губы.

Мое сердце пускается в скач, его взгляд удерживают мой.

– С самого первого момента, когда ты закатила глаза, я знал, что я на крючке. Никто не удивлял меня и не злил таким простым жестом, как ты. Ты всегда была разной, Лили – сложной, напористой, враждебной, но всегда такой сексуальной, такой красивой и такой моей, даже когда ты не понимала этого.

Я тяжело сглатываю, и мое дыхание тяжелеет.

– Я понимала это, и чем больше приходила к осознанию этого, тем больше сопротивлялась. – Он смеется.

– Ты боец, Сладкая. Это одна из тех вещей, которая мне в тебе очень нравится. – Я трясу головой.

– Я не могу поверить, что ты построил это для нас.

– Подожди, пока ты не увидишь весь дом, – говорит он, как ребенок перед открытием рождественских подарков. Он сгребает меня в охапку без предупреждения, и я визжу.

Тео несет меня через весь дом. Мы попадаем в пустую комнату, он включает свет, вся стена напротив нас подсвечивается, и она зеркальная.

– Танцевальная студия, – шепчу я. Он кивает.

– И… – Он подходит к зеркалам, нажимает на что-то, и они складываются. Тренажерный зал.

– Я когда-нибудь говорила, как сильно я тебя люблю?

Он широко улыбается мне. На нем джинсы и обычная белая футболка с v-образным вырезом, которая обтягивает его широкие плечи, как вторая кожа. Он запускает руки в мои волосы и целует меня. Мои пальцы пробираются под его майку и прижимаются к теплой коже, его мускулы сокращаются. Язык Тео дразнит меня, пока я не начинаю извиваться, как кошка. Я впиваюсь в его бицепсы и тяну его ближе. Он улыбается мне в губы и отрывается от меня. Я стону.

– Ты подаришь мне действительно синие яйца. – Я закатываю глаза.

Да, и главный минус в том, что я почти умерла… нет секса. Все исцелилось, кроме, очевидно, моей ноги. Пф, семантика.

– Моя вагина не сломана, – ворчу я. Он ухмыляется.

– Ты такая милая.

– Я возбуждена, это разные вещи! – Он проводит своими губами по моим.

– Возможно, я могу помочь с этим, – выдыхает он в мои губы, прежде чем перекинуть меня через плечо.

Тео выносит меня из танцевальной студии. Я визжу и смеюсь до того момента, пока не могу дышать. Все, что я могу видеть – это ступени. Я слышу, как открывается дверь, и меня бросают на огромную кровать. Сверху кровати балдахин, выполненный из прозрачного материала, мне нравится.

Я смотрю на Тео, он снимает футболку через голову. Я закусываю губу и стону, все эти гладкие мускулы выставлены на показ.

– Так тебе нравится это, Сладкая? – спрашивает он с развратной улыбкой на губах.

Я не смогла даже ответить, недели сексуального воздержания сделали свое. Я умоляла Тео дотронуться до меня, трахнуть меня, все что угодно. Она сказал нет, мне не разрешается переутомляться. Но вчера все встало на свои места. Мои ребра зажили, запястье исцелилось, и гипс сняли, не было никаких осложнений после последней операции. Никаких больше оправданий… ну кроме моей ноги, но с этим можно работать.

Я указываю на него пальцем и маню ближе к себе. Тео поднимает бровь и вскарабкивается на кровать, пока не ложится между моими разведенными бедрами. Он прослеживает пальцами линию моего топа, снимает его, оставляя меня только в лифчике, а затем срывает, мои соски твердеют от теплого воздуха. Тео сжимает мои груди и тянет за соски. Я стону и извиваюсь на постели, между моих ног уже влажно. Черт, будь он проклят! Он сделал меня настолько желающей. С ногой в гипсе или нет, но я его трахну, если он не поспешит! Я сажусь, оборачиваю руки вокруг его шеи. И толкаю его назад, прижимая свою голою грудь к его. Мою кожу покалывает, мои губы напротив его, разъяренные и жаждущие. Тео целует меня в ответ, дразнит своим языком. Я пробегаюсь свободной рукой по его торсу, по всем шести кубикам его стального пресса. Нащупываю пряжку ремня, он прижимает меня теснее к себе, моя рука зажата между нами, я не могу двигать ей. Он кусает мою нижнюю губу.

– Не трогай, Сладкая, рано.

Я стону и откидываю голову на подушку.

– Не время дразнить, а то у девушки могут развиться способности к изощрённому убийству, – ворчу я.

Он смеется, и его губы исследуют мою шею, спускаются все ниже и ниже. Моя кожа покрывается мурашками, а сердце пытается вырваться из груди. Медленно он прокладывает путь по моей груди, животу. Тео откидывается назад и стягивает мои лосины; мне приходится носить лосины из-за тупого гипса. Я не могу уследить за его движениями, вот его губы уже у меня между ног, целуют меня через мое белье. Я как натянутая струна – в любой момент взорвусь. Мое тело горит и извивается от малейших прикосновений. Тео смеется, и его пальцы проникают под материал моих трусиков. Он поворачивает запястье, и тонкий материал легко рвется. Его рука скользит по моей здоровой ноге, нежно, разводя ноги еще шире. Его глаза вбирают всю меня, я лежу перед ним полностью открытая и желающая, настолько, что не могу видеть ясно. Без предупреждения он погружается в меня. Буквально. Твою мать! Его язык играет с моим клитором, заставляя меня извиваться на кровати и впиваться пальцами в простыни. Все мое тело горит, а его язык дразнит меня. Проходят секунды, всего несколько секунд, когда мой оргазм накрывает меня с головой. Я кричу его имя, и он удерживает меня.

Я лежу, задыхаясь, и мои мышцы все еще дрожат, а его губы путешествуют по моему животу.

– Я забыл, какая ты вкусная, – выдыхает он напротив моей разгоряченной кожи.

Я не могу говорить, не могу двигаться. Шесть недель воздержания привели меня к тому, что я взорвалась за шестьдесят секунд.

– Я так сильно хочу быть внутри тебя, – стонет он.

Его тело напротив меня, его дыхание касается моих губ. Я открываю глаза и улыбаюсь.

– Так что же тебя останавливает?

Я добираюсь до его ремня и расстегиваю его. Чувствую, как он напряжен. Моя рука проскальзывает в его боксеры и оборачивается вокруг его члена. Его глаза мутнеют, когда моя рука движется по всей его длине. Его контроль рассыпается на глазах, и животная часть выходит наружу. Он мог пользоваться и рукой в течение этих недель, но у него не было этого. Это другое, первобытное и чувственное.

Он закусывает губу, а из груди рвется низкий стон. Я кусаю его челюсть и следую вниз к его шее. Я давлю немного сильнее и просто жду… моего терпения не хватит надолго.

– Я хочу, чтобы трахнул меня, Тео, – шепчу я ему на ухо и кусаю его.

– Блять! – стонет он, вставая с меня. Он снимает штаны и боксеры, освобождая стоящий член. Он хватает меня за бедра и входит в меня, я кричу. О, мой бог! Он так хорошо ощущается! Мои мышцы растягиваются, приветствуя его, после долгого воздержания. Он прижимает свой лоб к моему.

– Боже, как же я по тебе скучал, – говорит он.

Я целую его, и он трахает меня, не жестко и быстро, как я привыкла, а медленно и глубоко, и так чувственно. Это то, чего у нас не было, но я так хотела этого. И впервые в жизни я хочу, хочу все это.

Я лежу на шезлонге и улыбаюсь, когда солнце греет мою кожу. Под моей левой ногой лежит подушка, чтобы было более удобно. Я буду выглядеть очень странно, с одной белой ногой. Возможно, мне придется провести какое-то время на солнце только с одной ногой.

Я прищуриваюсь на океан, где плавает Тео, его почти не видно, этот мужчина сумасшедший. Я никогда не задумывалась, как много он занимается, такое тело не приходит само собой. Мы здесь четыре дня, и если он не плавает, то он в зале, если не в зале, значит – трахает меня. И если это то, что ему нужно для поддержания его шести кубиков… ну что ж, девушке приходится чем-то жертвовать.

Кто-нибудь скажите ему, что выходные для отдыха! Молли и Хьюго прилетают завтра. Молли составит мне компанию, поскольку она такая же солнечная наркоманка, а Хьюго составит компанию Тео, больной ублюдок.

Я улыбаюсь сама себе. Есть прекрасное ощущение покоя, все просто хорошо. Нет никакой непредвиденной драмы, незачем убегать, не нужно ни с чем бороться. Просто я и он. Как странно, все становится на круги своя. Мы через многое прошли. У нас были нестабильные отношения, мы ругались столько же, сколько и трахались. Но мы также и хорошо изучили друг друга, пройдя через некоторое дерьмо. Любовь – это не что-то неопределенное, любовь – это не про быть вместе, когда все хорошо. Любовь – это про быть вместе, когда кажется, что это невозможно, это про бороться друг за друга, как никто другой не может. У меня заняло много времени, чтобы прийти к этому, но, в конце концов, я больше никогда не уйду от него, я люблю его, он мой спаситель, мой единственный. Моя луна.

Мы не идеальны, далеки от этого, но наши недостатки делают нас такими подходящими друг для друга.

Холодные капли воды падают на мой живот, и тень загораживает солнце, я визжу. Затем прищуриваюсь и вижу, как Тео садится на мой шезлонг. Я визжу, когда его мокрая промежность вклинивается между моими бедрами.

– Отстань! – вскрикиваю я. Он смеется.

– Без вариантов. – Он берет мое лицо в руки и целует.

– Оставь меня в покое, ужасное создание! – смеюсь я. Его грудь покрыта каплями воды, а кожа приобрела бронзовый оттенок после пары дней, проведенных здесь.

На его губах растягивается сексуальнейшая усмешка.

– Что ж, тебе не стоило надевать вот это. – Он тянет за лямку моего бикини. Я ухмыляюсь ему.

– А тебе не стоило его покупать, – я сладко ему улыбаюсь.

Когда Тео сказал, что он собрал мои вещи, это значило, что он просто купил мне выходной гардероб, включая в себя половину Agent Provocateur (магазин нижнего белья), а их бикини не оставляют места для фантазии. Не говоря уже о том, что их лифчики чрезвычайно малы, и мои девочки выставлены напоказ, я бы беспокоилась по поводу этого, если бы это не был частный пляж.

– Лучший вклад, который я когда-либо делал, – сияет он, снова целует меня и встает, оставляя меня жаждущей.

Он ложится на шезлонг возле меня. Я надеваю очки и пытаюсь сосредоточиться на солнце. Солнце ласкает его тело, все эти тугие мышцы. Черт, я должна овладеть этим.

– Ты такая развратная, – говорит он, даже не открывая глаз.

– Серьезно? Это немного странно, – ворчу я. Он смеется.

– Говорит извращенка. – Я устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза.

– Эй, ты мой, поэтому это не извращение, это мило, – говорю я сладко.

– Ты права – я твой. Извращенец, – говорит он с улыбкой в голосе.

Ох, он слишком прост в этом заявлении. Романтик, просто безнадежный. Кто бы мог подумать!

Солнце садится и окрашивает небо в розовые и пурпурные цвета. Здесь так красиво и умиротворенно. Волны нежно омывают берег. Я сижу на одном из диванов, а моя нога лежит на стуле. Я купила книгу. Чтобы почитать, но полностью отвлеклась на вид. Я никогда не устану от этого места. Оно такое умиротворяющее.

Молли написала мне ранее, что она, Джордж и Хьюго направляются на взлетную полосу, он позвал не только моих лучших друзей, но и Хьюго, чтобы не быть третьим лишним. Я знаю, что Молли и Хьюго проходят через какое-то дерьмо между, и я попросила Джорджа приехать, несмотря на его работу, чтобы это не было неловко. В дополнение ко всему я сказала, что у него будут полностью бесплатные выходные в раю. Не говоря уже о том, что в Лондоне сейчас заморозки. И он не хотел это пропустить. Я не пригласила Гарри, не потому что не хочу видеть его, а потому что все еще есть напряжение между нами. Когда Гарри вернулся, он извинился за то, что уехал, и я простила его, но честно говоря, это я та, кому следует извиняться. Проблема в них с Тео. Гарри нужно понять, что Тео – не разовое явление в моей жизни. Ему нужно смириться с этим и принять. Отношения между нами изменились, но это хорошо. То, как я эмоционально зависела от него, было не очень правильно. Я вижу это сейчас. И со временем он научится видеть хорошее в Тео, но пока этот момент не наступил. Все в свое время.

Я чувствую теплое дыхание, прежде чем губы Тео касаются моей шеи.

– Привет, Сладкая.

– Привет, – выдыхаю я.

Тео наклоняет мою голову назад. Его волосы мокрые после душа. Его голубые глаза на фоне темной кожи становятся еще ярче, и он широко улыбается. Он прижимает свои губы в поцелуе «Человека паука»

– У меня есть еда. – Он целует меня в лоб и включает гриль.

Барбекю – странная вещь, потому что там нет огня, по сути, это огромная уличная духовка.

– Что у тебя есть? – спрашиваю я.

Есть рыбак, который живет в двух милях от нашего дома, и каждый день Тео покупает у него продукты. Конечно, ему могут доставить еду и вертолетом, если ему нужно что-то определенное. А они говорят, что деньги не могут купить тебе счастье…

Он открывает корзину, и я немного подозрительно смотрю на него. – Что это?

Он смеется.

– Это лобстер.

Я ворчу.

– Что, ты не любишь лобстера? – спрашивает он.

– Да, люблю, но я не сильна в приготовлении. – Он поднимает бровь, и огроменная ухмылка растягивается на его лице.

– Пожалуйста, ты можешь приготовить его без головы и что-нибудь подобное, я не могу думать, что он был приготовлен заживо.

Тео смеется.

– Ты такая милая.

Я хмурюсь.

– Это ужасно!

Он закатывает глаза.

– Для тебя, Сладкая, я приготовлю его без головы, как ты пожелаешь. – Я улыбаюсь.

– Спасибо!

Хорошо, лобстер – прекрасен! К черту модные рестораны, приготовить его на гриле и съесть его руками вкуснее всего!

Тео доливает мне вино, которое сделало меня еще счастливее. Вне всякого сомнения, я алкоголик, но вся эта история с болеутоляющими оставила мой алкоголизм в прошлом. Как хорошо, что мне не нужно принимать их сейчас, но только до следующей операции.

Я делаю глоток белого вина, сидя рядом с Тео. Он оборачивает руку вокруг меня, и я опираюсь на него. Огонь потрескивает, посылая в небо маленькие искры.

Я начинаю засыпать, когда Тео двигается, чтобы немного размять тело, он ушел буквально на минуту.

– Сладкая, ты должна это увидеть. – Его пальцы нежно скользят по моей щеке.

–Мммм. – О, боже, это вино действительно усыпило меня. Я открываю глаза, и он подтягивает меня к себе.

– Увидеть что? – мямлю я.

– Смотри. – Он указывает на берег.

– Вау. А что это? – выдыхаю я. Вся линия берега подсвечивается ярко-синим.

– Пойдем. – Он тянет меня за руки и поднимает на ноги. И прежде чем я успеваю сделать шаг, подхватывает меня на руки.

Он подносит меня к воде, и я вижу тысячи маленьких звездочек, которые плавают в воде и светятся ярко-голубым. Это очень красиво.

– Это вид планктона. Он светится, как светлячки. Очень редкое явление.

– Так красиво. – Я поворачиваюсь к нему, его лицо подсвечивается голубым светом. – Море звезд, – шепчу я.

Он улыбается и входит в воду.

– Я видел это ранее. Почувствовал себя пришельцем.

– Это как та штука из «Аватара», – говорю я. Он ухмыляется.

– Наверное.

Я открываю рот.

– Подожди, ты не смотрел «Аватар»? Ты из какой пещеры выполз?

Он вытаскивает что-то из кармана и смотрит на это, я не могу видеть, что, и это заставляет меня нервничать.

– Что это? – спрашиваю я.

Он глубоко вдыхает и поднимает глаза на меня.

– Лили, я так сильно тебя люблю. – Он очень серьезен и напряжен. – Я хотел бы, конечно, сказать какую-нибудь поэтическую хрень сейчас, но ты знаешь, что я – это я. Просто знай, что ты – моя причина… для всего. Я богатый человек, но без тебя у меня нет ничего. Ты бесценна и драгоценна, хоть никогда об этом и не подозревала. – Он прочищает горло и становится на одно колено, прямо там, в накатывающих на берег волнах.

О, мой чертов бог!

Он поднимает руку, и даже в тусклых набегающих волнах я могу увидеть самый огромный булыжник, который только можно достать.

– Выходи за меня замуж, Сладкая, – говорит он без тени сомнения. Не вопрос – требование.

О, мой чертов бог!

Я пялюсь на него, не моргая. Ответь, Лили, дай ему ответ. Когда парень просит о чем-то с таким камнем, есть только один ответ.

– Да, – шепчу я. Я согласилась выти замуж за Теодора Эллиса.

Моя луна над морем, полным звезд.

ЭПИЛОГ

Любовь.

Ее можно найти в самых неожиданных местах, и с человеком, от которого этого не ожидаешь. Она может полностью сломать тебя, но потом собрать по крупицам.

Любить – значит полностью доверять другому человеку, не боясь, что тебе разобьют сердце или причинят боль.

Любовь – это война, на которой ты охотно истечешь кровью. Пожертвуешь собой. Стены разрушены и стерты в прах, а сердце открыто.

Любовь – это Святой Грааль – то, что мы ищем всю жизнь.

Настоящая любовь и настоящее счастье – это одно и то же.

Моя дорога к любви была полна препятствий. Меня осаждали.

Я боролась со своими страхами и сдалась Любви, но я нашла в себе силу, ту, о которой я даже и подумать не могла.

Говорят, что судьба благоволит смелым.

Любовь – это война. Тот, кто посмеет – выиграет.

И я, определенно, выиграла.

Конец.