Текст книги "Забудь меня, если сможешь (СИ)"
Автор книги: Кристина Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Он берет со стола пару бутылок воды, открывает шуршащую пачку снеков и бросает в мою сторону протеиновый батончик с малиной. Пестрая желтая упаковка пару секунд скользит по металлической поверхности стола, пока я ловко не перехватываю ее, сжимая в руках.
– Последние месяца два нормальная еда начала преследовать меня во снах, – со вздохом сожаления произносит он, отпивая воду. – Думаю, не только меня. Мы уже и забыли, что еда может быть горячей, еще и вкусно пахнуть. Мой желудок настолько привык к этой еде, что иной раз кажется, что он сжимается до микро размеров, лишь бы не жрать эти печенья и консервы.
Я продолжаю с жадностью уплетать батончик, запивая его прохладной водой. Жидкость медленно проникает в пищевод, от чего создается ощущение приятного холодка.
– Молчишь, да? – ухмыляется Питер, подавляя смешок. Пару секунд он откидывает голову назад, разглядывая до тошноты знакомый белоснежный потолок. – А знаешь, мы даже с тобой чем-то похожи.
– Не думаю, – коротко отвечаю я, впервые распознавая свой хриплый голос, отдающийся эхом в глухих стенах.
– Нет, правда, – говорит он надтреснутым голосом, в котором слышится грусть, будто бы и сам удивлен этому факту. – Мы оба практически ни с кем не общаемся и предпочитаем все свободное время проводить в полном одиночестве.
– Я вынуждена проводить с вами все свое время из-за приказа, – твердо констатирую я. – Только никто из вас этого не хочет.
– Возможно. Но факт остается фактом – мы ни с кем не общаемся, – парень коротко кивает, подтверждая свои слова. – Хотя… прежняя Ева поддерживала общение со всеми членами группы. Не сказать, что она была супер общительна, но явно обладала задатками лидера, который должен все и всех держать под контролем. И меня чертовски это раздражало.
– Спасибо за ужин, – я резко встаю из-за стола, от чего ножки стульев издают истошный скрип.
– И все? – бросает он удивленную усмешку мне в спину. – Ты бездушная и бессердечная машина, Финч, но я еще никогда не сдавался…
День одиннадцатый
Сегодня ровно третий день, как я ничего не ем.
Нет, у меня еще остались запасы еды, и голодаю я не намеренно. Как только в меня попадает любой кусок пищи – организм тут же отвергает его и мне приходится проводить некоторое время в обнимку с белым другом.
Хоть кто-то всегда встречает меня с распростертыми объятиями.
Возможно, это такая своеобразная реакция организма на стресс.
Я так переживаю за маму и Изи. Я не знаю, где они, что они делают и живы ли вообще. А если живы, то, как мама справляется? А если она мертва, то, что стало с Изи?! Вдруг она прямо сейчас голодная плачет в одиночестве, зовя маму и не понимает, что происходит?.. Не понимает, почему к ней никто не подходит, не берет на руки, не играет, не кормит и не укладывает спать… А вдруг мама превратилась в того кровожадного зомби и просто…
Нет. Нет. Нет.
Этого не может быть.
Каждый возможный сценарий, прокручивающийся в моих мыслях, накрывает меня с головой, и я не в силах сопротивляться эмоциям. Плотно прижимая потную ладонь к губам, я подавляю нервные всхлипы и продолжаю лежать на ледяном полу, рассредоточено разглядывая белоснежный потолок.
Где ты сейчас, когда я в тебе так нуждаюсь?
Когда кого-то очень сильно ждешь – он обязательно опоздает. Я хочу, чтобы ты опоздал. Но, прошу тебя, только приди. Я здесь, я жду тебя и до сих пор верю, что ты спасешь меня.
Спаси меня от самой себя.
***
Я опираюсь об прохладные каменные перила Тауэрского моста и с легким опьянением рассматриваю открывающийся вид на ночной город, утопающий в бесконечных сверкающих огнях. Мимо снуют проезжающие автомобили, время от времени сигналя друг другу в след, вокруг раздаются размеренные голоса французской речи, вперемешку с английской.
Город кишит туристами, в особенности в ночное время суток: влюбленные парочки беззаботно шатаются по незнакомым улицам, мельком разглядывая достопримечательности, кто-то не спеша выгуливает собак, зависая в телефоне, а кто-то делает уже тридцать пятое селфи на фоне ночного города, с каждым щелчком надеясь на более лучший результат.
– Ты же прекрасно понимаешь, что так нельзя, – откуда-то сбоку раздается знакомый, хрустящий как гравий голос.
Его хрипота каждый раз ломает мне кости и вовсе не потому, что она мне не нравится, но то, с какой интонацией он употребляет ее – заставляет перелезть через перила, шагнуть в пропасть и окунуться в прохладные воды Темзы.
Я поворачиваю голову в ответ на его голос.
Черт возьми, я готова отдать все, что угодно, лишь бы целую вечность и еще пару секунд любоваться его профилем. Я готова простить ему все, что угодно, чтобы бесконечно разглядывать его вдумчивый взгляд в сочетании с тем легким намеком на улыбку, от которого кожа покрывается приятными мурашками. Я готова посвятить вечность, чтобы разглядывать его небесные глаза, покрытые толстой коркой льда. Вечность и еще пару дней на то, чтобы растопить ее.
– Мне плевать, – отчаянный шепот срывается с моих губ в сопровождении с белоснежным паром изо рта, и я лишь глубже кутаюсь в красную куртку, съеживаясь до размеров изюма. – Это моя жизнь… это наша жизнь, и я хочу, чтобы мы прожили ее, не обращая внимания на какие-то негласные правила, придуманные черт знает кем.
Кажется, даже сам скорпион, поселившийся на его шее, с упреком качает своими темными клешнями на мой резкий ответ. Но выражение его лица ничуть не меняется, лишь уголок губ едва заметно приподнимается вверх. У него всегда так – лишь намек на улыбку, но даже призрака улыбки достаточно, чтобы я оцепенела, застывая над пропастью его бездонных глаз.
– В тебе говорит юношеский максимализм, солнце, – мягко произносит он, продолжая глядеть куда-то вдаль.
Солнце.
До нашего знакомства я и не подозревала, что всего одно слово может поднять настоящую бурю эмоций в одном человеке. Мои легкие протыкаются тысячами игл, напрочь забывая сделать очередной вдох. Я отчаянно хватаюсь за рукав его черного пальто, прижимаясь к нему всем телом и ощущаю, как в нос мгновенно ударяет до боли знакомый аромат черной ванили. И не потому, что прямо сейчас земля уходит из-под ног от его спокойного, опьяняющего голоса, а потому что отчаянно хочу быть ближе. Хочу ощущать его горячее дыхание на своей шее, хочу зарываться в его волосы и задыхаться от ненасытных поцелуев, хочу прикасаться к нему тогда, когда захочу, а не по чертовски раздражающему расписанию.
Его рассредоточенный взгляд в сочетании с прямыми, едва нахмуренными бровями, скользит по воде, по мерцающим вдали огням, по бескрайнему небу, усыпанному бесконечными звездами.
Но только не по мне.
Я уже готовлюсь испускать очередной тяжелый вдох, как вдруг ощущаю, как его горячая ладонь нащупывает мою и спустя мгновение наши пальцы переплетаются в единое целое. Крепко удерживая его руку, я буквально хочу закричать от мимолетного счастья. Стонущий и надорванный крик вырывается из моих легких, и мне едва удается сдержать его, плотно прижимая свободную ладонь ко рту.
Мои опьяненные бабочки в животе уже готовы совершить очередное сальто.
Я резко подрываюсь со спального мешка. Настолько быстро, что перед глазами появляются черные мелькающие точки и исчезают лишь тогда, когда я несколько раз моргаю. Тяжело дыша, одной рукой я хватаюсь за живот, а второй ощупываю лоб тыльной стороной ладони.
Что это было? Очередной осознанный сон? Или сознание решило сыграть со мной в злую шутку, подбрасывая воспоминания из жизни Евы?
Я сглатываю, чтобы хоть как-то осушить горло и избавиться от неприятного ощущения во рту. Прощупывая серебряный браслет на левой руке я наблюдаю, как от вчерашних волдырей на коже не осталось и следа и с минуты на минуту ожидаю нового разряда. Но неторопливые шаги за дверью отвлекают мое внимание, поэтому я тут же надеваю бейсболку, кладу миниатюрный блокнот в карман штанов, поднимаюсь с места и выхожу навстречу прохладному воздуху знакомого коридора.
– Я как раз шла за тобой, – наспех проговаривает Грейс, пытаясь восстановить дыхание, когда я практически сразу же натыкаюсь на нее в коридоре. На ее плечах возле живота закреплен прочный эрго-рюкзак мятного оттенка, в котором малышка Изи шаловливо болтает ножками, наблюдая за мной со стороны со смущенной улыбкой на лице. – Мы выезжаем через пять минут.
– Где вас носит? – раздраженно спрашивает Ханна, когда мы спускаемся на первый этаж, натыкаясь на нее возле лестницы. Девушка возмущенно складывает руки на груди, и на ее голове я замечаю знакомую черную бейсболку, надетую поверх собранных в высокий хвост светлых волос. – Я уже устала слушать нервные ругательства от Сэма.
Мы делаем первый шаг в сторону выхода, как вдруг раздается мощный выстрел со стороны улицы. Затем еще и еще, вперемешку с битыми стеклами, осколки которых продолжают греметь в ушах еще некоторое время.
Грейс и Ханна мгновенно застывают на месте, бросая друг на друга до жути испуганные взгляды. Малышка в эрго-рюкзаке тоже начинает нервничать и капризничать в ответ на громкие и неожиданные выстрелы по ту сторону здания.
– КОД КРАСНЫЙ! – раздается пронзительный, надрывный крик Питера с улицы.
– Не успели… – дрожащим тихим голосом произносит Грейс, прикрывая рот ладонью.
– Код красный! Бежим, черт возьми! – громко восклицает Ханна, пытаясь перекричать нескончаемые выстрелы, которые приближаются к нам с каждой секундой.
Мы тут же подрываемся с места и бежим в сторону лестницы, открывающей проход на второй этаж. Изабелла начинает истошно кричать, пока Грейс отчаянно пытается ее успокоить.
– Сюда, живо! – откуда-то сбоку раздается напряженный голос Рона. Пару секунд он зазывает нас рукой, пропуская в какой-то неизведанный мне ранее кабинет.
– Где Тони и Кэти? – взволнованно спрашивает Грейс, пытаясь утихомирить малышку.
– Они с Сэмом выбежали через черный вход, у нас мало времени, – невозмутимо отвечает Рон, продолжая вести нас по длинным коридорам библиотеки.
Мы бежим уже около трех минут, минуя коридоры, комнаты для персонала, большую столовую и пару залов для чтения. Наконец, под непрерываемые свисты пуль парень выводит нас через черный вход, где в паре шагов от двери располагается знакомый серый от пыли фургон, готовый в любой момент сорваться с места и уехать подальше от этой накаленной атмосферы.
– Где Питер? – спрашивает Рон, напряженно оглядывая всех присутствующих в салоне автомобиля.
– Он был на посту, – сообщает Джеймс с переднего пассажирского сидения. – К черту его, валим отсюда.
– Он знает, где находится черный вход, и мы дождемся его, – спокойно произносит Рон, наблюдая за дверью заднего входа библиотеки.
– Ты с ума сошел?! – нервно озирается Сэм с водительского сидения. Его брови сердито сходятся на переносице, образуя единую возмущенную морщину. – Мы не можем рисковать всей группой ради человека, которого уже не спасти!
– Сэм прав, его уже давно пристрелили на месте! – нервно выкрикивает Роберт, оборачиваясь в салон с переднего пассажирского сидения. – Валим к чертовой матери!
– Заткнитесь! – Рон резко перекрикивает недовольные возгласы парней. – Он принял первый удар на себя, сообщил нам об опасности, и мы просто обязаны его дождаться, он этого заслуживает. Ждем две минуты и уезжаем!
Две минуты, проведенные в подобной накаленной обстановке, сопровождаемой нескончаемыми выстрелами, длятся целую вечность. Сэм раздраженно выдыхает, нервно барабаня пальцами по рулю, кто-то из парней на передних пассажирских сидениях раздражающе долго топает ногой, а Кэти плотно прижимается ко мне, обвивая мою талию тонкими дрожащими руками. Даже сквозь толстый слой одежды я ощущаю, как ее буквально трясет от страха.
– Что такое код красный? – раздается мой вопрос, разрывающий абсолютную тишину в салоне.
– Еще несколько месяцев назад мы придумали предупреждающие сигналы, которые помогут нам ориентироваться в дальнейшем, – нервно сглатывая, сообщает Грейс, заботливо поглаживая малышку на руках. – Код красный означает, что на нас напали рейдеры. Черный означает нашествие муз, а белый предупреждает, что пора прятаться в укрытие.
– Поехали, – напряженно тихо командует Рон, сжимая губы в плотную линию.
Сэму не приходится повторять дважды.
Он уже жмет на газ, когда Рон только начинает произносить слово. Фургон на мгновение подается назад, и через секунду мы резко бросаемся вперед, хватаясь за поручни и первые попавшиеся под руку предметы, чтобы удержать равновесие.
– Стойте! – неожиданно раздается запыхавшийся голос Питера сквозь повизгивание колес об влажный после дождя асфальт. – Я здесь! Остановитесь!
– Ты слышал его? Остановись! – командует Рон, барабаня по двери фургона.
– Твою мать, Рон! – в ответ кричит Сэм, с силой нажимая на тормоз, и мы вновь все как по команде поддаемся вперед. – Ты уверен, что его не искусали? Ты уверен, что он не превратится в зомбака, пока мы доедем?
Парень оставляет вопросы друга без ответа и с невозмутимым видом покидает фургон, навстречу повстанцу. Спустя минуту они оба запрыгивают в салон автомобиля буквально на ходу, и Сэм продолжает мчать по улицам Лондона, ловко объезжая препятствия, возникающие на пути.
Питер усаживается на пол фургона и спиной прижимается к сиденьям. Он продолжает судорожно удерживать на весу окровавленную ладонь левой руки, наспех перемотанную рваной тканью, распознать цвет которой уже практически невозможно из-за насквозь пропитанной крови. Свежие капли крови капают ему на штаны и темный пол салона, попутно марая темные рюкзаки с оставшимися вещами повстанцев. Он крепко стискивает зубы и откидывает голову назад, пытаясь стерпеть невыносимую боль.
– Огнестрел? – тихо спрашивает Рон, бросая взгляд на кровоточащую рану.
Парень с неохотой кивает, и Рон тут же приступает к поискам медикаментов. Лихая езда Сэма значительно замедляет поиски, но парень изо всех сил старается держать равновесие. Пару минут спустя в его руках оказываются остатки какой-то рваной белоснежной ткани, и он без раздумий мигом направляется к парню, наспех перебинтовывая его кровоточащую рану. Питер корчится и шипит от боли, крепко стискивает зубы и подается вперед в ответ на манипуляции главаря группы.
– Хорошо, что пуля не попала в жизненно-важные органы, – произносит Рон, заканчивая с раной. – Тебе еще повезло, легко отделался.
– С каких пор рейдеры при нападении не стреляют на поражение? – недоумевает Джеймс, зарываясь рукой в рыжую копну волос.
– Мне повезло только потому, что на момент нападения я был не в рутмастере, а заходил в здание, – сквозь зубы проговаривает Питер и на белоснежной ткани постепенно вырисовываются кровавые следы погони. – И это были не рейдеры.
Недоуменные взгляды присутствующих мгновенно отправляются в сторону Питера, пытаясь найти вразумительный ответ на его неожиданное заявление, но ничего не находят кроме отпечатка боли на его лице.
– Группы выживших открыли на нас охоту, – заявляет парень. На пару секунд он прикрывает веки и нервно сглатывает, стараясь перетерпеть боль. – Думаю, они как-то прознали про Еву.
========== Глава 9 ==========
По дороге наш автомобиль несколько раз натыкается на разъяренных муз, жаждущих пробраться к нам в салон. Некоторых из них Сэм сбивает на бешеной скорости и переезжает массивными колесами, наматывая разлагающиеся внутренние органы мертвецов на резину.
– Мам, мне страшно, – раздается тихий шепот Тони.
Мальчик продолжает сидеть на полу фургона, плотно прижимаясь к ногам матери. Та дрожащей рукой медленно поглаживает отросшие каштановые волосы сына, а свободной рукой прижимает к себе Беллу, которая всю дорогу продолжает нервничать. Малышка несколько минут капризничает, затем затихает, но детский плач останавливается лишь на мгновение.
– Все хорошо, сынок, я здесь, – отвечает Грейс, едва сдерживая горькие рыдания.
Кэти располагается на полу рядом с Тони, обнимая меня за ногу. Ее дрожащие тонкие руки обхватывают мою икроножную мышцу и тянут вниз, прижимаясь еще сильнее на очередной кочке или крутом повороте. Не знаю как реагировать на подобные действия, поэтому все, что я делаю – позволяю ей сжимать мою ладонь. Вероятно, ей становится легче, когда она ощущает тепло и близость человеческого тела.
Рон и Питер продолжают сидеть на полу, окруженные сумками с боеприпасами и немногочисленными вещами повстанцев. Темная тряпка на раненой ладони Питера превратилась в сплошное кровавое месиво, но он не обращает на него никакого внимания, полностью сосредотачиваясь на дороге.
– Скоро стемнеет. Ехать ночью с включенными фарами небезопасно, – констатирует Рон. – В паре кварталов есть крупный торговый центр, переждем ночь там и заодно доберем недостающие вещи и продукты для Беллы.
– О, я за! – неожиданно громко восклицает Ханна, едва ли не подпрыгивая с места. – Всегда мечтала побродить там в полном одиночестве и ни за что не платить.
– До заката еще часа три, как раз успеем очистить его от муз и расположиться, – предполагает Сэм, выруливая на местную дорогу.
– Ага, лично я планирую расположиться где-нибудь в вино-водочном отделе, – раздается глупая усмешка со стороны Джеймса.
– Отличная идея, бро, – подхватывает Роберт с переднего пассажирского сиденья.
Через несколько минут Сэм подъезжает к огромной парковке трехэтажного торгового центра с прозрачными витражными окнами и останавливается в нескольких шагах от главного входа. Наше появление будоражит местных мертвых обитателей и они, просыпаясь от долгой спячки, сначала медленно, а затем быстрым шагом начинают сбегаться в сторону нашего фургона, окружая со всех возможных сторон.
– Парни, стволы, – предупреждает Рон, протягивая им вперед оружие из массивного рюкзака.
– Роб, прикрой меня, – сообщает Джеймс и аккуратно выходит из автомобиля, с силой пиная ногой парочку наглых муз.
Его напарник стреляет в лоб нескольким зомби, пока рыжеволосый в это время ловко забирается на крышу фургона, оставляя пару вмятин на капоте автомобиля. Как только мы улавливаем его первые шаги по крыше – парень не теряет времени и тут же приступает расстреливать всех, кто попадает в его поле зрения.
– Семьсот десять, семьсот одиннадцать… о, да, детка, иди ко мне, ты будешь моей семьсот двенадцатой, – раздается его саркастический приглушенный крышей голос. – Черт возьми, как я соскучился по этому ощущению!
– Семьсот тридцать, Джей, догоняй! – в ответ кричит Роберт, забираясь на капот автомобиля. Пару секунд и его приглушенные шаги уже раздаются на крыше.
К ребятам тут же присоединяется Сэм, а глядя на него выходит и Рон, и, прежде чем громко захлопнуть перед нами дверь – он бросает в мою сторону короткий укоризненный взгляд в буквальном смысле читающийся, как «не смей даже дотрагиваться до ручки двери».
Несколько минут мы с Грейс, Ханной и детьми наблюдаем из окон, как парни жестоко расправляются с кровожадными музами, жаждущими познать на вкус их плоть. Грейс и дети стараются не смотреть в окна и нервно вздрагивают каждый раз, когда об стекла с силой припечатывается парочка зомби, оставляя после себя кровавые следы.
Вокруг раздаются нескончаемые выстрелы и грязные ругательства со стороны парней. Питер резко подрывается с места, опираясь на здоровую руку, и едва дотрагивается до ручки двери, как я подаюсь вперед, преграждая ему путь.
– Я не могу отсиживаться тут, пока парни убивают их, – на одном дыхании проговаривает он, бросая в мою сторону гневные взгляды.
– Я пойду, – коротко осведомляю я и тут же принимаюсь вытаскивать из рюкзака с боеприпасами бейсбольную биту, которую гипнотизирую взглядом уже несколько минут.
– Ты с ума сошла?! – нервно выкрикивает Ханна, подрываясь с места.
– Сбрендила?! – недоуменно произносит Питер, оглядывая сначала меня, затем светло-коричневую биту в моей руке. – Конечно, если ты хочешь сдохнуть, то иди, милости просим. А смерть тебя ждет там в любом случае, либо от муз, либо от шальной пули. Либо кто-то из парней пристрелит тебя и скажет, что не заметил. Знаешь, как давно они об этом мечтают?..
Я с силой толкаю парня в сторону сидений, и пока он приходит в себя – настежь открываю дверь фургона, выпрыгиваю на твердый асфальт и тут же с грохотом закрываю ее, отталкивая наглых муз, которые со слюнками у рта уже тянутся в сторону ребят из автомобиля.
Они уже несколько недель не дают мне оружие в руки. Этому есть вполне разумное объяснение: повстанцы боятся погибнуть от своей же пули, пущенной мною им в лоб. Они все еще не доверяют мне, хоть и не относятся уже так холодно, как это было в первые дни. Своими поступками я уже давно завоевала бы их доверие, но не в подобной ситуации.
Но мне и не нужно их доверие.
Моя основная задача состоит в том, чтобы на моем примере повстанцы осознали, что оздоровление – ключ к выживанию в подобных экстремальных условиях. Кровожадных зомби совершенно не интересуют люди, прошедшие процедуру санации. Да, у оздоровления есть некие минусы, но они существенно теряются на фоне огромных плюсов в виде сохранения жизни и идеального ДНК, пригодного для сохранения здоровой популяции.
– Финч, какого черта? – раздается недоуменный голос Джеймса с крыши.
– Семьсот сорок! – тут же вопит Роберт, перезаряжая ружье. – Ух, как давно я не испытывал это ощущение…
Пара застреленных муз мгновенно наваливаются на меня с двух сторон мертвым грузом, и я быстро отхожу назад, ощущая, как их липкая разлагающаяся кожа размазывается по моей кофте. Слева раздается оглушающий выстрел, произведенный одним из парней с крыши. Бордовая кровь его жертвы тут же брызгает на мою кофту, и я всем нутром ощущаю, как несколько темных капель приземляются на левую сторону моего лица.
Не теряя времени, я на несколько шагов отхожу от фургона, вокруг которого скопилось большое количество мертвецов. Бита в моих руках быстро обезвреживает парочку муз, которым посчастливилось оказаться на моем пути. Несколько резких движений и их головы уже покоятся у моих ног, а на бейсбольной бите остаются кровавые опечатки, вперемешку с липким клоком черных волос.
Мне повезло.
Дряблая бледная, практически желтая кожа, черные мышцы и кости муз или вернее их остатки – весьма хрупки, что позволяет мне без особого труда сносить им головы с плеч. Ведь главное – добраться до мозга и напрочь уничтожить его, иначе эти твари чертовски живучи даже без конечностей и внутренних органов. Лежа на земле, намертво зарастая мхом и травой, они до последнего будут тянуться до своей долгожданной добычи. Даже если их конечности давно забрала почва, а в теле удобно обустроились насекомые – их мозг все еще жив и способен учуять жертву с дальнего расстояния.
Я теряю счет не только времени, но и убитым мертвецам, которых обезвреживаю своим оружием. Некоторых сбиваю с ног и грубо толкаю на асфальт, спасая от неминуемой смерти Рона и Сэма. Мои действия дают им еще один шанс не только на жизнь, но и на смерть оставшихся муз, которые продолжают скапливаться возле черного окровавленного фургона.
В ушах продолжает стоять омерзительное шипение шатающихся зомби, вперемешку с непрерывными выстрелами с разных сторон. Кровь стоит в ушах, я не слышу собственных мыслей, разум затмевает лишь одна единственная цель – уничтожить всех муз в радиусе нескольких шагов.
– Какого… ты кто вообще такая?.. – раздается недоуменный голос Джеймса позади. Он спрыгивает с капота автомобиля, когда один из парней производит последний выстрел.
Рыжеволосый грубо хватает меня за кофту и болезненно припечатывает к пыльной двери фургона. Позади него в руках Роберта я улавливаю длинный ствол автомата, направленный в мою сторону.
– Почему эти твари не замечают тебя?! – кричит он мне в лицо. Парень резко хватает меня за кофту и пару раз потряхивает так, что я болезненно ударяюсь затылком об железный корпус автомобиля. Его руки – еще пару минут назад удерживающие смертоносное оружие – издают отчетливый запах железа. – Что ты, мать твою… такое?!
– Я еще тогда говорил, что пристрелить ее надо было на хрен и проблем бы не было, – бездушно произносит Роберт в ответ на недоумение друга. – Тут и дураку понятно, что музы не нападают только на себе подобных…
– Руки убери, – отчеканивает Рон.
Его фигура грозно и внезапно вырастает откуда-то слева. Еще пару секунд перед собой я наблюдаю хмурый злобный прищур Джеймса, осознавая, как ему трудно сдерживать всю скопившуюся агрессию внутри себя. Рон грубо отдергивает руки рыжеволосого парня, буквально выдергивая меня из его лап.
– Вы все это время знали?! – гремит Джеймс, тыкая небольшим пистолетом в сторону Сэма и Рона. – Вы, черт возьми, все это время знали об этом и молчали? Вы нас всех за идиотов держите?!..
– Заткнись, Джей, – шипит в ответ Сэм, открывая дверь в салон автомобиля. Оттуда выбегают удивленные лица остальных членов группы с квадратными глазами. – Закрой свой рот и не тряси пушкой в нашу сторону!
– Меня сейчас стошнит, – мычит Ханна.
Девушка выходит из салона с бледным выражением лица и, беглым взглядом осматривая кучи разлагающихся трупов, прикрывает рот ладонью.
– Оставь это на потом, детка. Это тебе еще пригодится, – ухмыляясь говорит Джеймс, продолжая прожигать взглядом Сэма.
– Кажется, я уже говорил тебе, что сделаю с тобой, если ты еще раз поднимешь ствол в нашу сторону? – произносит Рон хладным голосом, преграждая парню путь. Теперь дуло пистолета тесно упирается ему в пыльный бронежилет, забрызганный темной кровью мертвецов. – Не припомнишь?
Пару секунд желваки Джеймса напряженно играют, взгляд изумрудных глаз хмуро скользит по абсолютно спокойному и размеренному выражению лица Рона. Наконец, парень сдается, опуская оружие, и с рыком злости трогается с места в сторону дверей торгового центра.
– А знаете что?! Пошли вы все… – бросает он, показывая средний палец всем оставшимся участникам группы, которые продолжают смотреть ему вслед. – Роб, ты со мной?
Друг парня, не оглядываясь в нашу сторону, тут же бросается за рыжеволосым, продолжая удерживать увесистое оружие в руках.
– Они ушли навсегда? – вопрос тут же срывается с моих губ.
– Ага… часа на два, – отстраненно проговаривает Сэм, натягивая сумки на плечо. – Перебесятся, остынут и прибегут.
– За все это время они уже сбегали раза три, – констатирует Питер, оглядывая масштабную парковку торгового центра, одновременно поправляя козырек черной бейсболки здоровой рукой.
– Вы серьезно сейчас? – с удивлением проговаривает Ханна, изумленно хлопая ресницами. Пару секунд девушка наблюдает, как парни выгружают сумки из фургона. – Музы не хотят ее сожрать?!
– Все вопросы потом, Ханна, – отстраненно бросает Рон, направляясь в сторону дверей торгового центра. – Сейчас нам нужно найти безопасное укрытие на несколько часов.
Наша группа следует за Роном и Сэмом, перешагивая через многочисленные разлагающиеся тела муз, которыми усыпана добрая половина парковки. Одно из тел мгновенно реагирует на очередной шаг Питера, вяло приподнимая костлявую руку в его сторону. В ответ он лишь гневно наступает мертвецу на лицо, который в прошлом был обыкновенным темнокожим мужчиной.
– Меня сейчас снова стошнит, – выдавливает Ханна, свободной ладонью прикрывая нос, стараясь детально не рассматривать располагающиеся вокруг ее ног трупы.
Мы останавливаемся возле главного входа, автоматические раздвижные двери которого зажимают очередную музу, распластавшуюся лицом вниз на белоснежном кафеле, заляпанном кровью и другими жидкостями неопределенного характера. Рон медленно присаживается на корточки и приступает к изучению очередного мертвеца, лежащего у нас на пути.
– В него стреляли, – глухо сообщает он, не отрывая взгляд от трупа. – Здесь были люди и, возможно, еще совсем недавно. Нам нужно быть начеку не только из-за муз.
– А может быть они были здесь еще несколько месяцев назад, и ты слишком драматизируешь, – ухмыляется Сэм, пытаясь через заляпанные размазанной кровью прозрачные двери рассмотреть, что же происходит внутри и чего нам ожидать ближайшие несколько шагов. – Будем стрелять или попробуем раздвинуть?
– Раздвинуть, – следует молниеносный ответ от Рона. Он медленно встает на ноги, приземляя на пол увесистый рюкзак. – Нам ни к чему лишнее внимание муз и других людей. По крайней мере, от муз мы знаем, что ожидать, а вот от людей…
– Вот уж точно… – подхватывает Питер, помогая парням раздвигать двери.
Поразительно, насколько предвзято инфицированные относятся друг к другу.
Сэм одним грубым толчком ноги отталкивает музу в сторону, чтобы разлагающееся тело больше не лежало на проходе, зажатое прозрачными дверями. Проходит несколько минут, прежде чем парням удается раздвинуть одну из дверей, и мы все дружно вступаем в огромные темные просторы одинокого трехэтажного здания.
***
На протяжении двух часов ребята очищают от мертвецов весь первый и второй этаж, убивая лишь тех, кто попадается на глаза. Сколько муз еще остаются заточенными в спортзале, кинотеатре, детской игровой зоне и многочисленных магазинах с одеждой – остается лишь предполагать.
После очищения группа рассредоточивается по всему торговому центру. Рон с Ханной отправляются на крышу, Грейс с малышкой Изи идут на разведку в детский отдел огромного супермаркета, остальные ребята решают прогуляться по продуктовым отделам в поисках оставшейся пищи, а Джеймс и Роберт свободно разгуливают по всем трем этажам, продолжая всячески игнорировать остальных членов группы.
– Эй, Питер, кажется, ты мечтал о бургерах? – с издевкой произносит Сэм. Он с интересом принимается разглядывать холодильную камеру, удерживая перед собой миниатюрный фонарик. – Кажется, я нашел для тебя парочку. Держу пари, ты ни разу не пробовал каменную булочку с позеленевшим мясом и лежащей на нем дохлой крысой. М-м-м… а запах какой…
– Очень смешно, – Питер в ответ закатывает глаза, крепче сжимая лямку рюкзака, свисающего на одном плече. – Холодильные камеры сейчас воняют также, как и музы с ближнего расстояния.
– Ого, это чипсы? – изумленно спрашивает Тони, с грохотом врезаясь в стеллаж на продуктовой тележке с разноцветными шуршащими упаковками. – Кэти, ты тоже видишь это?
– Подожди, подожди… – откуда-то сбоку эхом доносится тоненький голосок девочки. – Я вижу перед собой целую кучу больших киндеров! Еще каких-то полгода назад я бы умерла ради них…
– С какой игрушкой внутри?.. – с интересом произносит Тони, мигом подъезжая к ней на серебристой тележке на ручке которой красуется зеленый логотип супермаркета.
– Ну, все, детки упорхнули. Как мало им для счастья надо, – усмехается Сэм, бросая очередную консервную банку в продуктовую тележку. – А тебе что для счастья надо, Финч? Завербовать пару-тройку человек?
Продолжая удерживать карманный фонарик перед собой, я перешагиваю через очередную консервную банку, стараясь не навернуться на впередистоящей банановой кожуре какого-то старого, безжизненного оттенка.
