Текст книги "Шарлатан 2 (СИ)"

Автор книги: Квинтус Номен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Глава 26

Немцы перед самой войной купили у американцев лицензию на производство клея ПВА. И хотя Фарбен его производил, как говорил в институте наш препод по химии по химии, «в следовых количествах», они его производили, а в соответствии с актом капитуляции все, что там производилось, могло теперь производиться и в СССР безо всяких лицензий. Янки, конечно, возбухнули, их, конечно, товарищ Сталин послал в заданном направлении, а клей потихоньку начали выпускать на заводе в Сталиногорске. А когда под Оренбургом заработал газоперерабатывающий завод, его и там начали делать, причем в довольно больших количествах. И, как выяснилось, объемы производства там ограничивались лишь доступностью уксуса, так что теперь туда шли эшелоны, везущие цистерны с уксусом с заводов, выжигающий уголь из дров, а обратно шли вагоны с бочками ПВА. И это было критически важно для задуманной мною «мебельной программы».

Важно хотя бы потому, что до использования ДСП в производстве мебели советская наука, слава богу, пока не додумалась и мебель делали (раньше делали) в основном, как говорили столяры, «из массива». Но если ее делали не из дуба или бука, то дерево «велось», немного, но для, скажем, шкафов это было уже критично. И фанера «велась», но с появлением ПВА картина изменилась. Когда при мне говорили, что тезис «голь на выдумки хитра» советский человек впитывал с молоком матери, я эти речи яростно отвергал: советский человек это усваивал еще в утробе и на свет являлся уж с этим тезисом в качестве жизненного кредо. Не потому что он был «голью» (хотя иногда и не без этого), а потому что с выдумкой у него все в порядке было: жизнь его постоянно выдумывать заставляла. И люди придумали собирать панели для изготовления мебели из склеенных деревянных планок, причем каким-то «правильным» способом укладываемых, так что даже такая «доска» толщиной в полдюйма не велась и не прогибалась под весом, например, кучи книг на полке. Но традиционным столярным клеем такие панели клеить было очень сложно технологически, а с помощью ПВА в простеньком термопрессе это делалось просто и довольно быстро.

И все было хорошо, но мебель-то не из одних досок состоит. Она состоит в том числе из овеществленного труда, который овеществляется с помощью станков (так как без них овеществление происходит уж слишком медленно и печально). На девяносто втором заводе нужные станки придумали, передали чертежи и даже оснастку для и производства в Сергач, в Сергаче начали потихоньку делать станки, из березовых дров строгающие нужные для сборки плит дощечки – и тут случился тот самый форс-мажор. Станки-то из металла делаются, а конкретно станины станков отливаются из чугуния. Ну а чугуний для Сергача варился на Ворсменском металлургическом. Из руды варился, а более точно – из лимонита, и под именно эту руду вес процесс на заводике и был заточен. Ну а лимонит добывался на шахтах возле Кулебак: там в одном месте нашли прослойку этого лимонита толщиной аж в шестнадцать метров. Узкоколейку от Вачи к Родяково еще в начале лета заменили на дорогу нормальной колеи, и теперь руда с шахты шла в Ворсму практически по прямой, через Павлово (а Кулебаки и Выксу перевели на руду уже Криворожскую так дешевле получалось). Но Ворсму не перевели: оказывается, по каким-то непонятным мне причинам на торфе чугун только из этого лимонита получалось нормально сварить.

Так как руду было возить недалеко, на заводе ее запасов и не делали, буквально с колес ее в печи отправляли – и вдруг случилась неприятность. То есть случилась настоящая катастрофа на шахте, там что-то обрушилось и пятерых шахтеров вообще насмерть засыпало. И сколько-то покалечило – и шахту остановили. А больше нигде поблизости (да и не поблизости тоже) лимонит для выплавки чугуна не добывали. И металлургический завод остановился.

А следом остановился и завод в Сергаче. То есть, как и раньше, выпускал болгарки, перфораторы и пылесосы – а вот строгальные станки делать не стал, успев выпустить из меньше двух десятков всего. А без таких станков не было смысла и термопрессы тащить с девяносто второго завода, и там их тоже (уже после моей отмашки) делать прекратили. А еще прекратилось производство кастрюли из нержавейки, так как и нержавейку это туже в Ворсме для кастрюль варили, ложки-вилки тоже штамповаться перестали. И вообще дофига всего выпускаться перестало, включая даже автобусы и автомобили «Векша». Но с автобусами и автомобилями, которые все же не на сто процентов от Ворсмы зависели, руководители промышленности как-то быстро помощь оказали, но вот производство «новых ТНП», средствами от продажи которых я предполагал закрыть «дефицит наличности», прекратилось почти полностью.

Однако это еще не было тем самым форс-мажором, это был только самый первый свисточек. Точнее, громкий сигнал, не позволивший все же всё окончательно провалить. Потому что внезапно выяснилось (как раз в самые последние дни августа, когда все заводики встали), что вся эта затея изначально была провальной. То есть все же не полностью провальной, однако стало понятно, что куча еще не построенных и не запущенных заводов по выпуску этих самых «ТНП» просто не нужна. Потому не нужна, что я в своих рассуждениях упустил одну мелкую, но очень значимую деталь. Критически значимую.

Я не учел той простой вещи, что экономическая система в Союзе была довольно неплохо сбалансирована – с формальной точки зрения сбалансирована. И людям платили столько денег, сколько в стране было разных товаров. Ну, чуток побольше, а «совсем лишние» деньги из оборота вынимались с помощью займов на восстановление. И в среднем у людей просто лишних денег на покупку всяких, даже самых нужных товаров не было. Конечно, лишь «в среднем», некоторые товарищи могли считаться все же довольно обеспеченными – вот только процент таких людей в стране был маловат. И именно поэтому большинство даже получивших новые квартиры мебель себе сами из купленных (или сворованных) досок сами сколачивали, а не потому, что ее в продаже не было. Я еще удивлялся, что полтора десятка довольно мелких артелей свои простенькие поделки и в Москве продавали, и даже в Ленинграде – а все потому, что в Горьком большинство новоселов просто не могли себе позволить эту мебель купить. Копеечную, по нынешним временам – но все равно не могли.

Пока квартиры давались редко и не всем, то обычно друзья на новоселье как раз небольшие суммы в подарок приносили – «на обзаведение». Но когда квартиры стали давать уже очень многим горожанам, то таких подарков стало уже мало: ну не могли «дарители» всех друзей и знакомых облаготетельствовать! И в Горьковской области был еще один довольно мощный фактор, все же «сверхплановую торговлю» поддерживающий: почти у всех в Горьком были родственники в деревне, которые все же и за войну, да и после нее денег поднакопили и родне с обстановкой новеньких квартир помогали. А «чем ближе к фронту», тем даже в деревнях у людей с накоплениями было хуже – и там торговля шла исключительно вяло.

А уж на бывших оккупированных территориях шансов что-то «ненужное продать» не было совсем: чтобы купить хотя бы минимальный набор мебели, семье требовалось бы месяц вообще ничего не есть. Причем, если бы у меня было время подумать, то я мог бы и догадаться, что по меркам даже восьмидесятых страна была просто нищей: завод в Красных Баках сейчас делал по полсотни машин в сутки, а граждане, причем тут уж действительно по всей стране, за те же сутки из покупали в пределах десяти штук. Да, машины продавалсь все, но основным «покупателем» были колхозы и разнообразные артели, которым эти машины требовались в производственных целях. А граждане с деньгами смотрели уже на достаточно дорогие зарубежные автомобили или на те же «Победы», причем как раз на «Победы» смотрели в основном презрительно: две трети выпуска их уходило в такси и использовались в качестве служебных машин. Уверен, товарищ Сталин и особенно товарищ Струмилин были бы счастливы, если бы население «Побед» больше покупало, они бы с радостью функционеров вообще на брички бы пересадили – однако простые граждане на покупку автомобиля оказались не способны. На вилки-ложки и даже на кастрюли из нержавейки люди деньги бы все же нашли, но на кастрюлях область не поднять.

Студентам тем не менее все заработанное выплатили – частью из фонда Комбината бытового обслуживания, частью и государственных резервов, и пока эти «студенческие» деньги на рынок не давили. Но ведь это временно, а даже если у меня получится всю запланированную мебельную промышленность запустить, ее продукция перекос по части ТНП не устранит: студент шкафы покупать не будет. А вот что бы такого студенту дать, чтобы эти денежки стерилизовать…

Чтобы найти крысу, надо думать как крыса, а чтобы понять, что нужно студенту, надо самому стать студентом. Но в этом году я с этим опоздал, да и не получится у меня стать именно «простым студентом». Не выдел я простых студентов с собственным «Опель-Капитаном», да что там автомобиль – у большинства студентов наверное второй пары штанов не было! Хотя теперь наверное, появится – но я к этому буду непричастен. Впрочем… еще-то немного времени у меня все же есть!

Четырнадцатого сентября и в Кишкино, наконец, был произведен пуск нового заводика. Наконец – потому что строили его без малого два года, ну, полтора. И строили его на том месте, где когда-то стоял наш металлургический гигант – вот только гигант был все же поменьше. То есть рядом с этим заводиком он вообще выглядел дровяным сараем рядом, скажем, с ГУМом, ну или рядом с Зимним. Потому что заводик – хотя и снова был сугубо «опытным», состоял из занимающего всю бывшую площадку «меткомбината» цеха «подготовки материалов (тут в основном только крыша была, а всякие бункеры и смесители никакими стенами по бокам не огораживались) и 'производственного цеха» шириной чуть меньше тридцати метров и примерно в четверть километра длиной. А внутри этого цеха стояла довольно небольшая туннельная печь для собственно плавки стекла и – главное – установка горизонтального разлива этого стекла. Ну да, после многочисленных пинков и взятия конструкторов «на слабо» они всю эту установку все же сделали. «Опытную», с нее стекло сходило шириной в четверть метра со скоростью около пяти сантиметров в секунду, но уже через пару часов после официального ее пуска народ что-то там отладил достаточно хорошо, чтобы продукция получалась абсолютно ровная. Внутри цеха еще очень много всякого оборудования размещалось: камеры для выдержки стекла, установки для разбивания обрезков стекла, чтобы потом его снова в шихту вернуть, много всякого другого, о чем я даже представления не имел. А вот собравшиеся на «открытие» специалисты – в том числе и с Павловского завода, и из Горького – представление имели. И если павловцы внимательно изучали саму флоат-установку, то, скажем, горьковчане в основном бродили вокруг печки, в которой – после «выхода на режим» – погасли газовые горелки. В конце концов один из инженеров со второго Горьковского стеклозавода не выдержал и поинтересовался у меня:

– Шарлатан, мне сказали, что это ты такую печь сделать предложил. А не слишком ли роскошно ради этого рядом элеуктростанцию держать? – и он показал рукой на стоящую рядом с заводиком ТЭЦ. Угольную, между прочим.

– Если печь греть газом, то теплопотери превышают девяносто процентов, а тут они меньше десяти процентов. Так что если газ вместо печи пустить на электростанцию, то вообще две трети электричества придется в сеть отдавать, так что такая печь выходит минимум втрое дешевле по топливу. Конечно, она посложнее в управлении, но у нас все управление автоматизировано, и мы модем и для вашего завода всю автоматику повторить.

– А электростанцию где брать?

– А вот это вопрос не ко мне. У нас-то генераторы австрийские, турбины калужские, генераторы я просто не знаю чьи. Но есть люди, которые знают, вы Сергею Яковлевичк правильные вопросы задайте, он поможет… я надеюсь. Не сразу, так как он не господь бог, но под лежачий камень…

Но для меня этот заводик был важен не новизной, а тем, что хоть немного, но и он давал копеечку Комбинату – у которого дыра в бюджете получилась просто огромная. А тут – если стекло, как и намечалось, всё «частнику» продавать, все же по сорок с лишним тысяч в сутки наличных денег поступать в кассу будет. Немного, но за год это уже пятнадцать миллионов…

А девятнадцатого сентября товарищ Струмилин принес Иосифу Виссарионовичу отчет по итогам прошедшей недели, в котором подробно рассматривалась ситуация с финансовым балансом всей страны. Он такие отчеты дважды в неделю Сталину приносил, причем лично основные позиции отчета озвучивал: Сталину нравилось, что Станислав Густавович очень хорошо определяет важные позиции и ему, Иосифу Виссарионовичу, не приходится изучать данные по позициям несущественным. Но сегодняшний отчет был не совсем обычным: в нем подводился в том числе и итог работа студенческих стройотрядов, которым как раз во второй неделе сентября заплатили деньги за летнюю работу. Очень много наличных денег, и это, по опасениям некоторых товарищей, могло серьезно повлиять на товарное обеспечение в розничной торговле. Пожтому он, вопреки обыкновению, не стал дожидаться, пока Струмилин сам в своем сообщении доберется до этой части отчета и сам задал вопрос:

– А что у нас по студентам-то сейчас? А то отдельные товарищи считают…

– Терпимо у нас со студентами. Стройотрядам по всей стране было выплачено примерно двести семьдесят восемь миллионов наличными, некоторые выплаты частного порядка мы, конечно, подсчитать не можем, но они уж точно на балансе не сказываются. Но вопреки катастрофическим предсказаниям… отдельных товарищей примерно сто восемьдесят миллионов из этих денег сращу же попали в сберкассы. А вот в торговлю вброс наличности оказался довольно скромным, по предварительным подсчетам до конца уже текущей недели вряд ли превышение против средней нормы составит больше сорока миллионов. Конечно, товарные запасы несколько просели, в основном по текстильной продукции и по обуви, и до ноября мы ожидаем еще до тридцати миллионов повышения спроса на зимнюю одежду. Но до двухсот миллионов студенты точно до Нового года так в сберкассах и оставят, и особых дефицитов в торговле мы не ожидаем. Возможно, в отдельных городах небольшие проблемы и возникнут, но мы с ними точно справимся, тем более что наш Шарлатан, похоже, собрался с проблемой справиться с другого конца, создав уже дефицит денег у населения.

– Не понял, поясни, что ты только что сказал.

– Структура, которую в Горьком назвали комбинатом бытового обслуживания, а на самом деле являющейся своеобразным областным… межобластным уже министерством местной и артельной промышленности, на планам этого комбината к концу года выйдет на производство ТНП на сумму свыше миллиарда рублей. Причем, должен заметить, все это организуется в том числе и для того, чтобы в следующем году уже полностью обеспечить финансирование всех студенческих стройотрядов, да и не только их.

– А мне в субботу доложили, что там огромный кассовый разрыв образовался и вообще этот комбинат законы нарушает.

– Не нарушает, а зарплаты артельщикам задерживает частично, но с полного согласия самих артельщиков… и рабочих остальных предприятий комбината, рабочие на это добровольно согласились.

– Так же добровольно, как и облигации займов восстановления…

– Нет. Там их Шарлатан агитирует, я, правда, его новые сказки не слышал, но народ ему верит. Причем знает что он врет, а все равно верит!

– Ну, раз нарушения законов нет… посмотрим, что еще этот Шарлатан выкинет. А ты не в курсе его новых планов?

– Я не уверен даже в том, что он сам в курсе. Но вот посмотреть на то, что он еще придумает, было бы интересно: как ни крути, а в одном Воронеже за лето построили жилья больше, чем за три предыдущих года. И если он хотя бы в том же темпе продолжит…

– Не продолжит. Я хочу сказать, в том же темпе не продолжит: у него будто скипидаром там намазано, он буквально каждый день все быстрее и быстрее… он людей подгоняет так, что все всё быстрее дела делают. И делают правильно, а вот что он еще сотворить сможет, мы посмотрим. Внимательно посмотрим.

– Чтобы он кобылу вусмерть не загнал.

– Ну да. Сейчас за ним Лаврентий присматривает, но и тебе придется этим заняться. Не хотелось бы, чтобы он сорвался и начал вред стране приносить. Он и сам, конечно, не хочет, но ты все же присмотри. Как экономист…