Текст книги "Фамильная реликвия (СИ)"
Автор книги: Ксения Винтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
В поисках истины
Бабушка вернулась домой спустя каких-то полтора часа. Николай, у которого каким-то мистическим образом не оказалось больше вызовов, хотя обычно он колесил по деревням до поздней ночи, всё это время просидел со мной, развлекая меня ничего не значащей болтовнёй. Семён, то ли проявивший что-то сродни тактичности, которая за ним отродясь не наблюдалась, то ли ещё по какой неведомой причине, убрался восвояси сразу же, как только убедился в том, что я не собираюсь немедленно отдать богу душу и вообще чувствую себя вполне сносно.
– Анна Степановна, – Николай вежливо кивнул старушке, стоило той войти в комнату.
– Николай, – от меня не укрылись ни металлические нотки в её голосе, ни колючий взгляд. Боже мой, а я-то искренне считала, что моя бабушка добрейшей души человек! Ни разу я не видела, чтобы она к кому-то относилась столь враждебно, причём даже не пытаясь скрыть своих чувств. Однако, несмотря на очевидную неприязнь, она нашла в себе силы вежливо поинтересоваться у мужчины: – Чаю будешь?
– Да, было бы здорово, – охотно согласился тот, и добавил, добродушно улыбнувшись: – Спасибо.
Демонстративно громко гремя посудой, бабуля принялась заваривать “чай”: я обратила внимание, что вместо того, чтобы взять листья из холщовых мешочков, висевших на гвоздиках за печкой, она достала с верхней полки навесного шкафчика какую-то непонятную жестяную банку, но не стала сразу же добавлять её содержимое в заварочный чайник, а просто поставила рядом с собой на тумбочку.
– Пару дней я бы порекомендовал тебе сохранять постельный режим, – заметил Николай, не обративший внимания на странное поведение старушки. Всё внимание мужчины было полностью сосредоточено на мне, что в любое другое время мне бы несказанно польстило, но сейчас вызвало лишь чувство беспокойства.
– Вообще нечего ей попусту шляться по деревне, – неожиданно поддержала его бабушка. – Особенно по ночам. Места у нас, конечно, тихие, да лихие люди и в нашем болоте найтись могут.
– Я достаточно большая девочка и вполне могу позаботиться о себе сама, – упрямо возразила я, скрестив руки на груди.
– Вот такие большие девочки и находят неприятности себе на задницу, – веско проговорила старушка, наполняя кипятком заварочный чайник. Похоже, я успела пропустить момент, когда она положила в него то, что служит местным эквивалентом заварки. Или не пропустила? – Николай, тебе чай с сахаром или без?
– С сахаром, Анна Степановна, – отозвался тот. – Две ложки, если несложно.
– Чего ж тут сложного? Чай не нищие, и сахар, и соль в достатке имеются.
Я продолжила напряжённо наблюдать за её действиями. Николай, словно почувствовав моё настроение, обернулся и тоже посмотрел на старушку. Та тем временем уверенно разливала чай по трём чашкам: двум белым с ромашками и одной зелёной с фиалками. В зелёную чашку бабушка сперва положила две ложки сахара из сахарницы, а затем добавила что-то из заранее приготовленной жестяной банки. Старательно перемешав получившуюся субстанцию, старушка как ни в чём не бывало подошла к нам с Николаем и поставила пластмассовый поднос с чашками на стол.
– Вот, это тебе, – бабушка пододвинула к фельдшеру зелёную чашку. – А это тебе, – мне досталась одна из белых. Вторую белую чашку бабушка забрала себе, усевшись на стул на противоположном конце стола. – Как ты себя сейчас чувствуешь, Женечка?
– Нормально, – через силу выдавила я из себя, буравя взглядом чашку Николая. – Бабуля, что ты положила в эту чашку?
– Ничего, – не моргнув и глазом, заявила та. – Только чай и сахар, как Николай и просил.
– В самом деле? – я испытующе посмотрела в её лицо. – То есть я могу спокойно забрать его чашку и выпить сама?
– Конечно, можешь, – заверила меня бабушка. – Только ты ведь не любишь такой сладкий.
– Я сделаю исключение, – елейно проговорила я. Подавшись вперёд, я забрала себе зелёную чашку, а к Николаю пододвинула свою, белую. – Учитывая, что я совсем недавно грохнулась в обморок, лишняя порция глюкозы мне не повредит.
Продолжая буравить бабушку внимательным взглядом, я осторожно подула на жидкость в своей чашке и сделала крохотный глоток. Вкус у “чая” был странный, как, впрочем, и всегда, учитывая, что вместо чайного листа заваривалась какая-то трава. Правда на этот раз я не могла сказать точно, что именно бабушка добавила в заварник, но вкус был необычный: с одной стороны, сладкий, – очевидно, из-за сахара, – но с другой стороны я чётко ощущала привкус горечи на своём языке.
– Ну, что, убедилась, что я не пытаюсь отравить твоего благоверного? – в голосе бабушки отчётливо звучал яд.
– Что у тебя в той банке? – прямо спросила я, кивком указав на жестяную банку на тумбочке.
– Зверобой, – последовал недовольный ответ, вызвавший презрительное фырканье со стороны фельдшера.
– Что? – я вопросительно посмотрела на Николая.
– Зверобой используют для изгнания демонов, – объяснил он. – Мне одна пациентка из соседней деревни рассказывала. Ей всё мерещилось, что вокруг её дома рогатый чёрт ходит.
– И что, правда, ходил? – положа руку на сердце, после событий последних дней я бы ничуть не удивилась.
– Нет, конечно, – коротко рассмеялся мужчина. – Она просто до этого в ночь на Ивана Купала полынь жгла, чтобы нечистую силу отогнать. А при большой концентрации дыма от полыни у людей бывают галлюцинации, вот и привиделось ей.
– Вы напрасно смеётесь над стариками, – мрачно заметила бабушка. – Наши предки издревле все эти средства применяли против всякого рода нечисти. И сейчас их методы помогают.
– Ты поэтому дверной косяк ладаном мажешь? – я посчитала это лучшим моментом, чтобы прояснить всё раз и навсегда. – Нечисть отпугиваешь?
– Злые силы, – чопорно поправила меня она. – У меня и соль везде лежит: и под порогом, и на подоконнике.
– И полынь висит, – кивнул Николай. – У меня достаточно острое обоняние, и я чувствую её запах.
– Вот видишь, Николай чувствует её запах, и никуда не сбегает, значит, никакой он не демон, – я решила немного подыграть старушке и воздействовать на неё в рамках её же логики.
– На очень старых, сильных демонов полынь не действует, – возразила она. – Только зверобой, да и то ежели выпьет.
– Анна Степановна, если я выпью этот ваш волшебный чай, вы перестанете считать меня демоном? – спросил Николай и, дождавшись короткого кивка, решительно забрал у меня чашку. – Что ж, пожалуйста, смотрите.
И принялся медленно, глоток за глотком пить обжигающе-горячую жидкость, а я ощутила внезапный прилив восхищения. Всё-таки Николай просто офигенный! Согласился пить эту горькую гадость только ради того, чтобы произвести впечатление на мою бабушку. Пресловутые бабочки в моём животе оживились, заставив меня чувствовать себя школьницей, впервые влюбившейся в самого крутого парня в классе.
Выпив всё до последней капли, Николай с глухим стуком поставил пустую чашку на стол и победно посмотрел на старушку, которая теперь сидела и с растерянным видом смотрела на него.
– Как же так? – каким-то хрупким, жалобным голосом спросила она, судорожно сжимая узловатые пальцы. – Я ведь была уверена, что это ты!
– Бабуль, ну, ты чего? – меня не на шутку испугало её странное поведение, и я, невзирая на собственную слабость, тут же подорвалась с кровати и подошла к бабушке, бережно обнимая её за плечи. – Ну, ошиблась и ошиблась. С кем не бывает!
– Ты не понимаешь! – горько воскликнула она, и я ощутила дрожь, прокатившуюся по её телу. – Если Николай не демон, то тогда всё напрасно!
– Что напрасно? – я совершенно не понимала, о чём она говорит.
– Всё зря, всё зря, – словно не слыша моих слов, продолжила бормотать старушка. А затем, внезапно отстранившись от меня, она подалась вперёд и вцепилась обеими руками в ладонь Николая. – Забери её отсюда! Христом Богом заклинаю, забери!
– Анна Степановна, успокойтесь, – мягко попросил её фельдшер, накрывая судорожно сведённые пальцы своей рукой. – Разумеется, если вы хотите, я заберу Женю к себе. Но зачем? Она вам разве мешает?
– Да-да, мешает, – поспешно закивала бабушка головой точно игрушка на торпеде автомобиля. – Она девчонка шустрая, днями и ночами незнамо где пропадает, а я ходи, беспокойся. Пусть лучше она у тебя поживёт, ты парень серьёзный, присмотришь за ней, позаботишься.
– Обязательно присмотрю, – твёрдо заявил Николай, послав мне предостерегающий взгляд, видимо, испугавшись, что я начну спорить. В любой другой ситуации я, определённо, именно так и сделала, ведь где это видано, чтобы за меня решали, где мне жить. Но видя состояние, в котором сейчас находится бабушка, я просто не посмела ей возразить. Ну, хочет она, чтобы я убралась из её дома – хорошо, не вопрос. Я уже поняла, что здесь творится какая-то хрень и бабушка, очевидно, в курсе, что к чему, и поэтому отчаянно пытается меня от чего-то защитить. Осталось только выяснить, от чего именно.
– Хорошо, – удовлетворённо кивнула старушка, выпуская руку Николая из своих ладоней. – Спасибо, Николай. И прости меня, старую дуру, что так плохо о тебе думала.
– Ничего страшного, Анна Степановна, я на вас зла не держу, – заверил он её. – Вы пока отдыхайте, чай вот выпейте. А я вещи Женины соберу.
– Вот не надо! – взмутилась я, решив хотя бы в этом сохранить независимость. – Свои вещи я соберу сама.
Спустя час моя железная красавица уже стояла на лужайке перед домом Николая, а я сама раскладывала свои нехитрые пожитки в его шкафу, чувствуя себя максимально неуютно: несмотря на свои тридцать годиков, мне ни разу не приходилось жить с мужчиной под одной крышей. Чёрт возьми, да я с того момента, как мне исполнилось восемнадцать, и родители благополучно отпустили меня в свободное плаванье, жила абсолютно одна. У меня даже аквариумных рыбок никогда не было. А тут целый мужик. И что с ним делать?
– Я всё ещё считаю, что Анну Степановну стоит отвезти в город и показать психиатру, – прервал мою минутку самокопания Николай, всё это время задумчиво наблюдавший за тем, как я сосредоточенно отнимаю у него жизненное пространство.
Я круто развернулась и вперила в него серьёзный взгляд.
– Моя бабушка не сумасшедшая, – твёрдо проговорила я, недовольно поджав губы. – Неужели вся та хрень, что мы видели в последние дни, не убедила тебя в том, что в этой деревне творится какая-то несусветная дичь?
– Я не отрицаю, что некоторые события имеют под собой сверхъестественную почву, – ровным, спокойным голосом ответил Николай. – Но сейчас мы говорим не об этом, а о твоей бабушке. И как раз её поведение, на мой взгляд, укладывает в рамки обычного старческого слабоумия или помешательства.
– Она не сумасшедшая! – повторила я, сама не заметив, как повысила голос. Осознав это, я немного смутилась, всё-таки крик – не самый лучший способ доказать свою правоту в споре. – Прости, я веду себя как истеричка.
– Нет, – покачал головой мужчина. Поднявшись, он медленно подошёл ко мне и мягко обнял за плечи, притягивая к себе. – Ты ведёшь себя как любящая внучка, которая искренне переживает о своей бабушке. Но ты должна меня понять: я – медик. Человек науки. Прежде чем приписывать какому-то событию мистическую природу, я должен отмести все остальные варианты.
– Я понимаю, – неохотно ответила я. Я, действительно, понимала, о чём он говорит. Сначала наука, потом – паранормальщина. Это более чем здравый подход, и я сама его придерживаюсь (правда, как показала практика, за исключением тех случаев, когда дело касается близких мне людей). Длинно вздохнув, я заметила: – Бабушка ни за что не согласится на обследование. А насильно тащить её в город я не собираюсь.
– Быть может, попытаемся привезти какого-нибудь доктора сюда? – после небольшой паузы предложил Николай. – Давай, я обзвоню своих знакомых по медакадемии, узнаю, нет ли у них хорошего знакомого психиатра или психотерапевта, согласного немного поработать на выезде.
– Да, это было бы здорово, – неохотно признала я. – Я могу за доктором даже заехать, привезти его сюда, а затем вернуть обратно.
На том и сошлись. Остаток дня я провалялась на кровати, читая какой-то бессмысленный бульварный роман, на который наткнулась на просторах интернета, в то время как Николай, который, как выяснилось, специально взял отгул на первую половину дня, чтобы проконтролировать моё состояние, умчался на работу.
Поскольку самочувствие у меня было прекрасное, а сидеть без дела я не умела, – ну, не такой я человек, чтобы целый день на диване лежать! – я решила прогуляться до церкви и переговорить с местным священником. История с тем, что мою бабушку не пустили на воскресную службу, не давала мне покоя, требуя всестороннего изучения.
Отец Никодим оказался, вполне ожидаемо, крепким широкоплечим мужчиной неопределённого возраста, с объёмным животом и длинной каштановой бородой. Добравшись до невысокой деревянной церквушки, располагавшейся на пригорке возле кладбища, я застала его мирно сидящим на лавке перед калиткой собственного дома с какой-то книгой в руках.
– Здравствуйте, батюшка, – стараясь говорить как можно более спокойно, поприветствовала я священника, остановившись в шаге от него.
– Здравствуй, дочь моя, – отстранённо отозвался тот. – Чем могу помочь?
– Да вот, спросить пришла, почему мою бабушку сегодня утром на службу не пустили?
– А… так ты Евгения, – поп моментально утратил весь свой безмятежный вид и нахмурил густые тёмные брови. – Что я могу сказать… Ведьмам не место на святой земле.
– Моя бабушка не ведьма, – в должно быть уже сотый раз за эту неделю заявила я.
– Не ведьма, – не стал спорить тот. – Только вот народу разве докажешь? Им что втемяшится в голову – хоть кол на голове теши! А мне с ними ссориться резону никакого нет.
Я даже на мгновение опешила от подобного ответа.
– Но ведь вы священник, – сил на возмущение не было, я просто пыталась понять. – Вы должны влиять на свою паству, учить их добру, смирению, всепрощению и прочей общехристианской лабуде.
Мужчина только как-то невесело хмыкнул на эти мои слова, после чего посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом.
– Где вы, Евгения, здесь увидели паству? – горько уточнил он. – Вокруг сплошные необразованные старики, их уже не исправить: что бы я им ни сказал, они останутся при своём мнении. Я им нужен для того, чтобы по воскресеньям службы проводить, которые они благополучно пропускают мимо ушей, да покойников отпевать.
Вздохнув, я опустилась на лавку рядом с попом и устремила взгляд на верхушки крестов – памятников на кладбище почти не было, сплошь одни деревяшки.
– Но как же так? Мы же не в Средневековье живём…
Отец Никодим неопределённо пожал плечами и промолчал.
– Семён рассказал, что вы с ним и Николаем недавно ночью по кладбищу бродили, – после недолгого молчания проговорил мужчина. – Он сказал, вы там что-то видели.
– Видели, – неохотно призналась я. – Впрочем, мы и сами до конца не уверены, что именно мы видели. Но это что-то, определённо, весьма опасное.
– Знаю, – кивнул священник.
– Знаете? – удивилась я.
– Сторож рассказывал. Он часто видел женщину в белом, бродящую среди могил. Однажды она на его глазах напала на одного из деревенских и чуть не вырвала ему сердце. После этого старик отказался работать и быстро уехал из деревни. А я не стал нанимать другого сторожа, чтобы не брать грех на душу, ежели с ним что случится.
– И что теперь делать? – этот вопрос казался мне в данный момент самым важным.
– Делать с чем? – уточнил отец Никодим.
– С этой весьма неприятной ситуацией, сложившейся вокруг моей бабушки. Она вообще-то крайне верующий человек и имеет полное право ходить в церковь тогда, когда сама того захочет. И вообще, с каких пор народ отлучает кого-то от церкви? Разве это делает не высшее церковное руководство?
– Святой Синод, – кивнул мужчина, и я заметила крохотную усмешку, затерявшуюся в его густой бороде. – Евгения, давайте будет честны друг с другом. Знаете, как в народе говорится? До царя далеко, до бога высоко. Я, конечно, не собираюсь препятствовать Анне Степановне приходить в церковь. Только вот её сами люди не пустят. А люди, как известно, могут быть крайне жестоки.
– Вы намекаете на возможность физической расправы?
– В деревне в последнее время неспокойно, – уклончиво ответил тот. – То урожай погибнет, то скотина заболеет. Многие на вашу бабушку грешат, говорят, это она порчу наводит. Я во всё это, конечно, не верю. Но народ судачит. Народ, он ведь как сухая трава осенью: нужна только одна искра, чтобы разгорелось пламя. Хотите совет? – я кивнула. – Увезите Анну Степановну отсюда. В городе ей будет намного лучше. А главное спокойней.
* * *
Разговор со священником оставил неприятный осадок в моей душе. Отец Никодим был далеко не первым, кто рекомендовал мне увезти бабушку из деревни. И Семён, и Николай советовали то же самое. И чем дольше я наблюдала за царящим вокруг мракобесием, тем сильнее была склонна последовать их совету, даже если бабушку в город придётся доставить насильно.
Вернувшись домой к Николаю, я решила немного отвлечься от тяжких дум и полностью сосредоточилась на приготовлении ужина: вымыла овощи для салата, поставила курицу мариноваться. И была совершенно не готова к тому, что во время резки моркови на мою руку, держащую нож, ляжет чужая, ледяная, синюшная ладонь. Вздрогнув, я подняла голову и встретилась взглядом с уже знакомой пожилой дамой, накануне явившейся мне во время спиритического сеанса.
– Здравствуйте, – изумлённо выдохнула я, даже не задумываясь о том, что и кому говорю. Однако призрак лишь улыбнулась кончиками губ и жестом поманила меня за собой.
Отложив нож в сторону и вытерев руки полотенцем, я, точно сомнамбула, последовала за ней. Вместе мы вышли во двор и, обойдя дом, направились к старенькому, слегка покосившемуся сараю. Однако внутрь мы заходить не стали. Вместо этого призрак завела меня за сарай и жестом указала на клочок земли возле самых корней старой яблони, чей ствол весь был изъеден короедом.
В голове у меня царила звенящая пустота. Словно подчиняясь чьей-то воле, я опустилась на колени и принялась голыми руками разрывать землю, ломая ногти о корни яблони и царапая пальцы об острые камни. В какой-то момент я нащупала что-то странное: под слоем земли лежал объёмный прямоугольный свёрток размером с тумбочку, завёрнутый в какую-то ткань. Однако стоило мне попытаться извлечь свою находку, как чья-то крепкая рука вцепилась мне в плечо и резко оттолкнула в сторону. Упав на бок, я сильно ударилась головой о металлический бак, стоявший возле сарая, и эта боль мгновенно привела меня в чувство, прогоняя морок.
– Оставь её, – хриплый голос покойного деда заставил меня вскинуться.
Приподнявшись на локте, я увидела его: бледная кожа испускала слабое зеленоватое свечение, губы искривлены в жутком подобии ухмылки, а вместо глаз зияли два чёрных провала – дедушка выглядел точь-в-точь как в мою первую ночь, проведённую в доме бабушки после возвращения в деревню. Он стоял в своём любимом тёмно-синем костюме, в котором его и похоронили, заслоняя меня от призрака ведьмы, неподвижно замершей возле яблони с абсолютно безмятежным выражением лица, словно её совершенно не волновало появление нового действующего лица.
– Оставь её, – с нажимом повторил дед. – Она тебе не принадлежит.
– Ошибаешься, – впервые после ночи на кладбище я услышала её голос: мягкий, мелодичный, он был наполнен бархатными обертонами и оказывал воистину завораживающее действие. – Она моя с первого крика и до последнего вздоха. И тебе это прекрасно известно.
Дед издал звук, напоминавший рычание разъярённого медведя, и резко бросился вперёд, вцепившись рукой в горло ведьмы, но та лишь звонко расхохоталась на это его действие.
– Ты не можешь мне ничего сделать, – заметила она, без особого труда разжимая хватку на своём горле. – Я уже мертва. Да и ты тоже. Смирись.
– Никогда!
И они оба исчезли, оставив меня в полном одиночестве сидеть на холодной земле с жуткой головной болью. Подняв руку, я ощупала пострадавшую голову и с неудовольствием обнаружила кровь на своих пальцах.
– Просто блеск, – раздражённо пробурчала я. Ухватившись рукой за бочку, я поднялась на ноги и огляделась по сторонам, подспудно ожидая ещё каких-нибудь сюрпризов на свою многострадальную голову. – Как меня уже это всё достало!
Чувствуя себя участником какого-то дрянного низкопробного ужастика, я сходила в сарай за лопатой и вернулась к небольшой ямке под яблоней. Пару минут активного физического труда, и вырытая моими руками яма разрослась настолько, чтобы я смогла извлечь из неё вместительный кожаный чемодан, завёрнутый зачем-то в старый полосатый палас.
Избавив чемодан от его упаковки, я расстегнула молнию. Внутри обнаружились сваленные как попало женские вещи: старомодные юбки, платья, блузы, и даже панталоны. Наличие последних навело меня на мысль, что гардероб принадлежал женщине, жившей как минимум полсотню лет назад. В памяти тут же всплыла разрытая могила с двумя скелетами.
– Дело ясное, что дело тёмное, – пробормотала я себе под нос. Закрыв чемодан, я оттащила его в дом, чтобы можно было осмотреть его содержимое подробнее при нормальном освещении. Ну, и позвонить Семёну не помешало бы, чтобы сообщить об этой находке. Наверняка его это, как участкового, крайне заинтересует.
Оставив перепачканный в земле чемодан стоять в сенях, чтобы не нести грязь в дом, я вошла в комнату, взяла свой сотовый со стола и набрала номер Семёна. Однако до того как тот успел ответить, передо мной буквально из пустоты появился дед: всё его лицо почему-то было перепачкано густой тёмной кровью. Но разве у призраков может быть кровь? И где он успел так пораниться? Его что, волки драли?
– Тебе здесь не место, – ледяным голосом проговорил дед, замерев в каком-то шаге от меня. – Уезжай.
Наверху на чердаке что-то с оглушительным грохотом упало, заставив меня подпрыгнуть на месте и выронить телефон. Стены наклонились под каким-то немыслимым углом, и у меня на мгновение мелькнула мысль, что я очень сильно ударилась головой при падении и это признак сотрясения мозга. А затем старомодные обои медленно, но неотвратимо стали словно растворяться в пространстве, а вместо них перед моими глазами начали появляться непонятные зелёные и коричневые пятна. Чувствуя, что ещё чуть-чуть, и я попросту сойду с ума, я резко зажмурилась, для надёжности закрыв лицо ладонями.
Несколько долгих, томительных секунд не происходило ровным счётом ничего. Моё сердце бешено колотилось в груди, а в ушах стоял гулкий звон. Когда я наконец-то осмелилась открыть глаза, то была поражена до глубины души: я стояла посреди тёмного леса, и над моей головой сходились густые хвойные кроны, полностью закрывая собой небо.
– Твою ж мать… – ошалело проговорила я, изумлённо озираясь по сторонам. Из приличных слов в голове не осталось даже предлогов. Нереальность происходящего просто зашкаливала, и мне хотелось только одного – проснуться. Потому что в нормальном мире человек не может за несколько секунд переместиться чёрт знает куда, и даже не заметить этого. В нормальном мире по кладбищу не ходят призраки и непонятное дохлое отребье. В нормальном мире в зеркалах во время гадания на суженого не отражаются демоны. Мой мир каким-то образом окончательно вышел из категории “нормально”. И что теперь с этим делать я понятия не имела.
