Текст книги "Последний легион"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

– Присаживайтесь, мистер Янсма.

– Спасибо, мистер Дилл.

Улыбка на лице Гарвина немного омертвела, когда он оказался в кресле командира «Боевой машины пилотируемой».

– Сообщите мне, когда будете готовы, мистер Дилл.

– Конечно, мистер Янсма.

«Водитель, вызывает электронный перехват, – затрещал интерком. – Что с этими двумя? Подверглись психотропному облучению?»

«Говорит ЭП, – ответила Канг. – Психотропное воздействие очевидно».

– Тишина в машине! – распорядился Гарвин, и разговоры прекратились. – Водитель, двадцать пять процентов мощности двигателей!

– Есть двадцать пять процентов, командир.

– Поехали, мистер Горецки.

«Грирсон» мягко приподнялся над платформой и выплыл из ангара, напоминая застенчивого динозавра в балетных тапочках. Подсознание послало Гарвину панический сигнал: «Это по-настоящему. Симуляторы кончились». Но он отбросил эту мысль и ткнул подбородком кнопку связи.

– Диспетчер, говорит два-альфа-три, прошу разрешения на вылет.

– Говорит диспетчер, – отозвалось в наушниках. – Сообщаю ситуацию в воздухе. Два «жукова» на восточной окраине полигона. Три «кука» отрабатывают точечные удары на лугу… Вылет разрешаю, направление – на усмотрение командира машины.

– Говорит два-альфа-три. Следую на запад, в направлении полигона «Тигры», на высоте тысяча метров. Предупреждаю: командир машины – стажер.

– Вас понял, два-альфа-три. Будем смотреть за вами. Вылет разрешаю.

– Набрать высоту, – приказал Гарвин. – Мощность – пятьдесят процентов.

– Взлетаем, командир, – ответил Горецки, и земля на экране стремительно ушла вниз.

Янсма нажал на кнопку, и на другом экране появилась карта.

– Курс диктовать? – спросил он.

– Ответ отрицательный, – отозвался Горецки. – Туда я долечу с завязанными глазами.

– Отрицательный ответ на нарушение процедуры, – вмешался Дилл. – Янсма учится. Веди машину, как он скажет.

– О'кей, командир… то есть стрелок.

– Гарвин, не вздумай на мне ездить, – предупредил Дилл.

– Прошу прощения. – Гарвин погрузился в карту. – Высота прежняя, скорость увеличить до девяноста, курс 232 градуса.

– Высота тысяча, скорость поднимаю до девяноста, – ответил Горецки. – Летим над водой.

«Грирсон» несся на зюйд-зюйд-вест, к длинной косе, огибающей залив. Там находился полигон «Тигры».

– Поставь на автопилот, – распорядился Дилл. – Гарвин, вот чего я от тебя хочу, когда прилетим к тиграм. Опустишь этот металлолом на высоту двести… В следующий раз поведешь машину сам, но пока я тебе обрисую… Когда пройдешь прибрежную полосу, перепрыгивай через холмы и на полной скорости входи на территорию полигона. Все ясно?

– Думаю, да.

– Никаких «думаю», черт возьми! – рыкнул Дилл. – Ясно или нет?

– Да, капитан.

– О'кей. – Дилл переключился на другой канал: – Диспетчер «Тигров», диспетчер «Тигров», говорит «грирсон» два-альфа-три, входим в вашу зону.

– Два-альфа-три, – прозвучал ответ, – видим вас на экране. Что на сегодня?

– Подготовьте программу, э-э, белый-семь-три.

– Вас понял, белый-семь-три.

– Проводим атаку на малой высоте укрепленной базы противника, – пояснил Дилл, переключившись на внутреннюю связь. – Объект защищен силами ударного полка противника при поддержке… э-э, пяти, если не ошибаюсь, «Жуковых». У противника мощные средства противовоздушной обороны. Электронный перехват, полная боеготовность!

Было слышно, как Канг включила кондиционер в своем тесном отсеке.

– ЭП к бою готов, капитан! – доложила она.

– Стрелок к бою готов, – сказал Дилл, занимавший место Гарвина. – Командуй, босс!

К Гарвину опять подступила паника, но тут же была отброшена внезапной волной уверенности в своих силах.

– Водитель! Скорость триста пятьдесят! Оставаться на связи!

На них быстро надвигался берег «противника».

Ньянгу Иоситаро решил, что с него хватит. Хватит терпеть боль в лопающихся мышцах, хватит задыхаться, пытаясь набрать воздух в обессилевшие легкие, хватит слушать крики вечно недовольной Лир. Хватит с него всей этой разведки, и в особенности – этой почти отвесной скалы, по которой он уже давно ползет вверх, но добрался только до середины.

– С меня хватит, – пробормотал он.

– Не разговаривать! – крикнула снизу Лир.

– Я сказал, с меня хватит! – повторил Ньянгу громче.

– Еще одно слово, и тот, кто треплется, отправится чистить жироуловитель! – крикнула Лир.

«Я не могу вылезти из этого навоза живьем», – подумал Иоситаро, чуть не плача от жалости к себе.

Он протиснул два пальца в какую-то паучью нору и, надеясь, что схватился крепко, попробовал оглядеться.

– Эй! – шепнула ему Энджи Рада. – Посмотри-ка на меня. – Она сидела на уступе скалы, показавшемся Ньянгу площадкой для строевой подготовки. Чуть ли не десять сантиметров в ширину!

– Ну не прелесть ли я? – Одну руку она заложила за голову, а другой приподняла грудь.

– Е… ть я тебя хотел, – ответил Ньянгу.

– Мог бы, если бы попросил повежливее, – парировала она. – Но сейчас не время для интрижек. Как ты думаешь, на чем я сижу?

– Я вижу.

– Ничего ты не видишь, – кокетливо сказала она. – Тут, прямо за мной, этот уступ расширяется. Превращается в гребаный проспект и выводит вокруг скалы прямо к вершине. Залезай ко мне. У меня лучший во Вселенной стиль скалолазания без страховки.

– А мне-то с этого что?

– Слушай, Лир – Колбасные Губки приказала нам подняться наверх, так? – сказала Рада. – Она ведь не сказала нам, как именно мы должнм подняться. А РР поощряет личную инициативу, правильно?

Ньянгу согласно засопел. У него откуда-то нашлись силы дотянуться ногой до выступа далеко справа, подтянуться один раз, другой. И он рухнул на уступ рядом с Энджи.

– Следуйте за мной, как говорят офицеры, – сказала она.

Иоситаро, прижавшись спиной к скале, приставными шажками пошел за ней, стараясь не смотреть на острые камни в ста метрах внизу. Через какое-то время карниз действительно превратился в тропинку, зигзагами уходящую вверх.

– Ты должен радоваться, что кажешься мне сексуальным, – заявила Энджи.

Дыша во всю грудь, Ньянгу кивнул.

– Не то что Фаул, старый тоскливый пень, 'раум вонючий, – продолжала она. – Он бы у меня сгнил на этой скале. – Энджи коварно посмотрела на Ньянгу. – А может быть, я сделала бы так, чтобы Лир услышала, как он говорит «с меня хватит».

– Мне без разницы, – ответил Ньянгу. – Легкий путь, тяжелый путь – все равно я в этом дерьме больше не купаюсь.

– Да перестань ты! – прикрикнула Энджи. – Осталась всего пара столетий. А потом нас распределят по боевым отрядам. Разве ты не хочешь стать настоящим солдатом, а не пушечным мясом?

– Ура! – Ньянгу согнулся пополам, чтобы отдышаться. – Нет, завязываю. Буду тихо и счастливо стричь лужайки и подметать мусор, пока не кончится срок службы.

– А что потом?

– Найду какую-нибудь работу.

– Может, у моего отца? – предложила она.

– А чем он занимается? Может, к моему великому счастью, инструктирует альпинистов?

– Нё-а, – сказала Рада. – У него шесть универмагов. Так что будь со мной вежливым.

– Если он такой богатый, что ты забыла в армии?

– Думала, тут будет интересно. – В ее голосе появились упрямые нотки. Она отвернулась. – А потом, мы с отцом… не ладили.

– Ну ты и дура!

– Заткнись! – прошипела Рада. – Нам еще нужно подняться на вершину и изобразить усталость, чтобы Моника – Обезьяньи Сиськи ничего не заподозрила.

– Можете не стараться, – послышался голос. – Оставайтесь как есть.

Рекруты застыли в оцепенении, потом медленно обернулись. Прямо перед ними на тропе стояла дек Моника Лир.

– Как вы… – вырвалось у Энджи.

– Почему я здесь оказалась? Потому что я много тренируюсь, веду здоровый образ жизни и потому, что я – ваш гребаный бог! – проорала Лир. – А теперь спускайтесь и начинайте все снова.

Когда они добрались до вершины, от усталости у Ньянгу начались судороги. Их дожидались трое рекрутов, благодарных за отдых от садистских штучек Лир.

– Ты была абсолютно права, рекрут Рада, – сказала Лир. Она поднялась на скалу вместе с ними, но даже не запыхалась. – Я действительно не сказала, каким именно образом вы должны добраться до вершины. А РР действительно поощряет личную инициативу. И я чертовски горжусь вами обоими.

– Мамочки! – одними губами выдавил Иоситаро.

– Я так вами горжусь, что хочу, чтобы вы послужили примером для остальных. Я хочу, чтобы вы спустились по этой скале обратно. А мы с группой неспешно прогуляемся по дороге и устроим внизу большой привал. Спускайтесь. По скале прямо вниз. Все ясно?

– Да, дек, – вместе ответили они.

– Нестройно, – заметила Лир. – Давайте-ка ляжем и отожмемся несколько раз. Ну, скажем, раз двадцать пять.

Когда они покончили с этим, она сказала:

– А теперь посмотрим на вашу блестящую технику спуска. Не поскальзываться, не умирать, не вопить. Рада, ты первая.

Энджи с ненавистью посмотрела на Лир и осторожно соскользнула за край площадки. Лир заглянула вниз.

– Постарайся не падать, – посоветовала она. – Теперь ты, Иоситаро.

Ньянгу полез в пропасть.

– А, чуть не забыла, – «вспомнила» дек. – Ты, кажется, хотел что-то мне сказать?

Ньянгу приготовился было заявить о своей отставке, но ему вдруг стало очень смешно. Он словно прорвался сквозь какой-то внутренний барьер. Отныне пусть это будет и нелегко, но он справится с чем угодно. Черт возьми, он превосходно себя чувствует! Если бы Лир приказала, он прошел бы по этой скале на корточках. Иоситаро расхохотался.

Лир пристально посмотрела на него:

– Это все?

Ньянгу кивнул.

– Тогда живо спускай свою задницу по скале. До дома далеко, а я хочу попасть туда до отбоя.

Два «грирсона» и два «жукова» одновременно коснулись земли, образовав углы ровного квадрата. Еще через мгновение в центре построения приземлился курьерский корабль. На его носу был нарисован флаг Конфедерации – темно-синий с белым и с кольцом звезд. А под стеклом кабины пилота, с каждой стороны, помельче, – флаг Камбры, зелено-бело-коричневый.

Боевые машины опустили сходни, и перед каждой выстроилась команда. Все были в парадной форме.

Люк курьерского корабля открылся, мягко спустился трап, и по нему уверенной поступью сошел генерал-губернатор Уилт Хэмер в сопровождении коуда Уильямса и почетного эскорта разнообразных советников.

– Ты что, когда чистил машину, не мог оставить на видном месте какое-нибудь пятно, чтоб тебе пусто было? – уголками губ прошептал Гарвин в сторону Горецки. – Кому нужен такой блеск?

– Тихо, стрелок, – сказал Дилл. – Не волнуйся, все будет в порядке.

– Легко тебе говорить, – ответил Янсма. – Это ведь не тебя его святейшество грозился повесить за яйца, если увидит еще раз в жизни.

– Да успокойся ты, – сказала Канг. – Не будет он устраивать нам смотр. Сильный ветер и холодно.

На высокогорном плато острова Дхарма действительно было зябко. На фоне причудливых деревьев можно было разглядеть, как холодный ветер гонит сырую пелену тумана. Хэмер и вся его свита шли довольно быстро, изо всех сил пытаясь не выказывать поспешности перед горсткой мусфиев, которые в ожидании гостей выстроились боевым порядком перед своей штаб-квартирой. Это строение состояло из множества высоких многоугольных блоков, основным материалом для которых, похоже, служило прозрачное стекло, отделанное панелями из оникса.

С человеческой точки зрения строй мусфиев выглядел довольно странно. Дюжина низших чинов образовала подобие латинской буквы «V» с тупым углом внизу, а двое инопланетян стояли в ее центре. Одним из этих двоих, как казалось Гарвину, был Эск, командир мусфиев в системе Камбра.

Забыв про генерал-губернатора, Янсма во все глаза рассматривал мусфиев. До этого он видел инопланетян только по холо. Живьем они производили устрашающее впечатление. Высокие, почти трехметровые существа с длинными изогнутыми шеями, покрытые шерстью. Единственной их одеждой был широкий пояс с ремешками, крест-накрест уходящими к кольцу на шее. Костюм дополняла сумка спереди, напоминавшая шотландский спорран огромных размеров. По бокам к их ремням крепились чехлы с каким-то оружием. Как Гарвин ни вытягивал шею, ему удалось разглядеть только, что слева висел предмет, напоминавший пистолет с неправдоподобно длинным дулом, а справа – крайне несимпатичного вида коробка с каким-то ремешком.

Грубая шерсть инопланетян была неровной окраски – от светлого до красновато-коричневого. На хвосте и лапах она переходила в черный цвет, а на груди у каждого была манишка, переливающаяся всеми оттенками оранжевого, от желтоватого до кирпичного.

Огромные нижние конечности заставляли вспомнить о кенгуру, но были лучше приспособлены для прямохождения. Передние лапы были короче, с двумя большими пальцами и втягивающимися когтями. В рукопашном бою эти когти могли бы прекрасно заменить ножи. Короткие хвосты помогали мусфиям удерживать равновесие.

Гарвин отметил, что строевая подготовка мусфиев, очевидно, не требовала такой дисциплины, как у людей. Своими головами на длинных шеях они вертели в разные стороны, пялясь на что душа пожелает.

«Грирсон» Дилла, вместе с тремя другими машинами, был отобран в почетный караул генерал-губернатора при его ежемесячном визите на базу мусфиев в высокогорных районах острова Дхарма.

Хэмер поклонился мусфию, стоявшему впереди, и что-то прошипел и просвистел на их языке.

– Я приветс-с-ствую вас-с-с тош-ше, генерал-губернатор, – ответило существо. – Это хорош-шо с-с-столк-нуться с-с-с вами с-с-снова. – Существо обернулось: – Мне бы хотелос-с-сь рас-с-сделить с-с-с вами с-с-снакомс-с-ство с-с-с моим главным с-с-солдатом. Его с-с-совут Вленс-с-синг.

Мусфий позади Эска размашисто мотнул головой:

– Это очень интерес-с-сно видеть ваш-ше лицо.

– Будем с-с-саходить в с-с-сдание? – спросил Эск. – Я понимаю, что вы должны быть холодные.

– Ес-с-сли у вас-с-с нет вос-с-сражений, – сказал Вленсинг, – я, наверное, мог бы пос-с-смотреть ваш-ших с-с-солдат, ибо я очень редко натыкалс-с-ся на людей и плохой в дипломатии.

– Конечно, пожалуйста! – согласился коуд Уильямс. – Я буду счастлив сопровождать вас.

– В этом нет необходимос-с-сти, – ответил Вленсинг. – Я уверен, что у вас-с-с ес-с-сть дела с-с-с Эс-с-ском, а я довольный, когда имею с-с-свои с-с-собственные наблюдения.

Уильямс нахмурился, потом неохотно кивнул.

– Хорошо. Уверен, что осмотр произведет на вас впечатление.

– Уверен в этом, – сказал Вленсинг и подошел к «грирсону» Дилла.

– Честь ему отдавать? – в панике прошептал Дилл.

– Лучше отдать, – подсказал Горецки. – Мы с ними пока не воюем.

Бен вздернул ладонь к виску и застыл в этой позе. От удивления шея Вленсинга вытянулась еще сантиметров на тридцать и заходила взад-вперед, как у змеи.

– Это с-с-снак ус-с-снавания? – спросил он.

– Нет, сэр, – ответил Дилл. – Это знак почтения к вышестоящему.

– Яс-с-сно. – Вленсинг поднял руку, приспустил голову и неподвижно застыл. – Я подрас-с-сумеваю, что на это нуш-шно отвечать так ш-ше, вот так.

Оба, и человек, и мусфий, опустили руки.

– У вас-с-с в этой команде крупные ос-с-соби, – сказал Вленсинг.

Дилл не знал, что на это ответить, поэтому просто подтвердил:

– Да, сэр. Чистая случайность, сэр.

– Кто из вас-с-с с-с-стрелок?

– Я, – сказал Гарвин. Вленсинг подошел к нему:

– Ты хорош-ш?

– Я только учусь, – ответил Гарвин.

– Но тебя и твою команду выбрали, чтобы с-с-сопро-вош-шдать ваш-шего выс-с-сочайш-шего? Это не с-с-со-вс-с-сем обычно, – сказал Вленсинг. – Хочу с-с-спрос-с-сить тебя, с-с-стрелок. Когда ты учиш-шс-с-ся, ты учиш-шс-с-ся на маш-шинах?

– Да, сэр, – сказал Гарвин, вдруг почувствовав себя непринужденно. – У нас они называются «симуляторы».

– С-с-симуляторы, – повторил Вленсинг, привыкая к незнакомому слову. – Кто твои противники при этих с-с-симуляторах?

– Другие аэротанки, – ответил Янсма. – Космические корабли. Наземные бронемашины. Солдаты.

– С-с-солдаты мус-с-сфиев?

– Нет, сэр, – сказал Гарвин. – Солдаты людей. В зависимости от сценария они носят разную форму.

– Мне с-с-сказали другое, – прошипел Вленсинг. Гарвин открыл было рот, чтобы возразить, но тут же прикусил язык. Мусфий пристально смотрел на него.

– Не с-с-сатрудняйс-с-ся. Тебе, наверное, очень при-кас-с-сали лгать. – Он повернулся к Канг: – Твоя с-с-спе-циальнос-с-сть?

– Электронный перехват, сэр.

– Ты хорош-ш? – спросил Вленсинг.

– Я лучше всех, – уверенно сказала Канг.

Мусфий фыркнул. Гарвину показалось, что этот звук выражает то ли одобрение, то ли удивление.

– Так говорят нас-с-стояш-шие воины, – прошипел Вленсинг. – Каждый ис-с-с нас-с-с лучш-ше вс-с-сех, рас-с-све нет?

– Но я действительно лучше всех, – твердо заявила Канг.

– Жаль, что нет с-с-спос-с-собов проверить твое хвас-с-стовс-с-ство, – сказал Вленсинг. – Двум наш-шим рас-с-сам нуш-шно играть в войну. Это будет хорош-ш для нас-с-с, хорош-ш для вас-с-с! – Он повернулся к ним спиной, готовясь уходить. Но вдруг, повернув длинную шею на сто восемьдесят градусов, добавил: – И долш-шны прийти другие времена. Когда мы будем уш-ше не играть.

Вленсинг снова попытался отдать честь и направился к одному из «Жуковых».

Гарвин, искоса взглянув на Дилла, обнаружил, что толстяк смотрит на него.

– Надеюсь, что он еще плохо знает конфедеративный язык, – сказал Янсма, – и хотел сказать что-то другое.

– Он сказал, что хотел. Предлагаю пари.

– Боюсь проспорить, – ответил Янсма.

– Можно тебя спросить кое о чем? – поинтересовался Ньянгу. – Если я тебя не очень достаю, конечно.

– Попробуй, – дружелюбно ответил Хэнк Фаул. Они сидели на тумбочке рядом с койкой Фаула, приводили в порядок полевую форму.

– Ты ведь 'раум, да?

– Бывший 'раум, – невесело сказал Фаул. – По крайней мере, так бы сказал мой сох. Еще бы он назвал меня перебежчиком, предателем, еретиком… В общем, всеми прозвищами отличного солдата.

– Сох?

– Старейшина, – сказал Фаул. – Священник. Человек, который общается с Единым и разъясняет нам наше предназначение.

– Единый – это как Бог? – спросил Ньянгу. – А предназначение? Что под этим понимают?

– Предназначение – это смысл нашей жизни… Всех и каждого из нас… здесь, на D-Камбре.

– И в чем ваш смысл?

– Вся система Камбры должна принадлежать нам, – словно по прописям проговорил Фаул. – И вся Вселенная тоже.

– Скромненько и со вкусом, – заметил Иоситаро. – А что делать с остальными?

– Вы либо присоединяетесь к нам, либо… – Фаул провел большим пальцем поперек горла.

– Я в восторге, – сказал Ньянгу. – А на каком основании вы… пардон, 'раум, которые продолжают во все это верить… претендуете на Вселенную?

– Сохи говорят, что мы – первоначальные люди, созданы первыми и Камбру тоже заселили первыми. Мы появились здесь за сотни лет до рантье и их дружков. И пусть археологи сколько угодно говорят, что, скорее всего, мы приехали третьим классом лет через сто после первого не-'раум. Наши предания рассказывают, что когда здесь появились предки нынешних рантье, у них было с собой оружие, и нам пришлось делать то, что они хотели. Работать в шахтах. И мы до сих пор там и работаем.

– Ладно, допустим, вы – первые. А на чем и откуда вы прилетели?

– Это один из тех вопросов, на которые мы не можем внятно ответить. Наша священная книга, «Перекрестье», напускает по этому поводу мистического тумана. Конечно, наша родная планета хоть и неизвестно как называлась, но была просто райским местечком. Некоторые старейшины говорят, что мы прилетели сюда еще до открытия гиперпространства.

– Они хотят сказать, в одной из этих допотопных посудин?

– В «Перекрестье» написано, что мы добрались сюда под парусом, на ветрах, посланных Единым.

– На солнечном ветре? – не отставал Ньянгу.

– Не знаю, – сказал Фаул. – Сохи не слишком одобряют, когда кто-то из нас самостоятельно читает «Перекрестье». Гораздо лучше слушать, как они читают вслух и объясняют, что значит такая-то фраза. Большая часть книги состоит из лекций, которые кто-то когда-то прочитал отаре, то есть верующим. Нигде не сказано, как звали этого парня. А может, проповеди сочинила женщина. Никто не знает. Я раздобыл себе книгу «Перекрестий», прочитал и стал задавать соху такие вопросы, на которые он не смог нормально ответить. Тут-то на меня и полилось все дерьмо. С детства отец приучил меня думать над известными фактами и составлять обо всем собственное мнение. Хорошо это или плохо, но так уж я воспитан. Из-за этого все мои неприятности.

– О'кей, – задумчиво сказал Ньянгу. – Понятно, как вас программируют. А то, что 'раум должны жить отдельно… Ведь, насколько я понял, они не смешиваются с другими… Это вам тоже сохи втолковывают?

– Нет, – с горечью ответил Фаул. – Если ты 'раум, то об этом знают все. Знают по твоему имени, по твоему адресу, по названию школы, в которой ты учился.

– И перестать быть 'раум нельзя?

– Практически нет. Может быть, только вступив в Корпус.

– Что ты и сделал, – констатировал Ньянгу.

– Что я пытаюсь сделать, – ответил Фаул. – Здесь, по крайней мере, большинство – с других систем, и им все это – до лампочки.

– А если бы ты остался 'раум, тебе пришлось бы стать шахтером?

– Нет. На самом деле, очень многие из нас кайла и в глаза никогда не видели, – ответил Фаул. – Есть коммерсанты, торговцы… Многие рыбачат или держат маленькие фермы где-нибудь в глуши.

– Я чего-то не понимаю, – сказал Ньянгу. – Если перед тобой столько возможностей, то зачем идти в армию?

– Дерьмо собачье все эти возможности! – отрезал Фаул. – Торговать можно, но только с таким же 'раум. Копай землю на здоровье, но не увеличивай хозяйство. Открывай магазин, но только не составляй конкуренцию «Эншнз» и другим магазинам рантье.

– Да-а, – протянул Ньянгу, – не бей лежачего, получается.

Фаул кивнул, снова занялся обмундированием.

– И на страже этого порядка стоит Корпус?

Фаул опять кивнул.

– Еще один вопрос. Местных толстосумов все называют «рантье». Что это значит? Название корабля, на котором они прилетели, или что-то в этом роде?

– Мне пришлось выяснять это самому, – ответил Фаул. – Давным-давно на Земле так называли тех, кто богател, заставляя всех плясать вокруг своего кошелька.

– Понятно, – сказал Ньянгу. – Вот тебе дерьмовая истина, дерьмовая справедливость и дерьмовые идеалы Конфедерации. На этой планете то же самое, что и везде. Действует золотое правило: у кого золото, тот и правит.

Горецки объяснял Янсме, как управлять «куком».

– … Это просто, как вареные яйца, – закончил он объяснения. – А теперь давай слетаем на нем куда-нибудь для тренировки.

– Хорошо, – сказал Янсма. – Куда, например?

– Подальше от гарнизона. Может, облетим вокруг острова? – предложил Горецки.

– Просто отлично! – согласился Гарвин и залез на сиденье водителя.

Двигатель уже работал. Пока Станислас карабкался в машину, Гарвин пристегнулся. Глядя на монтажную площадку для пулемета, Горецки сказал:

– Было бы у нас оружие, слетали бы и подальше. Но думаю…

– Эй! – крикнул кто-то.

Обернувшись, Гарвин увидел Бена Дилла, рысцой спешащего к ним. На его ремне, перекинутом через плечо, болтался самый большой из всех ручных пулеметов, которые успел узнать Гарвин.

– Вы, двое придурков! Решили поехать кататься без командира?

– И в мыслях не было, дек! – ответил Янсма.

– Хорошо, – сказал Дилл, заваливаясь на заднее сиденье. – Сматываемся быстрее, пока не нашли для нас работу.

– Я собирался заставить его облететь весь остров, – сказал Горецки.

– Идея мне нравится, – согласился Дилл. – Полетели, прочешем пляж. Поехали, мистер Янсма!

– Сию секунду, мистер Дилл! – Гарвин нажал на педаль двигателя и потянул на себя У-образный рычаг управления. «Кук» срыгнул и поплыл над землей.

– Мне не понравился этот звук, – сказал Дилл.

– Если любишь падать вдруг, – ответил Горецки, – катер «кук» – твой лучший друг.

– Смешно, – заключил Дилл. – Животики надорвешь. Гарвин, веди низко и быстро. Хочу дышать водяной пылью.

– Рад служить, – сказал Гарвин и спикировал к воде.

– Поторапливайтесь, детки! – крикнула Лир. – А то опоздаем к утренней молитве.

Ньянгу хотел выругаться, но не смог – не хватило дыхания. Ему показалось, что Рада прохрипела что-то нецензурное.

Лир в последнее время стала беспокоиться, вдруг кто-нибудь из них все-таки останется в живых к концу обучения. Поэтому она установила ежедневные забеги по прибрежной полосе. Два дня – на два километра, каждый третий день – на пять.

– Из всех частей тела для хорошего пехотинца самыми важными являются ноги, – жизнерадостно заметила Лир. Она легко бежала по линии прибоя спиной вперед.

– По-моему, – буркнула Энджи Рада, – важнее всего то, что между ними.

– Ого! – отозвалась Лир. – У тебя хватает дыхания на болтовню! Ну-ка спой нам что-нибудь!

– Опять я вляпалась! – простонала Рада, но послушно запела:

 
Где счастье былое? Опять меня ждет
На «грирсоне» ржавом тоскливый полет.
Ведет его злой отморозок-пилот,
А денег как не было, так их и нет,
А денег не больше ничуть.
По небу вонючий летит драндулет.
Трясемся мы в нем уже несколько лет.
Костей у нас целых давно уже нет…
 

Услышав вой двигателей приближающегося «кука», она оборвала песню.

– Бежим дружнее, псы вы мои гончие! – крикнула Лир. – Наверное, это ваша мамочка!

Все пятеро сбились в тесную кучку, а над длинной косой впереди засверкал «кук». По мере приближения к ним он замедлял ход. Ньянгу не мог понять, кто это может себе позволить летать так далеко от лагеря Кэмп-Мэхен. «Не иначе, какой-нибудь офицер со своей подружкой», – с вожделением думал Ньянгу, пытаясь припомнить, когда он последний раз занимался любовью по-настоящему, а не со своим кулаком. Еще он удивлялся, что не предпринял попытки проверить, всерьез ли была настроена Энджи.

Глянув на «кук», Иоситаро увидел в нем троих мужчин. Один стоял в салоне в полный рост, и Ньянгу поразился, оценив размеры этого индивидуума. Четыре полоски на рукаве изобличали в нем дека. Великан со всей тщательностью отдал честь и закричал:

– Ать-два! Ать-два! Бодрей беги, пехота! Пожелайте-ка нам попутного ветра от имени Корпуса!

Ответ был достаточно дружным.

Лир: – Чтоб вы шеи себе свернули, ублюдки!

Иоситаро: – Подавись дерьмом!

Майлот: – Чтоб у тебя член отсох!

Пенвит: – Я имел твою сестру!

Рада: – К твоей маме очередь!

Только Фаул промолчал.

– Да у вас отличный боевой дух! – крикнул дек в ответ. Тут Ньянгу заметил в водительском кресле Гарвина и, собрав все силы, помахал ему. В следующий момент машина пронеслась над их головами, и Иоситаро показалось, что Гарвин успел его узнать.

«Сволочь, сволочь, сволочь, – думал он. – Я так и знал, что выбрал неправильный род войск». Тем временем «кук» заложил крутой вираж и снова полетел в их сторону. У Ньянгу больше не было сил кричать, так что он просто выставил средний палец, но двое из его отряда нашли в легких воздух для ругани.

Когда «кук» обогнал их метров на сто, Ньянгу вдруг перестал слышать звук мотора. Благодаря автоматически включившемуся антиграву военный катер спланировал и мягко плюхнулся на песок.

Затарахтел стартер. Смолк. Снова зарычал. Опять смолк. При пятой или шестой попытке завести двигатель бегуны из РР разразились истерическим хохотом. Когда они поравнялись с машиной, Лир полюбопытствовала на бегу:

– Скоро полетите?

Дилл поморщился.

– Эй, Гарвин! – сказал Ньянгу. – Возвращаться пешком очень интересно. Тут потрясающая природа.

Янсма узнал его и коротко улыбнулся. Потом снова принялся дергать стартер.

Когда они добежали до поворота, Ньянгу услышал протяжный грохот стартера, и наступила тишина.

– Бог как будто заставляет платить по счетам, как, только начинаешь слишком умничать, правда? – сказал Дилл.

– Я ничего такого не говорил. Ну почти не говорил, – возразил Горецки.

– Агнец, страдающий вместе с грешниками, – заметил Гарвин. – Пусть он и поможет нам выбраться отсюда.

– Хорошо, – сказал Бен, – дай мне коммутатор. Буду размазывать сопли и молить о помоши.

Гарвин протянул ему трубку. И тут же услышал щелчок и увидел, что на корпусе «кука», в нескольких дюймах от его левой руки, образовалась полоска светлой латуни. Тут же бухнуло какое-то пороховое оружие и противно завыла пуля, рикошетом улетающая прочь.

Какое-то мгновение он тупо разглядывал след от едва не попавшей в цель пули, а потом нырнул вниз, прячась за борт «кука». Он упал прямо на спину Дилла, нагнувшегося за своим дальнобойным пулеметом.

– Сукин сын, сукин сын, – без устали бубнил Дилл. Он встал на колени, всматриваясь в близлежащий кустарник и поводя из стороны в сторону стволом пулемета. Оружие пришло в действие, едва не разорвав Гарвину барабанные перепонки, и Дилл бегом бросился в заросли. Гарвин не знал, что ему делать. Потом решил, что лучше быть храбрым идиотом, чем здравомыслящим трусом, и устремился за деком. Спустя мгновение за ним последовал Станислас.

Они с треском продрались сквозь кустарник и увидели, что Бен присел на корточки рядом с аккуратной конструкцией из веток. Он поднял с земли пустую латунную гильзу.

– Гляньте, из какого антиквариата этот ублюдок пытался меня убить, – сказал Дилл. – Устроил себе гнездо и затаился, стал ждать свою цель. А пуля у него была только одна. Если, конечно, он просто в штаны не наложил.

– Интересно, почему он не стал стрелять по крекерам, – не понял Горецки. – Их было больше, бежали они медленно, целиться удобнее.

– Наверное, решил, что мы важнее, – ответил Дилл. Станислас и Гарвин пялились друг на друга, одновременно осознав, что с ними только что произошло.

– Кто-то только что пытался отправить нас к праотцам, – едва слышно сказал Горецки.

– Только без поноса! – одернул их Дилл с высоты своего боевого опыта. – Главный вопрос: как проклятому бандиту удалось добраться до нашего чертова острова?

Все трое инстинктивно посмотрели через залив в сторону Дхармы.

– Нам надо его ловить? – спросил Станислас. Дилл задумался.

– Я не очень уверен, что у него была всего одна пуля, – сказал он. – А потом, что мне с вами делать? Ведь он может подкрасться и подстрелить вас, пока я буду шарить в камышах. – Он помотал головой. – До сих пор в голове не укладывается.

– Кое из кого полезет все дерьмо, когда они узнают об этом, – закончил Гарвин.

Однако ротный командир сент Хоутон, к которой альт Ву – командир их взвода – ходил с докладом об инциденте, только спокойно посоветовала «быть осмотрительнее, находясь за пределами лагеря». Немного подумав, она добавила:

– А кстати, что они вообще там делали?

Снайпера больше никто не видел.

Лир осмотрела каждого из пятерых с головы до пят.

– И это называется «к бою готов»? Ваша форма выглядит, как будто вы гадили в нее целую неделю. Переодеться в парадную. Пятнадцать минут!

Стуча ботинками и ругаясь, все пятеро побежали в барак, сложили оружие в штабель, побросали на пол снаряжение и полевую форму и стали натягивать парадную.

– Я ее убью, – сказала Энджи. – Кишки выну и убью. Ньянгу, пожалуйста, кинь мне гимнастерку. Спасибо.