Текст книги "Семнадцатая осень (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   Городовая и Женя подошли к пустой лавочке и присели на нее. Следователь осторожно положила руку Жене на плечо и резюмировала услышанное:

   – И теперь ты думаешь, что действительно слышала Олега в ту ночь.

   – Да, думаю, – снова начала всхлипывать Женя, – я думаю, что если бы не завалилась тогда спать, а вышла бы на улицу, то ничего бы не произошло и Олег не пропал бы, – она уже плакала.

   Городовой очень хотелось объяснить Жене, что она ничего бы не смогла сделать, даже если бы выбежала похитителям наперерез, но та и так это знала. Однако это знание не избавляло ее от чувства вины за исчезновение брата. Более того, это чувство будет преследовать и мучить ее всю оставшуюся жизнь, так как в случае с ее братом «хэппи энда» не предвидится.

   Городовая, продолжая ненавязчиво поглаживать плечо девочки, спросила:

   – Почему ты раньше никому об этом не говорила?

   – Да потому что мне все это могло присниться! И еще я не хотела никому рассказывать – почему торчала в форточке той ночью. Но я говорила! Точнее пыталась поговорить с мамой – сказала ей, что слышала голос Олега той ночью, и что слышала, как она ходила вниз, но она и слушать не стала... Накричала на меня, заявила, что я не могла ничего слышать, и сказала, чтобы я не выдумывала, и не смешивала реальность со сновидениями.

   Городовая терпеливо ждала пока Женя немного успокоиться, обдумывая полученную информацию. Мать конечно хороша – не нашла ничего лучшего, чем орать на дочь в тяжелейший для семьи момент... Однако, может статься, что дела обстоят намного более хуже, чем можно было предположить. Городовая снова вспомнила статистику и свои первые мысли по поводу похищений мальчиков о том, что как правило, в подобных случаях, в первую очередь подозрение падает на близких родственником жертв. Неужели в исчезновении этого конкретного мальчика замешан самый близкий родственник – мать? Это стоило обдумать более детально, сопоставить все имеющиеся кусочки и обрывки информации, но не сейчас. В данный момент Городовая чувствовала необходимость в общении с Женей, ей хотелось поддержать девочку, уделить ей все свое внимание, выслушать, чтобы, возможно, облегчить ее не детские страдания. Наконец девочка перестала плакать и тихо сказала:

   – Знаете, что самое ужасное во всем этом? Я сомневаюсь почти во всем, что происходило той ночью, но в одном уверена абсолютно – мама точно вставала той ночью. Я уже полтора года постоянно прячусь в разных местах, чтобы покурить, и ее шаги никогда, ни с чем не спутаю, в каком бы состоянии ни была. Она точно спускалась вниз, но ни разу не упомянула об этом ни в одном из разговоров с кем бы то ни было.

   Городовая мысленно согласилась с девочкой, что это действительно самое ужасное. Елена Хабарова, судя по всему, не самая лучшая мать и привыкла ставить собственные интересы превыше интересов детей. Но это – ничто, по сравнению с возможностью того, что она знает об исчезновении сына намного больше и скрывает это. Такими темпами эта женщина вскоре легко сможет перейти в статус подозреваемой по делу об исчезновении собственного ребенка. Страшно сказать, но Городовой не в новинку были подобные случаи. Конечно, почти во всех случаях имели место психические отклонения матерей, являвшиеся следствием различных факторов – семейных ситуаций развития, болезней, психотравмирующих событий, произошедших в их собственном детстве. В большинстве случаев, матери позиционировали свои деяния, как совершенные во благо своему ребенку, но суть дела от этого не менялась.

   Городовая с Женей посидели на лавочке еще немного, думая каждая о своем. После чего, следователь проводила девочку обратно к подругам, посоветовав ни с кем больше не делиться тем, что рассказала ей. На прощание они обменялись номерами сотовых телефонов, на всякий случай. По брошенному напоследок взгляду серьезных не по годам девичьих глаз, Городовая поняла, что груз, лежавший у девочки на сердце, стал немного меньше давить на нее, и теперь Городовая, возможно, единственный человек на всем белом свете, кому Женя хоть немного доверяет.

   После того, как Городовая рассталась в парке с Женей, она позвонила Крашникову, но тот был как-то особенно неразговорчив. Словно чтение архива, которым он занимался, было намного более увлекательным, чем разговор с коллегой. Он только спросил, куда Городовая теперь направляется, и, узнав о том, что она идет в гостиницу, сразу повесил трубку. А Городовая отправилась в сторону Нижнего города, на одной из окраин которого находилась гостиница, размышляя обо всем том, что узнала сегодня.

15

   Крашников перелопатил большую часть архивных документов, когда позвонила Городовая, но на какую-либо важную информацию так и не наткнулся. Городовая сообщила о том, что ей удалось побеседовать с Хабаровой Женей и о том, что теперь она направляется в гостиницу. Стрелки на часах подходили к восьми часам вечера и Крашников решил, что как только закончит изучать архив, тоже отправится домой отдыхать.

   Стопка документов, не привлекших внимание следователя, лежала на краю стола. Подробнейшим образом изучив все сводки и текущие отчеты по каждому месяцу с 1983 года, вплоть до декабрьских сводок 1985 года, он решил бегло просмотреть обобщающий годовой отчет за 1985 год, уныло предполагая отсутствие каких-либо интересных сведений, но привыкший доводить любое дело до конца. Однако, годового отчета в папке не оказалось. Снова и снова пересматривая бумаги, подшитые в архивном деле, он никак не мог найти его. Все бумаги были подшиты, пронумерованы и прошнурованы очень аккуратно, в опись, которую Крашников внимательно изучил, годовой отчет был внесен, но в папке отчета не было. Усталость и скуку как рукой сняло – что-то новое! Все говорило о том, что годовой отчет из дела изъяли уже после того, как оно было сдано в архив, однако пометок об этом нигде не было. Если так, то причиной такого грубого изъятия может быть только стремление скрыть информацию, содержащуюся в этом отчете. Но, какой смысл вырывать годовой отчет, если в ежемесячных сводках и отчетах эта информация в любом случае присутствует?! Крашников торопливо просмотрел нумерацию страниц архивного дела, не особо надеясь, но предчувствуя, что обнаружит отсутствие некоторых из них. Его догадка подтвердилась – некоторые страницы действительно были изъяты из дела. Это было сделано аккуратно и заметить отсутствие страниц можно было только внимательно просмотрев нумерацию каждой из них. Однако, тот, кто удалял эти страницы, работал хоть и не в спешке, но в условиях ограниченного времени. Скрупулезно изучив дело еще раз, Крашникову без особого труда удалось вычислить, что именно хотел скрыть злоумышленник. Судя по всему, он хотел скрыть информацию о происшествиях за июль 1985 года.

   Следователь не мог поверить в свою удачу – снова совпадение? Ну уж нет, теперь он точно знал, что вся эта цепь случайностей – детали одной картины и чутье подсказывало ему, что собрав паззлы воедино, он доберется до разгадки исчезновений мальчиков. Наконец-то! Он должен рассказать обо всем Городовой!

16

   Прогулка без зонта, под мелким моросящим дождем и пронизывающий холодный ветер, не стимулировали умственную деятельность Городовой, поэтому спустя десять минут, увидев вывеску "Кафе «Эклер» на первом этаже одной из жилых девятиэтажек, она свернула к заведению. Как только она вошла в помещение кафе, ее окутали головокружительные ароматы кофе и выпечки. Улыбчивая хостес сразу же предложила гостье несколько пустующих столиков на выбор. Городовая выбрала столик в глубине небольшого зала для некурящих и, усевшись в мягкое кресло, стала с интересом изучать меню кафе, предложенное расторопным официантом. Оказалось, что здесь предлагали не только кофе и булочки, но и довольно большой выбор горячих блюд и салатов, а так же спиртных напитков. Городовая отмела мысль о Пина Коладе, решив, что спиртные напитки могут подождать еще пару дней. А вот горячий ужин откладывать не стоило, и она заказала жульен с курицей и сухариками, салат Цезарь с креветками, капучино, а на десерт – фирменные эклеры с шоколадной начинкой. Официант принял заказ и с улыбкой удалился, чтобы через несколько секунд вернуться со стаканом минеральной воды – от заведения, и горячим влажным полотенцем для рук на блюдечке. Городовая выпила немного воды, и, с удобством расположившись в кресле, принялась рассматривать помещение кафе, которое позиционировало себя как французское.

   На стенах приятного персикового цвета были размещены большие черно-белые фотографии видов Парижа, из невидимых динамиков звучал голос Мирей Матье, но в меню имели место и котлеты по-Киевски, и равиоли с сыром и даже салат с квашеной капустой. Городовая не поняла идею организаторов кафе, хотя догадывалась – что без этой адаптации французского стиля под Российскую глубинку, оно бы долго не просуществовало. Ни смотря ни на что, ей здесь нравилось. В зале царил приятный полумрак, на столиках в широких круглых вазах с водой плавали зажженные свечи. Шелковые скатерти шоколадного цвета и такого же цвета тяжелые шторы на окнах способствовали возникновению ощущений тепла и уюта. Во второй раз за сегодняшний день Городовая собиралась принимать пищу в очень приятном месте, что было удивительно, так как обычно, во время своих командировок в маленькие провинциальные городки, Городовая питалась менее прилично.

   Ее мысли вращались вокруг дела, ради которого она сюда приехала, но сейчас она решила расслабиться, посвятив пятнадцать – двадцать минут ужина только себе, своим ощущениям, не размышляя о работе. Через несколько минут принесли ароматный жульен и очень аппетитно выглядящий салат. Но стоило ей с предвкушением занести на ним вилку, как зазвонил сотовый телефон – звонил Крашников. Несвойственной ему скороговоркой он доложил, что закончил с архивом и непременно должен поговорить с Городовой об этом. Ответив, что ужинает в кафе «Эклер», Городовая положила трубку и снова занесла вилку над салатом, но момент был испорчен и все его волшебство моментально улетучилось. И хотя ей было любопытно – что же такое накопал в архиве Крашников, она с досадой решила, что так дело не пойдет, ужин должен быть ужином, как говорил полковник Григорьев. Она отложила вилку, откинулась в кресле и закрыла глаза, чтобы снова поймать ту приятную волну, на которой была до звонка Крашникова. Через пару минут у нее это получилось и она, наконец, приступила к ужину.

   Крашников вошел в кафе как раз в то время, когда Городовой принесли кофе с миниатюрными, на один укус, пышными, восхитительно ароматными фирменными эклерами с шоколадной начинкой.

   На этот раз никакого раздражения – после потрясающего ужина Городовая была в прекрасном расположении духа и полна готовности выслушать коллегу. Крашников уселся в кожаное кресло напротив нее и, взяв меню у тут же подбежавшего официанта, торопливо раскрыл его. Ткнув пальцем, почти не глядя, во что-то, он отдал меню официанту и склонился над столиком, поближе к Городовой. Официант удалился, поняв, что повторять заказ не имеет смысла, а Крашников заговорщически улыбнулся и произнес:

   – Оксана, по-моему я наткнулся на нечто интересное по нашему делу, – его глаза радостно блестели, весь внешний вид говорил о том, что ему не терпится рассказать свою новость. Городовая склонилась к Дмитрию и кивнула, поощряя к началу рассказа.

   – Изучая архив, я наткнулся на одну странность. В архивном деле за 1985 год подчистую удалено несколько страниц со сводками и отчетами за июль, а так же весь годовой отчет за этот год.

   У Городовой даже дух захватило от этой новости и она просто молча кивнула в ответ, а следователь продолжил делиться добытой информацией.

   – Это тот год, когда Надежда Ефимовна уволилась с работы и когда ходила в последний раз в горы со старшеклассниками.

   В мозгу Городовой завертелись шестеренки, выстраивая общую картину. Летом 1985 года группа молодых людей во главе с опытным проводником Лукиной уходит в горы почти на две недели. По возвращении из похода Лукина увольняется с любимой работы и уезжает из города на целый год. В милицейском архивном деле того же периода исчезают годовой отчет и некоторые бумаги за июль. Тем временем, спустя тридцать лет, в городе происходят загадочные исчезновения троих подростков. Причем, уже состарившаяся Лукина, находящаяся на смертном одре, заранее сообщает следователю, ведущему дела об исчезновении подростков, о последнем, третьем исчезновении подростка по телефону, после чего умирает. Да что же происходит в этом чертовом городке? И с каких пор все это началось? Между событиями тридцатилетней давности и современными исчезновениями подростков явно есть какая-то связь... Для начала необходимо выяснить – что же случилось тогда в том походе... И, кстати , на данный момент единственным очевидным связующим звеном между событиями, произошедшими с разницей в тридцать лет, является Лукина. Очень удобно, что она скончалась сразу же, как только во всем этом стал копаться Крашников.

   – Я выписал данные начальника, стоявшего тогда во главе отдела и делопроизводителя, сшивавшего тот архив, а так же позвонил Григорьеву, спросил, не в курсе ли он – где можно найти этих людей, но шеф говорит, что старый начальник уже тогда был в предпенсионном возрасте и теперь уже умер. – Крашников с энтузиазмом продолжал рассказывать о своих изысканиях. – А вот насчет делопроизводителя я что-то не понял... Ее фамилия повергла шефа в глубокую задумчивость и он поспешил свернуть разговор. Не знаю, в чем тут дело, может он что-нибудь вспомнил... в любом случае, до завтра уже ничего не узнать, все архивы закрыты.

   – Ну и конечно глупо ожидать, что тот, кто удалил эти бумаги из архива, оставил подпись в журнале выдачи архивных документов, однако нелишним будет это проверить – а вдруг! И еще, даже не знаю, как и где, но нам необходимо найти информацию о том, кто ходил тогда с Лукиной в горы, я думаю, это будет не лишним, – предположила Городовая.

   – Да, возможно... Как-то быстро все закрутилось, я пока не успел все осмыслить, – согласился Крашников и над их столиком воцарилась тишина. Городовая раздумывала над имеющимися фактами, продолжая пить свой кофе. Крашников задумчиво смотрел прямо перед собой, пытаясь сопоставить все имеющиеся находки. В это время официант принес его заказ и Городовая увидела, что это... жульен с курицей и сухариками, точно такой же как тот, который она съела пятнадцать минут назад. У них определенно были схожие предпочтения в еде... Крашников тут же отреагировал на ее заинтересованный взгляд в его тарелку:

   – Хотите? Здесь очень вкусный жульен.

   – Я с удовольствием оценила его вкус минут двадцать назад, – ответила Городовая.

   Крашников замер на секунду, а после, весело улыбнувшись, с энтузиазмом принялся за еду.

   Через пару минут официант принес Крашникову кофе и Городовая, предложив ему восхитительные эклеры, которые ей одной все – равно было не съесть, рассказала о своей беседе с Хабаровой Женей.

   – Интересно, что же все-таки произошло в их доме той ночью? – выслушав ее историю, задумчиво произнес Крашников. Он произнес это из уважения к коллеге и ее мнению, но на самом деле не воспринял историю, рассказанную девочкой, за правду. Он многое знал о предательстве, но о том, чтобы мать была причастна к исчезновению собственного ребенка, не могло быть и речи. Не здесь – не в этом тихом и миролюбивом городке.

   Городовая до странности точно истолковала подтекст вопроса Крашникова и последовавшее за ним молчание:

   – Я не говорю, что все слова девочки необходимо воспринимаю на веру, но доля правды в них точно есть. Елена Хабарова действительно ведет себя странно и возможно скрывает что– то.

   – Может и скрывает, но наверняка это никак не связано с исчезновением ее сына. Какая мать будет скрывать информацию, которая может помочь в розыске собственного сына?! – Крашников решил больше не скрывать свое отношение к версии Городовой. – Я думаю, что такое возможно в больших городах, в неблагополучных семьях, где никому нет дела ни до кого... Но, не здесь. Я уверяю Вас, это неверное направление.

   – О, люди иногда делают вещи и пострашнее, товарищ следователь! – Городовая отреагировала на слова Крашникова чуть более эмоционально, чем хотела, его недоверие к опыту и интуиции Городовой задели ее. Она всем своим существом чувствовала, что к Хабаровой необходимо присмотреться повнимательнее, и ее начало раздражать то, как Крашников к этому относится.

   Помолчав какое-то время, под тихое звучание незнакомой французской музыки, они допили кофе и доели эклеры и, попросив счет, который на этот раз оплатила Городовая, вышли из кафе.

   На улице окончательно стемнело и загорелись уличные фонари. Дождь усилился, но менее многолюдно на улице не стало, к тому же, не было видно ни одного раскрытого зонта. Напряженность между следователями немного рассеялась, но не исчезла окончательно. Они выглядели словно впервые рассорившаяся подростковая пара, причем оба осознавали, что ведут себя жутко непрофессионально, но не могли ничего поделать – эта размолвка оказалось неожиданно болезненной для них обоих. Необходимо было переключить внимание на что-то другое и Городовая задала Крашникову вертевшийся на языке вопрос:

   – А почему везде столько народу, будто большинство жителей города вышло на прогулку?

   – Так оно и есть. Сейчас конец сентября и всем хочется последние деньки погулять на свежем воздухе. Здесь довольно суровый климат и вот-вот начнется промозглая осенняя пора с дождем, снегом и ветром. Через пару недель на улице будет крайне неприятно.

   – Надеюсь уехать отсюда раньше, не люблю когда дождь одновременно со снегом и с ветром... – заметила Городовая, снова вложив в свой ответ чуть больше эмоциональной окраски, чем было необходимо, и тут же обругав себя за это.

   – Никто не любит, но уехать могут не все, потому и гуляют сейчас, – Крашников веско поставил точку в вопросе.

   Следователи подошли к машине Крашникова и он, решительно открыв перед Городовой дверь, сказал:

   – Я думаю, на сегодня достаточно работать, уже десятый час, так что если вам никуда больше не нужно, я отвезу вас в гостиницу.

   Городовая не стала возражать, ей хотелось остаться одной и подумать в тишине. Сегодняшний день не прошел даром, и она надеялась, что ночь внесет еще большую ясность.

   Дорога от кафе «Эклер», до холма на окраине Нижнего города, на котором располагалась гостиница, заняла всего три минуты и Городовая подумала, что сможет при желании еще пару раз поужинать в этом кафе, а возможно и позавтракать. Это было актуально, так как гостиничное кафе, куда она заглянула сегодня утром для ознакомления, больше напоминало советскую столовую – от убранства до запахов, доносящихся с кухни. А такой стиль никогда не вызывал у Городовой аппетита.

   Остановившись возле парадного входа в гостиницу, Крашников заглушил двигатель автомобиля и, посмотрев на коллегу, немного смущенно произнес:

   – Оксана, я хотел извиниться за свой выпад в кафе. Для меня все это в-новинку и я, возможно, не прав по поводу Хабаровой... И еще я хотел поблагодарить вас. – Крашников сознательно быстро перешел от извинений к благодарности, не дав Городовой ответить, так как опасался возникновения нового конфликта на зыбкой почве мнений о произошедшем. Ему и так было нелегко произносить те слова, что он говорил – он никогда, ни перед кем, ни за что не извинялся, даже если был в чем-то виноват – у него никогда не возникало желания прояснить ситуацию. Но, не в этот раз. Сейчас он почти физически почувствовал необходимость принести извинения за то, что вспылил. И что самое главное – ему до жути хотелось, чтобы Городовая его извинила. Сделав небольшую паузу, он продолжил:

   – За один день работы с вами мы сдвинулись с мертвой точки, на которой я стоял почти три недели, так что... спасибо.

   Городовая молча кивнула, сначала твердо решив изображать оскорбленную невинность до последнего вздоха, но потом все же смягчилась, понимая, что Крашников не часто извиняется да и благодарит кого-либо, и ответила:

   – Одна голова хорошо, но две всегда лучше. Тем более, что все самое важное вы раскопали сами.

   После небольшой паузы, Крашников решился высказаться еще более откровенно:

   – Спасибо еще раз. С вами мне работается проще...– и вконец смутившись замолчал.

   – Ну что же, до завтра, вы заедете за мной в девять?– чувство неловкости испытывала и Городовая, поэтому поспешила задать вполне закономерный вопрос.

   – Да, конечно, я подъеду ровно в девять, спокойной ночи, – ответил уже оправившийся от смущения Крашников. И Городовая, с облегчением выдохнув, захлопнула дверцу автомобиля и направилась к гостинице, предвкушая горячий душ и похрустывающее, приятно пахнущее лавандой постельное белье на гостиничной кровати.

17

   Доставив Городовую в гостиницу и подъехав к своей пятиэтажке, Крашников припарковался на стоянке возле подъезда и задумался. Если так все пойдет и дальше, то вскоре они с Городовой обязательно раскрутят это дело. Для начала им предстоит перелопатить все архивы города, чтобы найти то, что было удалено из милицейского архива, хотя возможно, что тот, кто пытался скрыть информацию – подчистил в каждом из них. Огромная работа впереди, но Крашников чувствовал в себе силы идти до конца, у него словно открылось второе дыхание. И еще, его будоражило это новое ощущение от работы в команде ... одна голова хорошо, но две действительно лучше. Он вышел из машины и поднялся в свою двушку на третьем этаже. Сегодняшний вечер был великолепен по всем параметрам – рабочий день прошел плодотворно, чувствовал Крашников себя отлично, ужин был замечательным. На него навалилась приятная усталость, поэтому приняв душ и заведя будильник, Крашников с почти чистой совестью, завалился в свежую, застеленную с утра, постель и заснул спустя всего несколько секунд.

   Утром, в назначенное время он забрал Городовую возле гостиницы и они сразу же отправились в отдел полиции, не позавтракав. Крашников пообещал угостить коллегу вкусным завтраком чуть позже, а пока он торопился попасть на доклад к шефу до утреннего совещания. Городовая понимала его нетерпение и не отставала от следователя ни на шаг, взбегая следом за ним по лестнице на второй этаж к кабинету шефа. Григорьев не удивился, увидев следователей, жестом предложил обоим присесть и закрыл изнутри дверь своего кабинета. Крашников обратил внимание, что сегодня шеф выглядел еще более неважно, чем вчера – осунулся, и, чего вообще никогда не случалось, однозначно забыл с утра побриться.

   – Рассказывайте, – коротко обратился он к следователям. Крашников выложил ему все, что узнал за предыдущий день, а Городовая рассказала подробности беседы с Хабаровой Женей и о своих подозрениях, связанных с ее матерью. О возникших разногласиях между следователями по последнему вопросу, они предпочли не упоминать, сегодня им удавалось вести себя более профессионально, чем вчера и они оба были рады этому. Шеф задумчиво выслушал доклады, а затем поднял телефонную трубку и, позвонив в дежурную часть, на полчаса перенес утреннее совещание.

   – Так, ребятушки, вы отлично поработали. И, надеюсь, вы уже поняли, что все мы вляпались в приличную кучу дерьма. Но давайте все по порядку. Значит так – нас интересует: во– первых – кто и зачем вырвал бумаги из архивного дела, а для этого возможно достаточно будет найти работающего в то время документоведа; во вторых: я считаю, что нам важно разузнать – кто был в группе альпинистов, поднимавшихся в горы вместе с Лукиной летом 1985 года. Что-то у них тогда пошло не так, раз уж, как мы предполагаем, именно после этого жизнь Лукиной изменилась кардинальным образом. Вам Дмитрий, надо бы еще раз поговорить с Антониной – вахтером школы, но так, чтобы не привлекать внимания к этому делу. Возможно, она что и вспомнит. В-третьих, нужно будет еще раз проверить – какая связь может быть между родителями пропавших мальчиков, или между самими мальчишками, возможно она все-таки есть.

   Немного помолчав, Григорьев задумчиво продолжил:

   – Хотелось бы понять, как все это связано с походом в горы в 1985 году, я пока никак в толк не возьму... Но, интуиция говорит мне, что все началось именно тогда. Разобравшись с этим походом, будь он неладен, мы найдем ответы на многие наши вопросы. Я так думаю.– Григорьев определенно мыслил в том же направлении, что и Городовая с Крашниковым. Однако Городовая отметила, что полковник никак не прокомментировал ее направление о возможной причастности Елены Хабаровой к исчезновению своего сына.

   – Думаю, что этого пока будет достаточно, и не сомневаюсь в том, что попутно всплывет еще масса вопросов. – Григорьев явно сворачивал их маленькое совещание. – И главное – постарайтесь привлекать к себе как можно меньше внимания. Нашими делами очень интересуется прокурор, да и мэр начинает давить..., а это не хорошо. – Возникла пауза, во время которой все присутствующие подумали об одном и том же. Безусловно, обычно такие громкие происшествия, вызывают большой резонанс в обществе и соответственно привлекают внимание высокопоставленных чиновников, в этом нет ничего странного. Однако, каждый из присутствующих не мог отделаться от мысли, что своим расследованием они, возможно, разворошили какое-то осиное гнездо, вот только понять – где именно это гнездо находится пока никто из них не мог.

   – Все, идите, занимайтесь, на совещание можете не приходить. Предлагаю встретиться во время обеденного перерыва, скажем, в «Застолье» и я попробую помочь с вопросом по старому архиву, – загадочно и мрачно закончил шеф и следователи переглянувшись, молча вышли из его кабинета.

   Усаживаясь в машину, Крашников предложил Городовой позавтракать в кафе «Меридиан», так как оно было неподалеку от отдела полиции и только в этом кафе к девяти часам утра пересменка уже закончилась. Они вошли в пустующее помещение кафе и уселись за один из столиков возле окна. Хостес, она же официантка, она же кассир, принесла им одно меню на двоих и осталась ждать возле столика, пока гости сделают заказ. Крашников заказал глазунью с жареным сыром для них с Городовой и кофе для них обоих. Десерт он заказывать не стал, шепнув коллеге, что здесь лучше всего обойтись только кофе и по выражению его лица та поняла, что с десертами в этом кафе дела обстоят неважно. В ожидании завтрака они принялись составлять план дальнейших действий.

   – Я думаю начать с беседы с Артемьевыми, – предложила свой вариант Городовая, – Потом с Серовыми, или наоборот, не принципиально. Лучше мне самой с ними побеседовать, посмотреть – что и как, только вы мне подскажите – где их всех найти. А сами займитесь вахтершей Антониной, у вас с ней уже контакт налажен. А после встретимся в «Застолье», либо созвонимся в случае чего...

   Крашников не возражал против такого развития событий, только не мог допустить, чтобы Городовая бегала по городу пешком или, того хуже, разъезжала на такси. Поэтому, после завтрака, он вызвал такси для себя, а ключи от своей машины отдал ей. Городовая получив подробнейшие инструкции как лучше добраться до Артемьевых и Серовых, живущих в Верхнем городе, и их адреса, на автомобиле Крашникова отправилась воплощать свою часть общего рабочего плана в жизнь. А Крашников попросил водителя такси подвезти его к школе, где работала, а точнее царила, Антонина, но для начала не забыл остановиться возле продуктового магазина, чтобы купить ей подношения – он опасался, что во второй раз без предупреждения и без даров Антонина не будет к нему так благосклонна, как в первый. Для Антонины он купил самые красивые и дорогие конфеты, какие только нашлись в магазине, почему-то решив, что для такой дамы как она, именно цена и внешний вид имеют большее значение, чем вкус и качество.

   Водителем такси оказалась очень симпатичная, разговорчивая и смешливая девушка, которая флиртовала с Крашниковым напропалую все время поездки до школы, да и он не оставался в долгу. Подъехав к пункту назначения девушка объявила стоимость поездки, оказавшуюся чуть ли не вдвое меньше, чем ожидал Крашников, и высадив его возле школы, оставила свою визитку, где на оборотной стороне записала личный сотовый телефон и домашний адрес, непрозрачно намекнув, что будет ждать его визита или хотя бы звонка уже сегодняшним вечером. Крашников поблагодарил девушку и многозначительно подмигнув напоследок, вышел из автомобиля. Однако, в последний момент он резко обернулся и заявил ей, что к сожалению несвободен и вполне счастлив.

   В последнее время он делал много такого, чего сам от себя не ожидал, однако это был уже перебор. Но, что сказано, то сказано, поэтому отшив девушку-таксиста, следователь в замешательстве от собственного поведения, поспешил скрыться за школьным забором, чтобы не слышать того, что разочарованная девушка проворчала ему вслед.

   Антонина оказалась на своем месте – на вахте, сегодня была ее смена. Эта маленькая удача окрылила Крашникова и он с широкой улыбкой на лице подошел к рабочему месту Антонины. Следователь понял, что немного переборщил с улыбкой в тот момент, когда вахтерша плотоядно ему подмигнула и томно поздоровалась:

   – Привет дорогой, уже соскучился?

   Это отрезвило его не хуже ледяного душа, но отступать было некуда, и он, протягивая Антонине пакет с конфетами, галантно ответил:

   – Ах, Антонина, не спорю – работа давно не приносила мне столько удовольствия, но это всего лишь работа.

   Эти слова оказались сродни ледяному душу уже для Антонины, очевидно действительно решившей, что следователь пришел к ней по личным мотивам. Пакет она приняла, но после этого молча уставилась куда-то поверх явно разочаровавшего ее Крашникова.

   – Могу ли я украсть несколько минут вашего времени, Антонина? – Крашников решил идти ва-банк, – Дело в том, что вы оказали бы неоценимую помощь следствию, которое без вашего участия снова зашло в тупик.

   Дело сделано. Охладевшая было к следователю Антонина, не устояла перед его природным обаянием и по большей части перед перспективой поучаствовать в самом громком расследовании за последние пятьдесят, а может и больше, лет. Вахтерша демонстративно взглянула на большие часы, висевшие над рядом зеркал в холле и произнесла тоном, которому могла бы позавидовать английская королева:

   – У вас есть двадцать пять минут до конца урока, молодой человек.