Текст книги "Три дезертира"

Автор книги: Курт Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Челлиж начал проявлять признаки нетерпения. Прошли уже три четверти часа. Он решил придумать другой план, если на протяжении следующего получаса Лауэр так и не коснется трубы системы охлаждения.

Тем временем он продолжал ремонт распределителя. Он непрерывно думал о том, что это был последний шанс, который мог ему представиться. Если он не использует его, он пропал. И еще хуже: никто больше не сможет остановить галактическую войну, которая разразится, если робот-регент на Арконе узнает галактические координаты Земли.

Он вспотел при этой мысли и начал молча проклинать Ронсона Лауэра. Он все чаще оглядывался на него, пока тот не заметил этого и не сказал:

– Не вертите головой! Мы должны спешить. Я выстрелю, если вы обернетесь еще раз.

– Ага, – усмехнулся Челлиж, полный ярости. – И этот выстрел расплавит парочку проводов здесь, внизу, да? Тогда вы увидите, где окажетесь!

Ронсон Лауэр недоверчиво посмотрел на него.

– Вы спекулируете на этом? Да? – яростно прошипел он. На том, что я не отважусь застрелить вас из опасения повредить здесь что-нибудь? Подождите, я покажу вам, на что я способен!

И тут внезапно у Челлижа появился шанс! Ронсон Лауэр встал. Он держал термопистолет в руке стволом вниз и искал подходящее место, чтобы выстрелить в Челлижа, не повредив при этом проводов.

Встать было нелегко. Лауэр схватился за трубу, подтянулся вверх и не отпустил ее даже тогда, когда оказался на ногах.

Гюнтер Челлиж воскликнул:

– Не стреляй! Не стреляй!

Но на самом деле в его голосе звучал настоящий триумф. Пока Лауэр тщательно прицеливался, Челлиж скользнул в сторону и одним движением изолированных кусачек перекусил свободно лежащий провод высокого напряжения. Он схватил провод за изолированную часть и бросился вместе с ним вниз, под защиту ящичка распределителя. Лауэр был ошеломлен. Ствол пистолета следовал за целью, но теперь между целью и пистолетом вдруг оказался ящичек распределителя. Ярость Лауэра была велика и всеобъемлюща, но он знал, что они потеряют, если его выстрел случайно уничтожит один из важнейших агрегатов.

Он заколебался – и это было звездное мгновение Гюнтера Челлижа. Быстро, но осторожно он поднял руку с проводом за ящиком распределителя и прижал оголенный конец провода к поперечному креплению, поддерживающему трубу.

В то же мгновение Лауэр вскрикнул и дико затрясся в ужасе. Он кричал до тех пор, пока Челлиж не убрал провод от крепления трубы. Несколько секунд Ронсон Лауэр не мог убрать руку с трубы. Затем он отпустил ее и обессиленно упал на пол.

Челлиж подождал с полсекунды. Затем уверенным движением снова вложил провод туда, откуда взял. Потом он занялся поглотителем энергетической частоты.

Он отсоединил от клемм провода, ведущие к поглотителю и от него, соединил их куском проволоки, перерезал проволоку в середине и добавил сопротивление, которое, как он думал, будет так-же велико, как и внутреннее сопротивление поглотителя. Потом он взял новый кусок проволоки, обвязал им поглотитель и спрятал его в стену позади себя.

На все это потребовалось меньше минуты. Когда все было готово, он встал и прислушался. Он рассчитывал на то, что крик Ронсона Лауэра услышат в централи управления и Саттни тотчас же появится наверху, в люке. Но пока что не произошло ничего подобного.

Челлиж бросил на Лауэра недоверчивый взгляд, потом прислушался к происходящему наверху: там все было тихо.

Осторожно, но быстрыми движениями Челлиж связал два конца провода высокого напряжения куском пластметалла. Потом намотал на это место изоляцию, которую снял раньше. Когда все было готово, он осмотрел то, что сделал, и с удовольствием отметил, что здесь никто никогда ничего не найдет, если только не будет знать, что искать.

Ронсон Лауэр все еще был без сознания.

Челлиж перешагнул через неподвижно лежащее тело и полез вверх по лестнице. При этом он непрерывно кричал:

– Эй, Саттни! Роане! Лауэр потерял сознание!

Его никто не слышал. Он пролез через люк в главный коридор и побежал вперед, к централи управления, все еще продолжая кричать. Люк был закрыт, но открылся, когда Челлиж приблизился к нему на пару метров. Он увидел Саттни, который накладывал новую повязку на лицо Роане.

– О, святые небеса, вы что, оглохли? – задыхаясь, произнес Челлиж.

Лауэр свалился вниз. Он, должно быть, где-то схватился за провод высокого напряжения. Да помогите же ему!

Уолтер Саттни стоял неподвижно, недоверчиво смотря на него.

– Вы уверены, – спросил он, – что сами не работали с высоким напряжением до тех пор, пока Лауэр не получил удар? Челлиж превосходно разыграл удивление.

– Я не смог бы этого сделать, – произнес он все еще тяжело дыша. – Как бы я это сделал? Сказал бы Лауэру: дорогой! Коснись пальцем вот этого места?.

Не произнеся больше ни слова, Саттни прошел ми в главный коридор. Челлиж последовал за ним.

Горас О'Муллон был словно в трансе. Движения, которые он делал, больше не контролировались его сознанием. Он действовал бессознательно и держался за рукоятку так, как его учили, не задумываясь над этим.

Он не спал уже четыре дня, за исключением тех пяти часов, когда поспал в самом начале; и ел он очень мало. Он держался, собрав последние остатки сил. Было заметно, что через пару часов О'Муллон в конце концов сломается и угодит в госпитальный отсек.

Несмотря на это, его оставили на посту. Было чудом, что он все еще держался.

Он обслуживал пеленгатор компенсатора. Это значило, что он обслуживал антенну пеленгатора, которая, вращаясь, каждые четверть часа ощупывала пространство во всех направлениях. Он разбирался в принципе действия таких антенн. Ему объяснили это и эта информация глухо отдавалась в его голове: действие антенны было основано на улавливании пятимерных колебаний энергетического поля, хотя сама она не была связана с этим полем. Точность показаний колебалась между тридцатью и ста процентами. Тридцать процентов, если антенна была направлена в противоположную сторону и, так сказать, была повернута спиной к сигналу, и сто процентов, если она была повернута в том направлении, откуда шел сигнал. От человека, который сидел за этим прибором, ждали, что он тотчас же повернет антенну в нужном направлении, как только будет принят первый сигнал, так что второй сигнал, полученный в конце прыжка, появится на экране пеленгатора с полной интенсивностью, и пеленгация будет осуществлена со всей возможной точностью.

Горас О'Муллон сидел перед пеленгатором уже десять часов, но пока что не произошло ничего особенного. Темно-зеленое матовое стекло с плотной сеткой координат, находящееся перед ним, светилось. Только однажды, пару минут назад, мгновенно вспыхнула и тут же погасла искорка. О'Муллон знал, что это были всего лишь космические помехи.

Но ярко светящийся зубец, который он внезапно увидел, несомненно, был сигналом! О'Муллон мгновенно вышел из своего транса. Он видел, что зубец достигает верхнего края экрана, и одним движением, несмотря на верньер, перевел антенну в нужное положение. Зубец полностью исчез. Но через пару секунд появился снова. Еще более яркий, чем прежде, и такой большой, что заполнил весь экран.

– Пеленг! – вскричал О'Муллон в напряженной тишине. – Пеленг на к-пеленгаторе! Мы нашли их!

Потом он вывалился из своего кресла, упал на правый бок и остался неподвижно лежать на полу.

Десятого октября 2042 года «Террания Дейли ньюс» сообщила:

«Почти весь земной флот, совершая один огромный маневр, обыскивает сектор пространства вблизи центра Млечного Пути. Маневр этот производится в целях испытания боеготовности флота.

По мнению главного администратора флота, это мероприятие имеет огромное значение, и это первый маневр, предпринимаемый всем флотом одновременно. По плану прежде всего испытывается взаимодействие между боевыми соединениями и отрядами обеспечения. Мы готовы проинформировать наших читателей о дальнейшем ходе этих маневров».

А днем позже «Террания тайме» сообщила:

«…вместо того, чтобы сообщать о маневрах, которые меньше всего интересуют гражданское население, министерство информации и общественного мнения должно, наконец, сообщить что-нибудь о пропавшей „Газели“ и трех дезертирах. Флот вполне можно понять, если он через некоторое время откажется от дальнейших попыток обнаружить беглецов. Это будет разумное решение, не обращая внимания на ту важность, которая, по-видимому, придается этому событию, и не нужно набрасывать на это пелену таинственности».

Все шло хорошо. Они нашли Ронсона Лауэра, когда он уже почти пришел в себя. Он ничего не мог вспомнить из того, что происходило незадолго до того, как он потерял сознание. Конечно, он пытался свалить вину за свой промах на Челлижа. Но Челлиж правдоподобно объяснил, что Лауэр хотел выстрелить в него и что ему пришлось укрыться. Саттни, казалось, больше поверил объяснениям Челлижа, чем яростным обвинениям Лауэра: конечно, он ничего не заметил. Ронсону Лауэру после всех треволнений стало дурно. Саттни и Челлиж подняли его вверх и положили в одной из кают.

Потом Челлиж вернулся, на этот раз под наблюдением Саттни, снова взялся за работу и закончил ее за четверть часа. Саттни был очень доволен этим. Хотя он осмотрел все, пытаясь обнаружить доказательства вины Челлижа в несчастном случае с Лауэром, но так как Челлиж снова восстановил провод высокого напряжения, ему это не удалось. Саттни не стал задавать никаких вопросов.

Когда Челлиж снова произвел проверку, все лампочки горели, «Газель» снова была готова к полету, Челлиж произвел необходимые переключения и совершил второй прыжок.

Этот прыжок длился дольше, чем первый, и был довольно неприятен. Челлиж наполовину потерял сознание, когда дематериализация закончилась и рвущая боль наконец прошла. Но когда он осмотрелся, то обнаружил, что Саттни и Роане чувствуют себя немного хуже, чем он. Саттни только теперь начал медленно приходить в себя, а Роане, вероятно, еще на некоторое время останется без сознания.

На экране хорошо было видно пылающее темно-желтое пятно звезды, которую Лауэр выудил из каталога. «Газель» находилась в двадцати пяти астрономических единицах, или в 3,75 миллиардах километров от него и приближалась к нему с остаточной скоростью почти в две тысячи километров в секунду.

Челлиж сообщил эти данные Саттни и получил приказ увеличить скорость. По спектральному типу звезды можно было с высокой вероятностью сделать вывод, что у нее есть планеты, и Саттни, вероятно, намеревался совершить посадку на одной из них и воплотить в жизнь свой план.

Когда Челлиж увеличил скорость «Газели» на две тысячи километров – это была именно та скорость, которую требовал от него Уолтер Саттни – Оливер Роане вновь пришел в сознание. Саттни, казалось, ждал этого. Он не дал Роане собраться с мыслями, как ему хотелось, и вспомнить все происшедшее. Он схватил его за плечо, потряс и крикнул:

– Приди в себя, дурак! Вставай, возьми в руки пистолет и наблюдай за Челлижем!

Челлиж был удивлен. До сих пор он не замечал, что Саттни был возбужден. Но теперь голос того звучал лихорадочно. Он, казалось, боялся, что он может что-то пропустить, если ему не удастся как можно быстрее поставить Роане на ноги. Он казался чрезвычайно нервным, и когда он на мгновение отпустил плечо Роане. Челлиж увидел, что руки его дрожат. Что-то в нем сломалось, и это произошло так внезапно, что Челлиж не мог понять, что же случилось.

Оливер Роане тяжело поднялся. Его опухшие глаза смотрели из-под толстой повязки; казалось, они ничего не видят. Видно было, что Роане еще не совсем пришел в себя. Он с трудом стоял на ногах и недоверчиво смотрел на пистолет, который Саттни сунул ему в руку.

Саттни повернул его так, что Челлиж оказался под прицелом.

– Там Челлиж. Наблюдай за ним!

Роане пробормотал что-то, что можно было принять одновременно за выражение согласия и несогласия. Но теперь он твердо стоял на ногах, направив оружие на Челлижа. Челлиж чувствовал себя не особенно хорошо. Пока Роане еще не стал полновластным хозяином своего крошечного умишки, могло случиться так, что он нажмет на спуск вопреки своему желанию.

Саттни постоял возле Роане пару минут. Увидев, что Роане понял, что от него хотят, он пересек централь управления и подошел к пульту гиперпередатчика.

Челлиж внезапно осознал, что тот намеревается делать. Он хотел сообщить арконидскому киберфлоту, находящемуся поблизости от Латин-Оор, о том, что он хотел бы, чтобы его подобрали, и что у него с собой есть очень важная информация. Челлиж вздрогнул от ужаса, хотя ему и раньше уже было известно, что Саттни решил предать Землю.

Но именно теперь начиналось это предательство.

Все, что происходило до сих пор, было второстепенным. Сейчас Саттни передаст арконидам сообщение о том, что он прибыл, чтобы сообщить им, где находится родина землян и где они могут найти ее самое уязвимое место.

Саттни включил передатчик. Он сделал это быстрым, целеустремленным движением руки, словно ему очень часто приходилось это делать. Когда прибор загудел, он остановился и посмотрел на Челлижа.

Челлиж не мог больше сдержать свой гнев.

– Вы, предатель всего и всех!.. – вскричал он. – Что вы делаете?

Саттни ничего не ответил. Он поспешно отвернулся, словно ему было больно смотреть на Челлижа. Зато Роане угрожающе сделал шаг вперед. Челлиж молчал, снова смотря на свои приборы.

«Иди же! – мысленно молил он. – Иди и застрели нас всех, прежде чем Саттни…»

Он оперся локтями о пульт и положил голову на руки. Закрыв глаза, он услышал щелчок переключателя, когда Саттни позади него включил микрофон. Зашелестел листок бумаги. Саттни написал на нем свое сообщение.

Потом Саттни откашлялся. Челлиж услышал, как он глубоко вдохнул воздух и начал:

– Всем арконидским кораблям! Говорит Уолтер Саттни, беглец с Земли, его арконидский язык был беден, но аркониды должны были понять его. – Я должен сделать сообщение. Важное сообщение, касающееся галактических координат планеты Земля. Вы должны поспешить, чтобы завладеть этой информацией. Мое сообщение также слышат и земные корабли, и они попытаются уничтожить меня, прежде чем я сообщу вам. Как только я совершу посадку дам вам пеленг. Повторяю: всем арконидским кораблям! Говорит Уолтер Саттни…

Он повторил это пять раз. Потом замолчал: он тяжело дышал, испытывая чудовищное напряжение.

Гюнтер Челлиж знал, о чем теперь думает Саттни. Он знал, что арконидские корабли находились сейчас на расстоянии шестнадцати световых лет от них. Шестнадцать световых лет были расстоянием, которое гиперимпульс преодолевал мгновенно. На расстоянии шестнадцати световых лет можно было запеленговать местоположение гиперпередатчика с точностью почти до километра. Арконидские корабли были соединением роботов. Они тотчас же отреагируют на это со скоростью, свойственной роботам, и немедленно отправятся в путь.

Все было в порядке – если только земные корабли не находились на меньшем расстоянии от «Газели», чем арконидские. Уолтер Саттни рассчитывал на это, но у него не было никакой уверенности. Его расчеты основывались на том, что земные корабли находились на расстоянии по крайней мере ста световых лет. На расстоянии ста световых лет запеленговать такой слабый передатчик, как у «Газели», можно было лишь с большим трудом. Кроме того, точность пеленгации была не больше пяти или шести процентов от расстояния, а это означало пять или шесть световых лет. Земной наблюдатель, уловив гиперпередачу с расстояния ста световых лет, не мог сказать с уверенностью, находится ли этот передатчик в той или соседней системе.

На это Уолтер Саттни и рассчитывал. Земные корабли должны прибыть слишком поздно или все будет потеряно.

Он некоторое время рассматривал пол перед собой, словно ему было стыдно смотреть кому-либо в глаза. Потом он поднял голову и подошел к Роане. Он вздрогнул, когда Челлиж твердым голосом спросил:

– Почему вы это сделали, Саттни? Какая вам от этого польза?

Саттни остановился. Казалось, его удивил вопрос Челлижа.

– Какая польза? – напряженным голосом переспросил он. – Разумеется, никакой. Я действовал, не заботясь о выгоде. Вы же знаете, что я думаю о форме правления в Солнечной империи. Этот режим должен пасть, и если мы не можем устроить это собственными силами, тогда нам придется прибегнуть к чужой помощи.

– И вас не беспокоит, сколько человек, кроме вас, придерживаются этой точки зрения? Я имею в виду, вас не заботит, что вы почти единственный, кто верит в подобную чушь?

Саттни снисходительно улыбнулся.

– Конечно, нет. Если что-то является истинным и правильным, оно не нуждается в том, чтобы в него верили многие. Вспомните Галилея.

– Оставьте Галилея! – оборвал его Челлиж. – Это совсем другое. Вы не могли выдать Землю арконидам только потому, что вы не согласны с правлением Родана.

– Нет, я могу сделать это, – ответил Саттни.

Дискуссия, казалось, придала ему уверенность в себе. – Вы же видите, что я уже на пути к этому.

– Вы знаете, к чему это приведет? Аркониды нападут на Землю. Земля будет защищаться. Это будет война, какой до сих пор еще не знала Галактика. И безразлично, кто выйдет из нее победителем: ущерб будет слишком большим.

– Но на Земле снова воцарится свобода, – ответил Саттни, глаза его пылали.

Челлиж вздохнул.

– О вы, глупец с разжиженными мозгами! Вы же просто больны! Представьте себе, что будет, если аркониды захватят Землю, или вы предпочитаете быть подданным робота-регента?

– Как я слышал, он не отнимает у людей личную свободу, – равнодушно ответил Саттни.

Челлиж махнул рукой и снова повернулся к приборам. Он знал, что бессмысленно говорить с Саттни о вещах, о которых он знал пять или даже больше лет. Он не стал ввязываться в дискуссию, потому что верил в то, что он сможет в последнее мгновение сорвать план Саттни, а также потому, что гнев переполнил его.

Он прочитал показания детектора материи и установил, что тот за это время обнаружил три планеты. Они находились на расстоянии 0,8; 2,8 и 10,3 астрономических единиц от местного солнца. Челлиж испытал удовлетворение от мысли, что ни одна из них не может быть подобной Земле, хотя эта звезда имела такую же светимость и плотность излучения, как и земное Солнце. Внутренняя планета должна быть раскаленным шаром, более жарким, чем Венера; обе внешние планеты, напротив, были холоднее Марса.

В этой системе не было места, где хотелось бы сделать посадку. А чем дольше «Газель» будет оставаться в открытом пространстве, тем больше будут шансы на то, что земные корабли отыщут их прежде, чем Саттни успеет совершить свое предательство.

* * *

Земной флот переформировался.

Через три минуты после открытия Гораса О'Муллона была зарегистрирована точка выхода из прыжка, от которой исходили энергетические волны. Никто пока не знал, что это был за корабль. Один тот факт, что о прыжке сообщил пеленгатор компенсатора, а не структурные детекторы «Друзуса», достаточно четко указывал на то, что это был земной корабль, потому что у арконидов еще не было поглотителей энергетических частот.

Этого доказательства было достаточно, чтобы ввергнуть весь флот в лихорадочную деятельность. Перри Родан объявил общую тревогу по телекому и приказал командирам кораблей как можно быстрее отправляться к запеленгованной цели.

У самого «Друзуса» не было времени взять на борт все свои вспомогательные корабли. Он немедленно стартовал; «Газелям» было приказано как можно быстрее следовать за ним. Другим кораблям, на которых не было гиперпространственных двигателей, было приказано оставаться на месте и ждать возвращения корабля-матки.

Спустя примерно четверть часа после того, как были запеленгованы сигналы, «Друзус» вынырнул из гиперпространства в десяти световых минутах от запеленгованного места. Это произошло как раз вовремя, чтобы перехватить радиосообщение, которое Уолтер Саттни отправил арконидскому киберфлоту, находящемуся в районе звезды Латин-Оор. Огромная махина корабля, снабженная могучими двигателями, преодолела остаток пути в течение нескольких секунд. «Друзус», влекомый только притяжением желтой звезды, почти неподвижно завис в пространстве.

В корабле царило лихорадочное возбуждение. Перри Родан сообщил, что прибытия арконидского флота можно ожидать в любую секунду.

В районе цели один за другим появился целый ряд земных кораблей. Они давали знать о себе короткими пеленгационными импульсами, из которых Саттни и его спутники, если бы у них случайно был включен гиперприемник, ничего не смогли бы узнать.

Сама похищенная «Газель» лишь совершенно случайно не была обнаружена. Когда Саттни послал свой радиосигнал, о ее местоположении стало известно. Но не было известно, в каком направлении она движется. Объект был слишком мал, чтобы его можно было обнаружить при помощи детектора материи. Гравитационные поля звезды и ее планет перекрывали гравитационное поле «Газели».

Перри Родан надеялся на то, что Уолтер Саттни подаст пеленгационный сигнал, как он и обещал, как только «Газель» совершит посадку. Хотя сигнал этот должен быть остронаправленным, так как Саттни выбрал это место потому, что знал о том, что флот арконидов находится всего в шестнадцати световых годах отсюда, у Латин-Оор. Но каждое остронаправленное излучение порождало окраинное, рассеянное поле, которое при помощи чувствительных приборов можно было засечь на большом расстоянии и использовать его для пеленгации.

Корабли земного флота были распределены таким образом, что в любом месте, где бы ни появились аркониды, они будут окружены землянами. Перри Родан решил, что такая позиция благоприятна; он знал, что арконидский флот состоял примерно из четырех тысяч кораблей. Это значило, что их численность была четыре арконидских корабля на три из земного флота. От превосходящего по мощи и числу кораблей противника ожидали, что он не будет рассеиваться в пространстве. Нужно было расположить корабли таким образом, чтобы, по крайней мере, в первые мгновения суматоха, вызванная неожиданностью, компенсировала превосходство в силе.

Если бы Перри Родана в это мгновение спросили, рассчитывает ли он на победу в борьбе за обладание «Газелью» и сохранение в тайне галактических координат Земли, он не смог бы дать ясного ответа. Он не знал, насколько ценными для робота-регента на Арконе были сведения о местоположении Земли. Возможно было, что он горел желанием совершить нападение на земной флот.

В любом случае его флот должен быть хорошо вооруженным. Во время всей этой суматохи, царящей в чреве «Друзуса», сначала никто не обратил внимания на Гораса О'Муллона. Он лежал возле своего кресла, потеряв сознание от усталости. Он отдал все силы, которые у него были. Только когда «Друзус» завис в пространстве, санитары подобрали потерявшего сознание человека и доставили его в госпитальный отсек. Горасу О'Муллону сделали инъекцию, которая снова привела в порядок энергетическое равновесие его тела, и бессознательное состояние перешло в глубокий сон.

Это произошло в то мгновение, когда была зарегистрирована первая серия структурных колебаний, исходивших от кораблей арконидов. Колебания возникли на расстоянии шестнадцати световых лет и были едва заметны, но тут же была зарегистрирована – на этот раз в непосредственной близости – вторая серия колебаний, и структурные детекторы отметили возмущение, похожее на возмущение от тропического урагана. Каждое энергетическое колебание порождало в динамике детектора громовой удар, и находящиеся в навигационном отсеке вынуждены были приглушить звук, чтобы грохот, треск и звон не были непереносимы.

Спустя двадцать минут шум прекратился. Зарегистрировано было четыре тысячи триста пятнадцать отдельных всплесков энергии. Столько же кораблей было в киберфлоте арконидов. Они великолепно среагировали на зов Саттни.

На экранах «Друзуса» на фоне сверкающего моря звезд появилась пара желтых точек. Это были те корабли арконидов, которые находились ближе всего к боевому суперкораблю Перри Родана.

Та же картина должна была появиться и на экранах арконидов. Какой же неожиданностью должно было это быть для них или для вспомогательной группы чужой расы, которая находилась на борту их кораблей, вдруг оказаться среди готового к бою флота землян!

Может быть, теперь они считают зов Саттни ловушкой?

Теперь на борту земных кораблей началось напряженное ожидание, а Горас О'Муллон, изнуренный до последней крайности, спал и набирался сил.

Гюнтер Челлиж по приказу Саттни увеличил скорость «Газели» в пятнадцать раз. Космический корабль со скоростью сто тысяч километров в секунду приближался к внутренней планете системы, которую Саттни выбрал для посадки. Челлиж указал ему на то, что это должно быть довольно неуютное местечко со средней температурой 70ºС.

Но Саттни, так же как и Челлиж, великолепно знал, что открытое пространство представляет для космического корабля самое худшее из возможных укрытий. Он предпочел бы совершить посадку на нагретой почти до точки кипения воды планете, чем позволить захватить себя земным кораблям.

Челлиж решил дать названия системе и планетам. Но он ничего не сказал об этом, потому что Саттни был явно не в настроении принять предложение своего пленника окрестить систему. Но сам Гюнтер Челлиж назвал местное солнце Калигулой, а внутренней планете дал название Тантал. Он сам не заметил, что, называя звезду Калигулой, он думал о Ронсоне Лауэре, который совмещал в себе ряд характерных черт этого римского императора, и что название Тантал есть выражение желания не встретиться в будущем с новоявленным Калигулой, который сейчас лечил свои раны в каюте. Его именем и была названа эта планета.

Побеседовав с Челлижем о причинах своего предательства, Уолтер Саттни погрузился в странное оцепенение. Челлиж не надеялся, что в конце своих напряженных размышлений тот решит отказаться от этого плана предательства. По мнению Челлижа, Саттни находился в состоянии человека, твердо решившего покончить с собой, однако чудовищность этого действия, останавливает его. И несмотря на это, он все же кончает с собой или, в случае с Саттни, несмотря ни на что, он предает Землю.

Оливер Роане вел себя так же, как и его хозяин. Роане, конечно, ни о чем не задумывался. Он мало о чем был способен раздумывать. Самым любимым его занятием было сидеть и ничего не делать.

Челлиж сохранял спокойствие. Никто не обращал внимания на пеленгационные системы «Газели». Они были отключены и не могли сообщать о том, что происходило вокруг. Может быть, показания приборов вызывали у Саттни подозрения, что, кроме флота арконидов, поблизости может находиться и парочка других кораблей.

Чтобы не быть в полном неведении, Челлиж попытался заметить на экранах какие-нибудь изменения. В первый раз это ему удалось, когда он начал тормозить, а Тантал находился в пятидесяти миллионах километров от них. Его опытный глаз различил среди других звезд маленькие желтые точки, внезапно появившиеся на экране. Даже Челлиж не мог с уверенностью сказать, в чем заключалось их отличие от остальных звезд. Но он был уверен, что это корабли (земные или арконидские – он пока не мог установить).

Он заметил, что они почти неподвижно повисли в пространстве, и решил, что они не заметили крохотную «Газель». Обнаружение такого небольшого объекта в межпланетном пространстве – трудная задача; слишком много помех. Корабли там, снаружи, кому бы они ни принадлежали, были привлечены передачей Саттни и хотели найти их корабль.

Челлиж насчитал всего тридцать пять точек. Это были корабли, находящиеся не более чем в полутора миллионах километров от «Газели», и расположились они так, что Калигула освещал их. Их должно было быть больше, чем тридцать пять – позади них, перед ними, возле них. Казалось невероятным лететь сквозь огромное формирование кораблей, воспринимая их лишь как тридцать пять точек света.

Тантал сдвинулся в их поле зрения. Он из-за высокой скорости корабля в течение нескольких минут вырос из точки в кружок, из кружка в шарик, а из шарика в огромный сернисто-желтый шар. Это было фантастическое зрелище: Мгновение спустя этот шар заполнил собой весь экран.

Цвета поверхности планеты заставили Челлижа задуматься. Если смотреть издали, каждая планета отражает свет своего солнца. Если солнце желтое, то и планета кажется желтой. Но вблизи она приобретает свои собственные краски. Земля, например, кажется зелено-голубой, если смотреть на нее с той высоты, на которой сейчас находилась «Газель» над поверхностью Тантала. То, что поверхность Тантала все еще была желтой с грязно-серым оттенком, указывало, что у поверхности этой планеты мало общего с поверхностью Земли.

Гюнтер Челлиж повел корабль в верхние слои атмосферы. Он изменил курс, и корабль заскользил под острым углом к поверхности. Во время этого спуска он наблюдал за тем, что находится под ними, и первое, что бросилось ему в глаза, это то, что поверхность Тантала не имела почти никаких контрастов. Внизу от одного горизонта до другого все было грязно-желтым. Были отдельные места, где преобладало серое, и некоторые другие, где царило желтое. Челлиж не знал, почему это так. На протяжении первых десяти минут наблюдения он только один раз заметил черную прямую полоску, которая тянулась поперек экрана на пару сотен километров вероятно, это была цепь плоских гор.

Внезапно он почувствовал, что кто-то стоит рядом с ним… Уолтер Саттни. Он не слышал, как тот подошел. Он, как и Челлиж, уставился на экран, и в его взгляде была подавленность.

– Пустыня, – пробормотал он. – Ничего, кроме пустыни!

Челлиж подтвердил это. Другого объяснения этой однотонности поверхности не было. Тантал был сплошной гигантской пустыней – чудовищным морем песка, над которым бурлил раскаленный воздух.

Тем временем автоматические приборы выдали новые данные о Тантале: диаметр его составлял десять тысяч километров, так что он был намного меньше Земли, время оборота вокруг оси – двадцать один час пять минут, и его орбитальная скорость составляла 38,7 километра в секунду. Его атмосфера состояла на шестьдесят процентов из азота, – двадцать девять – из кислорода, две и три десятых – из аргона и по ноль целых семь десятых – из углекислоты, водорода и гелия. Так что воздух был пригоден для дыхания – это вытекало из состава атмосферы. Могли ли легкие человека вынести температуру, до которой безжалостное солнце нагревало воздух, было другим делом. Датчик термокома показал температуру песка на поверхности, над которой летела «Газель», девяносто пять градусов по Цельсию.

– Там! – внезапно сказал Саттни. – Садитесь вон там!

На экране появилась вторая черная полоска. «Газель» теперь летела на высоте тридцати километров. Было хорошо видно, что черная полоска была длинной цепью гор – довольно низких гор. Это было одно из немногих мест на Тантале, где имелась тень.