Текст книги "Будет по-моему (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Искать долго не пришлось. Направилась к двери, из-за которой лилась танцевальная музыка. Взявшись за ручку, не могла найти силы, чтобы дернуть дверь на себя. Ладошки вспотели, сердце жгло в груди. Страшно. До дрожи, до безумия. Хотелось развернуться и убежать, но я не смогу жить и делать вид, что ничего в этот день не произошло. Изнутри доносились мужские голоса, смех. Они что-то кричали, свистели, подстегивали. Марфа, наверное, уже совсем разделась…
Я бы сошла с ума, окажись на ее месте. Как она решилась? Этот вопрос не выходил из головы. Появилась мысль включить камеру на телефоне. Не думаю, что это как-то поможет или защитит, но хоть какие-то доказательства беспредела удастся получить. На телефоне до сих пор был выключен звук, а в углу горела иконка нового входящего сообщения.
«Что ты под дверью мнешься? Входи!»
Я огляделась – никого нет. Тут вспомнила, что в коридорах установлены камеры, доступ к которым мало кто может получить. Только тот, кто с легкостью влез в мое личное дело.
Резко дернула на себя дверь и вошла. В присланном мне ролике Марфа скидывала с себя рубашку, сейчас она была в одном нижнем белье и со шваброй в руках танцевала перед парнями. На трибунах сидели человек тринадцать, не меньше, и подстегивали подругу двигаться. Марфа размазывала шваброй лужу воды на полу, нагибаясь и выставляя перед присутствующими голые ягодицы.
Мои щеки обдало жаром, будто это я стояла сейчас перед ними голая. Казалось, прошла вечность, а на самом деле всего пара секунд. Меня заметили. Свист и улюлюканье прекратились, внимание переключилось на меня, но никто пока не решался заговорить. Все косились на верхнюю трибуну. Вальяжно привалившись к стене и раскинув согнутые в коленях ноги, тот, кто там сидел, смотрел в телефон, игнорируя происходящее.
– Ты зачем пришла? – подскочила ко мне Марфа, и в ее взгляде не было благодарности. Она попыталась шваброй прикрыть свое тело. Смотрелось это убого, ведь она только что перед толпой идиотов себя во всей красе выставляла. Неужели до сих пор продолжала рассчитывать на свадьбу с наследником олигарха? Да этим видео ей до конца дней в лицо тыкать будут!
– Потому что дура! Марфа, просто молчи, – тихо оборвала я ее.
Я злилась на Марфу, но еще сильнее злилась на Макара. Это все он подстроил, а теперь сидит и на нервы своим равнодушием действует. Они и так звенят от напряжения, еще немного – и я воспламенюсь, но позволить себе грубость я не могла. Понимала, что не могу окликнуть его, высказать все, что сейчас кипело в душе, потому что мы тогда отсюда не уйдем… целыми и невредимыми. Оставалось только ждать. Каждая секунда – вечность. Музыка смолкла, кто-то просто отключил ее, но Макар продолжал залипать в телефоне. Неужели там что-то важное? Нет там ничего важного, он просто действует на нервы!
Я все это время не сводила с него взгляда. Подруга тихо подошла к своим вещам и начала одеваться. Я уловила момент, когда Макар повернулся к парням, последовал почти незаметный кивок, и они шумно покинули спортзал. Никто нас будто не замечал, не трогал, не оскорблял. На Марфу бросали похотливые взгляды, подленько усмехались, но не трогали.
Не глядя на нас, поднялся и Макар со своего места. Лениво спустился, на нас по-прежнему не смотрел – рассматривал что-то у себя под ногами, о чем-то думая. Пусть он выйдет за ними. Пусть уйдет…
– Пошла вон, шмара, – бросил он Марфе, пренебрежительно скривив лицо. Я не смотрела на подругу: увижу ее слезы – могу сорваться. Нельзя. Нужно держать себя в руках. – А ты останешься, – когда я попыталась уйти вслед за подругой, тихо произнес мне прямо в лицо...
Глава 5
Злата
Вынужденно замираю. Чувствую себя запертой в клетке со зверем: пока не наиграется – не выпустит, не позволит уйти. Стоит рядом, вроде не так близко, а дышать нечем, выжигает вокруг нас весь кислород. Молча разглядывает, на его лице ноль эмоций, только в глазах ярость, режет свинцовым лезвием на куски.
Делает широкий шаг, я отступаю.
– Стой на месте, – холодно произносит. Хватает за руку, разжимает пальцы, сдавливающие изо всех сил трубку телефона.
– Ты что творишь? – хотела до последнего молчать, но от возмущения меня разрывает. Забрав мобильный, он прикладывает указательный палец к сканеру отпечатка. – Верни телефон, – вижу, что пробегается по контактам, лезет в настройки.
– Еще раз заблокируешь мой номер, последствия тебе не понравятся, – упирается в меня тяжелым взглядом, но телефон возвращает, больше ничего не проверяя. – Я жду ответ.
– Какой? – не совсем понимаю, о чем он говорит. Как можно ответить на угрозу? – Я закидываю в черный список все незнакомые номера, – на самом деле не все, но навязчивые звонки из банка, рекламу разнообразных услуг и соцопросы блокирую.
– Ответ, который ты мне вчера должна была дать, – растягивает слова, будто разговаривает с умственно отсталой, только в голосе нет ни капли понимания, он нервирует, заставляет сердце сбиваться с ритма. Мне вообще дышать рядом с ним сложно. Макар подавляет. – Согласна, чтобы я тебя трахал? – он говорит свободно, не запинается ни на одной букве, а меня просто убивают его тон и слова. Как можно так выражаться?
– Нет, я не согласна, – складываю перед собой руки, сжимаю изо всех сил телефон, чтобы они не дрожали. Защитный жест, но вряд ли он защитит меня от Кайсынова. Он просто прожигает пошлым взглядом мою грудь, рассматривает так, будто уже примеряется.
– Значит, будешь мыть полы и готовить мне пожрать, – это не вопрос, он ставит перед фактом.
– Не буду…
– Если не будешь, – пресекает зарождающийся бунт жестким тоном, – твоя подруга не стриптиз со шваброй исполнять будет, а полировать ртом члены, – размазывает меня своим обещанием. – Видео с ее выкрутасами я прямо сейчас выкину в открытый доступ. Как думаешь, сколько она здесь проучится? – просто добивает меня. У меня все тело немеет.
После увиденного не сомневаюсь, что так и будет. Макар выполнит угрозу. Я вчера посмела проигнорировать его требование, как результат – пострадала моя подруга. Как мне Марфе в глаза смотреть? Он из-за меня ее унизил. Этот отморозок контролирует тут все. Какой же он отвратительный… и опасный. Находит слабые точки и бесцеремонно на них давит. Выяснил, что Марфа хочет втиснуться в их круг, и использовал это против меня.
– У тебя ведь есть девушка, зачем… ты это делаешь? – свой голос не узнаю, пропадают из него сила и уверенность, спотыкаюсь на словах. Брови Макара едва заметно дергаются вверх.
– Так ты вроде трахаться со мной отказалась, или я чего-то не понял? – кривит губы в ухмылке. – Как мои любовницы могут помешать тебе с уборкой? – издевается. – У них свои обязанности, у тебя другие.
Вульгарный! Отвратительный! Он сводит меня с ума своей грязной откровенностью. Рот бы ему зашить! Даже не стесняется признаваться, что изменяет своей девушке!
– Я еще ни на что не согласилась, – напоминаю ему.
– Непринципиально. Не согласишься сегодня, прибежишь ко мне завтра – просить за подругу. Только условия будут другими, – достает из заднего кармана телефон и, глядя мне в глаза, включает видео, уже загруженное на его страницу, но не выложенное в свободный доступ. Внутри все леденеет. Он один раз тыкнет пальцем – и испортит жизнь Марфе. Даже не поморщится и не испытает даже капли сожаления. Найдет способ и дальше на меня давить…
– Ты обещал не трогать меня, если соглашусь работать у тебя горничной, – в этот момент я переступаю через себя, убиваю в себе принципы.
Не знаю, как это решение отразится на моей учебе. Но и плевать, если с «обслугой» не захотят общаться. Выдержу, не сломаюсь. Я сюда не за женихом приехала, а учиться. Выучусь – и забуду все как страшный сон.
– Я не сплю с прислугой, – выдает спокойно. Не очень-то я ему верю.
– Дай мне слово.
«Если оно, конечно же, хоть чего-то стоит!»
– Поверишь, рыжая?
– У меня есть выбор?
– Нет у тебя выбора и никогда не было, – пытаюсь понять, что скрывается за этой фразой, но Макар отвлекает, продолжая говорить: – Пока сама не захочешь, в трусы не полезу, но если увижу, что течешь, не остановишь, – грубо выдает он.
– Ты можешь нормально разговаривать? – не выдерживаю.
– Нормально – это как? – насмехаясь.
– Без всей вот этой словесной грязи, – сквозь зубы.
– Ты просто не знаешь, что такое настоящая грязь, рыжуля, – в Макаре резко что-то меняется. Кожей ощущаю угрозу, исходящую от него, будто я задела что-то личное, действительно страшное.
– У меня есть имя, – меня задевает его «рыжуля», но в данном случае я спешу сменить тему.
– Имя? – приподнимая бровь.
– Да. Меня зовут Злата, – мы оба знаем, что он в курсе, но продолжаем играть. Молчим какое-то время.
– После занятий встречаемся на входе, – твердо произносит и двигается на меня. – Буду тебя с новыми обязанностями знакомить… золотинка, – негромко выдыхает в лицо, заставляет кожу покрыться мурашками. Уходит, а у меня ощущение, что он не про уборку дома говорил…
Злата
Марфа со мной прекратила общаться. Вернувшись в аудиторию, сразу заметила, что она отсела. С людьми такое постоянно случается: не могут простить тех, кто наблюдал их позор. Причем на тех, перед кем позорились, не будет ни злости, ни обиды.
Я не жалела, что сорвалась с места и бросилась ей помогать. Все-таки издевался Макар над Марфой не только потому, что она идиотка, которая верит, что легкая и беззаботная жизнь существует – просто для этого нужно поймать богатого парня, а косвенно и по моей вине. Кайсынов не терпит отказов, не позволяет себя игнорировать, а я пыталась. Раздразнила зверя. Я пока не понимаю, чего он добивается, но на шантаже с Марфой он бы не остановился.
На перемене заглядываю в контакты, хочу написать Кайсынову, чтобы он скинул мне адрес, сама приеду к нему домой. Не стоит, чтобы нас с ним видели вместе. Если, конечно же, он не собирается объявлять, что я его личная прислуга. Не удивлюсь. Отморозок на многое способен. Меня до сих пор трясет от сцены в спортзале. В ушах стоит гул мужских голосов, их свист и улюлюканье, будто это я, а не Марфа стояла голая перед ними.
Кайсынов записал себя просто – Макар.
«Скинь адрес, я сама подъеду», – набираю сообщение и отправляю. Каждые несколько секунд проверяю, телефон на беззвучном режиме. Вижу, что прочитал, но отвечать не стал.
Он просто невыносим. Поднимает со дна души самые темные чувства. Заставляет переживать, нервничать, ненавидеть. Представить сложно, что сама полезу в пасть к хищнику, приду в его берлогу. Он ведь со мной способен сделать все что угодно. Мой разум посылает сигналы бедствия, а предчувствие сообщает, что Кайсынов человек слова. Вот откуда я это знаю? Может, мне просто хочется в это верить, чтобы не сойти тихонечко с ума?
– Ты что такая загруженная? – отставляя громко стул, рядом плюхается Славка. Рюкзак бросает на соседний стул.
Единственный плюс моего публичного сидения на коленях Кайсынова – больше в университете ко мне никто не приставал. Даже Солонин держался в стороне, хотя я часто ловила на себе его с прищуром взгляд, будто в нутро пытался заглянуть. Мой стол теперь всегда был свободен, если только из однокурсников кто-нибудь не подсаживался.
Я не отвечаю, делаю вид, что жую. Всем своим видом демонстрирую: «когда я ем, я глух и нем». Но Сахарова это не останавливает, он делает выводы и озвучивает:
– Из-за чего с Лузгиной посрались? – не испытывая неловкости, в лоб задает вопрос.
– Не сошлись во взглядах, – отвертеться не получится, Славка приставучий. А еще мне не хочется, чтобы с этим вопросом он отправился к Марфе, почему-то уверена, ее ответ меня еще больше разочарует. Неправильно навешивать ярлыки, но Марфу за эти две с половиной недели я успела немного узнать.
– Неудивительно, – хмыкает под нос. – Вы абсолютно разные.
– Что ты имеешь в виду? – меня настораживает не ответ, а ехидное выражение его лица.
– Забудь, – стал резко серьезным и переключился на другую тему: – Лучше расскажи, что от тебя Таракан хочет?
– Кто? – первая мысль была, что он узнал о нашем договоре с Кайсыновым, но ведь даже смешно предположить, чтобы Макара кто-то посмел назвать тараканом. Вряд ли этот человек способен будет еще что-нибудь произнести.
– Меленчук, рыжая. Или тебя еще кто-то достает? – вроде улыбается, но перестает жевать и ждет.
– Я сама не знаю, что ему сделала, – решаю проигнорировать второй вопрос. – У него ко мне нелюбовь с первого взгляда, – скорчила моську и улыбнулась, не привыкла жаловаться. – Ладно, ты доедай, а мне еще деньги на телефон закинуть надо, я до банкомата.
Не спешу после пар покидать аудиторию. Нервничаю ужасно. Хорошо хоть Славка на вечернюю тренировку спешил, не будет наблюдать, как я к Кайсынову в машину сажусь. Никому ничего не обязана доказывать, а все равно неловко. Зачем-то в зеркало смотрюсь, которое висит на стене за лестницей. Не знаю, кто придумал его здесь повесить, но очень удобно поправлять макияж и прическу.
Кайсынов стоит у машины. Курит, пуская в небо струйки дыма. Я подвисаю на несколько секунд, наблюдая за ним. Рукава закатаны, грудь оголена до середины, будто устал ходить застегнутым на все пуговицы. Дикий зверь, требующий свободы, вырвался наружу. Свободный, опасный. Напоминаю себе, что мне предстоит попасть в его логово. Волнение захлестывает, в висках пульсирует кровь, но я, не сворачивая в сторону, иду прямо к нему.
– Садись, – выкидывает в траву окурок еще до того, как я приблизилась. Открывает дверь. – Заедем в ресторан, заказ заберем, – спокойным тоном. Не знаю, чего я ждала, но его поведение разбивает все шаблоны о нем.
– У тебя гости будут? – осматриваю дорогущий салон.
Внутри витает запах парфюма, кожи и легкий аромат сигарет, который только что остался на одежде Макара. Удивительно, но меня не подташнивает, как обычно. Мне нравится запах. Вдыхаю полной грудью и еще раз убеждаюсь, что нет отторжения.
– Тебя кормить буду, – поворачивает голову в мою сторону. Мне кажется, что уголки его губ дергаются, но улыбка так и не появляется на лице.
– Зачем? – не могу не удивиться.
– Если ты ждала, что буду мучить и морить тебя голодом, то придется тебя разочаровать, – спокойно произносит, а я не знаю, как реагировать.
Он не вдавливает педаль газа в пол, едет спокойно. Может, я скорости не чувствую? Рассматриваю крепкие красивые руки, смущаясь, отворачиваюсь – вдруг заметит? Салон становится тесным. Температура перестает быть комфортной, жарко тут как-то.
– Золотинка, я задам вопрос, а ты ответишь на него честно, и мы пока закроем тему, – сбавляя немного скорость, он смотрит на меня.
– Какой вопрос? – во рту пересохло от волнения.
– Ты была уже с мужиком? – стоило забыться немного – и вот, лови откровенный вопрос. Мне кажется, я мотнула головой, но Кайсынов, видимо, не заметил, потому что уточняет: – Ты ведь нетронутая, Золотинка?.. – в тоне будто предупреждение, от взгляда мороз по коже бежит.
– Нет, – выдыхаю. Он еще какое-то время сканирует меня взглядом, а потом выдает серьезно:
– Умница.
И что это должно означать?
Злата
– Проходи, – Макар держит в руках пакеты с едой и напитками, но придерживает для меня двери. Интересно, он со всей обслугой так любезен и обходителен?
– Ты мне сразу определи фронт работ, чтобы я могла быстрее закончить, мне еще заниматься надо, – голос держу ровно. Надеюсь, получается придерживаться делового тона.
– Сначала ты поешь, – припечатывает взглядом, пресекая любую попытку воспротивиться. – Здесь кухня, – поясняет очевидное.
– Кто с тобой живет? – я должна знать, с кем столкнусь, выработать определенную линию поведения. На мой непрофессиональный взгляд, лучше не пересекаться с жителями дома.
– Один, – звучит неожиданный ответ. Трехэтажный таунхаус для одного? – Иногда друзья остаются, – добавляет он. В голове рождаются картинки каждодневных вечеринок.
Чему я удивлялась, тут многие мажоры снимают коттеджи, есть и такие, кто может позволить себе вот такой дом. Вечеринки они проводят не только в барах.
– Громко думаешь, Золотинка, – усмехается Макар, вытаскивая из пакетов контейнеры.
– Ты о чем?
– Я не устраиваю у себя в доме массовых попоек. Не терплю, когда трахаются на поверхностях, с которыми я взаимодействую. На такие случаи снимают жилье, Золотинка, – меня совсем не задевает прозвище, чему я не перестаю удивляться. – Я не буду есть за столом, на котором имели чью-то задницу, даже если его сто раз вымоют хлоркой. А если кто-то залезет в мою кровать, я и убить могу, – не вижу, чтобы он шутил. – Бухие, как правило, не заморачиваются, где спустить пар, – он говорит свободно, легко обсуждает интимные темы, а у меня лицо горит. Наверное, я не только громко думаю, раз он сумел прочитать мои мысли, но и слишком бурно реагирую на его слова. – Не красней, твоя задница исключение из правил.
– Из каких правил? – не понимаю, о чем речь.
– Догадайся, – кривит губы в ухмылке. – Твоя задница познакомится со всеми поверхности в моем доме, – твердо произносит, глаза горят диким огнем, обжигают, вызывают волнение в солнечном сплетении.
– Ты обещал… – голос от нахлынувших эмоций садится, ему не хватает силы.
– Обещал не трахать, пока сама не захочешь, а ты захочешь, Золотинка, – подходит вплотную, но не трогает. Заставляет нервничать, разгоняет по коже мурашки. Чувствую себя зайцем, которого загнал в угол матерый хищник.
– Не захочу, – чуть более твердо.
– Ты сама себя не знаешь, Злата, – в его порочном взгляде обещание. Прикрыв глаза, он чуть подается вперед, вдыхает полной грудью. – Я в душ, накрой пока на стол, – резким тоном.
Нахожу тарелки, выполняю указания. Долго думаю, ставить себе тарелку или лучше продолжить отказываться. Кайсынов все равно настоит на своем, зачем усложнять? Пока его нет, осматриваю сверкающую чистотой кухню, заглядываю в гостиную, где нет ни пылинки. Идеальная чистота, которой позавидует операционный блок. И что тут убирать? Может, на верхних этажах не все так стерильно? Появляется мысль, что он меня сюда заманил…
Макар спускается вниз, входит в кухню, а я перестаю дышать. На нем только домашние штаны, низко сидящие на бедрах. У него на плече татуировка, которая спускается почти до локтя, хочу рассмотреть, но он стоит вполоборота, и мне плохо видно. Взглядом цепляюсь за его торс, прохожусь ниже… задерживаюсь на косых мышцах, проработанном прессе, опускаюсь по узкой дорожке темных волос к резинке штанов…
– Я все накрыла, – резко отворачиваюсь, ругая себя.
В школе ребята часто после физры снимали майки и, закинув их на шею, возвращались в раздевалку, но ни разу я не задержала на них взгляда. Даже мысли не было стоять и рассматривать, а ведь были ребята, активно занимающиеся спортом.
– Где нужно убраться? – сажусь за стол, первой заговариваю, чтобы отвлечься. Макар молчит, пока я не поднимаю взгляд от тарелки.
– Я могу надеть футболку, если это перестанет тебя нервировать, – он сидит напротив и внимательно смотрит на меня.
– Все нормально, я просто не ожидала.
– Дома я привык ходить так, как мне удобно.
Я с ним провела наедине не больше часа, но уже сделала несколько открытий. Кайсынов брезглив, любит идеальный порядок, ходит дома почти раздетым, а еще он может быть нормальным, хотя его агрессивная хищная натура всегда рядом, в любой момент может оскалить зубы.
– Золотинка, ты ведь не хочешь, чтобы я подсел и начал тебя кормить? Перестань думать и начинай есть.
Хотела бы ослушаться, да не посмела. Я понимаю, почему Кайсынова одновременно боятся и уважают, у него сильная давящая энергетика, он взглядом, тоном, неуловимыми жестами подчиняет окружающих.
Едим в тишине, я почти не поднимаю от тарелки взгляда, но чувствую, что Макар следит.
– Гладить умеешь? – спрашивает, когда мы заканчиваем ужинать, и я убираю со стола.
– Умею.
– Погладишь мне несколько рубашек? – не требует, а интересуется.
– Я ведь здесь для того, чтобы мыть, стирать, убирать и гладить, поэтому просто говори, что делать, – его вежливость меня настораживает, лучше бы вел себя, как раньше. Таким он начинает меня волновать, а это совсем не к месту.
– Золотинка, ты здесь совсем для других целей, но озвучивать их пока рано. Сбежишь…
Глава 6
Злата
Три дня, как я работаю в доме Макара. Работы больше не становится, в доме все так же идеально чисто, будто стоит какая-то установка по поглощению пыли. Все поверхности блестят. В мои обязанности входит съесть ужин, погладить несколько вещей, разложить одежду в гардеробной. Такое ощущение, что каждое утро в его шкафу случается маленький апокалипсис. Тут ведь все ровными рядами висит и аккуратными стопками лежит, зачем так переворачивать все? Хозяин-барин, хочется ему устроить хаос, он его устраивает, мое дело – за ним прибрать. Я свою часть соглашения выполняю, Макар тоже.
В наших отношениях есть небольшое потепление. По крайней мере страха я не испытываю больше, но продолжаю ощущать рядом с ним волнение. Наверное, так бывает с работниками зоопарков, которые входят в клетку к хищникам, чтобы убрать и покормить. Животные вроде приручены, но могут в любой момент напасть и разорвать. А мне покоя до сих пор не дают его слова, что я здесь для других целей. Пояснять Кайсынов ничего не стал, хотя я спрашивала, но настаивать не рискнула. Какие бы планы он ни вынашивал, это его проблемы. У меня свои планы на жизнь.
В университете Макар попадается в поле моего зрения, но ко мне не подходит. Чувствую на себе его взгляд, вот чувствую – и все тут, морозец по коже пробегает, покалывает даже защищенные участки тела, но стоит обернуться или посмотреть на Кайсынова, он не глядит в мою сторону. Может, я себе надумываю?
Он редко бывает один, рядом неизменно кто-то крутится. Ну, крутятся в основном девушки, демонстрируя себя во всей красе, складывается ощущение, что предлагают товар. Брюнетка в такие моменты кладет ладонь на грудь Кайсынова, будто предупреждает «это мое, не трогать».
Из своих наблюдений делаю выводы – Макар закрытый человек, все это маска. Расслабленно общается только с несколькими парнями, тогда он другой, даже легкую улыбку можно поймать, если посчастливится.
В конце последней пары приходит сообщение, экран лежащего на коленках телефона загорается.
«Заберу после занятий», – Макар никогда не спрашивает, ставит перед фактом.
Злит невыносимо, будто у меня других планов не может быть. Два раза получилось найти отговорку, я сама приезжала к нему. Не хотелось, чтобы нас видели вместе, но это вопрос времени, как быстро расползутся слухи. Городок студенческий, тут все знают, кто такой Кайсынов. Меня вполне устраивало появляться в его доме часа на два, а потом возвращаться в общежитие. Макар подвозил меня, но я выходила у магазина за углом, делая пометку, что мне нужно что-то купить, моя конспирация ничего не давала, нас все равно видели вместе.
«Приду сама. Мне нужно в библиотеку, подготовить на завтра конспект», – чистая правда. Макар прочитал, не ответил.
После пар забежала в общежитие, переоделась в удобный костюм. Прихватила зонт и куртку – кажется, будет дождь. В раковине стояли грязные тарелки. Марфа вновь «забыла» за собой убрать. Мы так и не помирились. Меня это не беспокоило. Я не чувствовала за собой вины.
Заглянув в холодильник, поняла, что перекусить мне нечем, а готовить некогда. На обратном пути нужно зайти в магазин за продуктами. В библиотеке пришлось задержаться. Добрая половина курса пришла выполнить задание, а книга всего одна, как и работающий копировальный аппарат, возле которого уже толпилась внушительная группа студентов. Пока я дождалась своей очереди, на улице стемнело. Сев за стол, отметила маркером, что буду конспектировать. Закончила, когда на часах было почти восемь вечера, библиотека собиралась закрываться.
На улице накрапывал дождь, идти к Кайсынову не хотелось, но я ведь пообещала. Скажу, что устала, разве поймет? Не думаю, а портить с ним устоявшиеся ровные отношения не стоило.
Нажимаю на звонок, отмечаю, что в окнах горит свет, а у ворот припарковано несколько дорогих машин. Желание одно – сбежать. О том, что я работаю прислугой в его доме, никто пока не знает, но сегодня все может измениться, если Кайсынов великодушно не даст мне выходной. Второй раз давить на звонок не стала, да и первый раз едва нажала.
Прошла, наверное, минута, а может, мне только казалось, что время летит, ведь я продолжала искать причину, чтобы уйти. Дождь вроде как сильнее льет, а зонт и куртка не спасают, мне никто не открывает. Щелчок замка останавливает дальнейшие метания.
– Почему так поздно? – я не могу понять его настроения, тусклого света недостаточно, чтобы разглядеть выражение лица, а голос звучит, как всегда, твердо.
– В библиотеке задержалась… – начинаю оправдываться, при этом не чувствую, что отчитываюсь перед работодателем, который может меня уволить. Усмиряю хищника – будет точнее.
– В следующий раз скажешь, что за книги тебе нужны, привезу. Нечего шляться по ночам. Почему не взяла такси?
Потому что такси в нашем городке стоит дороже, чем в Цюрихе, мне папа рассказывал. Если в Швейцарии это двадцать долларов за три километра, то здесь за километр столько возьмут. Мне легче пройти это расстояние пешком. Тут тебе и экономия, и прогулка на свежем воздухе.
– У тебя гости? – перевожу тему, не собираюсь объяснять, что у меня нет лишних денег. – Я лучше тогда пойду, не буду вам мешать, завтра выполню двойную норму, – с надеждой в голосе и щенячьей преданностью в глазах, хотя вряд ли он это может разглядеть.
– В дом заходи, – кивает головой.
Мысленно делаю глубокий вдох, собираю зонт нажатием кнопки. Стараясь не задеть Макара, протискиваюсь в калитку. На мне теплый костюм и куртка, на нем домашние штаны и майка-борцовка, мне холодно просто смотреть на него.
– Ужинала? – уже в двери.
– Угу, перекусила, – пусть я и привыкла за эти дни не тратиться на еду и не готовить, но сегодня есть в его доме не собираюсь. – Я бы не хотела вам мешать, определи мне фронт работ, я быстро постараюсь закончить…
– Идем, – берет за локоть и ведет, сжимает не сильно, но если захочу, не вырвусь. Из дома доносится музыка, негромкие веселые голоса.
Мое появление привлекает внимание. Узнаю друзей Макара, часто вижу их вместе. Музыка льется из колонок домашнего кинотеатра, работает плазма, у Кайсынова она на всю стену. На столе сигареты, пиво, чипсы, какие-то морские закуски.
– Сегодня у тебя выходной, Золотинка, – тихо, чтобы только я могла услышать, при этом касаясь губами уха, пробуждая мотыльков в животе. – Злата, – лаконично меня представляет.
Оценивающие взгляды, кривые улыбки, которые не выглядят искренними. Парни особо не разглядывают, никаких эмоций не выражают. Чувствую себя немного странно, я хоть и не отношу себя к роковым красоткам, но это впервые, когда в незнакомой компании так дружно игнорируют присутствие новой девушки. Может, они нетрадиционной ориентации? Вряд ли, но мысль интересная. Губы сами растягиваются в улыбку.
– Я переоденусь, – отходит от меня и, не дойдя до лестницы, стягивает майку. Я залипаю на его красивой спине и татуировке, теперь я знаю, что там схватка двух орлов и летящие во все стороны перья.
– Ты не предупредил, что у нас посвящение, – делая из горла бутылки глоток, тянет брюнетка, которая в универе старается держаться рядом с Макаром.
Знакомое в негативном контексте слово резонирует, бьет по натянутым нервам. Даже слышать ничего не хочу о посвящении. Я на него не соглашалась. Тут же всплывают в сознании слова Кайсынова о том, что я здесь для других целей, и если я узнаю о них, сбегу. Макар застывает на лестнице, оборачивается. Лицо напряженное, взгляд холодный и опасный, он пригвождает к месту…
Макар
Ее нет. Сколько можно писать этот уеб***й реферат? Маньяк во мне зло тянет ноздрями воздух, посматривает постоянно на часы. Готов сорваться, найти и притащить в свое логово. Тут должна мельтешить, запах свой шлейфом оставлять, касаться моих вещей своими руками. Я с утра все разбросал в гардеробной, чтобы задержалась подольше.
Сносит меня от нее. Как на дурь подсел, еще бы понять, с чего вдруг меня на ней замкнуло? Красивая – бесспорно. Губы офигенные, знаю, что вкусные, я с них яд готов жрать. Представляю, когда и как они познакомятся с моим членом. Хочу минет: неопытный, сырой, чтобы щеки от смущения покраснели… Тормознуть надо с этими мыслями, пока Воронкова на свой счет мой стояк не приняла. Пар спустить можно, но… нет. Не то. Другую девочку под собой представляю. С ровным носом, нежной кожей, ямочками на щеках. Ярко-рыжая. Не догадывается даже, какая в ней страсть бушует, нужно только разбудить. Огненная девочка. В глаза ее смотрю и ныряю с головой. Чистые, голубые, глубокие. Она сама вся чистая, только поэтому держу себя в руках. Приручу, научу, затрахаю. Откидываю голову на спинку дивана, прикрываю глаза.
Первая встреча. Бля, на меня никто не смел так смотреть: с вызовом, осуждением, сверкая глазами. Даже позже, когда донесли до нее, что я опасен для маленьких девочек и больших злых мальчиков, не сдалась. Видел ведь, что боится, а смотрит в глаза, вызов бросает. Упрямая, сильная, волевая. Не вышла, когда я к общаге подкатил. Злость адреналин по венам гнала, так до утра и просидел. Сигареты закончились, а я даже в магазин не отъезжал, знал, что выглядывает, чувствовал. В тот момент я готов был выпустить внутреннего зверя, наказать за дерзость, но сдержался. Теперь не жалею, ведь поломал бы. Я уже навел справки, знал, что не таскается ночью по клубам, не курит, не употребляет, не бухает, ни с кем не трахается. И мне вставило – конкретно так. Себе решил забрать. Подогнать под свои аппетиты. Не прет, как раньше, от секса без эмоций. Даже легкий изврат не цепляет. Хоть десять голых телок в постели окажется – не проймет, зафиналю и всех выставлю за дверь. Переел. А на рыжую торкает. Торкает так, что замыкает. Себе хочу!
Обычно друзья без предупреждения заваливаются, сегодня звонили, я сам позвал. Воронкова вообще здесь не в тему, будет сейчас из себя пантеру корчить. Давно усвоил, что секс без обязательств – тема для взрослых несвободных женщин, где мужик крепко держит бабками. Есть, конечно, исключения – работа, кинки, личная свобода, но среди малолеток это редкий феномен.
Воронкова как партнерша меня устраивала, пока в любви не призналась и не расплакалась на груди, о боли заговорила, о том, что мои измены ее убивают. Какие, к херам, измены?! У нас свободные отношения! Были. Я могу и буду трахать всех, кого захочу. Не люблю от чего-то зависеть, от чужих чувств тем более. А тут вроде как обязан ответку дать, а в душе лишь гной разливается, будто нарыв рванул. Расстались перед каникулами, она все это время писала, звонила, типа на дружеской волне, но я вижу, что пытается поводок накинуть, только мне все это неинтересно.
