Текст книги "Ведьмина неделька"
Автор книги: Ксения Биличук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– Может, решила, что тебе нужно проведать меня? – предположила Шарлотта, делая глоток обжигающего чая. – Я слышала, что метлы старого поколения предугадывают события.
– Ха! – брезгливо воскликнула тетушка Аспен и громко поставила опустевшую чашку на стол. – За моей подобное не замечалось. И новая она… не больше десяти лет использую, – она задумчиво поглядела в потолок, позволяя хозяйке дома подлить чаю, и вернулась к рассказу. – К тому же покрутилась я вокруг дома – тебя нет, дел тоже. Уселась обратно на метлу, а она не двигается. Вообще, даже не подскочила подо мной приличия ради. Обычная метла, как у всех деревенских в доме стоит, ничего общего с нашими.
Шарлотта поставила подбородок на ладонь и посмотрела в пустоту, размышляя о возможных причинах подобного поведения очень нужной в хозяйстве ведьмы вещи:
– Наметельник протерла? Бывает, в дерево забивается много пыли и, если его не отполировать хорошенько, случаются перебои в работе.
– И даже прутья прочесала, – возмущенно фыркнула тетушка Аспен и торопливо добавила. – Шнурок тоже проверила – не рассыпался, как новенький, все держит.
Юная ведьма прищурилась, вспоминая инструкцию, которую каждая должна знать слово в слово, отхлебнула из чашки и продолжила строить догадки:
– А давно отдавала на профилактику?
– Она новая, – снова возмутилась пожилая ведьма. – У нее еще все прутья свои, ничего в ней не меняла.
– Тогда надо метловеду отдавать.
– А как до него добраться, если не летит?
– Ну, можно ворона отправить, – пожала плечами юная Тиниоак, пытаясь помочь советом.
– Ну да, у тебя же за домом целое гнездо с почтовыми воронами поселилось.
Шарлотта улыбнулась язвительному и отчаянному тону тетушки Аспен, встала из-за стола, придвинув вазочку с медом к гостье, и торопливо скрылась за дверью в кладовую.
Пожилая ведьма изумилась тому, как спокойно реагировала хозяйка на происходящее – в ее словах не было сочувствия или тревоги за старшую, она не сетовала и не причитала, как это полагается в ковене, а рассуждала сухо, хладнокровно, четко. Просто предлагала решение или пыталась найти причину.
Эмоциональная и задорная тетушка Аспен сейчас увидела перед собой молодую Айву Грейтпайн, в том возрасте, когда ей самой было не больше шестнадцати, а ныне старейшая ведьма только получила высший порядок ведьмовства. Она была такой же строгой, уравновешенной, рассудительной и уверенной если не в своих силах, то в том, что всегда можно подобрать парочку вариантов решения проблемы.
Шарлотта отсутствовала не более пары минут, а из-за двери вышла с метлой, перемотанной в плотную льняную материю:
– Новая, – пояснила она, подходя к столу и распаковывая находку. – Летала на ней пару раз, еще при жизни Лидлы, – на людях ведьма всегда называла бабку по имени. – Можешь отправиться домой и по делам на ней.
Тетушка Аспен зачарованно уставилась на предложенную ей метлу. Наметельник из выморенного ореха с красивым, волнистым узором на поверхности внушал особый восторг и непонимание – как такую красоту можно не использовать самому?
– Неужели не летаешь на ней? – удивленно уточнила пожилая ведьма, непроизвольно проведя рукой по идеально отполированному дереву.
– Зачем? Метла Лидлы намного лучше и удобней.
Шарлотта пожала плечами и насильно вручила временный транспорт тетушке Аспен. Та смущенно приняла метлу и задумчиво поглядела на юную Тиниоак:
– Она ведь твоя. На тебя зачарована. С такой заботой выбиралась. Не жалко? Может, лучше дашь ту, что осталась от Лидлы?
Молодая ведьма строго посмотрела на гостью, которая тут же понимающе кивнула:
– Благодарю, верну, как только разберусь со своей.
– Не торопись. Могу твою подержать пока у себя. До бабушки Грейтпайн ты, так понимаю, еще не добралась?
– Нет, куда уж там. Застряла на полпути, – голос и поведение тетушки Аспен вернули себе привычный задор и бойкость. Она снова стала собой, без замираний в дыхании и немого восторга от врученной метлы. – Теперь вот думаю – лететь к ней или все-таки домой? Вечереет уже, а у меня еще паштет не готов и хлеб только растаивается.
– Еще ночь впереди. Успеешь.
– Даже ведьмы порой спят. Особенно такие дряхлые, как я.
– Днем выспишься. Посиделки будут ближе к вечеру. И никто не прилетает на них вовремя.
– А кто в этот раз занимается сбором?
– Я, – юная Тиниоак вздохнула, вспомнив, что кроме супа, подарков, демонстрации навыков, на ней лежит обязанность подготовки самого Холмика.
А это значило, что времени не оставалось и вовсе. Радовала лишь мысль о готовом супе, настаивавшемся под тяжелым пледом уже второй день. Уж он-то точно ее не подведет.
– Тогда чего ты со мной любезничаешь? – тетушка Аспен резко встала, опершись на метлу. – Столько дел у меня, у тебя, у всех ведьм. А мы тут сидим и чаи попиваем? Правда, – она ловко обернулась, схватила несколько печений из блюда. – Вдруг проголодаюсь по дороге, – и твердо зашагала к выходу.
– Удачного полета, – глядя ей вслед с улыбкой произнесла Шарлотта и, дождавшись, когда ведьма взмоет в небо, вернулась к своим делам.
Толокнянка быстро расположилась на плотном листе пергамента и заняла собой почти всю печь. Из кладовой доставались и вставали стройным рядом на стол небольшие склянки, горшочки и конвертики с высушенными до состояния порошка травами. Тут же в миску юная Тиниоак выложила угощение для кота, поставила на пол, едва слышно мяукнув (или все же шикнув?), и снова вернулась к подготовке.
Все вокруг двигалось, будто по мановению руки. Словно, прослышав о том, что времени у Шарлотты осталось слишком мало, духи прилетели ей помочь. Порошки пересыпались в плотные мешочки с вышитыми на них именами ведьм местного ковена. В другие складывались пузырьки с жидкими настоями. В третьи утрамбовывались крепкие листья, казалось, что только утром росшие на деревьях, а не хранившиеся у нее с весны.
Идеи подарков приходили в голову, едва юная Тиниоак вспоминала имя. Хотя еще несколько часов назад мучилась этим вопросом до боли в висках.
Когда все закончилось, на кухне снова воцарилось спокойствие и порядок. Мешочки аккуратно встали в корзину, плотно прижавшись друг к другу, склянки, горшки, конверты и свертки вернулись в кладовку, а Шарлотта, наконец, смогла свободно выдохнуть. Вооружившись большим куском хлеба, смазанным жирным маслом и проложенным аппетитными отрезами ветчины, она подхватила родовую книгу подмышку и деловито зашагала на второй этаж.
Среда подходила к своему завершению, но у молодой ведьмы оставалось одно очень важное, незаконченное дело. Грибной четверг – не просто праздник, это еще и испытание для тех, кто неопытен, юн и самоуверен. Впрочем, юная Тиниоак не была с этим согласна, несмотря на снисходительные взгляды ковена.
Однако ее мнение ситуации не меняло – на этих посиделках каждая ведьма могла задать вопрос, загадку или испытание для той, что не имеет высшего порядка мастерства. А по итогу держался совет, на котором выносилось решение, достойна ли экзаменуемая получить шляпу повыше и поострее или ей нужно еще поработать над собой.
Семь лет Шарлотта слышала только отказ. И дело было не в постыдно короткой шляпе (и эта внушала должный трепет у местных жителей), а в том, что род Тиниоаков вдруг из самого древнего и мудрого превратился в самый молодой и неопытный. По традиции ведьмовские дела передаются от матери к дочери, а не через поколение. Но Лидла не успела ни объявить свою дочь Винду новой главой, ни дождаться, когда маленькая Лотта достаточно подрастет, чтобы получить право называться настоящей ведьмой.
Ну, и хотелось, конечно же, порой отправиться в полет подальше, чем до бабушки Грейтпайн или до деревушки, где живет хохотушка Берта Ровен. Хотелось иметь возможность отправиться на восток, возможно даже посмотреть какое оно, это знаменитое море, которому госпожа Абсина посвящает целую главу.
Молодая ведьма решительно открыла книгу на заложенном месте, положила бутерброд на стопку чистой писчей бумаги, расположенной по левую руку, и углубилась в чтение, радуясь, что впереди у нее есть целая ночь. А поспать можно будет и как-нибудь в другой раз.
Еще немного и Грибной четверг.
Библиотека в доме Тиниоаков была построена так, чтобы полезный, но губительный для книг свет попадал в нее сверху – из небольших, слабо затененных окошек, прорубленных почти под потолком. Оттого, пробуждение в этом помещении больше походило на воскрешение. И не мудрено – если ведьма заснула здесь, значит, сама от себя такого не ожидала. А когда проснется, сильно удивится отсутствию кровати, света и наличию боли в спине (может, еще и в шее).
Несмотря на свою хорошую подготовку и частые ночевки за книгами (и под ними) Шарлотта проснулась в небольшом испуге. И первым чувством, пришедшим к ней, едва сон рассеялся, стала тревога.
Сколько она проспала? Сколько успела прочитать и забыть? Что отложилось в памяти? Что решила использовать сегодня? И главный вопрос – что сейчас – ночь, утро, день? Есть время на завтрак или нужно срочно собираться и лететь на Холм?
Молодая ведьма резко подалась вперед и сильно ударилась головой. Искр, посыпавшихся из глаз, оказалось достаточно, чтобы в их свете разглядеть покрытую мраком библиотеку, а заодно и стул, вставший на ее пути.
От окон света было мало, по полу, так и вовсе лежала первосортная тьма – под столом юная Тиниоак могла с легкостью ее рассмотреть. Она нащупала несколько книг позади себя, бросила обеспокоенный взгляд немного вверх, туда, где должны быть окна – солнце еще не пробивается, значит сон оказался коротким.
Шарлотта облегченно выдохнула, осторожно выбралась из-под стола, пытаясь вспомнить, когда свалилась под него. Родовая книга порой давалась с таким трудом, что последние мгновения бодрствования сознание заволакивало плотным туманом. Видимо, на этот раз случилось что-то похожее – юная Тиниоак не смогла удержать внимание, да и накопившаяся за несколько дней усталость дала о себе знать.
Судя по потемкам (совершенно реальным, а не созданным за счет недружелюбных к солнцу окон), время у молодой ведьмы еще было. Но стоит ли говорить, что сейчас ей придется встать, привести себя в порядок и быстро определиться с перечнем дел, которые нужно обязательно успеть сделать до наступления вечера и посиделок в честь Грибного четверга?
Для этого Шарлотта выпрямилась и, высоко подняв руки, сделала несколько наклонов вправо и влево. Спина благодарно хрустнула, отчего на лице ведьмы появилось странное выражение – то ли блаженства, то ли возвращающегося спокойствия. В любом случае, ей весьма повезло – тело почти не ныло и не болело после нескольких часов, проведенных во сне под столом на жестком полу и с книгами под головой вместо подушки.
Юная Тиниоак развернулась к книге, перечитала первые строки на открытой странице и согласно кивнула. Вспомнились идеи, что успели зародиться до того, как усталость сомкнула ей глаза. И она решила додумать их уже в процессе подготовки и приведения себя в порядок, а не пытаться заучить на зубок.
В ее роду никто не отличался упорством в учебе или усидчивостью. Тиниоаки были не простыми ведьмами, а интуитивными. Порой им достаточно понять принцип работы того или иного процесса, чтобы самостоятельно разобраться, как его использовать в дальнейшем или вызвать при острой необходимости. Но чаще всего ведьмам из рода Тиниоак не требовалось ничего учить путем зубрежки, все приходило к ним само – в нужное время и в нужной форме.
А книга являлась скорее огромной, многостраничной шпаргалкой для тех, кто только начал осознавать свою суть. И она не обязательно должны была находиться рядом, чтобы Шарлотта могла ее прочесть. Порой достаточно просто прикрыть глаза и пошевелить пальцами, будто листая страницы, как в голове «открывалось» нужное место или всплывали подзабытые строки.
Оттого сейчас юной Тиниоак хватило одного взгляда, чтобы определиться, каким будет ее сегодняшнее выступление на Покатом холмике. Лишь бы бабушка Грейтпайн его не запретила прежде, чем молодая ведьма решится пойти до конца.
Но вместо того, чтобы сомневаться или искать запасной вариант (который мог и вправду пригодиться), Шарлотта подхватила остатки уже подсохшего хлеба и быстро вышла из библиотеки.
На втором этаже царил мрак – рассвет еще и не собирался наступать. Отчего случайный гость мог непроизвольно почувствовать толпу мурашек, бегающих по его телу от непривычной жути. Вместе с потемками в этот дом ближе к концу лета приходила и прохлада.
Хозяйка же сейчас радовалась ему больше, чем чашке горячего и крепкого чая. На ходу меняя планы, она убрала крошащийся хлеб в карман фартука, висевшего у входа в библиотеку, и торопливо зашагала вправо – к себе в комнату. Чтобы официально начать день удачно и успешно ей сейчас жизненно необходимо сменить мятое и испачканное в книжной пыли платье на более приличный и удобный наряд.
Из шкафа на кровать упало светло-серое платье, сшитое по прошлогодней моде – из клиньев, расширяющихся книзу. Мадам Лонгс настояла на фасоне, несмотря на консервативные взгляды ведьмы на свой гардероб. И все – от заказчицы до ткачихи вместе с портнихой оказались довольны результатом. Хоть Шарлотта и носила его реже остальных.
К нему присоединился кожаный ремешок с выжженными на нем хитрыми узорами, а также несколькими кольцами для предметов первой необходимости (например, для мешочка с травами, серповидного ножа или деревянной ложки с длинной ручкой).
На пол же упал вчерашний наряд, тут же бойко собравшийся в комок и прытко поползший прочь из комнаты.
В окно начали пробиваться первые неуверенные солнечные лучи. До начала дня оставалось слишком мало времени, чтобы отказываться от мелких ведьмачьих уловок. И Шарлотта решила, что порой стоит злоупотреблять своими возможностями, иначе, как ей понять, что она стала сильнее и способней?
С первого этажа послышался сначала стук, потом гул – загорелся огонь в печи, на плиту встал чайник, предварительно наполненный водой. В том же районе раздалось недовольное урчание – кот не поощрял использование талантов в быту. Но мнение питомца, оставшегося юной Тиниоак в наследство, не всегда принималось в расчет.
Собрав упрямый волос в крепкий (до натяжения в висках) пучок, ведьма походя прихватила фартук с хлебом и спустилась вниз.
Здесь так и вовсе еще была ночь, несмотря на огромные окна в большой комнате, солнце до них не добралось. Впрочем, Шарлотта знала свой дом вплоть до царапин на стене, где бабка отмечала рост своей внучки. И никакие потемки не смогли бы заставить ее наткнуться на стул или снести несколько горшков, расположенных на не самой устойчивой полке.
Чайник уже закипел, сковорода накалилась до легкой красноты и бойко зашипела, едва ее коснулись ломтики аккуратно порезанного помидора. Почти сразу на них вылилась яичная смесь, приправленная черным перцем, крупной солью и тимьяном. И все тут же красиво запузырилось, приобретая плотность на глазах.
Не отвлекаясь на ожидание готовности болтушки, ведьма достала из шкафа блюдо, чашку, приборы и небольшую корзинку, в которую выложила остатки вчерашнего бутерброда, а также несколько ломтиков свежего хлеба. Снова на кухне возникло ощущение присутствия магии, несмотря на ярую убежденность молодой Тиниоак, что тут все решают исключительно ловкие руки.
Наконец, Шарлотта села за стол в большой комнате, повернула блюдо с яичницей по часовой стрелке так, чтобы выглядывающий кусочек помидора смотрел на окно, и принялась за завтрак, составляя в голове план на грядущий день. До вечера ей кое-что нужно успеть, кое-что не имеющее никакого отношения к Грибному четвергу, посиделкам и испытаниям, что ведьмы придумывали целых три месяца.
Рассвет застал ее на огородике, срывающую мелкие сорняки, позабывшие, что на земле ведьм им жизни не будет.
– И тогда вам придется согласиться, что простые ивовые ветви можно использовать не только для добычи коры, которая, как мы знаем хорошо идет для лечения простуды, жара и даже ожогов, но и для сбора листвы с соцветиями. Они же в свою очередь могут успокоить сердце. А это в наши дни стало большой проблемой, – ведьма выпрямилась и помахала указательным пальцем перед кустом смородины. – Из-за того, что деревенские перестали следить за собой и начали порой злоупотреблять едой и прочими удовольствиями, с колющими и щемящими болями к нам приходят все чаще, – она повернулась к малине и пожала плечами. – В вашей округе подобного нет? Еще бы, на север все приходит позже. Поживите еще пару лет среди любителей пирогов и кабанов на вертеле, тогда и глянем на количество просителей. К тому же, – Шарлотта вернулась к морковке. – Отвар из листьев отлично упокоит мечущуюся душу. Оттого советую попробовать ее при лечении разбитого сердца и убавлении тревог.
Юная Тиниоак торжественно выпрямилась, оглядела кусты, кивающие ей, будто соглашаясь, и довольно улыбнулась.
Ковен не любил использовать что-то новое, считая, что природа сама дает все необходимое. Но Лидла Тиниоак настаивала на расширении горизонтов. Она и сама в каждый Грибной четверг поднимала вопрос обмена опытом с ведьмами из других регионов, и подстрекала внучку к подобному поведению.
Впрочем, здесь Шарлотта с ней соглашалась. И потому продолжила изучать полезные свойства растений, окружавших ее дом. Порой проверяя результаты на себе (а если все складывалось хорошо, то и на местных).
А подобные выступления перед кустистой и зеленой аудиторией помогали ей набраться сил и смелости представить свои новые открытия на Покатом холмике. К тому же они не спорили, не возражали и не пытались перевести ее речь на старую колею привычным «в дни моей молодости». Отчего уверенность только прибавлялась.
Довольная своими умозаключениями и словами, юная Тиниоак сорвала ветку от куста малины, ловко поднялась на крышу и сложила ее к все еще сушащимся грибам. После чего чувствуя, что домашние дела сделаны в срок, решила заняться тем, что будет полезно не только ей.
Метла тетушки Аспен сиротливо стояла в углу, напоминая о вчерашнем неожиданном визите своей хозяйки. Она и вправду задала удивительную и сложную загадку. Отчего Шарлотта, ощущая себя достаточно свободной для подобных головоломок, взяла ее в руки и покрутила, внимательно разглядывая наметельник.
Кедровая древесина (наравне с ясенем) чаще всего использовалась при изготовлении ведьмовской метлы. Она отличалась высокой прочностью и умением впитывать магию, как сухая земля. Оттого метловеды выбрали ее среди множества вариантов, доступных в этом регионе.
Можно сказать, что транспорт тетушки Аспен ничем не выделялся – простая, удобная, легкая метла с аккуратно собранными прутьями, перевязанными тонким кожаным шнурком, на кончиках которого вместо бусин были подвешены несколько мелких косточек. Шарлотта по-доброму улыбнулась, узнав в них клюв крохотной птички, вилочковую кость (до сих пор целую) и пряжку (запястную кость крыла). Видимо тетушка Аспен любила быстрый полет и усиливала свою метлу всеми доступными ей способами.
Наметельник все еще был теплым, а изображение нескольких галчат, выжженное по нему спиралью казалось живым. Маленькие птички будто прыгали по деревянному черенку наперегонки.
Во всем остальном метла казалось совершенно обычной. Такими деревенские хозяйки пользуются каждый день во время уборки или погони за садовыми воришками.
Неожиданно для самой себя, Шарлотта достала из кладовки свою метлу, доставшуюся ей по наследству (как и кот) от бабки, крепко нахлобучила шляпу на свой все еще хорошо держащийся пучок, прихватила угасший транспорт тетушки Аспен и вышла из дома.
Крыльцо заливало солнечное тепло. Отчего юная Тиниоак на мгновение застыла, подставляя лицо лучам, не боясь веснушек или других проявлений на коже (ведьмам подобное всегда было только на руку, а ее обходило стороной) и, подперев метлами стену, вернулась в комнату.
Она бойко прошлась до кладовки, немного постояла около закрытой двери, но решительно кивнув нырнула внутрь. Через пару минут молодая ведьма вышла, закрепляя на поясе мешочек. Кот из чистого любопытства высунул морду из своего глубокого лежака, больше похожего на мягкую корзину с высоченными бортиками, проводил взглядом внучку хозяйки до двери и вернулся ко сну. Загадочная душа Шарлотты становилась для него уж слишком запутанной. И ему все сильнее казалось, что светлого в ней больше, чем раздражения. С чем она никогда бы не согласилась, если бы он ей об этом сообщил.
Юная Тиниоак вернулась на крыльцо, умылась солнечным светом, оседлала свою старенькую метлу с эбеновым (сделанным специально для Лидлы из дерева, растущего невероятно далеко отсюда) наметельником, взяла метлу тетушки Аспен в левую руку и оттолкнулась от деревянного пола.
На ведьмин полет высыпали поглядеть все дети Литлиривер (а обогнуть ее можно было только при условии, что у Шарлотты есть в запасе парочка лишних часов). Они тыкали в нее пальцем, бежали под ее тенью и что-то выкрикивали, но тут же рассыпались, едва Тиниоак начинала снижаться или решалась на какой-нибудь ложный вираж.
Дети смеялись, женщины причитали, редкие мужчины ругались. Появление ведьмы в деревне и так считалось плохим знаком, а уж про полет и говорить нечего. Она точно походя насыплет какой-нибудь гадости в дымоходы или нашепчет сглаз на их скот. Ради чего еще такие летают над мирными людьми?
Шарлотта знала все, что могли сказать деревенские, и обычно старалась использовать метлу в крайних случаях, выбирая ночное время (что, кстати, приводило жителей Литлиривер в еще больший ужас). А порой просто отмахивалась от этого правила и летела напрямик, экономя свое время и ставя свой комфорт выше спокойствия местных. Они же не брезговали походами к ней в любое время. Так отчего же ей нужно следить за собой и уважать их покой?
Вскоре деревенька превратилась в небольшое пятно, потом точку, а после и вовсе скрылась за деревьями. Под метлой ведьмы гудело и резвилось огромное зеленое море – густой лес, пытающийся ветками достать до солнца.
Для госпожи Абсины подобное путешествие и вид показались бы скучными и заурядными. Да и чем можно удивить именитую путешественницу, облетевшую континент, побывавшую в недрах Купровой горы ради того, чтобы выпить стопку дымводы с местными работягами, а потом добраться до гейзерной долины, расположенной за линией северного рубежа на толстой и крепконогой рыси? Такую и скачками на радуге не заинтересуешь.
Шарлотта же радовалась, любуясь буйной зеленью листвы. Порой молодая ведьма немного снижалась и, крепко зажимая метлу коленями, проводила пальцами по веткам, оставляя на коже ощущение древесного тепла и аромата. А потом взмывала вверх, к облакам, где слегка намокала от царящего тумана.
Но полет вскоре заканчивался, не давая юной Тиниоак даже войти во вкус. На горизонте показались хлипкие стены Флитри – соседней деревеньки, до которой верхом на лошади можно было добраться за полдня, а на метле, так и за пару часов (рекорд тетушки Аспен составил сорок семь минут, но глядеть на ее обветренное и довольное лицо было жутко).
Здесь к подобным полетам относились спокойно. Местные жители привыкли к тому, что порой ведьмы приземлялись где-нибудь в центре и со временем даже расчистили для этого небольшую площадку (после того, как представительницы рода Аспен и Гринфир умудрялись приземляться в кусты и огороды, приминая все живое).
А еще во Флитри радовались таким гостям. Те же, кто не питал большой любви к хозяйкам метел, по крайней мере не ругали их на чем свет стоит, не остерегались их и не уводили детей подальше, переживая что кто-нибудь их проклянет или наведет порчу. Здесь ведьмы были явлением если и не самым привычным, то достаточно частым.
Впрочем, на прибытие Шарлотты местные обратили внимание. На нее с любопытством поглядывали парни, а девушки, стараясь скрыть легкую зависть, рассматривали фигуру юной Тиниоак, которую отлично подчеркивало платье.
Едва молодая ведьма спешилась и, заставив метлу лететь рядом, направилась на север деревеньки, как ее окружила детвора:
– Тетенька ведьма, а вы откуда будете?
– Тетенька ведьма, а вы умеете зажигать огоньки?
– Тетенька ведьма, а возьмите меня полетать!
Их не забирали перепуганные мамаши, не отгоняли взрослые, напоминая, что к подобным Шарлотте нельзя подходить и говорить первыми. Они гомонили и подпрыгивали, задавали уйму вопросов и все время тянули к ней руки, желая потрогать платье, умоляя дать подержать шляпу.
В последний раз юная Тиниоак была здесь десять лет назад вместе с Лидлой. Бабка привезла ее сюда на своей метле пассажиром (что не поощрялось правилами полета на летучем транспорте), чтобы купить личную, заговоренную на Шарлотту. Тогда еще совсем девчонка разглядывала деревенских с щепоткой зависти и раздражения за то, что живут вместе, что у них есть мамы и что не вынуждены таскать на своей голове матерчатую башню, прячущую волос и греющую затылок сильнее печки. А местные с улыбкой приветствовали госпожу Тиниоак, предлагали ей угощение, справлялись о ее здоровье и расспрашивали о внучке, угрюмо шедшей чуть поодаль.
Теперь Шарлотта до неузнаваемости изменилась. Стала той самой «тетенькой ведьмой» для детей и «досточтимой госпожой Тиниоак» для старшего поколения. На ее лице больше не было угрюмой зависти, да и раздражение, обычно присутствующее в ее характере во время прогулок по Литлиривер, немного поутихло. А все же ей было некомфортно от завистливых взглядов молодых девушек, будто они могли или сглазить ее, или подпортить самочувствие.
Вдруг она улыбнулась – да кто ж тут ведьма-то? Мотнула головой, погладила самую любопытную малышку, тянувшую к ней руки, разрешив потрогать летящую рядом метлу, и остановилась у небольшой неприметной лавки.
Метла Лидлы самостоятельно добралась до крыльца, приняла вертикальное положение и уперлась в стену, найдя идеальное для себя место. Туда же она встала при первом посещении Флитри вместе с Шарлоттой, что заставило улыбнуться молодую ведьму.
Юная Тиниоак решительно вошла в лавку, не выпуская из рук метлу тетушки Аспен.
Ее тут же окружило большое облако древесной пыли, сиявшей в свете солнца, пробивавшегося через огромные окна, расположенные на правой стене (относительно входа). Там же стоял верстак со свежими наметельниками, под потолком висели глубокие сетки, переполненные прутьями разного качества и цвета, вдоль дальней стены расположились бобины (достигающие в высоту плеча Шарлотты) с намотанными на них шнурами от светлого льна до темной оленьей кожи.
Молодая ведьма сделала еще несколько шагов вглубь лавки, рассчитывая встретить хозяина, но оказалась одна в большом, светлом зале. За дверью, вырубленной в дальней стене послышался шорох (громкий в той тишине, что стояла вокруг), за ним последовал сухой скрежет и, наконец, в помещение спиной вперед ввалился мужчина.
Несмотря на крепкое телосложение, он ловко развернулся на пятках, прижимая к широкой груди целую охапку прутьев (разносортных и неподходящих друг к другу). Не глядя по сторонам прошел до верстака, потянул за веревку, которую не было видно с места, где остановилась Шарлотта, спустил сетки и принялся раскладывать по ним свою добычу.
Хорошие, крупные руки со слегка вздувшимися от напряжения венами перебирали прутья. Большие карие глаза внимательно следили за процессом, а под прямым носом с серьезной горбинкой ходуном ходила щетка, которую Барри Брумингс и десять лет назад с гордостью называл усами (в то время, как юная Тиниоак сразу увидела в ней жесткую щетку для мытья полов). Теперь же она казалась еще больше, гуще и внушительней. Видать, хозяин лавки не жалел ни времени, ни усилий, чтобы заботиться об этом кусте, прикрывающем верхнюю губу и (как всем кажется) растущую из самих ноздрей.
– И тебе место найдется, – разглядывая тонкий и короткий прутик, заметил мужчина. – Все останутся при деле. Все смогут летать. Если постараются.
Верстак постепенно освобождался, а Шарлотта все еще стояла, понимая, что не знает, как начинать разговор первой.
Лидла Тиниоак была почтенной ведьмой с почтенными размерами при стройном, хоть и крепком телосложении. Она умудрялась занимать собой все пространство, не делая лишних шагов, махов и даже не произнося слов. Ей было достаточно войти, как все обращали внимание на гостью.
Шарлотта же так не умела. Обычно шли к ней и просили у нее, а, чтобы не получить отказ или дополнительный раздраженный взгляд, деревенские жители завели правило сначала приветствовать, потом справляться о здоровье, потом рассказывать о мелочах и новостях, а уж потом, когда молодая ведьма вздыхала или принималась уж очень медленно моргать (или прикрывать глаза от раздражения?), приступали к изложению проблемы. Но никогда юная Тиниоак не была первой, а ждала шаги навстречу от посетителей.
Теперь же просителем стала она и понятия не имела, с чего нужно начать, чтобы не побеспокоить и не спугнуть ненароком единственного метловеда в округе.
– Если будешь стоять у двери и ничего не делать, – не отрываясь от работы, начал Брумингс. – То дождешься закрытия лавки и уйдешь ни с чем.
– А если подойду ближе и помешаю, – заметила Шарлотта, стараясь держаться достойно своего рода. – Могу получить отказ в помощи еще раньше.
Барри обернулся и внимательно оглядел посетительницу, будто впервые видит ведьму. Он улыбнулся, убрал оставшиеся прутья, поднял сетки под потолок и полностью развернулся к своей гостье.
– Ведьмы редко ведут себя настолько осторожно, – мужчина одобрительно кивнул и похлопал по верстаку. – Значит, либо у тебя хорошее воспитание, либо крупные проблемы с метлой. В любом случае, ты меня заинтересовала. Неси.
Шарлотта кивнула и не теряя хладнокровия, положила метлу на указанное место. Наметельник заиграл на свету, отчего галчата и правда ожили – запрыгали по дереву. А если прислушаться, то можно было услышать даже тихий щебет, доносившийся от шнурка.
Мужчина с интересом оглядел свою работу, перевел взгляд на гостью и приподнял бровь:
– Либо я стал слишком стар, либо у ведьм, наконец, появился новый эликсир молодости, либо ты – не Лилли Аспен.
– Я – Шарлотта Тиниоак, – согласно кивнула гостья и добавила. – Внучка Лидлы.
Брумингс широко улыбнулся:
– То-то нос показался мне уж слишком знакомым. Малышка Лотта, которая все время рассматривала наметельники и прятала глаза во время разговора. Надо же, совсем взрослая. Жаль, что твоя бабка не увидела тебя такой, – он запнулся, погрустнел, но все же продолжил. – Самостоятельной.
– Жаль, – сдержанно согласилась Шарлотта и перевела взгляд на метлу. – Как вы узнали, чья она?
– Девочка! – оскорбленно воскликнул метловед. – Я делаю метлы двадцать пять лет. Сам заготавливаю древесину, сам ее шлифую, сам заговариваю. Думаешь, я не запоминаю, у кого какие предпочтения и кто что выбирал? Особенно, когда дело касается Лилли Аспен. Эта взбалмошная ведьма даже из простого кедра умудрилась сделать конфетку. Но, – он ткнул пальцем на косточки. – Вот этого я не делал и никому бы не советовал.
