Текст книги "Шарлатан 2 (СИ)"

Автор книги: Квинтус Номен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава 19

С Маринкой у меня получилось очень быстро разобраться, к тому же «открытие» Лукояновского месторождения титана и циркония решило еще одну проблему, во весь рост вставшую перед областным руководством. Проблему, которая потенциально могла всю строительную программу области поставить под удар: Павловский стекольный заводик стало нечем «кормить». То есть временно решение было найдено и сырье для заводика стали возить откуда-то из Рязанской области, но оно было именно временным: в Рязани песок возили на небольших баржах по речке, которая хорошо если до середины июля останется судоходной. А еще у рязанцев были свои виды на это сырье, так что на получение его в следующем году рассчитывать не приходилось. А все из-за болот!

Вообще-то болота не очень часто образуются на песке, разве что в меандрах больших рек (как у нас в Заочье), а еще в них песок не часто оказывается стекольного качества. Например на Волге, неподалеку от Дмитрова, дно болот песком просто выстланы, но для стекла тот песок не очень-то и подходит, так как в нем кроме кварца еще и довольно много других перемолотых минералов было. Нам в свое время повезло, торф в Заочье начали копать на подходящем месте – но там хороший песок быстро закончился, а тот, что нашелся позднее, для стекла не годился. То есть для оконного стекла (как и возле Балахны, где из местного песка делали гнусно-зеленые бутылки, а в последнее время наметился переход вообще на коричневую стеклопосуду). А вот песочек из Лукояновского месторождения для изготовления оконного стекла годился. Не сразу, а после того, как из него вытащат ильменит с цирконом и еще кучу очень полезных минералов, а еще слегка «химически» доработают – но получалось, что местное окностекловарение можно обеспечить сырьем вообще из отходов другого очень нужного производства!

А на вопрос «откуда я про это месторождения вообще узнал», ответ у меня для Маринки (и для тех, кто ей может в принципе вопросы задавать) имелся. Не особо кузявый, но если Маринка все же меня послушается и все же «расколется», что «действовала по указке Шарлатана», то он вообще всех удовлетворит. Потому что программирование – это такая специфическая область человеческой деятельности…

Не написание кода, этому-то можно даже медведей научить. Или, как показала мировая практика, самых диких обезьян, а вот постановщикам задач приходится в процессе постановки узнавать много нового и интересного (хотя чаще все же они получают кучу «информационного мусора» в чистом виде). И, когда я вернулся из-за океана, то мне пришлось и на родине позаниматься «геологией»: о том, что я работал по анализу геологических данных, некоторые люди прекрасно знали – и пригласили еще раз заняться «тем, что вы уже хорошо знаете». Правда, работать пришлось не по нефтяным месторождениям, как в Заокеании, а как раз по Лукояновским россыпям. Самым богатым россыпям в Европе и Азии, уступающим только каким-то австралийским, да и то лишь чуток – а чтобы собранные данные обработать (и для начала хотя бы понять, что обрабатывать придется) мне пришлось со специалистами от геологии прилично так пообщаться. И в разговоре как-то всплыло, что об этих россыпях люди знали задолго до революции, просто тогда это вообще никому было не нужно. А еще я с тех времен запомнил, что первое упоминание о россыпи нашли в библиотеке Нижегородского университета: там один химик в своих записках упомянул, что ему принесли «для проверки» песок из деревни Итманово на предмет наличия в нем золота. «Скрытого золота»: в песке после промывки получался «очень тяжелый осадок» – но анализ показал, что осадок этот состоит из «никому ненужного рутила, ильменита и циркона, как и в песке из карьера возле Лукоянова, разве что в количествах вдвое побольше», а так же других «тяжелых минералов». Но так как среди этих минералов ни касситерита, ни вольфрамита не отыскалось, товарищ (то есть тогда еще господин) отметил, что «интереса песок не представляет».

Мне тогда об это как о забавном артефакте сообщили – но теперь-то я мог интересующимся товарищам рассказать, что «в каком-то научном дневнике в библиотеке университета я об этом прочитал». А Маринке я еще подсчитал (то есть сделал вид, что считаю, а на самом деле просто записал вспомненные «с прошлого раза» цифры) «открытые запасы ценных металлов»: до двух миллионов тонн титана, около миллиона тонн хрома, триста пятьдесят тысяч тонн циркония, гафния более четырех тысяч тонн – а за такое открытие и ордена не жалко. Ну а насчет урана с торием все просто было: мне тогдашние геологи тогда сказали, что в цирконе их дофига, а вот насколько дофига, я и понятия не имел. Теперь понятие обрел: Маринка сказала, что геологи уже нынешние урана с торием там нашли в разы меньше, чем их содержится, допустим, в обычном граните. Ну а чтобы к ней никто не придирался, я ей посоветовал «притвориться девочкой»: о том, что в цирконе уран с торием водится, можно в любом справочнике прочитать, правда маловато его там для того, чтобы добычей заниматься – но на такие мелочи девочка-блондинка могла же внимания не обратить?

Когда Маринка, успокоившись, уехала обратно в Горький, я в свою тетрадку записал еще три новых эпитета к слову «шарлатан» – и снова занялся своими делами. Которых, к сожалению, с каждым днем становилось все больше. В том числе и из-за Маринки.

Институт она окончила и диплом получила, как и мечтала, красный. И пошла работать «по распределению», но у нас же партия рулевым работает и эта партия в институте все и разрулила. Так разрулила, что распределили Маринку в обком на работу. Правда, ей там все же пообещали, что через год, в крайнем случае через два ее оттуда все же отпустят, а пока – никак, ведь на ней «висит» все новое автотракторное строительство, которое просто не на кого перевесить. Ну Маринка с этим как-то смирилась (хотя и расстроилась все же), а у меня в отношении нее родилась интересная идея. Потому что я ее диплом очень внимательно прочитал (не из-за любви к турбинам, а потому что я его ей на машинке перепечатал) и до меня внезапно дошло, что же она придумала. В принципе, ничего особо выдающегося, по меркам века так двадцать первого, но сейчас… Она в одном была абсолютно права: пока что изготовить разработанную ею турбину советская промышленность была просто не в состоянии.

Пока была не в состоянии, но мне что-то не хотелось ждать того времени, когда состояние все же случится: я просто «обычным ходом» до этого времени просто не доживу. Доживу, конечно, но не скоро. А мне хотелось «получить все и сразу, причем желательно даром» – а для этого нужно было упорно поработать. И физически тоже потрудиться, но даже для этого нужно было кое-какие навыки приобрести, из числа тех, которые в школе по разным причинам обрести невозможно. И я устроился «учеником» на Павловский автобусный. В инструментальных цех…

Седьмого сентября в Кремле состоялось небольшое совещание, которое проводил Лаврентий Павлович, и на котором в числе прочих рассматривался вопрос о выходе на полную мощность уранового энергетического котла в Березках. То есть вопрос рассматривался о необходимости строительства еще минимум двух таких котлов (с примыкающими электростанциями), и даже, точнее, о возможности строительства: котел-то электричества мог давать много и без непрерывной замены топливных элементов, но в нем электричество вообще рассматривалось как «полезный отход производства», и все упиралось в доступность новых порций урана.

Когда этот вопрос был решен (в целом, в положительном смысле, так как химики уже неплохо отладили процессы возвращения отработанного урана обратно в котел для более глубокой переработки), Иосиф Виссарионович поинтересовался:

– Я слышал, что наш Шарлатан еще какое-то месторождение открыл. И когда с него мы сможем топливо получать?

– Никогда, – хмыкнул отвечающий за «экономику» всей отрасли Станислав Густавович. – Ложная тревога оказалась. В этом месторождении урана всего-то меньше тысячи тонн добыть можно, а скорее, и меньше пятисот.

– Но, думаю, и пятьюстами тоннами разбрасываться мы не будем.

– Ну да. Только чтобы эти жалкие тонны получить, нам потребуется переработать примерно сто миллионов тонн руды. Рудного песка, точнее, так что, по моим расчетам, в год оттуда мы хорошо если по полтонны урана получать сможем, да и то не наверняка.

– Сто миллионов тонн руды на пятьсот тонн урана? И ты всерьез рассчитывал объемы добычи? Это же… нам дешевле окажется уран у американцев закупать, в виде ваз из уранового стекла!

– Ну если про уран только говорить, то да, однако уран оттуда мы, скорее всего, получим в качестве побочной продукции, там другого, как оказалось, полезного очень много. Я посмотрел расчеты, которые Шарлатан проделал, и выходит, что там одного титана от полутора до двух миллионов тонн, хрома не менее семисот пятидесяти тысяч тонн, циркония триста пятьдесят тысяч, гафния не менее четырех тысяч. А цирконий товарищам физикам очень нравится, да и металлурги его очень одобряют, ну и хром – он тоже в народном хозяйстве лишним точно не окажется. Даже жалко, что в ближайшее время мы просто не сможем заняться разработкой этого месторождения: средств просто на такое у нас нет. Хотя у Горьковского обкома… обкома комсомола, какие-то планы на разработку месторождения уже появились, я их не смотрел, но в заявке особо указано, что средств из бюджета на это выделять не потребуется.

– Обком комсомола? Наверняка товарищ Чугунова этим занимается… так?

– Ну, проект в Госплан за ее подписью пришел, но я думаю, то есть я убежден, что его Шарлатан наш составлял. Не в одиночку, конечно, там финансовая часть очень грамотными бухгалтерами просчитана, но вот подсчет рудных запасов в стиле нашего мальчика сделан: несложно, но совершенно непонятно откуда взяты исходные данные и почему использованы такие аппроксимации.

– Я вот думаю, а не перевести ли товарища Чугунову в Москву? Пусть поработает в ЦК комсомола, ведь у нее, похоже, все, за что она берется, прекрасные результаты…

– Я уже закидывал удочки, – недовольно прервал Сталина Берия, – ничего не выйдет. Она весной, в начале лета, диплом инженера получила, ее с трудом и чуть ли не жульнически в обкоме уговорили еще год на работе остаться, чтобы завершить все работы по моторно-тракторным проектам, которые она курирует. С обещанием через год ее на производство отпустить: ну не хочет она больше общественной работой заниматься! Оно и понятно: все же вдова с тремя детьми, ей и семьей позаниматься хочется… так что не выйдет.

– Ну не выйдет так не выйдет. Однако с ее руководящим опытом переходить на работу рядовым инженером… ладно, мы об этом еще подумаем. А что с ураном не получилось, очень жалко.

– Зато со всем прочим получилось, и получилось более чем неплохо, – улыбнулся Струмилин. – помнится, и за куда как меньшие открытия геологам высшие награды…

– Слава, мы знаем, что ты всех готов награждать, но мы сейчас другие вопросы решаем. А по месторождению, по разработке его без привлечения бюджета, только в двух словах: это вообще выглядит возможным? Какой-то смысл в предложениях проглядывается?

– Да, если совсем кратко, то предлагается силами местпрома области и особенно артелей разработку начать: там как раз артелям сырья нужного немало. А начальное финансирование предложено обеспечить с помощью областных облигаций, погашаемых готовой продукцией. И я финансовую часть изучил, ошибок в ней не нашел…

– Тогда займись и подготовь по этой части постановление Госплана. А теперь по поводу третьего энергетического котла: уран для него мы, как я понимаю, иметь будем, а вот на строительство финансирование откуда предлагаете взять? В планах-то оно не предусмотрено, так что мы сейчас послушаем, что по этому поводу думает товарищ Струмилин…

На совещании, состоявшемся седьмого сентября в Ворсме, первым – после того, как я рассказал собравшимся о моем предложении, выступил дядя Алексей:

– Вроде и жары на улице особой нет, где ж это тебе, Вовка, так голову-то напекло что ты бредить начал?

– Ты, товарищ Голубев, видать за племянником вообще не следишь, – прервал дядьку Алексея директор котельного производства, – бредить-то он начал сразу как народился. Вот только что-то завсегда бред его оказывается всем на пользу, хотя это и очень не сразу обычно люди замечают. А так как мы сейчас точно не хотим выглядеть дураками, очевидных выгод не понимающими, мы Шарлатана нашего до конца выслушаем, а потом расспросим о том, чего не поняли. Я лично пока понял лишь зачем сюда он металлистов наших позвал, а вот зачем тут дед Терентий… Терентий Евграфович, ты-то понял, что тебе Вовка сделать предлагает?

– Понять-то я понял, а вот кто нам даст олова столько? Полторы тыщщи пудов – это же… это очень много, да и, боюсь, мы просто денег столько не изыщем, если нам олово продать согласятся.

– Изыщем, – уверенным голосом ответила ему Зинаида Михайловна. Она, как главный бухгалтер уже областной централизованной артельной бухгалтерии, первой с моим планом познакомилась и лично его финансовую сторону просчитала. – Если товарищ Чугунова наш план в Москве утвердит…

– А если не утвердит?

– Тогда мы деньги в другом месте возьмем. Там, в другом месте, их, конечно, не особо и много, но для начала нам хватит. Терентий Евграфович, а вы уже посмотрели ту часть, где о стеклопосуде предложения расписаны были?

– Вот ведь вредная ты баба, Зинка! Сколько раз тебе говорить: стеклопосуда – это банки да бутылки, а это – стеклянные изделия… художественного назначения.

– Ага, – усмехнулся главный инженер с турбинного, – особенно рюмки художествам способствуют. Как народ к художеству припадет, так и сам такие художества вытворять начинает!

– Тетка Зина, дед Терентий, не вредная, а полезная, – прервал эти рассуждения я. – А банки с бутылками нынче, согласно ГОСТу, называются стеклотарой. Но мы не об этом сейчас.

– И ты, Вовка, туда же! Но если вы мне, как обещаете, еще пятерых парнишек на работу зачислите, то все стекло, что печь переработать успеет, на эти изделия… пес с вами, на стеклопосуду потратить сможем. Но даже если эти коробки стеклянные по три рубля продавать, на полторы тыщщи пудов олова…

– Дед Терентий, мы пока только о карьере говорим. Два самосвала автобусный нам уже пообещал, экскаватор… с ним тоже, надеюсь, вопрос к весне решим, времени пока достаточно.

– Однако пока карьер не заработает мы опыты-то с отливками и провести не сможем, – заметил кто-то из металлистов.

– На опыты мы там песочку и лопатами накопать сможем. Сколько вам нужно, тонны две?

– Где-то так, может и тонной обойдемся. Но чтобы нам тонну дать, нужно же будет сколько песка-то нарыть? Тонн сто поди?

– Нет, если в Лукояновском карьере копать, то тонн уже полтораста. Зато там до железки совсем недалеко, а насчет вагонов я договорюсь.

– А потом все это в Муроме в баржи перегружать еще… Успеем ли до холодов?

– Не будем перегружать, через Ковров так в вагонах и повезем.

– Это же какого кругаля!

– Даже по деньгам гораздо дешевле выйдет, и по времени тоже.

– Ладно, попробовать можно, – подвел итог этого невнятного и непонятного (для любого постороннего человека) совещания директор генераторного производства. – А вот по последнему пункту повестки…

– С ним вообще все просто. У нас всего три варианта: Пьянский Перевоз – и там нам придется все самим строить и самим все оборудовании туда откуда-то за свой счет доставать, Шахунья – там нам все облсовет выстроит, но оборудование все равно наше будет. И последний вариант – Ветлуга: там нам и построят все за казенный счет, и станки с оборудованием поставят.

– А тогда о чем вообще думать? – несколько удивился дядя Алексей.

– А о том, что мы в любом раскладе всех рабочих обучить должны будем и своих мастеров на производство назначить. И если до Перевоза даже ты при нужде съездить сможешь на машине…

– Так нет у меня машины-то!

– Вовка говорит, что к следующему лету уже будет, но это вообще неважно: в Ветлугу-то даже поезда не ходят!

– Пока не ходят, – у меня в этот момент родилась новая «интересная» мысль, – рельсы, я думаю, руководство туда прокинуть все же сочтет делом полезным, иначе им там и стройку толком не провести. Я в Кремле об этом упомянуть не забуду…

– Ты что, Шарлатан, с таким простым вопросом к товарищу Сталину ехать решил?

– Нет, но наш-то обком где сидит? Вот им и намекну… что если вопрос не решат они сами, то у меня и в Москву поехать не заржавеет. Однако, думаю, на сегодня мы уже все обсудили, и нам нужно теперь подождать ответа из Госплана.

– То есть карьер откладываем…

– Нет, пока ждем, как раз песочку и накопаем.

– А людей…

– Людей я уже нашел: пятнадцатисуточникам, думаю, улицы подметать незачем, пусть лопатами помашут.

– У нас их столько? Двое в месяц? Да и в Павлово вряд ли больше десятка наберется.

– Наши пусть как раз улицы чистят, но неподалеку есть прекрасный город, с кремлем как раз. И вот там операторов совковой лопаты нам на три вагона песка как раз хватит…

Уходя с совещания, я услышал, как дед Терентий тихо говорил «вредной тетке»:

– Вот умеет же Шарлатан выражения выдумывать! Точно тебе говорю: он, когда вырастет, без единого слова неприличного любого с головой в дерьмо окунуть сумеет!

– Почему только когда вырастет? Он уже и сейчас это постоянно проделывает, причем так, что иные и не замечают… так и ходят с макушки до пят в дерьме на радость людям. А ты когда чертежи оснастки по стекло… художествам принесешь? Мне же с артелями нужно будет и сметы успеть составить, и заказы сторонние разместить…

В конце сентября заработал новенький автозавод в Красных Баках. То есть пока что он был не автомобильным, а, скорее, автосборочным, да и сборку там вели по сильно «обходной технологии»: цех главного конвейера выстроить успели, но даже крышу на нем еще не поставили – так что машинки собирали на стапелях в двух других цехах, куда оборудование тоже еще не завезли. А детали для сборки машин тоже шли с множества «совершенно посторонних заводов»: моторы туда отправлялись из Вачи (в небольшом количестве, так как молодые рабочие – почти поголовно вчерашние выпускники ФЗУ – пока еще два из трех изготовленных моторов сразу отправляли на переплавку из-за брака), и еще часть моторов шла туда из Павлово. С автобусного же в Красные Баки отправлялись заготовки рамы (то есть стальное дно с приваренными элементами жесткости) и часть заготовок для крыльев машин. А другая (подавляющая) часть кузова поступала чуть ли не с десятка горьковских заводов, но так как все эти детали шли на завод «по возможности», машин там собиралось хорошо если по десятку в сутки. В день: даже на двухсменную работу пока что деталей не хватало. Но в Иваново обещали два очень нужных для изготовления кузовных деталей пресса к весне поставить, а многочисленные мелкие заводики, выпускающие всякие нужные для машин мелочи, тоже потихоньку обороты набирали – и в Павлово все были убеждены, что к следующему лету завод в Красных Баках достигнет выпуска минимум сотни автомобилей в сутки.

Ну это если Борский завод стекла сможет поставлять в достатке, но и на случай, если не сможет, у нас уже тоже определенные планы были заготовлены. То есть «мощности для производства недостающего» усердно подготавливались, и места для размещения «мощностей» тоже уже строиться начали. Одно место, в полукилометре от Кишкино – а чтобы это место не простаивало, в другом месте тоже велась очень непростая работа. В месте, всем жителям советской страны известном: в Хохломе. То есть не непосредственно в Хохломе, а неподалеку от знаменитого села, и там эта работа велась по указанию обкома. Маринка в очередной раз организовала мне встречу и областным руководством, и я товарищу Кирееву целую речь закатил. Сергей Яковлевич, думаю, меня слушая, изрядно повеселился, но после примерно часового общения он, несколько удивленно хмыкнув, пришел к парадоксальному выводу:

– Вот сколько я тебя знаю, Шарлатан, ты все время врешь. Искусно врешь, но ведь каждый раз из твоего вранья польза-то немалая в результате выходит. Так что я, пожалуй, сейчас с тобой соглашусь и работу развернуть нужным специалистам поручу. Но ты мне за это сразу скажи: что на самом-то деле в результате у нас получится?

– Я не вру! То есть сейчас точно не вру: газ природный в область уже совсем скоро придет, но сами понимаете, что тратить его в городе можно будет ровно столько, сколько труба прокачать сможет. И ладно бы, если его для чего-то хватать не будет, его и углем заменить можно. А вот если летом столько газа не нужно будет, куда его девать? В факелах сжигать некузяво, а вот в соляной пласт закачать как раз очень удобно будет. Зимой потребуется больше газа – а он вот он лежит, только кран открыть нужно и пустить его по той же трубе в обратном направлении. Так что и трубу из Оренбурга летом затыкать не придется, и зимой плакать от недостачи газа не нужно будет. А из соляного пласта газ точно никуда не денется. То есть вы с геологами это еще раз уточните, но я читал, что даже если пласт этот где-то треснет, то трещина в соли сама очень быстро зарастет…

– Ну и фантазия у тебя! Но фантазия полезная, тут не отнять. А соль-то тебе зачем?

– Ну как зачем? Суп солить, кашу. Грибы и огурцы с помидорами на зиму запасать, капусту квасить…

– А у тебя желудок от такой соленой пищи…

– Кислоту соляную делать и щелочь, соду чтобы стекло варить, да мало ли на что еще соль-то нужна. Я тут где-то читал, что в область чуть ли не полмиллиона тонн соли каждый год завозится…

– Хм… тоже верно. Но что-то мне подсказывает, что ты мне всё же не всё говоришь. И кто-то это подсказывает, например, товарищ Чугунова. Она мне вообще-то сказала перед нашей встречей, что у тебя какие-то запросы невероятные, а ты мне только про соль рассказал, да и то не в качестве просьбы, а, по сути, в виде подарка. Так что все еще тебя внимательно слушаю.

– А не надо меня слушать. Я тут в тетрадочке написал, что мне еще нужно. То есть не мне, а области нашей и всему Советскому Союзу, и если вы кое-что сможете как-то для области и для меня достать… я тут по каждой теме отдельно потребности расписал.

– Так, интересно… поэтому проекту я тебя вынужден процитировать: а личико у тебя не треснет?

– Нет.

– Сам вижу, что нет, какой-то ты все еще худосочный. Но вот ответить я тебе сейчас просто не смогу. Ты мне тетрадочку-то оставь…

– Для этого и принес ее.

– Ага… а вот по этому пункту… Тебе сопровождающие нужны будут? Не уверен я, что тебя туда хотя бы на пушечный выстрел…

– А я уверен. Но не потому, что на проходной охрану блеском орденов ослеплю: мне товарищ Струмилин пропуск сделал.

– Куда, прямо туда?

– Вы, Сергей Яковлевич, не поверите, но вам и не нужно верить. Мне не нужно верить, я же снова навру. А последней моей вракой на сегодня будет такая: у меня вездеход.

– Какой вездеход?

– Именно такой…