Текст книги "Будет по-моему (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 16
Макар
Золотинка напряглась, я чувствую, как ее начинает потряхивать, и это не из-за холода. Резкие голоса и мат пьяного быдла местного разлива. Такого дерьма в любом городе навалом, но мне не нравится, что эти отморозки ошиваются возле дома Златы. Александр Юрьевич боится ее отпускать в охраняемый студенческий поселок, а здесь оставлять ее не страшно?
Везде хватает отморозков. В ВУЗе их полно. Если вспомнить, как иногда проводят посвящения, то эти утырки покажутся пчелками, собирающими нектар с навоза. Но разница в том, что там меня знает каждая собака и приблизительно представляет, что с ним будет, если тронут Золотинку. Слух о том, что я сделал с Турчиновым только за то, что посмел открыть рот, давно разнесся даже за пределы ВУЗа. Произошедшее с Меленчуком тоже не осталось в секрете, ясно ведь, кто за этим стоит. Я почти на сто процентов уверен, Злату никто не тронет. А вот с местными упырями Алексей Юрьевич один не справится.
Подходим к подъезду. Стараюсь не думать о том, что кто-то из парней может ее обидеть. Меня не трогает их присутствие, пока они держатся от Златы на расстоянии. Сигаретами не собираюсь угощать, хотя початая пачка лежит во внутреннем кармане куртки. Уверен, что это повод докопаться.
– А что ты борзый такой? – нарывается урод. Мне его уложить ничего не стоит. Оцениваю обстановку, все плачевно. Любой, даже слабый удар может повлечь тяжелые последствия. Упасть и разбить голову тут можно не только о ступени лестницы. Ограждение палисадника – сплошные металлические штыри, у скамеек края отломаны…
Мне бы Златку домой проводить. Одну отпускать не хочется, в подъезде могут оказаться подобные экземпляры.
Раньше я не задумывался о последствиях, но после разговора с Демьяном и отцом многое переосмыслил. Златке я нужен здесь, а не за решеткой. Промотать в тюрьме лучшие годы из-за такого вот дерьма, которое непонятно зачем рождается на этот свет, будет пздц как обидно.
– Отец таким воспитал. Тебя не так? – утырки все заглохли, прислушиваются, ждут, когда главарь отмашку даст. Только мне, в отличие от них, не хочется сегодня крови. Вот совсем не хочется, но, видимо, придется их умыть.
– Твоя? – кивает в сторону Златы.
– Моя, – голос обрастает льдом.
– А что спряталась? – смеется урод. – Цыпа, не нравимся? – тупой юмор обрастает раздражающим хохотом.
– В подъезд заходи, – тихо, не привлекая внимания.
– Я не пойду, – упрямится, а мне хочется рыкнуть. Дело не в том, что не хочу ее пугать свей агрессией. Я боюсь, что в драке ее зацепят. Сложно держать в поле зрения пятерых. Золотинка – мое слабое звено, я позволю себя убить, лишь бы ее не тронули, но если она будет в безопасности, с ними я разделаюсь быстро.
– Сейчас не время спорить. Выскажешь мне все потом, – жестко и твердо.
– Куда это цыпа собралась? – прекращает резко смеяться главный, за ним умолкают все. Поднимаются со скамеек.
Твою…
– Девушка уходит домой, а с вами мы пообщаемся, – они не успевают ответить, Злата выходит на свет, снимает кепку и поднимает к ним лицо.
– Мой отец майор полиции, меня неделю продержали в заложниках, чтобы он закрыл дело одного очень влиятельного авторитета, но он этого не сделал. Принципиальный у меня папа. Позволил со мной вот такое сделать, а потом при задержании всех перестрелял, никого в живых не оставил. После этого психика у него немного пошатнулась, видит врагов даже там, где их нет. Как вы думаете, что он сделает с вами?
Несмотря на напряженную ситуацию, я с трудом сдерживал улыбку. Вот это Златка зарядила. Я бы не поверил, да и эти вроде начинают что-то соображать, хотя все еще таращатся на лицо Золотинки.
– Уходи, – оборачиваясь к ней, произношу одними губами.
Не хочет меня оставлять, боится, но послушалась. Проходит между ними, а я, как цепной пес, за каждым слежу, дернется кто в ее сторону, уложу прямо здесь. Скрывается в подъезде. Можно выдохнуть. Мышцы напрягаются, как бывает перед боем. Теперь я просчитываю стратегию ударов, чтобы никого не убить.
– Сучка твоя заливала нам, чтобы сбежать? Про какого авторитета она пургу гнала?
– Никогда не слышал, чтобы тут мусор жил, да еще и полкан, – встревает другой, но дальше я развить тему не даю.
За «сучку» главному прилетает удар в челюсть, вырубается, а ведь я не в полную силу бил. Заваливается на друзей. Двое поддерживают другана, а двое кидаются на меня. Я сразу понимаю, что никто из них спортом не занимался. Может, и махали кулаками во дворе, но это было так давно, что они забыли, как это делается. Как-то быстро они посыпались, не ожидал, даже костяшки не сбил. Уложил их аккуратненько на асфальт, они даже головой не стукнулись ни разу, падали друг на друга. Двое оставшихся утырков не рискуют ко мне лезть.
– Ты кто? – спрашивает испуганно один из них.
– Человек он, – резко звучит с крыльца. Не заметил, когда дверь открылась. Давно там стоит отец Златки? Что успел увидеть? – В отличие от вас, подонков. А ну, быстро забрали этот мусор и свалили отсюда… – рыкнул он, сопроводив речь отборным матом.
А я стараюсь не смеяться, потому что вспомнил, как Златка меня материться отучивает. Интересно, папе не хочет преподать пару уроков? Ушлепки уковыляли, оставив на земле пачку сигарет и зажигалку. У кого-то из кармана выпала. Александр Юрьевич закурил, руки трясутся. Нервяк выхватил.
– Все равно я против, чтобы Злата из дома уезжала, – заговорил он. – Ты меня поймешь, когда свои будут, – выпускает облако серого рваного дыма. – Только кто родителей в вашем возрасте слушает? Сам такой был, – затягивается глубоко. Тоже хочется затянуться, но мне еще с непослушной девочкой разговаривать, а она не любит запах табака. – Верю, что защитить сможешь. Наверное, хорошо, что вместе жить будете, только со свадьбой не тяни, неправильно как-то, не по-людски.
– Как только уговорю вашу дочь, сразу в ЗАГС пойдем, – протягиваю ему руку, которую он жмет.
– Ты будь понастойчивее…
Злата
– Злата, ну как так ничего не нужно? – возмущалась мама, держа в руках тарелку с приготовленной в духовке курицей. На столе стояла сумка с продуктами, которые она заботливо собрала нам в дорогу.
Папу не отпустили с работы, поэтому он со мной утром попрощался. Надавал кучу добрых советов, которые можно было свести к одному – жить во грехе не стоит, дочь, выходи за своего мужика замуж, так будет правильно. Первые минут пятнадцать я пыталась деликатно намекнуть, что решение принимать мне, не стоит с этим торопиться, но потом просто кивала головой. Папа вряд ли смирится, но у меня есть несколько месяцев до следующей встречи.
– Хотя бы бутерброды давай сделаем, – продолжала настаивать мама. – В дороге обязательно захочется поесть.
– Мам, купим что-нибудь в кафе.
– Какую-нибудь вредную гадость? Откуда ты знаешь, из чего готовят в этих придорожных забегаловках? Там ведь полнейшая антисанитария, – от маминой лекции меня спас звонок в дверь. Это Макар.
Неделю он прожил в гостинице, а потом вернулся в Москву. Все эти дни мы были постоянно на связи, Макару не терпелось меня забрать, но я дождалась, когда сойдут все следы с лица. Вчера вечером сказала Кайсынову, что собираюсь на днях вернуться, нужно только сходить взять билет на поезд. Так он меня и отпустил. Приказал сидеть дома и ждать, утром за мной приедет. Дождалась. Сердечко волнительно бьется в груди. Открываю дверь, Макар не дает себя рассмотреть, делает шаг, подхватывает меня на руки и целует.
Весь блеск с губ слизал, даже не рассмотрел меня, а я тщательно готовилась к встрече. Над прической трудилась почти час, макияж несколько раз смывала и заново накладывала. Хотелось, чтобы он меня увидел красивую и забыл о распухшем лице с синяками. Чтобы как раньше смотрел с жаждой и интересом, а не с жалостью.
Макар простонал в губы, будто ему больно было от меня отрываться. Подхватив под ягодицы, подтянул меня еще выше, сжимая половинки в крепких руках. Я растворялась в нем. Пропадали все звуки вокруг, для меня существовали только его запах, его дыхание…
Мы не виделись неделю, а ощущение, что несколько лет. Я по нему ужасно соскучилась.
– Ты одна дома? – шепотом и с надеждой. Ключи из его рук предательски падают на пол, издавая громкий звук.
– Нет, мама на кухне, – шепчу ему в ухо. Разочарованно простонав, опустил меня на пол, поднял ключи.
– Я тебя съесть готов, Золотинка, – поглаживая мои ягодицы, даже пришлось стукнуть его по руке, потому что мама выглянула из кухни.
– Макар, с приездом. Злата отказывается брать с собой еду. Я с утра все свежее приготовила. Продукты отличного качества, – принялась с порога на меня жаловаться. – Говорит, что вы в какой-то забегаловке перекусите, ну разве так можно? – разводит руками и с надеждой смотрит на Кайсынова.
– Ольга Евгеньевна, мы все возьмем, – принимается уверять. – Я вашу дочь ни в какую забегаловку не повезу, мы будем есть здоровую домашнюю пищу. А если вы меня еще прямо сейчас накормите, я вам буду вечно благодарен, – Макар само обаяние и очарование, зараза! Знает, чем маму подкупить. Она и так от него в восторге. Удивительно, но даже папа его принял, а ведь я всю жизнь думала, что моего парня отец невзлюбит по одной простой причине – отобрал дочь.
– Конечно, Макар, конечно. Мой руки и за стол, – мама уже скрылась на кухне. Ей было приятно, что Макар с удовольствием ест приготовленную ею еду.
– Решил окончательно покорить маму? – улыбаясь.
– Хочу стать зятем, которого любит теща, – подмигивает мне. – Твоя мама отлично готовит, ее еду я не променяю на ресторанную.
– В курице много чеснока.
– Будем есть вместе, а потом страстно целоваться. Чеснок меня не остановит.
– Я пошутила, – на самом деле я удивилась, что мама не обмазала курицу чесноком, обычно она его не жалеет. А тут будто не хотела испортить нам поцелуи.
– Золотинка, ты совсем не бережешь мои яйца, – проходится раздевающим взглядом по мне, задерживаясь на ногах. Я специально надела в дорогу черные лосины. Удобно и красиво. Макар оценил, взглядом указал на свой пах. – Он хочет, очень сильно хочет свою девочку, – наблюдает за моей реакцией. А я закусила губу и думаю о том, что пора мне на кухню, маме помогать. Мой пошлый маньяк – мастер провокации.
Я сбежала. В первую очередь от себя. Горячая волна желания прошлась не только по Макару. Я предвкушала нашу близость, желала, чтобы это случилось, но не здесь. Поездка обещает быть жаркой...
Злата
– Макар, ты серьезно? На улице не лето, – пыталась отговорить Кайсынова от остановки на лоне природы. – Смотри, тучи какие, дождь может начаться в любую минуту, – с дождем я, наверное, перебарщиваю, погода вполне нормальная для этого времени года.
– Начнется дождь, вернемся в машину, – никак его не переубедить. – Посмотри, какие красивые места, – кивает в сторону реки. Смотрю. Действительно красиво.
– Так и скажи, что не хочешь есть в машине.
– Машина – всего лишь вещь, которая служит для нашего удобства. В первой же химчистке мы сможем привести ее в порядок, но есть в ней действительно некомфортно, поэтому мы остановимся у реки. У меня в багажнике несколько пледов. Погода стоит сухая, ветра почти нет. Нормально пообедаем, заодно отдохнем.
Я сдалась.
Мы съехали с дороги, проехали меньше полукилометра и остановились у небольшой береговой зоны. В летнее время здесь наверняка купается местное население, сейчас пляж был пустынным.
Самый толстый плед расстелили на пожелтевшую уже жухлую траву, села я на сложенную куртку Макара, а на плечи накинула еще один плед. На самом деле холодно не было. От воды веяло такой свежестью, что невозможно было надышаться. Мутное осеннее солнце иногда выглядывало сквозь серые плывущие облака, и тогда под пледом даже становилось жарко.
Макар сел позади, убирая в сторону плед, откинулась ему на грудь. Сумка с продуктами стояла у нашей стоянки, а мы сидели и смотрели на воду. В его объятиях было уютнее и теплее, чем под десятком пледов. Большой и сильный, он заслонял не только от ветра, но и от житейских бурь.
Эта останова не была случайной, Макар ее задумал. Видел, что я все сильнее нервничаю, чем дальше уезжаю от дома. Отвлек.
Наблюдая за утками, мы обсуждали их поведение, говорили ни о чем, но при этом были близки, как никогда. Я полностью расслабилась, с моего лица не сходила улыбка. Волнение перед возвращением стало отступать. Я и раньше знала, что с ним мне бояться нечего, но умудрилась себя накрутить.
Вкусный свежий воздух разгонял аппетит, но до приготовленной мамой еды мы добрались не скоро. Макар развернул меня к себе лицом и поцеловал. Сразу страстно. Не сдерживая свою дикую натуру.
Мои губы горели. Я растворялась в нем. Забыла о том, что позади нас трасса, впереди за рекой – деревушка, откуда мы видны как на ладони.
Макар задрал мой свитер вместе с бюстиком под самое горло. Смял в ладонях грудь, припал губами к вершинам. Это… это фантастично. Каждый нерв в теле отзывается томлением. Внизу живота тянет, тяжелеет. Бедра сами приходят в движение. Макар рычит, сжимает мои бедра, вынуждает тереться о каменное возбуждение, которое гордо упирается мне между складочек.
– Златка, я бы тебя прямо здесь трахнул, но мозги еще варят, – прорычал он, отрываясь от моей груди. – Не хочу, чтобы на твою красивую голую задницу кто-то кроме меня пялился, – поправляет на мне одежду. – Ля-я-я, я сейчас в реку полезу, – тяжело дышит, закрыв глаза.
– Макар, давай… – он так резко распахнул глаза, что я проглотила окончание фразы. Я видела, что ему наша прелюдия далась тяжело, даже меня ломало от неудовлетворенного желания. – Помогу тебе снять напряжение.
– Золотинка, если ты предлагаешь взять его в рот, то я от одной мысли кончу, – тяжелый взгляд и разлетающиеся крылья носа подсказывали, что он на грани. – Я тысячу раз на день представляю твои губы на своем члене. Ля-я-я, Златка, нет! Нас увидят… – зло косится в сторону домов.
– Может, хотя бы рукой? – не хочу, чтобы он испытывал дискомфорт.
Макар ничего не сказал, лишь прикрыл глаза. Он отдал инициативу мне. Несколько секунд на раздумья, я опускаю руку к его ширинке и тяну зиппер вниз. Макар мне не помогает. Добраться до его ствола не так-то просто. Сжимаю через ткань белых боксеров. Не хочу сделать больно.
– Сильнее, – хрипло, надрывно. – Он не сломается, – откидывается назад, стягивает вниз джины с трусами. Первый шок – как это в меня поместится? – Золотинка, без паники, он не кусается. Сожми его.
Кладу руку на орган. Ощущения необычные, при всей твердости кожа нежная. Мне нравится держать его в ладони, сжимать. Макар кладет свою руку поверх моей и показывает, как доставить ему больше удовольствия. Выступившую капельку размазываю по поверхности головки. Макар убеждается, что я все усвоила, закрывает глаза и стонет. Я наблюдаю за его лицом, вижу каждую эмоцию, и это меня саму возбуждает. Такой открытый, такой доступный… мой мужчина. Хочется попробовать следующую выступившую капельку на вкус, но я не решаюсь.
– Злата, я сейчас кончу… – рычит он и подставляет свою ладонь, чтобы не запачкать одежду.
Он так красиво финишировал: сжатые зубы, каждая мышца на теле напряжена, будто сейчас лопнет, протяжный рык, от которого мурашки побежали по коже. Его член не стал меньше и не опал, продолжал быть таким же твердым. Макару этого явно мало.
– Спасибо, моя девочка, – когда вытерся влажными салфетками и даже вымыл в реке руки, подошел и нежно поцеловал меня в губы. – Я счастлив, что каждый свой первый опыт ты переживаешь со мной. Мне башку от этого срывает, Златка. Люблю тебя…
Глава 17
Макар
Золотинка… уснула, завернувшись в плед, а я боялся разбудить. Постоянно отвлекался от дороги, задерживая на ней взгляд.
Плед сползает с ее плеч. В машине тепло, но после нашего свидания у реки Злата замерзла, пусть отогревается до самого дома. Поправляю одной рукой плед, другой держу руль. Постоянно хочется на нее смотреть, прикасаться. Красивая она у меня. На лице не осталось ни одного следа, белая, идеально ровная кожа.
Самая красивая…
Я дышал ею. Гребаный маньяк во мне ликовал. Моя! Златка будет жить на моей территории. Оставлять свой запах в нашей постели, на моей коже. Мой день будет начинаться и заканчиваться ею.
Представляю ее в нашем доме. Совместные завтраки, ужины… как она голая ходит по дому…
Сдерживаю готовый сорваться с губ стон. Все у нас будет и даже больше того, что я представляю сейчас, потому что моя она вся. Люблю ее…
На адреналине последние часы. Высшая степень доверия – ее открытость. Меня до дрожи пробило, когда Златка сама предложила мне передернуть. Правильная вся, чистая, а со мной не зажимается, барьеры не выстраивает, тянется ко мне, моя страстная девочка. Чокнуться… я безумно счастлив. Счастлив осознавать, что степень ее доверия ко мне, несмотря на косяки, не потеряна. Я костьми лягу, но не позволю, чтобы между нами произошло какое-нибудь дерьмо.
К Шаховым нужно в гости заехать, давно обещал, но все никак. Со Златой познакомлю свою вторую семью. Уверен, Марат и Лера примут, полюбят. Отец тоже просил привезти Злату на ужин. Мы ко всем съездим, но позже. На несколько дней я планировал закрыться с ней в нашем доме. Только она и я. Рекордсмен по выдержке сегодня сдался нежным рукам, теперь меня ничего не удержит...
Звонок мобильного прервал поток моих планов и фантазий. Номер незнакомый. Учитывая, что я не вношу всех желающих в телефонную книгу, это даже неудивительно. Златка заворочалась, и, чтобы ее не разбудить, я принял вызов.
– Кайсынов Макар, – стараюсь говорить тихо, но жестко. Обычная манера общения с теми, кого нет в списке контактов.
– Привет, – не сразу узнаю женский голос. Контактами телок я свой телефон не забиваю.
Номера девушек, с которыми близко общался, записывал, но стирал сразу, как только расходились. Я не пытаюсь понять, кто это, жду, когда представится.
– Макар, это Маша, – на хрена эта томность в голосе, я и так не въезжаю, кто ты?
Маша? Маша… Маша… да ну на… какого хрена ты мне звонишь?!
– Узнал, – сухо сообщаю, поглядывая на Золотинку. Не хочу, чтобы она расстраивалась или накручивала себя из-за этого звонка. – Ты по делу или просто так? – не скрывая раздражения. Обычно догадываются, что я против общения, извинившись, прощаются или бросают трубку. Рыбанькова включает дуру. Бесит!
– Хотела пригласить тебя на день рождения…
– Я не смогу прийти, – перебивая, надеюсь, что она отстанет.
– Ты не дослушал.
Конечно, я не дослушал. Мне похрену, что ты говоришь.
– Я буду отмечать свой день рождения в вашем городке. Забронировала несколько столиков в «Лагуне», говорят, классное место.
Классное, мать твою! А еще оно принадлежит нашей семье!
– Моя девушка не любит шумные вечеринки, у меня режим, поэтому мы, скорее всего, не сможем прийти, – если парни заговаривают о своих отношениях, то это сразу четкий указатель, что все серьезно. За весь разговор я ни разу не упомянул ее имя и не обозначил, что мой собеседник девушка. – От нас сделаю подарок – скидку на меню и бар в тридцать процентов. Я за рулем, неудобно разговаривать, – на том конце тишина. Говорящая о многом тишина. Ну ты помолчи, подумай... – Пока, – холодно роняю, завершая разговор. Если бы не Злата, предъявил бы за выложенные в сеть совместные фотки.
Хотелось бы, чтобы Маша передумала отмечать свой день рождения в нашем городке, но это вряд ли. Сталкиваясь с поведением обиженных подвыпивших телок, я могу спрогнозировать несколько вариантов развития событий. И ни один мне не нравится… ну, кроме того, что она перепьет и уснет в клубе… или в любом другом месте, но как можно дальше от нашего с Золотинкой дома…
Злата
Макар привез меня к общежитию. Сколько бы я ни убеждала его, что забрать вещи можно в другой день, он не уступал. Несмотря на позднее время, Кайсынов решил устроить переезд. Будет по-моему – девиз Макара! Никак не переубедить, если он уверен в своих действиях. Мужское сильное начало и генетическая упертость.
Не стану я вечно уступать. Когда-нибудь станет по-моему.
– Сейчас комендантша начнет бурчать. И вообще дверь закроет, – глядя через лобовое на дверь общежития. Режим не нарушен, до закрытия дверей еще почти час, но я могу не успеть собрать и вынести свои вещи.
– Я пойду с тобой. Она тебе и слова не скажет, – сжимая мою руку в своей ладони.
– Тебя не пустят.
– Идем, – уверенно открывая дверь. Ну вот нет у меня желания туда идти. И дело тут не только в комендантше, я даже не знаю, кто сегодня дежурит. Не хочу сталкиваться с Марфой и другими соседками.
– Завтра днем я бы спокойно переехала, – выбираясь из машины.
С другой стороны, даже если я завтра днем заберу свои вещи, от сплетен это не спасет. Добрая женская часть университета мечтала бы встречаться с Макаром, конечно, они пройдутся по мне катком, как только узнают, что я переехала к нему.
– Завтра днем ты будешь занята, как и ближайшие несколько дней, нас ни для кого нет, Злата. В мои планы не входит покидать дом, – многозначительно. Порой кажется, что я привыкла к его прямоте, но обдает жаром, когда он добавляет: – Золотинка, я буду долго и нежно тебя трахать, как только затащу в наш дом, не хочу ни на что и ни на кого отвлекаться. Если кто-то подойдет к нашей двери, я ему ногу прострелю, – и ведь не шутит. Улыбки я не наблюдаю даже в глазах.
– Не надо ни в кого стрелять, а вещи можно было и потом забрать, тем более, как я понимаю, в ближайшие дни они мне не понадобятся, – свой внутренний дискомфорт и страх маскирую возмущением.
– Мы можем вообще ничего не забирать, купим все новое, но если там есть то, что тебе дорого, это должно находиться в нашем доме, – безапелляционно.
Возражать бесполезно. У Кайсынова есть четкие представления, как должно быть. Если мы вместе, то во всех смыслах. Хорошо, что хоть со свадьбой уступил и позволил решать мне. Вряд ли Макар согласится долго ждать, но я постараюсь настоять на своем. Притираться, видимо, мы будем долго и страстно.
Дежурила сегодня Зоя Петровна, как только отворили дверь, она даже на нас не взглянула, демонстративно посмотрела на настенные часы, висящие над входом, и только потом на нас. Строгое выражение лица мигом изменилось, когда она узнала Макара.
– Виктор Юрьевич звонил, предупредил, что вы зайдете. Помогу всем, что в моих силах, – выдвинулась навстречу Макару. Я ни разу ее такой «доброй» не видела. Неприятно, но меня она будто не замечала.
– Обращайтесь со своими предложениями к моей невесте, – улыбаясь, но таким тоном, что женщина дар речи потеряла.
– Да, конечно.
– Спасибо, я со всем справлюсь сама, – говорила я вежливо, но чувство гадливости осталось. Нас она держала в страхе, а перед теми, от кого зависела ее работа, она заискивала. Если бы она отчитала Макара и сказала, что он может пройти только потому, что ей приказали сверху, я бы ее зауважала. – Самая большая помощь – не мешать, – буркнула себе под нос, направляясь к лестнице.
– Не принимай близко к сердцу поведение чужих для тебя людей. Они эпизодом в твоей жизни и не должны ранить чувства или как-то расстраивать, – Макар притянул к себе и обнял за плечи.
Он, наверное, был прав, но сложно оставаться равнодушным к окружающим тебя людям, к их хамству, грубости, злости, зависти… Так же, как невозможно быть равнодушным к чужой доброте, счастью, радости… Это то, что помогает нам оставаться людьми.
Я первой вошла в комнату, Макара попросила подождать за дверью, ведь Марфа могла быть неодета. Обычно после душа она выходила в полотенце, обернутом вокруг груди, и могла сидеть так весь вечер. Сейчас кругом горел свет, играла музыка, пахло табаком.
Марфа и ее подруги сидели в гостиной. На столе пиво, которое, если постараться, можно пронести. Поздоровавшись, направилась в свою спальню. В спину прилетело несколько «приветов». Девушки явно не ожидали меня увидеть, поэтому и поздоровались с опозданием.
Войдя в спальню, застыла на месте. Шкаф раскрыт, мои вещи валяются на кровати, столе, висят на стуле. Когда я уезжала к родителям, несмотря на свое состояние, все убрала. Взяла только самое необходимое, остальное аккуратно лежало на полках. В углу грязная обувь… моя обувь, которую я оставляла чистой!
Злата
Я в бешенстве. Стою, смотрю на все это, а меня трясет. В голове не укладывается степень человеческой наглости. До последнего пыталась нормально к ней относиться, но это перебор. Резко развернувшись, влетаю в гостиную. За столом разливают пиво, шумят, на меня не сразу обращают внимание.
– Можно тебя на минутку? – резко бросаю. Я груба, и все за столом понимают, что я собираюсь выяснять с Марфой отношения. Ни одна из них не предлагает оставить нас наедине, чтобы мы поговорили. Первичный шок от моего тона у Марфы быстро проходит.
– Ты чего так разговариваешь, ох*** а?.. – моя соседка не хочет терять свой авторитет среди новых подружек и переходит на откровенное хамство, позволяет себе разговаривать матом. К моей злости добавляется еще и возмущение.
– Хочешь обсудить при всех, как таскаешь мои продукты из холодильника, как носишь мои вещи, пока меня нет, даже не потрудившись вымыть и убрать обувь, которую надела, не спросив? – девушки как по команде корчат лица. Но это пренебрежение адресовано не Марфе, а мне.
– Ты что, шмотки жмотишь? – возмущается Алиса, которая живет в конце коридора. – Мы как бы тут все делимся, – пытается на меня наехать. Осталось только пальцы выгнуть веером. Кому-то пить противопоказано.
– С кем делитесь? Со мной? – я не собираюсь стоять и молчать. Хотят разбираться, будем разбираться.
– Если надо, поделимся, – дерзко отвечает соседка Алисы, не помню, как ее зовут.
– Или ты себя лучше других считаешь? Так мы все в одной лодке – «бюджетников», – поднимается дружный смех. Марфа пока молчит.
– С мажорками конкурировать можно только сообща, – поясняет мне все та же соседка Алисы. Приблизительно догадываюсь, что пришло в их «светлые» головы, пока меня здесь не было. Не жду, когда она начнет мне рассказывать схему, с помощью которой они пытаются обойти «золотых» девочек, перебиваю:
– А вы не пробовали не конкурировать? – вроде все умные, по крайней мере когда трезвые, но сейчас на их лицах застыло выражение крайнего недоумения.
– Я у тебя одно платье взяла, на свидание сходить, – с обидой кидает Марфа. – Сама знаешь, брюки мне твои ни одни на бедра не налезут. Кое-что примерила, но ты же знаешь, я душ в день по несколько раз принимаю, ничем не болею. Я бы тебе слова ни сказала, возьми ты у меня что-нибудь, – выбирает роль жертвы. Теперь я еще и виновата. – Была бы как все, не было бы у тебя столько проблем, – а вот сейчас задела. Намек на произошедшее с Меленчуком попал в цель. Я стояла бы и хлопала глазами, если бы не Алиса с новым наездом:
– Думаешь, с Кайсыновым гуляла, так теперь ты лучше других? Если еще не бросил, то бросит, к кому побежишь плакаться? Не плюй в колодец, из которого придется пить.
– Ты так смело за меня говоришь, мы с тобой друзья? – раздается за моей спиной холодный, полный ярости голос. У меня мурашки по коже побежали. Девчонки испуганно застыли. – Может, родственники? Или я тебе исповедовался? – обращается к Алисе. Она молчит, почти незаметно ведет головой. Не знаю, как много он слышал, но даже этого хватит, чтобы у них были большие неприятности. – Что случилось? – строго обращается ко мне. Не хочу говорить, но его злость размазывает не только их, но и меня придавливает.
– В комнате бардак… – вмешивать его в женские дрязги все равно не хочется. Одно его присутствие – гибель нескольких тысяч нервных клеток.
– Встала, шмара, и за мной пошла, – кидает Марфе. Та трясется. Может, когда-нибудь я ему скажу, что к девушкам так не стоит обращаться, но это будет не сегодня. Мой мужчина в тихой ярости, а это опаснее открытой агрессии.
Марфа проглотила оскорбление, естественно, мат в сторону Макара не полетел, это только она со мной была смелой. Поднялась, глаза испуганные, большие, смотрит на меня умоляюще.
Никто из подруг не кидается на ее защиту, каждая вжалась в спинку своего стула, лица в стол уткнули, чтобы он их не запомнил. Вот тебе и подружки. Сегодня я за Марфу заступаться не буду.
– Девочки, может, мы пойдем? – поднимаясь из-за стола, соседка Алисы подала голос, как только Макар и Марфа вошли в мою спальню.
– Оставайтесь, вы нам не мешаете, – не удержалась. – Вы же против мажоров сообща выступаете, – напоминаю им. Никто даже взглядом в меня не стреляет.
– Объяснись! – доносится из комнаты.
– Я только одно платье брала, на свидание сходить, – голос Марфы дрожит. – Честно-честно, Макар! Остальное даже не примеряла. Ботинки мои расклеились, я у Златы одолжила…
– Ботинки и платье купишь новые, остальные шмотки в химчистку сдашь, я адрес скину, в какую.
Не вижу лица Марфы, но представляю, в каком она состоянии. Такие ботинки Марфа себе не сможет позволить, как и платье, это подарки Макара, а они стояли баснословно много. Да и химчистка недешево встанет, вряд ли Макар ей адрес химчистки скинет, что расположена за МКАДом. Наказание суровое, но заслуженное. Пусть будет ей уроком.
– У меня нет таких денег, – всхлипывает она.
– А подруги тебе зачем? – выходит из спальни, обводит всех своим темным пугающим взглядом. Я понимаю, что слышал он достаточно. – Срок неделя, – жестко бросает, берет меня за руку, но, не дойдя до двери, оборачивается. – Да, еще раз попадете в поле моего внимания, будете обслуживать бордель в Турции…
Макар
– Сюда иди, – обнимаю за плечи, как только мы выходим из комнаты. – Ты чего расстроилась? – веду к выходу, нет желания здесь задерживаться. – Из-за шмоток? Завтра все новое закажешь. Эти, если хочешь, выкини.
– Мне неприятно, что люди ведут себя как скоты.
Золотинка сталкивалась с реальным скотством, но все равно продолжает удивляться человеческим порокам. В ней должна сохраниться эта чистота и вера в добро, потому что мне ее правильность заходит, кроет меня от такой хорошей Златки, а плохой она не станет, выкована из самых лучших качеств.
– Принимай людей такими, какие они есть, не стоит видеть в них то, чего там нет, не будешь разочаровываться, – мы спускаемся в фойе, игнорируя комендантшу, идем на выход. – Со мной же этот принцип срабатывает? – намекаю, что я тоже не самый идеальный экземпляр человеческой расы.
– С тобой это не работает, – серьезно рассуждает она. – Тебя я люблю, и со мной ты самый лучший, – серьезно проговаривает Золотинка.
Ну, все, я поплыл. Может, потребовать на бис, пока мы не доедем до дома? Прижимаю к двери машины и впиваюсь в самые офигенные губы. Не устану их целовать.
