Текст книги "Крушение звёзд"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Гарвин кивнул головой в знак согласия.

– Во-первых, я планирую привезти всех обратно. Во-вторых, те, кого сочту лучшими я, в вашем списке могут и не значиться.

– Логично, – согласился Ангара по некотором размышлении. – Подразделения РР не всегда дают хороших пехотинцев. Полагаю, вы возьмете немало пехоты.

– С вашего разрешения, сэр, – ответил Гарвин. – Поскольку у нас мир, это даст им нечто, что позволит избежать порождаемых скукой неприятностей.

– Как правило, это бывает еще большая неприятность, – заметил Ангара. – Итак, вы набираете команду… труппу, как вы ее называете, и начинаете собирать разведданные. Давайте, ради убедительности и чтобы сохранить хоть какое-то подобие секретности, назовем операцию «Обвал», как и другую, похожую, которую мы проводим сейчас. Это изрядно запутает дело. Но вернемся к нашим баранам. Что, если – или когда – вы попадете в беду?

– У нас будет вооруженный до зубов корабль, – ответил Гарвин. – Надежно замаскированный. Я возьму не сколько «аксаев», несколько патрульных катеров нана-класса, которые мы отбили у Редрутовой банды.

– А вы не будете выглядеть подозрительно?

– Если Конфедерация распалась – а это кажется несколько более чем логичным, учитывая то, что беспилотные корабли, о которых я ничего не знаю, начали в последнее время пропадать, – полагаю, любой, кто нынче отправляется куда-либо за пределы родного мира, должен быть вооружен.

– Ладно, – сдался Ангара, – будем считать, что здесь ты прав.

– Кстати, мы хотим переименовать «Грузовик» – на счастье, – сообщил Гарвин – Он станет «Большой Бертой».

– Чертовски романтично, – съязвил Пенвит.

– В честь самого большого цирка на свете. Это было еще на Земле. Братья Ринглинги, Бейли и Барнум.

– Как хотите, – проговорил Ангара.

– Хотелось бы обсудить еще вот что, сэр, – неуверенно произнес Гарвин. – Ситуация может сделаться несколько, гм, напряженной. А я всего лишь молодой солдат. Не стоит ли нам подыскать какого-нибудь дипломата, чтобы он отправился с нами? Просто чтобы быть уверенными, что мы ничего не напортачим. Солдаты имеют, э…

– …свойство жать на спуск в спорных или сомнительных случаях, – закончил Ангара.

– Ну… в общем, да, сэр.

Ангара с минуту размышлял.

– Неплохая идея, коуд. Проблема только одна. Мне в голову не приходит ни один политик в этой системе, которого можно было бы хоть в самом первом приближении квалифицировать как миротворца или пацифиста. В камбрийской истории последних лет подобные имена просто отсутствуют. У вас есть какие-нибудь кандидатуры?

Гарвин покачал головой и взглянул на Ньянгу.

– Кроме меня, – вздохнул Иоситаро, – извините, сэр. Мои файлы пусты.

– Так что, боюсь, – резюмировал Ангара, – вам придется действовать на свой страх и риск. Как далеко вы намерены забраться?

– Так далеко, как только сможем, сэр. Надеемся, до самого сердца Конфедерации – Центрума.

Глава 3

– В данный момент, – поведала коуд Фицджеральд Гарвину, – вы не входите в число моих любимых строевых офицеров.

– Нет, мэм.

– И вы, хаут Иоситаро, значитесь в том же списке.

– Да, мэм.

Они оба стояли навытяжку перед своим бригадным командиром.

– Мне снова приходится напоминать вам, что в Корпусе существует такая вещь, как субординация. Это значит, что если вас, уголовников, посетила идея, то с ней полагается обращаться ко мне. И только потом, если я ее, допустим, одобрю, по инстанциям – к данту Ангаре. Вместо этого я выясняю, что отпускаю вас обоих шнырять неизвестно где, как будто вы до сих пор в РР… и что вы все это якобы сами придумали.

– Извините, коуд, – пробормотал Гарвин. – Я забыл.

– Старые привычки умирают медленно, – поспешно добавил Ньянгу.

– Жаль, дант Ангара не одобряет некоторые виды… наказаний, которые практикуют другие армии. Такие, как распятие.

Гарвин заглянул в холодные глаза женщины и, не будучи уверен, шутит ли она, промолчал.

– Хорошо, – сказала Фицджеральд. – Поскольку Ангара уже дал санкцию, мне остается только ругаться. Не провалитесь… Если это случится, возвращайтесь мертвыми. В противном случае я могу припомнить нашу беседу, когда подойдет время следующего рапорта о вашем служебном соответствии. А теперь – вон отсюда… И, между прочим, всего наилучшего.

К Гарвину, кабинет которого был чуть больше кельи и выходил на вдохновляющую панораму машинного парка Второго Полка, ввалился Бен Дилл, отдал честь и, не дожидаясь, пока Янсма ответит ему салютом, рухнул на стул.

– Ну, – пророкотал он, – сначала я послушаю, как вы будете объяснять мне, почему я не могу отправиться в эту вашу безбашенную экспедицию, а затем расскажу вам, почему я все-таки поеду.

– Побереги красноречие, Бен, – посоветовал Гарвин. – Ты уже в списках.

Дилл прищурился.

– Как это так получилось, что мне не пришлось угрожать вам, как обычно?

– Нам нужен хороший пилот, – ответил Гарвин. – Мы берем с собой три «аксая» и корабль-матку с запчастями. А ты, как я понимаю, в курсе, каким концом вперед летают эти зловредные твари.

– Просто я – лучший пилот «аксая» во всем космосе, включая всяких там мусфиев, которые думают, что они лучше меня только потому, что изобрели этих чертовых свиней с крыльями.

– Вот потому-то я и вписал тебя сразу после Аликхана и Бурсье.

– Аликхан – понятно, но Бурсье?! – возмутился Дилл. – Да я могу трижды облететь вокруг ее задницы без топлива.

– Мне просто хотелось посмотреть, как скоро ты нарисуешься, – откликнулся Гарвин, пряча улыбку. – Хочешь знать, какова твоя вторая роль? Нам нужен силач.

– Ты имеешь в виду, что я буду как полуголый, намазанный маслом чувак из холошоу с большими железными кольцами на руках, чтобы подчеркнуть мое совершенное телосложение?

– Плюс корсет, чтобы подобрать твое пузо.

– Проклятье, – проговорил Дилл, пропустив это замечание мимо ушей. – Придется повыпендриваться.

– В пределах разумного.

– Эй, – оживился здоровяк, – у меня классная идея. Раз уж вы берете Аликхана, и никому не обязательно знать, что он владеет всеобщим наречием, его можно использовать в качестве…

– …экспоната, – закончил за него Гарвин. – «Спешите видеть самого смертельного врага человека»… «Взгляните на него в оргии гниющей плоти»… «Демон-каннибал из кошмара за пределами звезд». И всякий, кто подойдет к его клетке, будет говорить свободно, не догадываясь, что у мусфия ушки на макушке.

– Черт, – сказал Дилл, – и здесь вы меня обскакали.

– Как всегда, – улыбнулся Гарвин.

Бен хохотнул.

– Дело стоит того, чтобы просто увидеть его в клетке.

– Только когда кругом будет публика.

– Этого будет достаточно. Я прихвачу этого… как его… херасиса… тьфу… арахиса, чтобы кидаться в него.

– Полагаю, – произнес Ньянгу, – все это в благородных традициях РР – проситься добровольцами неизвестно куда. – Взмахом руки он указал на выстроившееся перед ним подразделение. – Кто-нибудь отсутствует?

– Нет, сэр, – отрапортовала сент Моника Лир. – Кроме одного человека в госпитале, который не хочет в отставку раньше времени.

– Ладно, – кивнул Ньянгу и повысил голос. – Я горжусь вашей храбростью и глупостью, подлые, трусливые грязееды. Итак, в листовке были указаны специфические данные. Те, кто обладает какими-либо из них, остаются в строю, Остальные, которые, подобно мне, ищут приключений на халяву, покидают строй и отправляются обратно в казармы.

Он выждал. Люди начали нехотя расходиться, пока не осталось шестьдесят человек из более чем ста тридцати единиц личного состава.

– Прекрасно, – объявил Ньянгу, обводя взглядом мужчин и женщин. – Что ж, посмотрим. Страйкер Флим… Что вы планируете добавить к делу? Я имею в виду, помимо вашего мрачного видения всего происходящего.

Угрюмый с виду Страйкер, который упорно отказывался от продвижения по службе, но являлся при этом одним из лучших полевых солдат в РК, а значит, и во всем Корпусе, еле заметно улыбнулся.

– Узлы, сэр.

– Пардон?

– Я могу завязать любой известный узел. Одной рукой, без рук, вверх ногами, во сне, по пьяни.

– Вязальщик узлов, – Ньянгу начинало нравиться происходящее, – в списке не значился.

– Так точно, сэр, – согласился Флим. – Но я поразнюхал по окрестным циркам. Везде речь шла о веревках, тросах, шкивах, талях и прочем таком дерьме.

– Хорошо, – кивнул Ньянгу. – Берем. А что у вас, сент Лир?

– Танцевала в оперном театре.

– Идет. Нам понадобится кто-то, чтобы строить танцевальную группу. Как насчет вас, альт Монтагна?

– Плавание, сэр. Также прыжки с вышки. И, думаю, смогу освоить трапецию, ведь я неплохой акробат.

– Кто-нибудь из вас подумал о том, что может случиться с РР в отсутствие одновременно ротного и его зама?

– Уже позаботились, сэр, – резко ответила Лир. – Мы уговорим Лава Хурана взять на себя обязанности младшего офицера, дадим ему временные полномочия, которые перейдут в постоянные в случае нашего невозвращения. Абана Калафо подменит заместителя, также на временной основе. Коуд Янсма уже дал добро.

– Хм-м, – посерьезнел Ньянгу. Конечно, присутствие невероятно компетентной Лир было более чем желательно, хотя он и не слыхал о ее театральном прошлом.

Дарод Монтагна – другое дело. Гарвин, несмотря на продолжающийся роман с Язифью Миллазин, испытывал нечто большее, чем легкомысленный интерес, к юной брюнетке-снайперу. Как-то во время войны против Ларикса и Куры Ньянгу застукал их пьяными в стельку и целующимися, но не подумал, что это будет иметь какое-либо продолжение. Ежели имело, то могут возникнуть неприятности. Разве что Монтагна получила во время войны офицерский чин – тогда традиционный запрет на отношения между рядовыми и офицерами не играет роли. Однако…

Ньянгу напомнил себе две вещи: во-первых, Язифь тоже участвует в экспедиции, и, во-вторых, что важнее, он Гарвину не сторож.

– Ладно, – проворчал он. – Теперь разберемся с остальными придурками.

– Пригласите. – Гарвин откинулся на спинку стула. Неделя оказалась неимоверно длинной: опрос и отсев добровольцев, вранье командиров, пытавшихся спихнуть ему лентяев и неудачников, и зубовный скрежет прочих офицеров, которые теряли лучшие кадры. А теперь еще и это.

Доктор Данфин Фрауде был одним из самых уважаемых математиков на Камбре, хотя его таланты простирались и в большинство отраслей прикладной науки. Вдобавок, несмотря на свои более чем шестьдесят лет, этот маленький взъерошенный интеллигентик вполне заслуженно слыл отчаянным храбрецом и сопровождал Корпус в нескольких рискованных экспедициях, заработав репутацию человека абсолютно бесстрашного. В те времена, когда Камбра воевала с Лариксом и Курой, ученый горячо полюбил одну из своих коллег, что вполне естественно для поздней любви. Ее убили, и мир Фрауде, казалось, рухнул. Он по-прежнему проводил для Корпуса любые аналитические исследования, но сделался каким-то отстраненным, словно часть его умерла вместе с Хо Канг.

Дверь отворилась, и Гарвин подпрыгнул. Перед ним стояло существо в самом гротескном сценическом гриме – необычайно унылая личность с на редкость противным длинным носом. Мешковатые штаны, дырявые, чрезмерно длинные ботинки с загнутыми носами, напоминающий ветошь пиджак и древняя шляпа.

– Привет, Гарвин, – произнес Фрауде. – Хорошо выглядишь. Чего не скажешь обо мне.

Он шмыгнул носом и потащил из рукава огромный носовой платок. Ткань все тянулась и тянулась, пока в руках математика не оказалось нечто, размерами не уступающее простыне. В середине простыни что-то завозилось, и наружу выскользнул стобор, одно из двуногих пресмыкающихся, диковинных для D-Камбры. Тварь приземлилась Гарвину на стол, злобно зашипела и вылетела в открытую дверь.

– Ой, извини, Гарвин, – проговорил Фрауде все тем же невыразительным тоном и принялся утирать слезу, выкатившуюся у него из левого глаза. Когда он убрал платок, на месте длинного носа красовался алый резиновый мячик. Доктор поскреб его, содрал, шваркнул об стену и поежился.

– Мне не кажется, что вы собираетесь позволить мне отправиться с вами?

– Вы научились всему этому за два дня?

Фрауде кивнул, и с него упали штаны.

– Знаете, пожалуй, я не могу позволить себе отказаться от Плаксы Вилли, – улыбнулся Гарвин.

Фрауде всхлипнул и подобрал штаны.

– Вы ведь не говорите это, просто чтобы заставить меня улыбнуться, а?

Он приподнял шляпу, и в стороны с пронзительным криком разлетелись какие-то летучие твари.

– Да берем мы вас, берем, – простонал Гарвин, давясь со смеху. – А теперь валите отсюда, пока у вас из штанов не полезла какая-нибудь плотоядная зараза.

– Спасибо, сэр, спасибо, спасибо, – произнес Фрауде все так же монотонно, кланяясь и шаркая ножкой. – Но у меня есть одна просьба – крохотная поблажка, просто махонькая услуга. Коль скоро Энн Хейзер выходит замуж за Джона Хедли (Янсма заметил, как скривилось лицо старика при слове «замуж», но ничего не сказал) и хочет некоторое время побыть дома, это означает, что мне не с кем будет и словом перекинуться.

Доктор подошел к двери и отворил ее.

– Мой коллега, – пояснил он.

Гарвин с подозрением оглядел совершенно непримечательного человечка, бочком проскользнувшего в кабинет. Коуд собрался было пожать протянутую ему для приветствия руку, но, как только он шагнул вперед, посетитель сделал обратное сальто, приземлившись на ноги. Затем пошел колесом по стене, потом каким-то образом по гарвинову столу, по противоположной стене, грациозно приземлился прямо перед Гарвином и торжественно совершил рукопожатие.

– Рад знакомствию, знакомствию, знакомствию, – и исполнил еще одно сальто, видимо, чтобы выразить свой восторг.

– Профессор Джабиш Ристори, – отрекомендовал Фрауде. – Довольно славный малый, мой коллега в течение многих лет, несмотря на то, что принадлежит к одной из тех сфер, которые едва ли можно назвать научной дисциплиной.

– Социосоциосоциология, – затараторил Ристори, делая стойку на руках, а затем оторвав одну от земли.

– Лет десять назад Джабиш помешался на бродячих артистах и задался целью освоить их трюки, – продолжал Фрауде.

– И больше никогда-никогда-никогда не вернулся в универ, – поддакнул Ристори с заразительным смешком. – Сероскучно, скучносеро. – Он оттолкнулся от пола и снова приземлился на ноги.

– Добро пожаловать в цирк, – произнес Гарвин. – Акробат всегда пригодится.

– Акробат, путокат, спотыкат, – закивал Ристори. – Возьмите. По-моему, ваше.

Он вручил коуду его идентификационную карту, еще несколько мгновений назад пришпиленную к нагрудному карману Гарвина.

– Как вы… Ох, простите, не узнал марку, – смутился Янсма. – Мне следовало догадаться.

– И это ваше. – Ристори протянул браслет от часов. – И это. – Последовал бумажник, до того надежно покоившийся в застегнутом заднем кармане.

– Но вы ведь не приближались ко мне больше чем на метр! – воскликнул Гарвин.

– Нет, разве? – возразил Ристори глубоким голосом, исполненным зловещей значительности. – Если бы приблизился, все ваши кредитки, которые у вас в левом на грудном кармане, были бы мои.

– Вы, двое. – Гарвин безо всякой проверки догадывался, что деньги там, где сказано. – Исчезните. Доложите Иоситаро и собирайте манатки. И постарайтесь оставить ему хотя бы штаны.

Из-под брюха «жукова» вылез человек в засаленном комбинезоне с динамометрическим ключом почти такой же длины, как и конечность, которая его сжимала. Едва он поднялся на ноги, Ньянгу ему браво отсалютовал.

Мил Таф Лискеард вернул салют.

– Вот уж не думал, что летуны нынче помнят о моем существовании, – произнес он с горькой злобой, заметив «крылышки» на груди Иоситаро.

Ньянгу проглотил это замечание.

– Сэр, я хотел бы побеседовать с вами наедине.

Лискеард бросил взгляд на ковырявшихся неподалеку двух механиков, явно не обращавших на него ни малейшего внимания.

– Тогда вон в той грязной каморке, которая служит мне кабинетом.

Ньянгу последовал за ним и притворил дверь.

– Ладно. Чего тебе надо, Иоситаро? Разве ты не слишком занят, возясь со своими последними затеями, чтобы тратить время на отстраненного от полетов старпера, который скис под огнем?

– Сэр, вы мне нужны в качестве одного из пилотов для реализации этих самых затей.

– Дурная шутка, – отрезал Лискеард. – Напоминаю еще раз. Я сломался, помнишь? Ангара отстранил меня от полетов. Или ты не слышал? Я не могу, когда убивают людей.

– Знаю, – кивнул Иоситаро. – Но вы все равно нам нужны. Чтобы поднять в воздух большую уродливую калошу, на которой мы собираемся лететь. Я просмотрел ваш послужной список, сэр. У вас больше двух тысяч часов на конверсионных гражданских транспортах, прежде чем вы перевелись на «грирсоны». А нам крайне не хватает людей, имеющих опыт работы с подобными стальными чушками.

– Я занимался этим некоторое время, – Лискеард помрачнел. – Наверное, следовало сознавать свои пределы и продолжать гонять по небу эти БУКи. Но дело не в этом. Не могу, понимаешь, разносить на кусочки транспорты, подобные тем, на которых летал сам, как рыбу потрошить. Вот и свернул крылья. Ангара сказал, что сделает все, чтобы я больше не летал ни на чем военном, и вышвырнет меня из Корпуса, как только у него дойдут руки. Думаю, он просто забыл обо мне здесь внизу, в этой ремонтной яме, – продолжал Лискеард. – И будь я проклят, если знаю, почему сам не напомнил ему. – Он провел рукой по лбу, оставив грязный след. – Нет, Иоситаро. У тебя на уме еще что-то, кроме реабилитации труса. Может, мне предстоит роль того, кто поведет стадо на бойню в этой новой операции? Ты, я слышал, славишься подобными грязными штучками.

– Вы нужны мне. – Ньянгу сделал паузу, чтобы совладать с собой. – По личным причинам. Примерно через месяц после того, как вы… отстранили себя от полетов, я попал в перекрестье чьих-то прицелов и по мне открыли заградительный огонь. И я тоже сломался.

– Но ты вернулся. Это очевидно, а то лежал бы под этим «Жуковым» рядом со мной, высматривая копоть.

– Да, – согласился Ньянгу, – вернулся. Может, потому, что всегда был слишком труслив, чтобы сказать кому-нибудь, кто видел меня идущим вниз, что я растерялся и больше ни на что не способен.

Лицо Лискеарда вытянулось. Он уставился на Ньянгу.

– Итак, это нечто вроде реабилитации. Ты хочешь предоставить мне шанс?

– Мы летим на «Большой Берте» не для того, чтобы стрелять в людей. Нам предстоит оглядеться, в целости и сохранности доставить домой свои задницы и доложить обстановку.

– Это не значит, что я устою, если дело примет дурной оборот.

– Тогда я выдерну твою задницу из-за штурвала и самолично надеру ее для вящей убедительности. Сэр, – прорычал Ньянгу.

Лискеард заметил, как хаут машинально сжал кулаки, и рассмеялся взахлеб.

– Ангара знает, что ты пытаешься меня завербовать?

– Знает. И он ворчал что-то насчет того, что лучше бы я был уверен в своей правоте.

Бывший пилот выглядел удивленным.

– Вот уж не ожидал услышать от старого твердозадого ублюдка что-нибудь подобное! – он глубоко вздохнул. – Иоситаро, ради тебя я надену «крылышки» обратно. А если я снова… Тебе не придется заботиться обо мне. Я сам это сделаю. И… спасибо. Я перед тобой в долгу. В очень, очень большом.

Ньянгу, который никогда не был силен по части эмоций, подобрался, отдал честь и повернулся, чтобы идти, бросив через плечо:

– Тогда отправляйтесь к «Большой Берте». Она сойдет со стапелей через два часа. И начните выяснять, как эта сволочь насчет полетать. Сэр.

– Ты уверен, что это аутентичный танец?

Дек Бегущий Медведь, великолепный в своей набедренной повязке, в ожерелье из длинных зубов, с раскрашенным лицом и торчащими из его заплетенных в косы волос перьями, ухмыльнулся.

– Именно так учила меня мать матери моей матери. Или – на тот случай, если люди, для которых я танцую, начинают выглядеть так, будто думают, что я их парю, – отец отца моего отца. Черт, еще я скажу им, что в следующий раз для древнего «солнечного танца» я проткну себе соски костяными шпильками, повисну в воздухе и стану петь йодлем.

– Не знаю, – все еще скептически протянул Гарвин.

– Послушайте, сэр, я ведь и впрямь мог бы состряпать какую-нибудь липу. Меня по самое не могу задрало ни хрена не делать, кроме как возить туда-сюда данта Ангару. Великий Дух-на-велосипеде! – Бегущий Медведь машинально потер покрытую шрамами руку. – На прошлой неделе я обнаружил, что всерьез хочу пострелять.

Дек являлся одним из очень немногих оставшихся в живых кавалеров Креста Конфедерации, полученного, как он говорил, в «один ей-богу сумасшедший момент».

– Так что я немного станцую, расскажу пару-тройку историй… Они по правде из давних времен, может, еще с Земли… Меня бабушка учила… Выкурю Трубку Мира, спою несколько гимнов… Выглядеть буду, как опасный воин. Вроде неплохой способ завлекания женщин, правда, сэр?

– Звучит недурно, – согласился Гарвин. – Плюс у нас всегда будет под рукой кроме Бена Дилла еще один патентованный псих. И ты умеешь летать.

– На чем угодно вроде «Жукова» – хоть сквозь игольное ушко, сэр.

– Ладно, поскольку мы и так уже изрядно обобрали данта Ангару, взяв у него лучших, то, пожалуй, можем его оставить и без личного шофера.

– Думаю, будет весело, – манерно протянул Эрик Пенвит. – Побродить так денек перед вами, ребятки, посмотреть, кого и как следует использовать.

– Только не кокетничай, – завозмущался Ньянгу. – Помни, ты занимаешь место, на которое претендовал я.

– Ты перестанешь ныть? – поинтересовался Гарвин. – Ты – начальник клоунов, им и останешься. Не передашь ли мне эту проклятую бутылку?

Ньянгу пододвинул ему требуемое, когда в дверь постучали.

– Войдите, – пригласил он.

Дверь отворилась, и вошла женщина в белом медицинском костюме.

– Ну, все, – вздохнул Гарвин. – Я готов. Альт Махим. Садитесь, док. Я думал, мы отрядили вас в медицинскую школу.

Она присела на краешек одного из стульев.

– Я там… Я была, сэр. Но три дня назад семестр закончился. Я взяла долгосрочный отпуск.

– Угу, – многозначительно кивнул Ньянгу. – Энтузиазм, зов сирены.

– Продолжай, Джил, – подбодрил ее Гарвин. – Для начала давай без «сэров». Или ты забыла традицию РР?

– Нет, с… Нет, шеф. Я зашла узнать, не нужен ли вам на борту медик.

– Будь я проклят, – произнес Пенвит. – Ну что ты будешь делать с этими старыми разведчиками? Ты стараешься определить их в такое место, где их хотя бы не убьют, научат разным ценным вещам типа акушерства и нейрохирургии, которые обеспечат им работу на гражданке, а они каждый раз с воем лезут обратно в пушечное жерло!

– Я даже не буду пытаться спорить с тобой, – сказал Гарвин. – Нам чертовски необходим хороший военный медик. На, налей себе выпить.

– Не сейчас, шеф, – ответила Махим, поднимаясь. – Мне надо пойти отобрать медицинское оборудование, которое может понадобиться. Но все равно, спасибо. – Она отсалютовала и вышла.

Пенвит покачал головой.

– Мы никогда не образумимся, а?

Гарвин выбрался из своего флаера и начал подниматься по длинной лестнице в усадьбу Миллазинов, Хилкрест. Он был уже у двери, когда до него донеслись звуки погрома. Открыв дверь, коуд услышал непристойную брань, а затем снова грохот.

– Задница! – догадался пехотинец.

Еще раз грохотнуло. Гарвин осторожно двинулся на звук разрушения и вскоре оказался посреди развалин кухни.

Язифь Миллазин созерцала то, что недавно было коммуникатором. Затем направилась к буфету, выбрала блюдо и запустила его на всю длину столовой.

– Дерьмоглоты!

– Э-хм… Я дома, дорогая, – дал о себе знать Гарвин. Она гневно глянула на него и швырнула об стену еще две тарелки.

– Сучьи дети!

– Коль скоро ты употребила множественное число, – заметил Янсма, то, смею надеяться, это не про меня.

– Не про тебя!

– Тогда можно я тебя поцелую?

Язифь поджала губы. Гарвин пробрался через останки большей части ее обеденного сервиза и поцеловал ее. Через некоторое время они оторвались друг от друга.

– Так немного получше, – признала Язифь. – Но желание проклинать все и вся у меня не пропало.

Гарвин приподнял бровь.

– Мой долбаный совет директоров, мои дважды проклятые вкладчики, мои трижды гребаные управляющие!

– На редкость представительный список.

– Они только что заявили мне, что я не могу отправиться с вами!

– Но… Ты же «Миллазин Майнинг». Я имею в виду, единственная, – проговорил он изумленно. – Ты можешь делать, что хочешь, разве не так?

– Нет. – Язифь снова начала закипать. – Нет, если это может повлиять на цену акций или доверие вкладчиков. Их генеральный директор, оказывается, за пределами системы. Может, даже в опасности и, не дай бог, его убьют! Проклятый совет в полном составе заявил, что подаст в отставку, если я отправлюсь с вами. Мол, у меня нет никакого уважения к собственной компании, если я собралась делать что-то опасное без необходимости. Мол, это работа для настоящих солдат, а не для незрелых маленьких девочек, какой они, похоже, до сих пор меня считают! Сволочи!

Очень большой хрустальный десертный поднос – коуду он даже нравился – просвистел через комнату и рассыпался радужными осколками.

– Ох, – произнес Гарвин.

– Хочешь расхреначить что-нибудь? Э… нет. – Она подозрительно на него уставилась. – Разве ты не огорчен, что я не еду?

– Конечно, конечно, огорчен, – поспешно ответил Гарвин. – Поэтому не надо метить в мою сторону. Честно, Язифь!

– Черт! Черт! Черт! – прорычала она и расплакалась.

Гарвин осторожно обнял ее снова.

– Почему они никогда не позволяют мне никаких развлечений? – прохлюпала Язифь ему в плечо.

– Я всегда думал, – проговорил Гарвин, – что по-настоящему богатые свободны.

– Никто, черт побери, не свободен, – всхлипнула миллионерша. – Кроме, разве что, мертвых.

– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Маев и, повысив голос, пропела: – Конфеты, тянучки, жвачки, шары. Конфеты, тянучки, жвачки, шары. В каждой коробке подарок внутри!

– Я думаю, – изрек Ньянгу, разглядывая ее скудный костюм, – что никто не должен смотреть на твои прелести. По крайней мере, не галерка.

– Именно они, – возразила Маев. – Дети меня обожают.

– А что это за продажа тянучек?

– Ничего наркотического. Мягкий улучшитель настроения. И около восьмисот процентов прибыли. И если они будут пялиться на мою грудь, это тоже хорошо. Они и не заметят, – рука охранницы скользнула под ремень подноса, висевшего на шее, и в ее ладошке оказалось маленькое, но с большим барабаном оружие защиты, – этого. Гарантировано, что я смогу загнать пару пулек промеж глаз любому метров с пятнадцати. Для менее летальной реакции, – рука снова нырнула под поднос и вынырнула с плоским цилиндром, – ослепляющий спрей. Полчаса судороги, час рвота, видеть нормально не можешь два часа.

– Это если кто-то попытается проявить дружелюбие?

– Кроме тебя. Или кого-то очень, очень богатого, – ответила Маев, снимая поднос. – А теперь я хочу выпить. Эта секретная операция вгоняет меня в пот.

– Уже сделано, любовь моя, – ответил Ньянгу. – Вон там, на тумбочке.

С финансовой точки зрения это было неудобно, но Иоситаро приходилось снимать квартиру на противоположном от Кэмп-Махана берегу залива, на окраине Леггета, столицы D-Камбры. Это давало возможность на время убежать от мундиров, когда военные доставали его настолько, что хотелось выть на луну.

– Бедняжка Язифь, – произнесла Маев.

– Что? Я ничего толком не слышал.

Маев поведала ему о чуть не разразившемся бунте чиновников «Миллазин Майнинг».

– Так что она за бортом и мрачна, как демон.

– Да уж, – невольно протянул хаут, вспомнив о Дарод Монтагне.

– Что?

– Ничего, – торопливо отозвался Ньянгу.

– Ты что-то скрываешь.

– Разумеется.

– Как ужасно интересно, – прощебетала Дарод Монтагна. – Бедная мисс Миллазин. Ей велели остаться дома и пересчитывать денежки, вместо того чтобы пойти играть с нами в войнушку.

– Проклятье, – обратилась Моника Лир к своей первой помощнице. – Надеюсь, ты собираешься быть хорошей девочкой.

– Я буду очень хорошей девочкой, – ответила Дарод самым сладострастным тоном. – Я собираюсь стать самой лучшей девочкой, которую когда-либо видел муж чина.

– Да уж, – буркнула Лир.

Итак, стадия первая – планирование; стадия вторая – организация, вычисления и подбор персонала; и стадия третья – операция – завершились. Отобрано почти полторы сотни мужчин и женщин. Все – добровольцы, включая нескольких гражданских, которые ухитрились проникнуть за плотную завесу тайны, которую в конце концов устроил дант Ангара.

Все погрузились на «Большую Берту» и нашли отведенные им помещения. Старые солдаты отпускали старые шутки, которые и новыми были не так уж смешны. Новички дивились, почему вместо гордости ощущают тяжелый ком в животе.

Гарвин поцеловал Язифь Миллазин.

– Ты лучше возвращайся, – яростно прошептала она и отвернулась.

– Присоединяюсь к сказанному, – вступил Ангара. – Но с дополнением. Привези мне хоть что-нибудь, Гарвин. – В глазах его сверкнуло отчаяние. – Черт возьми, мы не можем так дальше, ничего не зная!

– Я вернусь, – пообещал Гарвин. – С самыми свежими новостями, шеф.

Он отсалютовал Ангаре, еще раз поцеловал Язифь и зашагал по трапу «Большой Берты». Трап поднялся за ним, и громкоговоритель пролаял: «Всему персоналу. Всему персоналу на погрузочной площадке. Очистить пространство для старта. Очистить пространство для старта. Трехминутная готовность. Очистить площадку».

– Пойдем, – сказал Ангара, беря Язифь под руку. Она последовала за дантом в здание космопорта и заняла место у окна.

Земля задрожала, и антигравы «Большой Берты» оторвали корабль от поверхности. Включилась дополнительная тяга, чудовище поползло вверх, на глазах обретая грациозность, и исчезло в стратосфере.

Язифь еще долго стояла, задрав голову и глядя в пустоту.