Текст книги "Три дезертира"

Автор книги: Курт Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Нет. Быть взятым в плен или убитым.

На лице Роане появилось неприятное выражение, когда тот понял, что имел в виду Челлиж.

– Глупости, – грубо ответил он. – Никто нас не поймает.

Разум Челлижа работал на полную мощность.

– Вы считаете правильным то, что хочет сделать Саттни? – спросил он в то время, когда его мозг начал вырабатывать новый план действий.

На лице Роане появилась улыбка.

– Это способ задавать людям вопросы, не так ли? Вы же не знаете, что намеревается сделать Саттни!

«Мне повезло, – подумал Челлиж, – он действительно туп».

– Конечно, я это знаю, – сказал он.

– Хе-хе! – хихикнул Роане.

– Он намеревается, – очень серьезно сказал Челлиж, – опуститься на неизвестной планете и поработить какой-нибудь примитивный народ. Что же другое может прийти ему в голову?

Глаза, казалось, вот-вот вылезут с бараноподобного лица Роане. Он нагнулся вперед и недоверчиво уставился на Челлижа. Потребовалась пара секунд, прежде чем он понял, что сказал Челлиж, и за эти секунды Челлиж решил, что хотя его идея и не гениальна, но ее можно использовать.

Оливер Роане засмеялся. Он буквально заходился от смеха. Он смеялся над глупостью Челлижа. В централи управления все гремело. Челлиж использовал эту возможность. Он отклонился в сторону и мгновенно нажал на две находящиеся рядом друг с другом кнопки.

Роане заметил это быстрое движение. Он оборвал смех и, прищурив глаза, уставился на Челлижа.

– Что вы тут сделали? – произнес он и встал.

– Ничего особенного, – равнодушно ответил Челлиж. – Я слегка подрегулировал климатизатор. Мне что-то стало жарковато.

Распределителю номер двести двадцать пять, контрольный пункт семнадцать в отсеке управления, который связывал структурный компенсатор с гравидвигателем, как обычно, были скормлены точно сформированные импульсы напряжением в два вольта и базисной длительностью от 5 до 10,8 секунд. Только их он мог переработать, распределить и пустить в двадцать исходных каналов, которые отходили от него.

Существовал только один-единственный случай, в котором он мог перерабатывать другой импульс, а именно, коробчатый импульс в десять вольт, базисной длительностью в 10,7 секунды. Это был так называемый аварийный импульс, который он должен не распределять, а заключить в себе самом и заблокировать все двадцать исходных каналов. Но, восприняв этот импульс, распределитель номер двести двадцать пять должен был изменить потенциал на катодной сетке первой лампы так, как это ему предписывалось.

Это изменение не было осуществлено, несмотря на то, что распределитель номер двести двадцать пять получил аварийный импульс. Он не хотел воспринимать его, потому что у него был некий электронный инстинкт насчет того, что было опасно. Но в те наносекунды, когда импульс ждал у входа, потенциал на катодной сетке первой лампы в конце концов был изменен, и распределителю не оставалось ничего другого, как только снизить опасно высокий скачок напряжения. К несчастью, у него не было времени, чтобы заблокировать все двадцать исходных каналов. Импульс быстро устремился на выход, прежде чем распределитель успел среагировать.

Часть из двадцати исходных каналов вела к выключенным в настоящее время приборам, которым двадцатикратно распределенный импульс не причинил никакого вреда. К примеру, механизм управления структурным компенсатором попросту был мертв, потому что компенсатор был заблокирован с другой стороны. Но все же была пара мест, обладающих высокой индуктивностью, в которых он вызвал заметную неразбериху. Он же был в пять раз мощнее нормальных импульсов, исходящих из централи управления, поэтому он вызвал индукцию, превосходящую нормальную в пять раз. Пластиковая пленка на запечатанной катушке расплавилась.

Цепь управления была прервана. Хотя это произошло только в одном-единственном месте, но так как это место было одним из важнейших, одного-единственного нарушения было достаточно, чтобы вывести из строя всю систему управления.

Оливер Роане не доверял ему. Челлиж видел, что тот напряженно раздумывает над тем, что ему делать.

– На самом деле климатизатор? – глуповато спросил он.

Челлиж кивнул.

Роане все еще не принял никакого решения. Ему было ясно, что он должен был немедленно доложить Саттни о том, что здесь произошло. Но для этого ему нужно покинуть централь управления, ведь интерком был отключен.

Роане неуверенно огляделся и попытался понять, работает ли климатизатор в другом режиме. Но здесь все еще было так же жарко, как и раньше.

Тем временем Гюнтер Челлиж снова повернулся к пульту, спиной к Роане, и, как казалось, сделал он это совершенно равнодушно. «Ну да, подумал Роане. – я же могу сказать об этом Саттни, когда он вернется».

Но Гюнтер Челлиж уставился на маленькую светящуюся надпись, которая замерцала под двойной пестрой кнопкой на пульте.

«ИМПУЛЬС ВКЛЮЧЕНИЯ РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ОТДЕЛЕНИЯ С-КОМПЕНСАТОРА. ОБЕ КНОПКИ НАЖАТЬ ОДНОВРЕМЕННО!»

Он этого не сделал. Он нажал сначала на левую, потом на правую кнопки. Он знал, что этим он вызовет разлад в системе управления, но он не знал, какой эффект вызовет такое неправильное нажатие кнопки.

Флот Земли отправился в путь. Корабли образовали в пространстве крупноячеистую сеть, а «Газели» и «Головастики», находящиеся на борту кораблей, старались заполнить ячейки этой сети. Генерал Дерингхаус, оставшийся вечно молодым ветераном зарождения Солнечной империи, руководил маневрами гигантского флота с борта «Барбароссы», боевого суперкорабля имперского класса.

Был только один корабль, который не подчинялся командованию Дерингхауса: «Друзус», новейший корабль того же класса, флагманский корабль земного флота, которым командовал сам Перри Родан.

План, по которому велись поиски, был разработан математиками. Существовал целый ряд возможностей найти след исчезнувшей «Газели», и все приборы наблюдения регистрировали выбросы энергии, анализировали остатки продуктов сгорания горючего и засекали структурные колебания эйнштейнова континуума. Они работали беспрерывно.

Только одно, казалось, было исключено: что исчезнувший корабль будет обнаружен по структурным колебаниям во время прыжка. Прыжок вызывал энергетический шок. Сама энергия, которая при этом высвобождалась, имела сложную структуру, однако распространялась она согласно простым законам пятимерного континуума. Она могла быть зарегистрирована структурными детекторами практически на любом расстоянии от места прыжка. Но не теперь. Этого не происходило в том случае, когда совершающее прыжок транспортное средство было снабжено структурным компенсатором, который улавливал энергетический шок и гасил его в одном из специально приспособленных для этого агрегатов, так что наружу не прорывалось ничего – или почти ничего. Но для пеленгации оставалось еще остаточное поле, которое было в десять тысяч раз слабее самого шока. Это был особый вид колебаний, порожденный транспортным средством, компенсатор которого распространял в пространстве импульсы определенной частоты. Чтобы зарегистрировать это остаточное поле, был необходим высокочувствительный детектор, прибор, который разработала раса микротехников со Свуна. Но земные транспортные средства могли обезопаситься и от этих остаточных полей, если они были оснащены поглотителями энергетических частот, которые назывались гасителями.

Эти приборы не упускали и остаточных полей. Они обнаруживали и поглощали их, так что внешние наблюдатели не могли засечь ни малейших признаков прыжка.

Исчезнувшая «Газель» была снабжена обоими этими приборами: структурным компенсатором и поглотителем энергетических частот. Это значило, что можно было полагаться только на чудо, ожидая, что удастся зарегистрировать исходящие от похищенного корабля структурные колебания.

И эта надежда все еще не покинула окончательно Перри Родана. Потому что, если старший лейтенант Челлиж все еще был жив, при определенных обстоятельствах могли произойти такие вещи, для которых в нормальном, предсказуемом процессе поисков не было места.

Восьмого октября 2042 года «Террания тайме» сообщила:

«Кажется, наше сообщение от пятого октября об исчезновении космического разведчика типа „Газель“ с новой базы на Митре-7 и наши замечания о безответственной информации для общественности, исходящей от Министерства информации и общественного мнения, вызывали заметное и частично непонятное беспокойство.

Конечно, это происшествие гораздо значительнее, чем его пытается представить Министерство информации и общественного мнения. Разумеется, общественность заслуживает гораздо более полной информации, особенно в момент опасности. Но, с другой стороны, кажется нелогичным верить, что из-за того, что одна из „Газелей“ потерялась где-то среди звезд Галактики, может вспыхнуть война, и что выступление большей части флота Солнечной империи может иметь что-то общее с бегством трех дезертиров. Можно проделать простое вычисление: „Газель“ стоила государству сорок пять миллионов соляров. Столько же оно должно списать, если почему-либо один из таких кораблей вдруг потеряется. Маневры флота, проводимые в это время, стоят уже около пятидесяти миллиардов соляров, что тысячекратно превышает цену „Газели“. Мы, как и множество других сограждан, считаем, что не все то, что делается в министерствах нашей столицы, правильно и нужно, но мы не думаем, что нам стоит подозревать правительство в отсутствии у него знаний по математике и опыта в торговле. Ни один глупец не будет проводить маневры стоимостью, может быть, сто миллиардов соляров только для того, чтобы отыскать объект стоимостью самое большее пятьдесят миллионов соляров.

Как мы узнали из надежных источников, эти грандиозные маневры флота предприняты для того, чтобы провести мероприятия по усилению защитной готовности кораблей, и эти мероприятия в дальнейшем должны стать обычными. О стоимости общего количества таких мероприятий могут быть разные мнения. Не нужно впадать в панику, прибедняться, беспокоиться и верить слухам».

– Что-нибудь случилось? – спросил Саттни, войдя в централь управления.

Оливер Роане, забурчав, поднялся.

– Я не знаю, – угрюмо ответил он. – Он однажды что-то повернул и сказал, что это был климатизатор.

Ронсон Лауэр стоял у входа. Челлиж, наблюдавший за ним и Саттни, заметил, как Лауэр вздрогнул и, пригнувшись, застыл, словно кошка перед прыжком.

Он самый опасный из них, подумал Челлиж. Быстрый и беззастенчивый, Уолтер Саттни тоже повернулся, угрожающе посмотрел на него.

– Что это было, Челлиж? – спросил он.

Гюнтер Челлиж ничего не ответил. Саттни приблизился на пару шагов.

– Отвечайте, Челлиж! – с нажимом приказал он. – Это был климатизатор?

– Нет, – тихо ответил Челлиж, не спуская глаз с Ронсона Лауэра.

– Что ж это тогда было? – спросил Саттни.

– Я этого не знаю, – тихо ответил Челлиж. – Я просто нажал две кнопки.

Уголком глаза он заметил, как Ронсон Лауэр схватился за оружие, висевшее в кобуре у него на поясе.

– Почему? – спросил Саттни.

– Чтобы выиграть время, – ответил Челлиж и встал. – Что вы намереваетесь делать?

Лауэр молча подошел. Оружие в руке, во взгляде жажда убийства.

– Чем дольше мы здесь останемся, тем лучше для меня, не правда ли? Это вполне достаточное основание, – ответил наконец Челлиж.

На лице Уолтера Саттни появились первые признаки замешательства. Он не понимал, как кто-то, полностью находящийся его власти, может действовать против его воли и еще открыто признавать это. В паре метров от него стоял Оливер Роане, неуклюжий, с открытым ртом и, очевидно, совершенно ничего не понимающий. Ронсон Лауэр, напротив, кошачьими шагами приблизился к ним.

Гюнтер Челлиж почувствовал, что это действует ему на нервы остатками внутреннего спокойствия, все еще остававшимися у него, он сказал:

– Берегитесь Лауэра, Саттни! – Саттни обернулся, и Челлиж одолжил: Он хочет убить единственного человека, который сможет управлять этим кораблем.

Уолтер Саттни посмотрел на приближавшегося Лауэра и увидел в его взгляде то, что тот готов был сделать.

– Тише! – проревел он. – Лауэр, оставайтесь на месте! И уберите оружие!

Ронсон Лауэр испуганно подчинился.

– Он нас предал, – прошипел он. – Теперь мы должны пару ей висеть в пространстве.

– Я могу вас за это убить, – спокойно сказал Саттни.

Челлиж наслаждался триумфом.

– Нет, вы не сможете этого сделать, – возразил он. – Ведь не хотите же вы остаться здесь навсегда? Хотя вы немного разбираетесь в технике, а Лауэр в галактоматематике, но и вместе вы не сможете управлять «Газелью».

Саттни, очевидно, уже сам подумал об этом. Поэтому он не удивился. Кивнув, он произнес:

– Так, значит, об этом вы подумали. – Он осмотрелся и спросил: – Что нам теперь с ним делать?

Ронсон Лауэр сделал быстрое движение рукой.

– Оливер! Давай, уделай его!

Саттни отступил на шаг назад. Челлиж увидел, что он улыбается.

– Да, это, возможно, правильно, – согласился он. – Отложи пистолет, Оливер, и покажи ему, что ему не стоит с нами шутить.

Оливер Роане бросил пистолет в кресло. Потом он выпрямился и подошел поближе.

Гюнтер Челлиж был уже на ногах.

– Иди сюда, малыш, – усмехнулся Роане. – Иначе ты можешь упасть на пульт и вывести его из строя. Челлиж не пошевелился.

– Возьми меня! – пробурчал он.

Ронсон Лауэр отступил в сторону. Казалось, что Челлиж сосредоточил все свое внимание только на Роане, но на самом деле он видел, как Лауэр скользнул мимо двух кресел ему за спину.

– Я сказал, иди сюда! – прогремел Роане.

Почти в то же мгновение Лауэр с триумфом воскликнул:

– Я направляю его к тебе!

Челлиж услышал позади себя быстрые шаги. Он мгновенно отступил в сторону, и Ронсон Лауэр, который хотел изо всех сил толкнуть его вперед, полетел в пустоту. Челлиж подхватил пролетающего мимо него Лауэра и ухватил его за воротник мундира. Этим он наполовину достиг своей цели. Схватив Лауэра за ворот и пояс брюк, он сделал два быстрых шага к Роане и швырнул в него свою ношу. Все это произошло молниеносно. Оливер Роане держал кулак наготове, чтобы ударить Челлижа, когда Лауэр толкнет его. Теперь он отреагировал слишком медленно. Когда Лауэр полетел в него, он нанес первый удар. Кулак со всей мощью врезался в него. Лауэр провернулся вокруг своей оси и упал на пол.

Челлиж увидел шанс. Прежде чем Роане опомнился от замешательства, он оказался возле него и стал обрабатывать его кулаками. Роане испуганно и удивленно отступил на пару шагов назад. Челлиж двинулся за ним, не переставая молотить его. Роане отступил назад еще больше и, только упершись в металлическую плиту большого пульта, снова обрел равновесие. Челлиж прижал его, намереваясь как можно быстрее закончить бой, и тут он допустил большую ошибку.

Он больше не думал о своих пальцах, которые Оливер Роане сильно повредил хорошо нацеленным выстрелом из термопистолета. Они больше не болели; под воздействием регенерирующей мази на ранах уже наросла тонкая кожица. Но теперь, когда Челллинж схватил за мундир своего наполовину потерявшего сознание противника, чтобы вытащить его и нанести ему последний удар, правая рука наткнулась на металлическую магнитную застежки и рана открылась снова.

Некоторое время жгучая боль пронизывала все его тело. Он погнулся. Из-за бегущих слез, застилавших его глаза, он почти ничего не видел перед собой. Роане почувствовал, что противник оставил его, и услышал вскрик Челлижа. Он не знал, что произошло, увидел свой шанс. Роане оттолкнулся от плиты. Челлиж увидел, он бросился на него. Он хотел защититься, но боль отняла у него все силы. Оба удара Роане попали в его неприкрытую голову. Третий удар он едва почувствовал. Он чувствовал, как боль, исходящая от пальцев, словно окунула его в море огня. Все было кончено.

* * *

Желание выиграть время так сильно воодушевило его, что он утратил его, даже находясь без сознания. Когда он снова пришел себя, он тотчас же понял, что произошло, и что он ничего не смог сделать с этими глупцами. Если он сразу же откроет глаза, кто-то, может быть, увидит, что он снова пришел в себя. Он услышал возле себя шорох, но в черепе его гремело так сильно, что сначала он ничего не мог разобрать. Потом он услышал голос Саттни. Тот произнес:

– Почему ты вмешиваешься? Кто это тебе позволил?

Ответ Лауэра:

– Мне не нужно никакого разрешения. Я сам сделаю все, что нужно. Безразлично, расплатимся мы с этим парнем или нет. Теперь нам больше не нужен.

– Ты должен успокоиться, Ронсон! – спокойно, со сдерживаем гневом, сказал Саттни. – У нас есть и другие заботы, кроме убийства людей.

Прошло некоторое время, потом Лауэр ответил:

– Ты так думаешь? Ты считаешь, что ты мне указ? Лучше уж наблюдай за своими овечками, если не хочешь больше ничего полезного.

Саттни ничего не ответил. Челлиж услышал, как кто-то сделал пару шагов, удаляясь, а потом сел в кресло. Вероятно, это был Саттни. Казалось, что последний инцидент нарушил взаимопонимание между тремя дезертирами.

Челлиж услышал, как Саттни внезапно сказал:

– Если он не придет в себя в ближайший час, мы выльем ему на голову ведро воды.

Челлиж решил хорошенько использовать оставшийся у него час. Ввиду его жалкого состояния, ему нетрудно будет заснуть.

«Друзус» крейсировал в запланированной области пространства, бедного материей, в сорока пяти световых годах от голубого карлика Воллалл. Семьдесят пять процентов ботов были выпущены и барражировали в том секторе, куда направил их «Друзус». Остальные транспортные средства оставались на борту, чтобы в случае необходимости можно было воспользоваться ими.

На борту «Друзуса» находилась часть тех людей, которые несколько дней назад были приняты во флот: поселенцы с Серого Чудовища, которым неожиданно слегка перестали доверять, потому что в конце концов все трое, которые похитили разыскиваемую «Газель» вместе со старшим лейтенантом Челлижем, тоже были поселенцами с Серого Чудовища.

К бывшим поселенцам на борту относился также Горас О'Муллон, бывший предводитель Настоящих демократов, которого Холландер в конце концов затолкал в шахту. На Гораса О'Муллона существовало сильно распухшее после приговора суда личное дело, которое, пока О'Муллон руководил созданием колонии поселенцев, согласно указаниям Челлижа и капитана Блейли, было извлечено из архива, и Перри Родан нашел его очень интересным. Кроме того, О'Муллон был едва ли не единственным, кого исключили из этого всеобщего недоверия: никто не мог поверить, что убежденный противник Холландера когда-либо мог иметь дело с этими его приверженцами.

Благодаря интересу Перри Родана, который тот испытывал к нему или, лучше сказать, благоразумию, которое проявил Родан к его способностям, О'Муллон занял далеко не самый низкий пост во флоте. Его назначили кандидатом в офицеры с условием, что, согласно предписаниям, он сможет получить звание лейтенанта, если будет доказано, что он вне всяких сомнений порвал со своими социал-критическими идеями. Он в свои тридцать с небольшим лет мог бы уже быть и старшим лейтенантом, и его быстрое возвышение в результате его организаторских способностей не вызывало никакого сомнения.

Горас О'Муллон, получив вместе с другими приказ погрузиться на борт «Друзуса», подумал, что теперь настало время показать себя. Вместе с почти всеми другими соединениями, находящимися на Сером Чудовище. «Друзус» стартовал, и, судя по множеству признаков, готовился к дальнему прыжку. Все признаки указывали на то, что предстояли великие события. Горас О'Муллон решил принять в них участие и отличиться.

Потом, днем позже, он узнал, что все это значило. Была похищена «Газель». Ее похитили Саттни, Роане и Лауэр, три человека, ранее принадлежавшие к группе приверженцев Холландера, служившие в его отряде по обеспечению безопасности, когда Холландер установил в Гринвиче диктатуру страха. Кроме того, на борту «Газели» отнюдь не по своей воле находился Гюнтер Челлиж, друг О'Муллона, вместе с которым они взяли в плен Холландера и задали жару пипси.

Поэтому все планы О'Муллона были спутаны. Больше не было и речи о том, чтобы отличиться. Не приходилось и думать о том, чтобы как можно быстрее стать лейтенантом. Он представлял себе, в каком положении сейчас находится Челлиж. Он достаточно хорошо знал ту тройку, которая похитила «Газель», чтобы понять, что Челлижу нечего ждать от них ничего хорошего.

Гюнтер Челлиж погибнет, если не удастся найти «Газель» прежде, чем дезертиры воплотят в жизнь свои планы. Их должны найти, это было единственной мыслью О'Муллона.

Взятые во флот поселенцы образовали на борту «Друзуса» пятнадцатый взвод. Команду, которая до сих пор не получила еще ни одного задания. Люди проходили обучение на борту флагманского корабля. Служба их была суровой, но до сих пор у нее не было никакой другой цели, кроме, как выразился сержант Делакомб, ждать и надеяться. Горас О'Муллон запросил разрешение у сержанта Делакомба нести службу в централи пеленгации. Он под руководством Челлижа уже обучился обращению с пеленгационными приборами и получил такое разрешение. Он занял место в секторе обнаружения материи и теперь почти ни на секунду не отрывался от своего прибора.

Мысль о том, что он должен найти Челлижа, сверлила его мозг и заглушала все его физические потребности. Из семидесяти часов О'Муллон спал едва пять. Когда его силой хотели уложить в постель, он настоял на том, чтобы принять стимуляторы и остаться на – своем месте. Они в течение трех с половиной дней вели поиск структурных энергетических волн в этом секторе. Разработать их прием на структурном датчике было просто.

О'Муллона перевели, чтобы предотвратить срыв. Никто до сих пор не представлял себе, сколь желанным для О'Муллона было это перемещение.

Гюнтер Челлиж внезапно очнулся, когда поток ледяной воды окатил его. Он мгновенно откатился в сторону в ожидании того, что Ронсон Лауэр сейчас опустит на него огромное ведро. Его быстрая реакция рассердила Лауэра. Он сделал шаг назад и, когда Челлиж вскочил, выронил ведро, чтобы выхватить оружие.

– Ну, иди же, – выдохнул он.

После короткого сна Челлиж чувствовал себя значительно лучше, чем прежде. Головная боль почти полностью прошла, а пальцы слегка чесались – верный признак того, что раны начали заживать.

Увидев Ронсона Лаэура, он рассмеялся. Лауэр попал под первый удар Роане, и признаки этого все еще были видны.

Презрительный смех Челлижа еще больше разъярил Лауэра. Он поднял пистолет.

– Сейчас тебе будет не до смеха, друг мой, – прошептал он.

– Прекрати! – из задней части централи управления донесся резкий голос Саттни. – Я же тебе сказал, Ронсон, что ты должен укротить свое бешенство!

Челлиж принужденно-задумчиво улыбнулся и повернулся; нацеленное на него оружие Лауэра вовсе не касалось его. Он увидел Саттни, приходящего в себя, и в следующее мгновение заметил Оливера Роане, который, широко расправив плечи, откинувшись, сидел в кресле. Он шумно дышал, и его лицо на три четверти было скрыто бинтами, которые он, вероятно, наложил себе сам.

– Для вас это тоже означает конец, Челлиж, – снова сказал Саттни. Теперь у вас больше не будет никакой возможности нанести вред нашим планам. Садитесь-ка на свое место и выясните, какой вред вы причинили кораблю!

Челлиж повиновался. Идя к креслу пилота, он посмотрел на часы. Без сомнения, он спал почти три часа. Но, казалось, трех часов было недостаточно, чтобы позволить поисковым кораблям найти исчезнувшую «Газель».

Напряжение, которое он смог сдержать лишь с огромным трудом, наполнило его, когда он опустился в кресло перед пультом управления и произвел переключения, необходимые для прыжка. Он нажал две кнопки в обратной последовательности. Это все, что ему было известно. Он не имел ни малейшего представления, какой вред он этим причинил – и даже не знал, причинил ли он вообще какой-либо вред. Единственное, что он знал, это то, что система управления была весьма сложным механизмом. Эта система не была похожа на радио, где нажатие на две противоречащие друг другу кнопки не приносит никакого вреда. Если использовать систему управления кораблем не так, как это изложено в инструкции, в ней могло что-нибудь выйти из строя.

Вопрос заключался вот в чем: что вышло из строя? Руки Челлижа дрожали, когда он произвел проверку. Лампочки на небольшом световом табло – а там их было более двухсот – загорались, показывая, что в общем-то все было в порядке. В целом. Но две лампочки не горели. На маленьком табло, помещенном под этими лампочками, Челлиж прочитал: «Распределитель номер двести двадцать пять, контрольный пункт семнадцать, индуктивность пятнадцать микрогенри на с-компенсатор».

Он вздохнул – медленно, чтобы никто этого не слышал. План его удался. Ремонтные работы продлятся часа полтора или чуть меньше. Саттни не будет недоверчивым и не станет подозревать, что он пытается выиграть время. И прежде всего: распределитель номер двести двадцать пять и вышедшая из строя катушка с индуктивностью пятнадцать микрогенри находились в той же шахте, что и поглотитель энергетических частот.

– Ну, что там? – спросил Саттни.

Челлиж указал на две негорящие контрольные лампочки.

– Распределитель и катушка вышли из строя.

– Их трудно отремонтировать?

– Катушку вообще нельзя отремонтировать. На ремонт распределителя уйдет два часа, не меньше.

Глаза Саттни расширились.

– Вы хотите сказать, что мы вообще не сможем двинуться с места, пока катушка не будет отремонтирована?

Челлиж, улыбнувшись, покачал головой.

– Нет, я этого не хотел сказать. Катушка состоит из цельного металла. Так что ее нельзя отремонтировать. Но можно поставить новую катушку. На складе запасных частей у нас их достаточно, если только вы случайно не выбросили все за борт.

Саттни недоверчиво и зло уставился на него.

– Оставьте ваши шутки! – резко сказал он. – Как долго продлится весь ремонт?

– Два часа, – ответил Челлиж. – Я уже говорил вам это.

– А катушка?

– На это потребуется две минуты – одна для извлечения старой, а другая, чтобы поставить новую.

– Хорошо, тогда принимайтесь за работу. Вам нужны приборы?

– Много, – усмехнулся Челлиж.

– Берите их. И не думайте, что вам удастся еще раз выкинуть подобный фортель. Ронсон будет наблюдать за вашей работой. Ронсон, иди с ним!

– С большим удовольствием, – хрипло прокаркал Ронсон. Челлиж взял со склада измерительные приборы, а также осциллограф, который он велел нести Лауэру. Кроме того, он взял маленький паяльник, набор проводов, пинцетов, припой, массу для наполнения внутренности автомата и многое другое. Собирая все это, он двигался медленно и осторожно. Он не будет стараться закончить ремонт как можно быстрее.

Со склада запасных частей Челлиж взял только одну катушку типа вышедшей из строя и пару переключателей, которые он хотел использовать для ремонта распределителя.

Потом он открыл люк, ведущий из главного коридора в шахту, и спустился по лестнице. Ронсон Лауэр следовал за ним на расстоянии пяти ступенек. Люк он оставил открытым.

Вдоль стены шахты проходил ряд проводов и кабелей. Челлиж пока что еще не знал, как ему выполнить остальную часть плана так, чтобы Лауэр не заметил этого. Внезапно его осенила идея. Большая часть проводов находилась под напряжением более двух тысяч вольт постоянного тока. Если бы ему удалось заставить Лауэра двигаться так, чтобы тот прикоснулся к неизолированному месту, тогда…

В семи метрах ниже люка провода заканчивались. Отсюда из к-шахты отходило нечто вроде штольни, которая шла параллельно внешней стенке корабля. Челлиж на мгновение остановился у того места, где кончались провода. Он увидел маленький черный ящичек распределителя, который он должен был отремонтировать и отыскать место, где находится неисправная катушка. Одновременно он увидел тонкий светящийся цилиндр поглотителя энергетических частот, который он, собственно, и хотел отключить. Поглотитель теперь находился всего лишь в полушаге по ту сторону ящичка распределителя.

– Идите дальше. – с беспокойством приказал Лауэр.

Челлиж повиновался. Он прошел мимо ящичка распределителя и опустил пластиковую сумку с инструментами и запчастями на пол между черным ящичком и серебристым цилиндром поглотителя.

– Я должен кое-что сделать здесь, тут и вон там, – с готовностью объяснил он Лауэру, указав сначала на распределитель, потом на некое место где-то поблизости от поглотителя и наконец туда, где, как он предполагал, находилась катушка. – Ищите себе место, с которого вам будет лучше всего наблюдать за мной и устраивайтесь поудобнее.

Ронсон Лауэр удивленно моргнул. Когда он понял, что Челлиж насмехается над ним, лицо его покраснело от гнева.

Челлиж начал раскладывать инструменты. Он незаметно для своего спутника бросил взгляд на то место, где расположился Лауэр. Тот отодвинул осциллограф на метр от себя и сел, вытянув ноги на полу. Пистолет он держал в руке.

Первое, что сделал Челлиж – это отсоединил главный провод в красной изоляции. Он работал кусачками с изолирующей обмоткой и действовал так уверенно, что у Лауэра не появилось никакого подозрения, что он работает с высоким напряжением. Результаты удовлетворили его. Он освободил десять сантиметров кабеля толщиной в палец, и в решающее мгновение ему будет нужно только снять изоляцию и конец кабеля, который он освободил, присоединить туда, откуда высокое напряжение может попасть на Лауэра.

Потом он услышал шум распределителя. Он тотчас же увидел, что произошло. Осциллограф не показал никакого импульса, да и вообще никакого напряжения в распределительной системе. Распределитель замкнуло, когда катушка расплавилась, и теперь он действовал как предохранитель. Три пайки были сорваны, и одна из маленьких ламп, казалось, не функционировала. Челлиж принялся за работу. Он сделал новую пайку, вынул лампу и установил ее на место наименьшего сопротивления. Потом он произвел новую проверку и установил, что распределитель все еще не функционирует.

Гюнтеру Челлижу не оставалось ничего другого, кроме как проверить всю систему проводов распределителя, сантиметр за сантиметром.

Время шло. Челлиж пару раз оглянулся на Лауэра, который, казалось, чувствовал себя не особенно удобно. Челлиж заметил, как тот беспокойно крутил головой, чтобы осмотреться. Через равные промежутки времени он вздрагивал и бросал быстрые взгляды в направлении Челлижа, словно опасался хоть на секунду упустить его из поля зрения.

Но он не сделал ничего из того, чего ожидал Челлиж: он так и не коснулся кожей оголенного проводника.

Затем Челлиж обнаружил, что возле Ронсона Лауэра отвесно через шахту проходит одна из труб системы охлаждения. Она была сделана из неизолированного, великолепно проводящего ток материала. Если бы Лауэр хоть раз схватился за эту трубу, чтобы удержаться… там были металлические крепления, связывающие трубу со стеной и подходящие к ящичку распределителя, с которым работал Челлиж.