Текст книги "Фамильная реликвия (СИ)"

Автор книги: Ксения Винтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Волк в овечьей шкуре

Я не могла сбежать. Уже закинув спортивную сумку с вещами на заднее сиденье своего железного коня и вставив ключ в замок зажигания, я поняла, что не могу нажать педаль газа. Нет, физически я была более чем в состоянии это сделать. Однако какое-то доселе невиданное чувство внутри – быть может, давно и беспробудно спящая совесть? – мешало мне это сделать.

Бабушка была мертва. Мне достаточно повернуть голову направо, чтобы увидеть её фигуру, перепачканную кровью, неподвижно замершую возле крыльца дома Серафимы. И я не могу оставить её здесь. Потому что рваная рана на её шее красноречиво говорит, что бабушка умерла не своей смертью. Кто-то ей помог. Возможно, Рада. А может быть и кто-то другой. В любом случае, я должна выяснить, кто именно спровадил мою бабушку раньше срока на тот свет. Ну, и закончить эту историю с Радой тоже не помешает – хватит этой недо-ведьме – недо-демону бродить по свету и пугать людей. Но первоочерёдной задачей было всё же обнаружить бабушкин труп и обеспечить ей достойные похороны – она это, безусловно, заслужила.

Вытащив ключ из замка зажигания и убрав его в передний карман джинс, я вылезла из салона и направилась к призраку бабушки.

– Почему ты не уезжаешь? – возмущённо спросила она, уставившись на меня абсолютно чёрными глазами. – Я же сказала тебе уезжать!

– Нет, – твёрдо ответила я. – Я не собираюсь больше убегать. Эту историю необходимо закончить. Где твоё тело?

– Да забудь ты обо мне! – в сердцах воскликнула бабушка, и её голос неприятно ударил по моим барабанным перепонкам, заставив поморщиться – в окнах жалобно зазвенели стёкла, а Танк, почему-то стоявший на крыше моей машины, грозно рыкнул. – Ты ничем уже не сможешь мне помочь. А если не уедешь, то и сама погибнешь.

– Спорное заявление, – хмыкнув, заметила я. – Мне вполне может повезти. До этого же везло?

Танк мягко спрыгнул на землю передо мной и ощетинился, вперив немигающий взгляд куда-то вдаль, за ограду, в густую, непроглядную ночную тьму.

– Она уже здесь, – обречённо проговорила бабушка и исчезла, просто растворившись в воздухе.

Сердце в груди затрепетало от страха: как бы я ни бравировала перед бабушкой, умирать мне совершенно не хотелось. А в прямом столкновении с Радой мне, очевидно, было не выжить. Поэтому нужно было срочно что-то придумать. В голове как-то сами собой всплыли слова Леонарда про защитные свойства соли. Стоило только этой мысли мелькнуть в голове, как я тут же стремглав бросилась обратно в дом – я точно помнила, что видела в верхнем ящике нераспечатанную пачку поваренной соли.

Память меня не подвела. Бесцеремонно надорвав пакет зубами, я поспешно рассыпала толстый слой соли по подоконнику и вдоль дверного проёма. Танк следил за моими манипуляциями из сеней, не предпринимая попыток помешать, и вообще всем своим видом подражая сторожевому псу, охраняющему вверенную ему территорию.

А затем последовали долгие часы мучительного ожидания. Снаружи не доносилось ни звука: казалось, будто чья-то могущественная рука накрыла дом ведьмы стеклянным куполом, погружая его в своеобразный вакуум. Поскольку все возможности демонов были мне неизвестны, я не могла исключать чего-то подобного.

За окном тем временем медленно, но неумолимо наступил рассвет. Стоило небу на востоке окраситься багрянцем, как в кармане моей ветровки раздалась пронзительная трель рингтона сотового телефона. Вытащив мобильный из кармана, я увидела на дисплее имя Семёна.

– Да, я слушаю тебя, – деревянным голосом проговорила я.

– Женя, – голос Семёна звучал как-то странно, будто с надломом. – Приходи к дому своей бабушки. Срочно.

«Видимо, нашлось тело», – мелькнула в голове бесцветная мысль.

– Сейчас буду, – коротко бросила я и завершила вызов.

До бабушкиного дома я шла спокойным прогулочным шагом, засунув руки в карманы ветровки и лениво отпинывая в сторону носком кроссовок мелкие камешки – торопиться мне было некуда. Я не Иисус, чтобы воскрешать мёртвых.

На дороге возле дома собралась, казалось, вся деревня. Люди переговаривались громким шёпотом, но, стоило им увидеть меня, расступились в сторону, давая мне проход. Я сразу же поняла, что именно привлекло их внимание – такое зрелище просто невозможно пропустить, даже если очень сильно захочешь.

С крыши дома, подвязанная верёвкой за ноги к печной трубе, вниз головой свисала бабушка. Светло-зелёная блузка была вся залита кровью из перерезанного от уха до уха горла – должно быть, убийца сначала перерезал горло, и уже потом выставил труп на всеобщее обозрение в столь неприглядной позе.

Я дёрнулась вперёд, намереваясь немедленно залезть на чердак и снять тело, однако возле самой калитки меня перехватил Семён, мёртвой хваткой вцепившийся мне в плечи.

– Нет, Женя, нельзя, – уверенно заявил он, не давая мне даже пошевелиться. – Нельзя перемещать тело до приезда следственной бригады – можешь ненароком уничтожить следы.

В его словах был определённый резон. Однако это не мешало мне чувствовать острую боль внутри от невозможности сделать хоть что-то.

– Давай-ка я уведу её отсюда, – раздался рядом каркающий голос Митрича, пробившегося к нам через толпу зевак. – Семён, я заберу Женю к себе. Нечего ей тут делать.

Я вздрогнула и перевела непонимающий взгляд со старика на своего друга.

– Зачем вы тогда меня позвали?

– Чтобы сообщить о случившемся, – ответил Семён.

– А заодно показать, что бывает с теми, кто якшается с анчуткой, – мрачно добавил Митрич, смачно сплюнув на землю. – Ты ведь понимаешь, Евгения, что Анку не просто так порешили? Убивцев у нас в деревне отродясь не было. Спьяну кого могут пырнуть или голову размозжить, но чтобы вот так, как свинье перерезать горло, да ещё и подвесить на крышу – такого никогда не было.

К горлу подступила тошнота. Старательно пытаясь не дать содержимому желудка покинуть организм, я сосредоточилась на дыхании. Глубокий вдох – выдох. Вдох – выдох. Мысли в голове хаотично скакали, не позволяя ухватиться ни за одну. Ожидаемая истерика из-за потери близкого человека почему-то так и не пришла. Я вообще не чувствовала ничего по поводу смерти бабушки, разве что недоумение, кому могло понадобиться расправляться с беспомощной старушкой столь жестоким способом, ну, и раздражение на то, что её труп выставили на показ, как какое-нибудь произведение искусства в галерее.

– Благоверный-то твой где? – внезапно спросил Митрич, заставляя меня вынырнуть из состояния самосозерцания и переключить на него своё внимание.

– Ушёл ещё ночью, – честно ответила я и, опережая дальнейшие вопросы, добавила: – Куда, не сказал. И когда вернётся – тоже. Может быть, и вовсе не вернётся, но это сомнительно.

– То есть теоретически он мог расправиться с Анной Степановной, – нахмурившись, заметил Семён.

– Мог, – не стала спорить я, хотя сама мысль показалась мне просто смехотворной. – Только зачем ему это? Да и сам способ убийства… я, конечно, не профи, но что-то мне подсказывает, что всесильный демон выбрал бы что-то более оригинальное. И болезненное.

– Кто знает, что у этой рогатой твари в голове, – с раздражением бросил Митрич. – В любом случае, в его доме тебе не стоит оставаться, Евгения. Пойдём по мне, я напою тебя горячим чаем с ромашкой. Могу даже пару капель валерьянки добавить.

– Иди-иди, – слегка подтолкнув меня к Митричу, сказал Семён. – А я пока здесь со всем разберусь. Как только приедут следователи, я сразу отведу их к тебе.

– Ладно.

Я не видела смысла сопротивляться. В самом деле, куда я могу прямо сейчас пойти? Обратно в ведьмин дом, в котором на меня в любой момент может напасть Рада? Или в дом бабушки, в данный момент являющийся местом преступления? Обречённо вздохнув, я позволила Митричу увести себя в его дом, совершенно забыв о том, что он находится по соседству с домом Николая. Об этом обстоятельстве я вспомнила только после того, как заметила знакомую калитку, а возле неё – призрак Серафимы, стоявший, прислонившись плечом к забору, скрестив руки на груди, при этом не спуская с меня пристального взгляда светлых глаз.

«Светлые глаза, – меня точно окатили из ведра ледяной водой, и я резко остановилась, во все глаза уставившись на бывшую владелицу дома. – Почему у неё сейчас светлые глаза? В прошлый раз они были чёрные, как у призраков бабушки и деда. А ещё кровь на груди… почему её сейчас нет?»

Словно прочитав мои мысли, Серафима криво усмехнулась. И в этот же момент я ощутила резкий удар по голове. Не устояв на ногах, я упала на землю, но, по всей видимости, мой череп оказался достаточно крепким, чтобы выстоять под таким – весьма мощным, нужно отдать должное, – ударом. Мне даже удалось каким-то чудом не потерять сознание.

– Дьявол! – зло выругался Митрич, тут же хватая меня за волосы и зажимая мне рот ладонью, видимо, чтобы не кричала. – Один звук – и ты труп.

«Как будто если я промолчу, ты сохранишь мне жизнь, – подумала я. Резко дёрнувшись, я ударила затылком Митрича в лицо и, воспользовавшись его секундным замешательством, сбросила старика с себя, после чего вскочила на ноги и, слегка покачиваясь – всё-таки удар по голове это вам не шутки, – бросилась наутёк. Далеко убежать не получилось – передо мной тут же возникла Серафима, преграждая дорогу.

Позади раздался злобный рык, и из-за моей спины выскочил Танк, бросившийся на призрак с явным намерением вцепиться зубами ей в горло. Но не тут-то было! Со стороны дома Митрича послышался громкий, протяжный вой, – тот самый, что мы с Николаем и Семёном слышали во время ночной вылазки на Чёрный перекрёсток, – а затем на мою Адскую гончую внезапно напала Айда, на глазах увеличиваясь в размерах и отращивая себе рога.

– Думала, только у тебя есть Адская гончая? – насмешливо спросила Серафима, глядя на меня надменными глазами. – Спешу тебя огорчить, девочка: Адские гончие есть у всех ведьм. Не все только знают, как их правильно использовать.

Две Адские гончие вцепились друг в друга мёртвой хваткой: в разные стороны полетели клочки шерсти и шматки отрываемой плоти. Жуткие раны, оставляемые псинами на шкуре оппонента, затягивались за долю секунды, так что их противостояние могло длиться вечность.

Воспользовавшись тем, что я отвлеклась на потусторонних пёсиков, Митрич ударил меня по ногам и повалил на землю: я ощутила прикосновение холодного металла к основанию черепа и замерла – соревноваться по скорости с пулей не было смысла.

– Митрич, что ты делаешь?

Тонкий детский голосок, раздавшийся откуда-то сзади, заставил кровь в моих жилах застыть от страха. Несмотря на то, что голос этот я слышала лишь один раз, я его сразу же узнала: он принадлежал Наташе, светловолосой худенькой подружке Алексея, являвшейся одной из участниц приснопамятного гадания в бане бабушки.

– Наташа, беги! – громко крикнула я, за что получила очередной удар по голове, на этот раз оказавшийся достаточно сильным, чтобы я отключилась.

Придя в себя и открыв глаза, первое, что я увидела – огромные перепуганные глаза Наташи, покрасневшие и опухшие от пролитых слёз. Девочка сидела прямо на голой земле, примотанная верёвками к толстенной балке, подпирающей потолок. Пошевелившись, я поняла, что и сама связана точно таким же образом. Стараясь не поддаваться панике, – а заодно игнорируя острую боль в затылке и лёгкий звон в ушах, – я огляделась. Судя по скромным размерам помещения, в котором мы с девочкой находились, а также по земляному полу и низкому деревянному потолку, это был подвал. Вряд ли Митрич притащил бы нас в чужой дом. Следовательно, это его подвал. Возникал закономерный вопрос: чего этот полоумный добивается?

– Наташа, ты как? – спросила я у девочки, постаравшись придать голосу уверенности, хотя самой в этот момент хотелось вопить от ужаса. Но, к сожалению, нельзя. Из нас двоих хоть кто-то должен сохранять самообладание и способность к трезвому мышлению. И, учитывая, что моя подруга по несчастью – глупая восьмилетка, помешанная на мистике, выбор был очевиден.

– Н-н-нормально, – всхлипнув, ответила та.

– Митрич тебе ничего не сделала?

– Н-н-нет, просто связал и велел молча сидеть. Сказал, если я буду себя вести тихо, он меня отпустит.

«Что-то я очень в этом сомневаюсь», – подумала я, но озвучивать эту мысль вслух не стала.

– Сам Митрич где?

– Ушёл.

– Ты знаешь куда?

Наташа отрицательно покачала головой.

– Ясно, – я тяжело вздохнула. – Давно ушёл?

– Давно.

И никакой конкретики. Просто блеск. Давно – понятие растяжимое. Под «давно» этот ребёнок может подразумевать как полчаса, так и несколько часов. Впрочем, откуда бы ей знать точное время отсутствия этого маньяка на всю голову ушибленного? Часов у девочки явно с собой нет.

Крепко стиснув зубы, я принялась старательно шевелить руками, пытаясь освободиться из пут. Грубая пеньковая верёвка больно натирала кожу – наверняка останутся следы, – и никак не хотела поддаваться. Положение было патовым. Я понятия не имела, что затеял Митрич и для чего ему понадобились мы с Наташей. Нет, относительно меня как раз всё понятно: старик собирается поиграть в средневековую инквизицию, казнив меня каким-нибудь извращённым способом. Но а девочка? Она вроде как не ведьма. Зачем он её схватил? Решил убрать случайного свидетеля?

Сверху раздался скрип половиц. Крышка люка, располагавшаяся чуть правее от меня, распахнулась, после чего в подвал спустился Митрич, неся в руках алюминиевый бидон.

– Очнулась, – удовлетворённо кивнул старик, бросив в мою сторону цепкий взгляд. – Это хорошо. А то я уже ненароком испугался, что перестарался и насмерть зашиб тебя.

– Уверена, если бы это было так, твоя когтистая подружка тебе бы непременно сообщила, – ядовито отозвалась я. У меня не было сомнений в том, что Митрич с какого-то перепугу затесался в миньоны Рады и теперь помогает той заполучить новую тушку. Зачем ему это надо не особо понятно, а пытаться вывести полоумного старикашку на душещипательные признании я была не настроена.

Митрич пропустил мои слова мимо ушей. Запустив пятерню в бидон, он принялся сосредоточенно что-то чертить прямо на полу и, судя по цвету и консистенции, использовал для этого кровь.

– Какой-то ты непоследовательный, Митрич, – постаравшись, чтобы голос звучал как можно более ровно, – ну, или хотя бы так явно не дрожал, – заметила я. – Ругался на нас с бабушкой, обзывал ведьмами, а сам какой-то ритуал проводить собрался.

– Не я, – покачал головой старик. – Рада. Я лишь ей помогаю.

– И почему? Она же тоже ведьма.

– Рада – всего лишь заложница твоего демона, – в голосе Митрича отчётливо проступило раздражение. – Он запер её в теле монстра, заставил убивать людей, чтобы выжить. Она – всего лишь невинная жертва. Как только она получит новое тело, сразу станет свободной от его власти. И смерти в деревне прекратятся.

– Она запудрила тебе мозги, – я попыталась достучаться до сознания старика. – Рада – не невинная жертва Леонарда. Она и сама демон! Митрич, всё, что ты делаешь, ты делаешь не по своей воле. Это она заставляет тебя! Шёпот в твоей голове – это она!

– Нет никакого шёпота! – Митрич в мгновение ока оказался передо мной и выкрикнул слова мне прямо в лицо. – Ничего меня Рада не заставляет делать. Я помогаю ей добровольно!

– И бабушку мою ты тоже добровольно убил? – с вызовом взглянув в глаза старику, спросила я. Митрич лишь как-то странно улыбнулся и вернулся к прерванной работе. С того места, где я находилась, было сложно разглядеть, что именно он рисует на полу, да даже если бы я и смогла что-то увидеть, вряд ли бы сумела понять, какой ритуал эта сладкая парочка затеяла проводить. Воистину, невежество – тяжкий грех. Нужно было послушаться Леонарда и согласиться пойти к нему в ученицы, когда он предлагал. Теперь же демон принял сторону своей бывшей любовницы, и рассчитывать на его помощь не приходилось. А шансы выбраться из этой передряги самостоятельно стремились к нулю.

Наташа, молча слушавшая нашу с Митричем небольшую перепалку, жалобно всхлипнула. Я послала девочке ободряющую улыбку, хотя обнадёжить мне её было решительно нечем.

– Рада, я всё сделал, – видимо закончив приготовления, негромко проговорил Митрич. – Осталось только подготовить сосуд.

Митрич подошёл вплотную ко мне. В руке у него был зажат шприц с какой-то непонятной мутной жидкостью, вид которой мне совершенно не понравился.

– Что это? – дёрнувшись в сторону, насколько позволяли верёвки, испуганно спросила я.

– Тш-ш-ш, – Митрич почти ласково потрепал меня по щеке. – Не бойся, больно не будет. Ты просто заснёшь и всё. А вместо тебя проснётся Рада.

Я судорожно сглотнула: это был конец.

– Ты не можешь меня убить! – в панике выкрикнула я, прежде чем старик введёт мне смертельную инъекцию. – Рада, это не по правилам! У меня в запасе ещё десять лет…

– Глупости, – вкрадчивый голос, раздавшийся откуда-то из дальней части подвала, прямо из темноты, заставил меня вздрогнуть. – Разве Леонард не сказал тебе, что ритуал был лишь фикцией?

Рада медленно вышла из темноты в светлое пятно, создаваемое лампочкой. Наташа испуганно пискнула и поспешно закрыла глаза. Что ж, девочку можно было понять: зрелище знаменитая Белая леди представляла собой довольно жуткое. Мраморно-белое лицо было покрыто синеватыми трупными пятнами, на нём, точно огромная расщелина, зиял неестественно большой рот с ярко-красными, будто окровавленными, губами. Светлые глаза с узкими полосками зрачков смотрели пристально и откровенно зло.

– Ну у тебя и рожа, – видимо от испуга у меня отшибло остатки мозгов, потому что в ином случае я бы ни за что не отпустила подобный комментарий. Рада, впрочем, лишь презрительно скривилась.

– Заканчивай, Митя, – холодно велела она Митричу. – Как только я займу её тело, ты будешь свободен.

Цепкие пальцы старика вцепились мне в предплечье. Я отчаянно забилась в путах, пытаясь помешать ввести иглу. Наташа, располагавшаяся всего в нескольких шагах от меня и наблюдавшая за всем происходящим, выла на одной ноте, захлёбываясь слезами.

– Не смей её трогать!

Грозный голос моей бабушки жутким эхом разнёсся по подвалу. Ему вторил мощный поток воздуха, отбросивший Митрича в сторону от меня. Повернув голову, я увидела бабушку и деда, замерших возле лестницы.

– Опять призвала мертвецов, – пробормотала Рада. Она даже не посмотрела в сторону незваных гостей. Всё её внимание было сосредоточено на мне. – Ты ведь даже не понимаешь, когда делаешь это, не так ли? У тебя очень сильный дар – я сразу почувствовала это. Только вот пользоваться ты им не умеешь.

Рада практически вплотную приблизила ко мне своё лицо, и я ощутила отвратное зловоние, исходившее от неё.

– Зачем тебе это дар? – светлые, практически прозрачные глаза внимательно смотрели на меня. – Он для тебя будет лишь мучением. Я же смогу достойно им распорядиться…

– Не слушай её, Женя, – строго велел мне дед. – Все её слова – сплошная ложь.

– Разве я солгала хоть однажды? – вот теперь Рада повернулась к призракам. – Серафима желала продлить тебе жизнь, Аня – и ты прожила ровно столько, сколько она хотела. Ты, Анечка, хотела, чтобы твоя внучка жила – и она живёт. Более того, её тело продолжить жить, и, возможно, даже ещё подарит тебе правнуков.

Бабушка покачала головой.

– Это уже будет не Женя.

– Ну и что? Ты ведь и не просила, чтобы жила именно Женя. Помнишь, дословно, как звучал ритуал? – губы Рады растянулись в зловещей усмешке, после чего она открыла рот, и голосом бабушки проговорила: – «Отдаю сорок лет жизни мужа своего Григория своей внучке».

– Она тогда только появилась на свет, у неё не было имени! – возмущённо воскликнула бабушка.

Рада лишь пожала плечами.

– Магии до этого нет дела. Ты просила сорок лет жизни внучке. А внучка у нас кто? Правильно, единокровная дочь дочери. То бишь, под словом «внучка» подразумевается исключительно физическая оболочка. О душе тут речи не идёт.

Бабушка зло стиснула зубы и сделала шаг вперёд. Рада отреагировала мгновенно: взмахнув рукой, она ударила призрак когтями, оставив на щеке бабушки четыре глубоких пореза, сочащихся какой-то отвратительной черноватой слизью. Дед перехватил занесенную для повторного удара руку Рады и в ответ наотмашь ударил ведьму по лицу. Рада отступила в тёмный угол, чтобы затем возникнуть у него уже за спиной.

Отвлёкшись на драку призраков, я упустила из виду Митрича. Тот, однако, времени зря не терял. То ли потеряв, то ли разбив шприц, этот психопат решил исполнить приказ своей госпожи по-другому: ощутив, как на моём горле сомкнулись чужие пальцы, я перевела взгляд и увидела склонившееся надо мной безумное лицо старика. Я захрипела, безуспешно пытаясь освободиться из его воистину стальной хватки.

Грянул выстрел, и в нескольких сантиметрах от меня просвистела пуля, пронзив Митричу грудь. Пальцы, сжимавшие моё горло, разжались. Откашлявшись, я подняла голову и увидела Семёна, стоявшего на лестнице с пистолетом в руках. Облегчение затопило моё сознание. Ещё никогда на свете я не была так рада видеть человека в полицейской форме!

Белая фигура метнулась вверх. Семён сделал ещё два выстрела, но пули прошили Раду насквозь, не причинив ей при этом ни малейшего вреда. Длинные тощие руки с острыми когтями взметнулись вверх и в разные стороны полетели алые брызги крови: Семён с перекошенным от ужаса лицом выронил пистолет и схватился руками за горло, пытаясь зажать рану и остановить кровь.

Точно в замедленной съёмке, я наблюдала за тем, как ярко-красные капли стекали по ладоням моего друга. Несколько секунд Семён ещё стоял на ногах, исторгая из себя странные сиплые звуки, сопровождавшиеся мерзким хлюпаньем, а затем ноги его подкосились, и он кубарем скатился вниз по лестнице.

Я услышала протяжный звон, точно лопнула перетянутая гитарная струна, и одновременно мои предплечья пронзила острая боль. В голове воцарилась абсолютная пустота. Пол под моими ногами заходил ходуном и со всех сторон полезли густые чёрные тени. Точно лапы древних чудовищ, они потянулись к Раде и стали опутывать её, как бинты мумию. Рада кричала диким голосом и размахивала своими острыми когтями, пытаясь отбиваться, однако у неё ничего не получалось. Во все стороны полетели сперва клочки её одежды, а затем и грязно-чёрные, источающие вонь разлагающегося тела, ошмётки плоти.

Мне на глаза легла чужая ладонь, лишая меня возможности лицезреть расправу неведомой силы над ведьмой.

– Не смотри, – услышала я вкрадчивый голос Леонарда. – Не нужно. Всё уже закончилось.

Я слышала его слова, но до моего сознания они словно не доходили. В груди нестерпимо жгло, и мне хотелось разорвать собственную грудную клетку и вырвать сердце, только бы эта боль прекратилась.

– Сеня, хватит притворяться дохлым! – крикнул Леонард. И мне показалось, или я, действительно, услышала в его голосе нотки паники? – Поговори с ней, не видишь, меня она не слышит!

– Женя, – голос Семёна звучал взволновано и немного хрипловато, однако вполне узнаваемо. – Женя, пожалуйста, успокойся! Я жив и здоров. А ты сейчас нас всех угробишь!

Я не понимала, о чём он говорит. Как я могу нас угробить? Я ведь ровным счётом ничего не делаю!

Жжение в груди стало совершенно нестерпимым. Боль была настолько сильна, что пробилась даже сквозь тот противоестественный вакуум, воцарившийся в моей голове. В моём мозгу словно щёлкнул невидимый переключатель, и я закричала.

Где-то зазвенело разбившееся стекло. Ладонь, закрывавшая мне глаза, исчезла, но увидеть что-либо я не успела: Леонард решительно обхватил руками моё лицо и накрыл мои губы своими губами, бесцеремонно засовывая свой язык мне в рот, буквально впитывая в себя мой крик. И чем дольше мы с ним целовались, тем слабее становилась боль, пока не исчезла полностью.

– Умница, – одобрительно хмыкнул демон, с точностью определивший момент, когда кризис миновал. – А теперь спи. Тебе нужно восстановить силы.

Спать мне не хотелось. Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но Леонард, усмехнувшись, демонстративно щёлкнул пальцами перед самым моим носом, и я благополучно отключилась, погрузившись в мягкие объятия Морфея.