Текст книги "Маг, связанный клятвой"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Кристофер Сташеф
Маг, связанный клятвой

Глава 1
МИЛЫЕ БРАНЯТСЯ

От лошади шел пар, а Мэт кипел от злости. Они прогромыхали по подъемному мосту. Мэт промычал что-то невнятное стражникам, те только переглянулись и покачали головами.

Мэт осадил коня, соскочил с седла и кинул поводья груму. Резко развернувшись на каблуках, он гордо прошествовал к башням королевского замка. Грум проводил его удивленным взглядом: лорд Маг всегда такой вежливый, приветливый даже со слугами.

Но сейчас Маг ее величества был отнюдь не приветлив и не собирался следовать правилам хорошего тона ни с придворной челядью, ни с самим ее королевским величеством. Подумать только: протрястись всю дорогу в седле! Да одно это кого угодно взбесит! А что прикажете делать, если личный дракон Стегоман умотал со своими разлюбезным дружком сэром Ги совершать подвиги? Надо думать, дракон вообразил себя странствующим рыцарем, которому самой судьбой предназначено избавить королевство Ибирию от злых чар. С другой стороны, вышеупомянутые чары вот уже два столетия как тяготели над Ибирией. И надо же было Стегоману отправиться туда именно сейчас! В другое время Мэт, может, и сам бы с ними поехал. Конечно, безопасной их затею не назовешь. Но что такое злые чары в сравнении с долгом? Сущие пустяки. То ли дело тот небольшой скандальчик, который...

Мэт вихрем ворвался в королевские покои. Он уже ухватился за ручку двери, но стражник сделал героическую попытку оттеснить его.

– О нет, лорд Маг! Их величество не давали соизволения!

– Ха! Еще бы! Даст она соизволение, жди! – прорычал Мэт сквозь зубы.

В последнее время Алисанда что-то не жалует лорда Мага. Впрочем, в этом нет ничего удивительного – ведь при каждой встрече Мэт напоминает ей об обещании, требуя назначить наконец день свадьбы. Оно и понятно: с момента их помолвки прошло уже целых три года. Право же, так можно всякое терпение потерять! Пора окончательно выяснить этот вопрос. Мэт пинком распахнул двери и гордо прошествовал по коридору, прокладывая себе путь среди шушукающейся челяди.

Королева нехотя оторвалась от бумаг государственной важности. Голубые глаза удивленно распахнулись. Удивление сменилось насмешкой.

Это почти остановило натиск Мэта. Не возмущение, разумеется, а неземная красота королевы. Белокурые волосы обрамляли прелестное личико и каскадом струились по плечам. Простое платье розовато-лилового шелка придавало еще больше очарования ее облику.

Почти остановило. Почти...

– Что же вы не говорите, ваше королевское величество, что не желаете более видеть меня?

Мэт швырнул на стол перчатки.

– Не находите ли вы, что ваше поручение лучше бы исполнил любой деревенский шаман? Хотя нет, для шамана это слишком просто. Он послал бы вместо себя ученика!

– Я не совсем понимаю вас, лорд Маг. Я не считаю нашествие саранчи столь уж обычным делом. – Ее голос заморозил бы и пингвина. – Для вас, монсеньор, саранча, может, и пустяк, но для несчастного населения данного региона – это настоящее бедствие!

– Конечно, настоящее бедствие. Тут все будет бедствием, если их деревенский колдун уже два года как переселился в мир иной, а барон настолько несостоятелен, что даже не может нанять замену! И не говорите, паше королевское величество, будто вам ничего не известно.

– Конечно, я это знала! Такие сведения до меня доходят. Однако я полагала, что улаживать подобные неурядицы – прямая обязанность лорда Мага. Возможно, монсеньор волшебник считает, что его королеве больше нечем заняться?

– Ладно. Хватит об этом. Могли бы сразу сказать, почему у барона нет колдуна, и я направил бы туда подходящего человека. Ну согласитесь, ваше величество, стоит ли личному Магу вашего величества расхлебывать все неурядицы?

Взгляд Алисанды смягчился.

– Возможно, лорду Магу пришлось бы не только подобрать подходящего человека, но и проследить за его вступлением в должность, – ответила она почти ласково.

– Согласитесь, ваше величество, нашествие саранчи стало удачным предлогом отослать меня с глаз долой хотя бы на пару недель. Признайтесь, вас слишком утомила моя назойливость?

Алисанда приложила максимум усилий, чтобы вновь придать взгляду суровость, но это получилось не вполне убедительно.

– Не вижу никаких оснований беспокоиться из-за назойливости лорда Мага.

– А разве вас не беспокоит то, что я продолжаю настаивать на необходимости назначить день нашей свадьбы? Моя настойчивость не покажется столь удивительной, если вспомнить, что мы уже три года как помолвлены. Но всякий раз, как я поднимаю вопрос о свадьбе, вы с завидным постоянством увиливаете. Согласитесь, это просто смешно – я ведь не дрессированный пудель, чтобы держать меня при себе как предмет интерьера. Заметьте, ваше величество, вы никогда не предоставляете мне возможности сделать то, что я действительно хочу!

– Ах, лорд Маг не может делать все, что ему захочется? О Святые Небеса, любой из нас может делать то, что пожелает. Да, кстати, а чего желает монсеньор?

– Как чего? Жениться!

Алисанда попыталась справиться с волнением.

– Всему свое время, лорд Маг. В должный час произойдет и это.

– О да, я понимаю, что когда-нибудь это произойдет. Я помню, или мне уже кажется, что помню, ваши обещания, которые позволяют мне надеяться.

– Обещания? – Взгляд Алисанды стал колючим и отчужденным. – Я не давала никаких обещаний!

– Да неужели? – Мэт вскинул брови в непритворном изумлении, – Как же тогда соблаговолите назвать те слова, которыми мы обменялись на равнине Бреден?

– Мой вопрос и ваш ответ. Если память мне не изменяет, именно вы, лорд Маг, дали в тот день обещание, а не я. И – прошу заметить – обещание это было дано не слишком охотно.

– Ну и что? Зато теперь я охотно исполню его! – Мэт предпочел сделать вид, что не понял оскорбления. – Конечно, может быть, с точки зрения закона ваши слова и не были обещанием, но что за ними стояло ясно как Божий день.

Алисанда надменно вскинула голову. Во взгляде королевы мелькнула тревога.

– В момент слабости я подарила вам один поцелуй, не более того. И согласитесь, лорд Маг, поцелуй – это еще далеко не обещание.

Мэту пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Но сердце его заныло от внезапной боли.

– Ну что ж, если в момент слабости вы позволили себе тот самый один поцелуй, – парировал он, – это означает лишь то, что вы испытываете ко мне слабость и под маской неприступности пытаетесь скрыть, что до смерти влюблены в меня. Единственное, что вам надо на самом деле, – это провести всю свою жизнь рядом со мной.

Алисанда сдержала порыв возмущения и промолчала. Ей это было не так уж трудно, ведь Мэт сказал правду.

– Вы переоцениваете себя, лорд Маг, – с горечью сказала она. – Люблю я вас или не люблю... Что это, в сущности, меняет? Я королева и не имею права поступать по велению сердца.

Мэт застыл, пораженный.

– Позвольте внести ясность. Стало быть, вы меня любите, но не можете выйти за меня замуж.

Алисанда строго посмотрела на него.

– Для лорда Мага – не новость, что королева должна прежде всего заботиться о благе своих подданных. Брак для нее – лишь средство. Для заключения военного союза, например. Королевы никогда не выходят замуж по любви.

Мэт почувствовал холод и сосущую пустоту – да, Алисанда действительно не сказала ничего нового. Он и сам все прекрасно знал, но с завидным упорством пытался переломить судьбу и разрушить многовековые традиции королевского двора. Он опять перешел в наступление.

– Это значит, что, будь я королем, вы бы вышли за меня замуж?

– Да, если бы союз с вашей державой принес благо моим подданным.

– Отлично! Именно это я и хотел от вас услышать! Итак, решено. Иду завоевывать корону, – бросил Мэт, направляясь к дверям.

– Вы слишком опрометчивы в своих речах, лорд Маг! – надменно произнесла Алисанда. – Королевства в ваших услугах не нуждаются. И слова ваши звучат кощунственно.

– Ну-ну, что еще я от вас услышу на прощание, о моя королева? Не стоит огорчаться, в здешних краях хватает государств, которым не помешала бы смена правителя.

– Ну да, зачем далеко ходить? Ибирия или Аллюстрия, например. Вся королевская конница и вся королевская рать годятся только на то, чтобы с горем пополам защищать от их буйных набегов границы моего государства. А вы намерены в одиночку завоевать их! И каким же образом, позвольте узнать?

– Не стоит беспокоиться, способ я найду.

– Нет, не найдете!

– Господом клянусь, я это сделаю! – в запальчивости выкрикнул Мэт, – Да от одного моего пинка их негодный правитель слетит кувырком со своего трона. А если не повезет – я потеряю жизнь, вот и все. Не о чем беспокоиться.

Алисанда побледнела. В тронном зале стало тихо, как в могиле. Стражники и те застыли как мраморные изваяния. Мэт искоса глянул на них, и в голове его явственно прозвучала фраза: «Ой, а я что, и вправду это сказал?»

Опомнившись, королева вскричала:

– Эй, стража! Взять его! Связать и заставить немедленно замолчать! Повелеваю приковать лорда Мага к самой прочной стене в самой глубокой темнице моего королевства!

Мэт застыл как вкопанный, не веря собственным ушам. И это говорит она, его единственная настоящая любовь! Она хочет бросить его в темницу?!

Стражи бросились выполнять приказ, и тут Мэт поверил. Его мгновенно связали по рукам и ногам, схватили и потащили, не обращая ни малейшего внимания на отчаянное сопротивление лорда Мага. Мэт собрался было прокричать заклинание, но стражник запихнул ему в рот перчатку. Мэт в бешенстве начал отплевываться, но второй стражник уже обматывал ему кушаком лицо, завязывая для надежности прочные морские узлы. Пленник не мог ни охнуть, ни вздохнуть.

– Отличная работа, – сказала Алисанда, стараясь не смотреть на позеленевших стражников. – А теперь отнести его в тюрьму и приковать к стене. Поставить стражу и в самой камере, и у дверей. А если попробует открыть рот, стукните его по голове чем-нибудь тяжелым. Если он заговорит, вы за это ответите! Не давайте ему произносить заклинания!

Стражники потащили Мэта к лестнице. Алисанда, увы, была права, стражники налетели слишком быстро, и он не успел ничего произнести. Он был крепко и надежно связан – никакой возможности выпутаться.

Но его единственная настоящая любовь! Как она могла сотворить с ним такое? Что уж там говорить о неудобстве!

Спокойно. Она его не любит. Мэт для нее – всего лишь ценное имущество. Стражники спускали его по лестнице, выносили из башни, тащили в тюрьму... и его все сильнее давила какая-то огромная тяжесть. Тьма. Да, вокруг лишь тьма, но не чернее той, которая начала обволакивать его душу.

Глава 2
СВОБОДОМЫСЛЯЩИЙ

Кузнец закончил клепать кандалы, стянувшие руки Мэта за спиной. Отступив на шаг, он недоверчиво оглядел свою работу.

– Ваше сиятельство, вы уж поймите, по своей воле мы бы этого никогда не сделали.

Мэт одарил кузнеца злобненьким взглядом, но по-настоящему рассердиться почему-то не получалось. Он нехотя кивнул. Дело тут было вовсе не в страхе перед его колдовскими чарами – простые люди очень любили Мэта и не стали бы намеренно вредить ему. Ну если и не все, то по крайней мере очень и очень многие. Мэт клокотал что-то с кляпом во рту. Наверное, это должно означать, что он все прекрасно понимает. Кузнец аж засиял: у него явно полегчало на душе.

– Да поможет вам Бог, лорд Маг. Господь свидетель, вы всегда служили ее величеству верой и правдой и не заслужили подобного обращения!

– Без тебя разберутся, Сит! – рявкнул капитан стражников. – А ну выматывайся отсюда. Хватит с тебя того, что знаешь: господин Маг не будет никогда тебе мстить.

Мэт что-то промычал и настойчиво закивал. Ну разве можно винить человека за то, что тот хорошо сделал свою работу? Он пожал плечами.

Кузнец радостно заулыбался и, подхватив свою переносную наковальню, поспешил удалиться.

– Мы вас оставим здесь, милорд, – сказал Мэту капитан стражников. – Но я бы хотел, чтоб вы знали, не по моей воле вы оказались в темнице.

Мэт так и не понял, хочет ли капитан как-то оправдаться или просто поддержать его в трудную минуту. Он снова пожал плечами, пытаясь как-то выразить свое отношение. Капитан, верный присяге, лишь выполнял свой долг. В конце концов Алисанда – его королева.

Вроде бы капитану стало немного полегче на душе. Но так ли уж хорошо он понял ход рассуждении Мэта? Навряд ли – Мэт, связанный и с кляпом во рту, не мог телепатировать свое заклинание.

– А я тем более не люблю встревать в ссоры влюбленных, – проворчал второй стражник.

Их недовольство понятно – ведь так повелось, что господа то ссорятся, то мирятся... словом, милые бранятся – только тешатся. А достается всегда слугам, вечно челядь оказывается между двух огней в домашних битвах. «Спокойно, братцы. Я на вас не в обиде». Мэт постарался подумать эту мысль очень-очень прочувственно.

Ага, видно, что стражники теперь поуспокоились.

– Может быть, я могу как-нибудь так сделать, чтоб вам поудобнее было, пока мы здесь?

Мэт кивнул, попытался пошевелить губами, но мешал кляп. Тогда он попробовал довести до их сведения, что чертовски хочет пить.

– Понял. – Капитан потянулся было за бурдюком, но тут его одолели сомнения. – Только учтите, нам придется поить вас вдвоем. Ну-ка освободи ему рот и стой рядом. Если заговорит, тут же двинь ему как следует.

С опаской поглядывая на Мэта, стражник начал осторожно вытаскивать кляп.

– Вы уж, лорд Маг, поймите, никакой мне радости от этого, но что же делать, приказ есть приказ.

Кляп наконец вытащили, и Мэт вдохнул живительный свежий воздух. Капитан поднес бурдюк к его губам, и Мэт, откинувшись назад, отхлебнул побольше. Поглядывая украдкой на своих тюремщиков, он решил, что, пожалуй, рискованно произнести даже слова благодарности, и, тяжело вздохнув, открыл рот.

На сей раз кляп оказался несколько поудобнее предыдущего. Несомненно, капитан решил-таки вернуть свою перчатку. Довольно глупо звучит «удобный кляп», согласитесь, это такая же глупость, как сказать: «приятная пытка». Мэт привалился к стене и попробовал выбрать позу поудобнее. Да, теперь ему долго придется так жить: во рту пересохло, а челюсти сводит от боли.

Стражник привязал бурдюк на место. Мэт со стоном сполз по стене вниз. Уже на выходе капитан на прощание сказал:

– Если такое вообще возможно, то пусть у вас все будет хорошо, лорд Маг.

Дверь с грохотом захлопнулась. В свете факела виднелся силуэт стражника, который остался внутри камеры. Странно, зачем здесь ставить стражника с коротенькой дубинкой, если он не в состоянии разглядеть, выпихивает Мэт кляп изо рта или нет.

А Мэт, конечно же, не собирался так просто сдаваться. Внутри у него все бурлило и клокотало: злость, растерянность, горечь обиды от такого предательства, жажда мести. Что он сделал не так? Как случилось, что он потерял любовь Алисанды? И вообще – любила ли она его? А его любовь к ней? В его старом мире было понятие «классовая паранойя» – неприятие выскочек из более низкого сословия.

А может быть, они не совсем друг друга поняли: вдруг он как-то не так сказал ей то, что она хотела услышать?

Нет, вот уж это полная чушь! Он сто раз говорил ей о своей любви, и все сто раз он находил все новые и новые слова, чтобы выразить свои чувства. Некоторые признания были столь пылкими и романтическими, что любая женщина могла бы только мечтать о таком. И эти слова находили отклик в ее душе. Он мог поклясться, что Алисанда готова была разделить его пылкие чувства. Но что-то постоянно удерживало ее. Сама собой в голове его сложилась тюремная песня:

 
Сижу за решеткой в темнице сырой —
Таков был приказ королевы младой,
А мне королева – почти что жена —
Вот тут-то вся мудрость приказа видна...
 
 
Долго мне в темнице будет сниться
Платье королевское из ситца!
Все мои желанья приковали
К платью с откидными рукавами!
 

Она даже одевала платье с зелеными рукавами, когда они вместе путешествовали!

Стражник забеспокоился и перегнулся, чтобы взглянуть вниз. Мэт почувствовал прилив благодарности к стражнику и ободряюще кивнул. Но его мысли снова вернулись к Алисанде. А может, он и не переставал о ней думать? Мэт постарался стряхнуть с себя эту безнадежность уныния, но предательство Алисанды было слишком тяжелым грузом.

 
Мой верный товарищ, махая крылом —
Дракон Стегоман – не кричит под окном,
К Ибирии дальней умчался сэр Ги,
И отсвет надежды во мраке погиб!
 
 
Долго мне в темнице будет сниться
Платье королевское из ситца!
Уж не пить глинтвейн, не петь глиссандо —
Что ж ты, королева Алисанда!..
 

Снова показалась голова стражника, на сей раз он на удивление напоминал хорошую ищейку. Мэт попытался весело улыбнуться в ответ, хотя на душе была страшная тоска.

Как это все нелепо! И он, и стражник чувствуют себя такими несчастными. Нет, пора перестать хныкать и начать действовать! Действовать? А как? Хороший вопрос. В Меровенсе творили чудеса, произнося стихи, иногда, чтобы усилить эффект заклинаний, жестикулировали. А он не мог произнести ни единого слова как следует – как тут что произнесешь, когда кляпом рот заткнули! Можно было бы, конечно, пожестикулировать, но как он мог это сделать, если руки были сзади стянуты цепями. А потом, одними пассами тут ничего не добьешься.

 
Хорошо бы помахать руками —
После драки это благодать!
От любимой поцелуй и камень
Надо благодарно принимать...
 
 
Цепи, кляпы для тебя, растяпы,
Жесткую тюремную кровать,
Даже имя ласковое – шляпа —
Надо благодарно принимать!
 

А если попробовать... На миг мелькнула смутная догадка... И он увидел, что из этого получится... Он очень отчетливо представил...

 
Ну а если рыцаря без страха
И упрека станешь упрекать
И велишь тащить его на плаху
Не затем, чтобы короновать, —
Пусть меня поймут народов массы,
Это как два пальца загибать:
Раньше надо было делать пассы
Или с благодарностью бросать.
 

Мэт вздрогнул. Стражник засопел и, искоса глянув на Мэта, утер слезу. Мэт решил подбодрить стражника и исхитрился пнуть его ногой – так, не сильно, просто чтобы привлечь к себе внимание.

– Эх, ваша милость, мне ли не знать, что ничто не сможет удержать вас в энтом подземелье надолго!

Мэт весело подмигнул стражнику, хотя, по правде говоря, ему очень хотелось зареветь в голос. Потом он снова задумался над стоявшей перед ним дилеммой. Мало-помалу негодование нарастало, а это уже хорошее предзнаменование. Уж конечно, куда как лучше негодовать, чем распускать нюни. Ах, как это, право же, унизительно! Он, самый лучший маг в этом государстве – благодаря стихам, о которых здесь никогда и слыхом не слыхивали, – сидит в подземелье, прикованный цепями, и ничего не может с этим поделать! И все из-за того, что Алисанда вовремя сообразила заткнуть ему рот стражниковой перчаткой! Ничего удивительного, что она так с ним поступила: он ей надоел. Но и отпускать его она не собиралась, ну уж пет! Засолите-ка этого типа и положите на хранение, вдруг у ее величества возникнет блажь и он ей понадобится! Как же это похоже на женщин! Все они обожают коллекционировать поклонников!

Сам того не желая, он перестал негодовать и искренне восхитился королевой. Какая женщина! Какое хладнокровие! Какое здравомыслие! А как быстро она сообразила, что с кляпом во рту он не сможет произносить заклинания, а значит, не сможет удрать. Какая настойчивость, какое упорство, какой эгоизм!

Нет-нет. Это не совсем честно. Для нее королевство – самое главное, даже в мыслях оно занимает первое место, поэтому-то Алисанда действительно королева. И дела государственные для нее превыше всего. Но мог ли он смириться, если бы для его жены самым главным в жизни была работа, а не муж?

На краткий миг перед его внутренним взором предстала Алисанда, и он тут же понял – смирился бы. В конце концов преданность долгу – неотъемлемая часть того, что делает Алисанду столь восхитительной.

Но, черт подери, неужто она всегда должна быть абсолютно права?

Да, по крайней мере там, где дело касается вопросов государства. Да, права монарха – помазанника Божьего здесь, в этой вселенной, работали безотказно. И весьма неплохо, что его считают национальным достоянием. С другой стороны, было бы еще лучше, если для королевы он был бы чем-то большим, чем просто ценное имущество, называемое чародеем.

А ведь не исключено, что так оно и есть! Надо об этом подумать. Если она его любит, значит, все это уже личное дело, а в личных делах ее суждения могут и не быть столь уж непогрешимыми.

В нем наконец проснулся врожденный инстинкт исследователя. А что, если все-таки попробовать провести эксперимент? В конце концов, кто может знать наверняка, что ему не удастся вырваться отсюда?

Кто-кто? Да любой! Вот кто! Да, в этой вселенной действует магия слова, и эта самая магия действует с помощью стихов. Но ведь заклинание надо было произнести вслух, чтобы оно сработало. И это всем очевидно!

Он снова приуныл и впервые за три года почувствовал, что хочет вернуться к своей привычной, старой жизни в студенческой среде, которую он так любил.

 
Вечерний звон, вечерний звон —
Как много дум наводит он!
О юных днях далеких лет —
Общага, университет!
 
 
Стаканов звон с тех давних пор,
Студенток смех и разговор,
И сигаретный дым столбом
Напоминает об одном —
О юных днях в краю родном!
 

Стражник, насторожившись, повернулся к Мэту. Мэт нахмурился, удивляясь, что же в этом стишке было такого, что заставило насторожиться стражника?

Мэт продолжил:

 
Гори огнем! Здесь все не так!
Я должность крупную – лорд Маг
(А с ней – темницу без окон) —
Сменял бы на вечерний звон!
 

Возбуждение начало охватывать Мэта. Первый раз стражник уловил его грусть и поэтому смотрел на него с сочувствием, теперь же он заметил стремление Мэта вырваться отсюда сейчас!

А почему бы и нет? Мэт начал мысленно произносить стихи:

 
Мои подружки и друзья!
Ногой в салате чуть скользя,
Хотел бы я поднять стакан,
Пока не гонит комендант!
Хотя бы раз вернулся он —
Вечерний звон, вечерний звон...
 

Интересно, а почему же тогда его мысли не приводили в действие его заклинания?

Да потому что, как правило, там не было стихов, а если и были, то они текли плавно и размеренно, в них были только эмоции и никаких побуждений к действию, никакого приказа!

А что, если сейчас он произнесет мысленно стихотворение, вложив в него приказ действовать...

Но ведь каждому ясно, что стихи надо читать вслух.

Конечно, но, даже если об этом известно каждому, ссосем не обязательно, что это так и должно быть.

Мэт собрался с мыслями и попытался вспомнить стихотворение, которым он пользовался, спасая себя и Алисанду из заточения в этом самом замке долгих три года назад.

 
Берег, заросший и дикий,
Розы, цветочные чащи,
Прямо в чабрец и гвоздики
Воздух прозрачный и тихий
Вытолкнет кляп зудящий...
 
 
Даже хлебать баланду
С кляпом нельзя устами...
Вот он, удел желанный
Тех, что в тюрьме устали!
 
 
Там ни тревог, ни потери,
Заросли роз-эглантерий...
Ну – раз, два, три – полетели!
 

Он замер в ожидании, пока произойдет изменение геометрической проекции. Ожидание затягивалось. Все оставалось по-прежнему.

Ах, черт! Фокус не удался.

Мэт с интересом наблюдал за стражником: того, видно, здорово раздражало, что могущественный маг все еще здесь. Нет, совершенно ясно, стихи должны произноситься вслух.

Потом в нем словно заговорил тихий тоненький голосок, и этот голосок подбадривал его. Похоже, что здесь действует еще какая-то сила, и нужно, чтобы его заклинания слились с этой другой силой в единый аккорд, только тогда они начнут действовать.

В этом был некий смысл. Мэт прекрасно знал, что, если бы не помощь святого Монкера, покровителя Меровенса, вся его магия уже бы давным-давно с треском провалилась. А что, если у святого Монкера на него другие планы: святой вовсе и не хочет помочь ему вырваться на свободу, чтобы Мэт потом бродил по стране, зализывая свои душевные рапы, что, если святой хочет, чтобы он, Мэт... ну, например, сделал что-то совсем другое.

Хм, если хорошенько подумать, вряд ли Мэт на самом деле намерен опять заставить поработать святого Монкера.

Ну ладно, если бы ему было дозволено хотя бы ознакомиться с контрактом, прежде чем подписывать... Мэт сдался на милость высших сущностей, пусть сами скажут, куда он должен теперь идти, если они лучше всех все знают.

Ответ вдруг возник сам по себе, вызывая в нем неприятное чувство, как будто его принуждают к действию. Но все, что ты можешь сделать ради великой идеи, – это пойти туда, куда тебе приказано. Мэту ничего не оставалось – пожав плечами, он продекламировал старое народное четверостишие:

 
Туда, не знаю куда, пойду —
Направо – коня потеряю,
Прямо – хребет сломаю,
Налево – жену найду...
Куда-нибудь да иду!
 

Вспыхнул ослепительный свет, и он оказался в другом месте. На этот раз он стоял спокойно, стараясь глубоко дышать, чтобы унять подкатившую тошноту. Потом попробовал найти опору для рук, все еще скованных кандалами.

Неожиданно он почувствовал под ладонями шершавую кору. С удивлением оглянулся и увидел дерево. Это свобода! Он стоял под яркими лучами солнца и вдыхал свежий воздух! Еще один глубокий глоток, и улыбка заиграла на его губах. Мэт огляделся.

Увиденное согнало улыбку с его лица, и он снова почувствовал подкатывающий к горлу комок.