355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристофер Макдугл » Рожденный бежать » Текст книги (страница 11)
Рожденный бежать
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 21:04

Текст книги "Рожденный бежать"


Автор книги: Кристофер Макдугл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

В Долине Смерти была как раз середина лета, причем одного из самых жарких в ее истории. Столбик термометра зашкаливал на отметке «54,4 °C».

Единственное, на что оставалось надеяться бегуну, чтобы выжить в Бэдуотере, – это опытная команда, следящая за работой его жизненно важных органов и поставляющая ему легкоусвояемые калории и электролитные напитки. Один из главных соперников Скотта в тот год притащил с собой диетврача и четыре оборудованных под заказ автофургона, которые следовали за ним по пятам. Да и Скотт тоже не зевал: с ним была жена, два дружка из Сиэтла и Дасти, при том что Дасти с трудом приходил в себя после похмелья, которое он все еще ощущал, прибыв непосредственно к началу состязаний.

Борьба Скотту предстояла столь же яростная, что и стоявшая в тот день жара. Против него выступали Майк Суини, двукратный чемпион напряженного «Гавайского супермарафона по бездорожью», и Ферг Хок, отлично подготовленный канадец, пришедший на финиш вторым в соревнованиях, проходивших в Бэдуотере в прошлом году. Вернулись сюда двукратный чемпион Бэдуотера, Пэм Рид и Маршалл Алрих, супермарафонец, удаливший ногти с пальцев на ногах. Кстати, Маршалл не только четыре раза выиграл Бэдуотерский забег, он еще и пробежал трассу четыре раза «нон-стоп». Раз как-то, просто чтобы выпендриться, Маршалл один пробежал по Долине Смерти, толкая перед собой тележку на велосипедных колесах с едой и водой. И если Маршалл был еще каким-то, кроме как выносливым, то уж точно – хитрым: одним из его излюбленных приемов было заставлять свою команду после наступления темноты заклеивать задние габаритные фонари его фургона изоляционной лентой. И бегуны, старавшиеся догнать его ночью, обычно бросали эту затею, думая, что Маршалл скрылся вдали, тогда как он был совсем рядом.

За несколько секунд до десяти утра кто-то врубил по кнопке переносного стереоприемника. Ладони прижались к сердцам, когда приемник захрустел национальным гимном. Стоять там в полном блеске утреннего солнца было невыносимо для всех, кроме настоящих ветеранов «Бэдуотера», чья смекалка была заметна по их шортам: Пэм, Ферг и Майк Суини в шелковистых шортах и обтягивающих футболках выглядели так, словно им было совершенно безразлично неистовое сияние солнца над их головами. С другой стороны, Скотт мог бы войти на опасный с биологической точки зрения участок: укрытый с головы до пят белым солнцезащитным костюмом, он выглядел точь-в-точь как миннесотский мужлан – с длинными волосами, завязанными узлом, убранным под нелепое кепи.

Скотт отпрыгнул от линии. Однако на этот раз его знаменитый рев прозвучал слабо и жалобно и стих во внушающей ужас бескрайности Мохаве как эхо со дна колодца. Майк Суини тоже не дал Скотту особенно разойтись: он собирался захватить безраздельное лидерство прямо на старте. Да, он тоже мог это сделать; неагрессивный в спорте, Суини был одним из по-настоящему крепких парней. В двадцать с небольшим лет он был прыгуном в воду со скал в Акапулько («Я нырял головой вниз, чтобы закалить ее»), а потом стал лоцманом в заливе Сан-Франциско, командуя экипажем матросов, которые служили проводниками больших грузовых кораблей. Пока Скотт все лето наслаждался свежим, благоухающим соснами бризом в горах, Суини стоял у штурвала корабля, сражаясь со штормовым ветром и совершая разминочную пробежку в перегретой сауне в течение почти двух часов в день.

Майк Суини лидировал среди участников забега, когда преодолевал Печной ручей незадолго до полудня. Термометр показывал 52 градуса по Цельсию, но Суини был обеспокоен и продолжал увеличивать преимущество. Вскоре он на целых 16 километров опережал шедшего вторым Ферга Хока. Команда Суини работала красиво. В качестве задатчиков темпа у него выступали три представителя элиты бегунов на сверхдлинные дистанции, включая такого же чемпиона

«Гавайского супермарафона по бездорожью – 100» Луиса Эскобара. Диетологом с ним работала Санни Бленд, которая была прекрасным специалистом в области видов спорта, требующих выносливости, и не только постоянно следила за его диетой, но и задирала майку, выставляя напоказ груди, когда чувствовала, что Суини нужно приободриться.

Команде Дрыгуна явно не хватало хорошей смазки. Один из задатчиков темпа у Скотта обмахивал его хлопчатобумажной спортивной фуфайкой, не подозревая, что Скотт слишком измотан и не в силах пожаловаться, что застежка-молния хлещет его по спине. Тем временем жена Скотта и его лучший друг чуть не передрались. Дасти раздражало то, как Лия старается подхлестнуть Скотта, задавая ему излишне растянутый шаг, но и Лие тоже не очень-то нравилась манера Дасти обзывать ее мужа хлюпиком.

В один из моментов Скотта вырвало и зашатало; руки повисли вдоль тела, колени подогнулись, и он тяжело осел на дорогу. В полном изнеможении он валялся на обочине, перемазанный слюной и мокрый от пота. Лия и его приятели даже и не пытались помочь ему подняться, зная, что нет в мире ничего более убедительного, чем внутренний голос самого Скотта.

Скотт лежал на земле, размышляя о том, насколько все это безнадежно. Он еще не одолел и половины дистанции, а Суини уже скрылся из глаз далеко впереди. Ферг Хок был на полпути до наблюдательного пункта «Папаши Краули», а Скотт еще даже и не начинал подъем. А тут еще этот ветер! Из-за него бежать приходилось в таких условиях, будто ты шел навстречу выхлопной струе реактивного двигателя. Незадолго до того Скотт попытался немного охладиться, сунув голову и торс в огромный холодильник, набитый льдом, и простоял так до тех пор, пока у него не захрипело в груди. Но как только он вылез оттуда, так сразу снова пошел поджариваться на солнце.

«Тут нет другого пути, – сказал себе Скотт. – Ты попал. Ты вынужден сделать что-то совсем уж тошнотворное, чтобы на этот раз победить. Еще раз начать все сначала. Притвориться, что ты только-только проснулся, крепко проспав всю ночь перед великим днем, но гонки еще не начались, а тебе придется пробежать следующую часть пути так быстро, как ты бегал хотя бы раз в жизни. Никаких шансов, Дрыгун. Да. Я знаю».

Десять минут Скотт пролежал без движения, затем поднялся и сделал то, что сделал: побил рекорд Бэдуотера с результатом 24:36.

Король троп, король дороги. Те два забега подряд в один день, проведенных теми же участниками в 2005 году, стали одним из самых ярких представлений в истории бега на сверхдлинные дистанции, и выбрать лучший момент для его проведения было невозможно: как раз тогда, когда Скотт становился величайшей звездой бега на сверхдлинные дистанции, сам этот бег приобретал сексуальную привлекательность. Был такой Дин Карнасес, сбрасывавший свою рубашку для обложек журналов и рассказывавший журналисту Дэвиду Леттерману, как заказывал пиццы по своему сотовому телефону в разгар забега на дистанцию 354 километра. А взгляните-ка на Пэм Рид; когда Дин объявил, что готовится к забегу на 480 километров, Пэм сразу вступила в борьбу и пробежала на километр больше, надежно обеспечив себе появление у Леттермана, контракт на написание книги и один из самых пышных журнальных заголовков из когда-либо сочиненных: «Отчаянная домохозяйка преследует мужчину-супермодель на спортивном марше смерти».

Где краткая автобиография Скотта Юрека? Маркетинговая кампания? Забег на беговой дорожке в полуобнаженном виде над Таймс-сквер а-ля Карнасес? «Если говорить о гонках по тропам на сверхдальние дистанции, то во всей их истории не найдется никого, кто мог бы сравниться с ним. Если вы утверждаете, что он величайший в истории такой бегун, это можно было бы доказать, – высказал свое мнение Дон Эллисон. – У него есть талант, выделяющий его на фоне остальных».

Итак, где же он? Где Скотт Юрек?

Давно пропал. Вместо того чтобы рекламировать себя после того триумфального лета, Скотт и Лия тут же скрылись в лесной глуши, чтобы праздновать в одиночестве. Скотту было плевать на ток-шоу, ведь у него даже не было телевизора. Он прочел и книгу Дина, и книгу Пэм, и все журнальные статьи, и его от всего этого выворачивало. «Выкрутасы», – бормотал он; этот прекрасный вид спорта, эту великую способность летать они превращали в площадное шоу.

Когда они с Лией в конце концов вернулись в свою крошечную квартирку, Скотт обнаружил еще одно ожидавшее его полоумное электронное послание. Он получал их время от времени на протяжении примерно двух лет от парня, который подписывался разными именами: Кабальо Локо – Сумасшедший Конь… Кабальо Конфузо – Растерянный Конь… Кабальо Бланке.. Что-то о состязании в беге, может ли он приехать, и тра-та-та, и тра-та-та… Обычно Скотт быстро просматривал их и щелчком мыши отправлял в мусор, но на этот раз его внимание привлекло одно слово: «мерзавец».

А испанское ли это нецензурное выражение? Скотт был не слишком силен в испанском, но когда видел испанские ругательства, узнавал их. Может быть, этот безумный Кабальо оскорбляет его? Скотт прочел сообщение еще раз, на этот раз внимательнее:

«Я говорил рарамури, что мой друг-апач Рамон Чингон заявляет, что собирается обогнать всех. Тараумара по сравнению с апачами более или менее хорошие бегуны, а кимары скорее чуть лучше, чем хуже. Но вот вопрос: кто больший чингон, чем Рамон?»

Расшифровать речь Кабальо было непросто, но, насколько Скотт в меру своих способностей сумел понять, тот имел в виду, что он, Скотт, видимо, и был Рамоном Чингоном, Мерзким Ублюдком, который собирался приехать и надрать задницу тараумара. Выходит, что этот парень, с кем он никогда даже и не встречался, пытался по-быстрому организовать «соревнование амбиций» между тараумара и их извечными врагами – апачами, и хотел, чтобы Скотт играл роль «злодея в маске»?

Скотт уже приготовился было нажать кнопку «удалить», но тут ему в голову пришла новая идея и он в нерешительности остановился. С другой стороны… а разве не именно это и он собирался сделать? Найти лучших в мире бегунов и тяжелейшие маршруты и все их преодолеть? Когда-нибудь никто, даже супербегуны, не вспомнит имена Пэм Рид или Дина Карнасеса. Но если Скотт был таким, как он думал – или таким, каким осмеливался быть, – значит, он бегал, как никто другой. Скотта не устраивало быть лучшим в мире; он намеревался стать лучшим во все времена.

Но, как и всякий чемпион, он спасовал перед «проклятием Али»: он мог бы победить любого живого, но по-прежнему проигрывал тем парням, которые умерли (или по крайней мере надолго отошли от дел). Каждый боксер в тяжелой весовой категории обязательно услышит: «Ну да, ты в порядке, но ты никогда вообще не побил бы Али в его лучшие годы». Точно так же не важно, сколько рекордов поставил Скотт, один вопрос всегда будет оставаться для него без ответа: как сложились бы обстоятельства, если бы он был в Ледвилле в 1994 году? Сумел бы он превзойти Хуана Эрреру и команду тараумара или они загнали бы его, как оленя, точно так же, как и Энн Трейсон?

Герои прошлого – неприкосновенны, они навечно защищены крепкой дверью времени… до тех пор пока какой-нибудь таинственный незнакомец чудесным образом не откроет ее своим ключом. Может быть, Скотт благодаря своему характеру и был тем легкоатлетом, кто сумеет повернуть назад стрелку часов и потягаться с бессмертными?

Так кто же тогда больший мерзавец, если не Рамон?

Глава 20

Спустя девять месяцев я снова оказался у границы с Мексикой. Часы уже тикали, запас на ошибку – нулевой. Был субботний вечер 25 февраля 2006 года, и у меня в распоряжении оставалось двадцать четыре часа, чтобы снова отыскать Кабальо.

Как только Кабальо получил ответ от Скотта Юрека, он начал организовывать материально-техническое снабжение по принципу спортивной трапеции. Он был ограничен крошечным «окном» возможных сроков, так как соревнования нельзя было проводить во время осенней уборки урожая, зимнего сезона дождей или обжигающей летней жары, когда многие тараумара мигрируют к более прохладным пещерам выше в каньонах. Надо было исключить также Рождество, Пасхальную неделю, праздник Гвадалупаны и по крайней мере с полдюжины традиционных свадеб…

В конце концов Кабальо решил, что может назначить гонку на воскресенье, 5 марта. А потом началась настоящая пахота: поскольку времени у него было вряд ли достаточно, чтобы мотаться без устали от деревни к деревне и объявлять об организации обеспечения гонки, он должен был точно рассчитать, в каком месте и в какое время бегунам-тараумара надо будет повстречаться с нами на прогулке к трассе забега. Если бы он ошибся в расчетах, все бы пропало; появление тараумара уже было под очень и очень большим вопросом, и если бы они добрались до места встречи, а нас бы там не оказалось, они бы развернулись и ушли.

Производя подсчеты, Кабальо постарался учесть все, что только можно, после чего пошел по каньонам, чтобы оповестить тараумара, о чем и сообщил мне несколькими неделями позже:

«Сегодня пробежал до территории тараумара и обратно как курьер. Послание придавало мне сил больше, чем пакет с пиноли в кармане. Мне здорово повезло: я повидался и с Мануэлем Луной, и с Фелипе Кимаре в один и тот же день на том же витке. Разговаривая с каждым из них, я улавливал волнение даже в достойной Джеронимо торжественности выражения лица Мануэля».

Но в то время как для Кабальо положение дел явно улучшалось, моя цель в этой операции была сопряжена с безумными трудностями. Как только разнесся слух, что Юрек намерен помериться силами с тараумара, другие суперасы вдруг выразили желание принять участие в этом действе. Однако никаких сообщений о том, сколько в действительности явится этих желающих, не поступило, включая самого «притягателя» звездных участников.

Надо сказать, это было поистине в духе Юрека: почти никому не сообщать о своих намерениях, а посему сведения о его планах стали распространяться лишь немногим больше чем за месяц до начала соревнований. Но меня он держал в курсе дела: я был его «головным дозорным». Скотт прислал мне несколько писем с вопросами относительно переезда, но с приближением решающего момента исчез с экрана радара. За две недели до дня соревнований я с удивлением обнаружил на электронной доске сообщений журнала Runner’s World письмо от одного бегуна из Техаса, который испытал нешуточное потрясение в то утро, когда, выйдя на старт перед началом Остинского марафона, обнаружил стоящего рядом величайшего (и претендующего на титул отшельника из отшельников) в Америке бегуна на сверхдлинные дистанции.

Остин? Согласно последним сведениям, в это самое время Скотт якобы вместе с женой спешил на поезд Чиуауа – Пасифик до Крила. И что там было с этим городским марафоном – зачем Скотт летел через всю страну ради шоссейных гонок для студенческих спортивных команд, тогда как он должен был вовсю настраиваться исключительно на демонстрирование долгожительства на горных тропах? Он, несомненно, что-то замыслил; но какую стратегию он разрабатывал, как всегда, оставалось тайной, хранящейся в его голове.

Вот почему до того момента, как я прибыл в субботу в Эль-Пасо, я и понятия не имел, то ли я возглавляю группу, то ли в одиночестве совершаю прогулку. Я сдал багаж в аэропорту, уладил вопрос с переездом через границу в пять утра следующего дня, а потом тем же путем вернулся в аэропорт. Я был почти уверен, что зря теряю время, но у меня был шанс завести знакомство с Дженн Шелтон и Билли Бернеттом, парой сорванцов двадцати одного года, которые ставили на уши ассоциацию бегунов на сверхдлинные дистанции на Восточном побережье, по крайней мере в то время, когда не занимались серфингом, не устраивали гулянки и не рассылали просьбы о поручительстве за простое нападение (Дженн), хулиганство (Билли) или публичное совершение непристойных действий (оба – когда не сумели совладать со страстью, свалившей их прямо на обочину проселочной дороги, за что они были арестованы и отбывали наказание на общественных работах).

Дженн и Билли начали бегать всего лишь два года назад, но Билли уже побеждал в нескольких самых трудных пятидесятикилометровых забегах на Восточном побережье, а «юная и прекрасная Дженн Шелтон», как называл ее блогер соревнований в беге на сверхдлинные дистанции Джоуи Андерсон, только что показала отличный результат на дистанции 160 километров. «Если бы эта молодая леди умела так же здорово работать теннисной ракеткой, как бегает, – писал Андерсон, – она была бы одной из самых богатых женщин в спорте со всеми спонсорами, которых она бы пленила».

Я однажды разговаривал с Дженн по телефону, и хотя она и Билли остервенело жаждали поучаствовать в вылазке в Медные каньоны, я не представлял себе, как они могли бы осуществить эту затею. У них не было ни денег, ни кредитных карт, ни свободного от занятий времени: оба еще учились в колледже, а гонка, организуемая Кабальо, приходилась на экзамены в середине семестра, а это означало, что они провалят его, если слиняют. Но за два дня до моего отлета в Эль-Пасо я неожиданно получил такое вот отчаянное электронное послание:

«Подождите нас! Мы сможем прибыть в 20:10. Эль-Пасо – это ведь в Техасе, да?»

И – молчание. Питая слабую надежду, что Дженн и Билли все же нашли нужный город и посредством каких-нибудь махинаций просочились в самолет и вылетели, я направился в аэропорт осмотреться. Я никогда их не видел, но репутация находящихся не в ладах с законом создавала весьма яркое о них представление. Добравшись до места получения багажа, я сразу же уперся взглядом в парочку: этакие беглецы-подростки, путешествующие бесплатно на попутных машинах.

– Дженн? – спросил я.

– Так точно!

На Дженн были вьетнамки, шорты для серфинга и окрашенная с туго затянутыми узлами футболка. Золотисто-пшеничного цвета волосы, заплетенные в косички, придавали ей вид более блондинистой и менее известной Пеппи Длинныйчулок. Она была хорошенькой и изящной, так что вполне могла сойти за фигуристку – тот образ, который в прошлом она пыталась всячески изгадить, обрив голову наголо и сделав на правом предплечье татуировку в виде большой черной летучей мыши-вампира, лишь позднее обнаружив, что это было точное подобие эксцентричного логотипа «Бакарди». «Ну и что? – пожала плечами Дженн. – Истина в рекламном деле».

Билли выглядел таким же грубовато-привлекательным, как и Дженн, и тоже щеголял в пляжной одежде. На задней стороне шеи у него красовалась племенная татуировка, густые бачки гармонировали с косматыми, выгоревшими на солнце волосами. В цветастых облегающих шортах и с телосложением заядлого серфингиста он выглядел – по крайней мере для Дженн – «как какой-то маленький йети, который совершил налет на ваш ящик комода с нательным бельем».

– Просто не верится, ребятки, как это у вас получилось! – восхитился я. – Но только планы вот изменились. Скотт Юрек не собирается встречать нас в Мексике.

– Господи, – вздохнула Дженн. – Я как чувствовала: это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Вместо этого он приехал прямо сюда.

По дороге в аэропорт я заметил двух парней, перебегавших площадку парковки. Они были слишком далеко, чтобы разглядеть лица, но плавно-скользящая манера бега маховым шагом выдавала их с головой. После быстрого знакомства они прошагали в бар, а я продолжил путь в аэропорт.

– Скотт здесь?

– Угу. Я только что видел, как он поднимался наверх. Он пошел в гостиничный бар вместе с Луисом Эскобаром.

– Скотт выпивает?

– Похоже на то.

– Прэ-э-э-лестно!

Дженн и Билли похватали свои вещички – хозяйственную сумку фирмы Nike с торчащей вверх палочкой для хиропрактики и вещевой мешок с застрявшим в молнии углом спального мешка, – и мы зашагали по парковочной площадке.

–А какой он, этот Скотт? – спросила Дженн. Бег на сверхдлинные дистанции, как и музыка в стиле рэп, разделен на части по географическому признаку; как повесы с Восточного побережья, Дженн и Билли устраивали забеги, как правило, поближе к дому и еще не скрещивали тропы (шпаги) со многими представителями элиты Западного побережья. Для них, а фактически почти для всех бегунов на сверхдлинные дистанции, Скотт был таким же легендарным героем, как и тараумара.

– Я видел его лишь мельком, – признался я. – Этого парня нелегко разгадать, скажу я вам.

Прямо на этом мне следовало бы захлопнуть свою глупую пасть. Но кто может заранее точно почувствовать, когда именно нечто обыденное обернется трагедией? Откуда мне было знать, что дружеский жест, выразившийся в том, что я от души подарил Кабальо свои кроссовки, чуть ли не стоил ему жизни? Точно так же я и не подозревал, что следующие десять слов, слетевшие с моего языка, произведут эффект снежного кома и приведут к катастрофе.

– А может быть, – вдруг стукнуло мне в голову, – вы сумеете его напоить, он и расслабится.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю