Текст книги "Сдаюсь, любовь! (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Твой отец бросил меня. – Слеза стекает по изнеможённому лицу Джейн.

– Нет, его отняли у нас слишком рано. – Лилли качает головой. – И вся ответственность за нас перешла к тебе. Теперь я понимаю, что его потеря сделала с тобой. – Глаза Лили встречаются с моими. – Это как вырвать твою душу. – Джейн кивает.

– Он был любовью всей моей жизни. – Джейн превратилась из бешенной, на все готовой женщины, в женщину с разбитым сердцем – это странно.

Лилли запрокидывает голову и смотрит в потолок, делает глубокий вдох, опускает голову и встречается глазами со своей матерью.

– Ты была нашей матерью. Ты должна была быть сильной. Ты не была, но теперь я могу понять, что не все люди могут быть сильными по одному. Я ненавидела тебя годами, я винила тебя в том, что произошло со мной и Гарри. Ты обязана была нас защищать. – Ее голос ломается.

Лицо Джейн меняется, маска бледнеет перед кровоточащим сердцем ее дочери.

– Мне жаль! – с сожалением говорит Джейн. – Мне так жаль!

Лилли долго смотрит на свою мать. Она кладет свою руку на мою, и мы переплетаем пальцы.

– Я прощаю тебя, – говорит она едва различимым шепотом. Я поворачиваю голову и ищу взгляд Лилли, никогда бы не подумал, что она скажет что-то подобное. Ненависть к ее матери сидит глубоко.

Между ними повисает долгая пауза. Мать и дочь, незнакомцы друг для друга. Мы приехали сюда, чтобы встретиться с врагом, но все не так. Жизнь сыграла с ними дерьмовую шутку. Джейн не справилась как родитель, это была ее ответственность. И некоторые вещи никогда не буду прощены, позволить чудовищу изнасиловать свою дочь – такое допустить может не каждый. Я ненавижу ее за то, что она позволила этому случиться с Лилли. Это грустно, Джейн – жертва того, что с ней сделала жизнь, и они обе будут всегда связаны этой потерей.

Простить свою мать… это много для Лилли.

Джейн встает и вытирает слезы под глазами.

– Я сниму обвинения с Гарри, – говорит она быстро. Не говоря ни слова, она идет к двери и открывает ее. Она бросает последний взгляд на Лили.

– Присматривай за ней, – говорит она мне. Я киваю, и она уходит.

И как только щелкает дверной замок, Лилли выдыхает. Она откидывается на спинку дивана и выглядит полностью измотанной.

– Ты в порядке? – спрашиваю я. Она кивает.

– Да, как ни странно, я в порядке.

– Я должен сказать, Сладкая, ты достойна Оскара за такое исполнение. – Она кивает и смотрит на свои пальцы.

– Ты думаешь, ей действительно жаль? – Она встречается со мной глазами, и небольшой луч надежды теплится где-то внутри.

– Я хочу так думать. – Она кивает.

Я вижу, как она сомневается. Я не виню ее. С ненавистью не так просто справиться, а прощение – еще сложнее.

– Мне нужно позвонить Гарри, он будет в ярости, – говорит она. Я хмурюсь.

– Почему? – Она встает и берет свой телефон.

– Я должна была улететь с ним еще вчера в Норвегию.

– Что? – восклицаю я. Она улыбается.

– Он думает, что ты не справишься с ситуацией.

– Какого черта? И ты собиралась сбежать? Ничего не говоря мне? – Она качает головой.

– Нет, я решила остаться с тобой. Он выдвинул мне ультиматум. Он сказал, что я обязана быть на рейсе, даже зная, что хотела дать тебе время. Ты просил меня выбрать, Тео. – Вот черт. Она печатает на ходу к спальне, заходит в нее и закрывает за собой дверь. Я могу только представить, что скажет ее брат на то, что она полетела в Монако со мной. И если Гарри не ненавидит меня сейчас, то возненавидит. Я знаю, что Лилли любит меня, но защита и безопасность настолько важны для нее, что я думал, что ничто не сможет перевесить это, но она бросила своего брата ради нашего будущего.

Она находится в спальне долгое время, я прижимаю ухо к двери и не слышу голоса, так что стучу и толкаю дверь.

Она сидит на кровати и ее руки обернуты вокруг ее коленей, телефон лежит рядом, и она смотрит на него, не отрываясь.

– Лилли? – Лилли поднимает лицо, она бледная, и ее глаза полны слез. Я сажусь напротив нее. – Что случилось? – Она закрывает руками лицо.

– Он исчез, – шепчет она. – Он улетел в Норвегию.

– Но он же вернется. – Почему он не вернется? Она качает головой.

– Он сказал, что там все устроено на пару месяцев, так что он побудет там какое-то время. – Она всхлипывает, когда новая волна слез накатывает. – Ему было так больно, Тео, он думает, что я выбрала тебя.

– Он знает, что это не так, – уверяю я. Она трясёт головой.

– Но это так, он всегда был рядом со мной, он всегда был готов бросить все ради меня, и когда был готов сделать это снова, я выбрала тебя вместо него.

– Лили, ты выбрала попытаться иметь жизнь, он это понимает. – Я в этом не уверен, Гарри ненавидит меня. Он думает, что я не подхожу его сестре, возможно, он прав. Он видел все мои провалы и всю ту боль, что я причинил Лили. Я очень сомневаюсь, что он понимает. Она кивает.

– Он говорит, что понимает, почему я это сделала. И говорит, что не поэтому остается там, но я знаю его, я действительно сделала ему больно. – Она в шоке.

– Все будет хорошо, Сладкая, все образуется.

– Черт, он последний человек, которому я хотела причинить боль. – Я пододвигаюсь ближе и оборачиваю руку вокруг ее плеч, прижимая к своей груди. Лилли обнимает меня и плачет на моем плече. Почему жизнь такая тяжелая? Она не может просто взять перерыв. С одним дерьмом разобрались, и вот следующее выбивает ее из колеи.

Полет обратно в Лондон проходит быстрее, почти весь полет Лилли спит, и когда мы приезжаем домой, она идет спать. Я не пытаюсь будить ее. Я заношу наши сумки в дом, и ее мобильник начинает звонить, я достаю его, просто чтобы посмотреть, может быть, это что-то важное. Это Молли. Я нажимаю зеленую кнопку.

– Привет Молли, Лилли спит.

– О, – выдыхает она. – Извини, я… я позвоню ей позже. – Она действительно расстроена.

– Подожди, ты в порядке?

– Да, просто передай ей, что я звонила, – говорит она через слезы.

– Конечно, – говорю я, это видимо из тех девчачьих вещей, кто знает?

Я нажимаю красную кнопку и вижу сообщение от Гарри, в первой строчке написано: «Мне жаль, я люблю тебя, детка».

Кладу ее телефон обратно и иду в спальню, Лилли свернулась на своей половине кровати, я не раздеваю ее, не хочу разбудить. Снимаю джинсы и футболку и ложусь под одеяло, притягиваю ее в свои объятия, она расслабляется в моих объятиях, и впервые за долгое время мне кажется, что все будет хорошо, мы сделали это.

Джейн сдержала свое слово, не прошло и двадцати четырёх часов после нашего возвращения из Монако, как позвонила Клаудия и сообщила, что все обвинения сняты, даже без заявления Джейн, нет улик, чтобы обвинить Гарри. К счастью, никто не заметил того, что Гарри нарушил условия своего залога. Облегчение немного омрачено отсутствием Гарри, которое сильно бьет по Лилли. И как всегда она пытается показать, что все хорошо, но я вижу моменты, когда она теряется в своих мыслях, погружаясь в горе. Я знаю – Гарри вернется, он никогда не бросит Лилли.

Кроме отсутствия Гарри – все хорошо, почти. И это странно. Лилли меняется. Настороженная и напряжённая женщина, которую я встретил, уступает место более расслабленному человеку. Она больше улыбается и смеется свободно, говорит без сдержанности в голосе и не задумывается о том, что говорит. Она свободна.

Среда, время обеда и она пришла на «бизнес обед», который подразумевает да все, что угодно, что она сможет интерпретировать как работу, это нужно спросить ее босса. А вообще, я просто краду немного ее времени, а она получает плату за работу. Все в выигрыше.

– Вот видишь, вот за что я тебя люблю? – она ухмыляется.

– Потому что я приношу тебе сэндвичи? – Я киваю

– Помимо всех остальных вещей, которые я, к сожалению, не могу сейчас вспомнить. – Она закатывает глаза, и я улыбаюсь. – Я обожаю твои сэндвичи, но ты пытаешься сделать так, чтобы я потолстел? – Я поднимаю бровь.

– Нет, я уверена в том, что ты съешь свой сэндвич и будешь пялиться на меня, пока я не отдам тебе свой. – Она наклоняет свою голову.

– Я такое не сделаю. – Я невинно улыбаюсь.

– Ты хуже попрошайки. Но тебе лучше не толстеть, потому что я с тобой только из-за твоего тела, о, и твоего лица, без всего этого… – она указывается на всего меня, – у тебя нет ничего. – Она посылает мне развратную улыбку.

– Ты продолжай себе говорить это, Сладкая. – Я указываю на свой член. – Ты просто хочешь то, что у меня в штанах. – Я двигаю бровями, и она смеется, откидывая голову назад.

– Хорошо, просто остановись, пока это все не зашло слишком далеко.

– Позже. – Машу я ей. – Как бы то ни было, я думаю, что нам нужно запланировать что-нибудь на эти выходные, – говорю я, пока разворачиваю самый божественный сэндвич.

– Что именно? – Ее глаза становятся серьезными.

– Не «покажи и расскажи», – подмечаю я, в ее глазах пляшут черти.

– Жаль! – Она отламывает кусок своего сэндвича и кладет его в рот.

– Не дразнись, Сладкая.

– Мистер Эллис, вы предлагаете свидание, настоящее свидание?

– О, да? – Да хрен его знает. Я кусаю сэндвич, как же он хорош.

– Вау, кто бы знал, что в тебе это есть?

– Извини? Если ты правильно помнишь, то я позвал тебя на свидание еще после первого раза, когда мы переспали, и ты мне отказала, – говорю я.

– О, конечно, я же хотела только то, что у тебя в штанах, – ухмыляется она, сексуально закусывая свою губу.

– А сейчас? – спрашиваю я.

– А сейчас, я думаю, что мы могли бы пойти на свидание. Чем ты хочешь заняться? – Да без понятия.

– Я удивлю тебя. – Она щурит глаза.

– Если я закончу в стрип-баре, клянусь…

– Эй, доверяй мне, хотя бы немного, я не Хьюго, – говорю я, обороняясь.

– И слава богу! – ворчит она. – Ты слышал о его последнем приключении? – Я качаю головой

– Их так много, что я перестал следить.

– Что ж, он трахал Молли… – Я киваю и улыбаюсь.

– Да, это я не упустил, детка.

– Я не имею понятия, что там происходит, но, видимо, он пригласил ее к нему на ночь, и когда она добралась туда, то застала его в кровати со шлюхой, которая была связана, – говорит она с отвращением. – Кто так делает? – Я пожимаю плечами.

– Это Хьюго. Никто не понимает его поступков. Вообще я думал, что они просто трахаются? – Хмурюсь я. Она пожимает плечами.

– Я думаю, что все просто вышло из-под контроля.

– Детка, Хьюго – не я. Я подниму свои руки и просто признаю, что был шлюхой, но Хьюго…

– Хьюго определяет это слово.

– Вот почему это не может быть ничем, кроме как обычного траха, за который Хьюго заплатил. Я люблю Хьюго, но Молли достойна лучшего, – решительно говорю я.

– Я знаю, но Молли позволила этому зайти слишком далеко.

– Она звонила тебе в пятницу. Она была расстроена… – Она кивает.

– Да, теперь она в порядке. Моя девочка выше того, чтобы сохнуть по такому кобелине, как Хьюго, – говорит она авторитетно.

– Твои обвинения, детка, чистое золото, – ухмыляюсь я.

Я не знаю, как я позволил Лилли втянуть себя в это. Мне не комфортно и это чертовски серьезное заявление. Все только улеглось, и сейчас она хочет разворошить другое осиное гнездо? И последний человек, которого я хочу видеть сейчас – это чертова Кэсси.

Лилли думает, что ребенку нужна мать. Да никакому ребенку не нужна мать-стриптизёрша. Я очень надеялся на то, что Лилли не привяжется к этому ребенку, моему ребенку. Может быть это дико, но я даже не могу сказать ей этого. Я так боюсь того, что она не захочет этого, и в свете того, что она не может иметь детей, это может быть жестоко, и я наконец-то высказал все соображения по этому поводу. Те самые соображения, которые я боялся ей сказать из-за страха ранить ее. Теперь она знает, что я хочу получить опеку над ребенком, но она не знает, что я не хочу, чтобы Кэсси была рядом с ребенком или в наших жизнях. Я уже попросил Клаудию подготовить документы, которые позволят мне получить опеку немедленно, когда начнется слушание. И учитывая ее зависимость, это не должно быть сложно. У неё нет денег, нет работы, нет дома, и она стриптизерша. И суд собирается позволить ей быть опекуном ребенка? У меня такое ощущение, что я хожу по краю и пытаюсь сделать как можно лучше для всех, но как бы ни пытался прыгнуть выше головы, все равно облажаюсь. Черт, я действительно на неизведанной территории, в смысле, я редко чувствую себя не в своей тарелке, даже в самых критичных ситуациях, но это… я просто топчусь на месте.

Лилли держит меня за руку, пока ведет по коридорам реабилитационного центра. Это место больше похоже на современный отель, чем на реабилитационный центр.

Она продолжает бросать на меня пристальные взгляды, как будто я могу сбежать, я хочу, уж поверьте мне. У меня нет никакого желания разговаривать с этой женщиной, она практически уничтожила все самое важное для меня.

Мы заходим в комнату, которая, опять же, выглядит как комната в современном отеле, Кэсси сидит на стуле в углу и печатает на ноутбуке. Под ее футболкой заметен небольшой живот. Она выглядит намного лучше, нежели в последний раз, когда я ее видел. Она набрала вес и выглядит здоровее.

– Привет, Кэсси, – Лилли приветствует ее, как старого друга. Кэсси смотрит на меня осторожно, ее глаза исследуют меня и опускаются на наши сплетенные руки.

– Привет, – говорит она тихо.

– Я привела Тео, я подумала, что вам двоим нужно поговорить. – О чем???

Я затыкаюсь. Я здесь ради Лилли, она хочет этого. И хрен знает, почему. Она одна из самых взрывных личностей, что я знаю, но в этом вопросе она решила быть мягкой. Оказывается…

Кэсси встает и садится на диван возле окна. Лилли ставит два стула напротив нее, и мы садимся.

– Я слышала, что тебя выпускают завтра? – спрашивает Лилли у нее. Глаза Кэсси все время обращены на меня, даже когда Лилли разговаривает с ней. Я убираю руку и кладу ее на спинку стула Лилли и поглаживаю пальцем ее плечо. Глаза Кэсси следуют за этим движением. И наконец она кивает.

– Да я направляюсь в безопасный дом, где буду жить одна, но все еще у меня будет поддержка.

– Это прекрасно! – убеждает ее Лилли. И я поворачиваюсь к ней, я никогда не слышал такого ее голоса, никогда.

– Вам, ребята, нужно обсудить то, что произойдет…

Я ничего не говорю, и она толкает меня локтем. Я прочищаю горло…

– Эм, да. – Лилли облегченно вздыхает.

– Может быть, мне стоит выйти… – говорит она, я хватаю ее за плечо и опускаю обратно на стул.

– Нет, тебе следует остаться. – Ее глаза встречаются с моими, и я просто умоляю ее не бросать меня здесь.

Она закатывает глаза.

– Тебе нужна помощь, Кэсси, и Тео будет тебе помогать, так ведь? – Я киваю.

– Все, что тебе потребуется. У меня уже есть квартира в том же доме, где живет Лилли, я уже уведомил арендаторов, что они обязаны выехать к концу месяца. – Мы обсуждали это с Лилли ранее, и представьте себе – все это было ее предложением. Она думает, что Кэсси будет лучше, если она будет рядом. Я ненавижу то, что Лилли с ней дружелюбна только из-за того, что она думает, будто Кэсси это сложно, но я знаю, что это тяжело для Лилли. Наши жизни движутся вперед, и то, что я чувствую к Лилли, это как из одной из тех женских книг, невероятная история двоих. И каким-то образом, посреди этого всего, мы пришли к консенсусу… ну кроме Кэсси. Она как заноза в этом прекрасной хаотичной вселенной, что мы с Лилли создали, и я ненавижу ее за это. Я признаю это, она очень неудобна для моей жизни. И она была моей ошибкой, с которой мне придется иметь дело всю мою оставшуюся жизнь. И в этом смысле я так благодарен Лилли, ее желание помочь Кэсси – доказательство того, каким прекрасным человеком она является, и в свете этого я чувствую себя еще большим дерьмом за то, что причинил ей боль.

Кэсси избегает контакта глаз с нами обоими.

– Спасибо тебе. И могли бы вы уйти, – шепчет она. Я смотрю на Лилли – слова Кэсси причиняют ей боль.

– Кэсси, Лилли просто пытается… – Лили кладет свою руку поверх моей, что все еще лежит на ее плече, и качает головой.

– Хорошо, мы придем завтра. Я приеду и заберу тебя, хорошо? – говорит она крайне успокаивающе. Мне бы толику ее терпения, и я испытываю горечь по поводу Кэсси, и это не изменить.

Лилли обеспокоена моими намерениями по поводу ребенка, у меня нет проблем по поводу мысли о том, чтобы иметь ребенка, мне даже нравится эта идея. Единственная проблема, которая у меня есть – это Кэсси. И если я получу опеку над ребенком, то Кэсси больше не появится в нашей жизни. Лилли будет в десять раз лучшей матерью, чем Кэсси, и мы сможет создать свою версию идеальной семьи.

Мы идем к машине в тишине. Лилли сжимает мою руку, понимая, как некомфортно мне сейчас. Да какого черта моя девушка лучше справляется с последствиями моего развлечения на одну ночь, чем я?

– Мне жаль, – говорю я, как только мы садимся в машину. Она откидывает голову на спинку сиденья с маленькой улыбкой на губах.

– За что ты просишь прощения?

Я тоже откидываю голову на спинку сиденья и тяжело выдыхаю.

– Я не могу иметь с ней дело, Лилли.

Следует длинна пауза, прежде чем она отвечает:

– Она носит твоего ребенка, тебе придется иметь с ней дело, Тео. – Я трясу головой.

– Я не могу смотреть на то, как ты справляешься с этим. И меня убивает мысль, что тебе приходится это делать. Это просто… – Она тянется и берет мою руку с мягкой улыбкой на губах.

– Не стоит, Тео, правда. Честно, несмотря ни на что, я знаю, как сильно ты меня любишь. Я знаю, что то, что случилось с Кэсси, было просто пьяным дебошем. – Она кивает, и ее улыбка меркнет. – И я знаю, что никогда не смогу дать тебе ребенка, и тебе нужно держаться за эту возможность, потому что, если ты будешь со мной, ты никогда этого не получишь.

– Лили, никогда не говори никогда. И запомни, нет ничего, чтобы я не сделал, чтобы ты почувствовала себя счастливой, нет тех денег, что бы я не потратил, и если ты хочешь ребенка, так тому и быть.

– Я знаю, – шепчет она. – Но это не значит, что ты сможешь уйти от этого ребенка. – Я трясу головой.

– Я никогда не смогу уйти от моего ребенка. Не с ребенком у меня проблемы, проблема – это Кэсси.

– Она мать, Тео…

– Какая мать, Лилли? – спрашиваю я слепо. Она пожимает плечами, ее руки падают на ее колени.

– Сладкая, посмотри на меня. – Она не делает этого, и я вижу ту неуверенность, которую не видел на ее лице никогда.

– Я никогда не узнаю, – тихо говорит она.

– Ты знаешь, ты знаешь, какой мать не должна быть, – быстро говорю я.

– Та, рядом с которой ты чувствуешь себя в безопасности, – говорит она тихо. – Та, которая защитит тебя ценой своей жизни и будет любить тебя всегда, несмотря ни на что, и так сильно, как не сможет никто. – Я улыбаюсь, потому что у нее на столько чистое и доброе сердце, несмотря на то, сколько зла ей причинили.

– Кэсси едва ли сможет защитить себя, и ей повезет, если социальная служба не заберет этого ребенка в ту же секунду, когда он родится. Реабилитационный центр признает ее матерью из высокой зоны риска в ту же секунду, как она пересечет их порог. – Я могу отдать этого ребенка на удочерение или же могу взять всю опеку. – Тишину в машине можно резать ножом.

– Ты хочешь, чтобы я была матерью твоего ребенка. – Ее тихий голос звучит потерянно. Я трясу головой.

– Нет, я никогда не смогу взвалить такую ответственность на тебя, но я был бы счастлив, если бы ты смогла принять этого ребенка.

– Тео, что ты знаешь о детях? – спрашивает она. Я пожимаю плечами.

– Я просто найму няню. – Она откидывается на свое сиденье и прижимает ладонь ко лбу.

– Когда я решила быть с тобой, я приняла тот факт, что у тебя будет ребенок. Но также я думаю, что исключать Кэсси из уравнения неправильно.

– Ты будешь лучшей матерью, чем Кэсси когда-либо сможет стать, – выпаливаю я и вижу, как ее лицо застывает, и краска сходит с него.

– Но я никогда не буду ему матерью, – говорит она.

– Я только что спросил, что значит мать. И каким образом генетическое родство имеет к этому отношение? – спрашиваю я. – Майк и Кэт были для меня большими родителями, чем моя мать и отец. И ты лучше, сильнее, и в тебе море любви – это то, чего Кэсси никогда не сможет дать.

– Тео, ты не знаешь Кэсси, ты не можешь так говорить.

– Она принимала чертовы наркотики, пока была беременна, Лилли! – повышаю я голос. Черт, мне нужно справиться с эмоциями. Я не могу втягивать в это Лилли, мне просто нужно, чтобы она поняла. Поняла что? Что сможет вырастить ребенка от чужой женщины? Да какого черта? Она на такое не подписывалась, как и я. И видимо в этой непонятной и странной ситуации я ищу просто лучший выход из нее. Я просто хочу, чтобы эта непростая семья была просто семьей. Черт, как будто кто-то просто отрезал мои яйца. Я Теодор Эллис, говорю о детях, кто бы мог подумать?

Лили смотри на меня очень долго, и выражение ее лица меняется.

– Она сделала ошибку…

– Она сделала выбор. Она выбрала сохранить этого ребенка, она сделала выбор, когда сознательно принимала наркотики, зная, что это причинит вред ребенку.

– Она одна, Тео. У нее нет никого. Люди идут на отчаянные поступки, когда они в отчаянии, Тео! Ей нужна поддержка. – Она сжимает губы. – Она думает, что ты поддержишь ее.

– И с какого перепугу она так думает? Ей повезло, что я не повел себя как мерзавец. Куча парней, оказавшись в моей ситуации, сказали бы ей отвалить…

– Она влюблена в тебя! – кричит она.

– Да у нее бред! – стою я на своем. И никогда мне не будет ее жаль. Лилли закатывает глаза.

– Может быть, она и бредит, но она думает, что влюблена в тебя. И когда ты отказал ей, она вернулась к единственной вещи, которая заставляла ее чувствовать себя хорошо – наркотики.

– Не прикидывайся ни на минуту, что это оправдывает ее действия. Я знаю тебя. И ты, скорее всего, вытаскивала ее из этого. – Она хмурится.

– Да, я вытащила ее из этого, и нет, этому нет оправдания. Я говорю о том, что возможно, если бы ты поддержал ее, до этого бы не дошло.

– То есть – это моя вина, что она зависимая шлюха?

– Конечно, нет. Боже, ты так раздражаешь.

– То есть, нельзя ни согласиться, ни отрицать это? – говорю я самодовольно.

– Я приму этого ребенка, чертов засранец. Ты очевидно не совсем повзрослел, чтобы сделать это. – Я принимаю это заявление, как положительный ответ, и завожу машину.

Я чувствую себя победителем, несмотря на то, что она назвала меня ребенком.

Нам приходится заехать к Хьюго, чтобы отдать ключи от его дома в Монако, он дал мне их на всякий случай, если мы захотим там остановиться, но, увы. И я очень надеюсь, что в воскресенье у него нет голой шлюхи дома.

– Тебе тоже нужно подняться, детка. Хьюго хочет поговорить, – говорю я Лилли. Хьюго всегда рассказывает мне все сплетни, несмотря на то, хочу я их знать или нет, включая череду его завоеваний на этой неделе.

Лилли поднимается со мной, и я достаю ключи.

– Подожди, ты не собираешься постучать? – шепчет она.

– Нет, поверь мне, зная Хьюго – это бесполезно. Важные для него люди имеют ключи – это я, и была еще девушка, Тиффани, ну, какое-то время.

– Подожди, Хьюго дал свои ключи девушке? – Когда она произносит эти слова, звучат они дико. Я смеюсь.

– Она была его любимой шлюхой. – Она закатывает глаза.

– Ну конечно, – ворчит она. Я вставляю ключ в замочную скважину и поворачиваюсь к Лилли.

– Две вещи. Первое – не будь удивлена ничему, что ты здесь видишь. Сегодня воскресенье, и это будет жестоко, и второе – не говори ничего Молли… пожалуйста? – говорю я серьезно.

– Поверь мне, последняя вещь, о которой я хочу говорить с Хьюго – это как не использовать чужих лучших друзей, как запасной аэродром… – ворчит она. Я пытаюсь не смеяться.

– Да уж, справедливо. И третье, у Хьюго в доме правило «без одежды». – Она поднимает брови. – Давай запомним, что женщины, которые приходят сюда, довольно просты… – Она ухмыляется.

– Думаешь?

– В общем, Хьюго скорее всего голый. И нет смысла говорить ему одеться, так что не выказывай страха. – Я кладу руку на ее плечо и делаю невозмутимое лицо.

– Я думаю, что просто брошу в него чем-нибудь, – говорит она. – И почему я вообще не могу подождать в машине? – Я смеюсь.

– У меня есть пара дел, которые я должен с ним обсудить, и я не оставлю тебя в машине.

– Наверное, лучше оставить меня в машине, я могу и испугаться дружка Хьюго. – Я тщетно борюсь с улыбкой.

– Да ладно, это забавно, если не более. – Она кивает.

– Хорошо.

Я поворачиваю ключ и заглядываю за дверь. Ладно, нет тел в коридоре. Нет таблеток, разбросанных по углам, и рвоты, а также одежды, которая бы свисала со всех поверхностей.

– О, привет, чувак, – приветствует Хьюго с дивана. Он сидит на диване в боксерах и читает, погодите, это девчачий журнал. У его ног развалился Гэри и храпит, как бензопила. Он валяется на спине, и его ноги раскинуты в разные стороны, так что его огромные яйца выставлены на показ.

– О, он такой милый. – Лили смотрит на собаку.

Хьюго убирает журнал и ухмыляется.

– Спасибо, Сладкая, ты можешь помыкать мной, когда захочешь. – И его ухмылка достает до ушей.

– Отвратительно, я лучше залью отбеливатель себе в глаза, но спасибо, – отвечает она.

Лили садится на край дивана, и Гэри тащит свой ленивый огромный зад к ней, она чешет его, и он издает отвратительный звук, похожий на двигатель моторной лодки. Он смотрит на меня с приоткрытой пастью.

Я поворачиваюсь к Хьюго, который ухмыляется:

– У Гэри есть способности. Девочки обожают его.

– Почему? Он же отвратителен.

– О, нет, не ты, ты прекрасен. Ты всего лишь немного отвратителен. – Лилли защищает его. И собака начинает ластиться, как какой-нибудь старикан.

– Детка, ты должна знать, что единственная причина, по которой он держит эту собаку – это потому что он такой же мерзкий, как и хозяин, и разбрызгивает свои слюни везде.

– Нет, быть такого не может, не все так плохо, – говорит она с собакой, а я уже не существую? Я улыбаюсь.

– Это были не того типа слюни. – Я поднимаю брови и смотрю на нее, чтобы она поняла смысл слов.

– Это место больше походит на центральный вокзал, немного больше, немного меньше – ничего не изменится. – Хьюго заходится смехом.

– Чувак, если ты не приберешь ее к рукам первым, я клянусь… – Хьюго ухмыляется.

– Хьюго, никакие деньги мира не заставят меня подойти даже на десять метров к тому, что у тебя в штанах. – Указывает она на расстояние между ними. Черт, и где она научилась такому, так его обламывать… нет ни одного слова, которое бы его обидело, он больной ублюдок.

Он хватает свой стояк в боксерах.

– Все хотят то, что в моих штанах, это дикая поездка, детка.

– Я удивлена, как он еще не отсох… – ворчит она.

– Да никогда, – говорит он с огроменной ухмылкой.

Я решаю перевести разговор подальше от члена Хьюго.

– Чувак, ты только что читал девчачий журнал?

– Вообще – да, – он ухмыляется и посылает Лилли еще более развратную ухмылку, она закатывает глаза.

– Кстати о девушках, а где все? – Он смотрит мимо меня, и его ухмылка меркнет.

– О, я не тусовался с эти выходные, – говорит он, как будто это нормально, вообще это нормально, но не для таких людей, как Хьюго.

– Прости? Нет девушек? – Он трясет свой головой. – Наркотиков… Секса? – Снова трясет головой. Мой голос становится на тон выше, он ухмыляется.

– Чувак, ты здоров? Все хорошо? – Это повод для беспокойства. Я не помню, когда Хьюго в последний раз обходился без секса дольше чем двадцать четыре часа.

– Да ладно, он устал, дай ему передышку, милый, – говорит Лили.

– Сладкая, это Хьюго. Без секса почти три дня…

– Эм, хорошо, и это мужской разговор, так что я пошла выгуливать Гэри, – перебивает она.

– Его поводок возле двери, – показывает Хьюго. – Он не очень любит физическую нагрузку.

– Пойдем, Гэри, – она выманивает собаку за дверь, и как только дверь закрывается за ней… я поворачиваюсь к Хьюго, который выглядит грустным и не самим собой.

– Серьёзно, друг, почему ты ведешь себя как киска? – Он ухмыляется.

– Кто бы говорил. Прогуливается со своей подружкой в воскресенье. Очень по-семейному.

Я выдыхаю.

– Вообще она потащила меня к Кэсси. – Он поднимает брови.

– Ни хрена. – Он хмурится. – Пожди, она потащила тебя? – Я киваю.

– Черт, эти девушки как чертовы святые… – Его губы дрогнули. – В очень хорошенькой обертке.

Не могу не согласиться с этим.

– По большей части – да. Так что с тобой происходит? Я вытяну это из тебя это, если понадобится, так что поговори со мной. – Он кивает и довольно долгое время молчит, а потом произносит одно слово.

– Молли, – мямлит он. Я качаю головой.

– Я говорил тебе не ввязываться в это? – Он садится, упирается руками в колени и опускает на них голову. Я никогда не видел его таким серьезным. Он поднимает голову и кивает.

– Я знаю, я идиот. Она не одна из тех девушек.

– Нет, – я соглашаюсь. – Но, чувак, ты не один из тех парней. И она знала это слишком хорошо, прежде чем пойти туда. Она всегда знала, что ее просто трахнут, и она не будет единственной. Я не знаю никого, кто был бы настолько открыт насчет своих сексуальных похождений, как ты, и я был свидетелем этого много раз.

– Правда, – улыбается он.

– И какого черта тогда ты ведешь себя так странно, я бы никогда не подумал, что скажу это, но мне больше нравится, когда ты ведешь себя, как засранец. – Он выдыхает, и его глаза шарят по комнате.

– Я не могу этого отрицать. – Он поворачивается ко мне. – Я просто трахнул кого-то на ее глазах. – Я, молча, сажусь на диван.

– Я слышал, это жестоко. Почему? – Он качает головой.

– Она пришла ко мне в среду и сказала, что я ей нравлюсь. – Я жду, пока он скажет еще что-нибудь.

– И все?

Он поднимает на меня взгляд.

– Я нравлюсь Молли… черт, чувак, ты понимаешь, ей нужен хороший парень… я не знаю даже, что бы сделал для нее, что хорошие парни делают…

– Так ты заставил ее понять, что ты придурок? – Он пожимает плечами.

– Теперь она знает.

– Но ничего из этого не объясняет, почему тебе не все рано… – Я почти сложил весь пазл. Он ничего не говорит, и, наконец, ко мне приходит понятие того, что происходит.

– Вот черт, я знал, что ты на нее запал, но думал, что только на ее киску… вот черт! – У нее, наверное, киска из золота. Я видел десятки шлюх, марширующих возле Хьюго, и это должен быть секс, потому что там, где Хьюго – там секс. Я никогда ему этого не скажу, но он зависим от секса. Он не чувствует, черт, я даже не уверен, может ли он это. Но не был ли я таким же, пока не встретил Лилли? Я никогда не был настолько плох, как он. Да, я трахнул много женщин, а Хьюго просто гонится за оргазмом все время. Это почти удивительно. И для него это как наркотик. Когда он получает свой оргазм, он тут же гонится за следующим, и ему хочется, чтобы следующий был лучше предыдущего.

И это все привело его к тому, что он хочет больше и больше кайфа с каждым разом. Молли дала ему что-то. Я не знаю, что, но она вылечила его погоню за кайфом. Он все время возвращался к ней, как наркоман к своему дилеру, он подсел на нее. Она ему стала не безразлична, и видимо он не мог сделать ничего умнее, как оттолкнуть ее. Я никогда не видел Хьюго таким. Это стало сложным для него. Я знаю, какого это. Это просто взрывает голову.