355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристофер Макдугл » Рожденный бежать » Текст книги (страница 6)
Рожденный бежать
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 21:04

Текст книги "Рожденный бежать"


Автор книги: Кристофер Макдугл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 11

– А я что говорил! – с гордостью воскликнул Рик Фишер. Он оказался прав также и еще кое в чем: всем вдруг понадобился кто-нибудь из «бегущих людей». Фишер пообещал, что команда тараумара вернется в следующем году. Его обещание, словно по волшебству, превратило Ледвилл из малоизвестной точки на карте в крупное событие, разрекламированное средствами массовой информации. Кабельный спортивный канал мгновенно узурпировал права на передачу информации в эфир. Канал «Многогранный мир спорта» организовал специальную передачу «Кто-Эти-Супер-Спортсмены»; компания по производству пива записалась добровольцем в спонсоры, а одна обувная фирма даже стала официальным поручителем единственной в мире команды бегунов, ненавидевших кроссовки.

Репортеры из New York Times – да разве всех упомнишь! – не уставали обращаться к Кену с одним и тем же вопросом:

– Может ли кто-нибудь обогнать этих ребят?

– Ага, – отвечал Кен. – Энни.

Энн Трейсон. Преподавательница из местного колледжа, тридцати трех лет, родом из Калифорнии. Если вы скажете, что разглядите ее в толпе, значит, вы или ее муж, или врете. Энн изящная, невысокая, немножко неряшливая и, можно сказать, незаметная под мышино-каштановой челкой – типичная преподавательница из местного колледжа. Да, все так… Но до тех пор, пока кто-нибудь не пальнет из пистолета.

Наблюдать, как Энн берет старт, все равно что наблюдать за тем, как репортер с мягкими манерами срывает с себя очки и накидывает темно-красный плащ. Энн поднимает подбородок, руки сжимает в кулаки, ее волосы развеваются, и загораются блестящие карие глаза – глаза пантеры. В уличной одежде Энн чуть выше полутора метров; одетая в шорты для бега, она демонстрирует пропорции бразильской модели: худые ноги от самых ушей, прямая спина балерины, загорелый живот – достаточно твердый, чтобы сломать о него палку.

Энн бегала на стадион еще в средней школе, но, как она это объяснила, ей смертельно надоело крутиться на одном месте по одному и тому же искусственному овалу, поэтому в колледже она от этого отказалась, чтобы стать биохимиком (что весьма убедительно демонстрирует, насколько скучна беговая дорожка, если даже периодическая таблица оказалась более завораживающей). Много лет она бегала лишь для того, чтоб не спятить: когда «крыша ехала» от учебы или после того, как она окончила колледж и приступила к требующей большого напряжения научно-исследовательской работе в Сан-Франциско, Энн, бывало, избавлялась от стресса, проходясь быстрым шагом по ближайшему парку.

– Мне нравится бегать, просто чтобы ощутить, как ветер полощет волосы, – говорила она.

Она могла не слишком печься о состязаниях в беге; она просто была одержима получением кайфа от побега из заключения. Это было незадолго до того, как она начала заранее снимать стресс от работы, каждое утро пробегая трусцой по 14 километров до своей лаборатории. И когда она осознала, что ее ноги снова становились «как новенькие» к моменту ухода с работы, она начала бегать еще и обратно домой. И о черт побери! Пока она на протяжении всей рабочей недели наматывала по 28 километров в день, расслабиться одним махом на двадцати в ленивую субботу было совсем делом плевым…

.. .или на двадцати пяти…

.. .или на тридцати…

Однажды в субботу Энн встала пораньше и пробежалась. Отдохнула за завтраком – и снова вышла побегать. Дома ей нужно было кое-что сделать с водопроводом, поэтому, завершив вторую пробежку, она вытащила ящик с инструментами и принялась за работу. К концу дня она была весьма довольна собой: побегала и самостоятельно выполнила грязную работу, – а в качестве награды преподнесла себе еще одну пробежку.

За один день почти 90 километров. Ее друзья поразились и забеспокоились. У Энн что-то не в порядке с питанием? Одержимость физическими упражнениями? А может быть, она спасалась от какого-то подсознательного фрейдовского демона, в буквальном смысле от него убегая?

– Мои друзья твердили, что у меня пристрастие не к крэку, а к эндорфинам, – рассказывала Трейсон, и ее остроумный ответ не развеивал их тревоги: ей нравилось говорить им, что бег на огромные расстояния в горах – это очень романтично.

Поняли? Изнурительный, жестокий по тяжести бег по бездорожью в полном одиночестве, в грязи и крови – что тебе прогулка при лунном свете с бокалом шампанского!

Да, настаивала Энн, в беге – романтика: нет, говорили ее друзья, которые, конечно же, этого не понимали, поскольку никогда и нигде не побеждали. Бег для них – это какие-то несчастные огрызки пути, а стимулом, чтобы их одолеть, служат исключительно первые джинсы с меньшим размером, причем все у них развивается по типовому, весьма банальному, сценарию: набрал вес, впал в депрессию, надел наушники, побежал – сбросил лишнее. Но таким манером у вас никак не получится бежать, не жалея сил, в течение пяти часов. Вам надо расслабиться в процессе бега, словно вы погружаетесь в горячую ванну, когда ваше тело постепенно переходит от сопротивления шоковому воздействию к наслаждению…

Расслабьтесь, и ваше тело настолько освоится с ритмом «качания колыбели», что вы почти забудете, что двигаетесь вперед. В какой-то момент вы войдете в мягкий полупарящий ход, и вот тогда-то появятся и лунный свет, и шампанское, словно показывая: «Надо быть в гармонии со своим телом и знать, когда можно нажать на него, а когда притормозить», – объясняла Энн. Нужно как следует прислушиваться к звуку дыхания, следить, много ли выступает пота. Обязательно обливайтесь холодной водой и подкрепляйтесь чем-нибудь солененьким и спрашивайте себя, честно и почаще, как вы себя чувствуете. Разве можно острее и тоньше чувственно воспринимать свое тело, чем полностью сосредоточить на нем внимание? «Чувственный», собственно, и означает «романтический», так ведь?

Бегая просто так, ради забавы, Энн на хорошей скорости отмахивала километров больше, чем многие серьезные марафонцы, и потому к 1985 году у нее вызрела идея: а не пора ли ей помериться силами кое с кем из настоящих бегунов? К примеру, в Лос-Анджелесском марафоне? Скучища! С тем же успехом она могла бы снова мотать круги на заднем дворе средней школы, если бы решила по три часа подряд кружить по городским кварталам. Но нет! Она мечтала о состязании, таком яростном и захватывающем, чтобы она растворилась в нем без остатка, как это с ней обычно бывало во время прогулок в горах.

А вот это уже интересно, подумала она, когда на глаза ей попалось рекламное объявление в местном спортивном журнале. «Западные штаты». Пробежка по бездорожью по скаковому кругу, которым раньше пользовались живущие в глуши объездчики лошадей! Там жарко, ухабисто и опасно. («Вдоль трассы пышно разросся ядовитый сумах, – предупреждают бегунов. – А еще там можно встретить лошадей и гремучих змей. Так вот лучше всего с ними не связываться, а сразу уступать им дорогу».) Но даже если вы убережетесь от ядовитых зубов и крепких копыт, то все равно получите «кулаком по носу», прежде чем дойдете до финиша: последний отрезок дистанции вам придется преодолевать в гору.

Итак, подведем итоги: первым состязанием, в котором Энн собиралась принять участие, был марафон на двойную дистанцию, сопровождавшийся укусами змей и сыпью на коже под палящим солнцем. Нет, конечно, скучать там не придется.

И дебют Энн в супермарафоне начался – что, впрочем, не слишком удивительно – скверно. Термометр показывал температуру как в сауне, а она была слишком неопытным новичком, чтобы понять, что при 42,2 градуса по Цельсию, возможно, было бы неглупо захватить с собой бутылку с водой. Она ничего не знала о ходьбе (сколько часов это должно было длиться: семь? десять? тринадцать?) и еще меньше – о тактике состязаний в беге по пересеченной местности (те парни, которые шли шагом в гору и проносились мимо нее на спусках, начинали по-настоящему выводить ее из себя. Да бегай же ты как мужик, черт побери!).

Но как только волнение проходило, она успокаивалась и переходила на свой маховый шаг в ритме качания колыбели. Она высоко поднимала голову, челка отлетала назад, и начинала ощущать уверенность камышовой кошки. Масса бегунов ковыляла, шатаясь, чувствуя себя во влажной жарище начинкой в только что испечена ной горячей булочке. Но несмотря на интенсивное обезвоживание, Энн, казалось, становилась все сильнее – такой сильной, что обогнала фактически половину женщин и мужчин, участвовавших в состязаниях, и побила рекорд на дистанции для женщин, пройдя подряд две марафонские дистанции на пересеченной местности за семь часов девять минут.

Эта сокрушительная победа положила начало потрясающему периоду. Энн становилась чемпионкой состязаний «Вестерн стейтс 100» – Суперкубка в беге по бездорожью четырнадцать раз – рекорд, охватывающий три десятка лет. На этом фоне Лэнс Армстронг[21]21
  Известный американский шоссейный велогонщик; единственный спортсмен, семь раз финишировавший первым в общем зачете «Тур де Франс» (1999-2005). В 2012 году пожизненно дисквалифицирован за применение допинга и лишен всех титулов начиная с 1998 года. Прим. ред.


[Закрыть]
с его семью пустячными маленькими победами в «Тур де Франс» – короткая вспышка на спортивном небосклоне. И к тому же избалованный Лэнс ни разу не нажал на педали своего велосипеда без находящейся всегда под рукой команды специалистов, которые контролировали калорийность его питания и передавали результаты микросекундного анализа в его наушник, тогда как у Энн на подхвате был только ее муж Карл, который дожидался ее в лесу с «Таймексом» и половинкой сандвича с индейкой.

В отличие от Лэнса, который тренировался и приводил себя в наилучшую форму, каждый год готовясь к какому-то одному старту, в Энн бродил неукротимый дух соперничества. Было время, когда она пробегала супермарафон в среднем раз в месяц четыре года подряд. Это должно было бы вконец ее измотать, но Энн, видимо, обладала особыми способностями к восстановлению на уровне супергероя-мутанта. Она, похоже, во время движения подзаряжалась, становясь сильнее, вместо того чтобы слабеть и угасать. Каждый месяц она бегала все быстрее, и только грипп помешал ей установить абсолютный рекорд: она выиграла за эти четыре года двадцать соревнований и лишь раз заняла второе место, участвуя в беге, когда ей следовало бы лежать на диване с бумажными платочками «Клинекс» и тарелкой супа.

Конечно, в ее броне все же было слабое место. Не без этого. Но только вот… никто не мог его обнаружить. Энн была кем-то вроде циркового силача, который в каждом городе выходит бороться с самым крепким мужиком: она приходила первой на дорогах и тропах, на ровных беговых дорожках и крутых тропинках в горах… в Америке, Европе и Африке. Она побила мировые рекорды на дистанциях в 50 миль, 100 километров и 100 миль и показала еще 10 лучших в мире результатов как на стадионе, так и на шоссе. Она подготовилась к отборочным соревнованиям по Олимпийскому марафону, прошла дистанцию в 62 мили, пробегая милю за 6:44, и стала чемпионкой мира по супермарафону, а потом в том же месяце выиграла «Вестерн стейтс» и «Ледвилл».

Но один приз все время ускользал из ее рук: несколько лет подряд Энн никак не удавалось выиграть главный открытый супермарафон. В этом виде спорта она превзошла всех мужчин и женщин, участвуя в менее значительных соревнованиях, но когда дело доходило до противоборства в главном состязании, по крайней мере один мужчина всегда обгонял ее на несколько минут.

Наконец ее терпение лопнуло. В 1994 году она поняла: ее час пробил.

Глава 12

Нечто странное началось, как только запыленный «шевроле» Рика Фишера подкатил к стоянке у штаб-квартиры ледвиллских состязаний в беге и из него вышли два молодца в фантастических белых накидках.

– Привет! – крикнул Кен Клаубер, выходя им навстречу – Гении скорости уже здесь!

Кен протянул руку и попытался вспомнить, как по-испански будет «Добро пожаловать», чему учил его преподаватель испанского языка в средней школе.

– Уф… Би… эн бэнни… – начал он.

Один из мужчин в накидках улыбнулся и протянул руку. Неожиданно Фишер втиснулся между ними.

– Нет, – заявил Фишер. – Вы не должны дотрагиваться до них с начальственным видом, иначе вы за это поплатитесь. В их культуре это считается преступным посягательством.

Кен почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Хочешь усмотреть какое-нибудь преступное посягательство, приятель? А ну попробуй цапни меня еще разок за руку. У Фишера, можете не сомневаться, никогда не было никаких проблем с рукопожатиями, когда он просил Кена подыскать своим парням бесплатное жилье. Ну так что, теперь у него был победитель и полный карман спонсорских денег, и подразумевалось, что все обращаются с ними как с членами королевской семьи? Кен готов был заехать стальным носком ботинка под зад этому Фишеру, но затем подумал кое о чем, что заставило его сделать глубокий вдох, успокоиться и взять себя в руки.

«Энни, должно быть, и в самом деле его раздражает, – подумал Кен. – Особенно то, как средства массовой информации все это преподносят».

Газетные сообщения в корне изменились после того, как Энн подтвердила свое участие в «Ледвилле». Но вместо того чтобы спрашивать, а выиграют ли тараумара, газетчики начали интересоваться, а не оскандалится ли команда Рика Фишера… еще раз. «Тараумара считают позорным проиграть женщине», – мелькало чуть не в каждой статье. Сложилась патовая ситуация: застенчивая преподавательница смело рванула в Скалистые горы, чтобы бороться с членами мексиканского племени, сплошь настоящими мачо, и всеми остальными лицами мужского и женского пола, вставшими между ней и финишной ленточкой в одном из главных спортивных соревнований.

Конечно, был один способ, прибегнув к которому Фишер сумел бы ослабить давление средств массовой информации на команду тараумара: он мог бы заткнуться. Ведь никто ни разу не заикнулся о «мачизме» тараумара, пока Фишер не раззвонил об этом всем репортерам. «Они не проигрывают женщинам, – заявил он. – А сейчас они даже и не планируют стартовать». Откровение было сногсшибательным – особенно для тараумара, которые вообще не поняли, о чем он толкует.

В действительности тараумара всегда были поборниками равноправия. Мужчины относятся к женщинам ласково и с уважением и обычно носят младенцев, подвязывая их куском ткани к пояснице, точно так же, как и их жены. Мужчины и женщины бегают раздельно, что правда, то правда, но главным образом по соображениям материально-технического обеспечения: мамаши с выводком, мал мала меньше, требующим строгого присмотра, не настолько свободны, чтобы потратить два дня на бесцельное шныряние по каньонам. Они вынуждены быть поближе к дому, а поэтому их пробежки обычно короче (по нормам тараумара, «короткий» означает время, чтобы пробежать не один десяток километров). Тем не менее женщины пользуются уважением как классные бегуны и часто сочетают обязанности капитана команды и главного букмекера, когда мужчины соревнуются в беге.

Фишер однажды уже попал в неловкое положение. И теперь, неверно подав ситуацию, он попал в центр внимания нагнетаемой по национальному телевидению «битвы полов», которую ему, по всей вероятности, суждено было проиграть. Два года назад лучшее время

Энн в «Ледвилле» было лишь на тридцать минут хуже времени, показанного Викториано в 2003 году, но с тех пор она добилась феноменальных успехов. Возьмем, к примеру, «Вестерн стейтс». Всего за один год Энн на 90 минут улучшила результат. Кто знал, что она сотворит, громко ворвавшись в «Ледвилл», чтобы расквитаться.

Плюс у Энн на руках были все козыри: Викториано и Серрильдо в этом году не собирались возвращаться (у них была кукуруза для посадки и не было времени для еще одного забега ради забавы), так что Фишер лишился двух своих лучших участников состязаний. Энн прежде уже дважды побеждала в ледвиллских соревнованиях, поэтому, в отличие от любых новичков, которых притащил бы Фишер, имела перед ними колоссальное преимущество, зная каждый подозрительный изгиб тропы. Пропусти вы один ориентировочный знак в Ледвилле – и можете сбиться с пути в темноте на многие расстояния, прежде чем вернуться к дистанции.

К тому же Энн легко восприняла высоту и лучше, чем кто бы то ни было, знала, как разобраться в проблеме материально-технического снабжения на дистанции 160 километров и решительно взяться за их разрешение. Любой супермарафон по своей сути – это двучленное уравнение, состоящее из сотен ответов «да» или «нет»: поесть сейчас – или подождать? Ринуться сломя голову с этого холма – или притормозить и поберечь энергию для равнин? Выяснить, что мешает в твоем носке, – или идти вперед? Экстремальная дистанция обостряет каждую из проблем (волдырь оборачивается пропитанным кровью носком, недоеденный батончик – невозможностью следовать ориентировочным знакам трассы из-за головокружения от слабости), так что все, что нужно, чтобы перечеркнуть гонку, – это один неправильный ответ. Но только не для отличницы Энн: когда дело доходило до супермарафонов, она всегда с легкостью отвечала на все вопросы единственно верно.

Одним словом, ура тараумара за то, что они потрясающие спортсмены-непрофессионалы, но сейчас они встречались с профи высшего класса на этом поприще (в буквальном смысле: Энн теперь была «наемным убийцей», финансируемым деньгами компании Nike). Тараумара пережили свой краткий звездный миг в качестве чемпионов «Ледвилла» и теперь возвращались в качестве побежденных.

Что и объясняло появление мужчин в фантастических накидках.

Отчаявшись заменить двух своих отсутствующих ветеранов, Фишер потащился за Патросинио в горную деревушку Чогита, находящуюся на высоте почти трех километров. Там он разыскал Мартимано Сервантеса, сорокадвухлетнего мастера игры в шары, и его протеже, двадцатипятилетнего Хуана Эрреру. В Чогите бывает жутко холодно по ночам и невыносимо жарко от палящего солнца днем, поэтому даже во время бега тараумара из Чогиты защищают себя тонкими шерстяными пончо, свисающими почти до земли. И когда они несутся по тропе, накидки их развеваются, и они выглядят как чародеи, появляющиеся из клуба дыма.

Хуан и Мартимано мялись в нерешительности. Они еще никогда не покидали свою деревню, и такая перспектива наводила на мысль о длительном пребывании один на один с Бородатыми Дьяволами. Фишер пресек все их возражения; у него были наличные, и он готов был говорить по-деловому. Зима в горах Чогиты была бесснежная, а весна и того хуже, и он знал: запасы продовольствия достигли опасно низкого уровня.

– Поедем с нами на состязания, – обещал Фишер, – и я дам вашей деревне тонну кукурузы и полтонны бобов.

М-да. Пятьдесят мешков кукурузы – не так уж много для одной-то деревни… но по крайней мере их наличие гарантировано. А если бы им сколотить команду, вот тогда, может, оно бы как раз…

–У нас тут есть еще несколько бегунов, тоже очень быстрых, – поведали они Фишеру. – Может, кто и сгодится?

– Давайте без самодеятельности, – отрезал Фишер. – Хватит и вас двоих.

Скажу вам по секрету, Пескадор уже давно работал по схеме социальной инженерии: набирая бегунов из как можно большего числа разных деревень, он надеялся стравить одних тараумара с другими. Пускай гоняются друг за другом, размышлял он, и выиграют «Ледвилл», так сказать, за ту же цену. План был остроумный… и абсолютно провальный. Ведь если бы Фишер лучше знал культуру тараумара, то давно понял бы, что состязание в беге не разобщает деревни, а объединяет их. Для соплеменников, живущих далеко друг от друга, это был способ укрепить родственные и приятельские связи и показать всем, что каждый обитатель каньона в достаточно хорошей форме, чтобы прийти на помощь в случае крайней необходимости. Конечно, там витает и дух соперничества, но без него не обходится даже семейный футбол по утрам в День благодарения. Итак: тараумара рассматривали состязание в беге как праздник дружбы, а Фишер – как поле битвы.

Мужчины против женщин, деревня против деревни, начальник трассы против руководителя команды бегунов: в течение нескольких минут по прибытии в Ледвилл Фишер сражался на трех фронтах. Ну а затем, засучив рукава, он приступил к делам насущным.

– Эй! Не возражаешь, если мы сфотографируемся вместе? – спросил какой-то участник ледвиллского марафона, заметив тараумара, объявившихся в городе до начала соревнования.

– Конечно, – ответил Фишер. – А у тебя есть двадцать баксов?

– За что? – удивился бегун.

– За преступление против человечности. За то, что «белые парни» веками использовали тараумара и других туземцев в своих интересах. А если тебе это не по нутру, тем хуже для тебя. Мне плевать на всех, кто гужуется вокруг этого супермарафона. И мне плевать на белых людей. Я хочу, чтобы тараумара надрали задницу этим белым.

Белая задница? Странно! Вроде бы совсем недавно он все же имел возможность извернуться и взглянуть на собственный зад. Кстати, а зачем он сам оказался здесь: ради соревнования или ради войны?

Никто не мог поболтать с тараумара или хотя бы похлопать кого-нибудь из них по спине и сказать: «Удачи тебе!» – без того, чтобы между ними не втиснулся Пескадор. Даже Энн Трейсон наткнулась на стену враждебности.

– Рик держал тараумара в какой-то непонятной и никому не нужной изоляции, – впоследствии жаловалась она. – Он даже не позволял нам говорить с ними.

Менеджмент обувной компании Rockport был озадачен. Они только что запустили в производство новую модель кроссовок для бега по бездорожью, и вся маркетинговая кампания была завязана на ледвиллские состязания. Эти кроссовки даже получили название «Ледвиллский бегун». Когда Рик Фишер призывал их стать спонсорами («Учтите, что это он приходил к нам», – рассказывал мне тогдашний вице-президент компании Rockport Тони Пост), компания Rockport ясно и определенно заявила, что тараумара будет отведено большое место в рекламных материалах. Rockport сделает взнос наличными, а тараумара за это должны носить бананово-желтые туфли, работать статистами, появляться кое в какой рекламе. Подходяще?

– На все сто, – согласился Фишер.

– Потом я добрался до Ледвилла и встретил там этого странного парня, – продолжал Тони Пост. – Какой-то обиженный капризный ребенок! В этом и заключалось противоречие. Там были эти по-настоящему кроткие люди, которыми управляла худшая из американских культур. Это было похоже на…

Пост сделал паузу, подбирая сравнение, и в наступившей тишине было почти слышно, как мысль зарождалась и оформлялась у него в голове.

– Похоже, он завидовал тому, что они привлекли всеобщее внимание.

Итак, пока вокруг них со всех сторон кипели страсти, тараумара попыхтели своими сигаретками и бочком пробрались – наряду с другими бегунами, собравшимися перед зданием ледвиллского суда, – на то самое место, где когда-то вешали конокрадов. Посреди крепких объятий и рукопожатий, где царил дух товарищества по принципу «мы те, кто готов идти на смерть», сплачивавший бегунов, когда начался обратный отсчет времени, тараумара выглядели чужими и одинокими.

С лица Мануэля Луны исчезла добродушная улыбка, и оно стало непроницаемо суровым. Хуан Эррера поправил шапочку Rockport и переступил ногами в новых ярко-желтых «рокпортах» на толстой подошве за 110 долларов. Мартимано Сервантес съежился в своей шерстяной накидке для морозных ночей в Скалистых горах. Энн Трейсон вышла и встала впереди их всех, расслабилась и устремила взгляд в темноту перед собой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю