Текст книги "Доктор мечты (ЛП)"

Автор книги: Л. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

4

Миллиардер и принцесса

Две недели спустя

Две недели я забирала торжественного, снобистского Теодора Мэтьюса из школы – парню шесть лет и скоро шестьдесят – и приводила его в клинику, чтобы он пообщался с отцом в перерывах между приемами. Меня никогда не бывает рядом, когда они вместе, но Теодор говорит мне, что отец учит его латыни, истории и игре в шахматы. Может, доктор Мэтьюс и сволочь для всего мира, но я скажу одно – он точно любит своего ребенка.

– Можно мне еще замороженного йогурта?

– Ты собираешься сдать меня своему отцу? – Я сужаю глаза, бросая на него взгляд через зеркало заднего вида. У него платиновые волосы и лесные глаза его матери, но отцовская способность заставлять тебя хотеть ему понравиться.

– Возможно. Но он не собирается тебя увольнять. Он говорит, что с ним никто не мирится.

– Тогда, наверное, да. Но я принесу тебе маленькую порцию. Тебе не нужен весь этот сахар. – К тому же я плачу за это из своего кармана, а я стараюсь экономить.

Две недели я встречаю встревоженных мам, детей, новорожденных и ничего не понимающих пап и провожаю их до кабинетов доктора Лерер и доктора Мэтьюса.

Две недели я готовлю домашнее печенье и ставлю тарелку на стойку администратора, играю с захворавшим малышом, когда его мама кормит грудью младшую сестру, и помогаю подростку, пришедшему на прививку, рассказывая, что прокалывать язык совсем не так больно.

Две недели я ела вегетарианские тако во время обеденного перерыва, смотрела на дверь доктора Придурка и думала, почему он так ненавидит свою бывшую жену и почему я зациклена на вопросе, холост он или нет?

Две недели никакого личного общения с доктором Мэтьюсом. До вчерашнего дня.

В середине утра мы с доктором Мэтьюсом столкнулись по дороге в туалет.

– Извините, – пробормотала я.

– Ты первая. – Он махнул рукой.

– Ни в коем случае. Мне понадобится время, – сказала я, и мои глаза расширились от ужаса, когда я поняла, что я сказала. Он изогнул бровь.

– В холодильнике есть сливовый сок.

– Гадость, я имею в виду, что мне нужно заново нанести макияж. Влажность на улице просто убивает меня.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Это комплимент? – Я не должна поощрять ничего, что хоть отдаленно напоминает флирт, но я поощряю. Потому что у меня, видимо, есть желание умереть.

– Это правда. – Его голос был сухим.

– Тогда я приму это как комплимент, потому что обычно люди не выглядят так потрясающе без макияжа. – Мысль была удручающей, но верной. Еще одна бровь была приподнята в честь этого замечания.

– Я плохо выгляжу? – спросил он.

– Вы выглядите… – Потрясающе. Охуенно. Чертовски красиво. – Вы выглядите просто великолепно, доктор Мэтьюс.

– Ну, я не накрашен.

Я хочу, чтобы ты также не был одет, подумала я, и в результате на моих губах искривилась легкая улыбка. Он улыбнулся мне так же, и его плечо коснулось моего, когда он проходил мимо меня, чтобы открыть дверь в уборную. Его губы нашли мое ухо, и он прошептал:

– Да. У меня такая же мысль, мисс Мартин.

Но он не мог этого сказать.

Он не мог… ведь так? Конечно же, нет, верно? Черт, это будет один долгий вечер, когда я буду переживать этот момент снова и снова.

Доктор Лерер редко обращает на меня внимание. Рис, по крайней мере, приветствует меня словами "доброе утро, мисс Мартин", "приятного вечера, мисс Мартин" и "ко мне в кабинет, мисс Мартин", что он и сказал мне сейчас, когда я сижу за стойкой регистрации и вяжу пинетки для будущей клиентки, которая пришла сюда вчера с дочерью. Я вскакиваю и иду за ним в его кабинет, оставляя приемную без присмотра, хотя уже почти девять часов и пациенты должны поступить в любую минуту.

– Закрой дверь, – приказывает доктор Мэтьюс, усаживая свой великолепный зад за письменный стол. Сегодня на нем бледно-серые брюки, голубая рубашка на пуговицах и галстук в стиле "В поисках Немо". Стетоскопа пока нет. У него двенадцать баллов из десяти, о чем свидетельствуют мои влажные трусы.

– Чем могу быть полезна, док?

– У нас проблема.

– Вы можете рассказать подробнее?

– Боюсь, ты не справилась со своей так называемой простой работой. – Он бросает мои слова обратно в меня, его лицо безмятежно.

У меня сердце замирает в горле, а на руках выступает пот, которым можно смазать бегемота, пока он не спеша включает компьютер и просматривает какую-то программу, которую я не могу различить, а затем поворачивает монитор в мою сторону. Я узнаю размытые кадры с камер наблюдения, установленных вокруг клиники. На них видно, как я сижу за стойкой регистратуры, читаю "Миллиардера и принцессу", закусывая нежирным Принглсом и запивая кофе со льдом. Я прищуриваю глаза, пытаясь придумать оправдание своему поведению. Правда в том, что доктор Лерер и доктор Мэтьюс – хирурги, специализирующиеся на врожденных дефектах. Они работают за пределами клиники три раза в неделю, поэтому здесь обычно не так много народу. У меня неприлично много свободного времени, а все интересные сайты заблокированы на компьютере в регистратуре, поэтому единственным источником развлечений остается чтение.

– Ты видишь, в чем здесь проблема? – Его голос холоден, а презрение в его тоне вызывает у меня желание дать отпор. Вместо этого я слабо киваю. Мне нужна зарплата.

– Что ты читала? – Он проводит рукой по невидимой пыли на столе.

– Книгу.

– Я вижу, мисс Мартин. Мои глаза еще не подводили меня. Как называется книга?

Мои глаза умоляют его отказаться от вопроса, уйти от темы или просто уволить меня, прежде чем мне придется отвечать ему. Он проводит большим пальцем по нижней губе, ожидая ответа.

– Ну?

– Принцесса и миллиардер, – говорю я, шипя слова, словно они ядовитые.

Доктор Мэтьюс увеличивает обложку книги на своем экране. Меня охватывает спонтанное желание заползти под плитку и жить там до дальнейших распоряжений. На обложке отчетливо виден мускулистый мужчина с многочисленными татуировками, держащий женщину за волосы, его губы приближаются к ее губам.

– Ты сказала, что ты вегетарианка, – заявляет доктор Мэтьюс. Мои брови опускаются в замешательстве.

– Да.

– Тогда почему тебе нравятся мясоеды?

Я фыркаю и смеюсь, но он остается непроницаемым. Мое лицо искажается в гримасе. Я провожу рукой по своему цветастому платью в стиле ретро.

– Я больше не буду читать на работе. В любом случае, я делаю это только тогда, когда вижу, что у вас свободный график. Я бы никогда не запятнала репутацию этого прекрасного заведения… – начинаю я, но он прерывает меня.

– У тебя есть парень? – В вопросе чувствуется настоятельная необходимость, и это выводит меня из равновесия.

– Простите?

– Ты меня слышала.

– Слышала, конечно, но не понимаю, какое это имеет отношение к вам.

– А моя задница – твое дело? Потому что на камере наблюдения видно, как ты двадцать минут подряд ее разглядывала, когда я вчера разговаривал с мисс Брукхаймер и стоял к тебе спиной.

Он снова показывает на монитор, перематывая время назад, и, конечно, я любуюсь его задом, как будто это мой первенец делает первый шаг.

– Сэр, вы проводите ужасно много времени, просматривая видео с камер наблюдения. Вы ведь знаете о такой штуке, как телевизор? Там есть кадры получше. – Отредактированные. С сюжетами, красивыми людьми и все такое.

– Мне не нужен телевизор, Саванна Мартин. Единственная симпатичная особа, которая меня интересует, стоит передо мной, и на ее платье красуется пятно от возбуждения. А теперь ответь на мой вопрос. У. Тебя. Есть. Парень?

Господи, остановись.

– Да, – краснею я. Не знаю, почему я так говорю. У меня не только нет парня, но и почти нет друзей. Моя школьная группа распалась и разошлась в разные стороны, когда мы уехали в колледж, и я единственная, кто был достаточно глуп, чтобы вернуться. Вечерами я ем попкорн Skinny Popcorn и смотрю Jeopardy с мамой. Иногда я участвую в онлайн-викторинах с отцом. На этом моя социальная жизнь исчерпывается. И хотя меня посещают незаконные мысли о моем боссе, я не могу не сказать ему об этом, особенно после того, что он сказал о моем пятне возбуждения. Я опускаю взгляд. Мое платье сухое. Я слышу, как он хихикает. Он знал, что я проверю. Придурок.

– Это сексуальное домогательство. – Мои зеленые глаза сужаются до щелей, и я складываю руки на груди.

– Это восхитительная прелюдия, которая вот-вот материализуется и взорвет твой гребаный мозг. Может быть, не сегодня. Может быть, даже не на этой неделе. Но я наблюдаю за вами, мисс Мартин. Все время. Ты, блядь, хочешь меня, и ты добьешься своего. Раньше, чем ты думаешь. Как его зовут?

– А?

– Этот твой воображаемый парень. У него есть имя? – Он встает со своего места, и я умоляю себя не опускать глаза к его брюкам, потому что мне кажется, что я вижу вполне определенную эрекцию, напряженную против натянутой ткани его брюк, и мне хочется плакать от радости. Сердце безжалостно колотится в груди, когда Рис делает размеренные, контролируемые шаги в мою сторону. Я растаю в его руках. Он станет моим концом. Возможно, это звучит слишком драматично, но именно так я себя и чувствую. Свежее мясо, – звучит его голос в моей голове. Он хищник, и я хочу, чтобы он полакомился мной. Я хочу, чтобы этот зверь слизал все со своей тарелки.

– Его имя, – напоминает он мне в третий раз, проходя через всю комнату к тому месту, где я стою у двери.

– Ной. – Уайли. Из сериала «Скорая помощь», мое первое увлечение.

– Сколько лет Ною?

– Двадцать семь. – Мое счастливое число.

– Где живет Ной? – Он произносит это имя как ругательство. У меня в груди начинают кружиться бабочки. Что они там делают, мне неясно.

– Здесь, в Провиденсе.

– Чем он занимается?

– Он продавец. – Я почти уверена, что описываю парня, который пытался убедить меня сменить мобильную сеть на противоположной стороне улицы. Волос на лице у него было столько, что хватило бы на небольшой остров.

– Где у вас было первое свидание?

– Я….что-ж… хм… Старбакс? – Я отвечаю на его вопрос вопросом. Он совершенно застал меня врасплох. Я обнажаю зубы, разочарование волнами накатывает на меня. – Я не хочу тебя. – Я лгу. Потому что правда неудобна и опасна, а еще потому, что, честно говоря, я смертельно боюсь его будущей бывшей жены. Не говоря уже о том, что я чувствую привязанность к своей голове. Я бы хотела сохранить ее в целости и сохранности.

– Не хочешь, да? – Он хихикает, когда мы оказываемся лицом к лицу. Его кедровый аромат и невероятный рост заставляют меня чувствовать себя маленькой и восхитительной. Как лакомство, которое нужно развернуть и съесть. – Если я тебя поцелую, – его теплое дыхание щекочет мне лицо. Я почти чувствую вкус его зубной пасты во рту: – Ты будешь кричать, чтобы я остановился? – Он уверенно просовывает руку под мое платье до колен, слегка наклоняясь. Кончики его мозолистых пальцев скользят на север – самоуверенно, дразняще, злобно, – перехватывая дыхание и оставляя горло пересохшим и сырым. Это толчок электричества, который пронзает мой позвоночник и делает все мое тело теплым и вялым, заставляет меня сдаться и откинуть голову назад. Его губы теперь на моей ключице, теплые и мягкие, гораздо более пьянящие, чем те, о которых я мечтала, когда просовывала руку под одеяло каждую ночь с тех пор, как мы впервые встретились. – А может, ты будешь кричать, чтобы я взял тебя, чтобы трахнул. Здесь. Вопреки этой двери, вопреки здравому смыслу, вопреки гребаным правилам?

Черт возьми, даже Иисус не поможет мне сейчас. Я у этого человека. Он имеет меня, и он это знает.

Рука доктора Мэтьюса теперь внутри моих трусиков. Повторяю… в моих трусиках. И это никак нельзя приукрасить – я вся мокрая. В самом деле, звук его игры с моей промокшей кожей наполняет воздух между нами, когда его пальцы наконец встречаются с моей разгоряченной плотью, массируя мой клитор с вожделением, которое он позаимствовал из моих трусиков.

– Молодец, – шепчет он в ложбинку моей шеи, приподнимаясь, чтобы потянуть зубами мочку моего уха. – Ной делает тебя мокрой, готовой и умоляющей?

– Н-нет, – заикаюсь я, откидывая голову назад и ударяясь ею о дверь. Я игнорирую боль и громкий стук. Как и Рис. Закрыв глаза, я легко теряю представление о времени, месте и о том, с кем я нахожусь в этот момент. Все, что я чувствую, – это удовольствие, вырывающееся из каждой клеточки моего тела. Мои трусики так полны его рук, что обтягивают мою талию, а он работает со мной так тщательно, что я знаю: оргазм вот-вот разорвет меня на части в любую секунду. Мой первый был прелюдией к тому, как этот уничтожит меня как физически, так и эмоционально. Я нахожусь между ним и дверью, тяжело дыша, когда он одной рукой хватает меня за бедро, а другой обхватывает за поясницу.

– Ты, блядь, кончила, когда мы пожимали друг другу руки. – В его голосе звучит угроза и территориальная, хищная нотка, когда он проводит губами по моей длинной шее до подбородка. Еще один мягкий, требовательный укус, затем его горячий рот оказывается на моем, но он дразнит, а не целует. Говорит – не поддается. – Ты возбудилась от меня. Сжимая. Мою руку. Представь, что ты почувствуешь, когда я буду трахать тебя в сиськи до беспамятства, а я буду опускаться на тебя, когда мы будем в «шестьдесят девять» в моей машине. Вас когда-нибудь трахали в машине за пять миллионов долларов, мисс Мартин?

– Н…н…не могу сказать, что я это сделала. – В этот момент я уверена, что у меня не осталось ни костей, ни мозговых клеток. Я привалилась к двери, пока он творил свою магию под моим платьем и трахал меня тремя пальцами, одновременно массируя мой клитор большим пальцем. Я стону, хватаю свою грудь и разминаю ее через ткань платья. Это слишком много… и в то же время недостаточно. Мне нужен он весь. Я откидываю голову на стену.

– Сожмись вокруг моих пальцев, – приказывает он. Я сжимаюсь. Он вздрагивает, его лицо искажается от удушливого удовольствия. – Так, блядь, туго. Я собираюсь разорвать тебя, как бумажную куклу. И не ошибайся, Саванна Мартин, я получу от этого огромное удовольствие.

– Я кончаю, – это все, что я могу сказать. Торопливость слишком велика. Я сгораю под его взглядом, прикосновениями и чарами.

– Знаете ли вы, мисс Мартин, что моя семья владеет компанией Gevaldi Pharmaceutical? Я миллиардер, – его голос хриплый и напряженный, и это происходит. Это действительно происходит. Я кончаю на все его пальцы, издавая долгий, напряженный рык. Я чувствую, как соки стекают вниз, по всей его руке. Моя потребность в нем. Мое поражение. – И ты будешь моей принцессой. Я правильно понял? – спрашивает он. Но прежде чем я успеваю ответить – прежде чем я нахожу слова, – его губы набрасываются на мои, и он дарит мне такой дикий поцелуй, какого у меня еще никогда не было. Его язык проникает в мой рот, танцует вокруг, требует, держит в плену, не давая мне дышать.

Мы сливаемся друг с другом у двери. Я бездыханна, беспечна, разрушена; я – остатки той девушки, которой была до того, как вошла в офис сегодня утром. Короче говоря, я – официально его.

Его рот на моем – идеальная пара, и мы находим свой ритм, который принадлежит только нам. Я держусь за обе его щеки, целуя.

– На моем платье не было пятен от возбуждения, – это все, что мне удается сказать, когда наши губы наконец разъединяются. Его рот выглядит опухшим и болезненным, так что мой, должно быть, кровоточит.

– Теперь есть. – Он вынимает руку из-под платья и вытирает мои соки. Усмехнувшись и покачав головой, он возвращается к своему столу, выглядя так же спокойно, как и тогда, когда я только пришла сюда. Ни один волос не выбился из прически. Его щеки, в отличие от моих, такого же человеческого цвета, как у прирожденного хищника. Не покрасневшие. Не взволнован. Ничего.

– Это все, мисс Мартин. – Сталь в его голосе говорит мне, что представление окончено, и он падает обратно на свой стул, оставляя меня ошеломленной и растерянной. – Вы свободны.

5

Быстрые свидания

На следующий день я пишу доктору Мэтьюсу и доктору Лерер письмо, в котором извиняюсь за то, что не могу забрать Теодора из школы. Моя машина в ремонте – она досталась мне от родителей, и она примерно моего возраста, – но я предлагаю им воспользоваться услугами приличной службы такси, которая имеет сидения для детей. Оба врача не отвечают. Когда Рис вошел сегодня, похожий на поставщика оргазма в человеческий рост (чем он, в сущности, и является), он был даже на градус теплее, чем обычно.

– Доброе утро, мисс Мартин, – сказал он, закрывая за собой дверь в кабинет. Доктор Лерер прошла мимо приемной, как будто меня не существовало, лаяла на несчастную душу по ту сторону линии своего мобильного телефона. Я чувствую облегчение из-за отсутствия зрительного контакта с ней и чувствую себя настолько виноватой, что могу взорваться. Я прекрасно осознаю, что Рис следит за каждым моим шагом через камеру наблюдения, поэтому сижу прямо и делаю вид, что просматриваю файлы пациентов, а сама мысленно пытаюсь вспомнить, не ковырялась ли я здесь в носу случайно.

Мне отчаянно хочется повторить то, чем мы поделились вчера, хотя я никогда в жизни не чувствовала себя такой виноватой. Конечно, Рис одинок. Очень одинок. С его недавней бывшей у него все кончено, и они общаются в основном через адвокатов. Но формально он все еще женат. И он все еще мой босс. Добавьте к этому тот факт, что я даже не знаю его возраста и что он уже отец – вдруг у родителей Теодора есть шанс снова быть вместе, а я ему все испорчу? Я почему-то сомневаюсь в этом. Эти двое не должны быть вместе с тем количеством яда, которое они извергают друг на друга. Масло и вода. По крайней мере, так я пытаюсь себе внушить.

В два часа дня я собираю свои вещи и готовлюсь к тому, что Линда возьмет их на себя. Несмотря на то, что официально мой рабочий день заканчивается в два, я всегда стараюсь быть рядом с Теодором в три, но сегодня не могу. Я всегда подвожу его до клиники, и после того как Линда, вечерний администратор, приветствует его, я возвращаюсь домой. Первый чек за мою работу пришел несколько дней назад, и они действительно платят мне за дополнительные часы. Так что я с большим удовольствием перекушу в Старбаксе и съем кекс по дороге в школу Теодора.

На самом деле, я немного расстроена тем, что не увижу Теодора сегодня. Мне кажется, он начинает оттаивать.

Линда заходит в клинику – ей шестьдесят с небольшим, одинокая женщина, носящая униформу из кошачьих свитеров и давешнюю вьющуюся стрижку, – и мы молча обмениваемся романтическими книгами под стойкой регистратуры, как дилер и наркоман.

– Твоя последняя книга была просто фантастической, очень сексуальной, – подмигивает она мне за своими толстыми очками для чтения. Я знаю, что Линда, должно быть, одинока, потому что каждый раз, когда мы встречаемся, она говорит со мной на ухо в течение тридцати минут. Я давно собиралась спросить ее, не хочет ли она выпить кофе в выходные, мне бы тоже не помешала компания. От одного вида ее улыбки над книгой у меня сердце замирает.

– Чего я точно не могу сказать об историческом романе, который ты подарила мне на прошлой неделе. Ну что ж. По крайней мере, теперь я знаю больше о Первой мировой войне. – Мы оба хихикаем. Я беру свою сумку и собираюсь выйти за дверь, когда слышу позади знакомый голос.

– Остановись.

Я так и делаю. Не потому, что я послушна – хотя я и послушна, – а потому, что его голос обладает чем-то таким, чего нет ни у кого другого. Такой властью, которая заставит тебя сделать практически все. Я чувствую, как вибрирует мой позвоночник, когда он делает длинные шаги ко мне, но я не оглядываюсь. Предвкушение – часть нашей игры. Я приветствую его.

Я чувствую, как его дыхание щекочет мою разгоряченную шею, а колени поджимаются.

Только не перед Линдой, думаю я, затаив дыхание. Давай сохраним наши секреты.

– Куда это ты собралась? – шепчет он.

– Линда здесь, – предупреждаю я. Его рука находит мое плечо и крутит меня на месте.

– Мне плевать. Куда ты собралась без машины? Кто тебя возит?

Святая, собственническая, мудацкая горячность. Еще одна пара трусиков рассыпается в прах. Я делаю вид, что проверяю часы. Я одна из немногих в моем возрасте, кто до сих пор ходит с часами – они достались мне от бабушки. Это винтажный браслет-штучка, который напоминает мне о более романтичном периоде, в который я хотела бы попасть. Я знаю, что Линда следит за каждым нашим шагом, и я ненавижу это… но в то же время мне это нравится. Нелепо? Согласна.

– Убер, – дергаю я подбородком.

– Садись в мою машину и жди. Я буду там через пять минут.

– Я справлюсь с Убером.

– Никто не утверждал обратного, Чудо-женщина. Мы едем на машине. Это заявление, а не просьба. А теперь двигайся, – наклонив голову, он жестом велел мне выходить.

Его машина припаркована перед окном его офиса, так что он всегда может проверить ее. Она стоит в задней части здания, так что пациенты не видят, что их милый доктор мечты, педиатр водит монстра за миллион долларов, который выглядит опаснее, чем если бы вы окунули ноги в огонь.

Черный спортивный автомобиль подмигивает мне, все его сексуальные изгибы и глянцевая отделка привлекают внимание. Я стону и смотрю, как пассажирская дверь скользит вверх, словно Бэтмобиль, и закатываю глаза на глупую дорогую игрушку. С любым другим мужчиной я бы посмеялась над этим автомобилем с синдромом маленького члена. Но с Рисом я точно знаю, почему он водит эту машину. Чтобы позлить Стейси. Это должно, по крайней мере, заставить меня не хотеть спать с ним.

Но этого не происходит.

Не происходит, потому что часть меня – непрактичная, нелогичная часть – отчаянно хочет верить, что у него есть причины относиться к Стейси так, как он это делает.

Внутри машины удивительно просторно. В то же время она очень похожа на кабину пилота. Слишком много кнопок. Я скрещиваю руки на груди и стараюсь не упиваться его запахом. Это место – охуенный центр. Предположительно, мы собираемся забрать Теодора. Куда именно мы посадим его в эту машину? Может, доктор Мэтьюс планирует выбросить меня на обочину шоссе и уехать.

Мой мозг работает сверхурочно, и я даже не замечаю, как Рис пригибает голову и устраивается перед рулем.

Миллиардер.

Красавчик.

Доктор.

Он должен быть импотентом… или серийным убийцей. Что-нибудь, чтобы разбавить все это альфа-добродушие.

– Мне ужасно хочется проехаться в этой штуке, – признаюсь я и чувствую, как вздрагивает его плечо, когда он хихикает рядом со мной. Это тот вид смеха, который я молюсь услышать каждую ночь перед сном. Такой, который способен изменить жизнь.

– Я хороший водитель, – он сжимает мое бедро.

– Все мужчины так говорят.

– Не все мужчины профессионально занимаются гонками.

– Ты этот мужчина? – Я вздергиваю бровь. Мы ловим взгляд друг друга, и его рука перебирается с моей ноги на центральную консоль. Наши пальцы переплетаются. Они похожи на два кусочка сложной головоломки. Идеально. По моему телу пробегают мурашки, и я гримасничаю. Этот человек имеет надо мной слишком большую власть, а я все еще не определилась, как он собирается ее использовать.

– Я хорош во всем, за чем стоит гоняться, мисс Мартин, и всегда прихожу к финишу раньше своих соперников.

– Бедная Стейси, – слышу я от себя и тут же жалею об этом. Это не мое дело.

– Бедный Ной, – закатывает он глаза, имея в виду моего воображаемого парня. Я смеюсь, когда он шепчет мне на шею: – И счастливчик.

После адской поездки, во время которой я чувствую, как моя спина прилипает к сиденью (этот зверь очень быстр, и за время нашего короткого путешествия Рис воспользовался двумя шоссе, которые, как я уверена, ему не нужны), он подъезжает к обочине усаженной деревьями улицы.

На нас смотрит полностью перестроенный колониальный дом с черными крышами, выкрашенный в первозданный белый цвет. Передний двор по-королевски ухожен. Трава радиоактивного зеленого цвета и подстрижена как морской еж. Это тот дом, в котором мне не хотелось бы жить, потому что полы не скрипят, краска не сколота, а на столешнице нет пятен, навевающих смешные воспоминания. Такой безликий, великолепный архитектурный объект, которому не хватает индивидуальности. Я цепляюсь за ремень безопасности, словно это мой спасательный круг, и закусываю губу, глядя великолепный дом доктора мечты.

– О чем ты думаешь, Савви? Позволь мне заглянуть в твою хорошенькую головку.

– Савви? – Я поворачиваю голову, не в силах скрыть улыбку. Он насмехается.

– Только не говори, что тебе это не идет. Тебе понадобилось два дня, чтобы принять работу. Ты командовала нами и сделала приемную своей. И ты сохранила эту причудливую руку "дай пять", хотя она, возможно, вызывает у маленьких детей кошмары, которые останутся у них на всю жизнь. Ты знаешь, что делаешь.

– Похоже, я разбираюсь, – я заправляю за ухо прядь бледных волос и пожимаю плечами, смакуя комплимент. Я не особенно застенчива, но Рис пробудил во мне что-то робкое. Впрочем, что бы ни произошло между нами, все случилось быстро. В одну минуту я собирала вещи, чтобы уехать из Сакраменто, а в следующую оказалась прижатой к двери в кабинете моего нового босса, пока он проводил вагинальный осмотр… что стало для меня неожиданностью, поскольку он не акушер-гинеколог.

– Ты находчивая девушка, – Рис облизнул нижнюю губу, его голубые глаза опустились к моему рту.

– Но я здесь не поэтому.

– Нет. Не поэтому. Ты здесь, потому что мне нравятся твои платья в стиле Грейс Келли, и мне не терпится увидеть, что под ними скрывается. Ты здесь, потому что позволяешь детям играть с тестом для печенья, которое приносишь из дома, даже если это нарушает примерно десять тысяч правил техники безопасности. Ты здесь потому, что кормишь моего сына замороженным йогуртом за свой счет просто потому, что он от этого счастлив, и даешь Одинокой Линде романтические книги, чтобы они составляли ей компанию, – он делает глубокий вдох, и я тоже, потому что не знала, что Линду прозвали Одинокой Линдой. Теперь, когда я знаю, я чувствую себя еще хуже из-за того, что до сих пор не предложила наше свидание за чашкой кофе. – Короче говоря, ты здесь, потому что тебя совершенно невозможно не любить, хотя я и пытался тебя ненавидеть, поверь мне.

– Спасибо, наверное, – бормочу я.

– Не стоит. Если бы это зависело от меня, твоя причудливая задница убралась бы отсюда через секунду.

Я хихикаю. Ничего не могу с собой поделать. Есть что-то невероятно сексуальное и пикантное в мужчине намного старше тебя, который не может устоять перед твоим обаянием. Тот факт, что он потратил годы на изучение каждой извилины и клетки человеческой анатомии и знает, как работать с каждым атомом, определенно является бонусом.

– Не знаю почему, но ты мне тоже нравишься, – признаюсь я, с болью осознавая, в какой неловкой ситуации мы оказались. Мы в его машине, перед его домом, двигатель не работает, а люди, проходя мимо, глазеют на его сверкающую машину. – Независимо от того, что я к тебе чувствую, ты все еще женат, и мы не можем повторить то, что делали вчера. Я не такой человек.

Я даже не знаю, какая я, – грусть сжимает мое сердце. Но я определенно в беде.

– Только на бумаге. Мы завершаем развод, надеюсь, к концу следующего месяца.

– Я не хочу нести ответственность за распад брака.

– Это смешно. Мы расстались задолго до того, как я узнал о твоем существовании.

– Она пытается сохранить цивилизованность, – говорю я, хотя не уверена, что Стейси любезничает с утренним Рисом, потому что боится его или потому что хочет сохранить цивилизованность.

Он опускается на свое место и проводит пальцем по своим вороньим волосам, вздыхая.

– Это сложный случай.

– Потому что здесь замешаны большие деньги? – Я наклоняю голову набок, изучая его.

– Потому что здесь замешано много дерьма. Но, да, денежная часть не делает дело проще. Когда мы со Стейси поженились после окончания медицинской школы, она подписала брачный контракт. Она должна была получить только половину того, что мы заработали за эти годы, но, конечно, она хочет больше.

Я молчу, глядя на свои бедра. Игривое настроение улетучилось, но я чувствую облегчение. Тот факт, что мы затронули тему слона в комнате, напоминает мне, что слон есть, и он может устроить большой хаос в посудной лавке, которой является мое сердце.

– Я разведенный человек, – говорит он.

– Не на бумаге, – отвечаю я. – И ты – мой босс. И твоя жена меня ненавидит.

– Бывшая жена, – выделил он. – И она ненавидит всех. Мне наплевать на нее, Саванна. Меня волнует только Теодор. Не превращай неважный вопрос в проблему. Это не один из тех случаев, когда мужчина говорит, что разведется с женой, а в итоге остается с ней. По-моему, совершенно ясно, что ад замерзнет миллион раз, прежде чем мы со Стейси станем вежливыми друг с другом.

– Она угрожала мне, – заметила я. – Говорила, чтобы я не… была с тобой. – Я чувствую себя стукачкой, но он должен знать, что будут последствия, если она узнает. Рис откидывает голову назад и смеется.

– Не волнуйся о ней.

– Я волнуюсь.

– Не надо.

Я обдумываю это в голове, пока Рис тянется к моему ремню безопасности и расстегивает его.

– Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

Мои ноги тяжелые, как камни, пока мы идем в его дом. Внутри дизайн интерьера такой же великолепный, как и снаружи. Минимализм. Классика. Сдержанно. Деревянный пол повсюду, тяжелый дуб и мягкие голубые тона. Я сильно влюбляюсь в этого человека и жадно глотаю любой намек на его личность в этом месте. Клюшки для гольфа, прислоненные к стене гардеробной. Маленькие гоночные машинки, выстроившиеся на полках библиотеки в гостиной. Выдержанный скотч у его кресла с видом на окно.

Рис берет меня за руку и ведет на задний двор через свою огромную кухню. Только это не задний двор. Это чертов тайный сад. Это идеальное место, чтобы помечтать или погрузиться в книгу. Я сажусь на белую деревянную скамейку под массивными деревьями. Я кладу ладонь на сердце и чувствую, как оно бешено пульсирует, вплоть до пальцев ног. Рис обнимает меня сзади, его горячий рот тянется по моей шее.

– Английская литература, да?

Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы уловить смысл его слов.

– Это непрактичная степень, но я не люблю ничего больше, чем зарываться носом в хорошую книгу, – предлагаю я.

– Это романтично, – обнимает он меня рукой сзади, – честно, – наклоняет мою голову и захватывает нижнюю губу между зубами, всасывая ее в свой горячий рот. – И это ты. Так что я определенно одобряю.

Рис читал мое резюме. Откуда еще ему знать, что я изучала в колледже?

Это осознание льстит, но уже не удивляет меня. Я отключаюсь от него, помня, что не хочу, чтобы ситуация обострялась – по крайней мере, пока не решится вопрос с разводом, – и иду в роскошный сад с сиренью, ирисами, тюльпанами и голубыми звездами, шелестящими на мягком послеполуденном ветру. Я тону в этом моменте, представляя, каково это – иметь доступ к этому саду постоянно. Вдыхать запах цветущих деревьев, пока глаза глотают восхитительные абзацы моих любимых авторов. Затем я поворачиваю голову в сторону Риса и вижу, что он стоит в патио и смотрит на меня, словно пытаясь что-то решить.