Текст книги "Происшествия под водой"
Автор книги: Ксения Меркульева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Необычный буксир
Нашу лодку всё плотнее обступали камыши. Они обвивались вокруг шеста, шуршали о края лодки. Мы продвигались с трудом, всё медленнее. Вот и совсем остановились.
Уперся Вася шестом изо всех сил, и вдруг раздался треск. Мой спутник ткнулся о борт. Лодку сильно качнуло.
– Так, – сказал Вася, задумчиво разглядывая обломок шеста, – значит, сели.
Как обидно! Заросли почти кончились, еще бы немного – и вышли бы мы на водный простор. А тут радуйся. И ветра нет. Застряли: ни туда, ни сюда. Да еще комар над ухом: «дзззз!»… Веселое дело: зайдет солнце – заедят кровопийцы!
– Вася, а Вася, – говорю я, – рыбы над нами, наверно, смеются!
– Рыбы – не знаю, – ворчит Вася и ожесточенно хлопает себя по шее, – а комары поиздеваются!
– Может, спрыгнем в воду, добредем как‑нибудь до берега?
– В крайнем случае придется, только тут ила много, увязнете.
В этот момент где‑то недалеко за камышами затарахтел мотор.
– Ура! – восклицает Вася. – Спасены!
– Что это?
– Косилка.
– Косилка? Что же ей тут косить на воде?
– А камыши. Это подводная камышекосилка.
Гул доносился из густого камыша, который стоял за водной поляной. Но косилки не было видно.
Гул нарастал. Вдруг верхушки камыша дрогнули и он целыми рядами стал валиться в воду. Показалась плоскодонная лодка. Это и была подводная косилка.
Вася объяснил, что в лодке есть подвижной вал и на нем укреплена коса; она может спускаться в воду на разную глубину и косить камыш. Работает коса с помощью мотора.
Чем глубже срезать камыш, тем лучше, – он не так отрастает. А выкашивать его надо, потому что он приносит рыбхозу вред. В местах, где растет камыш, не встретишь много рыбьей молоди.
Отчего? Да оттого, что там, в затененных местах, куда хуже проникают лучи солнца, меньше планктона. Меньше корма. Ученые предполагают еще, что камыши выделяют какое‑то вещество, вредное для мелких организмов.
Работали на косилке двое: моторист и девушка – уборщица. Она сгребала плавающий вокруг лодки скошенный камыш в сторону.
Но вот камышекосилка кончила работать, и тогда мы подали сигнал бедствия, подняв на обломке шеста мой пестрый платок.
Мне приходилось ездить поездом, в автомашинах, на бричке, на телеге, летать на самолете, плавать на пароходе, на моторной лодке, но ехать на буксире у косилки, да еще подводной, – такого еще не бывало!
Да и способ буксировки оказался у нас особый. Подрулив к нам, моторист Митя добродушно посмеялся над нами, на что мы нисколько не обиделись, а потом скомандовал Васе: «Ну, цепляйся». И Вася крепко ухватился за борт камышекосилки. Так и поехали.
Косилка оказалась чудесным буксиром, – она лихо потащила нас по водной аллее канала.
Нам приходилось всё время низко кланяться ивам, которые хлестали нас с размаху. А озорной Митя – моторист, увидев это, весело закричал: «Ага, попались в мои руки, кланяйтесь пониже!» И еще надбавил ходу.
У шлюза
Солнце спустилось уже совсем низко, – коснулось краем воды. И всё вокруг: небо и деревья – стало золотым с красноватым отблеском.
Так, среди этого великолепия, проследовали мы путем мальков к шлюзу.
Вдруг впереди, совсем близко, раздался выстрел, и туча ворон с криком пролетела над самым сводом нашей водной аллеи. Отдельно от ворон, в сторону, полетела большая белая– птица с черными крыльями.
Я не успела спросить, что это значит, как косилка прибуксировала нас к берегу канала.
Мы попрощались с мотористом и поспешили к шлюзу, который оказался рядом.
На мостике шлюза виднелся человек. Перегнувшись через перила, он целился в воду каким‑то орудием, напоминающим острогу. По черным с проседью волосам я узнала директора рыбхоза, с которым познакомилась недавно. Рядом у перил стояло ружье.
– Это вы стреляли?
– Я, Васи‑то не было! Одолело воронье, да еще цапля явилась. Так и таскает рыбешку. Жаль, промазал! А вчера застрелил. У нее шестьдесят сазанчиков оказалось в желудке. От птиц хоть отстреляешься, а вот с этими приходится по – другому воевать.
Я посмотрела, куда целился директор своей острогой.
Вода у шлюза была черной от массы рыбьих стай, которые то. толклись на месте, то, срываясь, кидались куда‑то в сторону.
Вот они, мальки, бессчетное рыбье потомство. Сколько их! Но что это шевелится среди мальков? Змеи! Да какие большие! Спины у них разрисованы темными и светлыми квадратиками, точно шахматные доски.
– Что это?
– Обыкновенные водяные ужи. Таких не видали? Неопасны. По крайней мере для людей. Зато гроза мальков!
Да, таких у нас на севере не бывает. Наши маленькие, серенькие, безобидные ужи – крошки по сравнению с этими разъевшимися обжорами.
Зацепившись хвостами за деревянные сваи, они медленно покачиваются в самой гуще мальков.
Глупые, глупые малыши! Они совершенно не боятся ужей. Не чуют смертельной опасности!
Между тем то одна, то другая пасть широко разевается – и вот уж нескольких рыбок как не бывало…
– Вася, принимай! – кричит директор, бьет острогой и, поддев извивающееся шахматное тело, швыряет на берег под ноги Васи. Вася взмахивает обломком шеста.
Появляется «рваный плавничок»
У шлюза стояла лодочка. Я забралась туда и опустила руку в черную живую воду, быстро сжала кулак и выдернула руку. В кулаке слабо бились рыбки. Я распрямила пальцы. На ладони запрыгало несколько мальков сазанчиков с темными спинками. Один из них был покрупнее, побойчее, плавничок у него на спине был надорван.
Из чьих зубов ты вырвалась, бойкая рыбка? Чья ты? Может, ты – «рваный плавничок» – один из детей нашей «бронзовой»?
Разглядывать некогда, – малыши просятся в воду, стараются спрыгнуть с ладони. Двое, послабее, обессиленные, легли на бок, но «рваный плавничок» уже на краю ладони. Раз – и шлеп в воду! За ним другие.
Я спускаю руку за борт, и те, что лежали неподвижно, оживают – начинают плавать, сперва медленно, потом быстрее и быстрее.
В воде сверкает что‑то большое; вот мелькнула широкая золотистая спина.
– Вася, – кричу я, – уж не наша ли «бронзовая» приплыла поглядеть на своих детей и на «рваный плавничок»?
– Может, и она, – откликается Вася, продолжая расправляться с ужами, – только лучше бы ей не приплывать, – еще ненароком сглотнет своего детеныша. Хотя сазаны – рыбы мирные, но, случается, и хищничают. А здесь сейчас не очень– то сытно. Вот только пускай соберется их больше у шлюза, мы их крупной сетью изловим. Нечего больше в рыбхозе разгуливать. Выполнили свое дело – и хватит!
Пятнадцатый
А что делает «рваный плавничок»?
Попав опять в воду, он поспешил подальше от опасного места, бросаясь то в одну, то в другую сторону. Потом спустился вглубь. Когда же окончательно пришел в себя, то заметил, что он один. Его стайки не было.
Рядом проплывали рыбки; он рванулся к ним. Но то были мальки леща, еще меньше, чем он, тоненькие, с большими черными глазами. Он вильнул хвостом, завернул направо и тут увидел другую стайку. Это были такие же, как он, пузатенькие сазанчики, и он тотчас присоединился к ним.
Стайка плыла к шлюзу.
На сваях, зацепившись хвостами, по – прежнему висели ужи. Выставив вперед голову, один из них пристально смотрел на приближающуюся стайку. Рыбки плыли прямо на него.
Голова вдруг качнулась вперед – наш сазанчик увидел перед собой черную разинутую пасть, увидел, как одна за другой исчезали соседние рыбки. Он заметался, но страшная пасть неумолимо надвигалась.
Вдруг перед самым носом малька пасть захлопнулась. Что‑то длинное, темное пронзило воду и пригвоздило ужа к деревянным сваям. Он бил хвостом, волны поднимались вокруг.
«Рваного плавничка» отбросило далеко в сторону. Он, конечно, не знал, что спасителем его был директор, который поднял извивающегося ужа и швырнул на берег.
– Пятнадцатый, – сказал директор, – всё. Больше времени нет. Действуй, Вася, продолжай баталию.
И директор передал свое оружие студенту.
Новые страхи
А «рваный плавничок» отсиживался в подводных зарослях. Там не видно было пятнистых чудовищ. Зато вскоре он заметил красноватого червячка, ползающего между стеблями. Лакомая пища! Последнее время еды тут было маловато.
«Рваный плавничок» бросился к добыче, но его опередил другой малек, – он схватил червячка.
В ту же секунду темное гибкое тело ринулось откуда‑то сверху. Цепкая волосатая лапа чуть не задела нашего сазанчика. Он ускользнул в сторону, а лапа схватила рыбку, поймавшую червяка.
Лапа поднесла малька к голове со страшными челюстями– ножницами, острые челюсти впились в рыбку. Она била хвостиком, стараясь вырваться, но всё было кончено, – личинка жука плавунца – а это была она – никогда не выпускает добычи!
И она умчалась с мальком, у которого еще торчал изо рта червячок.
Страхи какие!
«Рваный плавничок» забился в самую гущу подводного леса.
Еще одна личинка жука проплыла мимо, но его не заметила.
Всё же долго прятаться не будешь, – еда сама в рот не идет.
Сазанчик выбрался из зарослей. Ничего страшного как будто нет. Съел по дороге несколько крохотных рачков и снова поплыл туда, куда течение неудержимо влекло его вместе с другими мальками.
Он снова увидел впереди, сазанчиков и присоединился к ним. И с новой стайкой устремился к шлюзу.
На этот раз шлюз был открыт. Ворота, у которых мальки толпились столько времени, распахнулись. И «рваный плавничок» со своей стайкой и другие стайки – все сплошной черной массой ринулись в ворота. Там, впереди, был простор.
Но вместо этого «рваный плавничок» попал в узкое темное помещение. Бросился направо, налево. Выхода не было. А мальков становилось там всё больше. Не то что плыть – двигаться стало невозможно. И тогда что‑то щелкнуло. Он почувствовал, что куда‑то падает, и очутился… в реке.
Конечно, он не мог понять, что с ним случилось.
А просто он с другими рыбками попал в бачок счетчика. Ведь мальков из рыбхоза выпускают в реку, а директор должен знать, сколько же их выращено.
Один рыбовод придумал особый прибор – счетчик. Установили его в воротах шлюза. Так что мальки, проходя через ворота, непременно попадали в бачок счетчика.
Когда бачок наполнялся, он опрокидывался, и тогда машина щелкала: раз!. Еще одна порция. А сколько мальков помещалось в бачке, было подсчитано раньше.
Путь к морю
Не зная, что он уже подсчитан, «рваный плавничок» бойко плыл со своей стайкой по широкой реке. Рядом с ним был вертлявый сазанчик с царапиной на боку.
Не успели они проплыть и нескольких шагов, как к ним метнулась какая‑то тень, раскрылась зубастая пасть.
«Рваный плавничок» шарахнулся в сторону, но с другой стороны, широко разинув рот, ринулась на него толстая рыба поменьше, с такими же страшными зубами. Ему удалось ускользнуть и от этой беды. Он успел лишь заметить, что стайка поредела.
Потом началось что‑то непередаваемое: справа и слева на него и на его товарищей кидались рыбы большие и поменьше. Щуки, окуни, судаки… Всюду были оскаленные морды, разинутые пасти, удары сильных хвостов мутили воду.
Перепуганный, оглушенный, он едва успевал увертываться от острых зубов.
Наконец ему удалось забиться в подводные заросли.
Около него оставался лишь вертлявый сазанчик с царапиной на боку. В зарослях было спокойнее.
Мальки отдохнули и двинулись дальше.
Скоро встретили они массу сазанчиков, которые плыли в том же направлении.
Всё‑таки здесь было хорошо, привольно и корма хоть отбавляй. Только глядеть надо было в. оба!
Как бы то ни было, «рваный плавничок» и сазанчик с царапиной, окруженные своими новыми товарищами, плыли себе да плыли по течению, спускаясь всё ближе к морю.
Чем дальше они плыли, тем чаще встречались подводные заросли. Наконец рыбки попали в настоящие джунгли. Подводная растительность была здесь так густа, стебли переплетались так цепко, что мальки с трудом могли двигаться. Всё же они находили щели в гибкой толще растений, заполнивших воду, и всё пробирались и пробирались вперед, туда, куда их неудержимо влекло…
Вот уже свободнее стало плыть, уже близок манящий простор моря.
«Рваный плавничок» выплыл, наконец, из зарослей, и его уже покачивали волны.
Какие опасности подстерегали сазанчика здесь? Пока что тут было славно, – простор без края и границ, много таких же, как он, рыбок, много пищи. И, весело резвясь с другими мальками, он исчез вместе с ними в морских волнах.
Вот что было с «рваным плавничком».
Разговор на плотине
А в это время через шлюз всё шли да шли мальки сазанов, лещей, воблы, и бачок счетчика то и дело наполнялся и опрокидывался.
Мальки шли днем и ночью, и казалось, им не будет конца.
Целыми днями дежурили здесь сотрудники рыбхоза, били ужей и лягушек, разгоняли птиц, которые так и вертелись у шлюза. А за шлюзом, в реке, попрежнему строем стояли хищные рыбы и подстерегали мальков.
Однажды собрались – у шлюза директор, рыбовод Аня, студент Вася, моторист Митя. И директор сказал:
– Вот какое дело, товарищи: мы выращиваем мальков и выпускаем их в море, чтобы они там выросли и вернулись в наши реки крупными сазанами и лещами. А сколько этих мальков уничтожают по пути хищники! Надо подумать, как лучше с ними бороться.
– Нужно побольше отлавливать щук, окуней, сомов, – сказал Вася.
– Мы это и делаем, – отозвался директор, – но ведь всех не переловишь. Путь к морю не близок, всюду не расставишь сетей.
– Может, мальков постепенно выпускать, – посоветовала Аня. – Не всех сразу, а отдельными партиями, тогда не так много хищников будет собираться у шлюза.
– Наоборот, – возразил директор, – ведь чем больше сразу их выпустить, тем больше малышей благополучно доберется до моря. А я вот что думаю. Надо их выпускать раньше. Они ведь давно толпятся у шлюза – просятся.
– Ну ведь если они будут еще меньше, их еще легче будет обидеть! – воскликнул студент.
– Вот и нет, – улыбнулся директор. – Кто их больше всего ест? Окунь, щука, судак – крупные хищники. Если мальки будут совсем. крошечные, они легче проскочат сквозь строй хищников, да. те, пожалуй, и внимания на них не обратят. Стоит ли гоняться? Такими не наешься! А в море мальки будут скорее расти.
– А верно ведь! – обрадовался Вася.
– У меня есть идея, – сказал моторист Митя. – Пустите меня с моей косилкой к морю, – они там ’в водорослях путаются; я как стегну косой – сразу распахну им в море ворота: милости просим!
– Увлекся, дорогой мой, – сказал директор, – слишком много косилок потребуется… А в общем о многом надо подумать, посоветоваться с учеными, как лучше сберечь наш «урожай». Может, сумеем возить в прорези мальков.
Так они говорили. А я стояла тут же, слушала их разговор и жалела, что не моторист и не могу расчистить малькам дорогу косилкой, что я не рыбовод и ничего не могу придумать для спасения маленьких беспомощных рыбешек.
Но директор, и рыбовод Аня, и Вася, и Митя – моторист – все думали об этом. Все тревожились о рыбках, и это меня радовало. Я знала, что если много людей, да еще опытных специалистов своего дела, начнут упорно искать и думать, то уж, наверное, придумают что‑нибудь хорошее.
И я уверена, что малькам, которые выйдут из этого шлюза на будущий год, легче будет добраться до моря, больше их доберется и не придется им избегать так много опасностей и переживать столько страхов, как нашему «рваному плавничку».
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СТРАНИЧЕК О РЫБАХ
Дела и мечты
В этой книжке я хотела хоть немного познакомить вас, друзья мои, читатели, с увлекательной работой ученых – ихтиологов и рыбоводов – практиков.
Рассказала я вам, понятно, далеко не обо всем и даже не обо всем самом главном, а лишь кое о чем, и то очень коротко.
Где только я не побывала, чего не повидала, когда собирала материал для этой книги, встречалась со многими рыбоводами – учеными и рядовыми работниками!
Видела я «водяной лифт», который устроен в плотине Цимлянской гидроэлектростанции; наблюдала, как рыбы «принимают соленые ванны»; их купали, чтобы уничтожить опасных паразитов, от которых рыбы болеют. Вместе с директором одного рыбхоза взвешивала крошечных севрюжат и осетрят, – надо было проверить, хорошо ли они подрастают. А росли они в пруде – неслыханное дело для осетровых! И были эти осетрята инкубаторные – искусственно выведенные людьми…
Да разве всё перечислишь!
И так меня заинтересовали дела и мечты рыбоводов, что я от души за них порадовалась и даже чуть – чуть позавидовала людям, которые заняты увлекательной этой работой.
Много в ближайшие годы будет построено новых рыбозаводов, много будет создано рыбных хозяйств. Там заботливо будут выращивать миллионы мальков самых денных рыб для водохранилищ, озер, рек. Добрались ихтиологи и до морей, начинают и там хозяйничать, улучшая и обновляя подводный мир.
Такую работу уже начали в Каспийском море.
Там обитают ценнейшие наши рыбы: осетры, белуга, севрюга, сельди, сазан и многие другие. Чтобы жилось им лучше, чтобы на Каспии стало больше рыбьего корма, перевезли из Азовского моря в Каспийское особого донного червя – нереис. Места, куда его переселили, точно заметили на карте. Он прижился и быстро размножается. Уже попадаются осетры, желудки которых набиты этой сытной и лакомой добычей.
Еще раньше переселили в Каспийское море черноморскую кефаль. Теперь каспийские рыбаки ловят немало отличной крупной кефали.
Между прочим, кефаль сначала поймать не удавалось: она выбрасывалась из воды, перепрыгивала через край невода – и поминай как звали! Пришлось черноморским рыбакам приехать на Каспий, научить товарищей ловить эту новую рыбу.
И ловили ее обычно так: связывали много рогож и окружали этой пловучей рогожной лентой выслеженный косяк кефали. От рогож падала в воду тень. Очевидно, кефали она казалась каким‑то препятствием, которое надо преодолеть.
Что тут начиналось! Кефаль выбрасывалась из воды десятками, сотнями и, прыгая через воображаемое препятствие, попадала на рогожи. Можно сказать, сама кидалась людям в руки.
Теперь ловят кефали и по – другому – подъемным, или ставным, неводом. Ставным он называется потому, что сети с трех сторон высоко приподняты над водой. А когда косяк кефали окружен, – поднимают и четвертый край невода. Из такого ковша, как ни прыгай, не уйти!
Увлекательную книгу можно написать о том, как перестраивается растительный и животный мир Каспийского моря.
Большие работы начаты нашими рыбоводами, еще большие задуманы. Но, чтобы осуществить все эти замыслы и мечты, надо еще лучше изучить подводный мир, всех его обитателей.
Познакомимся поближе
Прелюбопытные существа – рыбы. Чем больше с ними знакомишься, тем они оказываются интереснее.
Просто удивительно, как приспособились они к жизни в воде! Сельдь и лосось формой тела напоминают подводную лодку. Плавают они очень быстро, так и рассекают воду. У сельди чешуя, которая покрывает бока, образует на брюхе острый киль.
Ну чем не подводная лодка!
Точнее, впрочем, было бы сказать наоборот: подводная лодка похожа на этих быстроходных рыб; строители нарочно придали ей такую форму, чтобы она могла быстрее передвигаться.
У леща уже совсем другая форма тела – сплющенная с боков. Лещу и не приходится преодолевать большие расстояния, быстро плавать, зато, имея плоское тело, удобно пробираться среди водорослей.
Щука тоже долго и быстро плыть не может, зато она умеет из засады стремительно кидаться на добычу. Тут ей помогает сильный хвостовой плавник. Его силу еще увеличивают другие плавники.
Плавники также служат рыбам рулями поворотов и глубины, помогают скорее плыть или, наоборот, тормозят движение. А летучая рыба распускает большие грудные плавники, словно крылья, и пролетает сотни метров, отталкиваясь от воды хвостом и планируя.
На рисунке (смотри стр. 91) хорошо видно, что нижняя часть хвостового плавника у летучей рыбы длиннее верхней. Действуя им подобно лодочному мотору, рыба и совершает свои взлеты.
Многие рыбы умеют великолепно маскироваться.
Вероятно, вы видели камбалу. Плоское ее тело с одной стороны совсем светлое, с другой – желтобурое, под цвет песка. Ляжет на дно – и будто исчезла. Если песчаное дно усеяно камнями, то и камбала покрывается темными крапинками, становится рябенькой.
Однажды под аквариум со стеклянным дном, где жила камбала, подложили лист картона, половина которого была выкрашена в белую краску, а половина – в черную. Подсунули картон так, что голова камбалы, которая лежала на дне, оказалась на черном фоне, а тело – на светлом. И что бы вы думали! Окраска рыбы начала меняться буквально на глазах. Через несколько минут вся камбала потемнела.
Взгляните на рисунок. Очевидно, она хотела стать незаметной, но на светлом фоне выделяется отчетливее, чем раньше. Это, конечно, была неудачная маскировка.
Нет, тут не было ошибки. Дело в том, что камбала‑то видела только темный фон, ведь ее голова лежала над черной частью картонного листа. Еще пробовали нацепить камбале цветные очки. И тут пыталась она замаскироваться под цвет стекол.
