Текст книги "Крушение звёзд"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Ты не делаешь мою жизнь легче, – заметил Гарвин.

– Если это правда, – парировал Иоситаро, – то почему ты улыбаешься? Это мазохизм?

– Полагаю, дело именно в этом.

– Я больше не выйду на эту дурацкую планету без телохранителя, – прорычала Моника Лир. – Двух телохранителей. Обязательно мужиков, могучих и волосатых.

– Почему? – поинтересовалась Дарод. – Что случилось?

– Я приняла приглашение на интервью от этой журналистки, или, по крайней мере, я думала, что она журналистка. Оказалось, что она – одна из тех, кто написал этот чертов идиотский стишок про меня.

Дарод ойкнула.

– Да, – продолжала Моника. – Ее имя – Лан Делл. Одета была в кожаный пиджак и курила эту большую трубку. Причем табак, или что там у нее было, провонял весь флаер. Она сказала, что ей удобнее в клубе, нежели в офисе, и таким образом мы оказались в этом баре. Забитом одними бабами. И эта кобыла заявила, что они – мой фан-клуб. Фан-клуб, во имя хрена Локи! И вот, вместо интервью мне всучают микрофон и принимаются забрасывать вопросами. А вопросы становятся все более личными. И эта Делл начинает под столом гладить меня по коленке.

– Чем ты так расстроена? – удивилась Дарод. – Не в первый же раз к такой красотке, как ты, пристает другая женщина.

Моника выглядела растерянной.

– Да, конечно, ты права. Черт, я даже припоминаю пару офицеров-женщин в Корпусе, которых волновало, что я сплю одна. И я, безусловно, знаю, как обращаться с мужчинами. Сложно сказать. Это не может быть просто потому, что мы оказались в незнакомом месте… Я выросла в дороге.

Лир ненадолго задумалась.

– Может быть… – проговорила она медленно. – Может, это потому, что с этой Делл я чувствовала себя как в зоопарке. Или в цирке.

– Так ты там и есть.

– Дырка дырке рознь! Не тот тип цирка. Мне показалось, будто все от меня ждали, чтобы я развлекала их. И уступи я этой Лан Делл, это оказалось бы чем-то вроде победы для них. Не знаю. – Лир снова погрузилась в молчание.

В тот вечер цирк был полупустой. Ньянгу сделал несколько звонков и выяснил, что в городе беспорядки и транспорт не работает.

– Помнишь, – спросил он Гарвина, – когда мы проходили комиссию, еще рекрутами, на Центруме тоже были беспорядки?

– Лучше не напоминай.

На следующий день Фрауде явился к Гарвину с кипой распечаток.

– Как долго, – поинтересовался он, – мы собираемся пробыть здесь?

– Недолго, – ответил Гарвин. – Сегодня у меня назначена встреча, и, надеюсь, мне удастся найти способ начать снабжать вас данными по Центруму, за которыми мы сюда и прилетели.

– Хорошо, – кивнул Фрауде. – Этот мир не из здоровых, и я бы убрался отсюда как только, так сразу. Я тут порылся в книгах – все очень плохо. Обычно мы принимаем местную валюту, как делали это на Тиборге, и переводим ее в кредиты Конфедерации. Если это не получается, мы принимаем межзвездные кредитные переводы, так?

– Конечно.

– У бухгалтеров образовалась пачка местных денег, и они отправились ее менять. У них ничего не вышло, – сказал Фрауде. – Похоже, у них вообще нет кредитов. Или то, что у них есть, выведено из обращения. – Кем?

– Кто говорит – правительством, кто – что этой большой промышленной фирмой под управлением семейства Берта.

– С которой я сегодня встречаюсь.

– Может, тогда вам стоит попытаться найти ключик к их закромам.

– Делать деньги не входит в наши задачи, – возразил Гарвин.

– Это я понимаю. Но, – упрямо продолжал доктор, – я также понимаю, что вскоре мы станем гастролировать в милых, стабильных мирах. Хотите еще статистику? Я тут проделал маленькое исследование. Планетарная безработица порядка тридцати пяти процентов. Множество людей плюнули на поиски работы и существуют на пособие. Правительство, похоже, не располагает планом обуздания процесса или каким-либо иным, кроме как держать пальцы скрещенными и надеяться, что однажды, когда-нибудь, Конфедерация появится вновь, купит все эти корабли, и, гип-гип-ура, снова будут розовые облака и счастье. Нехорошо, – подытожил Фрауде. – Как я уже сказал, давайте покончим с делами здесь и отправимся своей дорогой.

Гарвин смотрел в окно лимузина, пока тот перебирался через гору. Внизу раскинулась широкая долина с большим городом посередине и растянувшимися по реке заводами.

Он вспомнил стихотворение, которое цитировал Ньянгу, подлетая к планете, и пробормотал:

– Похоже, снаружи и вправду холодно.

– Но здесь внутри славно и тепло. – Кекри Катун была совершенно неотразима в сером дорожном костюме и полусапожках, хотя Гарвин подумал – только ради приличия, – что неплохо бы ей застегнуть пару пуговок на блузке.

– Приземляемся через пять минут, сэр, – раздался из интеркома голос пилота.

– Вопрос, – произнес Гарвин в микрофон. – Все эти заводы являются частью владений Берта?

– Эта долина, включая данный город и еще четыре ниже по реке, которых не видно в мареве, – ответил пилот, – являются частью семейных владений.

– Хорошо, наверное, быть таким богатым, – сказала Кекри. – Мне всегда хотелось быть богатой. Тогда не о чем беспокоиться, правда?

– Не знаю, – откликнулся Гарвин. – Мне лишь известно, что, независимо от того, богат ты или беден, деньги всегда иметь хорошо.

Янсма тщательно проверил свой внешний вид. Он решил, что леди Берта, ежели она и впрямь такая зараза, как говорят, вряд ли одобрит его белый костюм инспектора манежа, и остановился на консервативном темно-синем пиджаке, белой рубашке и темно-коричневых брюках.

Лимузин притормозил и вильнул влево.

На низком плато, как раз там, где кончался город, высилась громадная усадьба. Необъятная, уродливая семиэтажная прямоугольная коробка с плоской крышей и безо всякого намека на архитектурные украшения. На крыше торчали разнообразные антенны и – Гарвин был совершенно уверен – комплект стандартного электронного оборудования для противовоздушного ракетного комплекса. Вокруг простирались тщательно спроектированные и ухоженные сады.

Лимузин приземлился перед ступенями усадьбы, фонарь откинулся, и водитель выскочил, чтобы подать руку Кекри.

Полукруглые двери усадьбы распахнулись, и навстречу гостям вышла женщина, которой могла быть только леди Берта. К удивлению Гарвина, слуги ее не сопровождали.

Берта оказалась большой женщиной во всех отношениях. Не меньше двух метров ростом. Лицо изрезано метами власти, губы легко поджимаются в гневе. Белоснежные волосы стянуты сзади в пучок. Как решил Гарвин; ей перевалило за восемьдесят. Одета она была в длинную зеленую с красным юбку, жакет с длинными рукавами в тон и морозно-белую блузку..

– Добрый вечер, бригадир Янсма… и мисс Катун.

Леди Берта дважды оглядела Кекри с ног до головы, затем полностью переключила внимание на Гарвина.

– Добро пожаловать в мой дом.

– Благодарю за приглашение.

По лицу Берта скользнула ледяная улыбка.

– Мы с Граавом Ганилом вернулись на несколько лет назад. На самом деле я помню… или полагаю, что помню, по крайней мере… как я тетешкала его на коленях, когда он был еще малышом, во время беседы с его отцом, королем. Когда я напомнила ему об этом, – улыбка сделалась чуть шире, – похоже, его это несколько выбило из колеи. – Ей не требовалось добавлять, что таким образом с ним было гораздо проще иметь дело.

– Входите, – пригласила она. – На воздухе прохладно. Я велю внести ваши вещи и проводить вас в ваши комнаты. Когда освежитесь, то, возможно, захотите присоединиться ко мне в библиотеке, чтобы выпить перед ужином.

Входя в огромный дом, Гарвин заметил, что пуговки на блузке Кекри каким-то образом застегнулись.

Комнаты, отведенные им на шестом этаже, оказались огромны и отделаны в стиле рококо.

– Мне кажется, что я перенеслась назад во времени, – поделилась Кекри. – Лет этак на сто назад.

– По мне так на всю тысячу, – откликнулся Гарвин.

На реалистических картинах, украшавших стены, героические солдаты браво позировали в старинных костюмах, военных и космических; еще там присутствовали загнанные собаками рогатые животные и мечтательные девы, провожающие своих героев на войну. Преобладали цвета коричневых оттенков, подстать архаичным поблекшим обоям. Темнело прекрасно отполированное дерево столов, мерцали оправленные в золото настенные зеркала. Кровать… Кекри хихикнула.

– Что ты им сказал, когда отвечал на приглашение?

– Я им вообще ничего не говорил, – честно ответил Гарвин. – Они сказали «спутник», и я подумал…

– Одна кровать? Как не стыдно, бригадир Янсма. Вытащить меня сюда, в эту воющую глушь, несомненно планируя соблазнить меня.

– Нет, нет, честно, – Гарвин почувствовал себя пятнадцатилетним олухом. – Дай мне только добраться до того старого дурака, который привез нас сюда, и я узнаю насчет отдельной комнаты для тебя, чтобы…

Кекри подошла к Гарвину и, положив ему руки на плечи, промурлыкала.

– Да я не возражаю. Я уверена, что ты человек высоких моральных принципов. Разумеется, двое людей могут делить постель, и ничего не случится. А если нет… – она сбилась и хихикнула. – Полагаю, мы должны радоваться, что ты не поехал сюда с мистером Иоситаро. Я бы удивилась, если бы леди Берта оказалась настолько широких взглядов.

Гарвин начал отступать.

– Пока мы здесь… – Кекри подняла голову – глаза закрыты, губы приоткрыты.

Янсма не был бы простым смертным, если бы не поцеловал ее. Ее язык скользнул к нему в рот и некоторое время там извивался.

Когда они медленно оторвались друг от друга, у Гарвина слегка кружилась голова.

– Кстати о твоем друге, – услышал он голос Кекри. – Честно должна тебе признаться, что он меня несколько пугает. Кажется, что он видит человека насквозь.

– Хочешь узнать нечто еще более страшное? Если бы ты ему это сказала, он, скорее всего, принял бы твои слова как комплимент.

Кекри поморщилась, села на кровать, попрыгала.

– Сменим тему… Настоящие перья! – воскликнула она. – Это может быть интересно.

Гарвин шагнул к ней.

– Нет-нет, – остановила его Кекри. – Ты возьмешь свой чемодан, отправишься в ванную и там переоденешься. Я не думаю, что леди Берта любит, когда ее заставляют ждать… По крайней мере, не настолько долго. – Она снова хихикнула. – Кроме того, тебе будет что предвкушать. Может быть.

Янсма влез в полусапожки, слегка расклешенные черные брюки и белую сорочку с черными запонками к короткой куртке.

Кекри вышла из своей ванной в расшитом блестками облегающем платье-футляре белого цвета и белом жакете, надетом поверх него.

– Ну, разве мы не красавцы, – сказала она, протягивая руку.

Гарвин подставил свою, и они направились по напоминающим пещеры коридорам к лифту и вниз, к огромному залу, ведущему в библиотеку.

В библиотеке находился холопроектор, коробки с пленками, полки с настоящими старинными книгами, карты других планет, портреты чопорных людей и их благородных жен – несомненно, династия Берта.

Либна Берта приветствовала их, официант принял заказ на напитки. Кекри спросила белого вина, Гарвин – бокал бренди со стаканом ледяной воды, которые собирался нянчить вечно. А Берта без заказа получила высокий стакан, полный играющей разными цветами жидкости.

Хозяйка расспросила их, как будто ее и вправду интересовало, что они думают о Кайле, и осталась довольна тем, что им здесь так понравилось.

Берта выпила еще два стакана разноцветного напитка, Кекри – еще бокал вина, а Гарвин перед ужином больше пить не стал.

– Я знаю, считается неприличным говорить о делах за едой, – заявила Берта. – Но у меня почти нет другой жизни, так что прошу меня извинить. Меня также ужасно интересуют различные стороны вашей самой что ни на есть необычной профессии.

Вопросы она задавала проницательно и, казалось, искренне интересовалась цирковой жизнью – по крайней мере, ее финансовыми аспектами.

Трапеза, обставленная в самом старомодном духе, поражала роскошью: консоме для начала, разнообразная жареная, обвалянная в сухарях рыба, жаркое в густом, похожем на сливки соусе с тушеными овощами, смешанный салат и, наконец, десерт, пылающий снаружи и замороженный изнутри.

– Надеюсь, вы не едите так каждый день, – заметила Кекри. – А если да, то поделитесь вашим режимом поддержания формы.

– Конечно, нет. – Смешок хозяйки прозвучал запрограммировано, как будто она ждала этого вопроса. – На самом деле мои советники, как правило, пребывают в расстройстве из-за того, что я вообще не ем, когда работаю над особым проектом.

К каждой перемене блюд подавали новое вино. Гарвин его едва пригубливал, а Кекри, к одобрению Янсмы, отпивала не более глотка. Зато леди Берта от души прикладывалась к каждой бутылке, что, впрочем, на ней совершенно не сказывалось.

Трапеза закончилась, и хозяйка отвела их обратно в библиотеку, снабдила Гарвина новым бренди, а Кекри ликером и взяла очередной многоцветный напиток.

– Итак, – произнесла она, усаживаясь, – зачем на самом деле вы просили Граава Ганила устроить нашу встречу?

Гарвин перебрал в уме возможные отговорки и, остановившись на полуправде, объяснил, что его цирк направляется к Центруму и был бы благодарен за любую помощь, которую могла бы оказать «Берта Индастриз» по части различных охранных устройств, которые она поставила Конфедерации вокруг Центрума. Он также добавил, не вдаваясь в детали, что у них уже есть схемы расположения, серийные номера с описаниями этих устройств и постов.

Берта подняла надменную бровь.

– Что ж, нельзя сказать, что вы уклончивы, молодой человек. Но вам следовало бы знать, что «Берта Индастриз» гордится своей честностью. Если мы продали кому-то свои услуги, то никого другого посвящать в их детали не считаем возможным.

– Я могу это понять, – согласился Гарвин. – Но с тех пор, как вы поставили эти устройства, прошло десять лет, и, похоже, по крайней мере, пять с момента прекращения Конфедерацией контактов с кем бы то ни было.

– Верно.

– Я не настолько самонадеян, чтобы утверждать, что цирк способен восстановить то, что было раньше, но я намерен хотя бы попытаться.

– Честно говоря, мне нет особого дела до ваших предприятий, бригадир Янсма. И вот оправдание моего интереса: Кайле, возможно, не так уж беспомощна, но, безусловно, все с большим трудом перебивается в отсутствие бизнеса с Конфедерацией. Мы оказались не в состоянии установить новые торговые связи, чтобы компенсировать потери. Вероятно, вы заметили огромную безработицу. Я старалась сохранить столько моих служащих, сколько возможно, но у меня, естественно, не богадельня. Боюсь, что народ, если начнет терять веру в правительство, может заняться поиском более радикальных выходов из положения. Простые люди будут искать простые решения. Мужчина… или женщина… способные предложить легкие ответы на все вопросы, были бы весьма привлекательны. И чтобы быть до грубости честной с вами, изрядное число крупных промышленников в этой системе поддержали бы такого человека, по крайней мере, из страха потерять то, что имеют. И я вполне могла бы оказаться одной из них, если возникнет достаточно большой общественный раскол. Нет, я не думаю, что ваш цирк может помочь нам решить наши проблемы, принести какую-то пользу, что-то большее, чем временное облечение, отвлекая людей от их забот. Но что-то всегда лучше, чем ничего. Я ночью поразмыслю над этим делом и завтра отвечу вам.

– Можете обнять меня и поцеловать туда, где не светит солнышко. – Ньянгу разглядывал маленький кейс, обнаруженный им в каюте Кекри. – Либо мы полные тупицы, либо этого не было, когда мы здесь шарили в первый раз.

– Не было этого, шеф, – поддержал один из техников по безопасности. – Я составил подробную опись, когда мы в прошлый раз рылись в ее барахле. Третья вещь, которую мы проверяли, была в ее косметичке, и я не настолько слепой, чтобы прозевать этот кейс.

– Какая-то разновидность кома, – задумчиво проговорил Ньянгу. – Снесите-ка это себе в лавочку и раскройте мне его секреты.

– Хорошо, сэр.

– Будьте поосторожнее, – добавил Иоситаро. – Просто на случай всяких глупостей внутри, типа механизма самоуничтожения.

– Мы всегда можем считать, что случайности происходят, – сказала Кекри, сбрасывая туфли.

– Можем. – Гарвин внезапно решил, что не собирается упускать момент – просто для разнообразия. И черт с ними, с последствиями. И еще он знал, что за эту мысль, несомненно, придется расплачиваться. – Или я мог бы зажечь эту свечу… Старомодная личность эта Берта… И еще одну на другой стороне кровати.

– Мог бы, – согласилась Кекри. – А дальше что?

– А потом бы я выключил основное освещение… вот так… забрался сюда и поцеловал тебя.

– А потом что?

– Потом я сниму с тебя жакет и спущу платье до талии… вот так. Затем я поцелую тебе шею и… некоторые другие места несколько раз. Да, ты можешь начать снимать с меня пиджак, расстегивать мне брюки, если хочешь.

– О да, – выдохнула Кекри.

– Спасибо. Теперь я найду способ скинуть эти чертовы ботинки и стянуть с тебя платье совсем – вот так. Ох, у тебя под ним ничего нет.

– Не люблю, когда в последний момент что-то встает на пути, – снова выдохнула Кекри.

– Замечательная мысль.

Гарвин нес ее к кровати. Она лежала, полуприкрыв глаза, и наблюдала, как он стягивает рубашку.

– Теперь, если ты поднимешь ноги так, чтобы я мог ухватить тебя за лодыжки…

Спустя секунду слова у него кончились.

Гарвин взял чашку стимулирующего чая, порекомендованного поваром, и вежливо улыбнулся через стол леди Берта.

Он размышлял о совете Ньянгу «трахать ее до посинения, чтобы она плясала под нашу дудку». Ублюдок не только был женофобом, но и явно переоценил способности старого друга. Не Катун. Чувствуя себя изрядно посиневшим и гадая, сможет ли он отправиться в инспекционный поход на таких подгибающихся ногах, Гарвин «надел» свое лучшее лицо и решительно настроился выдержать все.

Янсма с тоской наблюдал за Кекри, совершенно бодрой, ведущей непринужденную беседу с Либной Берта, в то время как он пытался найти силы влить в себя еще чаю.

Электронщик из службы безопасности зевнул и протер слипающиеся глаза.

– Тут у нас, шеф, – доложил он Ньянгу, – маленький аккуратный приемопередатчик. Только для внутрисистемного пользования, если, конечно, никто не сидит у нас на хвосте. А мы до сих пор никого не обнаружили. Вся задняя панель представляет собой светочувствительное зарядное устройство, которому даже ультрафиолет не нужен, что весьма сексуально. Прибор включен все время, так что некто… скажем, славненький шпионский кораблик… может войти в любую систему, где мы находимся, активировать ком установленным сигналом, и тогда наша шпионка обнаружит, что кто-то жаждет поболтать с ней или забрать ее отсюда. Естественно, у него имеется встроенный диктофон, чтобы ей не приходилось слишком долго ошиваться рядом.

Ньянгу задумался, подлил себе еще тоника.

– Думаю, – сказал он, – было бы очень мило с нашей стороны поставить ком точно туда, откуда мы его взяли.

Разве что, если место позволяет, втиснуть в него дополнительную схемку, которая дернет нас, если Кекри кто-нибудь позвонит. Осталось узнать, за какими данными она охотится.

Ньянгу ухмыльнулся, допил свой чай и потрогал внутренний нагрудный карман с копией записей Кекри Катун, сделанных в простой подстановочной кодировке. Над другой копией, в основном взломанной, пока трудились дешифровщики.

– А этого, мой милый пернатый друг, тебе, как говорится, знать не надо.

Иоситаро поднялся.

– Пошли. Спустимся в буфет, и я куплю позавтракать. Гарвин услышит кое-что интересное, когда вернется.

Заводы Берта простирались до горизонта и налево. Гарвин очень быстро устал восхищаться гигантскими штамповочными механизмами, моторосборочными цехами, токарными станками, способными выточить деталь размером с нана-бот, программирующими отделами и всем остальным. Он двигался всего лишь чуть-чуть неловко, непривычный использовать свое тело для наведения камеры с малым объективом, спрятанной в лацкане пиджака.

Присутствовали рабочие, но их было немного, и Гарвин заметил, что большинство из них занимались полировкой и поддержкой агрегатов в рабочем состоянии, а не строительством. Экскурсия закончилась в огромном каменном здании, весьма архаичном по дизайну, с забранными в частый переплет стеклянными зенитными окнами и открытым центром. Вдоль стен тянулись ряды терминалов и сидящих за ними операторов. Снаружи находились вооруженные охранники, оцененные Гарвином как исключительно бдительные.

– Это наши архивы, – гордо произнесла леди Берта. – Начиная с самого первого посыльного судна, построенного первым Берта… и использованного в качестве личного транспорта. – Она подошла чуть ближе и понизила голос: – Эти записи содержат информацию, о которой вы меня просили. И это место ничем не хуже других для того, чтобы сказать вам, что я не могу разрешить вам доступ к тому, что вам нужно. Мне жаль, но, как я уже говорила раньше, существует уговор между Берта и их клиентами. Уговор, который не нарушался более трехсот земных лет.

Гарвин заглянул ей в глаза, не увидел ничего, кроме твердой решимости, и предпочел не спорить.

– Тогда, – сказал он, – полагаю, нам просто придется попытать удачи с теми охранными устройствами, которые еще остались вокруг Центрума.

– Я сожалею. – На лице леди Берта промелькнула едва заметная усмешка.

«Тогда почему, – Гарвин чувствовал, что Ньянгу гордился бы им, – она дала себе труд показать мне, где эти секреты хранятся, а потом велела проваливать? Чтобы только посмеяться надо мной? Интересно. Надо это обдумать».

Ристори осторожно подкрался к плошке, из которой шесть земных кошек лакали молоко. Он вклинился между двумя, начал пить и отскочил, когда одна из кошек шлепнула его лапой по носу. Дети на скамьях взревели.

Ристори попытался снова и снова был изгнан. Он отошел, немного посидел в раздумье и затем вдруг заметно приободрился.

Встав на четвереньки и внезапно обретя гибкость и плавность кошачьих движений, профессор возобновил попытки подобраться к миске. Кошки подвинулись, явно одураченные, и Ристори начал лакать молоко, как они.

«Как чертовски здорово, – думал Гарвин, глядя из-за сцены, когда посыпались аплодисменты, – что я передумал насчет Эмтона и его номера».

Кошки, что удивительно, оказались одним из главных хитов. Янсма объяснял это тем, что, хотя кошки и не были неизвестными зверями, никому в здравом уме и в голову прийти не могло, что их можно дрессировать и обучать трюкам.

Ристори поднялся и зашлепал прочь, а пять кошек дважды облизнулись, затем перекатились на спину, и, казалось, безо всякого указания со стороны слонявшегося поблизости Эмтона шестая прыгнула на их поднятые лапки, и кошки начали перебрасывать ее друг другу – совершенная миниатюрная пародия на акробатический номер на второй арене.

– Ну, и как мы поразвлеклись с нашей Кекри? – прошипела Дарод Монтагна, продолжая улыбаться для публики.

– Это была работа, – попытался оправдаться Гарвин.

– Ну, коне-е-чно, – протянула Монтагна с крайним недоверием. – Надеюсь, вам было очень хорошо вдвоем. Можешь переселить ее в свою каюту. Я, разумеется, не буду возражать.

Гарвин долго пытался придумать какой-нибудь ответ и успел выдавить лишь жиденькое «но», в то время, как Монтагна торжественно удалилась.

Последнее, что он стал бы делать, это переселять Кекри к себе. Ему, безусловно, недоставало энергии, а Катун не продемонстрировала особого желания усугублять дело, хотя была очень ласкова по дороге обратно. Очевидно, думал Гарвин с некоторой тоской, ему не только не удалось произвести впечатление на Кекри, но он явно разрушил все, что у него было с Монтагной.

Ему едва хватило времени до вечернего представления доложить о своей неудаче Ньянгу и узнать, что Кекри на самом деле шпионка.

Погруженный в жалость к себе, он едва не пропустил, как кошки удрали со сцены и раздался рев больших зверей снаружи шатра, ожидающих своей очереди.

Униформисты накрыли центральную арену огромной клеткой, отстегнули подъемники и прочно закрепили ее тросами. Гарвин трижды щелкнул бичом.

– Вы слышите их, вы чуете их, и вот они входят – клыки оскалены, когти выпущены. Следите за детьми, дамы и господа, ибо эти прожорливые, кровожадные дикие твари едва управляемы. Сам я под дулом пистолета не вошел бы к ним в клетку. Только их хозяин, невероятно храбрый сэр Дуглас, дерзает сделать это. Так давайте поприветствуем его и его людоедов!

Моника Лир, не обращая особого внимания на танцоров на сцене клуба Пенду, что одетых, что раздетых, слушала, как Дарод Монтагна выплескивает свой гнев.

– Ты уверена, что хочешь порвать с ним?

– Я уверена, что хочу оторвать ему то, чем он думал, – бушевала Дарод. – Предпочтительно, по самые гланды.

– А ты не задумывалась, почему шеф взял с собой это сиськозадое чудо?

– Почему? Да потому что хотел ее трахнуть! И… и потому, что она гораздо красивее меня!

– Первое – может быть, а вот насчет второго – сомневаюсь. Эта Миллазин, с которой у него роман на Камбре, тоже покрасивее тебя. Тебе не приходило в голову, что возможна иная причина?

– Какая? Что бы это могло быть? – требовательно спросила Дарод.

– Ну, скажем, может быть, кто-то хотел, чтобы Катун в эту ночь отсутствовала. Может, кто-то хотел обыскать ее шмотки.

– Гиптель им в задницу! – рявкнула Монтагна. – Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что моя… теперь снова наша… каюта находится на том же уровне, что и ее. И оттуда, что я очень чутко сплю. И потому, что я видела Ньянгу, который в компании пары своих головорезов болтался там с невинным видом после того, как все угомонились на ночь.

Монтагна тихонько охнула.

– Так что, если он продолжит развлекать ее, – заключила Моника, – то все, что ты можешь сделать, это пожать плечами и удалиться, выбросив из головы. Нельзя сказать, что тебя не предупреждали.

– Нет. – Голос Дарод сделался тусклым. – Может, я дура. Но все равно это неправильно.

– Черт возьми, конечно, нет, – согласилась Лир. – Это потому, что мужики, в основе своей, хвастливые кучи гиптеля.

– Так что мне делать… просто сидеть на месте?

Моника, не ответив, подняла взгляд на различные атрибуты мужества и женственности, коими воодушевленно потрясали танцоры.

– Я буду рада, когда мы оторвемся от этой гребаной планетки, – пробормотала она. – Весь этот проклятый мир пропах спермой. Спермой и холодным ржавым железом.

– Все загадочнее и загадочнее, – задумчиво рассуждал Ньянгу. – Ладно. Давай попробуем. Берта хочет поддержать нас… может быть… А может, даже несознательно. Ей подавай закон, порядок и все прочее, что эти ублюдки считали таким чертовски важным в ее прежней жизни. И единственное, о чем она способна помыслить, это Конфедерация. Она не даст нам данных… Но это не означает, что они безвозвратно утрачены для нас. Ладно. Я думаю, что мне, возможно с парой друзей, удастся вывести ее совесть из затруднительного положения.

– Да, – вздохнул Гарвин. – Кто бы вывел мою.

– Ну, – произнес Ньянгу, – похоже, ты не являлся пределом мечтаний Катун… А может, ей просто было любопытно, и это оказалось частью ее расследования. Или, может, она нечто вроде ученого, который делает холофильм о цирковых. Ступай, купи цветов для Дарод. Думаю, это поможет, и она через пару-тройку эонов или эпох перестанет дуться на тебя, предательского ублюдка.

– Спасибо, – пробурчал Гарвин. – Так что, теперь ты сам собираешься совершить набег на ее медовую ловушку?

– Не я, братец. Во-первых, существует Маев, что само по себе здорово осложняет дело. Во-вторых, я едва ли супермен, которого, видимо, ищет наша Кекри. В-третьих, в отличие от некоторых высоких блондинистых типов, которые гордо позируют на руководящих должностях и цирковых аренах, я знаю свои пределы.

– Нн… нно… но ведь именно ты посоветовал мне это сделать, – растерянно пролепетал Гарвин.

– Да ладно, – отмахнулся Ньянгу. – Я уже давно не трачу время на свои триумфы. Что я собираюсь сделать теперь, после того как изучу результаты твоих мутных и несфокусированных холосъемок заводов Берта, так это найти славненького, надежненького лилипута.