Текст книги "Тонкая Красная Нить (СИ)"

Автор книги: Ксения Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Я рассмеялась.

Алла Александровна привезла меня прямо к моему двору, и я, попрощавшись с ней, направилась домой.

Квартира встретила тишиной – мама была на работе, брат ещё не пришёл из школы, бабушка наверняка ушла к одной из многочисленных подруг-соседок…

Я достала из рюкзака тетрадки, учебники и злосчастный «Сникерс».

Со злостью отнесла его в комнату Илье и, положив ему на стол, вернулась к себе, открыла учебники.

Буквы прыгали перед глазами, не желая обретать остов в виде слов и смысл, а я внезапно вспомнила, каков на вкус этот продукт фирмы «Марс».

Желудок заурчал, словно поддерживая меня в моём намерении, я встряхнула головой и снова уткнулась в биологию, но всё равно ощутила, что хочу есть.

Именно есть. Жевать – то есть то, что на питьевой диете строжайше запрещено.

Проглотив колючую слюну, я схватила со стола кружку и побежала на кухню, где, открыв холодильник, вытащила свою неизменную помощницу – воду в бутылке. И так и замерла перед открытым холодильником.

Миска крабового салата, фаршированные сыром и чесноком листья зелёного салата, колбаса, сыр, конфеты, вчерашний пирог с грибами…

Я будто потеряла рассудок. Тот миг, когда я начала вытаскивать еду из холодильника, начисто прошёл мимо меня. Также, как и тот, когда я начала жрать. Не есть, а именно жрать.

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что сижу на полу возле холодильника и ем салат прямо из миски, закусывая его грибным пирогом.

Я понимала, что надо остановиться, внутренне чуя, что так просто мне это не пройдёт, уговаривая себя, что вмиг верну себе вес, который скинула, что мне будет плохо, что «Лера, блядь, просто хватит, выпей воды и перестань жрать!».

Но слова оставались только словами.

Перестала я есть, только когда в замке коридорной двери завозился ключ. Вскочив на ноги, я сунула салат в холодильник, пирог следом и, тщательно пережёвывая конфету, направилась к себе в комнату.

И только после накатило осознание того, что я натворила.

Месяц, грёбанный месяц псу под хвост! Идиотка ты, Лера! Жирная свинота.

Бабушка зашла ко мне, но я, отвернув лицо, притворилась что сплю.

Сейчас смотреть в глаза той, кому я недавно заявила, что лучше уж шататься от ветра, чем ходить с жирными ляхами, оказалось невозможно.

К счастью, она поверила мне и вышла из моей комнаты.

А я до боли в челюсти закусила подушку, чтобы не заорать.

Я себя ненавидела.

========== 11 ==========

Каждый считает своим долгом обсудить мою фигуру, питание и личную жизнь, а сходить нахуй никто из советчиков не хочет © ТКН

Наутро я чувствовала себя просто премерзко.

Мой желудок, за месяц отвыкший получать твёрдую пищу, практически разрывался от боли, но ещё хуже было моральное состояние.

Я действительно ненавидела себя и когда подошла к зеркалу, едва не расколотила его – до того отвратным показалось мне собственное отражение.

Соврав сонным голосом, что мне ко второму уроку, я осталась лежать в постели. Говорить домашним, что у меня дико болит желудок, я не собиралась – это вызвало бы волну охов и стонов, что во всём виноваты мои диеты. А они не были виноваты. Виновата была я сама.

Судьба благоволила мне – мама ушла на работу, особо не вдаваясь в подробности, брат убежал в школу, а бабушка, погрозив мне пальцем и велев вставать и собираться на урок, отправилась оплачивать коммуналку.

Еле-еле я сползла с кровати, добрела до ванной и сунула два пальца в рот. В тот момент мне было наплевать, что я напоминаю так непонятных и ненавистных мне булимичек, которые сначала сжирали десять килограммов запрещённой еды, а потом выблёвывали все пятнадцать.

Тяжесть достаточно быстро покинула мой организм, но я не чувствовала ни малейшего облегчения. В школу идти не хотелось, голова раскалывалась, а желудок ещё напоминал о том, что я – жирная свинья, которая вчера нажралась.

Однако я, приняв душ и почистив зубы, всё же оделась и кое-как поплелась на улицу.

В голову вяло стукнула мысль, что я сегодня даже на пробежку не пошла, но я лишь усмехнулась своей никчёмности и направилась в сторону школы.

Однако дойти до неё мне вновь бы не суждено: у крыльца стояла Настя, нервно постукивающая ногой, обутой в модный сапожок, по земле.

– Ты меня преследуешь что ли? – усмехнулась я.

– Нет! – вспыхнула Девицина. – Поговорить надо, пожалуйста, Лер.

– Ну, идём, – хмыкнула я.

На уроки идти всё равно не хотелось, потому что там за партой ждала Анечка, которая каждый день подчёркивала, как она гордится мною и моей силой воли. Глупая милая Анечка – она понятия не имела, какая её «Леруся» жирная тварь.

Мы прошли с Настей во двор жилого дома, находившегося рядом со школой, сели на лавочку.

– Лер, что происходит? – начала разговор бывшая подруга. – Ты не отвечаешь на мои сообщения. Я уже поняла, что сильно тогда тебя обидела, но не смертельно ведь. Я прошу прощения, Лерыч, я больше так не буду. Мне не хватает тебя.

– А мне, вот знаешь, дышать даже легче стало, с тех пор, как мне все перестали говорить, что я абсолютно нормальная, и не надо мне худеть.

– Ты похудела, – тихо произнесла Девицина. – Видно очень хорошо, тебе отлично вообще сейчас.

– Я ещё хочу, – нагло произнесла я. – Спасибо Аньке, которая встретилась на моём пути.

– Что, завела себе подружку? Из этих тупых анорексичек, небось?

– Уж она поумнее тебя, – чуть повысила голос я. – И не настолько жирная. Ты за зиму поправилась сильно, – я лукавила, конечно, процентов на восемьдесят.

Моя одноклассница если и поправилась на пару килограмм, то и всё. Но мне хотелось уколоть её побольнее, словно это послужило бы компенсацией за мой вчерашний поступок.

– Уж куда мне до твоих новых подружек?! – вспыхнула Настя. – А я всегда говорила тебе, Лерка – вес не главное!

– Конечно, главное – это ходить и жаловаться классной, что Лера Ярцева перестала кушать в столовой!

– Ты правда перестала, я знаю… Ты меньше чем за месяц столько сбросила, ты понимаешь, что это опасно?!

– Чем опасно? Заткнуть тебя за пояс? Может, потом, когда я стану худее тебя, ещё и на «стрелу» вызовешь?! Или тоже Елене жаловаться побежишь, как обидели несчастную девочку Настеньку…

– Ты изменилась, – вопреки моим ожиданиям, Настя заговорила спокойно. – Очень сильно. Почему так, Лер? Неужели какая-то идиотская диета…

– Идиотская, говоришь? Да она теперь смысл моей жизни, в какой-то степени. Маски сброшены, карты сданы, Настя, и слова твои о том, как мне всё это не надо, больше не действуют! – проорала я. – Я в кои-то веки ощутила себя красивой! Не гадким утёнком на фоне прекрасных лебедей, для которых предел веса сорок пять, а равной им. Равной!

– Ты совсем помешалась, – заключила Настя. – Я просто хочу с тобой помириться, понимаешь? Мне плевать, станешь ли ты величиной с дом, или тебя будет уносить ветер, русская Кейти Холмс, просто я хочу вернуть нашу дружбу…

– Я не хочу. У меня уже есть подруга, – отчеканила я. – Настоящая, которая говорит мне правду и не лжёт в глаза.

С этими словами я поднялась со скамейки и, не глядя больше на Настю, зашагала прочь, не слушая больше её речей о каких-то дурах в тупом интернете.

В школу я не пошла, зато отправилась в «Макдак», где, наблюдая, как едят другие люди, цедила кофе по глоточку и в блокноте, который достала из сумки, расписывала себе план выхода с питьевой.

За вчерашнюю обжираловку я наказала (или поощрила, тут уж как посмотреть) ещё неделей питьки.

А затем по дням (практически по часам) расписала, что в течение месяца и в каком количестве должно попадать в мой желудок.

Такой план – это почти математика. Всё точно и логично. За это я и люблю точные науки – они не врут, если всё рассчитать правильно.

Через три с половиной часа я, наконец осилив большущий стакан кофе, засобиралась домой, имея перед собой определённую цель и собираясь изыскать все средства для нужного мне результата.

========== 12 ==========

И ты себя наконец-то любишь. Смотришь в зеркало, и тебя не тошнит. Любые вещи. Абсолютно. Ты ощущаешь себя дико крутой. Но потом понимаешь, что до идеала ещё пара килограммов © ТКН

Ужин каждую секунду грозил превратиться в ураган, но я, старательно не поднимая глаз от тарелки, честно чайной ложкой ела суп.

Ну, как суп… вычёрпывала только юшку, старательно обходя картофель, мясо и овощи, делая вид, что не замечаю взглядов родни.

– Ты видишь, Витя, – почти зашептала бабушка. – И вот так с середины января. Осунулась, отощала, глазюки одни остались…

– Хватит, ба! – одёрнула я.

– А что «хватит»? – взвилась мама. – Бабушка права, ты не ешь ничего!

– Я ем!

– Лера, в самом деле, – начал разговор папа. – Ты очень сильно похудела. Я понимаю, что многие девочки хотят привести себя в порядок, улучшить внешность, но ты у меня итак была красавицей…

– Я была жирной свиньёй, – отчеканила я. – А теперь влезаю в вещи, которые пошиты не на бегемота. Какой ужас!

– С ней бесполезно разговаривать, – нахмурилась мама. – Наша дочь начала грубить и дерзить, причём без причины.

Я усмехнулась – да уж, без причины, если не считать за неё то, что они каждый день мотали мне нервы и чуть не на штуки пересчитывали всю съеденную мной еду.

– Ты положила всего две ложки бульона, я всё видела!

– Ты съела кусочек сыра, даже без хлеба, ты правда считаешь, что для завтрака этого достаточно?

Более чем достаточно.

Устав бороться со мной, они внезапно вспомнили, что мнение отца для меня всегда было решающим, и позвали его на ужин, хотя на самом деле это был семейный диспут на тему «Лера стала анорексичкой».

Вот только и мама, и бабушка начисто упустили тот момент, когда мнение папы перестало быть для меня хоть сколько-нибудь важным.

Я прислушивалась к отцу, когда он жил с нами и был безраздельно моим. Теперь он предстал передо мной в качестве дальнего родственника, и его точка зрения имела такое же значение, как мнение каждого проходящего мимо человека.

Папа говорил ещё что-то, но я, слушая его вполуха, решала свой внутренний конфликт, который пока съежился до размеров вопроса, сколько жевательной пищи мне можно сегодня съесть.

Шел последний день выхода с питьки. Мой вес составил пятьдесят килограммов, я смотрела на себя в зеркало и восхищалась, хотя назойливая мысль о том, что будет завтра, не давала мне покоя.

Диета была моим планом. Выход тоже. Планы были расписаны почти по часам, и даже сейчас, разминая чайной ложкой картофель и перемешивая его с бульоном, я следовала им.

А после них начиналась бездонная пропасть. Я понятия не имела, что делать, когда диета закончится. Само словосочетание казалось мне страшным и каким-то невозможным.

Некстати припомнились откровения на форумах анорексичек. Исхудав на питьке, голоде или ABC, они начинали нормально есть и мигом набирали вес обратно. Если бы интернет обладал свойством 5D, с монитора лились бы потоки слёз. И Аня предупреждала меня, что сбросить вес дело хоть и хлопотное, но не столь хитрое, как удержать его.

«Диета – это навечно», – пронеслось в моей голове. Но если раньше бы мысль о том, что не есть мне больше шоколада и бабушкиных пирожков привела бы меня к инфаркту, то сейчас я лишь дёрнула плечами.

– Чего ты плечами пожимаешь? – выдернул меня из мыслей сердитый голос отца. – Лера, надо есть, понимаешь?! Твои диеты, знаешь, как на здоровье отражаются?! Ты даже ребёнка потом родить не сможешь…

– А зачем мне его рожать? Чтоб муж потом, хвост поджав, к другой ушёл?

После моей реплики в кухне повисла мертвая тишина. Даже стук ложек о тарелки прекратился.

А я ощутила злое удовлетворение. Моя семья всегда казалась идеальной. И когда отец сказал, что уходит, все постарались сделать вид, что ничего особенного не произошло.

Внутри меня же кипел вулкан, однако выплеснуться лаве я не позволила. Тогда не позволила. Я сделалась сейчас честнее. Чище. Кристальнее. Прозрачнее. Спасибо анорексии. Анорексии?

Нет. До анорексички мне было ещё очень далеко.

Я сама же рассмеялась, и, видимо, смех мой прозвучал столь неуместно, что реакция родных не заставила себя ждать.

– Я не узнаю своего ребёнка, – ошеломлённо протянула мама. – Лера, как ты можешь!

– А вы… вы как могли? – тихо поинтересовалась я. – Всю жизнь потакали моим слабостям, дождались, когда я превращусь в урода, а теперь лелеете идею сделать меня прежней, потому что уродина Лера родителям никогда не перечит?

– С меня хватит, – побледневшая мама встала из-за стола и удалилась в спальню, на ходу бросив: – Витя, ты сам видишь, это невозможно. Она помешалась на диетах!

– Дочь, ты попала в плохую компанию? – вздохнул папа. – Ты курить не начала?

– Пока нет, – лучезарно улыбнулась я. – Научишь?

Отец покачал головой:

– Ты ненавидишь меня, Лера, за то, что я бросил вас?

Ответить я не успела, потому что из моей комнаты вдруг послышался стеклянный звон.

Метнулись туда все, однако я оказалась первой и увидела, как по полу моей спальни рассыпалось стеклянное крошево.

– К чёрту твои весы! – закричала мама. Всегда спокойная и, как мне казалось, понимающая мама.

Казалось.

Я не сказала ни слова, просто развернулась и, никого не слушая, направилась к выходу из квартиры.

Телефон почти разрядился, а на улице хоть и был уже март, однако никакого облегчения это не приносило – холод стоял сильный.

Куда идти, я не имела понятия.

========== 13 ==========

Котики миленькие, когда толстенькие, но ты не котик © ТКН

– Заходи, не стой на пороге, – пригласила Аня, чуть отходя, чтобы пропустить меня внутрь. – Хорошо, что мама к хахалю своему свалила с ночёвкой, так что можешь остаться.

Квартира Анечки и её мамы выглядела, как типичное после переезда жильё. Многие вещи ещё обитали в коробках, выложено было лишь самое необходимое, да по всем стенам были развешены семейные фотографии…

– О, чёрт, это ты? – умилилась я, увидев фотографию пухлощёкой девчушки, которой на вид было не более пяти лет.

– Я. Как видишь, кормили меня всегда хорошо. Да и наследственность такая, что разносит моментально.

– Ну да, – усмехнулась я, оглядывая тоненькую фигурку.

– Это просто терпение и труд встретились и всё перетёрли. Ты же помнишь?

Я кивнула.

– А теперь рассказывай, – Аня была более чем серьёзной. – Я же вижу, что что-то случилось. Дома достали?

– Достали. Пригласили на ужин моего отца, дабы он вправлял мне мозги. Им не нравится, что я похудела. Коровой Лерой было проще управлять.

– Плюнь, – Аня села прямо на пол, приглашая меня опуститься рядом, чему я и вняла: – Не им жить в твоём теле, Леруся. И не им соответственно что-то говорить против твоих диет.

– А ещё, – этим уж я точно могла поделиться только с нею. – Ещё у меня сегодня последний день выхода, и что делать дальше, я не знаю.

– В смысле, что делать, – не поняла Аня. – Ты результата добилась нужного?

– Да, – и реплика замерла на языке.

Я ещё раз оглядела Аню. Давно придуманная игра сказалась сейчас – она весит, ну, от силы тридцать пять. А я пятьдесят. Кошмар.

– Не совсем, – тут же исправилась я. – Ещё бы…пяток.

– Посиди на шоко*, – посоветовала Аня. – Уходит всё отлично. И вкусно, – она зажмурилась.

Рот мгновенно наполнился слюной. Самая вкусная диета на свете была в моих силах.

– Да, хочу, – подтвердила я. – Я соскучилась по сладкому.

– Не больше ста граммов в день, – напомнила она. – И только очень горький шоколад без добавок.

– Помню, – заулыбалась я.

– Чай будешь? – вопросила «маленькая хозяйка большого дома».

– Только не зелёный.

– Договорились, – усмехнулась Анька и, встав с пола, направилась на кухню.

***

Пока Твердова отсутствовала в комнате, я с интересом разглядывала квартиру. Она и правда выглядела… нежилой. Если бы не фотографии, развешанные на стенах, я бы решила, что всё наоборот, и люди, обитающие здесь, не переехали сюда, а наоборот – собираются куда-то уезжать.

Странно, больше двух месяцев прошло с её переезда, а вещи до сих пор были не разобраны. Может, потому она и ходит во всём тоненьком, потому что вся тёплая одежда лежит где-то на дне коробок, а достать её некогда?

Слой пыли на стареньком телевизоре, отключённом из розетки, толщиной в палец тоже не добавлял краски в обстановку. Я невольно поёжилась, на секунду показалось, что, я нахожусь в давно заброшенной квартире – привет, ужастики перед сном.

Стало неуютно, потому, поднявшись с пола, я пробралась на кухню.

Пустую кухню.

– Ань, – несмело позвала я, оглядывая маленькое помещение. В душу закрался настораживающий холод. Чайник свистел на плите, и этот звук вдруг очень ясно подчеркнул острую тишину квартиры.

Я невольно поймала себя на мысли, что у меня дома никогда не было так тихо. Какие-то звуки постоянно присутствовали – даже если в квартире никого кроме меня не было, такой абсолютной кристальной тишины я не ощущала.

– Аня, – последняя гласная замерла на выдохе. Мне стало жутко. Сейчас я очень чётко ощутила, что в квартире я… одна?

– Чего орёшь? – голос подруги заставил меня вздрогнуть, а затем наконец расслабиться.

– Где ты была? – взвилась я. – У меня чуть сердце не остановилось!

– На балкон выходила, у нас там чай хранится, – Аня пожала плечами, будто ничего особенного не произошло, и я почувствовала себя очень глупо.

В самом деле, куда могла деться Анька из собственной квартиры, располагавшейся на девятом этаже?

Бред.

Просто бред.

Комментарий к 13

*Шоко – шоколадная диета. Разрешается 100 грамм горького шоколада в день и больше ничего из еды. Подробности гуглите.

========== 14 ==========

Одна сигарета сжигает десять калорий. Надо блок купить © ТКН

Мне объявили бойкот. Просто объявили бойкот, заставив внутренне выдохнуть, когда я вернулась домой около полуночи.

Отец, разумеется, уже давно ушёл, дверь, поскольку ключи я забыла, мне открыла бабушка, которая не глядя на меня, прошла к себе в зал.

Я прокралась к себе в комнату, переоделась в домашнее и, быстро сходив в душ, вернулась, тут же упав спать.

С того дня всё пошло по-другому. Меня перестали вообще замечать, и я наконец-то могла делать, что хотела.

Неделю я питалась шоколадом, запивая его кофе. Наверное, килограмма полтора ушло, но взамен меня обсыпало, и я бросила шоко, чувствуя при этом, что от лакомства, которое раньше я могла поглощать килограммами, меня теперь тошнит.

Я беспрестанно рыла интернет, ища подходящую диету – теперь всякие там «шесть лепестков» казались мне наилегчайшими.

– На AD я тебе запрещаю садиться, – грозилась Анька. – Угробишь обменку к херам.

– Ещё килограммов пять, – ныла я, пытаясь тем временем выпытать вес Твердовой, которая по этому поводу молчала, как партизан.

После уроков я шла теперь к ней и засиживалась там до поздней ночи. Поначалу квартира подруги казалась мне необжитой и неуютной, но теперь неразобранные вещи и множество коробок лишь добавляли шарма жилищу.

Аня тоже оказалась очень одинокой – её мама, казалось, просто не появлялась в квартире, обосновавшись у своего любовника.

– Ей на меня наплевать, – в один из вечеров разоткровенничалась Аня. – Всегда было наплевать, тем более, я раньше и проблем никаких не доставляла. Училась нормально, со всеми ладила, не хамила, не грубила, не пила и не курила…

– Ты куришь? – удивилась я.

– А как же? Сигарета сжигает десять калорий. И успокаивает.

– Тоже хочу, – загорелась идеей я.

– Плохая девочка, – улыбнулась уголком губ Аня. – Имей в виду, это та ещё гадость.

Но я будто с цепи сорвалась, желая попробовать.

Мне до безумия надоело вдруг быть паинькой. Худоба придала желания быть курящей сучкой. И просто сучкой.

Курить в затяг я так и не научилась. Даже просто «балуясь», я не могла нормально дышать – не покидало ощущение, будто во рту открылся гейзер, откуда брызжет что-то горькое, затапливая все частички языка и нёба.

– Гадость, мне ли не знать, – смеялась Аня. – Может, бросишь?

Но я не бросала.

И наконец-то выбрала диету.

– Офигенная, – вынесла я вердикт подруге.

– После питьки она тебе раз плюнуть, – уверенно заявила Твердова.

– Догадываюсь.

***

– Она так похудела, что скоро её ветром начнёт сносить.

– Во-во. Из крайности в крайность. То хрюша, то анорексичка. Честно, хрюшей она была симпатичнее.

Мои одноклассницы – Лика и Кристина не знали, что я нахожусь в одной из кабинок и потому, не стесняясь, вели разговор, дымя в узкое окошечко школьного туалета.

– Настя сама не своя ходит из-за этой дуры. Она ж явно в анорексички метит – крыша едет уже. Она даже в столовке не жрёт.

– А она вообще жрёт?

«Не жру!», – хотелось заорать мне. Но я сдержалась.

– Дура, короче, Ярцева у нас. В Кащенко её пора.

– Угу, – согласилась Лика. – Кожа и кости остались.

– Похер. Только Настю жалко. Ладно, на урок идём? – подала голос Кристина.

– Идём, куда деваться. Нам Савлучинская шею намылит.

Голоса стихли.

А мой рот сам по себе расплылся в улыбке.

«А она вообще жрёт?».

Лучший комплимент придумать было сложно.

========== 15 ==========

Давай, жри, свинья, пока тебя собственным желудком не вырвет! © ТКН

Теперь я глядела на них свысока.

Мои одноклассницы, раньше казавшиеся мне чуть не иконами, теперь предстали передо мной в ослепительно-ином свете.

Я видела, что красавице Лике Ивченко не помешало бы подкачать ноги, Ане Шемелиной – убрать живот, а вот Девициной дичайше не шли её новые джинсы, которые делали фигуру квадратной.

Она наконец-то отстала от меня. Удалилась из друзей в соцсетях, не пыталась заговорить. Просто посматривала порой со своего места, как я болтаю с Анькой, но меня это не трогало.

Аня – единственный человек, который остался для меня идеалом. Я, глядя на её хрупкую фигурку, не могла удержаться от комплиментов.

– Мотылёк, – шептала я, губами трогая её тонкие, почти прозрачные руки.

Прикосновения к ней были начисто лишены любой пошлости. Так, наверное, верующие притрагиваются к иконам, как я прикасалась к ней, и она, конечно, смущалась:

– Дурочка ты… скоро меня догонишь, вот увидишь!

А я, глядя на неё, ощущала, что до цели мне ещё очень и очень далеко.

***

– Что ты делаешь? – я подняла голову, взглянула на маму, как ни в чём не бывало продолжила хрумкать огурцом.

– Что я делаю?

– Ты губишь себя. Ты ничего не ешь. Ты похожа на скелет. Ты перестала есть в столовой!

– Я ем.

– Не ври, Лера. Мне звонил твой классный руководитель – она очень обеспокоена твоим состоянием.

Господи, кто… кто просит всех этих людей вмешиваться?!

– Она ошибается. Я ем. Позавчера только не ела, там давали какую-то подгоревшую кашу.

– Я не верю тебе. Ты просто не ешь.

– А сейчас я, по-твоему, что делаю?

– Огурец – это не еда. Сколько ты весишь сейчас?

– Откуда я знаю, – ехидно проговорила я. – Ты разбила мои весы.

Кстати, я не врала. Своего нынешнего веса я не знала. У Ани весов тоже не было, я лишь по вещам чувствовала, что они начали совсем висеть на мне.

Мама вздохнула, подошла ко мне и опустилась на колени:

– Дочка, хватит. Ты такая у меня красивая. Ты и раньше красавицей была, но похудела – вообще загляденье. Хватит себя голодом морить. Хватит!

– Всё в порядке, – я улыбнулась. – У меня не анорексия, мам. Правда.

– Я не уверена. Сколько ты весишь сейчас?

– Не знаааю, – пропела я. – Мам, ну правда, я не ясновидящая.

– Хорошо, не ясновидящая. Уговорила. В понедельник идём к доктору.

– К какому доктору? – не поняла я. – Я разве больна?!

– Это профилактические меры, Лера. К тому же у него точно есть весы…

– Какие профилактические меры?! – я подлетела со стула, нечаянно толкнув маму и заставив её тоже встать. – Я не больна! Я не анорексичка! Если бы ты купила мне нормальные вещи, то убедилась бы, что я вовсе не такая худая… а так – конечно. Вся одежда стала, как мешок, вот и кажется, что я дистрофик.

– Ты правда думаешь, что всё дело в одежде?

– Да!

– Уговорила, – мама подняла руки, словно заранее сдаваясь. – Предлагаю компромисс. Завтра воскресенье, пойдём вместе в торговый центр и устроим шоппинг. А после школы в понедельник сходим к терапевту.

Не дождавшись моего ответа, мама вышла из комнаты, тем самым давая понять, что её решение непоколебимо. Однако больше я не собиралась так легко сдаваться.

***

– Мда, врач это хреново, – Анины губы не выражали и тени улыбки. – Рано они спохватились. Нет у тебя никакой анорексии.

– А я о чём! – кипела я, словно чайник. – Мне ещё худеть и худеть, чтобы заболеть аной. А они устроили панику…

– Что думаешь делать?

– Я не пойду. Ни на шоппинг, ни к врачу. Пусть подавятся своими шмотками!

– Ну и дурочка. Новые вещи – это классно. А к врачу… скажи, что поставили факультатив по математике. Экзамены, все дела…

– Ладно. Но это всего раз-другой прокатит – не больше.

– Будь, как Скарлетт О’Хара.

– Кто?

– Ты что, «Унесённые ветром» не читала? Я тебе принесу. Питай мозги.

– Анька, ты чудо, – я не выдержала и обняла её прямо на улице. – Я тебя обожаю.

– А я тебя, Леруш, – она обняла в ответ своими тонкими и холодными руками.

Только теперь её холод приносил тепло.

========== 16 ==========

Ты не голодная.

Слушай, сестричка, пусть это будет солью на рану:

Хочется кушать? Выпей водички.

Хочется плакать? Вспомни про ану © Автор неизвестен.

– Мне не нравится это, – я в очередной раз закатила глаза к небу (точнее, к потолку магазина). – Мам, мне не нравится этот бабушкин вариант.

– Ну где он бабушкин? – мама покрутила передо мной простые джинсы, кое-где отделанные искусственными камешками. – Прелесть. Ты раньше такие любила.

– Раньше, – печально улыбнулась я.

Ещё бы – раньше показать кому-то свои жирные ноги не представлялось мне возможным. Я прятала их под широкими джинсами и длинными юбками. Теперь ноги были не жирными, и мне хотелось демонстрировать их, потому, выбрав джинсовую юбку, которая едва доходила мне до середины бедра, я направилась в примерочную.

– Слишком коротко, – вздохнула мама.

– Думаешь? А мне нравится, – я покрутилась перед ней. – Ноги длиннее кажутся.

– Солнышко, слишком откровенно. К тому же ещё холодно.

– Колготки тёплые надену, не проблема.

– Нет, Лера… Мне не нравится.

– Ну, мы вроде не тебе вещи покупать пришли, – огрызнулась я.

– Нет, дочь. Эта юбка – однозначно нет.

Под категорию «Однозначно нет» попали также топик, потёртые джинсы, короткий свитер, ещё пара юбок и летний сарафан с бабочками. Он особенно мне понравился, но мама, даже не дав мне его померять, опять заявила, что он слишком короткий, и у меня в шкафу висит что-то подобное – дома ходить. Аргумент, что «что-то подобное», будет на мне болтаться, как на бывшей беременной, не подействовал.

В итоге, переругавшись, мы вышли из магазина, ничего не купив.

– Лучше бы ты просто дала мне деньги и не заставляла нервничать, – шикала я. – Что толку от такого шопинга?! Всё, что мне понравилось, ты забраковала!

– Оно некрасиво на тебе сидит.

– Да почему?!

– Оно… подчёркивает твою нездоровую худобу.

– А может, мне того и надо…

– Дурочка ты у меня ещё… ладно, пойдём, поедим мороженого?

– Не хочу!

– Вот об этом я и говорю – ты ничего не ешь!

– Я ем!!!

Люди, шедшие мимо, оборачивались на нас, и я, не желая больше заниматься пустой болтовнёй, просто развернулась и ушла, невзирая на возгласы матери.

Достало! Как же достало. Видимо, ей больше нравилось, когда в магазине размеров на меня не было. Конечно, тогда дочь Лера ни в чём не перечила и готова была влезть в любой мешок. Лишь бы влезть.

Теперь всё изменилось. А никто не желал этого принимать.

***

– У меня для тебя подарок после всех твоих злоключений! – Аня, встретив меня у двери, чмокнула в щёку. – Была сегодня в нашем ТЦ… и просто поняла, что это тебе понравится.

– Покажи, – я ощутила поистине детский восторг.

– Показываю, – Аня провела меня мимо коробок в зал и, развернувшись к дивану, через мгновение явила мне…

– Боже! Это же дорого, – вырвалось у меня. А руки сами потянулись к сарафанчику с бабочками, который сегодня я так и не примерила в ТЦ.

– Ничуть! Была распродажа. Всего триста рублей. Мне кажется, это твой размер, но я не уверена.

– Да нет же… Он стоил полторы тысячи, я помню…

– А я говорю – триста рублей, – заспорила Аня. – Там остался только этот размер, потому на него была скидка. Может, ты просто в другом магазине была? Меряй!

Мне самой не терпелось прикинуть, как он будет сидеть, потому, совершенно не стесняясь Ани, я стащила свитер, джинсы и облекла себя в тонкую ткань, готовясь увидеть красоту…

***

– Лерушка, ну не плачь. Прости меня дуру, – Аня сама чуть не плакала, обнимая меня. – Я не знаю, почему решила, что он сядет, как нужно.

Сарафан оказался прелестным – нежно-голубая, почти невесомая ткань с серебристыми бабочками на спине. Смотрелось просто, но необыкновенно и будто чуть летяще. Всё было бы идеально, если бы не то, как он облегал меня – будто вторая кожа.

– Чёрт, буквально полразмерчика ещё, – вздохнула Аня. – Прости, малыш. Я… я его выброшу.

– Нет, – я вытерла слёзы. – Похудею немножко ещё. Как раз влезу в него и остановлюсь.

– Ты уверена, что тебе это нужно? – Аня взглянула на меня серьёзно.– Дальше… дальше уже перебор.

– Я вешу, как корова…

– Сорок два, – отчеканила Аня.

– Нет, ты что, сорок шесть, не мень…

– Сорок два. Поверь мне, – Аня чмокнула меня в нос. – Я же профи в этой игре.

– Тридцать пять, – парировала я. – Ты весишь тридцать пять.

Твердова усмехнулась:

– Не знаю, Лерка. Я последний раз взвешивалась очень давно…

– Прямо сейчас… хочешь? – я вспомнила, что на рынке недалеко отсюда, можно за деньги узнать свой вес. Дура! И как я раньше не вспомнила?! Не мучилась бы.

– Ну, идём, – Аня пожала плечами.

***

Игнорируя вопящий телефон, который говорил, что меня хотят слышать все домашние разом, я нашла ту тётеньку, которая взвешивала не имеющих весов людей за деньги.

Мне стало жутко интересно, сколько весит моя подруга.

– Здрасьте, – поздоровалась я и, протянув, купюру, сказала, что хотела бы взвеситься.

– Кожа и кости, – выдала вердикт тётка. – Ну, становись… Только у меня батарейки тут уже садятся. Если не покажут, подождёшь, я за ними в соседний ряд сбегаю.

Но весы показали. Анька была права до грамма. Точнее, до нуля дополнительных грамм. Ровно сорок два.

– Ещё немножко. Теперь ты, – потребовала я и обернулась. И только сейчас обнаружила, что Твердовой рядом нет.

– А, так ещё подружка подойдёт сейчас? – вздохнула тётка. – Тогда стой тут, я за батарейками всё-таки сбегаю.

Она убежала в один из рядов, где продавалась всякая бытовая мелочь, и в тот же миг Аня подошла ко мне.

– Фу, блин, прости меня. Засмотрелась на серёжки-бабочки. Потом покажу тебе.

– Ну, ладно… вставай на весы, – мне стало не по себе, я совершенно не помнила того момента, когда Анина рука выскользнула из моей.

– Как скажешь, – хмыкнула подруга. – Любуйся, какая я корова.

Но ничего не вышло. Стоило Ане наступить на весы, как их маленький экранчик погас, выдавая лишь пустоту.

– Батарейки сели, – обречённо вздохнула я. – Погоди, сейчас эта женщина подойдёт, заменит…