Текст книги "Крушение звёзд"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Саламонски

– Спустись пониже, Бен. – В голосе Гарвина отсутствовали какие бы то ни было эмоции.

– Есть, сэр. – Дилл нырнул в атмосферу Саламонски.

Гарвин отвернулся от проекции.

– Какой… ублюдок мог напасть на цирковой мир? – спросил он в пространство. – Мы никогда никому ничего не делали… Давали им над чем посмеяться, чему поудивляться. Отправляли домой с сияющими глазами и улыбками на губах.

Девушка-оператор у одного из радаров обернулась.

– Вы когда-нибудь слышали о народе под названием евреи, сэр?

Янсма взглянул на нее и отвел глаза.

Дилл несся на тысячу километров ниже. Даже на такой высоте от поверхности притяжение планеты сказывалось на «аксае».

– Капитан Лискеард, – приказал Гарвин, – войдите в атмосферу. Надо взглянуть. Может, появятся какие-нибудь соображения насчет того, кем могли быть эти гады. Вышлите два патрульных бота для прикрытия сверху.

– Есть.

– Как только мы окажемся ниже стратосферы, отправьте остальные «аксаи» и патрульный бот. Будем прочесывать местность в поисках приключений на задницу.

К нему подошел Ньянгу.

– Что, мурашки по коже?

– Да не то чтобы, – ответил Гарвин. – Наверное, я просто надеюсь, что там есть по чему выстрелить. Не более того.

Дилл завис в двухстах метрах над выбранной им в качестве предполагаемой мишени посадочной площадкой. Мелкие ковровые бомбы опрокинули башню диспетчерской и подожгли административные здания с ангарами. Штурмовики заканчивали дело. По всему полю валялись останки ярко размалеванных кораблей, частью современных, частью – невероятно старых ржавых каботажников, возивших по здешним краям небольшие труппы с собаками и пони, а может быть, даже интермедии. Краска на их бортах только-только начинала шелушиться.

– Думается мне, – Ньянгу пристально всматривался в экран, – что, кто бы на них ни напал, он сделал это меньше земного года назад. Вон с той пусковой установки все еще свисают кабели, а вон тот транспорт до сих пор на подушке держится – батареи не сдохли.

Изображение изменилось, когда Диллов «аксай» заложил вираж над маленьким городком, находившимся неподалеку. Городишко расползался на несколько километров и в основном состоял из отдельных зданий до безумия разнообразных стилей и размеров.

– Интересно, – отсутствующим тоном произнес Гарвин, – проживали в каких-нибудь из этих домов лилипуты или нет? Помню, меня маленького водили в гости к одной семье. Так хозяева там все построили в масштабе, а сами были меньше меня настолько, что я по сравнению с ними впервые почувствовал себя великаном. Со всеми, кроме их дочки, – продолжал он. – Ей тогда исполнилось, наверное, лет тринадцать, и красивей я никого не видал. Я в нее влюбился… Но она, естественно, и не подозревала о существовании девятилетних…

На месте делового центра города зияла воронка.

– Надеюсь, они защищались, – прервал Гарвин свои воспоминания. – Это было бы…

На мостик поднялся дежурный офицер связи.

– Сэр, мы поймали передачу. Язык – всеобщий, на тревожной частоте Конфедерации. Держать?

– Обязательно. И определите, откуда она идет.

Качество неустойчивого сигнала оставляло желать лучшего, а женский голос, усталый и невыразительный, словно уже в тысячную тысячу раз повторял:

«Неизвестный корабль… Наши детекторы засекли возмущение в атмосфере… Неизвестный корабль, мы беженцы. Находимся в укрытии после того, как наш мир был разгромлен… Мы только горстка выживших… О Аллах, пусть это будет корабль, а не очередной проклятый метеорит. Пожалуйста».

Подавив эмоции, женщина продолжила взывать к эфиру.

Гарвин уже тянулся к микрофону, когда Ньянгу поймал его за плечо.

– Пусть еще немного поговорит. Не помешает.

– Почему?

– Потому, что это может оказаться неплохой мыслью… Когда мы вычислим, откуда она вещает, то, прежде чем туда приплюхает «Берта», запустим беспилотный корабль, как ты думаешь? Я у себя только один, и хотел бы принять меры предосторожности.

Гарвин сжал, было, губы в тонкую ниточку, но потом взял себя в руки.

– Ты прав. Извини.

Ньянгу дал указание одному из патрульных кораблей запустить беспилотный модуль в атмосферу. Через несколько секунд пеленгаторы засекли место, откуда исходили мольбы о помощи.

– Давайте на бреющем, – приказал Ньянгу оператору модуля на патрульном корабле. – Мне нужна нормальная картинка в реальном времени с данными металлодетектора.

– Есть.

Техник опустил экран, и тот осветился, принимая изображение с приближающегося к земле беспилотника.

Ньянгу сообщил Диллу, что происходит, и велел ему и остальным кораблям снизиться. Беспилотник пронесся над лесистыми холмами, потом над озером, небольшой долиной, снова над лесом.

– Вот отсюда она передавала. Ничего не видать, – доложил Лискеард. – Наверное, бедняги перепугались и прячутся.

– Взгляните на тот дисплей, сэр, – произнес техник. Гарвин небрежно глянул… и увидел бешено мельтешащие линии.

– Ничего, кроме низкого кустарничка и лесочка там внизу, – проговорил Ньянгу. – И масса спрятанного металла. Словно корабли под маскировочной сетью, правда?

– Черт! – ругнулся кто-то в контрольной рубке, когда в небо на экране поднялся рваный черный дым.

– Большинство несчастных перепуганных беженцев не располагает противовоздушными орудиями… Или не используют их против своих спасителей, – саркастически скривился Лискеард.

– Да, – отозвался Гарвин. – Не используют. Связист, дайте мне все каналы.

– Есть, сэр. Вы в эфире.

– Всем подразделениям «Берты». Зона поражения – на нашем главном экране. Датчики показывают скрытые суда… и по нам стреляли. Скорее всего, пушки, а не ракеты. Нана-подразделения – на десять тысяч метров, дистанция – два километра. Запуск «годдардов» по команде.

– «Аксаи», не лезьте, пока мы маленько не подразгребем. Потом мы пошлем вас… погодите минутку. – Гарвин не нуждался в предупреждении техника, он сам увидел корабль, поднимающийся сквозь деревья внизу. – Нана-звено… взять его!

– Есть, – ответил альт Рад Драф. – Их два. Вы видите тот корабль, сэр?

– Подтверждение…

– Две «тени»… по команде… огонь!

Двухметровые противокорабельные ракеты «тень» рванулись из своих отсеков.

– Контрзапуск и контрмеры задействованы, – доложил ЭКМ-офицер Драфа. – Отклонился один… Второй… попал. Попал!

Кипящий огненный шар, который прежде был небольшим звездолетом, кувыркался обратно к земле.

– «Нана»… запускайте «годдарды»! – приказал Гарвин.

– По моей команде. – Драф все еще сохранял спокойствие. – Всему подразделению… Цель с флагмана… Один «годдард» с единицы… огонь!

«Годдарды» – тяжелые торпеды шести метров в длину, шестидесяти сантиметров в диаметре и с радиусом дальности в пятьсот километров на полной скорости понеслись к долине.

Противовоздушные орудия на земле взревели, но изрядно промахнулись. Все четыре торпеды попали в цель метрах в пятнадцати друг от друга. Земля дернулась, всколыхнулась сеть, укрывавшая батарею, и вспыхнули еще два корабля. Вторичные взрывы взметнули в воздух кипящие волны огня.

– «Аксаи», – произнес Гарвин. – Если там еще есть что убивать… вперед.

Боевые катера нырнули вниз и пронеслись над небольшой долиной. Пулеметы Бурсье протявкали раз, другой.

– Полдюжины мужчин… с оружием, – доложила она. – Были.

– Ну, вот и все. Все подразделения «Берты»… отставить. – Гарвин снова взглянул на экран, показывавший разрушенную долину, затем на Ньянгу.

– Надеюсь, никого из пленных там не было, – произнес Иоситаро.

– Черт подери, – вспыхнул Гарвин. – Если они там были… они завлекали нас в ловушку!

– Верно, извини, шеф.

Лицо Гарвина вернулось в норму.

– Нет. Моя очередь извиняться. Этот случай меня маленько достал.

– Забудь. Полагаю, тебе есть еще, где поискать твоих слонов.

– Есть, коль уж на то пошло, еще два места. Но номер третий – на полдороги в ад и, следовательно, не годится.

– Тогда… Если, конечно, ты не хочешь приземлиться и поразгребать пепел, пытаясь сообразить, откуда прибыли эти налетчики, и свести кое-какие счеты… Полагаю, нам стоит покинуть этот дивный край.

– Да, – тяжело уронил Гарвин. – Нам тут делать не чего… И кому бы то ни было другому – тоже.

Два из следующих навигационных пунктов располагались в обитаемых системах. Разведчики-«аксаи» докладывали, что миры заселены, в основном являются сельскохозяйственными и, судя по зафиксированным излучениям, медленно скатываются вниз по энергетической лестнице. Потрясенная Бурсье доложила, что вторая система использовала даже некую разновидность ядерных реакторов.

– Очевидно, – заметил Ньянгу, – нет смысла останавливаться и просить о помощи тех, чье положение еще хуже нашего.

– Нету, – согласился Гарвин. – Кроме того, следующий прыжок будет на Гримальди, полную радостей, смеха и жизни. Я изо всех сил на это надеюсь.

Глава 6

Лангнес 4567 / Гримальди

– Говорит Контроль Гримальди, – раздался женский голос. – Подсоединитесь к каналу пять-пять-четыре-точка-восемь-семь… Посадку разрешаю. Вы спуститесь вертикально из нынешнего положения, затем пройдете курсом Нан-Одиннадцать, что соответствует на вашей стандартной приборной панели отметке, приблизительно, двадцать два. Это будет два километра. У нас ясная погода, так что у вас будет визуальный контакт с «Полем Джои» в этой точке. В качестве проводника к месту посадки используйте луч Одиннадцать-Тэнг. – После некоторой паузы женщина продолжила: – К вашему сведению, мы – мирная планета и рады вас принять. Если, однако, у вас иные намерения, примите к сведению, что за вами следят различные орудийные системы, которыми нам не хотелось бы пользоваться. Прием.

– Говорит «Большая Берта», – сообщил Лискеард в микрофон. – Мы – только то, чем кажемся… Понял, курс Нан-Одиннадцать два километра, использовать стандартный луч Одиннадцать-Тэнг и визуальную корректировку полета при приземлении на поле. Мониторинговый канал пять-пять-четыре-точка-восемь-семь. Прием.

– Предполагая, что вы знаете, что означает имя вашего корабля, добро пожаловать домой. Контроль Гримальди. Отбой.

Ньянгу, взглянув на Гарвина, мог поклясться, что у того в глазах стоят слезы. Хаут подумал, что в один прекрасный день какое-нибудь место может оказаться домом и для него. И не в первый раз гадал, а есть ли где такое. Но уж, черт побери, не развращенная клоака Росс. 248, на которой он родился!

– Сэр, – доложил Лискеард, – мы тормозим. Не желаете ли совершить благословение?

– Да. Да, извините. – Гарвин взбежал на мостик и взял микрофон: – «Говорит бригадир Янсма. – Он решил начать пользоваться этим званием, прежде чем корабль войдет в систему Гримальди, чтобы успеть приучить к нему личный состав. – С этого момента все вы – гражданские лица. Ради святого Распятия Харриет, не разгуливайте по округе строем или в ногу. Все вы проинструктированы насчет того, кем должны выглядеть… Напоминаю: мы – цирковые артисты более-менее любительского уровня, которым перепало деньжат, и теперь хотим дать миру шанс, принося людям счастье и смех. Между делом любопытствуем, что там стряслось с Конфедерацией. Старайтесь не привлекать внимания этими разговорами. Люди, с которыми мы можем столкнуться, и так будут иметь все основания думать, что вы тормоза неуклюжие, которым явно не терпится найти неприятностей на свою задницу, да побольше. С этого момента жизнь должна стать интереснее».

Он отключил микрофон и посмотрел на Ньянгу, широко ухмыляясь.

– Черт, похоже, будет весело.

Может, Гарвина и обуревали эмоции, но окончательно он не поглупел. Два «аксая», пока чудище не приземлилось, следовали за «Большой Бертой» в радарной тени, после чего зависли прямо над ней. Экипажи нана-ботов ждали команды о немедленном запуске, а в кое-каких скромных отсеках, обычно заблокированных, тридцатипятимиллиметровые орудия приготовились вести огонь снарядами с обедненным ураном. Там же затаились крошечные, всего в метр длиной, легкие в управлении и пригодные для работы по любой цели «сорокопуты».

Ничего похожего на боевые действия не произошло, и Гарвин, как только открылся шлюз, в сопровождении наиболее колоритных спутников, от Бена Дилла до Ньянгу и Моники Лир, спустился по широкому трапу.

Неподалеку от корабля расположились более дюжины флаеров, одни – с эмблемами цирков, другие – без них. Два из них громко выкрикивали названия приславших их гостиниц. Гостей ждали около сорока мужчин и женщин, большинство – такие же возбужденные, как и Гарвин. Лир для себя отметила необычную внешность встречающих. Голые руки троих покрывали сложные татуировки. Один мужчина почти не уступал габаритами Бену Диллу. Одна из женщин щеголяла изрядной бородой, а двое, включая юную журналистку с холокамерой, были лилипутами.

Вперед выступила женщина аристократичной внешности с очень длинными волосами, одетая в нечто кожаное с тиснением и бахромой.

– Мы приветствуем «Большую Берту», – произнесла она официальным тоном. – Надеюсь, вы найдете на Гримальди то, что ищете. Я – Агар-Робертес, и люди присвоили мне звание бригадира, одного из немногих на этой планете. Это древнее слово, которое означает…

– Я знаю, что оно означает, – перебил ее Гарвин. – Я – бригадир Янсма.

Брови женщины взлетели.

– Из тех Янсма?

– Я – Гарвин. Матерью моей была Клайте, отцом Фраанк, дядей Хаарл. До них…

– Стоп, – прервала женщина. – Вы топтали опилки дольше, чем любой из нас.

Гарвин склонил голову.

– Сукин сын, – исхитрился шепнуть Ньянгу Диллу. – Этот ублюдок и впрямь из цирковых!

– Ну и корабль у вас! – Агар-Робертес разглядывала нависшего над ними монстра. – Можно полюбопытствовать, каков объем палубного груза?

– На данный момент невелик, – ответил Гарвин. – Потому-то мы и прилетели на Гримальди. Собираемся построить цирк и, соответственно, подыскать мужчин, женщин, негуманоидов, зверей.

– Ну, стало быть, время снова пришло. – Благоговейный голос Агар-Робертес едва не утонул в гомоне остальных гримальдиан. – Когда безопасно для цирков, безопасно и для всего остального.

Гарвин нахмурился.

– Я хотел бы согласиться с вами. С тех пор как мы покинули родные миры, у нас было несколько стычек. Это заставляет думать, что время еще не настало. По крайней мере, пока.

– Однако, – возразила Агар-Робертес, – это может стать началом. И вы не испытаете недостатка в перспективных артистах. Мы здесь такого натерпелись, что даже перестали развлекать друг друга. – И совсем тихо добавила: – Некоторым из нас пришлось найти обычную работу.

Народ Гримальди принял камбрийцев радушно. «Большой Берте» отвели место для стоянки на краю поля. «Аксаи» и другие суда огородили для текущего ремонта. А вокруг корабля раскинулся собственно цирк. Установили главный шатер с площадкой для аттракционов перед ним. Другие «шатры» – столовую, клоунскую, заранее изготовленные бытовки – поместили неподалеку.

Многие из экипажа и артистов решили, что могут обойтись без жизни на борту, разве что по необходимости, и перебрались к местным. Пока каждый выходил в свою смену, Гарвина это не особенно волновало. Кроме того, не следовало упускать возможность познакомить камбрийцев с культурой, отличной от той, в которой они родились… Тем более такой необычной, как гримальдианская…

Часть населения, включая старожилов, работала в цирке как монтажниками, чиновниками или программистами, так и артистами различных жанров. Пенсионеры, отпускники, оказавшиеся здесь в ловушке в результате крушения Конфедерации, цирковые фанаты и поселенцы, похоже, выбравшие Гримальди, ткнув наугад пальцем в звездную карту, составляли другую часть.

Все они разделяли общую веру в свободу личности, хотя, как сформулировал один из них: «Твои права заканчиваются у моего носа».

Это казалось нелогичным, но почти все отчаянно тосковали по Конфедерации. Как объяснил Ньянгу один подозрительный тип: «Здорово иметь некоторый закон и порядок. Это упрощает путешествия и защищает тебя от ограбления по пьяни, когда ты обделал дельце и пытаешься выбраться из города с липовыми драгоценностями».

Ньянгу начинал понимать, по чему столько лет скучал Гарвин… Но все еще не имел ни малейшего представления о том, почему Янсма до сих пор в армии. Да, кстати, почему и он сам.

– Что это, во имя всего святого, такое? – Иоситаро с подозрением рассматривал огромную кипу серовато-белого полотна, кожаных креплений, железных колец и тяжелых канатов.

– Это – шатер, – пояснил Гарвин. – Настоящий шапито.

– Который вы используете для чего?

– Мы же, черт возьми, собираемся стать лучшим цирком из всех, что когда-либо… Или, по крайней мере, лучшим из тех, что еще болтаются по этой галактике. Поэтому, когда это возможно, мы выступаем в шапито.

– Почему? У нас есть замечательный корабль, который раскладывается, как одна из этих бумажных фигурок… ори… ири… ну, ты понял. Сасими. Всем тепло и хорошо, удобные проходы к ложам, пулеметным гнездам и партеру.

– Потому что ничто не пахнет цирком больше, чем парусина. И жареный арахис, и воздушная кукуруза, и… и слоновье дерьмо.

– Я непременно передам Язифи, какие твои любимые запахи, – пообещал Ньянгу. – Она будет потрясена и, может быть, запустит новую парфюмерную линию от Миллазин.

Ньянгу не очень-то удавалось сохранять свою обычную надменность.

Вынырнув из-за угла, Маев обнаружила его почти погребенным под массой крохотных человечков, чуть ли не гномов, безупречных копий «нормальных» людей. Карлики что-то кричали о контрактной шкале, а он с блаженным выражением на лице пытался торговаться. Маев на цыпочках прокралась обратно за угол и никогда не рассказывала Иоситаро о том, что видела.

– У нас серьезная проблема. Садись, выпей и выручай.

– Редко услышишь лучшее приглашение. – Ньянгу уселся за стол напротив Гарвина, придвинул к себе бутылку, налил и выпил.

– Ф-фу. Что это? Сточные воды?

– Близко, – ответил Гарвин. – Отработанный спирт после тройной перегонки, которым тешатся наши не сравненные, бесстрашные техники. Попробуй еще – проймет.

– Да уж, – протянул Ньянгу. – Будто грибок какой-то. – Но послушался. – Ну-с, так в чем проблема?

– У каждого цирка должна быть тема, от которой все и пляшут, начиная от красоток на манеже… Ну, от торжественного шествия, которым открывается представление… и до коронного номера. И костюмы должны быть придуманы в соответствии с темой.

– М-м-м.

– Хорошо бы что-нибудь возвышенное и сентиментальное.

– А, тогда все просто. Налей еще, – попросил Иоситаро.

Гарвин повиновался.

– Эта дрянь по мере потребления становится лучше, – признал Ньянгу. – Но мне кажется, все-таки ее лучше гнать по вене, чтобы не травмировать горло. Хочешь тему? Вот тебе тема. Прокатит даже при нашей ужасно секретной миссии. Назовем ее, э-э… «Парад Миров». Можно бить на старую отраву Конфедерации и на то, как мы все по ней скучаем. Одеть людей в какие угодно костюмы. Можно даже порыться, не было ли где-нибудь когда-нибудь нудистских миров… И от этого плясать.

– Знаешь, Ньянгу Иоситаро, порой я подозреваю в тебе гениальность. И даже интеллект.

– Долго ж до тебя доходило.

– Что происходит, шеф? – поинтересовалась у Ньянгу Дарод Монтагна.

Они стояли у высокого забора, начинающегося от одного из корабельных стабилизаторов. Внутри загородки находились Гарвин и Бен Дилл.

– Наш бесстрашный вождь собирается торговаться за медведя.

– За что?

– Это такая разновидность древних зверей… наверное, еще земных, – ответил Ньянгу. – Я поискал эту тварь в словаре. Там говорится, что это милое животное, которое никого не трогает, но, если его раздразнить, разнесет все на хрен, мокрого места не останется. Гарвин такое хочет.

– Зачем? Что они умеют? Или будет номер с поеданием людей?

– Хорошо обученные медведи, как сказал мне Гарвин, способны кататься на велосипеде, танцевать, немного кувыркаться… Почти все, чему можно научить очень глупого человека.

– А зачем нам такое надо?

– Затем, что, – начал Ньянгу, – цирк просто…

– …не цирк без медведя, – закончила альт Монтагна уже избитой фразой. – Или группы акробатов. Или чего там еще шарахнет в голову отцу-командиру.

– Как бы то ни было, – продолжал Ньянгу, – выяснилось, что в холмах живет придурок, который выращивает настоящих медведей. Агар-Робертес советовала нам купить пару медведей-роботов, но это же не для нашего Гарвина. Ему подавай настоящего. Смотри, это, должно быть, и есть медвежатник.

Заходивший на посадку флаер выглядел так, будто в течение некоторого времени каждую неделю исправно попадал в аварии. В открытом кузове помещалась большая клетка, в которой сидела ужасно большая, ужасно темно-коричневая, ужасно мохнатая животина с ужасно большими когтями и зубами.

– Ё! – воскликнула Дарод. – На него и смотреть-то страшно. Кто-нибудь захватил бластер?

– Гарвин сказал, что дрессировщик сказал, что медведь ласковый, как ребенок.

Зверь в кузове взревел, и прутья клетки отозвались мелодичным пением.

– Какого типа ребенок? – громко поинтересовалась девушка.

– Этого он не говорил.

Флаер приземлился, и оттуда вылез ужасно волосатый мужик. Он приветствовал Гарвина, представился как Иниас и захромал к клетке.

– Это Крошка Дони, – сказал он. – Отродясь не видал малютки сметливей. У меня на ранчо таких еще двое, если вам нужна реальная звездная власть.

– Звездная власть? – Ньянгу подавил смешок.

– Вы говорили, она ласковая. – Гарвин разглядывал рваный шрам на руке дрессировщика.

– То мамаша ейная, – пояснил Иниас. – Дони мне, рази что, ногу изорвала, да и то я сам виноватый. В основном. Давайте я ее выпущу, и вы своими глазами поглядите.

Своими глазами Гарвин поглядел на пару цепей, обмотанных вокруг передних лап Крошки. Иниас открыл клетку. Медведица с рычанием выкатилась оттуда. Встав на дыбы, она порвала обе цепи и бросилась на хозяина, благоразумно нырнувшего под флаер.

Завидев Бена Дилла, Дони поскакала к нему. Дилл последовал за Иниасом. Разобравшись с этими двумя, зверюга переключила внимание на отца-командира. Под флаером места на троих уже не хватало. Поэтому Гарвин, как он позже утверждал, забрался, а на самом деле взлетел, на крышу клетки.

Почувствовав себя хозяйкой положения, Дони, порыкивая, трижды обошла вокруг флаера, обнаружила боковое окошко и старательно его разворотила. Ньянгу ржал, прислонившись к корабельному стабилизатору.

Крошка Дони услышала Иоситаро и с яростным ревом бросилась на забор. Первый раз ее отшвырнуло словно мячик, но затем медведица влезла на него, как по лестнице.

Ньянгу взмыл на гладкий стабилизатор «Большой Берты» так, как будто это тоже была лестница.

Дарод Монтагна юркнула в корабль и захлопнула за собой люк.

В конечном счете, Иниас вылез из-под флаера, нашел еще цепи, и Крошка Дони исчезла из жизни цирка.

Спустя три дня Иоситаро подписал накладную на аренду двух медведей-роботов. И при этом настоял на том, чтобы одного из них обязательно назвали Крошкой Дони.

Его звали Раф Атертон, и Ньянгу готов был поклясться, что это реинкарнация, как минимум, шести генералов и двух диктаторов.

Седовласый; худощавый и суровый с лица дирижер не терпел ни малейших возражений ни от одного из сорока нанятых цирком музыкантов. Голос его, вроде бы негромкий, каким-то образом разносился от одного конца космопорта до другого.

– А теперь вы все внимательно послушаете. Ноты перед вами. Пьеса называется «Мирный марш Конфедерации». Вам следует выучить ее так, чтобы сыграть хоть во сне, в коем состоянии, как я заметил, некоторые из вас уже пребывают. Это одна из самых важных частей представления. «Мирный марш» – это знак беды! Пожар! Пляска ведьм! Большой набат! Катастрофа!!! Когда он исполняется, каждый участник шоу должен напрячься в попытке по мере своих возможностей выполнить задачу. Если мы выступаем в шапито, все животные вместе со всякими придурками должны взбеситься и сорваться с привязи. Таланты бесценны, чего не скажешь о вас, мои сосископалые дамы и господа. Поэтому, когда каждый повысит свое мастерство, вы присоединитесь к труженикам сцены в решении проблемы.

– У меня вопрос, сэр, – осмелился подать голос синтезаторщик. – А что, если мы на корабле и что-то происходит?

– Доигрываете мелодию, затем покидаете корабль. Или следуете приказам бригадира Янсмы.

– А если мы в космосе?

– Да, – призадумался Атертон. – Это довольно сложный вопрос.

Мужчина отпустил трапецию и кувырком преодолел открытое пространство. Женщина в это время дважды лениво перевернулась над сетью. Ловящий вытянул длинные щупальца, поймал обоих, подбросил еще выше, снова поймал, и все снова оказались на карнизе.

– Ладно, – проворчал Бен Дилл. – Полтруппы – люди или хотя бы выглядят таковыми. А к какому виду относятся эти осьминогоподобные типы?

– Они называют себя ра'фелан, – ответил Гарвин. – Директор труппы сказал, их интеллект примерно соответствует человеческому нижнего уровня.

– Как интересно, – манерно протянул Эрик Пенвит. – При наличии полудюжины ног для нажимания на кнопки и отсутствии особого интеллекта нам надо нанять их в качестве пилотов.

– Полегче, – предупредил Бен. – Они умеют говорить?

У ра'феланов были трубчатые тела с попарно свисающими через равные промежутки щупальцами. Из середины тел зловеще выпирали глаза.

– Если к ним вежливо обращаются, – ответил Гарвин.

– Вы, ублюдки, оба такие остроумные нынче, – пожаловался пилот.

– Полагаю, ты их взял, – заключил Пенвит, не обращая внимания на Бена.

Ра'фелан трижды крутанулся туда и обратно на своей трапеции, затем прыгнул прямо вверх по направлению к веревке, натянутой между двумя высокими шестами. Он… или она, или оно, ибо Гарвин так и не разобрался в их системе полов, если таковая вообще существовала, добрался, перебирая щупальцами по веревке, до шеста, зацепил трапецию, сделал один оборот и, закрутив сальто, полетел, кувыркаясь, вниз, в сеть.

– Взял, черт побери, – пылко ответил Гарвин. – Видел бы ты их пару минут назад, когда они швыряли туда-сюда десяток людей, словно бумажные самолетики.

– Думаешь, будь они настоящими моллюсками, стали бы они работать за деньги? – встрял Бен. – Видишь, я дотягиваю до твоего уровня.

– Я не буду повторяться насчет пилотов, – ответил Пенвит. – Разве что я, пожалуй, был слишком щедр по части оценки их интеллектуального развития.

– Вперед, маэстро! – крикнул Гарвин.

Он был неотразим в официальном белоснежном одеянии древних времен, включая высокую белую шляпу, черные сапоги и черный бич.

Атертон поднял палочку, и музыка грянула на весь корабль. Янсма прикоснулся к микрофону на горле.

– Дамы и господа, дети всех возрастов… Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожаловать в Цирк Галактических Восторгов. Вы мои гости на этом представлении. Итак, что у нас первое…

На арену кувырком выкатились полдюжины клоунов и начали всячески нападать на инспектора манежа, пытаясь облить его водой, повалить через вставшего на четвереньки товарища, бросать гнилые овощи. Но ничего у них не вышло, и он бичом прогнал их с арены.

– Пардон, пардон, но есть у нас эти придурки, с которыми никто не может управиться… – Гарвин, прервав треп, понизил голос. – Вот наберем полный штат, и будут у нас коверные, которые станут работать на трибунах. Затем пойдет парад со всевозможными женщинами на лошадях и слонах, если у нас будут слоны, разносчицами сладостей по трибунам, кошками, вылезающими из…

Маэстро, простите, что вынуждаю вас делать это, но нам понадобятся вставки на выход каждого номера.

– Конечно, – надменно ответил Атертон. – Я не кисейная барышня и, во всяком случае, знаю свое дело.

Гарвин, было, нахмурился, но решил промолчать.

– Парад выйдет через задние ворота шатра, или трюма, или амфитеатра – я не имею ни малейшего представления о том, где нам придется выступать, – затем пойдет первый номер. Что это будет, я еще не решил: может, какие-нибудь летуны, может, лилипуты, а может, акробаты. Хотя, по-моему, их у нас недостаточно.

– Земные кошки? – переспросил Гарвин.

– Во время оно, – несколько печально ответил круглощекий, довольно суетливый усатый мужчина. – С тех пор они явно мутировали, и вот венец творения – фантастические кошки доктора Эмтона, которые заставят вас задуматься, являетесь ли вы истинным царем природы, и поразят вас. Чудесное представление для всей семьи.

Янсма скептически разглядывал усевшихся на столе шестерых тощих, но тщательно расчесанных зверей, с абсолютным бесстрастием взиравших на него.

– Тикондерога, насекомое. На картине. Поймай его для… – Эмтон кивком головы указал на Гарвина, но никакого иного движения не сделал.

Одна из кошек внезапно прыгнула со стола к вставленному в рамку холоизображению Язифи, поймала жука, разок надкусила и изящно уронила на колени отцу-командиру.

– Интересно, но для полноценного номера маловато.

– Пирамида, – скомандовал Эмтон, и три кошки сдвинулись вместе, две запрыгнули им на спины, а последняя увенчала фигуру.

– Игра в мяч.

Дрессировщик вынул из кармана маленький красный мячик и бросил зверям. Пирамида рассыпалась, кошки образовали кольцо и начали перекидывать шарик друг другу.

– Хм-м, – произнес Гарвин. – У нас будут проекционные экраны, чтобы публика могла следить за происходящим… Может, что-нибудь с клоунами?

– Клоуны.

Шесть кошек встали на задние лапы, прошлись по столу, затем принялись крутить колесо.

– Боюсь, что нет, – вздохнул Гарвин.

– О! Прекрасно! – Эмтон поднялся. Кошки запрыгнули обратно в два контейнера, в которых он принес их. – Э… один вопрос… Я, э-э, так понял, что участников отборочных соревнований радушно принимают в ваших владениях?

– Конечно, – ответил Гарвин и отметил еле уловимый след отчаяния в облике человека. Наверное, виной тому воображение, но ему показалось, что то же выражение было и у кошек. – Мы с радостью угостим вас. И ваших зверей.

– Что ж… Как бы то ни было, спасибо, что уделили нам время. – Эмтон защелкнул крышки контейнеров.

– Минутку. Могу я задать вам личный вопрос? – Гарвин чувствовал себя полным идиотом.

По лицу Эмтона пробежал холодок, но он ответил:

– Можете.

– Можно поинтересоваться, когда вы в последний раз выходили на манеж?

Взгляд Эмтона затуманился.

– Последний раз мы участвовали в представлении… Так, разъездная шарашка, полная ерунда, просто чтобы не заржаветь… На самом деле это было, ну, почти земной год назад.

Гарвин кивнул.

– Я говорил о клоунах. Есть ли у вас какие-либо возражения против работы с ними?

– Конечно, нет, – с готовностью откликнулся Эмтон.

– Возможно, мне не удалось оценить весь потенциал вашего номера, или, может, вы сумеете использовать какой-то новый материал, – продолжал Гарвин. – Я звякну нашему профессору Ристори, чтобы он встретился с вами на главной палубе, скажем, через полчаса или около того. – И, заметив выражение лица Эмтона, быстро добавил: – Простите, через час. Чтобы вы и ваши артисты успели поесть на камбузе.

– Спасибо, – пылко произнес дрессировщик. – Обещаю, вы не пожалеете.