Текст книги "Семь ступеней Храма (СИ)"

Автор книги: Ксения Акула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

– Софи, любимая, – пробормотал Аласдер, пробираясь сквозь других мужчин, чтобы добраться до нее. Он намеревался обнять ее и утешить, но она прошла мимо него, чтобы встать напротив Тайбо, и потребовала: – «Кто сказал, что это был поджог?»

– Прости, Софи, – с сожалением сказал Тайбо. – Я бы никогда не сказал этого, если бы знал, что ты близко, и можешь это услышать. Ты не должна была узнать все так.

Софи отмахнулась от его извинений. – «Кто сказал, что это был поджог? Это не так. Это был просто пожар, из-за проводки или что-то в этом роде», – яростно сказала она.

Тайбо покачал головой. – «Мне очень жаль, но это был не несчастный случай, Соф. Был использован ускоритель и…»

– Неправда, – отрезала она.

– «Это было и в полицейском протоколе, и в отчете следователя по пожарной безопасности», – твердо сказал он ей. – «Это даже было в файлах твоего соцработника и в твоих медицинских картах из психиатрической больницы. Это был поджог».

Софи напряглась, тревога и замешательство отразились на ее лице. – «Психиатрическая больница закрылась много лет назад. Откуда ты вообще узнал, что я…?

Она резко остановилась, когда Аласдер положил руки ей на плечи. Он хотел утешить ее, но она напряглась, а затем опустила голову, что выглядело как стыд, и выбежала из комнаты.

Аласдер поспешил за ней. Он мог бы легко догнать ее, но не сделал этого и дал ей пространство, пока она не дошла до спальни и не начала закрывать дверь. Боясь, что она закроет ее, и ему придется прорываться, он бросился вперед и поймал дверь, прежде чем она закрылась. Когда он толкнул ее и вошел в комнату, Софи быстро отступила назад, пока не подошла к кровати с замкнутым выражением лица.

Она огляделась почти дико, как будто ища спасения, но когда его не нашла, Софи внезапно стала странно спокойной, и Аласдер с восхищением наблюдал за трансформацией. Честно говоря, было впечатляюще, как быстро с ней произошли перемены. Она вздохнула смиренно, затем выпрямилась, выражение ее лица стало холодным, когда она посмотрела на него. Ее голос был ничего не выражающим, когда она спросила: – «Как давно ты знаешь?»

– «Знаю что?» – осторожно спросил он, чувствуя себя так, будто вдруг оказался на минном поле.

– «Что я была в психушке».

Аласдер замер. Она пыталась казаться равнодушной, но этот фасад, который она натянула, трещал по швам, и он не упустил стыд, просачивавшийся в ее голосе. Он вздохнул, чтобы подумать, прежде чем наконец сказать: – «Около минуты. . с тех пор, как Тайбо только что упомянул об этом.»

Софи закрыла глаза, несчастье читалось в каждой линии ее тела. Это также присутствовало в ее голосе, когда она сказала: —«Ну, теперь, когда ты знаешь, ты можешь уйти, если хочешь. Я пойму.»

 – Софи, я не уйду. Мне плевать, на то, что ты в детстве лежала в психиатрической больнице».

Ее глаза распахнулись, и вот так она снова заняла оборонительную позицию. – Откуда ты знаешь, что это было, когда я была ребенком, если ты не знал об этом до того, как Тайбо упомянул об этом? Он не сказал, когда это было».

Аласдер слабо улыбнулся. – «Дорогая, в США начали закрывать психиатрические больницы еще тогда, когда президентом был Рональд Рейган. Я уверен, что Канада стала так же делать следом. Но помимо этого, моя работа – знать о таких вещах, и я знаю, что их здесь не было по крайней мере десять лет, а может и больше. Ты должна была быть ребенком или подростком».

Когда Софи настороженно взглянула на него, он сказал: – «Я думаю, что это связано со смертью твоих родителей, когда тебе было одиннадцать? Я уверен, что потерять их в таком юном возрасте было нелегко. У тебя больше никого не осталось. Они были всем твоим миром. Никто не осудит тебя за то, что тебе нужна была помощь, чтобы справиться с такой серьезной потерей».

Плечи Софи внезапно опустились, и она села на край кровати.

Поколебавшись, Аласдер осторожно двинулся вперед. Когда это ее не напугало, он продолжил, пока не добрался до кровати. Затем Аласдер сел рядом с ней и взял ее руки в свои. Это все, что он мог сделать, сидеть, держа ее за руки, но через мгновение спросил: – «Может расскажешь?»

Софи, похоже, было трудно об этом говорить. Он заметил, как на ее лице промелькнуло несколько выражений, прежде чем она наконец сказала: – «Я думала, что уже наступило утро, когда проснулась».

Аласдер моргнул. Он хотел знать о ее заключении в психиатрической больнице, и именно это, по его мнению, ее беспокоило, поэтому ее вступление было несколько сбивающим с толку. Он не осознавал, что она говорила о ночи, когда умерли ее родители, пока она не продолжила.

– «Яркий свет озарял комнату Меган. Она смотрела наружу с очень странным выражением лица, поэтому я встала, чтобы посмотреть, на что она смотрит. Тогда я увидела, что свет был не от солнца, а от огня. Мой дом горел».

Софи глубоко вздохнула и продолжила: – «Я помню, как увидела маму и папу Меган, бегущих по лужайке в пижамах и направляющихся к моему дому, а затем я услышала сирены и посмотрела на дорогу. Вдалеке я видела огни пожарных машин. Потом кто-то закричал». – Она остановилась и сглотнула. – «Это было. . мучительно. Кошмарно. Я посмотрела на свой дом и увидела, что моя мать выбегает из парадной двери. Она была в огне». – Софи покачала головой. – «Должно быть, загорелась ее ночная рубашка, и пламя, охватило ее. Она выглядела так, будто вышла из ада, и кричала и кричала».

Ее голос затих, и Аласдер сжал ее руки сильнее.

– «После этого я мало что помню. Наверное, я была в шоке. Мне сказали, что я кричала и не могла остановиться. Мне пришлось дать успокоительное, и меня отвезли в больницу для наблюдения. Мне сказали, что когда я проснулась, я ни с кем разговаривала, ни с медсестрами, ни с врачами, ни с полицией, ни с соцработницей, которой было поручено мое дело, когда выяснилось, что у меня нет семьи. Хотя я тоже ничего этого не помню.»

– «Врачи назвали это травматическим мутизмом, потому что, хотя я и не издавала ни звука во время бодрствования, каждую ночь я просыпалась с криком. Врачи назвали это ночными кошмарами, – объявила она и сухо добавила: – У них на все были ярлыки.»

– Врачи всегда так делают, – пробормотал Аласдер. – «Я подозреваю, что это заставляет их чувствовать себя более уверенно».

Софи усмехнулась, а затем вздохнула. – «Меня перевели в психиатрическую больницу на лечение, чтобы помочь мне справиться с травмой и ночными кошмарами. Они применяли один за другим широкий выбор лекарств, надеясь найти тот, который заставил бы меня снова заговорить. Я почти ежедневно посещала различных консультантов, психологов и психиатров».

– «Почему?» – с удивлением спросил Аласдер. – «Разве при консультировании обычно не требуется, чтобы пациент говорил? Как это работает с человеком, страдающим травматическим мутизмом?»

– Это не так, – сказала ему Софи с намеком на улыбку, изгибающую ее губы. Пожав плечами, она добавила: – «В основном они сначала говорили, заверяя меня, что я в безопасности, обо мне позаботятся и все такое. Затем они заставляли меня рисовать и раскрашивать». – Сделав паузу, она посмотрела на него и с кривой улыбкой, сказала – «Они называли это арт-терапией».

– «Конечно», – согласился он, улыбаясь в ответ.

Выглядя внезапно утомленной, Софи наклонилась к нему и положила голову на его плечо. Аласдер передвинул эту руку и обвил ее вокруг нее, вместо этого прижимая ее к своей груди.

Она села, положив одну руку и щеку на его грудь, и сказала – «Мне потребовалось три месяца, чтобы снова начать говорить, и еще три месяца, прежде чем они решили, что я выздоровела и могу вернуться в мир». – Подняв голову так, чтобы она могла посмотреть на него, Софи добавила: – «Я думаю, они ждали так долго после того, как я начала говорить, потому что они были трусами».

– «Трусами?» – повторил он в замешательстве.

Софи кивнула и опустила голову, чтобы снова прижаться к нему. – «Они боялись обсуждать то, что они называли моей «ситуацией», и, возможно, вызвать у меня регресс. Итак, они делали это постепенно. Они мягко сообщили мне, что мои родители и Блю – моя собака – погибли в огне». – Ее рот слегка скривился. – «Как будто я не поняла этого из того, чему стала свидетелем, и из того факта, что я не видела никого из них с той ночи».

Покачав головой, она продолжила – «Затем они провели недели, наблюдая за мной, как ястребы, и заставляли меня говорить о том, что я чувствую, прежде чем выдать следующую информацию, которая, как они боялись, могла бы спровоцировать возвращение моего недуга».

– «Что это было?» – спросил Аласдер, когда она замолчала.

– «Что семья моего отца не приняла меня и не хотела иметь со мной ничего общего», – призналась Софи. – «За этим неизменно следовали новые беседы о том, как я себя чувствую, прежде чем они рассказали, что моя тетя, сестра моей матери, которая жила в Новой Шотландии и которую я никогда не видела, была матерью-одиночкой и не могла потянуть еще один рот».

Софи начала теребить пуговицы на его рубашке. – «После еще нескольких бесед о том, как я себя чувствую, они сказали мне, что, к сожалению, пока они искали приемные семьи, готовые меня принять, из-за моих «проблем» было трудно найти место, и они боялись им придется поместить меня в интернат».

Аласдер пристально посмотрел на Софи и увидел, как она закатила глаза, прежде чем она добавила – «Конечно, потом прошли еще недели, вопросы, как я отношусь к тому, что никто не хочет забрать ребенка из психушки. Главным образом потому, что им было трудно признать, что меня это не беспокоит».

– «Это так?» – спросил Аласдер, не в силах скрыть свое удивление.

– «Видишь!» – взорвалась она от раздражения, резко выпрямившись и глядя на него. – «Именно так отреагировали все эти врачи и консультанты».

– Извини, – быстро сказал Аласдер. – «Я просто не могу себе представить, чтобы меня не раздавило, если бы мои родители умерли, когда я был маленьким, а дядя Лудан и остальные отказались принять нас с Колле».

Софи расслабилась после его объяснений, а затем медленно кивнула. – «Хм. Ну, вот тут-то ты и совершаешь ошибку. Думаю, врачи думали также.»

Брови Аласдера сошлись вместе. – «Я не понимаю.»

Сев боком на край кровати лицом к нему, Софи скрестила ноги и объяснила – «Ты знаешь дядю Лудана. . и остальных, конечно, тоже. У тебя с ними связь, вы любите их, и они любят вас. Верно?»

– Да, – медленно сказал он.

– «Ну, я не знала этих родственников, о которых они говорили. Мой отец никогда не говорил о своей семье, и, хотя я думаю, что моя мать упоминала, что у нее была старшая сестра, живущая на Востоке, это, по сути, все, что я знала о ней. Я никогда не встречала ее и даже ничего о ней не слышала». – Она подняла брови. – «Видишь? Как и безымянные приемные семьи, это были чужие люди, которые не принимали меня, а не семья, которая меня не принимала. Мои мама и папа были единственной семьей, которую я знала. Так что, – она пожала плечами, – для меня это была своего рода ситуация типа «ну ладно».

– Но ты ведь не хотела в интернат? – спросил он, пытаясь понять.

– «Мне было одиннадцать», – отметила она. – «Я никогда даже не слышала об интернате, поэтому понятия не имела, насколько там плохо может быть. Это была просто еще одна группа людей, которых я не знала. Для меня это выглядело так: этот незнакомец не возьмет тебя, тот незнакомец не возьмет тебя, эти незнакомцы не будут тебя воспитывать, но эти незнакомцы тебя примут».

– Понятно, – пробормотал Аласдер, кивая теперь, потому что он действительно понял ее. Где бы она ни оказалась, это будут незнакомцы. Потому что, родственники они или нет, даже члены биологических семей ее матери и отца были для нее чужаками.

– «Кроме того, я была уверена, что где угодно будет лучше, чем в психбольнице», – с удовольствием сказала ему Софи.

Когда он вопросительно поднял брови, она поколебалась, а затем сухо спросила: – «Ты когда-нибудь ел больничную еду?»

Аласдер улыбнулся, но подозревал, что этот комментарий был просто отговоркой. Он был уверен, что время проведенной в старой психиатрической больнице было неприятным. Софи, возможно, была там из-за травмы, полученной в ту ночь, когда умерли ее родители, но он знал, что там были пациенты, у которых были более серьезные заболевания, чем мутизм и ночные кошмары. Пациенты, которые, скорее всего, наводили ужас на одиннадцатилетнюю девочку, которая только что потеряла всех.

– Кстати о еде, – легко сказала Софи, вставая. – Нам нужно вернуться на кухню и посмотреть, съели ли твои дяди нашу.

– Подожди, – сказал Аласдер, тоже вставая. Когда она остановилась и повернулась к нему, он изучил выражение ее лица, а затем вздохнул и сказал – «Они захотят поговорить о смерти твоих родителей и о том, что они узнали».

– «Ты имеешь в виду поджог, который, как они утверждают, имел место быть», – сказала она, ее улыбка исчезла.

Аласдер кивнул. – «И, вероятно, о других людях, которые умерли, например, о твоих женихах и первой любви».

Софи вздрогнула, ее взгляд метнулся к его лицу. – «Что? Почему?»

Аласдеру потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, а затем осторожно сказал. – «Потому что все их смерти были…. Ты потеряла много близких людей».

– Да, – признала Софи. – «Бобби называет меня Черной Вдовой и дразнит, что я проклята», – призналась она с горькой усмешкой, а затем, заметив его беспокойство, хрупко улыбнулась и сказала: – «Не волнуйся, пока ты в безопасности».

Софи снова повернулась к двери, но тут же откинулась назад, ее глаза внезапно сузились. – «Откуда вы, ребята, знаете о моих женихах? Я рассказала тебе о своих родителях, Беверли и Эндрю, но не упомянула, что у меня были женихи, не говоря уже о том, что они умерли.»

Аласдеру потребовалось время, чтобы признать, что Эндрю был ее первой любовью, а затем понял, что теперь она смотрит на него с подозрением. К сожалению, он понятия не имел, как объяснить, откуда они узнали. Вряд ли он мог сказать ей, что Маргарита прочитала ее мысли на свадьбе и вытащила всю эту информацию, но он не хотел лгать.

– «Маргарита рассказала мне», – признался он, чувствуя себя плохо, даже когда эти слова сорвались с его губ. Однако это не заставило его забрать их обратно. Во-первых, это была правда. Во-вторых, он мог бы позже уладить дело с Маргаритой. Но самое главное, сейчас ему нужно, чтобы Софи доверяла ему.

– Откуда она, черт возьми, узнала? – спросила Софи с изумлением.

Когда Аласдер беспомощно пожал плечами, не в силах объяснить, не раскрыв ей всего, она раздраженно фыркнула и поспешно повернулась, чтобы выйти из комнаты.

Он последовал за ней, беспокоясь о том, что произойдет и как они собираются с этим справиться, не сказав ей, кто и что они такие.

Глава 22

Софи вошла на кухню и обнаружила Тайбо, Колле, Лудана и Коннора, сидящих на высоких стульях у острова. Не имея другого выбора, Инан и Одарт подпирали кухонную стойку. Ее взгляд медленно скользнул по дядям, отметив, что они снова одеты в килты. Хотя это не совсем килты. У этих были большие куски ткани, перекинутые через плечо и грудь. Пледы, подумала она, их так называли, прежде чем обратить внимание на мужчин в целом. Она слышала, как они разговаривали, когда она подходили, но их голоса сразу затихли при ее появлении.

Скрестив руки на груди, Софи оглядела их, ее взгляд скользнул по каждому, прежде чем снова вернуться к Тайбо и остановиться там. Она изогнула одну бровь.

Тайбо как бы застыл под ее взглядом, а затем взглянул на стейк, который нарезал, когда она вошла. Отложив вилку и нож, он пробормотал – «Извини. Пахнет хорошо, и я собирался попробовать только кусочек.»

Софи нахмурилась и сказала: – «Почему ты вдруг решил расследовать смерть моих родителей? И откуда Маргарита узнала о моих женихах?» – Она сделала паузу, прежде чем последний вопрос вырвался из нее почти против ее воли. – Это действительно был поджог?

Тайбо поколебался, а затем просто повернулся и протянул руку Инану. Дядя Аласдера тут же подобрал черную папку, которую она не заметила на стойке рядом с ним. Он молча передал ее Тайбо, который протянул ей.

Софи какое-то время смотрела на папку, как на змею, но затем неохотно протянула руку и взяла ее. Сжимая обеими руками, она взглянула на Аласдера, когда он встал рядом с ней. Встретившись с ней взглядом, он ободряюще кивнул, и она несчастно вздохнула и отнесла папку к свободной стойке рядом с холодильником, чтобы изучить.

Все молчали, пока она доставала несколько файлов и раскладывала их рядом. Там были копии отчетов полиции и следователя пожарной охраны о смерти ее родителей, а также копии ее медицинских карт и файлов соцработника, который был назначен ей в связи со смертью ее родителей.

Сглотнув, Софи начала с самого простого и открыла дело соцработницы. Там мало что ее удивило, за исключением того, что, судя по записям ее соцработницы, она, похоже, нравилась женщине. В ее памяти эта женщина всегда казалась занятой и беспокойной, у нее было мало времени для нее, но ее записи показали, что она внимательно следила за Софи и находила ее милой и умной. Она думала, что у нее все получится в жизни, несмотря на перенесенные травмы.

Слабо улыбнувшись, Софи закрыла папку и перешла к медицинской карте. Она была намного толще, Софи быстро пролистала ее, лишь ненадолго останавливаясь здесь и там, если что-то привлекало ее внимание. И снова обошлось без сюрпризов. По большей части это был просто медицинский жаргон: «Ребенок был травмирован, став свидетелем смерти родителей», а затем еще медицинский жаргон о различных лекарствах и методах, которые они использовали, чтобы помочь ей пережить это.

Положив его поверх файла соцработницы, Софи посмотрела на два последних файла. Отчет полиции о смерти ее родителей или отчет пожарного следователя. С чего начать? Наконец, она выбрала файл с копией отчета пожарного следователя и открыла его. Слова тут же начали бросаться в глаза. Пожар высшего уровня. Причина: поджог. Схема. Ускоритель.

Софи быстрее пролистывала страницы и замерла, когда дошла до копий фотографий. На первой была сгоревшая оболочка комнаты, которая, как она предполагала, находилась в доме. Но она даже не могла сказать, какая это была комната. Это была просто почерневшая стена с одной стороны и обугленная стена размером два на четыре дюйма (4х10 см) с другой стороны, где гипсокартон, очевидно, сгорел. Кроме этого, повсюду были только черные обломки, пепел и остатки мебели, заполнявшие комнату.

Боясь того, что могут содержать другие фотографии, она не стала смотреть дальше, а закрыла файл и просто стояла там, пытаясь осознать пожар, который убил ее родителей и собаку Блю, и то, что она всегда считала случайностью, на самом деле было поджогом. Кто-то намеренно поджег их дом, в результате чего погибли ее родители. Убийство.

– Почему ей никогда этого не говорили? Как можно было скрывать это от нее? – Софи задавалась вопросом, знали ли Томлинсоны, но, сейчас, она понимала, что они, должно быть, знали. Наверняка в то время это было в новостях. Что касается того, почему ей так и не сказали, на этот вопрос она тоже знала ответ. Все они – Томлинсоны, полиция и ее врачи – несомненно, сочли, что лучше не говорить ей об этом, опасаясь, что у нее произойдет «срыв» и она снова окажется в больнице.

Ее взгляд скользнул к медицинской карте, глаза сузились, затем она схватила ее и открыла снова. На этот раз она прочитала внимательнее и нашла ответ. В то время было сочтено"нецелесообразным» сообщать ей, что пожар, в результате которого погибли ее родители, был поджогом. Возможно, когда она станет старше, более стабильной и сможет лучше справиться с этой информацией, ей можно будет рассказать, но на момент выписки из психиатрической больницы считалось более разумным скрыть эту информацию.

Губы Софи сжались, а затем она снова отложила медицинскую карту в сторону и потянулась за полицейским отчетом, но остановилась, когда внезапно опустилась рука, не давая ей открыть его.

Резко повернувшись, Софи нахмурилась, увидев, что рука принадлежит Тайбо. Теперь он стоял рядом с ней, выражение его лица было мрачным.

– «Там есть фотографии тел твоих родителей, Софи», – мягко предупредил он. – Не стоит тебе их видеть.

Софи тут же отпустила файл и отступила назад, как будто он мог ее укусить. Поскольку он был прав, у нее не было желания видеть обугленные тела своих родителей. Ей было достаточно тяжело жить с воспоминаниями о горящей матери. Она просто не могла. .

– Присядь, девочка.

Софи повернулась и увидела, как Коннор встает со стула, и жестом указывает на него. Внезапно поняв, что ее ноги трясутся, она слабо кивнула и подошла к нему, с облегчением увидев, что Аласдер последовал за ней и занял место рядом с ней, свое прежнее место, на котором всего несколько минут назад сидел Тайбо.

– «Хорошо.» – Коннор подошел к противоположной стороне острова и прислонился к столешнице, посмотрел на нее. – Тебе нужны объяснения.

– Хотелось бы, – сказала она хриплым голосом, от того, что в горле пересохло.

– Дайте ей что-нибудь выпить, – прорычал Лудан.

Инан спрыгнул со стойки и поспешил найти стакан.

– Девочка, – сказал Коннор, отвлекая ее внимание от Инана. – Я просто изложу факты.

Софи кивнула и стала ждать.

– «Пожар был преднамеренным. Твои родители были убиты».

Она уже знала это, поэтому просто ждала, пока он расскажет ей больше.

– Полицейский протокол ничего тебе не скажет. Они так и не выяснили, кто стоял за поджогом.

Услышав эту новость, Софи огорченно откинулась на сиденье, только тогда осознав, что какая-то часть ее надеялась, что виновник был пойман и что это тоже скрыли от нее.

– Мы знаем, что ты была ребенком, – сказал теперь Коннор. – Но помнишь ли ты кого-нибудь, с кем у твоей мамы или папы были проблемы? Возможно, ты слышала, как твоя мама или папа спорили с кем-то?

Софи сразу покачала головой. Ничего подобного она не помнила. Насколько она помнила, все любили ее родителей. Ее взгляд метнулся к Инану, когда он поставил перед ней стакан с газировкой, и она пробормотала: – «Спасибо».

Инан подмигнул ей и снова облокотился на стойку.

– Хорошо, – сказал Коннор, когда она потянулась за стаканом. – «Ты когда-нибудь слышала, чтобы родители говорили о том, что, у твоего отца проблемы на работе? Завистливый коллега или что-то в этом роде?»

Софи поставила стакан обратно и лениво повернула его, думая об этом, но через мгновение снова покачала головой.

Коннор пристально смотрел на нее, его взгляд был сосредоточен, но затем он вздохнул и расслабился. – «Можешь рассказать, кто умер следующим после твоих родителей?»

Софи удивленно моргнула, и Аласдер сказал: – «Эндрю».

– «Эндрю не умер», – сразу заметила она.

– Он в коме… – Он сделал паузу и поднял брови. – «Сколько?»

– Почти семнадцать лет, – тихо ответила она.

– «Это все равно, что умер», – решил Коннор и спросил – Кем он был? Он был важен для тебя?

Софи отказалась от споров о том, следует ли считать Эндрю умершим или нет, и призналась: – «Он был братом моей лучшей подруги. . и моей первой любовью».

Все мужчины, кроме Аласдера, кивнули, словно ожидая этих слов.

– «Как он умер?» – спросил Инан.

Софи быстро пересказала историю, которую она рассказала Аласдеру ранее, и закончила тем, что нашла его в парке.

– «Были ли свидетели?» – спросил Тайбо, когда она закончила.

– Я не думаю, – тихо сказала она.

– «Наверняка в парке были и другие?» – Коннор настаивал. – «Или дома или постройки вокруг него, кто-то мог что-то видеть?»

Софи поморщилась, поняв, что упустила важную информацию. – «Это был не совсем парк. Мы просто так его называли. На самом деле это был старый торговый центр, который закрыли несколько лет назад. Он был заколочен, но кто-то оторвал одну из широких деревянных панелей, где была дверь для доставки. Достаточно было просто сдвинуть панель и проскользнуть внутрь, а затем вернуть ее на место, чтобы все выглядело нормально».

– И Эндрю любил там кататься на скейтборде? – с удивлением спросил Аласдер. – «В старом торговом центре?»

– «Там было круто», – сказала она, защищаясь. – «Это было двухэтажное здание с магазинами и проходом по периметру. На первом этаже была большая открытая площадка с огромным многоуровневым фонтаном посередине. Конечно, к тому времени в нем уже не было воды», – сказала Софи. – «Второй этаж был устроен таким образом, что только центр остался открытым, а вокруг него были ограждения, перила, чтобы можно было смотреть на фонтан. Мальчикам там нравилось кататься на скейтборде, они могли использовать лестницу и край фонтана, чтобы выполнять трюки».

– «Но поскольку окна и двери были заколочены, там, должно быть, было темно», – возразил Аласдер. – «Как они могли делать свои трюки?»

– «Было не темно. Не в центре. Ну, во всяком случае, днем», – добавила она. – «На крыше над центральной площадкой были огромные световые люки, которые остались нетронутыми. Они были грязными, но все равно пропускали много света».

– «М-м-м». – Аласдер кивнул, но затем спросил: —«Почему ты назвала это парком?»

– «Это было своего рода кодовое название. Нас там не должно было быть», – отметила она. – «Если бы кто-нибудь в интернате понял, что мы ходим туда, они бы взбесились. Поэтому мы назвали его парком. Все дети знали, что это значит, когда ты «идешь в парк». А вот взрослые этого не знали и просто думали, что мы буквально в парке», – объяснила она. – «Кроме того, мы все равно считали это своей версией скейт-парка».

– «Таким образом, никто с улицы не мог видеть падение Эндрю, только тот, кто был внутри здания. Еще один скейтбордист,» – задумчиво сказал Тайбо.

Софи кивнула. – «Но я думаю, что когда он упал, там не было скейтбордистов, иначе кто-то обратился бы за помощью», – рассуждала она. – «Когда мы его нашли, там никого не было».

– «Тогда никто не может сказать, был ли это несчастный случай», – важно сказал Коннор.

Ее взгляд с удивлением метнулся к мужчине. – Вы не верите, что это был несчастный случай?

Он пожал плечами и одновременно покачал головой. – «Трудно сказать сейчас, спустя все эти годы».

– «Возможно, мы сможем что-то узнать из отчета, который составила полиция. Там должно быть медицинское заключение, – отметил Тайбо. – И если бы кто-нибудь сейчас пошел в больницу и прочитал его…

– Медицинское заключение, – быстро прервал его Аласдер. – «Вам следует попросить кого-нибудь прочитать его медицинское заключение».

Тайбо помедлил с открытым ртом, но потом закрыл его с огорчением на лице, когда взглянул на Софи. – «Верно. Медицинское заключение. Я позвоню Мортимеру и попрошу, чтобы он послал кого-нибудь прочитать его – я имею в виду медицинское заключение.» – Он вытащил свой телефон и встал, только чтобы остановиться и спросить: – «Какая фамилия у Эндрю?»

– Хиллбрук, – тихо ответила она.

Кивнув, Тайбо начал набирать номер на своем телефоне и направился к двери.

– «Кто следующий?» – резко спросил Коннор, отвлекая внимание Софи от уходящего Тайбо.

Софи нахмурилась из-за их настойчивости вести себя так, как будто Эндрю мертв, но ответила: —«Беверли. Она была сестрой Эндрю и моей лучшей подругой. Она умерла через две недели после несчастного случая».

– «Что с ней случилось?»

Софи быстро рассказала о ее аллергии на арахис и закончила рассказ тем, что беспокоило ее семнадцать лет. – «Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Она всегда была осторожна и ничего не ела».

– Ты хочешь сказать, что она не ела ничего, что, по твоему мнению, могло содержать орехи? – спросил Коннор, его пристальный взгляд остановился на ней, где-то в районе ее лба. Хотя, похоже, он часто туда смотрел. Но так делали все мужчины, кроме Аласдера. Это доставляло ей дискомфорт.

– «Нет. Я имею в виду, я не думаю, что она вообще что-то ела. Мы были у своих шкафчиков, убирали пальто, собирали книги и прочее. Сомневаюсь, что она остановилась перекусить. В то утро мы немного опаздывали, потому что нам пришлось нести наш проект на урок истории». – Софи сделала паузу и на мгновение поджала губы, вспоминая это. – «У нас с Меган шкафчики были рядом, но шкафчик Беверли находился немного дальше по коридору, поэтому я не сразу понял, что у нее проблемы. И только когда дети начали восклицать и волноваться, я поняла, что что-то не так.»

– «Я побежала туда и пробралась сквозь группу детей, собравшихся вокруг нее, и увидела, что она лежит на полу, хватая ртом воздух и хватаясь за шею. Ее рюкзак лежал на полу рядом с ней открытый, как будто она в нем что-то искала. Я сразу поняла что. Я опустилась рядом с ней на колени и начала искать ее ЭпиПен, но его не было во внутреннем кармане, в котором она обычно хранила его. Он был на дне сумки. Когда я нашла его и сделала укол. ". – Софи вздохнула. – «Думаю, было слишком поздно. Скорая помощь приехала вскоре после этого, но она уже умерла. Они попробовали сделать искусственное дыхание, но. ". – Она покачала головой.

Прошла минута молчания, а затем Инан сказал: —«Должно быть, она съела что-то с орехами. Может быть, кто-то дал ей конфету или печенье, или…»

– Нет, – твердо сказала Софи. – «Пока ребята из «скорой» пытались ее реанимировать, я у всех спрашивала, что она ела. Все говорили, что она ничего не ела, расстегнула замок, сняла пальто и перчатки, засунула их в шкафчик, а потом начала хватать ртом воздух».

После небольшой паузы она добавила: – «Кроме того, они провели вскрытие Беверли, чтобы выяснить, что вызвало аллергическую реакцию. Я слышала, как об этом говорили несколько человек. Они сказали, что хотя на ее губах и нашли следы арахисового масла, в желудке у нее был только банан, который она съела тем утром». – Она нахмурилась, а затем сказала им: – «Они проверили ее замок и дверцу шкафчика, чтобы убедиться, не было ли там арахисового масла, но ничего не было. Они не могли понять, как она контактировала с арахисом».

Все молчали минуту. Софи не знала, о чем думали мужчины, но ей было интересно, была ли Беверли, как и ее родители, убиты. До этого она даже не задумывалась об этом. Она всегда думала, что это просто невезение или случайность. Но теперь, когда она знала, что ее родители были убиты, она смотрела на смерть Беверли по другому.

– Кто умер следующим? – резко спросил Коннор, прерывая ее размышления.

Софи отбросила свои мысли и сказала, не задумываясь. – «Джон. Мой первый настоящий жених».

– «Первый настоящий жених?» – спросил Инан.

– Ну, Эндрю был вроде… – начала она, а затем сказала: – За неделю до своей смерти Эндрю подарил мне колечко. Но он назвал это кольцом обещания. Он сказал, что подарит мне настоящее кольцо, как только найдет работу и сможет купить настоящее обручальное кольцо. Он сказал, что мы помолвлены», – добавила она со слабой улыбкой.