Текст книги "Лесная дорога"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Забеспокоился и немного испугался.

Возможно, у Майкла с Джиллиан какие-то проблемы. Может, у кого-то из них любовная связь на стороне. Ничто другое, как он полагал, не могло вызвать такой озлобленности. Но если дело в этом, зачем было Майклу просить его сюда приехать? Все это сильно смущало Тедди. Не важно, что происходит – неурядицы между ними или что-то вроде раздвоения личности, – он хотел, чтобы они поскорее с этим разобрались. Его бросало в дрожь от одного вида Джиллиан.

«Что бы ты ни задумал, Майкл, надеюсь, это поможет».

Когда Джиллиан проходила мимо него по пути наверх, Тедди уже сидел на диване. Хотя голова его была повернута к телевизору, он не в силах был сосредоточиться на экране, ощущая присутствие Джиллиан. И только убедившись в том, что она вернулась на второй этаж, он немного расслабился, но и тогда осталось чувство неловкости. Никому он здесь был не нужен. Ему хотелось уехать. Но он обещал Майклу, что, если потребуется, весь вечер будет присматривать за Джиллиан. Теперь Тедди жалел о своем обещании и мысленно торопил Майкла в надежде, что тот скоро вернется домой.

Вечер обещал быть долгим.

На главной парковке больницы «Пентукет» стояло около двадцати машин, и все, кроме одной, жались к главному входу. На другом краю стоянки виднелся одинокий кадиллак. Майкл подумал, что машины ближе к входу поставили недавно приехавшие вечерние посетители, а бедолага – владелец кадиллака приехал гораздо раньше и, видимо, останется, пока его не вышвырнут со стоянки. Возможно, его привели сюда счастливые обстоятельства – например, роды жены… однако вполне вероятно, что он застрял здесь надолго из-за больших неприятностей.

Повинуясь минутному порыву солидарности, Майкл припарковался рядом с серебристым кадиллаком и через пустынную площадку направился к вращающейся входной двери. В детстве он очень любил такие двери, но теперь они везде были в основном электронными и двигались излишне медленно, так что уже много лет ему не попадались прежние, настоящие вертушки.

Вестибюль отличался от того, что он видел в других больницах. Скорее он напоминал холл гостиницы – уголки с зеленью, комфортабельные кресла и ковер в центре, а по краям – различные сервисные стойки и киоски. Справочная служба. Магазин подарков. Пекарня «Свежий хлеб». Цветы. Большие часы на стене показывали восемь часов тридцать шесть минут, и Майкл забеспокоился, что его могут не пустить к Сьюзен Барнс, хотя оставалось еще больше двадцати минут. Подходя к стойке справочной службы, он немного, волновался.

– Что вам угодно?

Девушка за стойкой говорила со слабым акцентом; у нее было очень смуглое лицо с экзотическими чертами. Он подумал, что она, возможно, со Среднего Востока. Левая ее ноздря была украшена пирсингом с крошечным алмазом, сверкающим в свете лампы.

– Мне нужно навестить пациентку из психиатрического отделения. Как туда пройти?

Она любезно объяснила, отметив маршрут карандашом на миниатюрной схеме больницы. Но, подавая ему карту через стойку, бросила взгляд на настенные часы.

– Напоминаю вам, что часы для посещения оканчиваются…

– Да, знаю, в девять. Благодарю вас.

Он заспешил к лифту, и, к счастью, двери кабины тут же открылись. Выйдя на третьем этаже, он быстро пошел по коридору, повернул налево и зашагал по длинному крытому переходу, соединяющему главное здание с психиатрическим отделением. Майкл намеренно не смотрел на часы.

Двойные двери при его приближении распахнулись, и он оказался в почти пустой приемной, из которой вела еще одна дверь. За продолговатым письменным столом у той двери сидела на страже устрашающего вида чернокожая женщина Она взглянула на Майкла, когда тот появился в дверях, а потом перевела взгляд на часы, стоящие на столе.

– Могу я вам помочь, сэр? – спросила она, всем своим видом показывая, что его появление здесь ее не радует.

– Да Я пришел навестить пациентку. В какой палате находится Сьюзен Барнс?

Вздохнув, она окинула Майкла взглядом, ясно показывающим, что считает его идиотом.

– Извините, сэр, но в ее палату так просто не попасть. В этом отделении больницы особые порядки. И кроме того, вам известно, что…

– Часы для посещения почти истекли, – закончил он за нее. – Да, но мне очень нужно поговорить со Сьюзен Барнс. Прошу вас.

Он надеялся, что его настойчивости достаточно, чтобы преодолеть сопротивление дежурной. Что бы ни пришлось предпринять для того, чтобы поговорить со Сьюзен Барнс, у него в запасе оставалось менее двадцати минут.

– Госпоже Барнс нельзя принимать посетителей в палате. Если вы хотите с ней поговорить, я попрошу дежурного проводить вас в комнату свиданий, и ее тоже туда приведут.

– Прошу вас, – повторил он, тоже поглядывая на часы.

Если даже медсестра посчитала его поспешность неуместной, вслух она не сказала ничего. Сняв трубку, она отрывисто произнесла в нее пару команд – привести Сьюзен Барнс и проводить Майкла в комнату свиданий.

– Это займет всего минуту, – сказала она, вешая трубку. – Заполните карточку посетителя.

– Вы сразу поняли, о ком я говорю, – с восхищением произнес Майкл, вписывая в бланк свою фамилию и адрес. – И что она находится в отделении с особыми правилами. Вам даже не пришлось смотреть в картотеке. Это удивительно. Вы что – помните всех пациентов?

Она натянуто улыбнулась.

– Только опасных.

Он ошеломленно заморгал.

– Просто не поворачивайтесь к ней спиной, – сказала медсестра. В ее глазах промелькнула усмешка. – Во всяком случае, недавно звонил ее сын и сказал, что к его матери придет посетитель и что он дает на это разрешение. Вы думаете, что кто-то приходит в это отделение с большой охотой?

Майкл молча смотрел на нее некоторое время, ошеломленный тем, что Том Варне сюда позвонил.

– Нет, я… пожалуй, я никогда об этом не думал.

Потом находящаяся рядом со столом дверь открылась с лязганьем ключа в замке, и появился дежурный – судя по выправке и стрижке, в недавнем прошлом военный. Он схватил пюпитр, к которому был прикреплен бланк, только что заполненный Майклом. Там была также информация о пациентке, которую тот собирался навещать.

– Мистер Дански, – сказал дежурный, – пойдемте со мной.

– Приятного вечера, – машинально произнес Майкл, обращаясь к медсестре.

– И вам тоже, – откликнулась она, явно польщенная его вниманием.

Пока они шли по коридору, заполненному запахами человеческого пота, аммиака и дезинфицирующих средств, Майкл почувствовал, как по спине ползет холодок. Ощущение было такое, словно его разглядывают десятки пар глаз. Большинство дверей были закрыты, но он все-таки заглянул по пути в некоторые палаты. Перед вмонтированным в стенку телевизором в кресле-качалке сидел мужчина, двигая кресло мелкими рывками в странном ритме, мало напоминающем качание. В другой палате сидел и мирно вязал явный гермафродит, тихо напевая голосом неземной красоты рекламный слоган «Кока-колы».

Майклу вдруг пришло на ум, что ему недостает присутствия в поле периферийного зрения потерявшейся девочки или фигуры в бесформенном пальто. Они на время оставили его в покое – возможно, из-за того странного «короткого замыкания», случившегося в тот момент, когда они раньше пытались его контролировать, – и это должно было его радовать. Вместо этого он терял присутствие духа. Ему не хотелось оставаться здесь, в этом ужасном месте. У некоторых из пациентов больницы, образно говоря, в голове водились тараканы, и от этого у него холодели руки и ноги. Лучше было бы, если бы собственное помешательство осталось при нем. Тогда он, может быть, почувствовал бы себя одним из этих несчастных, или же безумие гнало бы его вперед и лишало эмоций.

Дежурный вел его вглубь отделения. Майкл понимал, что когда-то это место не очень напоминало больницу. Психиатрическое отделение больницы «Пентукет» занималось лечением и наблюдением пациентов, а в некоторых случаях – долгосрочным уходом Правда, в наши дни последнее применяется гораздо реже, чем раньше. В прежние времена здесь было бы полно хронических больных и постоянных пациентов. Но изменились законы, а с ними и лекарственная терапия. В наше время различные депрессии, маниакально-депрессивный психоз и многие другие заболевания поддаются клиническому лечению. Существуют чудодейственные пилюли, помогающие решить проблему, если пациент их аккуратно принимает.

Но, помимо того, всегда бывают просто сумасшедшие.

Дежурный привел Майкла в боковой коридор, выходящий прямо в просторную общую залу с настольным хоккеем, большим телевизором и несколькими уголками для отдыха, с ковриками, плюшевыми креслами и карточными столиками. В дальнем углу залы виднелись двойные двери с красной лампочкой над ними. В стене рядом с дверью было окно кабинета, в котором за письменным столом сидел высокий худощавый мужчина. Когда они подошли ближе, сопровождающий Майкла кивнул мужчине, тот кивнул в ответ и потянулся к чему-то под столом. Лампочка над тяжелыми двойными дверями загорелась зеленым светом.

– Бог мой, ну просто как в тюрьме, – ни к кому не обращаясь, пробормотал Майкл.

– Некоторые пациенты иногда буянят, – откликнулся дежурный. – Обычно проблем не возникает, но это не значит, что не нужны меры предосторожности. Особенно если учесть недостатки этого здания. Если бы его строили сегодня с нуля, планировка была бы совершенно иной. Гораздо больше автоматики, во всяком случае, снаружи. Но нам приходится обходиться тем, что у нас есть. При нынешнем положении вещей не похоже, чтобы кто-то собирался оплачивать модернизацию.

– Да-да, конечно. Нельзя оправдывать подобную экономию, – согласился Майкл.

Но его не оставляло чувство, что эта больница – из прежних времен. С другой стороны, он никогда раньше не бывал в подобном заведении.

Они миновали стеклянную стену, за которой стояли длинный стол для переговоров и полдюжины стульев. Там была вторая такая же комната; когда они подошли ближе, Майкл увидел, что она не пустует.

В углу стояла приземистая женщина-дежурная. Но она была там не одна.

За столом, скрестив руки, с видом обиженного ребенка сидела Сьюзен Барнс. Рассматривая несколько дней назад ее фотографию в бытность риэлтером, Майкл заметил сходство с маленькой потерявшейся девочкой, преследовавшей его, но, если сходство и было, сейчас оно совершенно пропало. Исхудавшее мрачное лицо, тусклые светлые, сильно поседевшие волосы. Трудно было точно определить ее возраст, но он дал бы ей пятьдесят с небольшим. Сидя за стеклянной перегородкой, она выглядела на все шестьдесят.

Наконец женщина заметила Майкла и уставилась на него. Лицо ее было таким худым, что глаза казались огромными и светящимися, и в тот момент все его сомнения насчет ее личности улетучились. Внешне она совершенно не походила на потерявшуюся девочку… на Скутер. Но эти глаза не могли его обмануть.

– У вас около десяти минут, мистер Дански, – заметил дежурный, взглянув еще раз на дощечку с бланком. Его губы слегка скривились в усмешке. – Если, конечно, она уделит вам столько времени.

Дежурный отошел в сторону. Майкл толкнул стеклянную дверь. Женщина-дежурная молча окинула его оценивающим взглядом, ничего не сказав и не вмешиваясь в ход встречи. Когда Майкл понял, что ему не надо с ней общаться, он сосредоточил все свое внимание на Сьюзен Барнс. Та по-прежнему сидела со скрещенными руками, изогнув бровь дугой и сложив губы в презрительную усмешку.

Попробуй найди меня.

Его пронизала дрожь, и дыхание участилось. Захлестнувшие его эмоции готовы были вылиться наружу. Вот она сидит перед ним – обыкновенная сумасшедшая, реальное подтверждение того, что он пережил со времени той ужасной ночи после маскарада.

– Ну, так что?

От неожиданности он мигнул. До чего странно слышать ее голос. Ему вспомнился тоненький голосок заблудившейся девочки, этого ангела в золотистом ореоле; ее силуэт в свете фар; вспомнились крестьянская кофточка и голубые джинсы. Она смяла тогда ногой шляпу д'Артаньяна. При мысли об этом Майкл улыбнулся. Как он мог позабыть о такой детали! Разумеется, девочка настоящая, если что-то наподобие этого… но нет. Несомненно, реальный мир в этом случае претерпел изменения. Ибо эта женщина и та потерявшаяся девочка… они – одно и то же и совсем не одно и то же.

– Эй, там! Кто ты такой? Репортер? Юрист? Мне сказали, тебя прислал мой сын. Давай говори, придурок. Ты оторвал меня от телека, так что не трать время попусту. Время-то бежит, мать твою.

Майкл открыл рот, губы его шевелились, но он не мог произнести ни слова. Как такое возможно? Видеть ее такую и помнить ту ночь на обочине дороги… это было в каком-то смысле хуже наваждения с беззащитным заблудившимся созданием, хуже тех высохших, искореженных женщин с их холодными прикосновениями и воспоминаниями, которыми они его заразили. Отвратительное насилие над его рассудком.

«Вот во что превратилась та потерявшаяся девочка», – с ужасом подумал он. И невольно задался вопросом, не из-за того ли это случилось, что он в ту ночь оставил ее в доме на Лесной дороге.

Теперь на него пристально смотрела женщина-дежурная. Она даже вышла из угла; по ее лицу было видно, что она пытается понять, не назревает ли проблема.

– Скутер, – прошептал Майкл. Сьюзен Барнс хмыкнула.

– Какого черта ты сказал?

– Скутер, – прохрипел он вновь. Встряхнувшись, он скользнул на стул, стоящий у стола напротив женщины. – Вас называли Скутер. Когда вы подрастали. Ваша… ваша сестра не могла выговорить «Сьюзен» и…

На ее лице промелькнул испуг, но очень скоро черты вновь приняли мрачное и сердитое выражение.

– Я мало, что помню из детства.

– Да, конечно, понимаю, – согласился Майкл. Он все еще находился под гипнозом от ее присутствия. Он ожидал, что в любой момент могут появиться те женщины или в поле его бокового зрения промелькнет призрак маленькой Сьюзен Барнс. Но этого не случилось. В комнате были только они двое, женщина-дежурная и тикающие часы. Его время истекало.

– Давно вы здесь? – спросил он.

– Два года? Три? Какое это имеет значение? – В ее глазах мелькнула тень сомнения. – Я вас знаю? То есть знала?

Майкл понял, что она имеет в виду. Знала ли она его с тех времен, когда была ребенком. Это черное пятно на ее памяти заслонило все доброе и невинное из детства, замарало ее душу, лишая ее присущей ей доброты. Он не стал говорить, что по возрасту годится ей в сыновья, что в те времена она не могла его знать.

– Нет, нет, вы меня не знаете. Совсем. Но я недавно разговаривал с вашим сыном Томом. Он считает, вы можете мне помочь.

Она нахмурилась.

– Этот маленький ублюдок? С чего бы мне тебе помогать? Мой сын – неблагодарная свинья, бросил меня здесь подыхать. Вот бы хорошо распороть ему…– Она плотоядно улыбнулась. – Он говорил тебе, что я пырнула его?

Майкл покачал головой. Сьюзен плотнее сжала руки, не скрывая радости.

– Ты знаешь такие зубчатые ложки, которыми едят грейпфруты? Я порезала ему ногу одной такой. Маленький паршивец. Жаль, я не попала ему в бедренную артерию. Живет в моем чертовом доме, пользуется моими вещами, спит в моей кровати. Жена от него ушла. Спорю, он об этом тоже не сказал. Она была порядочной стервой, но я не виню ее. Мой парень – просто болван.

Этот поток брани почти не затронул Майкла. Наоборот, лицо его запылало от нахлынувших воспоминаний о Джиллиан. Когда-то Сьюзен Барнс была обыкновенной счастливой женщиной. Теперь она превратилась в безумную старуху. Майкл питал надежду, что сможет спасти Джиллиан, сможет вернуть ее к нормальной жизни. Но видеть Сьюзен Барнс в таком состоянии…

Он заметил, что дежурная смотрит на часы.

Без шести минут девять.

Черт.

Он запаниковал. Этот разговор так важен. От него зависит буквально все. Их брак. Жизнь Джиллиан. А он тут дурака валяет.

– Послушайте, госпожа Барнс, у нас осталось несколько минут, и у меня нет времени ходить вокруг да около вопросов, которые мне действительно надо вам задать.

Ее что-то тревожило. Когда он говорил, она прищурила глаза, словно пытаясь разглядеть его сквозь завесу ресниц.

– Так чего же вы ждете?

Никакого сквернословия. Это показалось ему странным. Будто что-то отвлекло ее от потока брани. Майкл кивнул с глубоким вздохом.

– Незадолго до того как… попасть сюда, вы заинтересовались домом на Лесной дороге. Я однажды оказался в этом доме глубокой ночью. И был не совсем трезв. Ну так теперь я думаю, что очень важно для меня было бы снова туда попасть. Полагаю, многое зависит от моего возвращения туда.

Она опустила глаза, стараясь избегать взгляда Майкла. Губы ее сложились в горькую усмешку, ноздри затрепетали. Она хотела, чтобы он ушел. Об этом говорили ее жесты и вся поза.

– Ну, так что? Возвращайтесь.

– Я…

В его сознании пронеслись леса, холм, те бесформенные женщины, преследующие его в чаще леса. Он отгонял от себя мысли о самом доме, о том, как он блуждал по нему и что чувствовал тогда голоса маленьких потерявшихся девочек, распевающих песенки и прыгающих через скакалку. Сейчас все это нахлынуло на него, переполняя сознание образами. Майкл судорожно вздохнул и откинулся в кресле, прижимая к глазам ладони.

В заполнившей голову черноте высветилось двойное изображение девочки Скутер и фигурки белокурого маленького ангела, исчезающее в том полуразрушенном доме за дверью.

– Черт, – выругался он, открыв глаза и увидев, что женщина-дежурная, которая теперь выглядела весьма внушительно, была на полпути между ним и своим углом.

Она остановилась и стала ждать, что он сделает дальше.

Майкл уставился на Сьюзен, разглядев в ее лице черты маленькой девочки, чей призрак являлся ему.

– Вы должны мне помочь. Возможно, и я вам помогу. Моя жена., с ней что-то случилось. Она что-то потеряла, и я думаю, может, и вы потеряли то же самое. Я уже искал этот дом… и даже саму Лесную дорогу… но так и не смог найти.

В тот момент он разглядел в Сьюзен Барнс то же сочетание боли, ярости и опустошенности, которое сегодня видел у Джиллиан. Ее грудь поднималась и опускалась, а пальцы машинально теребили потускневшие волосы. Но она решительно не хотела на него смотреть.

– Проклятье, не могу я вам дать никаких советов. И вы его не найдете. – Она злобно ухмыльнулась. – Я могла бы его найти, но…– Сьюзен махнула рукой в сторону стеклянной перегородки. – Я не свободна. Нездорова. И вообще мне не до того.

Потом она медленно подняла глаза и посмотрела на него в упор.

– Но если бы я смогла его найти… может, если ваша жена что-то там потеряла, то там и отыщет.

Майкл уставился на нее, разинув рот и едва дыша. Она прищурила глаза.

– Я ведь тебя знаю, верно?

Ему вдруг пришло на ум, что, возможно, какая-то ее часть действительно его знает. Может, какая-то часть той заблудившейся девчушки, украденный у нее кусочек прячется где-то в небесах, скрываясь от тех искореженных существ… может, эта часть все еще привязана к женщине, и поэтому она чувствует связь с ним.

– Девять часов, мистер Дански, – позвал из коридора первый дежурный.

Майкл снова взглянул на Сьюзен.

– Вам что-нибудь говорит имя Молох? Или название города, Карт-Хадашт?

Сьюзен Барнс обхватила себя руками; взгляд ее затуманился, словно она потерялась в собственных мыслях.

– Они так голодали, там, под городом. Молох кормил их объедками, но этого не хватало. А их было так много. Девственниц.

Она говорила еле слышным шепотом, голосом сильно опечаленной маленькой девочки.

– Мистер Дански, – рявкнул дежурный. Глаза Сьюзен прояснились, обретя осмысленное выражение. Потом она нахмурилась.

– Кто они такие? – спросил Майкл. Казалось, она его не поняла, словно не отдавала себе отчета в том, что сама только что сказала, и продолжала сердито на него смотреть.

– Мистер Дански, я настаиваю, – с угрозой в голосе произнес дежурный.

Сьюзен встретилась с Майклом глазами.

– Не приходи больше, – сказала она, словно сам его вид вызывал у нее отвращение.

– Не приду, – сказал он.

Глава 15

Стояла середина апреля, и до маскарада и путешествия по Лесной дороге оставалось больше года. Прошедшие четыре месяца в агентстве «Краков и Бестер» были самыми напряженными и плодотворными в карьере Майкла. Надежды, возлагаемые на него нанимателями, полностью оправдались в ходе разработки национальной рекламной кампании для крупной фирмы спортивной одежды «Афина», и это произошло в основном благодаря доверию клиента к нему как к специалисту.

Он мог бы высоко взлететь, подстегиваемый адреналином и импульсом от собственной победы. Подобных побед он достигал нечасто, хотя, черт возьми, к некоторым людям они не приходят никогда Майкл ехал на машине домой в плотном транспортном потоке по Сто двадцать пятому шоссе, ощущая некоторую тяжесть в желудке. Весь день был заполнен поздравлениями – как от довольных начальников, так и от завистливых сослуживцев, – а также изъявлениями благодарности. Первое рекламное объявление для «Афины» прошло чрезвычайно удачно, и глава фирмы позвонил этим утром ему в офис, а после обеда прислал корзину с фруктами. Сейчас она стояла рядом с ним на пассажирском сиденье. В корзине обнаружился также и сыр, и Майклу хотелось отщипнуть кусочек, хотя он не был голоден. Разве можно быть голодным после ужина, на который сегодня вечером пригласил его Пол Краков?

«Ну что тебе сказать, Джиллиан? Он мой босс. А когда босс приглашает тебя на ужин, ты идешь».

Весь день его продолжал терзать их утренний разговор. С самого завтрака он ощущал внутреннюю дрожь от нервного напряжения. Есть одна мудрая поговорка о том, что нельзя ложиться спать рассерженным… все ее слышали. Но Майкл полагал, стоит добавить, что не следует идти на работу, если поссорился с женой и не помирился. На протяжении всего дня ему не удавалось по-настоящему оценить добрые пожелания в свой адрес из-за того, что мысли были заняты этой ссорой.

Теперь, вечером, сидя за рулем, под мелькающими в лобовом стекле отсветами уличных фонарей, Майкл невольно возвращался мыслями к проведенным вместе с женой минутам.

Утром он в спешке спустился вниз. Джиллиан вставала всего на несколько минут раньше его, но почему-то всегда умудрялась собраться без лишней суеты. Сегодняшнее утро не было исключением. Одной рукой он вдевал ремень, в другой нес ботинки, пытаясь прикинуть, начнет ли желудок переваривать сам себя изнутри, если уйти из дома, не позавтракав.

– Ну, ну, милый, потише, – сказала Джиллиан, наливая йогурт в керамическую чашку. – Мне гораздо дольше добираться на работу, чем тебе. Что за гонка?

Майкл вздохнул и плюхнулся на кухонный пол, чтобы надеть ботинки.

– Сегодня утром должны быть готовы результаты тестирования для «Афины». И я хочу их увидеть первым. Потом, возможно, Пол пригласит меня на праздничный ужин. День может оказаться длинным.

– А у тебя бывают не длинные дни? Майкл, ты пашешь день и ночь. Теперь работа сделана. Неужели ты не заслужил передышки?

Он так долго находился в напряжении, что первой его реакцией было занять оборонительную позицию. Майкл ощетинился и набросился на жену.

– Они подписывают чеки, Джилли, или, может, ты об этом забыла?

– Ну, какого хрена! – сердито бросила она. – Послушай, я знаю, ты был под прессом с этим заданием, но ты ведь не единственный, кто приносит в наш дом деньги. Не будем сравнивать сейчас наши доходы или, кто сколько выполняет работы. Суть в том, что ты думаешь только о работе, забывая о доме. За последние две недели мне пришлось разгребать у себя на работе жуткую помойку. А ты хоть раз спросил меня, как мои дела?

Вопрос этот звучал у него в голове, а перед глазами стояло ее лицо, пока он проезжал мимо «Данкин Донате», что на углу; туда он обычно заходил в воскресенье утром, чтобы купить ей кофе. Приемник в машине был включен, но он не слышал музыки. Майкл бросил взгляд на приборный щиток с часами. Почти одиннадцать вечера; мучимый чувством вины, он надеялся, что Джиллиан уже спит и они завершат спор утром.

Но он знал, что она не спит.

Они ведь не часто ссорились. Иногда возникали споры по поводу каких-то высказываний ее матери или по поводу проведения отпуска, но это не в счет. Здесь не затрагивались личности. Но эта ссора…

Он пристально посмотрел на Джиллиан, нахмурив брови. В душу начало закрадываться противное чувство вины. Джиллиан редко сквернословила, поэтому, услышав из ее уст бранное слово, он вздрогнул.

– Нет. Нет, боюсь, не спросил. И если я не уделял тебе должного внимания, прости меня. Что случилось? Что вообще происходит?

А потом она сделала вот что: закатила глаза и взмахнула рукой, прекращая тем самым разговор. Отсылая Майкла прочь и желая, чтобы ее больше не беспокоили.

– Теперь это не имеет значения. Не важно. Я с этим уже справилась. Забудь об этом. Поезжай на работу.

– Знаешь, а может, вовсе не «Краков и Бестер» должен дать мне передышку? Джиллиан, твоя должность в этой сфере котируется на втором месте по всему штату. По всей чертовой Новой Англии. Я же продираюсь, чтобы занять первое или второе место хотя бы в своем агентстве. У вас практически нет конкуренции, или, может, ты лучше меня ориентируешься в ситуации.

Пока он готовился к выходу, они оба молча кипели от злости. И хотя у Джиллиан дорога на работу занимала на сорок минут больше, чем у Майкла – когда он уходил, она все еще сидела на кухне с газетой в руках, распространяя вокруг себя флюиды враждебности.

А вот сейчас, пока он выруливал на подъездную дорожку, автомобильные фары выхватывали из темноты фасад их дома. Свет повсюду был выключен, но окна спальни озарялись голубым свечением от телевизора Майкл заглушил мотор и на несколько мгновений застыл, держа в ладони ключ зажигания и страшась войти в дом. Охлаждаясь, мотор громко гудел. Майкл чувствовал себя по-идиотски. Джиллиан, несомненно, вела себя несколько высокомерно, но вообще-то была права, а он из принципа не стал извиняться. Разумеется, он готов это сделать сейчас, но она за целый день могла так себя накрутить, что неизвестно было, чего ждать.

Смущенно посмеиваясь, он вышел из машины, засовывая ключи в карман. Прошел по дорожке к дому и тихо отпер дверь, не без тайного умысла. Теперь, приехав домой, он не хотел, чтобы она спала. Ему хотелось выговориться, оставить все плохое позади и после долгого дня оказаться в постели с любимой, чтобы ее обнять. Майкл Дански объездил Европу и Америку, занимался потрясающим сексом, пробовал самую изысканную еду на свете. Но для абсолютного блаженства не было ничего лучше, чем каждый вечер забираться с женой в постель.

Так противно было идти на работу раздраженным. Ну уж спать он сегодня ляжет только в хорошем настроении!

Майкл бросил пиджак на перила у нижней лестничной площадки и пошел наверх. Дверь спальни была открыта, и он услышал, как постоянный ведущий программы новостей Пятого канала кратко излагает события дня, о которых будет рассказано дальше. Войдя в комнату, он сразу заметил стоящий вертикально на полу большой чемодан, уже застегнутый на молнию и, судя по всему, набитый до отказа. Другой чемодан, поменьше, лежал на кровати, а Джиллиан укладывала в него свои брюки цвета хаки.

Паковала вещи.

– Джилли? – с опаской спросил он, отгоняя от себя ужасные подозрения.

Она посмотрела на него с озорной улыбкой.

– Помоги мне. Утром нам рано вставать, и вряд ли мы будем в состоянии этим заниматься.

Ее улыбка была такой заразительной. Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой.

– Что ты делаешь? Мы что – утром куда-то уезжаем?

Сложив брюки, она аккуратно положила их в чемодан.

– В Новый Орлеан.

Майкл смотрел на нее в немом изумлении. Он давно хотел побывать в Новом Орлеане, но до сих пор не довелось.

– О чем ты? Я не могу… нам надо брать отпуск летом. И я ни с кем не договаривался. Не могу же я просто исчезнуть!

Джиллиан взяла ужасного вида гавайскую рубашку, которую как-то купила ему ради шутки, и начала укладывать ее в чемодан.

– Конечно можешь. Я уже две недели как договорилась с Полом.

– С Полом Краков? Ты договорилась с боссом?

– Пришлось дойти до самого верха, малыш. Должна признаться, он хороший человек, раз не выдал секрета даже на вашем совместном ужине сегодня вечером.

Майкл рассмеялся и, подойдя к ней, обнял сзади, пока она пыталась покончить с рубашкой. Она извивалась, но не пыталась вырваться, а, напротив, слегка прикасалась к нему, как бы поддразнивая.

– Ты – чудо, ты это знаешь?

– Да, знаю.

– Прости меня за утреннее, – сказал он совсем тихо.

– И ты меня. – Стоя по-прежнему спиной к нему, она протянула руку за небольшой стопкой своих бюстгальтеров и трусов, чтобы упаковать их в чемодан. – Но нам придется заниматься этим всю неделю.

Отобрав от нее стопку с бельем и бросив эти тряпки на постель, он повернул Джиллиан к себе лицом, и их губы встретились. Он с чувством целовал ее, сожалея о каждом часе, проведенном без нее с утра и до вечера этого дня. Он скользил руками по ее телу, а она легко прикасалась пальцами к его спине.

– Зачем ждать до Нового Орлеана? – спросил он.

Джиллиан лишь усмехнулась в ответ, а потом взяла его за руку и потянула за собой на пол В конце концов, на кровати не было места.

Гостиная четы Дански содержалась в безупречном порядке, как это иногда бывает лишь у бездетных супружеских пар. Пыль повсюду вытерта, и безделушки на кофейном столике и каминной полке расставлены именно так, как нужно. Даже картинки и гравюры на стенах были развешены ровно. От Тедди Полито не укрылась ирония этой ситуации. Хотя его друзья вели жизнь, наполненную любовью и страстью, но не забывали о чистоте и порядке. А теперь произошло какое-то событие, нарушившее порядок в их доме. Внешне все оставалось на своих местах, но что-то витало в воздухе. И это сводило Тедди сума.

Тедди сидел в мягком плюшевом кресле, но никак не мог устроиться поудобнее. Работал телевизор. До одури переключая каналы, он наконец поддался искушению посмотреть на ужасное поведение знаменитостей по каналу «Е!». Ерзая в кресле, он непрестанно барабанил пальцами по подлокотнику, сплетал их, опускал руки вниз. Это кресло он выбрал потому, что стоило ему посмотреть налево, и он видел нижние ступени лестницы. Если Джиллиан снова спустится, он наверняка заметит ее, прежде чем она успеет его напугать.

«Это как столкновение разнополюсных зарядов, когда искры летят во все стороны», – вот о чем он подумал. Похоже на то. Но эта догадка вряд ли облегчит ему работу няньки. Тедди был знаком с Джиллиан несколько лет, но все-таки знал ее недостаточно хорошо. Майкл был его другом и сослуживцем. Джиллиан, забавная и умная, всегда хорошо к нему относилась, но все эти годы оставалась лишь женой Майкла. Между ней и Тедди не было душевной близости. Полито знал ее отношение к определенным социальным и политическим вопросам, но был в неведении относительно ее души. Он бы не стал откровенничать с ней, как с другом.