Текст книги "Ведьмина неделька"
Автор книги: Ксения Биличук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Середина недели или день до четверга?
Обычно размеренные, неспешные среды юной Тиниоак выглядят, как хороший день, начинающийся после рассвета. В них нет места для переживаний (кроме того, что в доме могли закончиться яйца для вкусного завтрака), суеты (из-за незваных гостей) и спешки. Они будили ее ласковыми солнечными лучами, стучащимися в окно спальни, которое никогда не закрывается шторами. А после выманивали ведьму на первый этаж обещая, что этот день она сможет провести, как пожелает.
Так происходило каждую среду. Кроме той, что предшествует Грибному четвергу.
По старой семейной традиции Тиниоаков, Шарлотте было недостаточно приготовить главное угощение рода. На каждый слет ей нужно придумать небольшие подарки для каждой участницы праздника. Причем, бабушка учила, что важно учитывать возраст, характер, положение в обществе и биографию одариваемой.
– Тетушка Аспен обидится на масло для волос, зато юная Салоу не удержится от пляски за подобный подарок и знак внимания к ее тугой и длинной косе, – наставляла старшая Тиниоак. – Бабушке Грейтпайн не понравятся украшения, зато малышка Эриальдер душу будет готова тебе за это обещать.
Шарлотта впитывала подобные советы жадно, будто мох, иссохший на солнце, не может напиться коротким дождем. Она запоминала, что нравится подругам бабушки, чем они болеют, что предпочитают в еде и в жизни. Потому что отлично знала, что в какой-то момент на Покатый холмик ей придется отправиться одной.
И вот семь лет назад это случилось. Ее первые самостоятельные сборы, подготовка подарков и главное – первое участие без крепкого тыла в виде бабки, способной заткнуть за пояс саму Айву Грейтпайн, если та попробует обидеть ее внучку. Тогда еще совсем юная и неопытная Лотта перепутала мешочки с подарками, смущенно отнимала и перевручала их ведьмам, поясняя, почему сделала подобный выбор.
Ее не жалели и тогда, что уж говорить про последние пару лет?
Оттого на Грибных четвергах не бывало супа Тиниоаков, а лишь печенье, столь удачно придуманное юной ведьмой еще в детстве забавы ради. Зато на праздновании всегда находился хоть кто-нибудь, кто вспоминал о былых временах, об угощениях, приготовленных твердой рукой бабушки Шарлотты, и о том, как же все было замечательно.
Но тут же все принимались за чай и печенье, предаваясь сплетням, обсуждениям и (естественно) испытаниям для младших, не успевших получить высшую степень ведьм. Придумывали самые каверзные вопросы, задания и хитрые загадки, а после слушали ответы, перебивая отвечающую и друг друга фразами наподобие «а вот в наши времена» или «ничего подобного, в моей округе это делается…».
Последние семь лет их жертвой из четверга в четверг становилась Шарлотта. Именно в летний сезон ковен самым тщательным образом готовился к вопросам, загадкам и каверзам. Чтобы немного взбодриться перед наступающей осенью и разнообразить грибной стол, почти весь приготовленный из прошлогодних запасов (собирать урожай из-под земли могли только Тиниоаки и Аспены), чужим чувством вины и досады.
Вредности старшим ведьмам было не занимать. Что легко оправдывалось постоянными просьбами со стороны простых жителей деревни и напряженным трудом по сбору ингредиентов для снадобий, а также борьбой с бродячими шарлатанами, торговавшими чудо-средствами, от которых потом у половины красавиц выпадали волосы, а у парней морковки стояли торчком неделями. Оттого получение высшего порядка давало не только преимущества в виде выбора направления, времени дежурства и возможности покидать границы деревни, а порой даже пределы действия ковена, но еще и налагало массу обязательств, для которых требовались знания, сноровка, умение, терпение и недюжинная сила.
Чтобы немного смягчить ведьм, собравшихся на свои острословные посиделки, бабушка Тиниоак советовала собирать пусть и небольшие, но очень полезные подарки.
И Шарлотта следовала этому совету из года в год, стараясь не столько угодить, сколько порадовать старших участниц праздника. Хотя даже не возлагала никаких надежд, что подобный жест смягчит сердца или даст право на мелкие ошибки.
Сварив яйца, нарезав остатки бекона и выбрав два самых аппетитных помидора, молодая ведьма собрала себе завтрак на большом блюде и села за стол в комнате, вооружившись внушительным листом бумаги. На нем слева были указаны имена всех участниц праздника и ковена, который очень редко дополнялся, а справа юная Тиниоак каждый раз вносила подарки. Так у нее появлялась возможность не повторяться, а заодно делать пометки, что понравилось больше, а что было принято, как данность (но никогда на лицах она не видела даже тени недовольства).
Шарлотта провела ровную вертикальную линию и принялась записывать идеи новых подарков, которые сможет найти или сделать за полтора дня, сохраняя время на изучение книги Тиниоаков. Ей все еще нужно было выбрать хоть что-то по-настоящему впечатляющее для демонстрации во время празднования Грибного четверга. Оттого сейчас все ее надежды возлагались на крепкую память и запасы, хранившиеся в тесной кладовой.
Идеи приходили с огромной неохотой. Серьги уже повзрослевшей Лэйви Эриальдер Шарлотта мастерила два четверга назад, а сушеная смородина для натирок, преподнесенная тетушке Аспен для ее ноги, еще не должна была закончиться.
Молодая ведьма уже прикончила завтрак, но все так же сидела над опустевшим блюдом и грызла деревяшку, в которую вставляла перо для большего удобства и аккуратности записей. Сложно придумывать подарки каждый сезон. Да еще и так, чтобы угадать с пользой, предпочтениями и не повториться.
О ногу потерся кот и отвлек юную Тиниоак от размышлений. Ведьма тут же опустила глаза, легко нахмурилась и кивнула:
– Ты прав, но где ж его найти?
Кот удивленно уставился на хозяйку, будто говоря, что ожидал от нее большей сообразительности, и вернулся в свой угол.
– Ну да, спасибо за совет, – еле скрывая раздражение, ответила Шарлотта, но все же сделала какую-то пометку в своем листке и вернулась к обычным делам.
До обеда ей нужно проверить свои запасы, узнать, как чувствует себя грибной суп Тиниоаков (вдруг придется срочно готовить что-то другое), навести порядок за собой и обязательно немного поработать на скромном огородике, разбитом на заднем дворе еще ее прапрапрапрабабкой.
Там росло не так уж и много, но в морковке, капусте, репе и смородине с малиной Шарлотта не нуждалась. Хорошо под ее присмотром росли и травы. За что она была им очень благодарна – ей не приходилось выискивать чабрец по полянам или бродить по лесу в надежде наткнуться на лунник.
Послушная растительность с заднего двора радостно тянулась к юной ведьме. Как и всему живому, ей нравилось внимание. А Шарлотта не только заботилась о том, чтобы в корнях не возились жуки, на листьях мошки, или защищала от непогоды, если та решала выместить свое недовольство на других, но и разговаривала с ними. Она рассказывала истории из жизни или повторяла понравившийся отрывок из путеводителя госпожи Абсины. Ей казалось, что овощам бывает скучно в земле, а ягода устает от ветра, от которого доброго слова не дождешься, поэтому всегда уделяла время и внимание тем, кто, в отличие от нее, не мог уйти даже за калитку.
Довольная собой Шарлотта вернулась в дом лишь к обеду. Удивленно посмотрела с порога на поднявшееся солнце и тут же расторопно засобиралась. Поставила на кухонный стол вместительную корзину, уложила в нее небольшой глиняный горшочек с грушей, немного яблок (тех, что уже хорошо созрели и стали мягкими), свежую морковь, только что выкопанную в огороде (причем, не стала обрезать богатую и густую ботву). Немного помешкала и все же достала из кладовки бутыль из темного стекла с запечатанным воском горлышком, добавила ее в корзину и отправилась в подвал.
Там молодая ведьма сняла с крюка небольшой кусок вяленого мяса, выудила из бочонка несколько головок маринованного лука, переложила их в горшок и перевязала вощенным шнуром, предварительно прикрыв горлышко плотной тряпицей (тоже вощенной для сохранности). С гостинцами она поднялась наверх, дополнила ими корзину и перенесла ее в большую комнату, где сняла фартук, разгладила свое темно-серое платье, недостающее до земли каких-то две фаланги большого пальца, небрежно накинула шляпу на взъерошенный пучок волос и вышла из дому.
В деревне все вежливо здоровались с проходящей мимо них ведьмы, но тупили глаза в землю, стараясь не встречаться с ней взглядами. А после приветствия тут же торопливо уходили в сторону под предлогом жутко срочных дел. Никто не желал делиться с ней сплетнями, словесно благодарить за проделанный в понедельник труд или поинтересоваться ее здоровьем.
– Доброго дня, мисси Лотта! – окрикнул юную Тиниоак средний из семейства Фэтни с другой стороны вытоптанной дороги. – Неужели на рынок собрались?
– Доброго, Тимми, – Шарлотта кивнула ему в ответ, но не остановилась для праздной беседы, отлично зная, что так парень просто проявил вежливость и свою благодарность за то, что ведьма не только помогла ему, но еще и не рассказала никому о случившемся. – Нет, иду по делам.
– Дела в деревне? – задумчиво произнес Фэтни и тут же одернул себя. – Что ж, удачи вам. Если они касаются мадамы Лонгс, то вы найдете ее в лавке. А если вам к Айрингу, то поторопитесь – через полчаса он закроет кузницу на обед. Вы же знаете, что у него обед заканчивается к ночи?
– Знаю, знаю, – отмахнулась Шарлотта и продолжила путь.
Тимми Фэтни был единственным действительно приветливым и вежливым парнем (пусть и небескорыстно). В отличие от прочих жителей Литлиривер, он не забывал про существование юной Тиниоак, едва покидал крыльцо ее дома или закрывал за собой калитку. Его приветливость основывалась на желании не гневить ведьму при встрече, чтобы потом не получить слабительное в отваре или обет безбрачия в качестве сдачи. И все же Шарлотте было приятно, что кто-то не дежурно здоровается с ней по дороге, после мгновенно исчезая, а старается поддержать пусть и ненужную, но все же беседу. Да и вообще затевает разговор первым.
Молодая ведьма шла ровно, гордо подняв голову и порой оценивая прохожих. Ей были отлично видны предстоящие недуги, слова, только подбирающиеся к губам, и бегающие глазки, прячущие чужие и свои секреты. Она могла предсказать проблемы, с которыми вскоре обратится тот или иной житель, но предупреждать об этом никого не собиралась (вдруг ей повезет и те решат все своими силами?).
Кто-то здоровался, попадая в ее поле зрения и больше не произнося ни слова уходил по своим делам. Кто-то прятался за дверью или в помещении прежде, чем молодая ведьма переводила на него взгляд. А дети так и вовсе исчезали с улиц (причем, чаще по приказу родителей, а не по собственной воле), едва на горизонте появлялась фигура в остроконечной шляпе.
В такие моменты Шарлотта не чувствовала одиночества, зато отлично могла описать обиду и досаду на вкус. Эти же люди будут топтаться на крыльце ее дома, жалуясь на вспученный живот, на мор скота или соседа, который начал заливать кипятком их сад. Тогда-то они будут учтивы и вежливы. Будут во всех красках рассказывать о невзгодах, свалившихся на их плечи. Попросят помощи, лекарств, совета, наговора. Раскланяются при получении всего необходимого. А во вторник, как и полагается, принесут подарки в качестве благодарности за труд, но с надеждой в сердце не застать ее дома.
На этом их уважение к молодой ведьме закончится. И если Шарлотта отправится в деревню, то наткнется на шепот за спиной и неловкие приветствия.
Оттого она не любила ходить в Литлиривер по делам. Но порой обойти поселение не получалось. Да и метлу использовать для подобной прогулки ей не хотелось – не те расстояния.
Наконец, юная Тиниоак добралась до кривобокого домика с покосившимся заборчиком, доходящим посетителю лишь до колена. Неухоженный садик горел всеми красками позднего лета, а где-то там, в глубине этих зарослей раздавался благозвучный голос, поющий пошлые песенки.
Шарлотта легко улыбнулась услышанному и без стука вошла. По обе стороны от вытоптанной посетителями тропинки трава порой достигала пояса. И при желании в ней мог бы спрятаться даже взрослый человек. К тому же разглядеть что-то в такой растительности было достаточно сложно. Отчего резкое появление до сих пор весьма прыткой (пусть и достигшей преклонных лет) Пени Линден обычно заставало деревенских жителей врасплох. Тогда же она начинала быстро говорить все, приходящее на ум, чтобы перепугать и запутать очередного посетителя, а заодно выведать все, что потребуется для лечения, выдавая в последствии за свои собственные выводы и видения.
На юную Тиниоак подобные фокусы не действовали. Ведьма повидала в своей жизни многое. И чаще это было настоящее ведьмовство, а не уловки, чтобы запутать просителя, прописать ему литры ненужной настойки и запросить за это если не баснословных денег, то хотя бы недельное трехразовое питание с доставкой до косого домика. К тому же большинству трюков хитрая Линден научилась у Лидлы Тиниоак, считавшей, что так она сможет немного облегчить ведьмачий труд хотя бы в одной деревне.
Пение становилось тем громче, чем яснее Шарлотта могла рассмотреть совершенно не пригодный для жизни домик. Он казался ненастоящим, некоей декорацией из книги о путешествиях госпожи Абсины. Но Пени Линден отказывалась и от нового дома, и от предложений подправить этот. Упорно топая ногой, возмущенно скрещивая руки на груди и заявляя, что это ее право – жить там, где больше никто не сможет.
Юная Тиниоак в каком-то смысле была согласна с травницей. Она тоже предпочитала окружать себя привычными вещами. Отчего и не любила ни походы в деревню, ни понедельники, ни вообще сюрпризы.
А вот чем объяснялось подобное поведение старой проныры, никто не знал. Или просто никогда не задавался целью все выяснить.
Когда до крыльца оставалось не более пяти шагов, справа от молодой ведьмы послышалось тихое шуршание, но песни не прекратились. Видимо хозяйка дома была уверена, что к ней пришел очередной простачок и решила встретить его, как должно.
Однако Шарлотта не была настроена на игры и спокойно сделала два шага назад за мгновение до того, как на дорогу кубарем вывалилось нечто живое, но невообразимое обычному человеку. Клубок ярких тряпок ворочался, вздымался и издавал непонятные, фырчащие звуки. Он рос, из него постепенно стали появляться конечности, а за ними и голова с закатанными глазами. Из рта раздавалось равномерное гудение. Руки тянулись к посетителю.
Любой житель деревни, впервые приходивший к хитрой Линден за помощью (а многие и потом) застывал от испуга, неожиданности и трепета перед открывшейся картиной. Да и кто бы не опешил, глядя как старая женщина сначала катается клубком по земле, а потом пытается встать на ноги через голову.
Но Шарлотта лишь скрестила руки на груди (не отпуская тяжелую корзину) и усмехнулась представлению.
– Ведаююю, – затяжно начала проныра. – Ведаююю, что гложет тебя изнутри. Ибо зрю в корень души твоей и бед, что породила она. Не будет счастья и покоя тебе. Нет, не будет. Само зло стоит на пороге дома твоего…
– Но ты сейчас отвесишь мне три веника лаванды и один базилика, чтобы отпугнуть его и отправить туда, откуда оно пришло, – раздраженно оборвала занудный вой женщины Шарлотта и шагнула в траву.
– А, Лотта, – тут же последовав за молодой ведьмой, выкрикнула травница. – А ты чего пришла-то? Не предупредила. Для кого я тут спектакль устраиваю? Могла б и раньше прервать.
– Заслушалась твоим «Ведаюююю», – передразнила хитрую Линден юная Тиниоак и поставила корзину на внезапно появившийся посреди травы стол.
– Как некрасиво с твоей стороны. Между прочим, с годами очень сложно вот так руки-ноги выкручивать, – в тоне хозяйки дома послышалась обида. – Мне уже давно не двадцать, чтобы попусту тратить свои силы.
Шарлотта окинула взглядом травницу. Теперь стало понятно, почему она была похожа на яркий клубок тряпок. Юбка женщины горела всеми оттенками красного и желтого, будто ее уронили на пол в покрасочном цехе местной ткачихи Лонгс. Блуза тоже играла самыми несуразными цветами, да еще и имела странные, длинные лоскуты ткани, пришитые вокруг рукавов на манер лент, привязываемых к веткам в сезон девичьих игр.
Волос всклокочен, глаз блестит, на губах все еще блуждает улыбка с легкой безуминкой. Эта женщина и вправду могла напугать любого и заставить поверить в то, что перед ним стоит могущественная ведунья, способная спасти от любых невзгод.
– Не думаю, что тебе это навредит – лишний раз попрактиковаться, – юная Тиниоак принялась вытаскивать из корзины гостинцы и расставлять на столе. – Но я бы лучше это время тратила с большей пользой.
– Вам, ведьмам, не понять таких, как я, – Пени Линден махнула рукой и тут же преобразилась – наряд остался по-прежнему аляповатым и несуразным, но волос ровно собран в тугой пучок на затылке, в глубоких, выцветших, все еще голубых глазах стоит задорный, ясный блеск, на тонких, поддетых морщинками губах простая, дружелюбная улыбка. – Вы пугаете своим молчаливым видом, позой, да и шляпой. Вот встанешь так, – она выпрямилась, будто проглотила кол, сложила руки на груди и уставилась на гостью строго, словно пытаясь пробуравить две дырки в ее голове. – И все уже забыли про свои проблемы. Быстро рассказали, что их беспокоило, а то и просто извинились, поблагодарили и убежали.
Травница снова расслабилась, поглядела на заполнившийся угощением стол и уселась на табурет, в высоте травы больше походивший на старый пень:
– А мы – люди бесталанные – берем эффектами. Чем больше наговоришь страшного, тем скорее тебе поверят, что лечиться надо. Или предскажешь, что нос отвалится, если не пить настой череды – вся деревня прибежит срочно покупать его.
– И зачем так?
– Жить на что-то же надо, – Пени пожала плечами, схватила яблоко, вытерла его об юбку и принялась задумчиво грызть. – Это тебе несут ведрами и корзинами. А мне что? Не буду продавать травы, снадобья и настои – ноги протяну.
– А мне за красивые глаза несут что ли? – Шарлотта от подобных рассуждений приподняла бровь, но сдержала негодование в голосе.
– А разве нет? – искренне удивилась травница.
Молодая ведьма усмехнулась и снова повесила уже опустевшую корзину на локоть левой руки, а правой стала указывать на оставленное:
– Яблоки свежие, помидоры тоже вчера принесли, мясо вяленое можно хранить до осени, в маленьком горшке груши для компотов, в большом – маринованный лук, можно так есть, а можно в рагу положить, тоже будет вкусно. В бутылке березовый самогон от Тэми Нидларч, но не советую кому-то рассказывать, откуда он у тебя – проблем потом не оберешься. И не пей его в чистом виде, если не хочешь отправиться на чаепитие к моей бабке. Либо используй для натирок и настоек, либо разводи в пропорции один к трем.
Шарлотта строго посмотрела на травницу и отправилась прочь.
– А заходила-то чего? – опомнилась Линден.
– Так среда же, – пожала плечами юная Тиниоак и продолжила свой путь, шурша травой.
– И на том спасибо, – растерянно пробормотала пронырливая хозяйка и задумчиво захрустела яблоком, порой поглядывая на заставленный стол.
Благодарила ли она за угощение, за визит или за «емкое объяснение» Шарлотта не знала. И, учитывая, что ведьмы не принимали травницу в свой круг по причине отсутствия хоть каких-то способностей, она и вовсе не должна была сюда приходить. Особенно перед Грибным четвергом.
Но традиции (в первую очередь семейные) у Тиниоаков принято соблюдать до тех пор, пока шляпа не рассыплется в прах, а душа отправится на тот самый Холм, что стал родителем всех возвышенностей, почитаемых ее и соседними ковенами.
И если бабушка Лидла говорила, что подобным травнице Линден порой стоит помогать, а не ругать за содеянное, тогда жизнь и у ведьм, и у простого люда будет чуточку проще, то стоило слушаться ее наказа. Впрочем, несмотря на свою нелюбовь к походам в деревню, порой и юной Тиниоак нужно было покидать стены своего дома (раз уж пока полеты на дальние расстояния строго ограничивались и контролировались). Оттого она и завела привычку выбирать любую среду месяца, собирать гостинцы и отправляться к травнице, чтобы развеяться, узнать новости, а порой даже прикупить действительно стоящие травы и настои (которые обычно использовались не по назначению).
Шарлотта бесшумно прикрыла за собой калитку и принюхалась. Конец лета – пора открытий (иногда странных и удивительных, но почти всегда полезных). Солнце припекало еще достаточно крепко, чтобы понежиться в его лучах. Но едва оно уходило хотя бы на шаг от зенита, по земле вместе с тенями принимался ползти еще и холодок. А ветер тут же забывал, что он пока еще летний, принося с собой неприятный озноб, мелкую дрожь, но главное – уникальные запахи.
Юная Тиниоак прикрыла глаза, не веря своей удаче, и все же улыбнулась, удостоверившись, что это не обман, иллюзия или попытка выдать желаемое за действительное. Она повернула вправо, направляясь прочь от домика травницы и отдаляясь от своего собственного на еще большее расстояние. Но ее манил аромат, который так редко встречается в пору позднего лета, а чаще начинает созревать осенью.
Молодая ведьма едва удержалась от того чтобы не подпрыгнуть, убедившись, что нос ее не подвел. Она прошла не больше пятидесяти шагов от домика травницы, как натолкнулась на кусты, за которыми и нашлось желанное сокровище – в земле на подушке из мясистых листьев горели небольшие красные ягодки.
Обычно толокнянку не принимали за что-то полезное, хоть и съедобное. Даже самые озорные дети не любили собирать ее, чтобы полакомиться на берегу реки в последние теплые осенние деньки. А листья так и вовсе не ценились местным населением (что особенно радовало Шарлотту). Оттого сюда не была вытоптана тропка и сейчас юная Тиниоак может решить минимум один вопрос, что подарить Берте Ровен, живущей в самой северной из деревень, находящихся в ведении ковена.
Шарлотта осторожно пробралась за кусты, стараясь не раздавить ягоды и не окропить их соком листья, присела и принялась аккуратно срывать плотные, крепкие листья, помогая себе ногтем вместо ножа.
В эту пору обычно толокнянка еще тонкая и не особо сочная, отчего ее сбор откладывается на более поздний срок – после ее цветения. Но та, что сейчас лежала перед молодой ведьмой, созрела до нужного состояния. Оттого юная Тиниоак не могла перестать улыбаться своей находке.
Когда дно корзины было устлано листьями, настолько чтобы удовлетворить потребности ведьмы, Шарлотта сорвала пару ягод, забросила их себе в рот и встала, прикрывая неожиданную добычу льняной салфеткой.
Она радовалась своей удаче открыто ровно до того момента, пока не добралась до скособоченного дома травницы. Дальше, ей пришлось снова надевать маску строгости, чтобы никто не начал докучать ей расспросами или просьбами «срочного характера». А заодно, чтобы поскорее добраться до дома (никто не даст ей завтра поблажек во время посиделок на Покатом холмике, стоило запастись знаниями и парочкой трюков).
Дежурное лицо «держись подальше» работало лучше шапки-невидимки или плаща иллюзий. В отличие от редких нарядов, просто скрывавших от толпы, способной натолкнуться, наступить или налететь на человека, натренированная сухая мина не прятала, а заставляла окружающих обходить молодую ведьму стороной, едва ее заприметив. И это без использования чар, морока или других хитрых приемов!
Юная Тиниоак шла через Литлиривер без приключений и нежеланных встреч, отчего постепенно погружалась в свои размышления о подарках и планы, сколько страниц родовой книги ей удастся сегодня прочесть, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг.
– Не думал, что ведьмы позволяют себе прогулки по деревне в середине дня, – мужской голос вырвал Шарлотту из ее мыслей и заставил вернуться к дороге и окружающему миру.
Она от подобного сюрприза резко остановилась и уставилась на молодого человека, с широкой улыбкой разглядывавшего ведьму. Тот не был местным, всех жителей деревни юная Тиниоак знала поименно (иначе какой бы ведьмой она была?), но не был и путником – на его сапогах не лежало большого слоя пыли, слегка длинный волос, зачесанный назад и перехваченный узким шнурком, не прикрыт шляпой или капюшоном, да и плащ на плечах висит небрежно, будто его обязали надеть ненужный ему самому предмет гардероба. Одежда если не новая, то содержащаяся в любви и заботе, но не подходящая для людей, сделавших дорогу своей жизнью. В подобных брюках, слегка зауженных к низу, не сделаешь широкого шага, а льняная, выбеленная рубашка с глубоким воротом и шнуровкой не защитит от ветра или легких прохлад, что уже бывают ранней осенью в этих местах.
В карих глубоко посаженных глазах горели озорные, дружелюбные огоньки, аккуратные (несвойственные мужчинам) губы растянулись в улыбке, и даже прямой, аристократический нос на гладко выбритом лице казалось принюхивается к внезапно встреченной редкости в виде ведьмы. Такие если и путешествуют, то в компании миловидной девушки или в сопровождении парочки охранников, а на худой конец в составе бродячего цирка или небольшого передвижного театра, которые очень редко заглядывали так далеко на северо-запад.
Юная Тиниоак хмуро уставилась на прохожего и вернула лицу выражение «ты кто такой, чтобы останавливать меня?», но вслух лишь заметила:
– В этих местах подобное не возбраняется, – после чего дернула головой, будто отгоняя назойливое насекомое, и продолжила путь.
– Так и я не ругаю, – присоединился к ней молодой человек, стараясь держать темп. – Просто удивлен увидеть ведьму так далеко от леса.
Шарлотта резко остановилась, чем смутила путника, и испытующе уставилась на него. Он был молод, хорош собой, скор на разговоры, но глуп, раз распознав ведьму, не поспешил отойти в сторонку. Или достаточно смел, чтобы начать разговор первым.
Ее взгляд невозможно было прочитать, кроме единственной ясной мысли – парень ей не нравился. Потому что он – чужак, а от них можно ждать чего угодно (в том числе и подстрекательства местных для разжигания большого костра), потому что он – навязывался, что всегда приводило к просьбам об услуге, потому что он был слишком любопытен. А молодая ведьма привыкла, что к ней не пристают, не ведут праздных бесед и на надоедают, когда она показывает, что не рада гостям или спутникам.
Но этот молодой человек будто и не видел ничего подобного в ее глазах. Просто повел носом и бросил удивленный взгляд на кажущуюся пустой корзину:
– Вот это да! Так рано, а у тебя уже отличный урожай толокнянки!
Юная Тиниоак открыла было рот и неприятно осознала, что удивлена такой проницательности навязчивого парня. Не каждая ведьма смогла бы почувствовать тонкий аромат, исходящий от толокняных листьев, спрятанных под салфеткой. Оттого она только раздраженно перенесла корзину на локоть правой руки, вздернула нос к небу и продолжила путь.
– Приятно было познакомиться, мисси Лотта, – дружелюбно произнес ей вслед молодой человек, но следовать за ней не стал, оставляя в мыслях и догадках, которые теперь заставляли ее все время глядеть на дорогу.
До самого дома Шарлотта не могла вернуться к размышлению о подарках и том, что лучше всего подготовить для ковена. Как бы она ни старалась, ее сознание возвращалось к странному путнику. И ничто не помогало выгнать его оттуда.
Еще и это простое обращение, которое использовали местные. Оно сбивало с толку, одновременно с тем раздражая. Юная Тиниоак злилась на себя за подобную неорганизованность. Ей оставалось так мало времени до четверга, а дела не могли сами собой разрешиться.
Воды в кипящее масло подлила и тетушка Аспен, крутившаяся вокруг калитки, но не входившая во двор. Одета она была просто – серое платье до полу прихвачено на талии красивым кожаным шнуром, сплетенным в косу на четыре пряди, с которого свисает ложка и маленький нож с серповидным лезвием (их ведьмы используют для сбора трав и сока), остроконечная шляпа, внушающая особый трепет, смотрит строго в небо, прикрывая седой, собранный волос. Такой наряд использовался в повседневной жизни, когда нужно много успеть и не отвлекаться на раздражающие мелочи, наподобие грязных манжет или припыленных в огороде башмаков. Видать визит к молодой ведьме в ее планы не входил, но дорога в них явно была. В правой руке небольшая корзина, в левой – метла. Судя по побелевшим костяшкам – ее что-то не устраивало в происходящем, но держалась женщина бодро, хоть и слегка нетерпеливо.
– Ах, Лотта! – воскликнула сухопарая пожилая ведьма и всплеснула руками. – Где тебя носит накануне такого важного дня!?
Шарлотта вздохнула, перехватила корзину на левый локоть и спокойно направилась к калитке:
– Доброго дня, – она пропустила гостью во двор, зашла сама и зашагала к дому, делая вид, что не особо удивлена ее появлению.
– Какой тут добрый, – не скрывая досады, заметила пожилая ведьма и последовала за юной Тиниоак. – Когда в ответственный день ты не можешь вернуться домой, чтобы как следует подготовиться к посиделкам на Покатом холмике.
– Я так понимаю, что рассказывать нормально ты будешь только после того, как тебя правильно спросят? – Шарлотта унесла корзину на кухню, прихватила оттуда две больших чашки, расставила на столе неглубокое блюдце, доверху заполненное печеньем, вазочку с золотистым медом, и приглашающе кивнула гостье.
– Ну, почему же, – тетушка Аспен оставила метлу на пороге, в два ловких шага добралась до середины комнаты, села за стол и придвинула к себе одну из чашек, ожидая ее наполнения ароматным чаем. – Если тебе и правда интересно, расскажу без условностей.
Юная Тиниоак снова вздохнула, стараясь подсчитать как много времени у нее остается на книгу и сборы – выходило мало, оскорбительно мало. Но выгонять старших в этом доме не принято. Да и ковен был слишком мал, чтобы отказывать своим же в помощи.
Она вернулась в большую комнату с подозрительно быстро вскипевшим чайником, разлила его ароматное содержимое по чашкам, отставила на толстую дубовую подставку и села за стол:
– Тогда расскажи, чем твой день не задался.
Тетушка Аспен сделала глоток горячего чая, довольно выдохнула, причмокнула, закусила его самым большим печеньем, найденным на блюдце, и махнула головой в сторону двора:
– Представь себе, собралась я проведать бабушку Грейтпайн перед четвергом. Чтобы справиться о ее здоровье и помочь, если что-то нужно. Сама ведь она никогда не пожалуется, – вздернув нос заметила пожилая ведьма, выловила очередное крупное печенье и продолжила. – Сложила гостинцы в корзинку, навела красоту, даже платье сменила. А тут прямо над Литлиривер метла как-то странно зачихала, замерла и спустилась у твоего дома.
