355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксения Алексеева » Семнадцатая осень (СИ) » Текст книги (страница 2)
Семнадцатая осень (СИ)
  • Текст добавлен: 15 марта 2021, 21:30

Текст книги "Семнадцатая осень (СИ)"


Автор книги: Ксения Алексеева


Жанры:

   

Роман

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   На вчерашнем совещании шеф сообщил, что пригласил следователя из Москвы, из какого-то супер-секретного столичного отдела, сотрудники которого занимаются расследованиями самых сложных и серьезных преступлений на всей территории России, для оказания помощи в расследовании провинциальным бездарным блюстителям порядка. И теперь они, местные олухи в погонах, не видевшие на службе ничего серьезнее бытовой поножовщины, должны сделать все, чтобы этому супер-следователю было комфортно работать, и предоставлять по его первому требованию любую информацию, материалы, машины, людей, собак и вообще – все, что душе его будет угодно. Ну что же, вызвал, так вызвал – рабочее место в кабинете подготовлено, канцелярка закуплена. Осталось взглянуть на этого человека и разобраться – работать он собирается или только мешать. В людях Крашников всегда разбирался неплохо и потому, вот уже двенадцать лет, работал в одиночку.


   Совещание началось с доклада дежурного о происшествиях за прошедшую неделю и за последние сутки. Ничего, заслуживающего внимания, на фоне исчезновений подростков, в этой сводке не было. После окончания доклада дежурного, шеф представил прибывшего из Москвы следователя. Крашников ошарашено уставился на привлекательную молодую шатенку – он и не заметил – как и когда она появилась в учебном классе. У него ни разу не возникло даже мысли о том, что приглашенный следователь окажется женского пола... Не то, чтобы он был против, просто – не ожидал. Он-то уже создал в голове образ этакого агента в дорогом костюме-тройке, при галстуке и черном кожаном портфеле... А эту девушку язык не поворачивался назвать крутым следователем – миловидная, высокая, подтянутая, явно утомленная долгой дорогой, но несмотря на это улыбчивая, располагающая... Интересный поворот.


   Немного смущаясь, женщина представилась и пояснила, что целью ее приезда является оказание посильной профессиональной помощи в расследовании случившегося в городе несчастья. Она выразила надежду на поддержку со стороны сотрудников отдела и эффективную и плодотворную совместную деятельность. Во время ее речи – грамотной, но простой, без высокомерия и столичного апломба, несколько коллег Крашникова, обернувшись к нему, одобрительно покивали головами, несмотря на серьезность ситуации, предвкушая служебную интрижку. Следователь не разделил этих восторгов и никак не отреагировал на их жесты. Он еще не свыкся с мыслью о том, что ему предстоит работать с женщиной, раньше ему этого делать не доводилось. Что же касается намеков на интрижку – он вообще не любил женщин – полицейских. Не потому что эта работа, с годами, неизбежно делала большинство из них грубыми, циничными, бесцеремонными и бесчувственными, а потому что изначально полицейскими становятся люди с определенным набором качеств. И этот набор качеств в женщинах Крашников, мягко говоря, не приветствовал. Помимо прочего, из своего, чего уж греха таить, довольно богатого опыта общения с женщинами, именно полицейские оказывались самыми незатейливыми и предсказуемыми. А он любил ощущение интриги в отношениях с противоположным полом, его привлекали разносторонние, загадочные и сложные натуры, к сожалению, редко встречающиеся в рядах женщин в погонах. Кроме этого, Крашникову была неприятна сама мысль о том, что в данных обстоятельствах у кого-то еще возникают сальные мысли – сам он не мог думать ни о чем другом, кроме дела, над которым работал.


   После краткого представления гостьи, начался разбор немногочисленных текущих дел и проблемных вопросов – парочка краж, мордобой, лишение родительских прав, уход из дома, хулиганство. Шеф пропесочил всех участковых, инспекторов по делам несовершеннолетних и работников ГИБДД. Рутина. Но, вот, наконец, дошла очередь и до скромной персоны следователя Крашникова.


   – Товарищ Крашников, – произнес шеф, и одновременно с обрушившейся на учебный класс мертвой тишиной, взгляды всех присутствующих обратились в сторону следователя. – Доложите о проведенных вами мероприятиях и достигнутых результатах по озвученным делам.


   – Товарищ полковник, товарищи офицеры, – начал свой доклад следователь. – Второго сентября в дежурную часть отдела полиции поступило заявление о безвестном исчезновении несовершеннолетнего, от его родителей...


   – Давайте так, товарищ Крашников, – раздраженно прервал подчиненного полковник Григорьев, – эту историю каждый из присутствующих здесь, знает наизусть. Сейчас вы расскажете о чем-то принципиально новом в работе над этими делами, и о том – на какой стадии в их расследовании вы сейчас находитесь.


   – Товарищ полковник, за прошедшие сутки ничего не изменилось, новой информации я не... накопал.


   Тишина стала оглушительной. Полковник Григорьев сурово обвел взглядом всех присутствующих. Сейчас начнется...


   – Хорошо. Может быть, у кого-то кроме Крашникова, есть, что сообщить по данному вопросу?


   Большинство сотрудников как по команде понурили головы, будто не выучившие урок школьники, боящиеся, что строгий учитель вызовет их к доске. Новой информации, разумеется, не было ни у кого.


   – Ну что ж... Тогда выскажусь я, – мрачно произнес Григорьев. – Дорогие мои. С момента исчезновения первого мальчика прошло двадцать дней. Двадцать! За это время исчезло еще двое детей. И каждый из нас знает, чем грозит для этих ребятишек увеличение количества дней с момента их исчезновения. Надеюсь, что ни у кого не осталось иллюзий о том, что они ушли из дома сами, по доброй воле. – Полковник все больше заводился во время произнесения речи, интонация которой постепенно приобретала угрожающие интонации. – Я не хочу видеть ни одного беспечно улыбающегося лица ни у кого из вас – ни во время работы, ни после работы. Не хочу слышать ни от кого – ни про субботы с воскресеньями, ни про выходные – отгулы – отпуска, ни про семейные ужины, дни рождения детей и прочее! Забудьте о больничных листах, записках от мам и так далее, пока у нас не появится подозреваемый! – Повисла театральная пауза, во время которой по замыслу Григорьева, каждый из сотрудников должен был проникнуться серьезностью ситуации. Убедившись, что дошло до каждого, полковник продолжил, – Это касается не только Крашникова. Это касается абсолютно всех! – тишина во время этой, завершающей паузы в речи полковника, казалась звенящей. – Это все что я хотел заявить по данному вопросу. Есть замечания, предложения? Нет?! – Григорьев напоследок окинул грозным взглядом подчиненных, – Командуйте! – рявкнул он дежурному, пару секунд спустя.


   Прозвучала команда дежурного:


   – Товарищи офицеры!


   Все присутствующие поднялись со своих мест – совещание закончилось.


4




   Городовая вместе с другими офицерами вышла из учебного класса и направилась в кабинет полковника Григорьева, который, нагнав страху на подчиненных, как и подобает любому уважающему себя начальнику, вышел с совещания первым. Поздоровавшись с ранее отсутствовавшей угрюмой секретаршей в приемной, и постучав в дверь кабинета полковника, Городовая вошла внутрь и замерла на пороге – то, что она увидела, оказалось для нее большой неожиданностью.


   Григорьев деловито хлопотал над накрытым столом, со стоявшим на нем электрическим чайником, из носика которого шел пар, тарелками с бутербродами с маслом и красной рыбой, блюдами с мясной и сырной нарезкой, с большим разносом с пирожными и посыпанными сахарной пудрой огромными пончиками. От серьезности, строгости и беспощадности полковника, которые он демонстрировал на совещании всего несколько минут назад, не осталось и следа. В настоящий момент Григорьев напоминал заботливого дедушку, которому, наконец, представилась возможность накормить любимую внучку, давно не заезжавшую в гости.


   – Проходите, проходите, Оксана Евгеньевна, присаживайтесь, наконец-то поговорим с вами поподробнее, перекусим немного, уж и обед как раз, – Григорьев суетился, ловко раскладывая столовые приборы, на зависть любой домохозяйке со стажем. – Сейчас Ирина горячее принесет – его уже привезли из столовой. Кстати, повара там отменные! Я подумал, что сегодня нам с вами нелишним будет пообедать вот так, наедине, поговорить с глазу на глаз, без посторонних ушей.


   – Да, спасибо. – Городовая так растерялась от контрастности образов Григорьева, что не нашла, что еще сказать. Она ожидала, что полковник попытается каким-нибудь способом загладить утреннее недоразумение со служебной машиной, но не думала, что это произойдет именно сегодня и в такой форме. Однако, Григорьеву надо было отдать должное – способ оказался тот, что надо.


   – Мне бы руки.... – начала говорить она, поставив сумку на ближайший стул.


   – Конечно, Ирина проводит, – Григорьев что называется, с полуслова понял, в чем нуждается гостья и поднял трубку стационарного телефона, чтобы вызвать в кабинет секретаря. Но, она, как раз в это время, уже входила в кабинет, держа в руках два больших непрозрачных контейнера, содержимое которых источало очень аппетитный аромат, и два контейнера поменьше – с холодными закусками.


   – Вот и обед, горячее все. – Григорьев принял контейнеры из рук Ирины, – Ирина, проводите Оксану Евгеньевну в туалет и можете отправляться на обед.


   – Хорошо, пойдемте, – ответила женщина тихим глухим голосом без каких-либо интонаций, обращаясь в никуда, и вышла из кабинета.


   Когда Городовая вернулась из туалета, Ирины в приемной уже не было, что радовало, так как от ее тихого присутствия у следователя мурашки бежали по телу. Григорьев разговаривал по сотовому телефону и она хотела было выйти, но полковник жестом остановил ее, показывая, что уже заканчивает разговор.


   – Да, время подходит, я буду здесь примерно до девяти. До свидания, – полковник положил телефон на край стола.


   – Местная газета хочет написать статью о ходе расследования дел об исчезновении мальчиков. Да... Такого здесь не случалось лет этак... да никогда не случалось. Знаете, город беспокоится, все прижимают поближе к себе своих ребятишек. Некоторые из моих знакомых взяли отпуска за свой счет и уехали со своими чадами подальше – кто куда... Ну, давайте обедать, пока не остыло. На голодный желудок нельзя рассуждать на серьезные темы – язва желудка будет.


   Григорьев сделал это заявление настолько безапелляционным тоном, а из контейнеров исходил настолько головокружительный аромат, что Городовая, получившая, в свое время, высшее медицинское образование, не осмелилась возражать полковнику в спорном вопросе возникновения язвы желудка.


   В больших контейнерах оказалось ароматное рагу из мяса и овощей, а в тех, что поменьше – салат из свежей капусты, помидоров и сладких перцев – все выглядело очень вкусным и оказалось таковым на вкус. Во время еды Городовая с Григорьевым разговаривали обо всем, кроме работы. У полковника за годы службы выработалось твердое правило – прием пищи должен быть приемом пищи – как абсолютно самостоятельный процесс, а не приложение к деловому разговору. Следователь оказалась не против этого замечательного правила, к тому же обед был таким замечательным, что совершенно не располагал к серьезному разговору. Отдав должное рагу, а после и кофе с пирожными, Григорьев открыл Городовой тайну свертка, который она привезла полковнику в подарок от своего начальника. Оказалось, что темной плотной бумагой была обернута красивая деревянная коробка с искусно вырезанными на ней изумительными узорами и захлопывающимся замком. Внутри коробочки, ровными плотными рядами, были уложены сигары.


   Григорьев с благоговением истинного ценителя достал из коробки одну из сигар и с удовольствием обнюхал ее. Городовой тут же стало понятно, что ее начальника и полковника Григорьева объединяет не просто совместное прошлое, а очень старая и крепкая дружба, потому что, только хороший друг мог так угадать с подарком. Григорьев покрутил сигару в руках, еще раз с наслаждением обнюхал ее и... убрал обратно в коробку, которая со всеми предосторожностями и почестями снова была отправлена в ящик стола.


   – Бросил курить четыре года назад, – пояснил свое поведение Григорьев, – Курю теперь только на рыбалке, да и то не всегда. Ну, как, вы готовы обсудить дело?


   – Да, кончено, я готова.


   Поудобнее расположившись в кресле, и устремив свой взгляд куда-то в область макушки собеседницы, Григорьев начал свое повествование.


   – Я служу в полиции уже тридцать три года и повидал всякого. Я ведь не всегда жил здесь, в этом райском закутке... Сюда меня перевели двенадцать лет назад, из Питера. В один прекрасный момент я понял, что с меня хватит – из-за работы я потерял семью, отцовский авторитет в глазах сына, почти перестал общаться с родственниками... В конце концов, я сам попросил перевода – куда-нибудь подальше от северной столицы. А здесь, в то время, освобождалось место начальника, как раз уходившего на пенсию... Мою просьбу удовлетворили – отправили на отдых, так сказать, – Григорьев усмехнулся своим воспоминаниям, – Так вот, я к тому говорю, что опыт в делах, подобных случившемуся здесь, у меня есть, уж поверьте. Но за двенадцать лет своей службы в этом городе, мне еще ни разу не пришлось его применить на практике. А это значит, сами понимаете, что здесь не происходило ничего из ряда вон выходящего. И, насколько мне известно, до моего приезда сюда, тоже ничего настолько серьезного здесь не случалось. В этом городе вообще самое миролюбивое, уравновешенное и неконфликтное население из всех, что я когда-либо видел. Этот городок, как вы возможно уже заметили, на редкость благополучен во всех отношениях – во-первых, практически нет безработных. Конечно, у кого-то достаток меньше, у кого-то больше, но голодающих – нет, неблагополучных семей – очень мало, алкоголиков и наркоманов можно пересчитать по пальцам. Подростки иногда шалят, но детские забавы рано или поздно заканчиваются, а из самых отъявленных хулиганов и бунтарей вырастают достойные члены местного общества. Во-вторых, заезжие, гастарбайтеры и туристы здесь тоже большая редкость. Дорога сюда – не близкая, да и кому нужен ничем не примечательный провинциальный городок. Еще и по этой причине, в городе действительно спокойно. Всегда так было. И я был спокоен все это время, ничто меня по-настоящему не тревожило. – Григорьев ненадолго задумался, его взгляд затянулся дымкой воспоминаний и сожалений. Подходя к сути своего рассказа, он становился все более задумчивым и мрачным, на глазах менялся его внешний облик: безупречную осанку сменила стариковская сутулость, лицо словно осунулось. Сделав тяжелый глубокий вздох, он продолжил:


   – Когда исчез первый подросток, большинство горожан решило, что вопреки достоинствам этого города, мальчик все-таки ушел самостоятельно, возможно в поисках приключений или любви – всякое ведь бывает, семнадцать лет, гормоны шалят. И я, в первое время, тоже так думал. Однако меня это происшествие не на шутку растревожило – сразу же возникло нехорошее предчувствие, что на этом беды не закончатся. Как в воду глядел – следом пропал еще один мальчик, а за ним и третий. – Григорьев становился все задумчивее, между фразами все чаще появлялись длительные паузы. – За эти три недели я много думал и пришел к выводу, что возможно, все это время – двенадцать лет – я был слеп. Ведь я не молод уже и жизненный опыт научил меня тому, что везде, где есть люди – есть и проблемы. Теперь и сказать не могу – что именно меня убедило в отличии этого города от других, таких же... что меня так подкупило и расслабило... После грязи и дрязгов большого города для меня он и впрямь казался райским закутком. Совсем недавно я понял, что так я заблуждался много, очень много лет...


   Слова давались полковнику с большим трудом. Ему непросто было признаваться в своих ошибках и беспомощности, молодой, по сути, совершенно незнакомой женщине. Но этот груз настолько тяготил его, что он не мог и дальше держать его в себе.


   – В то же время, я понял, что стар уже для таких загадок и не в силах в одиночку разобраться с тем, что здесь происходит. – Полковник глубоко и тяжело вздохнул. – Возможно, это будет самым большим разочарованием в моей жизни. Но, я теперь понимаю, что городок не так уж и благополучен и за внешним спокойствием, возможно, таится что-то еще...


   По спине Городовой побежали мурашки – ведь именно это она почувствовала совсем недавно, как только приехала в город. Спустя несколько секунд, Григорьев продолжил: – Пора сорвать этот пластырь. Пришло время во всем разобраться. Поэтому вы здесь. Я подумал, что нам нужен новый подход, взгляд со стороны, свежая кровь, так сказать... Понимаете, большинство местных жителей родились здесь, выросли и умрут тоже здесь, как их отцы и деды. И дети их здесь проживут, и внуки... Среди моих подчиненных – девяносто процентов – местные, а те, что не местные, вроде меня, прижились здесь и обмякли, так, что возможно уже не способны быть объективными. Поэтому, я надеюсь на вас, Оксана. Вы человек незаинтересованный, так сказать... Надеюсь, что вы разберетесь во всем и вернете местную жизнь в привычное русло, если это вообще возможно. С вашим опытом и личными качествами, о которых я знаю со слов вашего начальника, я уверен, что вы справитесь с этой задачей.


   Городовая молча кивала головой, задумавшись над откровениями Григорьева. Она поняла, что полковника, помимо прочего, пугает подтверждение его смутных предчувствий и неизбежное появление доказательств того, что многие годы он не замечал чего-то очевидного, хотя мог предотвратить несчастье. Его мучил страх разочарования в самом себе. В его возрасте это действительно страшно. Следователю снова вспомнились собственные ощущения по приезду в этот городок. Может статься, что подобные чувства в свое время преследовали и полковника, но он предпочел не обращать на такие мелочи внимания. Необыкновенная красота местной природы, внешнее благополучие и аутентичность городка действительно сбивали с толку, завораживали. Нужно быть предельно осторожной и бдительной, чтобы не попасть под обаяние этого места. Хотя, как правило, само место здесь ни при чем, обычно проблемы создают люди.


   – Кстати, эти дела ведет толковый парень – капитан Крашников, – уже совершенно другим тоном, почти весело, прервал размышления Городовой полковник Григорьев. – Как только произошло первое исчезновение, я сразу решил, что лучше него кандидатуры для этой работы не найти. Он бы и сам обязательно во всем разобрался, рано или поздно, потому что является прекрасным исключением из правил, так сказать: не местный, и хотя уже много лет проживает в этом городе, сохранил острый ум, внимательность, дотошность в работе и активность – очень способный парень, сами увидите. Но, мы не можем позволить себе ждать. Помощь ему, да и всем нам, точно не помешает. Время работает против нас. Я организовал ваше рабочее место в одном кабинете с Крашниковым – в его кабинете. Он будет во всем помогать и вы не пренебрегайте его помощью, потому что, говорю – парень очень толковый, такой... с изюминой... Вот кстати, уже и обеденный перерыв закончился. Вы немного отдохнули? Может еще кофейку?


   – Нет, спасибо вам большое, ничего больше не хочу. Надо начинать работать.


   Помогая Григорьеву составлять грязную посуду на разносы, Городовая переваривала данную им характеристику следователя Крашникова. «С изюминой» – именно так выражался и ее начальник, Владимир Анатольевич, когда описывал людей, чем – то очень заинтересовавших его, зацепивших внимание. От знакомого выражения женщине стало тепло и уютно, словно она получила весточку из дома.


   – Сейчас я приглашу Крашникова, познакомлю вас и расходимся.


   Закончив с посудой, кивнув сам себе, Григорьев решительно поднял трубку стационарного телефона и набрал номер дежурной части:


   – Крашникова ко мне пригласите, пожалуйста.


   В этот момент в дверь постучали, и в дверях появилась секретарь Ирина. С безучастным видом и все тем же жутким бесцветным голосом, каким разговаривала и до этого, она спросила:


   – Вы пообедали, можно убирать?


   – Да, спасибо, – хором ответили Городовая с Григорьевым и секретарь занялась, похоже, привычным для нее за годы работы, делом.


5




   Капитан полиции Крашников еще во время совещания произвел на Городовую впечатление не слишком компанейского и общительного человека. Она исподтишка наблюдала за всеми присутствующими на совещании сотрудниками – кто-то перешептывался, кто-то переглядывался, вопросы поднимались разные и все члены коллектива, как одно целое, одинаково реагировали на происходящее. Все, кроме Крашникова. Он сидел по центру предпоследнего ряда, окруженный коллегами и явно выделялся среди них – он был здесь вместе со всеми, но, в то же время, где-то далеко, и совсем один. Городовая отметила его, не предполагая, что это и есть тот самый толковый парень, с которым им вместе придется работать в ближайшее время. Одиночка, молчун и возможно циник. Впечатление еще больше усилилось, когда он по приказу Григорьева, прибыл в кабинет начальника и молча, без доклада, вошел. Григорьев сам представил следователей друг другу:


   – Городовая Оксана Евгеньевна, Крашников Дмитрий Сергеевич.


   Следователи молча пожали друг другу руки, лишь на мгновение встретившись взглядами, по непонятной причине, чувствуя себя неловко в присутствии друг друга.


   – Ну, дальше сами, ребятки, увидимся позже, – наскоро попрощался с подчиненными Григорьев, торопясь на встречу с представителями местной газеты. Городовая еще раз поблагодарила его за обед и вышла из кабинета вслед за Крашниковым.


   То время, которое новоиспеченные коллеги затратили на путь к кабинету Крашникова, находящегося на первом этаже здания, Городовая использовала для того, чтобы получше разглядеть молчаливого следователя. Коротко остриженные, темные, почти черные волосы, прямая осанка, мощные широкие плечи – наверняка спортсмен, возможно пловец – высокий, крепкий. Можно было бы сказать – привлекательный, если бы не помятая форма, далеко не первой свежести рубашка и не щетина, которая однозначно не являлась запланированной данью моде.


   Кабинет Крашникова находился рядом с дежурной частью и по размеру и захламленности больше напоминал кладовку. Все – пол, стулья, полки шкафов, были завалены всевозможными папками, книгами и бумагами. Относительно свободными поверхностями в кабинете можно было считать только небольшой стол, расположенный так, чтобы дневной свет из окна падал под углом слева, и стул с регулируемой спинкой и мягким сиденьем. Однако, и эти поверхности не были абсолютно пустыми. Стол занимали: подставка с разноцветными ручками и простыми карандашами, не распакованная пачка бумаги для принтера, две толстых тетради, а так же небольшой черный ноутбук, подключенный к принтеру, стоящему на табурете позади стола, а на спинке стула висело небольшое белое полотенце.


   – Это ваше рабочее место, – Крашников указал на стол с ноутбуком.


   – Спасибо, – в тон ему ответила Городовая и, с трудом продираясь сквозь горы папок, прошла к отведенному ей рабочему месту.


   При ближайшем рассмотрении все, что находилось на столе, включая ноутбук, было совершенно новым, тетради оказались в клетку, а в ящике стола лежала запакованная пачка влажных салфеток и большой набор цветных маркеров. Что же, приятный сюрприз! А какое внимание к деталям!


   Городовая уселась за стол, положила на него свою сумочку от Prada и неожиданно для себя ощутила спокойствие и умиротворенность – все в этом кабинете ее устраивало, все было по душе. Даже дикий беспорядок, всего минуту назад обескураживший ее, сейчас показался таким уютным и ... безопасным что ли... Да – именно это она чувствовала – впервые за очень долгое время, она ощутила себя в безопасности.


   Стол Крашникова располагался прямо напротив стола Городовой и их разделял только табурет, со стоящим на нем принтером. Следователь подошел к своему столу, снял с поверхности стула пачку каких-то бумаг и, аккуратно положив их прямо на пол, тяжело опустился на стул. Сложив руки прямо перед собой, он несколько секунд молчаливо их разглядывал, после чего поднял усталый взгляд карих, обрамленных потрясающе длинными ресницами глаз, на Городовую, и произнес низким, немного хриплым голосом:


   – Называйте меня Дмитрий. Как мне лучше всего обращаться к вам?


   – Обращайтесь ко мне Оксана, – сдавленно ответила она; по какой-то причине от взгляда Крашникова она снова почувствовала себя не в своей тарелке.


   – Хорошо. Оксана. Как мы будем с вами работать? Сразу выскажу свое мнение – я не против совместной работы, но у каждого из нас за годы службы выработаны свои методы, поэтому неизбежны трудности во взаимодействии и ... во взаимоотношениях.


   Городовая еще больше смутилась от такой прямоты, да еще эта духота в кабинете...


   – Согласна. Работаем вместе и при необходимости разделяемся, – выдавила она из себя.


   Следователь удовлетворенно кивнул, будто не замечая смущения новой коллеги, после чего снова надолго замолчал, уставившись на свои руки.


   – Вы не против, если я немного проветрю здесь? – Городовая не дожидаясь ответа приоткрыла окно, находившееся слева от стола. Впрочем, ответа и не последовало.


   Прохладный осенний воздух разрядил обстановку в кабинете и освежил мысли Городовой. Спустя пару минут, во время которых она старательно делала вид, что ищет что-то в своей сумочке и просматривает сообщения в телефоне, Городовая решилась поднять взгляд на своего новоиспеченного коллегу. Он сидел напротив, с опущенной головой и закрытыми глазами, что было очень похоже на сон. Женщине в голову пришла мысль, что возможно ее первое впечатление о нем было ошибочным – вполне вероятно он не молчун и не циник, а просто зверски устал, и именно это в настоящий момент случайно позволил наблюдать постороннему человеку. Вслух она громко произнесла:


   – Я бы хотела изучить все имеющиеся материалы по нашим делам.


   Крашников открыл глаза, тяжело выбрался из-за стола, взял три папки с завязками с тумбочки позади себя и положил их перед Городовой, после чего вернулся к своему столу и принялся перебирать какие-то бумаги. Все действия он осуществлял без комментариев, четко, без лишних движений, как-то даже по-армейски... Городовая, молча наблюдавшая за ним, вдруг поняла, что ее первые впечатления оказались неверны не только относительно самого Крашникова, но и относительно его кабинета она в первые минуты пребывания здесь, оказалась не права. В хаосе, царящем вокруг была какая-то особая система. Она только что заметила, что папки, топографические карты и бумаги не беспорядочно разбросаны, как ей сначала показалось, а уложены четкими, ровными стопками и явно неспроста, на разных уровнях – на полу, на стульях, на полках шкафов и на самих шкафах. На многих из этих стопок Городовая разглядела небольшие стикеры с надписями, а из самих папок и книг виднелись разноцветные закладки. Помимо этого, теперь Городовая заметила, что на этих стопках, да и на любой другой поверхности, совершенно отсутствует пыль. Однозначно, первое впечатление о кабинете, как о барахолке, оказалось обманчивым, но от этого Городовой не стало здесь менее уютно, наоборот, все встало на свои места – она любила, чтобы во всем была система и смысл, и, хотя сама не была педантом, уважала педантичных людей.


   Следователь достала из своей сумочки рабочий блокнот и ручку любимой марки, предпочитая пользоваться привычными канцелярскими принадлежностями, убрала сумку на подоконник и, решительно раскрыв папку с делом об исчезновении первого подростка, углубилась в изучение материалов, попутно делая для себя необходимые записи.


   Первый исчезнувший мальчик – Серов Иван Юрьевич, семнадцати лет, учащийся одиннадцатого класса средней общеобразовательной школы номер один. Воспитывался в полной семье родными родителями, работающими на местном металлургическом комбинате. В семье есть младший ребенок – Вадим, восьми лет, учащийся первого класса той же школы.


   Никаких проблем с несовершеннолетним или сложностей в отношениях с ним, никто из членов семьи не отмечал. Последние полгода Иван встречался с одноклассницей Мариной, а так же часто проводил время в довольно большой компании друзей, состоявшей из юношей и девушек, каждый из которых был опрошен следователем Крашниковым. Друзья не отметили ничего подозрительного ни во внешнем виде, ни в поведении Ивана в последнее время.


   В деле находилось множество различных рапортов и объяснений: судя по всему опрошен был каждый человек из окружения подростка, каким-либо образом связанный с ним – учителя, одноклассники, сторож школы, соседи, друзья и знакомые, официанты кафешек, расположенных возле школы и рядом с домом мальчика, а так же бывшие друзья и подруги. К рапорту о беседе со школьным психологом прилагалась подробная психолого – педагогическая характеристика Ивана, из которой следовало, что парень был оптимистичным коммуникабельным подростком, не склонным к конфликтам и деструктивному поведению.


   Изучив все бумаги, имеющиеся в папке с надписью «Серов», Городовая выстроила последовательность того, как разворачивались события второго сентября сего года, в день исчезновения Ивана. В последний раз члены семьи видели его дома во время обеденного перерыва. После обеда, около четырнадцати часов, младший брат Ивана – Вадим, ушел в свою комнату, а родители отправились на работу. Иван в это время смотрел телевизор и был, как обычно, весел и спокоен. Когда в пятнадцать тридцать Вадим вышел из своей комнаты, Ивана дома уже не было, и мальчик подумал, что старший брат отправился гулять с друзьями. Вернувшиеся с работы после восемнадцати часов родители не обеспокоились отсутствием Ивана, до тех пор, пока тот так и не возвратился домой к двадцати трем часам. Обзвонив всех друзей и девушку Ивана и выяснив, что после обеда его никто не видел, родители сообщили обо всем в полицию.


   Это была вся информация, которая имелась по данному делу. Разносторонняя, объемная, но катастрофически пустая, она мало что объясняла и ничего не доказывала. Проведенные розыскные мероприятия не дали никаких зацепок – ни следов похищения, ни признаков того, что Иван уехал куда-либо сам, ни свидетелей, ни предшествующих подозрительных событий или происшествий, ни следов какого-либо совершенного преступления в отношении мальчика. Городовая отметила для себя, что все объяснения – от родителей, младшего брата, девушки Ивана и его друзей, а так же от психолога школы и других лиц, отобраны одинаково подробно и скрупулезно. Немного поразмыслив над этим и сделав кое-какие пометки в блокноте, Городовая приступила к изучению материалов дела об исчезновении второго мальчика.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю