Текст книги "Крушение звёзд"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 29

Военный совет, собравшийся на полупустой «Большой Берте» и включавший двух новых членов, пребывал в особенно мрачном настроении. Не будучи в курсе, зачем их пригласили, Чака и Лискеард держались позади небольшой группы: Гарвина, Ньянгу, Лир, Фрауде и Ристори.

Гарвин выглядел очень усталым.

– Ладно. Давайте по-быстрому. Завтра у нас еще одно представление, а до тех пор никто нас не хватится. Мы добирались сюда почти год с целью узнать, что же случи лось с Конфедерацией, и надеялись встретиться с чем-нибудь простым, помочь залатать прорехи и обрести что-то, напоминающее прежние отношения. И какое змеиное гнездо мы разворошили! – он кивнул Ньянгу.

– Возможно, мы упустили тот факт, – подхватил Иоситаро, – что Конфедерация не могла столкнуться только с одной-единственной проблемой. Еще когда нас угораздило ввязаться в это дело, мы знали о больших кусках Конфедерации, без особого труда выпавших из контакта с ней в последние двадцать и более лет. Войска перебрасывали туда-сюда, как наш Легион или тех ребят из Протектората. Сомневаюсь, чтобы Конфедерация особенно контролировала эти части, если уж говорить об очевидном. Так что на самом деле все разваливалось довольно долго – гораздо дольше, чем кто-то хотел это признать.

Фрауде и Ристори безрадостно кивнули.

– Когда мы с Гарвином оказались здесь проездом семь лет назад, уже бывали беспорядки. Они, полагаю, становились все активнее и активнее, и в итоге произошел обвал системы в целом, вылившийся в эту дивную Народную Конфедерацию.

Фрауде поднялся.

– Маленькое уточнение, если позволите. Я немного побродил по округе. Пытался отыскать кого-нибудь из ученых. Предполагал, что не все попрятались в глубоких норах или оказались укорочены на голову. Лишь жалкие осколки и ошметки. Изначальная борьба, похоже, происходила спонтанно. Никто точно не знает, но, я думаю, просто средней руки мятеж вышел из-под контроля… или оказался успешным – в зависимости от точки зрения. Войска подавления, отвечающие за порядок, были разгромлены. Далее наступил период всеобщей анархии. Большая часть архивов Конфедерации и их хранителей, включая главный Отдел Военных Архивов и систему Генерального Штаба, погибла именно тогда. Затем некоторые люди объединились для общего дела – вероятно, для захвата власти себе, – и к ним примкнуло достаточно других, чтобы они объявили себя правительством. Потом начало происходить нечто интересное. Партия, захватившая власть, сделалась вдруг консервативной и подвела черту, заявив: мол, хватит, все устали от революций. А люди, давно привыкшие бунтовать, на самом деле вовсе не устали. Образовалась другая партия, слева от первой, и начала вопить, что первая партия не более чем лакеи Конфедерации и настало время скатиться их головам. Головы таки покатились. Вторая партия, оказавшись наверху, также заявила, что, мол, хватит революций.

Но люди на улицах… похоже, у них отсутствовало даже прозвище… по-прежнему не обладали никакой властью, и началось третье объединение. Они спихнули вторую группу и некоторое время держались у руля. Это, кстати, и есть партия свободы, во главе которой стоит знакомый большинству из нас Абия Корновил. И снова никакого удовлетворения для людей в низах. Теперь они увлеклись этим Фавом Гаду с его партией мобилизации. Интересный факт – изначально партию организовали, чтобы подтолкнуть Народную Конфедерацию добраться до своих старых владений, до звезд. Даже предпринимались попытки выслать несколько экспедиций, но их обстреляли свои собственные охранные системы, поскольку ни у кого не сохранилось или они просто не смогли найти записей, как их обезвредить. Так что партии мобилизации пришлось искать новое дело. Похоже, на данный момент они подбираются к центральному кругу, и, боюсь, мы прибыли незадолго до следующей вероятной драки за власть.

Он тяжело опустился на свое место.

– Вот, собственно, и… – сказал Гарвин. – Теперь вопросы: есть ли у нас достаточное представление о происшедшем?

Все закивали.

– Достаточное для того, чтобы завершить эту длиннейшую в истории разведывательную экспедицию?

Снова согласие.

– Итак, мы можем… если можем… смыться отсюда, доложить данту Ангаре, и пусть уже он решает, какие дальнейшие действия предпримет Ударный Корпус. Я на данном этапе абсолютно не способен произвести те серьезные расчеты, которые, по-моему, необходимы в сложившейся ситуации.

Первый вопрос задала Лир:

– Как нам прервать контракт и улететь с Центрума?

– Не знаю.

– Скажем, взлет мы осилим, – вступил Чака. – Но остается Ромоло со своим линкором, торчащим над Центрумом. Он, вероятно, станет возражать против наших попыток тихо исчезнуть со сцены. Мне кажется, у нас недостаточно барака, чтобы честно принять его вызов. Разве что перехитрить.

– Это может и не потребоваться, – сказал Лискеард. – У меня есть идея, как уладить с ним наши разногласия. Но я абсолютно по нулям относительно того, каким, черт возьми, образом мы вызволим весь цирк и взлетим, не переполошив окрестности.

– Я тоже, – откликнулся Гарвин. – Опять же, события до некоторой степени диктовали нам, что делать, когда мы высаживались здесь и особого выбора у нас не было.

– Мы не могли придерживаться иного мнения, – высказался Ристори, – нежели допустить некоторые потери при изменении порядка вещей.

– Потери допускают солдаты, – Фрауде пытался сдержать гнев в голосе. – Большинство людей на стадионе – гражданские.

Ристори не ответил, лишь беспомощно развел руками.

– У нас уже почти все до последнего винтика на стадионе, – проговорила Лир. – Я просто не вижу способа перетащить труппу обратно сюда… даже выводя людей небольшими группами.

– А я гарантирую, – мрачно добавил Ньянгу, – что никто из дрессировщиков и не подумает бросить своих зверей. Это тоже отнюдь не облегчит скрытного передвижения.

– Итак, мы на самом дне параши, и крышка заперта, – подытожил Гарвин. – Первый ход за плохими парнями. Всегда так… Ладно, сейчас все подавлены, поэтому – по местам и будем ждать просвета.

Лискеард попросил слова.

– Есть одна маленькая вещь, которую мы с Чакой можем сделать и которая может помочь, когда шарик взлетит.

– А именно?

– Подкинуть этому диктатору-в-стадии-становления данту Ромоло то, на что он так облизывался.

Глава 30

Четыре человека плавали в пустоте. Между ними висели два противоракетных снаряда «тень», укрепленные в вырезанном ящике, и торпеда «годдард» с уродливым выступом над блоком наведения. Сверкнул сварочный карандаш. Погас. Снова сверкнул.

– Готово, – техник убрал инструмент в подсумок на поясе.

– И это, безусловно, самое уродливое временное сооружение, какое я когда-либо видел, – сказал Чака. – Даже поучаствовал в строительстве.

– Не скромничай, – отозвался Лискеард. – Оно просто ужасное. Особенно если сработает, в чем я сомневаюсь. Двигайте-ка свои задницы на шаланду и продолжим миссию, как говорится. Мы сделали еще только половину.

Двигатели их скафандров полыхнули белым пламенем, и они двинулись обратно к нана-боту, замершему метрах в тридцати.

А километрах в трех от них покачивались законсервированные останки флота Конфедерации.

Дант Ромоло встретил их лично в рубке «Корсики», весьма охотно приняв доставленный ими контейнер.

– В ваших записях есть еще что-нибудь, что может мне пригодиться? – спросил он.

– Без обид, сэр, – ответил Чака. – Но, не зная точно, что из наших бортжурналов вам нужно, сказать довольно трудно. Здесь все данные, собранные и записанные нашими приборами.

– Хорошо. Я уверен, это пригодится мне… и Народной Конфедерации.

И снова это странное, полунасмешливое ударение на слове «народной».

Чака кивнул, стараясь не отдать честь, и покинул «Корсику».

– Теперь посмотрим, осчастливят ли его ваши подделки.

– По крайней мере, займут на время. Надеюсь. – Лискеард торопился. – У нас между тем появились заботы посерьезнее. Около часа назад я получил с «Берты» запись передачи. Этот тип Гаду, о котором нам говорили, встал в ихнем Парламентском Конгрессе или как там его, назвал Абию Корновила изменником и заявил, что он предал их чуждым авторитетам. Поскольку мы единственные иностранцы, появившиеся в последнее время, то, похоже, дерьмо-таки посыпалось. Официальное заявление по этому поводу будет сделано завтра. Думаю, нам лучше двигать домой, а то прозеваем главные события.

Глава 31

Гарвин решил, что отныне и во веки веков разглагольствования политиков станут ассоциироваться у него с затхлым духом центрального стадиона.

Артисты вперемешку с легионерами столпились возле холоэкрана, установленного посреди фойе.

Фава Гаду выступал в величественном, отделанном деревянными панелями зале со старомодными столами и стульями. Но на этом вся величественность и заканчивалась. Глава мобилей бесновался. Гарвин мог поклясться, что видит брызги слюны, летящие во все стороны:

– …этот зверь, эта продажная тварь, человек, который был когда-то лучшим из нас, этот предатель Абия Корновил позволил себя подкупить и предает Народную Конфедерацию этим иноземцам! Мои коллеги и я не верили своим глазам и ушам, когда получили первые свидетельства этого предательства, отдающего всю систему Капеллы в руки иноземных врагов, ужасных зверей и нелюдей, намеревающихся подорвать многовековую веру человечества в Конфедерацию! Но доказательства оказались неопровержимы, и с великой печалью, но и решимостью прошлой ночью чрезвычайный пленум данного Парламента отдал приказ о немедленном аресте Абии Корновила, чтобы он предстал пред нами и через нас перед всем Центрумом и его планетами для праведного суда! К несчастью, Абия Корновил спланировал бегство. В попытке остановить предателя его флаер сбили, а сам он погиб в аварии. Так сгинут все враги Центрума! Но задача еще не выполнена. Ибо в сердце нашего мира засели эти чужаки, нанося неизвестно какой вред. Кому ведома мера зла, причиненная их коварными…

– Вырубим это, – Лир хлопнула по выключателю.

– Да, – согласился Гарвин, поднимаясь на ноги. – Вы слышали, что сказал этот ублюдок. Они придут за нами. Давайте не разочаруем их.

Глава 32

Мобили появились всего через два часа. В ожидании их артисты забаррикадировали все входы и выходы, какие смогли найти. Легионеры заняли боевые позиции.

Гарвин и Ньянгу наблюдали за плотной толпой, наводнившей окрестные улочки, скандирующей всевозможные лозунги и медленно катящейся к громадному сооружению и опустевшим будочкам аттракционов перед ним.

Янсма включил систему трансляции стадиона, и из наружных динамиков донеслось:

– Внимание! В случае любых попыток проникнуть в здание мы будем защищаться. Не приближайтесь под угрозой телесных повреждений или чего похуже! Повторяю, не приближайтесь!

Толпа заколебалась. Гарвин собрался было повторить предупреждение, но тут из дома дальше по улице почти в унисон ударили четыре бластера, и динамики, захрипев, смолкли.

– Неплохо стреляют для бунтующих мирных обывателей, – поделился наблюдением Ньянгу.

– Совсем неплохо, – согласился Гарвин. – Наверняка там засела народная милиция.

– Ха, у меня есть намерения получше, нежели сгинуть растерзанным в беспорядках.

На «Большой Берте» солдаты, ругаясь, торопливо отвинчивали с трех «аксаев» ракетные установки и прилаживали на их место крепления для пулеметов.

– Оставьте по паре кассет с «сорокопутами» на каждой птичке, – посоветовал их сержант. – У этих местных могут оказаться патрульные корабли для поддержки наземных сил с воздуха.

В рубке, также ругаясь, Лискеард снова и снова изучал окрестности стадиона. Людям придется выбираться своим ходом. Ближайшее место, пригодное для посадки, находится как минимум в пяти кварталах от цирка, в крошечном парке. Что-нибудь поближе… Капитан сантиметр за сантиметром штудировал проекцию.

Есть остатки здания меньше чем в квартале оттуда, но его развалины представляют собой острые клыки, и садиться на них рискованно.

– Застряли мы здесь, как на необитаемом острове, – проворчал Лискеард. – Безнадежно. Чертовски безнадежно.

Но продолжал вглядываться в холоизображение.

Три очереди ударили в стадион из передних рядов мобилей, укрывшихся за развалинами аттракционов. Дарод Монтагна установила свою снайперскую винтовку на столе, достаточно далеко от высаженного окна, чтобы прицел не бликовал. Она высмотрела какого-то мужчину с бластером и застрелила… Нет, это была женщина. Дарод принялась искать другую мишень.

– Знаешь, – задумчиво поделился Бен Дилл с Кекри Катун, – всегда есть шанс, что Большому Бену не удастся сэкономить денек. Особенно когда он заперт в этом проклятом бетонном мавзолее, а не наводит шухер, сидя в своем «аксае».

– Для начала не наводи шухер на меня. – Кекри нянчила на руках бластер.

– Я не пугаю. Я просто реально смотрю на вещи. И… И, ну, я хочу, чтоб ты знала на случай, если что-нибудь стрясется, что я… Ну, я тебя вроде бы люблю.

– Вроде бы?

– Прости. Я люблю тебя.

Катун улыбнулась ему.

– А я люблю тебя.

Бен наклонился и поцеловал ее. На лице его отразилось изумление.

– Знаешь, я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь мне это говорил. По крайней мере, в последнее время.

Кекри прошептала что-то ему на ухо, и у Дилла округлились глаза.

– И я не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь вообще говорил мне, что хочет, чтобы я сделал ему это.

– Погоди, большой мальчик, – сказала Катун. – Ты еще много чего никогда не делал.

– Возможно, это лучшее напутствие, какое мне доводилось слышать, чтобы не быть убитым.

Ньянгу и Маев спускались вниз к центральной арене, когда динамики снова ожили и по стадиону загромыхал «Мирный Марш».

– Я думаю, – заметил Иоситаро, – мне пора научиться ненавидеть эту долбаную песню.

Джабиш Ристори лежал на животе, целясь из бластера сквозь дыру в полу. Рядом, прислонившись спиной к стене, сидел Данфин Фрауде, мечтая двигаться побыстрее и иметь по стволу на каждого.

Двумя этажами ниже мобили бурлили и кричали, ломясь сквозь киоски перед входом. В сторону стадиона летели камни и случайные бластерные заряды. Старомодные пули взвизгивали, рикошетя о бетон.

– Там, – указал Фрауде. – Этот мужик прямо там, на углу здания. У него какое-то оружие. Убей его.

Ристори нервно кивнул, поймал человека в прицел и положил палец на спусковой крючок.

– Ну? – произнес Данфин.

Джабиша безостановочно трясло.

Фрауде собрался высказать кое-что насчет отвлеченной кровожадности Ристори, но промолчал. Он отпихнул друга от пролома и забрал у него бластер. Тщательно прицелился и нажал на спуск.

Заряд отскочил от здания прямо над головой у стрелка, нырнувшего в укрытие.

– По крайней мере, я его припугнул, – пробормотал ученый.

Сквозь стеклянные двери стадиона застрекотал огонь бластеров, и двое легионеров, приставленных к водруженному на треногу ОЭП, со стоном откатились прочь.

Фелип Мандл подбежал к орудию, спрятался за ним. До этого он некоторое время наблюдал, как солдаты аккуратно выпускали одиночные снаряды по отдельным целям.

– Думаю, я уловил, – пробормотал карлик, прицеливаясь в надвигающуюся толпу и выпуская зараз пол-ленты. Во все стороны полетели тела, раздались вопли, и люди в панике побежали.

– А мне нравится, – решил лилипут.

Тут к нему подоспели двое клоунов в полном гриме с ящиками боеприпасов. Счастливчик Фелип высмотрел еще кучку людей, пытавшихся укрыться за павильоном тира, и всадил в этот участок остатки ленты.

– Попридержи стрельбу. – Один из клоунов с грохотом заправил новую ленту в казенник дымящегося орудия. – Ствол прогорит.

Счастливчик Фелип ухмыльнулся в ответ, кивая в знак согласия.

– К черту пистолеты! – крикнул он. – Я это обожаю! – И в толпу снаружи снова полетели бластерные заряды. – Имел я вас всех, сволочи! В уши и в задницу!

Двое мужчин снова и снова налегали на дверь. Та не поддавалась. К ним протолкался очень большой человек с очень большим молотом и велел отойти. Раздалось несколько ударов. Дверь пала. Вопя от ярости и возбуждения, мобили повалили внутрь стадиона.

Ньянгу, услышавший вопли, сообразил, что они означают, и приказал находившимся вокруг него легионерам рассредоточиться, спуститься вниз и занять круговую оборону.

Гарвин из своей комментаторской кабины наверху тоже услышал происходящее.

– Пойдем, – спокойно сказал ему Аликхан. – Внизу для нас есть работа.

Двое подхватили свое оружие и ссыпались по лестнице к главной арене стадиона.

Увидев выплеснувшихся на арену вооруженных людей, ра'фелан постарался подтянуться повыше в переплетении канатов под потолком. Один человек заметил движение, изогнулся, прицелился.

Моника Лир, обернувшаяся вокруг главного шеста, выстрелом развалила стрелка пополам, ухмыльнулась, нашла еще одного, прикончила и методично продолжила свою мрачную жатву.

Сопи Мидт вышмыгнул из цирковой кассы и понесся через арену с большой красной коробкой под мышкой. На его пути оказалась женщина с пистолетом.

– Нет! – крикнул Сопи. – Я поделюсь… не надо… вы не можете…

Женщина, понятия не имея, о чем он вопит, выстрелила ему в грудь и еще раз, пока Мидт корчился в луже крови. Ящик ударился об пол, раскрылся, и из него посыпались кредиты.

Женщина уронила пистолет, зачерпнула деньги, но Лир накрыла ее выстрелом сверху. К сокровищу попытались подобраться еще трое, и Моника запустила вниз гранату.

Цирковую кассу оставили в покое. По всей арене вперемешку с распростертыми телами валялись купюры и монеты.

– Иди сюда, Тикондерога, – как заведенный повторял Эмтон. – Иди сюда к остальным. Нам надо найти место, где спрятаться, где нам не причинят вреда.

Тикондерога, скорчившаяся под возвышением рафа Атертона, била хвостом и смотрела в другую сторону, делая вид, что не слышит. Остальные пятеро зверей уже сидели в большом контейнере на колесиках.

– Иди сюда, ты, ужасное животное, – умолял Эмтон. Он услышал шум, поднял голову и увидел приближающихся к нему двоих мобилей с самодовольными ухмылками на лицах. Одного с дубинкой, другого – с чем-то вроде крюка на палке.

– Подите прочь, глупые твари. – Дрессировщик вытащил маленький пистолет, добытый у покойного Сопи Мидта, наставил оружие на людей, зажмурил глаза и дважды нажал на курок.

Раздался вопль и тяжелый удар. Эмтон открыл глаза и увидел, что один человек лежит неподвижно, а другой корчится на полу, зажимая живот. Хозяин кошек подошел к раненому, приставил пистолет к его голове и, вновь зажмурившись, выстрелил.

Когда он вернулся к возвышению, Тикондерога уже сидела в контейнере вместе с остальными.

Кони Руди Квиека бились о тросы, удерживавшие их в большом помещении, используемом под загон. Один мерин разорвал узел, и лошади вырвались на свободу, едва не затоптав кричащих и размахивающих руками хозяев.

Бандит заметил Руди, ковыляющего по арене за своими верными, и выстрелил в него.

Джил Махим, увидев, как Квиек упал, прикончила убийцу, потом бросилась вперед, схватила Квиека за ворот его роскошной рубахи и уволокла в проход, где засел с оружием наготове Флим.

– Если кто-нибудь из ублюдков приблизится… завяжи им хвост узлом, – сказала она.

Флим по-настоящему улыбнулся.

– Не подберутся.

Джил открыла свою аптечку, разорвала на Квиеке рубаху и поморщилась, глядя на дырку в его груди рядом с сердцем. Качая головой, она ощупала ему спину, нашла выходное отверстие. Легкое, похоже, не задето, решила девушка.

Квиек открыл глаза, умиротворенно ей улыбнулся. Затем его тело содрогнулось, и он умер.

Махим привела рубаху наездника в порядок, бросила взгляд на его жен, начавших причитать, и, выбросив их из головы, заспешила, прижимаясь к стене, в поисках новых раненых.

Дюжина человек замерли, когда из прохода появился Аликхан с «пожирателем» в одной лапе и осиной гранатой в другой. Он застрелил двоих, размял гранату и запустил ее в гущу мобилей. Они заорали, когда та взорвалась и из распавшейся оболочки с жужжанием вылетели псевдонасекомые, жаля всех, кто попадался на пути.

Мусфий прикончил еще пару человек, и остальные ударились в панику, видя, как большие пули ударяют в тело, а затем из них выплескиваются похожие на опарышей твари, расползаются и начинают вжираться в тело. Никто из мобилей не добежал к проходу на лестницу, по которой они собирались подняться.

Бегущий Медведь, на сей раз благоразумно одетый в комбинезон, мчался во главе пятнадцати цирковых в тыл к мобилям. Он застрелил женщину с покрытым запекшейся кровью мясницким ножом и осознал, что кричит в голос. К его вечному стыду, это оказался не один из полузабытых военных кличей его народа, а цирковой клич «Эй; Руби!»

Маев вбежала в помещение медвежатников и увидела двух неподвижно стоящих роботов и их распростертых на полу мертвых операторов.

– Сучий потрох, – выругалась девушка, оттащила с дороги один из трупов и, надев шлем, уселась за пульт.

– Кажется, почти все помню, – пробормотала она, и «Крошка Дони» ожила.

Маев вывела ее из комнаты и направила на кучку мобилей, склонившихся над парой тел. Один обернулся, увидел косолапую тварь и завопил. Женщина выстрелила в робота, увидела, что попала, а в следующий момент когти «Крошки Дони» разорвали ей горло. Мобили бросились врассыпную. Уйти удалось немногим.

– Теперь пойдем, поищем, кого еще подразнить, – решила Маев, и, повинуясь ее велению, «Крошка Дони» потрусила прочь с арены.

– Вопрос в том, – рассуждал сэр Дуглас, – сумеем ли мы после загнать кисок на место.

– Да, – согласился Иоситаро, держа бластер наготове. Он в который раз вспоминал рассказанную Гарвином – тогда, на горящей крыше – историю о том, почему тот пошел в армию. Историю о том, как тот выпустил цирковых кошек на толпу во время большого погрома.

– Ладно, терять нечего, – вздохнул сэр Дуглас и на чал отпирать дверцы поставленных на флаеры клеток.

Звери заколебались, и дрессировщик зашел за клетки сзади и принялся палить в воздух холостыми из своего пистолета.

– Давай, – крикнул он, – помоги мне.

Ньянгу подчинился и принялся с грохотом водить стволом бластера по прутьям. Хищники неохотно вылезли из своих клеток и направились вдоль по проходу на арену.

– Я бы посоветовал вам, – заметил сэр Дуглас, – забраться сюда, в клетку. Несколько минут здесь будет безопаснее.

Ньянгу эта мысль показалась очень хорошей.

Кошки, злые, напуганные, выползли на арену на полусогнутых, хлеща себя хвостами по бокам. Мобили увидели их и взвыли от страха. Вероятно, если бы они бросились вперед, им удалось бы загнать перепуганных зверей обратно в проход. Вместо этого люди совершали одну из двух фатальных ошибок: они либо в ужасе застывали на месте, либо бросались бежать. И то и другое – прекрасно знакомое хищникам поведение жертвы.

Рыча и кидаясь из стороны в сторону, звери напали и убивали, убивали со все возрастающей кровожадностью. У нескольких человек хватило самообладания выстрелить по кошкам, но только один попал, задев льву бок. Секундой позже сокрушительным ударом лапы ему оторвало голову.

Мобили в панике бежали к боковому выходу, через который и ворвались внутрь.

– Полагаю, – неохотно произнес сэр Дуглас, – нам лучше пойти и уговорить наших друзей вернуться на место.

– Засек один… три… пять запусков, – доложил дежурный. – Может, больше. Какой-то тип патрульных кораблей. Средних размеров.

Лискеард стоял посередине собственной рубки и прикидывал варианты выбора. Таковых не было. Он махнул связисту.

– Бурсье готова к запуску?

Связист послал запрос.

– Сэр, «Бурсье-один» готов.

– Пуск! – скомандовал Лискеард. – Постарайтесь оказать как можно большую поддержку стадиону и уничтожьте любой патрульный корабль, который попадется вам на пути.

«Аксай» в трюме оторвался от магнитных держателей, прокантовался на антигравах к открытому шлюзу и вылетел наружу.

Лискеард глубоко вздохнул и принял решение.

– Закрыть шлюз и приготовиться к взлету.

Лестницу к выходу намертво заклинили толкающиеся мобили, пытавшиеся выбраться из царившего на арене ужаса. На верхней площадке появился Ньянгу.

– Эй! – крикнул он.

Несколько человек услышали его сквозь общий гвалт и подняли головы. Иоситаро активировал одну из гранат и уронил весь мешок в центр толпы внизу. Потом он нырнул за дверь, чтобы не видеть, что произойдет через четыре, нет, уже через три секунды.

Мобили бурлящим потоком выплеснулись на улицу, как раз когда Жаклин Бурсье, ругаясь, как безумная, гнала «аксай», совершенно не приспособленный к маневрам на небольшой высоте и низких скоростях, по проспекту к стадиону. Она увидела бегущих людей, принявшихся, вопя от ужаса, в нее палить, и тронула сенсор.

Ее пулемет со скоростью шесть тысяч в минуту выпустил поток тридцатипятимиллиметровых пуль из сжатого урана по улице внизу. Красные трассеры, красная смерть.

В конце проспекта Жаклин сделала иммельман и развернулась, стараясь не замечать зданий всего в паре метров внизу, очень близко к кончикам крыльев.

Гарвин пытался помочь Ноксу удержать статисток от полной истерики, когда у него на поясе зажужжал ком:

– Бригадир… говорит «Большая Берта». Приготовьтесь, мы вас подберем.

Гарвин забыл о женщинах и бросился к главному входу.

«Большая Берта» – больше, чем стадион, больше, чем любое здание в городе, – величественно проплыла над крышами, а потом нос ее стал подниматься.

– Он не может этого сделать, – сказал Данфин Фрауде.

– Но делает, – возразил Ристори.

Так оно и было. На дополнительной тяге Лискеард подвел грузовик задним ходом к более-менее свободному участку земли. Посадочные опоры, а затем и сам корабль с грохотом опустились на разрушенное здание. Закопченный фасад отвалился, потом стальная арматура стен погнулась, сломалась, и «Большая Берта» замерла неподвижно, хотя и немного под углом.

Несколько мобилей рискнули выстрелить по транспорту, но отворился скрытый порт, и пара тяжелых пулеметов взвыла, круша окрестные здания, словно картонные.

– Хорошие котеньки, – приговаривал сэр Дуглас, пока тигр и два льва, ворча, заходили мимо него в свое решетчатое жилище.

– Славные киски, – нервно поддакнул Ньянгу. Львица проскакала по проходу и запрыгнула в клетку.

– Все, кроме одного, – сказал сэр Дуглас.

– А вот и он, – заметил Ньянгу.

Малдун, в темных пятнах на черной шкуре, крался по коридору. Он остановился, задумчиво рассмотрел Ньянгу, облизнул окровавленные челюсти и зашел вслед за остальными.

– Прекрасно, – резюмировал сэр Дуглас. – А теперь давайте поднимем клетки в воздух.

Он с грохотом захлопнул дверцу, и Ньянгу снова начал дышать.

Захрипела стадионная трансляция:

– «Большая Берта» здесь! Все к главному выходу на погрузку! Не торопитесь, без паники, – раздался голос Гарвина. – У нас куча времени, и никто тут не останется.

Джанг Фонг, его жена и дочь вместе с другими акробатами первыми добрались до корабля и, пробежав вверх по трапу, влетели в шлюз.

– Имена… быстро, – крикнул Эрик Пенвит. Фонг ответил, и Эрик поставил галочки в списке. Следующими появились сбившиеся в табун лошади, сопровождаемые Дарод Монтагной и вдовами Квиека.

Женщины загнали коней по трапу и повели дальше в безопасные конюшни.

Дарод вернулась, отстегивая бластер.

– Вам следует оставаться на борту, коль скоро вы уже здесь, – сказал ей офицер.

– У меня еще остались кое-какие долги, – прорычала Дарод и отправилась назад к стадиону.

– Хвостики вверх! Хвостики вверх! – выкликали Сунья Танон и Фрафас Фанон, и слоны послушно длинной цепочкой потекли из главного входа вниз по лестнице. За ними следовали клетки с кошками сэра Дугласа.

Один из слонов задел кассовую будочку и смял ее. Танон и Фанон бросились вперед с бластерами на изготовку. Первый увидел человека с винтовкой, выстрелил в него и промахнулся. Человек выстрелил в ответ, Сунья вскрикнул и упал на колени.

Фанон оказался рядом с ним. Танон уставился на него, какую-то секунду не узнавая.

– Я хочу… – попытался произнести он. – Я хочу… – и закашлялся кровью. – Наверное, я теперь отправляюсь в Коанду. Я буду ждать тебя там.

Перед глазами у Фанона все поплыло, когда он понял, что его возлюбленный умер.

Фрафас поднял голову и увидел, как извергающая огонь бутылка летит к нему, падает и разрывается. Пламя охватило его. Фанон закричал, попытался разорвать себе грудь. Затем его плоть почернела, и он упал поверх тела Танона.

Слоны вместе с вопящим Чертенком толклись достаточно близко к зажигательной смеси, чтобы обжечься. К самцам бросились две женщины с импровизированными копьями. У первой разъяренный гигант отобрал копье и ударом свернутого хобота размозжил ей череп. Вторая пыталась убежать, была поймана, поднята и почти небрежно расплющена о стену здания.

Аликхан с красными от ярости глазами и «пожирателями» в каждой лапе вылетел из стадиона и палил во все стороны, пока в живых не осталось никого из нападавших.

– Хвостики вверх! Хвостики вверх! – закричал он. Слоны качнулись взад-вперед, поколебались, затем узнали команду, хотя и произнесенную незнакомым голосом. Снова послушно выстроившись в цепочку, они последовали за Аликханом, причем Чертенок и Лота жались к нему поближе. Они пересекли улицу и поднялись по трапу в звездолет.

Аликхан отвел слонов в загон, хотел было остаться, чтобы успокоить их и покормить, но передумал. Он нашел лифт и поднялся на верхний этаж корабля, где обнаружил Дилла, запихивающего себя в «аксай». Рядом суетилась Кекри Катун.

– Вперед, напарник, – сказал Дилл. – Я жажду крови.

– Я тожжже, – прошипел Аликхан, откидывая купол своего корабля. Его обычно безупречное произношение на всеобщем несколько пострадало от кипевшей в нем ярости. – Плошшшками и бочччками.

В холостудии на другом конце города выступал Фав Гаду:

– Нет, мы, члены партии мобилизации, обнаружили, что Абия Корновил был не единственным, кого подкупили чужаки. У нас есть список более чем из сотни мужчин и женщин, все они высокопоставленные лица, которые связались с этими чудовищами. Даже сейчас, когда наши бесстрашные соратники громят пришельцев, отряды на родной милиции идут по следу гнусных предателей, что бы привести их в народный суд…

На «Большой Берте» офицер связи поманил Лискеарда. На встроенном экране виднелось изображение Гаду, стучащего кулаком по кафедре.

– Сэр, я его отлично засек.

– Ты уверен, что это не эхо-антенна?

– Абсолютно уверен. Я нанес на график все три стационарных ретранслятора. Это не они.

Лискеард улыбнулся и сделал знак дежурному.

– Прошу вас, дамы, – приговаривал Нокс, подгоняя статисток в направлении «Большой Берты», маневрируя между флаеров, с включенными двигателями прикрывающих подъем по трапу. – Не паникуйте, не размазывайте косметику, и я гарантирую, что заставлю бригадира вы писать вам премию за весь этот сегодняшний идиотизм.

Одна из женщин взвизгнула, когда из корабля вылетели два «аксая», пронеслись меньше чем в метре над их головами и стали набирать высоту.