Текст книги "Маг с привидениями"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Не могу поверить, чтобы она приложила руку к его убийству, – подхватила Химена. Рамон кивнул:

– Судя по тому, что мне поведали стражники, она не покидала своих покоев с того мгновения, как мы расстались после ужина, и вплоть до получения ужасной вести, причем в течение часа после ужина они с королем Драстэном ссорились.

– Всего час? – хмыкнула Алисанда. – Неужто они так быстро помирились?

– Вряд ли их ссоры вообще когда-либо заканчиваются, – насмешливо проговорил Рамон, – но, согласно рассказу стражников, король Драстэн в великом гневе покинул покои и почти на час ушел.

– Но этого времени ему бы не хватило на то, чтобы убить сына и вернуться обратно!

– Думаю, не хватило бы, – кивнул Рамон. – Стражники божатся, что из замка он не выходил. Стало быть, этот час он провел где-то внутри.

– Принц Джон не выходил из своих покоев. – Химена расправила плечи и поежилась, всем своим видом выражая неодобрение. – У нас есть свидетельница.

Алисанда внимательно посмотрела на свекровь, поняла намек и не стала выпытывать подробности.

– А принц Брион? – спросила она.

– Насколько мне известно, он отправился бражничать вместе с принцем Гагерисом, но его благородные рыцарские идеалы настолько высоки, что он вряд ли вступил бы в связь с куртизанкой.

– Но быть может, он был не настолько благороден, что отказался бы ударить своего брата кинжалом в спину? – Алисанда покачала головой. – Нет, в это верится в трудом. А его никто не видел в кабачке «Улитка-скороход»?

– Никто из тех, с кем мне пока удалось переговорить, – ответил Рамон. – Так что, может быть, он отправился в какое-то другое питейное заведение.

– Или явился переодетым в «Улитку» с кинжалом, – взволнованно проговорила Химена. – Мне кажется, он влюблен в Розамунду, но я не готова это утверждать. Тем не менее Гагерис обращался с нею очень грубо, и Брион мог задумать его убийство с целью спасения Розамунды, защиты ее добродетели.

– И мог быть прав, – мрачно произнесла Алисанда. – И никто не видел самого мгновения убийства?

– Никто, – покачал головой Рамон. – Убийца напал сзади, и никто не видел, как был нанесен удар. Нам известно лишь, что солдат-бретангличанин оборонял принца со спины, покуда сам держался на ногах, а через несколько минут после того, как в драке был сбит с ног этот солдат, погиб принц.

– Мог ли Брион вырядиться в солдатскую форму? – нахмурилась Алисанда. – Что ж – если принцы привыкли наряжаться в одежды простолюдинов, то Брион, несомненно, предпочел бы солдатскую форму. И все же я не могу поверить в то, что он, сражаясь, чтобы уберечь брата, в следующее мгновение сам бы нанес тому смертельный удар.

– Поверить трудно, – рассеянно проговорил Рамон. – Короче говоря, итог таков: никто из родственников Гагериса не был автором смертельного удара.

– А также Розамунда, – добавила Химена, – поскольку она все время находилась в своей опочивальне. Никто не видел, чтобы она спала, но с другой стороны, никто не видел, чтобы она выходила из комнаты.

– Следовательно, мы можем предположить, что если кто из королевского семейства и причастен к убийству Гагериса, то только посредством найма убийцы, – заключила Алисанда, – и что наиболее вероятным подозреваемым остается описанный Мэтью человек, выпрыгнувший из окна, хоть он сам, это и отрицал.

– Ну да, ведь какой убийца сознается в совершении столь тяжкого преступления супругу королевы? – задала риторический вопрос Химена.

– Который к тому же лорд маг, – добавил Рамон. В это мгновение в дверь постучали. Сначала – несколько раз робко, а потом просто забарабанили.

Алисанда встала и, повернувшись к двери, крикнула:

– Входите!

Двери распахнулись, порог перешагнули стражники, а между ними в комнату вошел человек в домотканых штанах, рубахе и запыленном плаще. По лицу его было видно, как он устал с дороги.

– Ваше величество!

Он опустился на одно колено и чуть было не упал.

Стражник подхватил его.

– Встань, – приказала королева, и стражник помог гонцу подняться. – Какие вести?

Гонец, задыхаясь от слабости и волнения, скороговоркой выпалил:

– Войне конец, ваше величество!

– Конец? – недоверчиво переспросила Алисанда. – Так ведь она еще и не начиналась!

– Король с королевой схлестнулись на поле, и у короля войска было вшестеро больше, чем у королевы, – пояснил гонец. – Принц Брион устроил засаду лорду маршалу по дороге к этому полю, но маршал одолел его отряд, сшиб принца с коня, пленил его солдат и отобрал у принца меч.

– Но даровал принцу Бриону жизнь?

– Да, но отнял у него коня. И не успело войско маршала скрыться из виду, к принцу Бриону из тумана подскакал неизвестный рыцарь в синих доспехах и убил принца ударом меча. По приказу лорда маршала тело принца было доставлено на поле боя, но во время сражения его кто-то похитил.

– Кто-то похитил мертвое тело? – изумилась Алисанда. – Но зачем?

Гонец покачал головой:

– Вашему величеству лучше знать.

– Это верно. – Алисанда помрачнела. – Скоро расползутся слухи о том что на самом деле принц Брион не погиб, что он жив и собирает войско где-нибудь в медвежьем углу, чтобы освободить свою мать и вернуть себе престол. Ведь королева Петронилла пленена, не так ли?

– Можно и так сказать, – кивнул гонец. – Король Драстэн сослал ее в замок Дуриф с десятком слуг и придворными. К ее услугам вся роскошь, кроме свободы.

– Золоченая клетка, – угрюмо вымолвила Алисанда. – А что с королем и принцем Джоном?

– Принц Джон разделил с отцом победу, но если верить слухам, то дрался он как загнанная в угол крыса, а не как царственный рыцарь, – отвечал гонец.

– Какие еще ходят слухи?

Гонец презрительно вскинул голову.

– Поговаривают, будто бы тело принца Бриона похитили фейри, но лично я в этом сильно сомневаюсь...

– Зато недовольные верят, что он жив, и это дарит им надежду, – возразила королева. – Вот и будет причина для нового мятежа. Что еще?

– Еще говорят, будто бы король победил при помощи колдовства и теперь отплатит колдунам тем, что позволит им творить их жуткие обряды по всей стране.

– Кому понадобится колдовство, когда войско короля превосходило войско королевы вшестеро, и вдобавок на его стороне сражался лорд маршал? Говори, что еще!

– Некоторые гадают, почему лорд маршал даровал жизнь принцу Бриону, – мрачно ответствовал гонец-лазутчик.

– Потому лишь, что лорд маршал – истинный рыцарь и верный слуга короля, не пожелавший запятнать свою честь убийством сына монарха! А на что намекают слухи?

– На то, что у маршала на то были какие-то свои причины. Это только намеки, но слухи определенно расползутся.

– О да, и вскоре мы узнаем о том, что между лордом маршалом и принцем была тайная договоренность, или о том, что жизнь лорд маршал Бриону сберег только потому, что заранее нанял убийцу, – презрительно проговорила королева. – Но ведь ты сам в это не веришь, правда?

– Не верю ни на йоту, – покачал головой лазутчик. – Мне неведомы подробности сражения, но ежели бы мне кто-то рассказал, как все было, я бы не поверил. Пройдет несколько недель, пока люди сумеют отделить зерна правды от плевел вымысла.

– А есть ли слухи, в которые ты веришь?

– Есть один, – протянул гонец-лазутчик. – Слух такой: принцессу Розамунду заточили в поместье, со всех сторон окруженном водой, поблизости от королевского замка Вудсток.

– Увы, бедное дитя! – зажмурилась от отчаяния Алисанда. – Не ходит ли слухов о ее помолвке с принцем Джоном?

– Нет, ни словечка ни о чем таком не слыхал. Поговаривают только, что король нарочно поместил ее поближе к своему замку.

– Мне не нужны подробности! – Королева стремительно подошла к столу и, сев, принялась быстро писать гусиным пером. – Я отправлю гонца с требованием немедленно вернуть принцессу на родину, ибо теперь она не помолвлена ни с кем из принцев-Бретанглии! – Рука ее застыла над листом пергамента. – Благодарю тебя за вести, гонец. Поешь, выпей вина и несколько дней отоспись. Затем снова отправишься в Бретанглию, ибо мне нужны вести о том, что там творится!

– Как прикажет ваше величество. – Гонец благодарно склонил голову, радуясь тому, что наконец сможет отдохнуть.

Он развернулся к дверям, но пошатнулся, и Алисанда приказала стражнику:

– Отведи его. Пусть его накормят и уложат спать.

Стражник увел тайного агента, а второму стражнику Алисанда велела:

– Вели передать королевскому казначею, чтобы он приготовил десять золотых для этого гонца, а казначей пусть передаст ему записку, что деньги для него заготовлены.

Стражник поклонился и, выйдя, закрыл за собой дверь. Алисанда дописала послание, присыпала его песком и сказала:

– Утром перечитаю и отправлю королю.

– Не рискуете объявить войну? – нахмурившись, спросил Рамон.

– При чем же тут риск? – горько усмехнулся Алисанда. – Драстэн сам объявит нам войну, как только его воины отдохнут после боя и будут захоронены погибшие. Он искал повода отобрать у нас те провинции, которые считает своими. Вероятно, ничего хорошего не проистечет из того, что я затребую возвращения Розамунды, однако и греха большого в этом не будет. Будем благодарны судьбе хотя бы за то, что ссора между королем и Петрониллой позволила нам выиграть месяц-другой для подготовки к войне.

– Принцессе этим не поможешь, – вздохнула Химена.

– Верно. И если слух о ее пленении верен, она еще более нуждается в помощи, – мрачно проговорила Алисанда. – Но что я могу поделать?

– Во-первых, мы могли бы проверить, не лгут ли слухи, – предложила Химена. – А быть может, на самом деле Розамунда в плену вместе с Петрониллой.

– Сильно сомневаюсь, – возразил Рамон.

– Я тоже, – кивнула Алисанда. – И меня очень тревожат те самые подробности, о которых ничего не знает мой лазутчик. О да, он верно поступил, что поспешил доставить мне главные вести, но за вестями второстепенными могут прятаться очень важные дела.

Химена посмотрела на Рамона. Тот понимающе кивнул. Химена перевела взгляд на Алисанду.

– Если ты пожелаешь, девочка моя, мы могли бы отправиться в Бретанглию, поговорить с людьми и узнать получше, что там делается.

Алисанда замерла. Она не в силах была оторвать взгляд от крышки стола.

– Ужасно не хотелось бы бросать тебя одну, – призналась Химена, – однако теперь положение дел стало достаточно серьезным для того, чтобы призвать Савла, дабы он защитил замок от злого колдовства.

– Положение настолько серьезное, что здесь мне нужны вы! Пусть лучше Знахарь отправляется на разведку!

– Он молод, – возразила Химена, – и не так опытен в том, как получше выведать нужные подробности, чтобы собеседник ничего не заподозрил. И вообще к людям в возрасте обычно больше доверия.

Алисанда с этим не могла не согласиться. Материнская доброта, исходившая от ее Свекрови, не раз вызывала ее на откровенность.

– Кроме того, – добавил Рамон, – быть может, нам бы удалось оттянуть начало войны, но если она все же начнется, мы могли бы помочь вам ее выиграть.

– Вы могли бы избавить меня от войны? – недоверчиво сдвинула брови Алисанда. – Но как же вы это сделаете?

– Во-первых, мы можем отыскать нашего сына и постараться сделать так, чтобы он не угодил в беду, из которой потом сам не сумеет выбраться, – с улыбкой ответил Рамон. – Но что важнее, мы, пожалуй, могли бы придумать, как отвлечь короля Драстэна. Ну, например, можно было бы с помощью магии освободить королеву Петрониллу и перенести ее в безопасное место.

– Он не станет нападать на Меровенс, если дома ему будет грозить мятеж, – согласилась Алисанда. Голосом, в котором звучал нотки отчаяния, она спросила:

– Но почему вам обоим надо уходить? Ведь вы справились бы и один, господин Мэнтрелл.

– О да, мой супруг – опытный разведчик, – признала Химена. – Но ты же понимаешь, моя девочка, как хорошо мы, женщины, разбираемся в том, о чем мужчины и понятия не имеют, как порой одна женщина расскажет другой то, в чем под страхом смерти не признается мужчине. Таких секретов не выведать ни Мэтью, ни Рамону.

– В том, что вы говорите, есть здравое зерно, – неохотно согласилась Алисанда. – Особенно если учесть вести о королеве Петронилле и принцессе Розамунде. О да, быть может, вам и удастся уберечь Меровенс от войны.

Супруги облегченно вздохнули. Благо страны для королевы всегда было превыше собственного благополучия и спокойствия.

Алисанда подошла к двери, приоткрыла ее и сказала стражнику:

– Позови Орто Дружелюбного.

Химена улыбнулась Рамону и сжала его руку. Орто был помощником Мэта, могущественным магом. Если бы он заверил королеву в том, что замку ничто не грозит, королева отпустила бы их в путь с более легким сердцем.

Явившись, Орто с самым серьезным видом выслушал королеву и вздохнул:

– Вот беда! Снова война! Но что поделать? Надо – стало быть, надо. Но наверняка король Драстэн как-нибудь нас известит о начале войны? Пришлет посыльного с ультиматумом или еще как-то.

– Да, пожалуй, для такого поступка его благородства должно хватить, – согласилась Алисанда.

– В таком случае я дам знать Знахарю о последних событиях и попрошу его быть в готовности на тот случай, что может понадобиться его помощь. Как только война будет объявлена, ему хватит времени, чтобы добраться до столицы.

– А если прежде на нас будет обрушено злое колдовство?

Алисанда, будучи не в силах более сдерживаться, устремила взгляд в сторону детской.

– Я справлюсь, – заверил ее Орто и улыбнулся спокойной, вселяющей уверенность улыбкой. – Вернее говоря, я должен справиться, тем более что теперь я вооружен новыми заклинаниями, коим меня обучили лорд и леди Мэнтрелл. И если на нас нападут враги, мне очень помогут стихи о Сиде.

С этими словами Орто отвесил благодарный поклон коллегам.

Они с улыбкой ответили ему кивками.

Химена сказала:

– А «Песнь об императоре Гардишане», которой вы обучили нас, несомненно, выручит нас из беды во время наших странствий.

– Да будет так, – вздохнула Алисанда. – Ступайте же, лорд и леди. Вам придется изменить свое обличье, но зато вы узнаете, что же в самом деле творится в Бретанглии. – Но вот по лицу ее пробежала тень волнения. – Однако одному Богу известно, как я буду горевать без вас.

Химена встала и торопливо подошла к невестке, а Орто из тактичности удалился, не испросив дозволения королевы.

* * *

Через три дня после побега Розамунды стражник распахнул дверь, ведущую в ее комнату, и возвестил:

– Его величество король!

Вошел король Драстэн, весьма величественный на вид – в бархатном плаще и атласном камзоле. Глаза его сверкали.

– Дорогая моя, у меня прекрасные новости! Мы победили!

Розамунда стояла у окна в светло-бежевом платье, вышитом бледными розочками. Она смотрела на реку и молчала.

Драстэна отсутствие какого бы то ни было ответа обидело.

– Ты не желаешь порадоваться вместе со мной?

– Я радуюсь вместе с вами, – глухо прозвучал в ответ голос Розамунды. Она обернулась и устремила на короля тусклый, невыразительный взгляд.

– Ну, будет тебе, разве так встречают героя-победителя? – попрекнул девушку Драстэн. Он подошел к ней вплотную и крикнул стражнику:

– Закрой двери!

Как только за стражником захлопнулась дверь, король подвел пальцы под подбородок Розамунды и приблизил губы к ее губам. Губы девушки оказались холодны и неподатливы, однако она не оттолкнула его. Несколько удивленный, король решился на более страстный поцелуй, и вновь его не оттолкнули, хоть он и не получил столь же страстного ответа. И все же вкус губ девушки пришелся старому развратнику по душе, и он впился в них с новой силой.

Руки его дрожали от страсти, которую он сдерживал много лет. О, как прекрасна была Розамунда! Конечно, она была бы еще прекраснее, если бы отвечала ему таким же пылом, но главное было в том, что она его не отталкивала. О, как радовался король тому, что наконец овладеет ею, что она станет принадлежать ему независимо от того, с кем затем вступит в брак. Дрожащими руками Драстэн сорвал с Розамунды платье, отступил на шаг, залюбовался ее прекрасным обнаженным телом. Увы, формы оказались не столь пышными, как он надеялся, но это не смутило короля. Он поднял девушку на руки и понес к кровати. Она оказалась, при всей хрупкости, удивительно тяжелой, и это немного удивило Драстэна.

Розамунда спокойно наблюдала за ним – с такой холодностью, что это почти пугало. Король поспешно разделся. Вид его наготы и не отвратил, и не испугал девушку. Драстэн нахмурился. Ему так хотелось, чтобы он застонала от удовольствия. Он лег рядом с нею и сказал:

– Теперь ты познаешь радости любви короля, моя бесценная, и я не выпущу тебя из своих объятий, пока не услышу, как ты стонешь, изнемогая от желания.

Он протянул руку и коснулся груди Розамунды. Последний луч догоравшего солнца упал на ее бледную кожу, и вдруг кожа девушки потемнела, загрубела... и Драстэн оторопело уставился на шершавую кору. Он устремил глаза на лицо Розамунды, но на его месте увидел лишь сучок и край полена.

Глава 10

На несколько мгновений короля Драстэна сковал суеверный страх, и он соскочил с кровати, гневно вопя.

В дверь забарабанил стражник, послышался его приглушенный голос:

– Ваше величество? Вам нехорошо?

– Мне... Не очень! – откликнулся король Драстэн и принялся поспешно натягивать на себя одежду. Одевшись, он повернулся было к двери, но, подумав, зашвырнул под кровать платье Розамунды и только потом рывком отодвинул засов. Вбежали стражники, держа наготове оружие.

– Кто дерзнул покуситься на ваше величество?

– Злая колдунья! – вскричал Драстэн и дрожащей рукой указал на лежавшее на кровати полено. – Или... Или этот вездесущий маг из Меровенса!

Стражники вытаращили глаза и, побледнев от страха, принялись защищаться от злого колдовства суеверными жестами.

– Ну, хватит вам! Напугались, как бабы! – буркнул Драстэн, и отвращение его было тем более велико, что всего несколько мгновений назад он и сам был охвачен таким же ужасом. – Отправьте кого-нибудь на поиски принцессы! И еще кого-нибудь, чтобы узнали, кто ее похитил. Найдите для меня чародея, пусть он вызнает, чья это работа!

Стражники отвесили королю торопливые поклоны и выбежали из комнаты, рады-радешеньки, что удалось поскорее убраться из покоев, где только что свершилось злое колдовство. Драстэн не сдвинулся с места. Он вперил взгляд в полено и с каждым мгновением все сильнее распалялся от злости. На самом деле он не очень-то верил в то, что случившееся – дело рук Мэтью Мэнтрелла, но вознамерился непременно узнать, кто это подстроил. О, он решил жестоко отомстить за эту насмешку!

* * *

Наступила другая ночь, и спутники добрели до другого постоялого двора. Однако на этот раз путь их лежал уже по Бретанглии, поскольку днем они пересекли реку Кальвер, служившую границей между Бретанглией и Меровенсом. Мэт с этих пор пребывал в постоянном волнении и потому вел себя все более и более осторожно, понимая, что он – чужак во вражеской стране. Хоть каким-то утешением служило то, что его сопровождал рыцарь, успевший за годы служения здешнему королю обзавестись акцентом бретанглийской аристократии, а также сержант, в прошлом – крестьянин, родившийся и выросший в северной деревне.

Общий зал в кабачке постоялого двора был полон. Разносчики и возницы соревновались в силе бицепсов с местными крестьянами, а подавальщицы сновали по лабиринту проходов между столами, разнося по несколько кружек пива сразу или уставленные тарелками подносы. Спутники протолкались к столу, за которым оставалось несколько свободных мест, и плюхнулись на скамьи.

– Добренький вам вечерочек, страннички прохожие! – Подвыпивший возница приветственно поднял кружку с пивом. – Издалека ли топаете?

– Из Бордестанга, любезный, – ответил ему сэр Оризан. Услышав его выговор, возница мигом протрезвел.

– Притомились, поди, сэр.

– Да, устали, – кивнул сэр Оризан. – Но задерживаться там было бы опасно.

– Вот оно что! – вздернул брови возница. – Так слухи, стало быть, не врут?

– Какие такие слухи? – оживился сержант Брок.

– Да что принца Гагериса кокнули в Меровенсе и что король Драстэн, поди, пойдет за это на Меровенс войной?

– Чистая правда, – проворчал сержант Брок. – Только кто его знает, короля-то, чего у него на уме?

– И между прочим, еще непонятно, надо ему мстить или нет, – заметил Мэт. – Очень даже может быть, что убийца – не из Меровенса родом.

Возница развернулся к нему и непонимающе сдвинул брови.

– Экий у тебя ненашенский выговор, приятель. Ты откуда будешь?

– Я родом с запада, – ответил Мэт. – Далеко отсюда. Очень далеко.

Разносчик, разместившийся рядом с возницей, наклонился к столу и проговорил:

– А мы слыхали, будто бы принца заколол меровенский колдун.

– Может, и колдун, – согласился Мэт. – Да может, и меровенский. Главное то, что этого никто не видел. Ни как это вышло, ни кто принца заколол. Все только видели, что какой-то человек выпрыгнул из окна сразу же, как только принц упал, а вот тот человек – он колдун и притом бретангличанин.

– Да ну? Такого мы не слыхали! – воскликнул возница, а разносчик сурово сдвинул брови:

– Откуда, интересно знать, у тебя такие вести, приятель?

Мэт заставил себя пропустить мимо ушей обращение «приятель» – ведь он был в крестьянской одежде.

– От тех, кто это видел своими глазами, само собой.

– Да ну? – В разговор вступил третий крестьянин, еще не успевший откинуть капюшон куртки. – И как они поняли, что это колдун был?

– Кое-кто видел, как он колдовал, – уклончиво ответил Мэт. Он решил, что не обязан уточнять – кто именно. – Ну а что он – бретангличанин, так это по выговору ясно было.

– Тьфу! – презрительно сплюнул подключившийся к разговору крестьянин. – Подумаешь – выговор! Это кто угодно подделаться под бретангличанина может!

Мэт пожал плечами:

– Так ведь это все слухи, как верно сказал вот этот возница. Ну а вы какие вести слыхали? Наверняка ведь народ с севера приносит вести о той войне, что там идет.

– Не без того. – Возница кивнул, зыркнул вправо, влево, наклонился к столу еще сильнее и заговорщицки зашептал:

– А вести вот какие... Было дело – одолел лорд маршал принца Бриона и бросил его на дороге без коня и без оружия, а сам ускакал. А один из его воинов вроде бы обернулся и видит, что подскакал к принцу рыцарь в синих доспехах и заколол его.

Сэр Оризан и сержант Брок оторопели от этой новости, но Мэт сумел взять в узду охватившие его чувства и продолжил сбор информации.

– Принца Бриона убили? И есть свидетель?

– Ну да, и говорят, будто бы принц упросил своего убийцу открыть лицо и тот вроде бы забрало-то и поднял.

Мэт насторожился:

– И кого увидел принц?

– Никого, – дрожащим от страха голосом отвечал возница. – Пустой шлем был – и все. Пустота, тьма – и ничего больше. Так вот.

Остальные крестьяне зашептались и стали креститься. При этом тот, что не пожелал откинуть капюшон, вскочил, отпрыгнул от стола, как ужаленный, и отошел в сторону. Крестьяне проводили его опасливыми взглядами.

– Какая его муха укусила? – удивился один.

– Может, совесть нечиста? – предположил Мэт, который тоже следил за незнакомцем. – И руки у него какие-то... больно волосатые, верно?

Все переглянулись и кивнули.

– Жуть какие волосатые, – подтвердил возница. – Знаю я одного пахаря – у него почти такие же волосатые.

Мэт сделал для себя мысленную заметку насчет того, что бохан боится крестного знамения, но решил, что вряд ли будет толк, если он намеренно воспользуется знамением как оружием. Он вздохнул и приготовился к неожиданностям.

Но видимо, неожиданности не должны были последовать немедленно. По залу вдруг пронесся ропот. Все завертелись, принялись выспрашивать, в чем дело.

Возница вытянул шею и спросил у крестьянина, сидевшего за соседним столом:

– Что такое стряслось?

– Менестрель! – отозвался тот. – Он только что сказал, что принцесса Розамунда исчезла из поместья, где ее заточил король!

– Менестрель? А он споет про это?

– Надо же человеку перекусить с дороги! Ага! Кажись, он последний кусок проглотил.

Менестрель вышел на свободное пространство у очага и поднял к груди лютню. Когда он принялся ее настраивать, бохан, уже было направившийся к двери, развернулся и прислушался. Струны лютни звучали все громче, и публика мало-помалу затихала. Бохи уселся у стены.

Менестрель запел:

 
Королева Петронилла
Как-то раз занемогла.
За священником в Меровенс
Скорохода послала.
 
 
А король Драстэн, не медля,
Звать придворных приказал,
А когда они сбежались,
За лорд-маршалом послал.
 

Затем менестрель запел более высоким голосом, подражая голосу короля Драстэна:

 
Надевайте-ка сутану,
Я в другую облачусь
И под видом францисканца
К королеве я явлюсь.
 

После этого куплета женщины возмущенно вскричали, а мужчины неодобрительно забормотали. Похоже, все считали, что выслушивать исповедь, не будучи священником, – это очень дурно.

 
«Это грех, – сказал лорд маршал, —
На такое не решусь,
Я в обличий монаха
К королеве не явлюсь».
 

Этот куплет был исполнен баритоном – видимо, менестрель пробовал подражать голосу лорда маршала.

Публика встретила благородный отказ лорда-маршала одобрительным гулом. Истинный рыцарь и здесь остался истинным рыцарем. Менестрель снова запел более пискляво:

 
А король: «Клянусь державой
И короной золотой —
Что мне скажет Петронилла,
Все останется со мной!»
 

– Стало быть – никаких свидетельств, – шепнул Мэт сэру Оризану. Рыцарь сначала изумленно вздернул брови, но затем понимающе кивнул.

Менестрель продолжал распевать:

 
И, в сутаны обрядившись,
Чтоб сыграть монахов роль,
К королеве потащились
Наш лорд маршал и король.
 
 
Их встречают честь по чести —
Свечи, хор, колокола.
Слабо голову с подушки
Королева подняла.
 
 
«Отвечайте, вы явились
Из Меровенса ко мне?
Если ж нет – то вас повесят
Прямо в замке, на стене!»
 

– У вас действительно так любят всех подряд вешать? – спросил Мэт у сержанта Брока.

– Это менестрели только наговаривают, – буркнул в ответ сержант, но вид у него при всем том был какой-то не очень уверенный.

 
«Мы в Меровенсе служили,
Ваш услышали приказ,
И по морю к вам приплыли,
Дабы исповедать вас».
 

Менестрель запел совсем тоненьким голоском:

 
«Что ж, – сказала королева, —
Был со мной такой грешок...»
 

Каким бы возмутительным ни казалось завсегдатаям кабачка содержание баллады, все, как один, вытянули шеи в ожидании сплетни, которую готов был выложить менестрель Интуиция подсказала Мэту, что стоит взглянуть на бохана. Тот замысловато покрутил пальцами около губ и послал менестрелю воздушный поцелуй. Мэт с замиранием сердца приготовился слушать следующие строки:

 
«Королю я изменила
С лордом маршалом разок».
 

Зал загомонил. Большинство слушателей были возмущены столь нелепым обвинением по адресу королевы и маршала, и все же на некоторых физиономиях отразились сомнения. Менестрель и сам был явно обескуражен сорвавшимися с его губ словами, но губы его продолжали двигаться как бы сами по себе.

Мэт взглянул на бохана. Тот довольно ухмылялся. Трудно было понять, чем это все закончится, но на всякий случай приготовился к худшему.

Менестрель запел голосом короля Драстэна:

 
«Грех тяжел, – король промолвил, —
Пусть Господь тебя простит».
«Амен», – молвил тут лорд-маршал,
Побледнел, но все ж стоит.
 
 
«А еще я согрешила, —
Петронилла говорит, —
Розамунду отравила,
И она мертва лежит».
 

Публика просто взревела от возмущения. Менестрель в ужасе прикрыл рот ладонью. Люди повскакали на ноги, начали размахивать руками, грозить певцу кулаками. Однако тот, судя по всему, не раз бывал в переделках и понял, что должен каким-то образом вновь овладеть аудиторией. Он наигрывал мелодию, пока публика немного не успокоилась, а потом, перекричав общий гам, проорал:

– Я пою только о том, что слышал, люди добрые! Но если это для вас так оскорбительно... – Он прервал игру и забросил лютню за спину.

Мэт не мог не восхититься тем, как изящно выкрутился из неловкой ситуации менестрель. Надо сказать, его маневр имел успех.

– Нет, нет! Пой дальше! – вскрикнули разом десять голосов.

Менестрель растерялся. Вид у него стал неуверенный.

– Даю пенни, чтобы ты спел до конца – крикнул один крестьянин, и у ног менестреля звякнула медная монетка.

– А я – серебряный пенни даю!

– А я – шиллинг!

На менестреля обрушился град монет. Немного овладев собой, он перебросил лютню на грудь и стал перебирать струны, дожидаясь тишины.

– Неплохо... – задумчиво протянул Мэт. – Теперь по всей стране менестрели будут распевать эту песню именно с такими куплетами и озолотятся.

– Есть несколько городов, где народ верен королеве, – заметил сэр Оризан.

– Ну, значит, там менестрели эту песню петь не будут. Забавно, а как бы звучали куплеты, если бы менестрель пел так, как собирался спеть?

Сержант Брок непонимающе уставился на Мэта.

– А почему вы решили, что он поет не так, как должен петь?

Мэт кивком указал на бохана. Сержант Брок посмотрел в ту сторону, увидел хобгоблина и застыл, не шевелясь.

Менестрель, не желая лишаться баснословного гонорара, наконец запел снова:

 
«Грех тяжел, – король промолвил, —
Пусть Господь тебя простит»
«Амен», – с дрожью молвил маршал,
Весь бледнехонек стоит
 
 
«И еще грешна я, отче,
Тем, что мыслю я свершить:
Заготовила я яду,
Чтоб Драстэна отравить!»
 

Слушатели встретили этот куплет приглушенными восклицаниями, но остались на своих местах. Менестрель всеми силами старался вести себя как ни в чем не бывало и делать вид, будто именно эти самые слова он и намеревался пропеть Как только публика притихла, он продолжил балладу

 
«Вон малыш играет в мячик
Посреди других детей —
Это маршала сыночек,
Деток всех он мне милей», —
 

Пропел менестрель голосом Петрониллы. Публика разразилась громкими вскриками.

– Весьма удобное объяснение того, почему лорд маршал пощадил Бриона, – поджав губы, проговорил Мэт. – Очень ловко закручено.

– Кто только мог придумать такую грязную ложь? – возмутился сэр Оризан.

– Да бохан, кто же еще, – буркнул сержант Брок и кивком указал на Бохи.

Сэр Оризан поискал и нашел взглядом хобгоблина, после чего взгляд его метнулся к менестрелю.

– Хотите сказать, что он поет устами менестреля?

– Нет, это ему не под силу, – нахмурился Мэт и вдруг не на шутку разволновался. – Сначала я думал, что он вкладывает мысли в голову менестреля, но... Следите внимательно за губами менестреля!

Его спутники уставились на него, решив, что их товарищ, видно, сбрендил, но, пожав плечами, устремили взгляды на менестреля. Тот запел следующий куплет.

 
«А того уродца видишь —
Мячик хочет отобрать!
Это короля отродье,
Век его бы не видать!»
 

– И правда, клянусь честью! – воскликнул сэр Оризан – Его губы произносят звуки, которых мы не слышим.

Мэт кивнул.

– Бохи заглушает слова, которые поет менестрель на самом деле.

– Так это Бохан произносит те слова, которые мы слышим, – высказал свою догадку сержант Брок.

– Может быть, – пожал плечами Мэт, однако он не был в этом так уж уверен. Он вырос в Америке, знал цену рекламе и обещаниям политиков и отлично понимал, что теперешний текст баллады как нельзя лучше отвечает целям короля Драстэна. Потому Мэт и гадал, сам ли бохан поет устами менестреля или кто-то другой пользуется хобгоблинскими способностями как каналом для подачи информации. Неожиданно воображение Мэта нарисовало яркую картину, и менестрель представился ему динамиком радиоприемника, принимающего сигналы откуда-то с далекого севера.