Текст книги "Принц теней"

Автор книги: Курт Бенджамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Вы умеете сражаться? – задал он очередной вопрос, Бикси с носилок на полу ответил «да», а Льешо – «немножко».

– Заклинания? Колдовство:?

– НЕТ! – хором прокричали оба: Бикси с обычным страхом перед неведомым, а Льешо, вздрогнув от воспоминания об ужасе нескольких месяцев, проведенных прикованным в мастерской Марко.

Вдруг он не справился с напряжением, и его предательские ноги подкосились. Юноша упал на пол перед колдуном и закрыл лицо ладонями от стыда.

– Я ничего не знаю, – вопил Льешо, – ничего.

Съежившись от унижения, он не сразу почувствовал нежное прикосновение руки к плечу, кто-то потянулся убрать ладони с глаз. Хабиба, колдун правителя, стоял перед ним на коленях, ирония и дистанция пропали, как и не было, очи излучали теплоту, грусть, понимание, даже более глубокое, чем у самого юноши.

– Все в порядке, – сказал Хабиба, – с тобой ранее неправильно обращались, но отныне никто не причинит тебе зла.

Когда колдун поднялся на ноги, он выглядел более уставшим и старым, чем минуту назад. Хабиба покачал головой, и мастер Якс почувствовал себя виноватым, но Льешо этого не видел.

– Когда-нибудь мы завоюем его доверие, – предположил колдун, – посмотрим, что сделает из него Каду, но не исключено, что он вообще не сможет реализовать свои способности.

– Ее светлость расстроится, – отметил мастер Якс, и Хабиба вновь вздохнул.

– Перед тем как принимать решение, нужно посоветоваться с Каду. Что ж, вы достаточно долго размышлял над предложением госпожи, мастер Якс?

– Я еще и не читал контракта, – едко рассмеялся он в ответ, потом задумчиво посмотрел на Льешо. – В общем-то да, я согласен с условиями. Какими бы они ни были.

Он вытащил пакет, открыл его, взял предложенную Хабибой ручку и быстро набросал буквы своего имени. Колдун улыбнулся, обрадовавшись победе:

– Я распоряжусь, чтобы слуги поместили вас в дом охранников. Вашей первой обязанностью будет работа с Каду по тренировке.

Мастер Якс кивнул:

– По всей видимости, теперь я могу оставить цепочку у себя.

– Вскоре вы узнаете, что она не сильно отягощает шею, – ответил Хабиба. – Вас связывают лишь незримые цепи. Для юношей – серебряные.

Он протянул цепочку Бикси, который надел ее словно подарок, а не символ его рабства. На шее Льешо колдун застегнул ее собственноручно, и юноша понял, что слова, сказанные Яксу, распространялись и на него. Не это осязаемое украшение, которое можно было свободно снимать почти в любое время, а невидимые оковы повисли на нем.

– Бикси, подойдет ли тебе жизнь воина? – спросил надзиратель.

– Да, господин, – тотчас ответил юноша, сожалея, что не может встать на ноги, – я боец по профессии, господин.

– Пока еще нет, – поправил надзиратель. – Но со временем, безусловно, станешь. Думаю, ты нашел свое призвание. Доставьте его в палату, – обратился он к мастеру Яксу. – Когда юноша выздоровеет, мы решим, куда его поместить.

– Да, господин.

Якс поклонился не без иронии. Льешо огорчился, что так не умеет, хотя проблем и без этого хватало.

– Что касается тебя, – колдун нахмурился, всматриваясь в лицо юноши, – надеюсь, тебе понравится твое место пребывания. Можешь тренироваться с охранниками, а затем приходить сюда, чтобы учиться письму с секретарями. А как устроишься, посмотрим.

Льешо не понравилось, как прозвучало это «посмотрим». Хабиба не упомянул о возможности поставить его украшением к ложу его светлости или приковать его к мастерской какого-нибудь алхимика, и это значило, что он продвинулся вперед по сравнению с прошлым местом. Поэтому, приложив все усилия, юноша подавил панику с решимостью спокойно ожидать, куда приведет его следующий шаг. Между тем он обучится всему, чему хочет. Но приблизит ли это его к цели?

ГЛАВА 12

Хабиба позвал носильщиков и поручил им доставить Бикси в палату. Как только они стали выходить из кабинета надзирателя со своим бременем в лице будущего гладиатора, молодая особа с измазанным грязью носом и каплями пота на висках протиснулась между ними в дверной проем и небрежно поклонилась. Затем она быстренько обняла Хабибу, обвив руки вокруг его шеи. Отпустила, но вцепилась в его ладонь, окинув Льешо взглядом.

– Так, значит, вы нашли его, – взвизгнула она и усмехнулась.

Юноша уставился на нее, как если б у девушки выросла вторая голова. Кровь подступала к его щекам.

– Позвольте представить мою дочь, – сказал Хабиба. – Каду, мастер Якс. Думаю, ты уже встречала нашего нового друга.

– Да, конечно, – согласилась она. – Я поставила бы деньги на его мастерство в бою до первой крови, но в смертельной схватке предпочла бы его противника, даже если б то была моя достопочтенная тетушка Силла.

Как раб, Льешо понимал, что нет ничего необычного в резком переходе со знакомства на оценку навыков боя, но все же было неприятно. Он расправил спину, подняв подбородок в королевской манере, которую припас для унизительных ситуаций. Мастер Якс кинул ему предупреждающий взгляд, а юноша опустил глаза. Пока Льешо еще не решил, находится ли он среди друзей или врагов, поэтому было небезопасным выставлять свое естество на обозрение проницательному колдуну и его дочери. Однако мастер Якс закатил глаза, покачав головой. Слишком поздно: Хабиба все заметил и молча сделал выводы.

– Думаешь, он не опасен? – обратился колдун к дочери, будто Льешо и не было в комнате.

– Я слышу и могу говорить, – напомнил им юноша. – Если вас что-то интересует, спросите меня.

– Льешо, – начал было Якс, сурово нахмурив брови, но Хабиба поднял руку, чтобы учитель замолчал, и устремил на юношу испепеляющий взгляд, словно проникающий насквозь.

Через мгновение ничем не прикрытое изучение внутренней сути юноши скрылось за безмятежным фасадом вежливости. Он неодобрительно цыкнул и спросил:

– Тебе когда-нибудь доводилось убивать человека?

– Нет, но…

– Тогда ты не знаешь, как поведешь себя, когда представится такой случай.

– Так и она не знает…

По безмолвному указанию Хабибы мастер Якс стоял в стороне, не вмешиваясь в устную перепалку. Он скрестил руки на груди, словно чтобы не дать воли кипевшим словам, но тут не выдержал:

– Каду, конечно же, права. По крайней мере, он не станет убивать на играх. Я в этом уверен.

– Мы не готовим здесь гладиаторов, Якс, как тебе должно быть известно. Нас интересует, сможет ли он убивать в честной битве, защитить себя или же спасти жизнь своего подопечного от нападения убийц.

Льешо опять хотел напомнить, чтобы они не разговаривали словно его вовсе здесь нет, но последние слова Хабибы лишили его каких бы то ни было аргументов. Убийства по политическим причинам?

– Не думаю, что он вообще сможет убивать, – продолжила свою оценку Каду. – Тем более для защиты собственной жизни, ему ведь внушили, что она и гроша не стоит. Разве только если надо будет спасти человека… но это его сломает.

– Вы не видели, как он орудует ножом, – отметил Якс. – Он хорошо знает, как обращаться с традиционным фибским лезвием; и я подозреваю, что и в семь лет это оружие смогло быть смертельным в его руках. Не уверен, что он ни разу не убивал в своей жизни, хотя на Жемчужном острове такого, конечно же, не случалось.

– Если ему это и доводилось, то память не сохранила о том ни малейшего воспоминания, – сообщила Каду. – Во время нашей схватки я не увидела ни следа осознания возможности собственноручно заколоть меня.

Без предупреждения мастер Якс достал из ножен за спиной фибское лезвие и бросил его, нацелившись прямо в сердце юноши. Инстинктивно Льешо повернулся боком и отступил с траектории приближающегося ножа. Тем же движением он поймал летящее оружие и послал его обратно. Якс был готов к такому выпаду, но все же острие поцарапало его бицепс и вонзилось в деревянную балку стены. Не увернись Якс, нож попал бы ему в грудь, туда же, куда метил он сам.

Он зажал пальцами ранку на правой руке:

– Его тренировал Ден, но юноша попал к нам уже с рядом смертельных приемов. Насколько мне известно, ножом он только и знает, как убивать .

В ужасе Льешо уставился на кровь, капающую с плеча учителя. Ни разу за все время занятий у Дена он не ранил лезвием человека. Он чувствовал себя в такой безопасности на тренировках, что и не воспринимал их как упражнения с оружием, а обращался с ножом в фигурах чисто для молитвы, доводя навыки до совершенства. Убийства были частью гладиаторского искусства, что Льешо не принял во внимание, когда выбирал путь к свободе. Из-за такого недосмотра мастер Якс мог поплатиться жизнью. Разум юноши отказывался воспринимать очевидный факт, что брошенный учителем нож мог убить его самого. Якс оценил всю опасность своего поступка, тем не менее доверил свою жизнь юноше. И Льешо чуть ли не забрал ее.

– Мне очень жаль, – запинаясь, извинился он и прижал руку ко рту. – Меня сейчас стошнит.

– Ну уж нет! – Каду потащила его из кабинета надзирателя за угол дома, поросший всякой зеленью. – Вот теперь пожалуйста: тебя никто не увидит, к тому же ты будешь не первым, почтившим вниманием эти кусты. Хотя ты, безусловно, осквернишь этот дом. Понадобятся недели, чтобы вновь очистить его, а время стоит нам дорого.

Она разговаривала с ним как с равным, и Льешо дивился, как ему удалось вызвать ее уважение, несмотря на притворство. Он никогда не убивал, от самой мысли об этом его выворачивало в кустах, как младенца. Каду же присела рядом и трясла за руку, чтобы привлечь его внимание.

– Тут нечего стыдится. – Она кивнула головой в сторону зелени, которую он облагородил. – Я никогда не стала бы сражаться с человеком, который, едва не убив друга, сохранил бы спокойствие.

Льешо понимал, что Каду пытается утешить его, однако ее слова возымели противоположный эффект. Мастер Якс был на волосок от смерти по его вине; только знание того, что юноша способен отреагировать смертельным контрприемом, спасло ему жизнь. Льешо затрясся. Зубы застучали от судорожных сокращений челюсти, отчего он даже прикусил кончик языка.

– Нeт! – произнес он, пытаясь ослабить дрожь, не отпуская живот, угрожавший очередным приступом. – Нет, нет, нет, нет, нет!

– Шок, – поставила диагноз Каду и помогла ему подняться.

Юноше удалось последовать за ней, переставляя ноги, которых он не чувствовал. Она подвела его к двери кабинета, но не зашла внутрь.

– Ему нужно теплое питье и десять часов сна, – сообщила она мужчинам.

– Отведи его и посели, – ответил Хабиба. – Я как-нибудь объясню его отсутствие на официальной аудиенции у правителя.

Мастер Якс ничего не сказал, лишь опустил глаза, встретив взгляд Льешо. Он не успел скрыть чувства, и Льешо поймал сожаление, но не извинение в душе учителя. Откуда-то, из далеких осколков прошлого, выплыла фраза фибской мудрости: «Ты не можешь развить самопознание. Ты способен лишь предоставить ищущему возможность понять себя». Был ли поступок мастера Якса именно таким приемом? Учитель дал Льешо шанс осознать, что он убийца, воспитанный таковым с колыбели? Предатель друга? Ему не нужно такое знание, он отказывается принять его. Он не убивал и никогда не станет. Каду так считает, и отец согласен с ней. Только Якс заявил, что юноша способен вероломно забирать жизни людей. Только человек, который тренировал его, наблюдал за ним и знает его.

Будь пруд под мостом, который они пересекали, достаточно глубоким, юноша бросился бы вниз и утопился. Но вода была мелкой и заросшей камышом. Все, чего бы он добился, так это выставил себя на посмешище и испортил единственную одежду. Поэтому он молча следовал за Каду к низкому домику на коротких сваях, с зеленой загибающейся крышей и бумажными ставнями, открытыми тускнеющему свету. В доме была одна комната со скромным убранством: четыре низкие кровати, столько же стульев, маленький очаг для еды, остывший с обеда, и разного рода корзины с бельем и едой.

Когда Льешо вошел, два стула было занято. Сидевшие на них люди оторвались от бодрого спора по поводу штопки и наперебой закричали от радости:

– Льешо!

Сначала подбежала Льинг и обняла его, затем сморщила нос:

– Тебе надо помыться.

За ней вскочил Хмиши:

– На кухне говорят, что с трезубцем ты превзошел сегодня Каду, – сообщил он, и Каду шлепнула его по голове.

– Это потому, что я ему позволила, – заявила она со смешком.

Вовсе не так, – наконец улыбнулся Льешо, – я научил ее паре своих приемов, и мы сошлись на ничьей.

– Да, вообще-то он победил, – возразила Каду. – Но эта победа не должна особо впечатлять вас. Просто случайная удача.

Льешо понимал, что она дразнит его, хочет, чтобы его друзья знали, что он хорошо выступил на арене. Однако юноша устал, чтобы отвечать на подшучивания. Его мысли то и дело переключались на события в кабинете надзирателя.

– Мне нужно лечь, – сказал он. – Какая из кроватей свободна?

– Вон та твоя, – ответила Каду, указав на самую дальнюю от двери.

Юноша кивнул и доковылял до нее, развязал пояс и снял через голову кожаную тунику. Поскольку он не знал, куда деть одежду, положил ее на край кровати и опустился сам, мгновенно погрузившись в темноту, гуще, чем заболонь.

Когда он проснулся, воздух казался сладким. Утро пробиралось сквозь ветви плакучей ивы, колышущиеся на ветерке за окном. В самой атмосфере витало обновление. Пахло мылом: кто-то вымыл его во время сна и покрыл мягким одеялом. Юноша услышал шарканье сандалий, звон глиняной посуды, льющуюся воду и затем уловил пахучие пары чая, поднимающиеся вверх в лучах солнца. Он поднялся на локтях и увидел Льинг, сидящую на корточках рядом с кроватью.

– Он проснулся, – крикнула она товарищу, и когда Льешо простонал «чаю, пожалуйста», девушка улыбнулась и прибавила: – Он живой.

– Мы думали, проснешься ли ты вообще когда-нибудь?

Хмиши протянул ему чашку горячего чая, пришлось помочь, чтобы трясущиеся пальцы Льешо не опрокинули содержимое. Он подождал, пока друг допьет, и с улыбкой облегчения ответил на безмолвный вопрос:

– Ты проспал следующий день и еще одну ночь, не проснулся, даже когда Хабиба мыл тебя. Он здешний лекарь, равно как и надзиратель. Он велел нам не беспокоить тебя, сказал, что тебе нужно время поправиться, хотя мы с Льинг не заметили, чтобы с тобой что-то было не так, по крайней мере, внешне.

– Я решила, что, видимо, болезнь скрыта внутри, – отметила Льинг, – нужен лекарь, чтобы разглядеть ее, так как рана глубока и спрятана за тканью. Хабиба раз десять заходил проведать тебя, и его дочь Каду не меньше.

Голос Льинг словно вытравил имя соперницы в кислоте.

Хмиши прервал ее взглядом, и Льешо подумал, не приказали ли им не беспокоить больного.

– Человек, который назвался Яксом, долго сидел здесь, наблюдая за тобой из угла комнаты. Он почти не шевелился и не говорил, но пробыл весь день и полночи, потом ушел.

– Я думала, он останется до последнего, – добавила Льинг, – но мы дали ему понять, что наблюдаем за ним не менее тщательно, чем он за тобой. Когда взошел месяц, он как-то смешно вздохнул…

– Он смеялся над нами! – прервал ее Хмиши, вспомнив свое негодование.

– И посоветовал нам поспать. Затем ушел, – закончила Льинг, зевая.

– Думаю, он удалился ненадолго, – сделал вывод Хмиши. – Если хочешь одеться до его прихода, сходи в надворное строение.

– Расскажи нам, кто он.

– Я помогу тебе встать.

Льешо понял, что он голый, и вздрогнул, когда Хмиши собрался стянуть одеяло.

– Льинг, я, пожалуй, съел бы свежую булочку из кухни, – слабо улыбнулся юноша, и девушка прыжком встала еще до того, как он закончил фразу.

– Я оставлю вас вдвоем ради приличий, – согласилась она. Льешо знал, что от нее смущения не скроешь. – Но сначала я хочу знать, будут ли у нас проблемы с этим человеком, Яксом.

– Он мой учитель.

Льинг устроил ответ, хотя Льешо понимал, как мало отношения имеет его объяснение к поставленному вопросу. У Якса свои виды на юношу, как, по всей видимости, и у супруги правителя, и у колдуна. Насколько тесно их замыслы переплетутся с его планом, завещанным духом министра отца, он пока не знал.

– Сначала оденься. – Хмиши вернул его к реальности, достав пару широких штанов. – Здесь у каждого есть запасное белье. Это мои, можешь их позаимствовать, пока для тебя не подберут новые. А рубашка принадлежит Льинг. Мы думали, она будет впору, но твои плечи выросли. Кажется, придется остановиться на штанах.

Льешо надел их.

– Надворное строение? – напомнил он, и Хмиши показал ему путь.

Когда юноша вернулся, мастер Якс уже ожидал его, а с ним и Хабиба.

– Ты выглядишь лучше, – улыбнулся ему надзиратель, и Льешо задумался, лучше чего он выглядит.

Юноша не был ранен или болен. Но вдруг он почувствовал, что напряжение между лопатками ушло, и хмурый лоб разгладился. Ему действительно стало хорошо, хотя он и не понял, каким образом произошло расслабление всех мышц тела. Он вздохнул свободней, несмотря на серебряную цепочку правителя вокруг шеи.

– Вчера был праздничный день, – продолжил Хабиба, – ты пропустил его. Ее светлость велела передать, что она дарует тебе этот день для отдыха, чтобы ты полностью восстановил силы. Используй его по назначению, – улыбнулся колдун. – И передай слова ее светлости своей подруге Льинг, когда она подойдет.

Надзиратель вышел, поклонившись Льешо, отчего Якс неодобрительно нахмурился, на лице появилось обиженное выражение. Хмиши с изумлением обратился к юноше:

– Ничего не понимаю.

Льешо пожал плечами, не желая доверять свои секреты стенам и воздуху.

Мастер Якс проследил, как удалился целитель, и перешел к делу:

– Здесь, в садах ее светлости, ты в безопасности, насколько это вообще возможно в провинции Фаршо, но скоро нигде не будет спокойно. Обучись в оставшееся время чему сможешь, но если тебе предоставят выбор, то лекарскому делу.

– Скажи это Каду, – прервал Хмиши.

Тут вошла сама дочь колдуна вместе с Льинг и обезьянкой с мягкой коричневой шерсткой. На животном была тренировочная рубашка, подвязанная бойцовым поясом, а на голове – шляпа. Она схватила пальцами подбородок девушки, длинный гибкий хвост кольцом лежал на ее плече.

– Нет необходимости говорить это мне, – уловила она тему, – Хабиба уже все сообщил.

Обезьяна взвизгнула и запрыгала. Мастер Якс строго посмотрел на Каду, не обращая внимания на обезьяну.

– Хоть это-то тебя остановит? – спросил он, но Каду рассмеялась.

– Нет, я буду давить на него, пока он не позовет дядю или не начнет сопротивляться. У меня работа такая. Кстати, я поймала шпиона.

Каду подтащила Льинг, обезьяна опять заверещала и полезла к ее волосам.

– Я не шпион! – Льинг вывернула руку из хватки Каду и с особым отвращением отпрянула от обезьяны. – Я просто наблюдала, и не ты меня поймала, а это ужасное животное.

– Наблюдатель из тебя не лучше, чем шпион. Дать себя найти Маленькому Братцу! – стала дразниться Каду.

– Если б ты хотела причинить Льешо вред, я б удушила тебя голыми руками, и твою глупую обезьяну тоже.

Обезьяна словно поняла, о чем речь, потому что вновь завизжала на нее и запрыгала на плече Каду в порыве возбуждения. Льешо решил, что Маленькому Братцу не уйти от гнева Льинг.

Дочь колдуна внимательно посмотрела на нее и улыбнулась:

– Вот эта способна на убийство.

– Убийство, – прошептал Хмиши.

Каду с презрением подняла бровь:

– И его превосходительство потратил на него деньги, лучше б оставил Ю.

– Только не в том случае, если вы что-то хотите от меня, – предупредила Льинг и подскочила к Хмиши.

Льешо не понимал, о чем спор, но четко знал, на чьей он стороне.

– И от меня, – заявил он и встал по другую руку Хмиши. – Мы команда.

Кипя от раздражения, Каду посмотрела на мастера Якса в надежде на поддержку, но тот пожал плечами:

– Как говорится, ловец жемчуга по крайней мере на один шаг стоит выше обезьяны.

Улыбка пыталась пробиться сквозь его крепко сжатые губы, и Якс не стал прятать ее. Кивнув товарищам Льешо добродушный взгляд, он вышел из низкого дома, пригнув голову, оставляя Каду с обезьяной испепелять взглядом Хмиши.

– Сделаешь что не так, – пригрозила она, – я скормлю тебя на блюдце людям господина Ю.

Обезьяна выразила свое призрение, спрыгнув с плеча Каду и юркнув в окно. Успокоившись, что последнее слово за ней дочь лекаря удалилась вслед за мастером Яксом.

К удивлению юноши, Хмиши первым пришел в себя и спросил:

– Во что ты нас впутал, Льешо?

Теперь оба смотрели на него. Юноша подумал, не сказать ли им правду: кто он, что о нем думает мастер Якс и даже про клятву, данную им духу Льека в тот ужасный час в Жемчужном заливе. Но в голове еще оставалось много вопросов: почему он попал сюда, что именно знают окружающие, имеющие на него свои планы. Поэтому он бросился на кровать, сел, скрестив ноги, опираясь локтями о колени, и пожал плечами:

– Не имею ни малейшего представления.

– Ну, здорово.

Хмиши уселся рядом, обхватив руками лоб. Льинг присоединилась к ним, и они стали походить на трех обезьянок, сидящих в ряд.

– Но если тебе нужно кого-нибудь убить, то я, видимо, для тебя находка.

Друзья фыркнули в негодовании, но не нашли, что сказать.