Текст книги "Слово джентльмена Дудкина (Фельетоны, юморески, рассказы)"
Автор книги: Л. Аказеев
Соавторы: Степан Брыль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Ивушкин на пенсии
Врачи определили: пониженное кровяное давление, истощение нервной системы.
И вынесли приговор: именем ее величества медицины и решением ВТЭК подвергнуть одному году пребывания на пенсии в качестве инвалида труда третьей группы…
Одно утешало пятидесятилетнего Никодима Ивушкина – поддержка родного месткома. Там так и сказали:
– Надеемся на твое внештатное участие в работе учреждения. Не порывай, Никодим Васильч, связь с коллективом, к которому, таскать (так сказать), прирос душой. Не выскакивай, таскать, из общественной колеи…
И сунули растроганному до слез инвалиду подарок – пепельницу в виде вороны. Хотя за всю полувековую жизнь Ивушкин не выкурил ни одной папиросы.
Стал жить-поживать Никодим. Как сказал поэт, «свободным от любви и от плакатов». Но только не от нагрузок.
Ближайшее время прояснило взгляд месткома на то, что имелось в виду: «не выскакивать из общественной колеи». При первой же встрече завсектором культработы предупредительно сказал:
– Давно я, признаться, ждал, уважаемый Никодим Васильч, когда ты на пенсию уйдешь. Хотим поручить тебе распространение печати. Человек ты теперь свободный, вот и займись. Только, друг милый, не подведи…
– Но я не отчитался за прежние восемь поручений, – заикнулся Ивушкин – член редколлегии, стенгазеты, руководитель драмкружка, член группы народного контроля, кассир в кассе взаимопомощи, член добровольной народной дружины, агитатор…
– Вот-вот, агитатору не помешает подписка на газеты! – перебил завсектором. – Неужели не улавливаешь связи между тем и другим?
Пришлось согласиться – связь, действительно, имеется. И принять почетное поручение, девятое по счету.
На следующий день произошла еще более приятная встреча. Ивушкина пригласили в исполком горсовета:
– Что же это вы, Никодим Васильевич, на пенсии, а в исполком ни ногой? Согласно вашему профилю, как бывшего советского служащего, включаем в комиссию по трудоустройству несовершеннолетних.
«Неудобно отмахиваться от местной власти», – подумал Ивушкин и молча взвалил на свои хилые плечи еще одно дело.
Было это в среду, а в четверг Ивушкина повстречал секретарь правления общества охраны природы.
Не будем цитировать их диалог, скажем только, что Ивушкину пришлось-таки пойти в защитники природы, хотя, как дружинник, он уже стоял на страже общественного порядка.
В пятницу раздался звонок – вызывали еще в одну организацию. Там по-деловому подошли: включили в какую-то комиссию по выявлению… А чего – обещали сообщить потом.
Только вышел отсюда – навстречу домоуправляющий:
– На ловца и зверь бежит! Вот кто выпустит нам стенгазету. Три года не выходила…
Согласился – надо же уважить управдома!
Перед выходным поплелся к врачу измерить давление. Домой привезли на «скорой помощи» (в больнице мест не оказалось). На четвертый этаж втащили на носилках. С помощью жены и дочери. Не считая зятя.
Попутно ввели… не глюкозу, нет! Ввели в состав общественного совета республиканской больницы.
В воскресенье отлежался. Постепенно возвращались силы.
В понедельник написал заявление о… приеме на работу. В свой родной коллектив.
Вышел Ивушкин на прежнюю должность, благо она сохранилась, не успели отдать другому. Давление подскочило до нормы. Наверно, оттого, что пережил много во время заслуженного пенсионного отдыха. Откуда что берется!
А пепельницу-ворону сдал обратно в местком. Приняли молча. Без приветствий. Еще бы: лишились незанятого внештатного богатыря.
Я иду за квасом
В выходной день вышел на улицу, за квасом. Только из подъезда – встретился с А.
– Как здоровье? – спрашивает. – Вроде бы похудел.
– Вроде бы нет, – отвечаю, – в норме.
– На всякий случай, молоко пей…
Не успел отойти от А., натыкаюсь на Б.
– Здор-р-ов бор-ров! – зарокотал он. – Весна тебе на пользу! Живительными соками, смотри, налился…
– Березовку пью, кленовку! – отшучиваюсь. – Изредка рябиновку, коньяк…
Следующая встреча с трагиком на сцене и комиком в жизни В.
– Поздравляю влюбленного! – приветствует он меня хорошо поставленным голосом.
– С чего ты взял?
– Весна, бледность щек и томные глаза… Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюбленных по…
– Постой, постой, каких юношей? Мне шестой десяток…
– Любви все возрасты поко-о-рны, – протянул он. – Побледнел, похудел!..
Плюнул я – мысленно– на благоглупости В. и вскоре повстречал инженера с мясокомбината Г.
– Не узнаю, Коля! Килограммчиков девяносто весишь? – добродушно спрашивает он.
– Семьдесят пять.
– Не может быть!
– На днях в бане взвешивался, – семьдесят пять. – Третий год стабильный…
– А кажется, будто выше средней упитанности…
Через минуту – новая встреча.
– Слушай, Николай Иваныч, как же я тебя снимать для газеты буду? – озадачил фоторепортер Д.
– А что?
– И ты еще спра-а-ашиваешь?
– А все-таки?
– Да ведь один нос остался, вот что!..
– Снимай нос, – посоветовал я, тревожно ощупывая выдающуюся часть своего лица. – Был же в гоголевской повести в одиночестве нос майора Ковалева. А я чином даже мельче, только капитан, да и то в запасе…
Настроение стало минусовое. К счастью, встретился школьный однокашник Е.
– Вот это да! Ух и раздобрел же ты, загорел! С какого курорта прибыл?
– С рыбалки… в прошлом году…
Большого труда стоило убедить, что и не думал о санатории. Но, в общем-то, после поздравлений старого друга я обрадовался: наверное, не так уж плохо выгляжу.
И только я так подумал, как вдруг откуда-то вывернулся наш брат юморист Ж. и с ходу весело:
– Из больницы удрал?
– Из палаты безнадежных, – отвечаю в тон. – Кое-как выкарабкался. А то уж гроб хотели заказывать.
– То-то я гляжу: краше в могилу кладут.
– От переживаний, братец.
– Какие еще такие переживания?
– Из-за встречи…
– С кем?
– С тобой, милый…
И я стрельнул в свой подъезд, погромыхивал пустым бидоном. Не до квасу уж было!
Двойка по поведению
Соседский сын Илюшка притащил двойку по поведению.
– Чего натворил? – спросил отец.
– Ничего не натворил.
– За что двойка?
– Сам не пойму.
– За косу дергал? – задал отец наводящий вопрос.
– Кого?
– Девчонку какую-нибудь?
– Какую?
– Ту, что впереди сидит.
– Настьку, что ли?
– Ну, хотя бы ее…
– Один раз, да и то чуть-чуть… А она, дуреха, как завизжит на весь класс…
– Сам ты дуреха! – вскричал отец. – К девчонкам надо уважение иметь… Слабый пол…
– Это Настька-то слабая?
– А что, нет?
– Конечно, нет…
– Сдачи дала?
– Еще бы! Ка-ак съездит по щеке! Чуть зубы не выбила. И меня же за дверь выставили…
– Так тебя и надо! И что за хулиган растет. В кого, не пойму… Я, бывало, пикнуть на уроках не смел. Всегда поведением отличался…
В другой раз у Илюшки опять двойка. За разговоры с соседом по парте. Снова отец проводит воспитательную работу. Вплоть до ремня.
А вчера Илья прибежал к моему Кольке. Радостный такой. Объясняет товарищу:
– Кончилась у бати лафа!.. Рылся я в семейном альбоме и нашел отцовы табели. За среднюю школу, пожелтевшие такие. Сплошные двойки по поведению. Знаю теперь, в кого я пошел… И пусть больше не размахивает ремнем…
Так что, граждане родители, если уж взялись за воспитание, то спрячьте подальше свои дневники. Не все родители, конечно, а только те, которые говорят: «Я, бывало, всегда на пятерки…»
Натощак
– Петька, вставай!.. Протри пол мокрой тряпкой, и будем завтракать.
– Нет уж, папочка, сначала зарядка, а потом завтрак.
– Пол – та же зарядка.
– А движения?
– Что движения?
– Должны быть разнообразные?
– Вот ты и делай разнообразные!..
– Нет уж, папочка, склоненный к полу не сделаешь эластичных и элегантных движений, как требует кандидат медицинских наук Ивановский.
– Ну, ты не шибко склоняйся, возьми швабру-лентяйку и натирай в вертикальном положении по рецепту своего кандидата.
– A y него про лентяйку ничего не сказано.
– Так я тебе о ней говорю.
– Но ты ведь не кандидат медицинских наук…
– Да, но у меня тридцатилетний опыт помощи твоей матери…
– Практика без теории слепа, ибо она не освещена передовыми идеями, как сказал профессор Пиотровский в одной брошюре…
– Ну и что же?
– Практика может быть ошибочна.
– Так ты проверь ее, хотя бы той же практикой…
– Нет, уж, папочка, если до меня не проверили, значит сама идея никуда не годится, как предполагает академик Сидоровский…
Упоминание об академике повергает отца в сомнение: «Может, и действительно без теории нельзя шагу шагнуть? Вон сколько наставлений теперь выпущено: и по плотницкому делу, и как трубы чистить… Черт ее знает, эту ученую молодежь…»
Отец, кряхтя, берется за швабру. Сын звякает полупудовыми гантелями.
Надо! Перед завтраком. Натощак…
Малая Энциклопедия Сатирика
А
Адам и Ева – счастливцы, не имевшие дела с пошивочной мастерской.
Ай-ай! – восклицание бракодела после заседания комитета народного контроля.
Акт – документ. У растратчиков вызывает выпадение памяти.
Б
Брак – заключительный этап любви. На производстве происходит без любви к делу.
В
Вага – спутник шоферов на плохих дорогах.
Вода – обязательный компонент диссертации.
Г
Гвоздь – деталь, нередко отсутствующая в программе филармонии.
Д
Дождь – явление природы, которому не всегда рады домоуправления.
Е
Евангелие – настольная книга атеиста.
Елки-палки, лес густой – приятное воспоминание жителей ныне безлесных районов.
Ж
Жор – несбыточная мечта рыболова.
Жук – плут в торговле.
3
Заем денег – лучший способ насолить ближнему.
Зима – контролер-ревизор, никем не посылаемый, но приходящий в срок.
И
Икра – рыба мечет ее весной, директор завода в конце каждого месяца.
Институт – для многих место приобретения знаний, для некоторых – проходной двор.
К
Кино – зрелище, которое доступно и взрослым, и детям (чаще после шестнадцати лет).
Копна – дамская прическа.
Л
Лед – сердце автоинспектора, не тающее даже от горючих слез лихача.
Лук зеленый – произрастает на рынке.
М
Маляр – человек, имеющий дело с олифой и… водкой.
Манекен – продавщица в промтоварном магазине.
Н
«На троих» – дружба, которая до добра не доводит.
«Новость» – стиральный порошок; в некоторых случаях, сплетня, отравляющая людям настроение.
О
Ода – похвала начальнику.
Оратор – человек, нарушающий регламент.
П
Паразит – блоха, клоп, вор, спекулянт, тунеядец.
Плевательница – сосуд, мимо которого плюют.
Р
Раймаг – рай для завмага.
Ремонт (квартиры) – событие, начало которого ждешь с нетерпением, а в конец, как правило, не веришь.
С
Собака – лучший друг детей, с которым они часто играют охотнее, чем с родителями.
Соловей – лирический тенор, берущий высокие ноты. Не берет гонорара.
Т
Телевизор – аппарат, позволяющий отлично слышать, а иногда и видеть передачу.
Трактор – средство передвижения механизатора с поля до магазина (обратно он движется по обыкновению на четвереньках).
У
Утруска – у торговцев.
Усушка – см. Утруска.
Ф
Факт – не доказательство для опровергателя.
Футбол – игра, в которой действуют не только ногами, но иногда и головой.
X
Халтура – основное занятие недобросовестного работника.
Хмель – доходная статья в колхозе, расходная – в хозяйстве пьяницы.
Ц
Цель – «птичка,» или «галочка», для бюрократа.
Ч
Чадо – в некоторых семьях оно заменяется словом – тиран.
Часы – то, что иногда подводит влюбленных.
Ш
Шалаш – род дворца для охотника и рыбака.
Шляпа – головной убор, в некоторых случаях – бестолковый хозяйственник.
Щ
Щекотка (легкая) – обсуждение пьяницы на собрании.
Щи (суточные) – блюдо, которое чаще всего встречается в меню столовых.
Э
Энергия – свойство характера, без которого обходится лентяй.
Ю
Юбилей – повод для елейных речей.
Юмор – добрый братец злой сестры Сатиры.
Я
Яблоко раздора – кухня в многосемейной квартире.
Я – последняя буква в алфавите, первая в распоряжениях самовлюбленного бюрократа: «Я сказал!», «Я дал указание!», «Я требую!», «Я не потерплю!» и т. п.
Отрывки из обрывков
Низкий культурный уровень не мешал ей иметь высокую прическу.
Самое трудное на свете – убедить дурака в том, что он дурак.
НОТ, как бог: все о нем говорят, но никто пока не видел.
Жена фольклориста не любила сказок про Сивку-Бурку. Она предпочитала реальную чернобурку.
Гипертония – привилегия человека. Животные ею не болеют.
Кандидат исторических наук писал в докторской диссертации: «Заглянем в глупь веков…»
Тупиц надо беречь. Если они исчезнут, как отличишь остроумных?
Немного воды утекло с того времени, как испортилась колонка.
И медицинский вытрезвитель – достижение цивилизации; в первобытном обществе его не было.
«Сатирический уголок» в толстом журнале – сатира, загнанная в угол.
Зоотехник-лирик говорил: «Коровы сентиментальной породы».
И из маленького отличника может вырасти большой бюрократ.
Если ты раскипятился, вспомни: есть на свете точная наука математика и сосчитай до ста.
– Чем человек старше, тем он умнее, – сказал дед, когда его месячный внук начал улыбаться.
Если бы тещи не было, ее надо было бы выдумать.
Кто не умеет отдыхать, тот все время работает.
Даже деревенскую сходку очеркист назвал форумом хлеборобов. Как бы он назвал вече?
Переводчики – ломовые лошади литературы.
Полупроводник – помощник собаковода.
– Не гаражцы мы, а гаражане, – гордо похвалялись шофера.
Прямая линия коротка. Прямолинейность в литературе – не самый короткий путь к успеху.
Давая характеристику подчиненному, помни, что косвенно характеризуешь самого себя.
Если не можешь начать рассказ с начала, пиши с конца и сделай его началом. Конец в рассказе не обязателен.
– Кому часа на обед не хватает, а этот в полчаса успел уложиться, – сказал директор, увидев свалившегося пьяницу.
Лоджии отличаются от балконов тем, что в них менее заметно и дольше сушится белье.
Житейская мудрость: первый дурак на свете – кто не отведавши солит.
Если сегодня можешь сходить в баню – сходи: завтра может не быть воды.
Старики любят показывать искусственные челюсти.
– У собаки все должно быть красиво, – сказал человек, отрубая ей хвост.
Посредственный ученик ссылался на Гоголя: «Эх, птица-тройка!» Тройка, а не пятерка…
Товарспортящая сеть.
Гардеробщик сельского ресторана просил «на самогончик».
Ум хорошо, а три лучше: сразу сообразили «на троих».
Ветла шумит сильнее дуба: не знает, что шум не заменяет силы.
Официант взглядом подавал надежды.
Директор горгаза говорил: «Либо пан, либо пропан»…
Спортивный комментатор: «Ионова хорошо сейчас встретили спартаковцы, снесли силовым приемом…»
