Текст книги "Заброшенный рай (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Правый двигатель… Ван Мин!!!

Мы как раз пролетали залив Тогонхон, когда отказал один из двигателей.

Быстрым движением я достал оружие и направил на Шемиля. Хоть мужчина и был прикован ко мне наручниками, я не был уверен в том, что подобное могло произойти просто так. Такая крошка не могла взять и выйти из строя посреди полёта.

– Вам конец, узкоглазый! – эта тварь не боялась даже возведённой мушки. – Вы все отправитесь в ад во славу нашего дела!

Он знал о чём говорит, потому что в следующий момент отказал и другой двигатель. Я не успел опомниться, как один из моих подчиненных в панике попытался разгерметизировать самолёт, чтобы спастись.

Мы падали, и все кто был на борту понимали – нам не выжить упав на скалы.

Я попытался вырубить Шемиля, но Хаял уже выхватил пистолет испуганного парнишки и точным выстрелом убил несчастного.

Стрелять на борту самолёта было верхом глупости, но Хаял не сдавался. Пока Шемиль откровенно скалился мне в лицо, он уже собирался стрелять и в пилотов.

– Я этого не хотел…

Ухмылка на лице Шемиля застыла в тот момент, когда пуля, выпущенная мной попала в цель. Каждый раз отбирая жизнь, я старался забыть как выглядит лицо того, кого я убил.

Но лицо Шемиля я буду помнить ещё долго. Именно это лицо будет приходить ко мне в кошмарах, именно оно заставит меня забыть о том, кто я…

Я знал, что умираю. Отрывками ко мне возвращалось сознание и я слышал хрип собственной крови в лёгких.

В первый раз открыв глаза, я был словно в тумане. Сознание понимало, что это болевой шок, и за ним последует конец. Вокруг были лишь трупы, которые буквально висели в лианах, что торчали из обломков фюзеляжа. Я не мог видеть Мина. Я не мог даже пошевелиться.

Во второй раз открыв глаза, я подумал что умер. Банально, но я поверил, что передо мной ангел. Она смотрела на меня обеспокоенным взглядом и что-то говорила… Медленно, но я всё же понял, что это обычная женщина… Я понял, что ещё жив.

Мне так хотелось тепла. Я так боялся уйти в одиночестве, что схватил незнакомку за руку и попросил об одном – не оставлять меня.

Она была напугана, в её глазах стояли слёзы, а по лицу текла вода. Видимо шёл дождь. Я уже не слышал ничего, и почти не видел… Я умер.

– Впустите меня! Вы ополоумели!

В третий раз я очнулся от того, что кто-то жутко вопил на английском. Если я различаю речь, значит старуха с косой ушла в отпуск.

– Он под стражей вьетнамских военно-морских сил! Вы итак препятствуете его задержанию!

– Он пациент! И прямо сейчас он нуждается в пище, мать вашу! Вы люди вообще?!

Я помотал головой и ухмыльнулся, когда заметил, что лежу на больничной койке под капельницами в полевой палатке. Но не это меня развеселило, а то что я был прикован наручниками к койке, словно цепями.

– Вы же его как собаку на цепь посадили!

– Послушайте, вы кто?

Мне тоже было интересно, кто это так прелестно защищает мою честь и жизнь, так отборно ругаясь красивым голосочком.

– Младший солдат военно-полевого госпиталя Мила Герман! Теперь вы меня впустите, чтобы накормить заключённого?

Мила Герман? Странное имя… Явно не американское, и даже не европейское.

Я попытался привстать, но боль в левом боку прибила меня обратно к простыням. А тем временем ураган таки ворвался.

Она вошла с двумя контейнерами в руках, и продолжала ругаться на непонятном мне языке. Волосы собраны в пучок почти на макушке, глаза огромные и злющие, губы выпучены…

Боевая рычащая пантера, не иначе. Я так засмотрелся, что даже рассмеялся. А зря…

– Ты очнулся!

Ни тебе здравствуйте, ни тебе добрый день.

Тем временем спектакль продолжался, ибо в палатку влетел вьетнамец в форме с криками о том, что я опасный убийца и вообще террорист.

И тут, я застыл… Таких слов я уже не ожидал когда-то услышать. Я свыкся с тем, что все считали меня либо ходячим трупом, либо убийцей.

– Он не убийца!!! Он такой же военнослужащий как и вы! И вам придётся еще не раз извиниться перед этим человеком, потому что я уверена, что он не преступник.

Как эта девушка определила, что я не сбежавший террорист, я не мог понять. Она лишь посмотрела мне в глаза и сдула прядь волос с лица.

– Вы чокнутая! Вы и ваша эта докторша – обе ненормальные.

– На том и порешили! – шикнуло это чудо, и выгрузило контейнеры на столик. – А теперь я должна осмотреть пациента и убедиться, что он сыт.

Вьетнамец, что-то шикнул, а потом отчего то заржал. Я то знал, что он сказал в адрес девушки. Служба требовала знать несколько языков, на которых разговаривают в тех точках, где я работал.

Поэтому я наплевал на боль и приподнялся, облокотившись на бортик койки.

– Ты знаешь, что в нашей тюрьме делают с теми кто так обращается к женщине?

Вьетнамец застыл, и улыбка исчезла из его лица. Мы общались на его языке, и он понимал, что это не попытка покрасоваться перед бабой.

– Когда закончите, дайте знать! Мы должны его допросить.

Мила обернулась от системы, которую проверяла и махнула рукой. Ей видимо было плевать на перебранку незнакомцев. Она просто делала своё дело.

И делала хорошо, потому что спустя минуту я не чувствовал боли и вздохнул с облегчением.

Она быстро нагнулась надо мной и выхватив маленький фонарик, бесцеремонно схватила за лицо, начав проверять реакцию нервной системы на раздражители. Знала бы она, что уже минут пять она и есть главным раздражителем.

Я уже и забыл, что так бывает… Я забыл, что можно не смотреть на женщину как на объект утоления собственной жажды, а с интересом – так, словно, мне хочется узнать кто она. Узнать её ближе.

– Головокружение есть?

– Нет.

– Тошнит? Может хочется сильно пить?

– Нет.

– Кушать?

Она остановилась и наши взгляды встретились. На какой-то миг, моя память проснулась и я вспомнил глаза полные страха.

– Это же ты держала меня за руку?

Но она лишь отмахнулась и выпрямилась.

– Да, именно мне ты сказал своё имя прежде чем собрался умирать. Ужасный поступок…

Я не понимал почему она вот так просто со мной говорит. Ведет разговор так, словно мы давно знакомы. Но всё стало ясно спустя минуту.

Мила дрожала. Она буквально тряслась рядом с моей койкой, и просто пыталась унять страх таким образом. Неужели она наврала, и всё таки боялась, что я окажусь опасным террористом?

– Ты боишься меня?

Её руки застыли над контейнерами с едой, а голова ушла в плечи. Я же ждал ответа. Если это вранье, значит, я ошибся в человеке вновь.

– Да…

Наваждение ушло. Я так и знал, что в этом мире не существует человека, который способен не отвернуться от меня.

– Ты испугал меня своим предсмертным бредом. До этого… Я видела смерть много раз, но ещё никто не просил меня запомнить его имя.

Финал… Эта девушка просто перевернула мой мир. Это не поддавалось никакой логике. Мила видела меня впервые в жизни, до этого вероятно не раз стояла над умирающим. Тогда почему?

Я не понимал…

За ней в палатку вошли вьетнамцы. Протокол требовал полного молчания, поэтому я не мог проронить и слова о том, что мы везли братьев Шанар, как и том, что это два известнейших подрывника. Время допроса шло, а вьетнамцы уже дважды пытались приложить дуло автомата к моему лбу.

– Вы же не слепы и понимаете, что азиат не может быть арабом! Зачем этот цирк?

Но теперь молчали они. Эти дебилы знали, что я не просто военный, поэтому их гложило то, что корейцы посмели хозяйничать на их территории.

Время шло и я понимал, что Хаял, который сбежал вполне мог быть где-то рядом. Ему нужны пища и крыша над головой, ведь он наверняка ранен и требует медицинской помощи.

Признаться, я почти молился, чтобы эта тварь погибла сама и мне не пришлось бы его искать.

Но кто же знал! Как я мог знать, что судьба. Эта двуликая дама раскинет передо мной такие сети.

– Джин! – в палатку влетела женщина в белом халате и с банданой на голове. – Вас же так зовут?

Я видел её впервые. Все эти дни за мной ухаживала Мила, поэтому эта женщина мне была совершенно не знакома.

– Да. – я сел в кровати и посмотрел на встревоженное лицо незнакомки.

– Вы… Вы знаете, кто такой Хаял? Он держит в заложниках медгруппу в поселке неподалеку.

Мне хватило десяти секунд, чтобы встать и сорвать с себя все датчики и трубки. Женщина округлила глаза и попыталась меня остановить, когда я начал одеваться.

– Вы ранены! Стойте!

– Мне нужен ваш защищенный канал, чтобы связаться со своим руководством. Вы же докторша?

Я сразу понял, что это именно та женщина о которой говорили вьетнамцы.

– Дда…

Она растерялась, но быстро сняла с пояса телефон, который работал по средствам спутниковой связи.

– У вас пять минут прежде чем спутник уйдёт с нашего квадрата.

Я схватил аппарат и набрал экстренный код, который был моим последним шансом.

– Старший капитан Ван Джин… девять… три… семь… три… Позывной "черный дракон". Запрашиваю связь с центральным штабом. Код доступа три семёрки.

– Главный штаб дракону, связь установлена. Вылетаем. Квадрат девять… три… семь… три… Принято!… Джин, ты цел?

– Со мной всё в порядке, майор Ю. Прошу, поторопитесь. Хаял остался в живых и у него заложники.

– Действуй по протоколу.

– Принято.

Я отдал женщине аппарат, и начал искать обезболивающее. Я четко помнил, что Мила оставляла свои шприцы с колбочками, будь они прокляты!

– Вам нельзя никуда идти в таком состоянии. Просто скажите, кто этот человек и этим займутся наши бойцы или вьетнамцы на худой конец.

Я таки нашел этот злощастный металлический сундук с эликсирами, чтоб его! Быстрым движением извлек то что нужно и сделал инъекцию прямо в бедро.

К слову доктор уже бежала за мной, когда у входа путь мне преградили два вьетнамца.

– Простите, ребята.

Быстро и безошибочно я вырубил обоих и забрал у одного из них автомат. Мой "Глок" остался в самолете, поэтому я прихватил два кортика, что обычно носили в сапогах и беспрепятственно вышел из палатки.

Стоял полдень, и в воздухе висела жара. Было душно, и я знал, что долго в таком состоянии не продержусь.

Женщина преградила мне дорогу, и схватила за порванную футболку. Что ей сказать, и как заставить успокоиться?

– Послушайте…

– Доктор Гребовски. Я между прочим шесть часов тебя шила полудурок!! Поэтому вернись назад и просто объясни с кем мы имеем дело!

– Послушайте, доктор Гребовски! У меня нет полномочий разглашать подобную информацию, поэтому просто успокойтесь и дайте мне вернуть назад ваших людей целыми и невредимыми. Если этот человек увидит хоть одного военного в радиусе ста метров, всё взлетит на воздух. Хаял способен создать взрывчатку из деткой погремушки. Поэтому, просто дайте мне машину и ждите. Я верну их!

– Вы погибнете! – она смотрела на меня как на сумасшедшего, но что-то заставило её поверить мне. – Ненормальный!

Она шикнула и выругалась, а потом заметила как к нам приближаются несколько бойцов из вьетнамского корпуса. Женщина впихнула мне ключи, и толкнула за палатку.

– Что здесь происходит, доктор Гребовски?

– Это я вас должна спросить, как вы охраняете опасного преступника так, что он просто сбежал!!!

Пришло время довести дело до конца!

Глава 3. Мила

Было ли у вас когда-то такое чувство, словно вас окунули в глубокую прорубь и вы замерзаете? Это страх… Именно так я всегда ощущала липкий, холодный страх.

Джин не террорист, теперь я знала это точно. Хотя и была полностью в этом уверена. Террорист сейчас стоял передо мной, и его даже не остановило наличие в здании больницы, маленьких детей.

Дина с Семом он связал и приковал к одной из деревянных балок. Дом был старым и деревянным, в этом посёлке вообще не было ни одного дома из камня. Поэтому я была уверена, что это чудовище не погнушается даже поджечь его дабы спастись или просто убить всех в слепой вере своим убеждениям.

– Хаял, отпустите хотя бы детей!

Я стояла на коленях, и смотрела в перепуганные лица ребятишек, что сбились в кучу у одной из стен. Их живой стеной прикрывали несколько взрослых, в попытке не дать им навредить.

Мужчина поправил повязку, что я надела ему ещё даже не подозревая, какую тварь спасаю.

– У вас есть дети, доктор? – Хаял присел на корточки рядом со мной и посмотрел прямо в глаза.

– Нет.

От его взгляда мне стало настолько плохо, что захотелось бежать. Там на дне его зрачков, плескалась пустота. В этих глазницах не было ничего человеческого, как и на перекошенном лице, исполосаном шрамами, словно его резали наживо снова и снова.

– У меня были, доктор. Было двое ребятишек, которые точно так же, как эти… – он показал на детей и отчего-то застыл, но потом продолжил. – Были… Пока не пришли твари с Запада и не убили их своими бомбами. Небо горело, доктор. Все кричали! А моя жена держала на руках моих мёртвых мальчиков.

Я даже не заметила, как по моей щеке потекла слеза. Он не врал… Так не лгут… Это было сказано так, словно я была там и видела всё его глазами.

Он заметил мою реакцию, и усмехнувшись, ударил наотмашь. В голове потемнело, а в ушах начался гул. Словно из далека я услышала его слова.

– Не смей проливать нечестивые слезы, тварь!

Я глубоко вдохнула, и стёрла кровь с лица. Видимо что-то в моём взгляде подействовало на него, потому что он направил пистолет на взрослых и приказал им отойти в сторону, чтобы дети могли уйти.

Если ценой за это была моя боль и страх, то, видимо, я расплатилась с ним сполна.

– Не трогай её!

Дин потянулся к Хаялу, на что тот, только размахнулся и ударил парня в живот. Я закричала и покачала головой, чтобы парни не лезли. Я так боялась, что он мог их убить, что была готова вести светские беседы о жизни с этим чудовищем столько сколько потребуется. Ведь нас не могут бросить! За нами обязательно придут!

Тем временем мужчина сел прямо на пол напротив меня и начал разматывать что-то на своей ноге. Я присмотрелась, и кровь застыла в моих жилах. Это была тротиловая шашка, явно состряпанная из подручных средств.

– Боишься, докторша?

Он поднял глаза и начал раскручивать другой кусок ткани. Там была точно такая же шашка, но немного меньше и явно повреждена.

Я не знала, что ему ответить, поэтому молча наблюдала, как он готовится снести здесь всё на воздух.

– Я видел вас, ребятки. – вдруг промолвил он и начал крутить взрывчатку в руках. – Я смотрел на то, как вы спасаете этого корейского ублюдка, молясь чтобы он издох так же как и его дружки, но ты спасла его, докторша. И то как ты это делала… У нас такие взгляды не приняты, но… Поверь мне, этот мужчина твой.

Зачем мне слушать бред, который нёс этот сумасшедший убийца, я не знала. А тем временем он продолжал.

– Это связь, доктор. Ты вернула его к жизни и теперь вы связаны его смертью.

Меня пробил озноб. Видимо этому нелюдю нравилось измываться над другими. Для него это было словно ритуалом собственной мести.

– Ты сама привязала его к себе.

Верить в подобную чушь? Но опять же… Этот человек говорил так, словно знает жизнь лучше любого, и его словам внимали. Я была в этом уверена, потому что вспомнив Джина и наш последний разговор, я непонятным образом успокоилась.

– Это невыносимо есть!

Я сидела на стуле и ждала, пока Джин доест бульон и кашу. Этот мужчина порой вел себя как ребёнок. Вот и сейчас, он ел так, словно поглощал помои.

– Другого тебе нельзя! У тебя диета, поэтому ешь что дают.

Он бросил ложку в суп и отставил его в сторону. Сел удобнее. Повернулся и бесцеремонно начал меня рассматривать.

– Ты несешь дозор здесь?

Я нахмурилась и в непонятках помотала головой. Что за бред?

Он хохотнул и продолжил, видимо поняв, что запутал меня своим вопросом.

– Я к тому, что ты третий день следишь за тем, чтобы я доел? Это, типа у вас тут "випам" террористам такое обслуживание в комплекте… Или я просто тебе понравился?

– Что?!

– Нет… – он помотал головой, и выдал чушь почище прошлой. – Ты маньячка! Я тебя раскусил! Ты получаешь удовольствие от моих мучений из-за этой баланды… Точно!

– У тебя видимо посттравматический синдром.

Я встала и начала собирать посуду, когда он вдруг схватил меня за руку, и заставил сесть рядом на койку.

– Расскажи мне, что ты любишь есть больше всего?

Я ожидала чего угодно! Дурацких шуточек, вопросов о том, сколько рыбы мы пустили на суп, и что я подсыпала в кашу. Всё это он уже спрашивал… Но этот простой вопрос заставил меня задуматься. Такое спрашивают у человека, который действительно интересен. И он спрашивал это с совершенно серьезным видом.

– Борщ.

– Что?! Это что ещё… – он почесал нос, а потом повернул голову на бок в недоумении. – Это даже произнести сложно… Боо…рсч…

– Это такой суп из овощей и мяса, где главный ингредиент это свекла.

– Свекла?

– Да, красная. Его ещё едят со сметаной.

– Ам… сливками что-ли?

На этом месте я не выдержала и рассмеялась. Он даже не знал, что такое сметана, что уже говорить о сале.

– Ты издеваешься надо мной? Да?

Но я уже не могла остановиться. Выражение лица Джина было бесподобным. Словно маленький ребенок он надул губы и нахмурил брови.

– Приготовь его мне…

Я уже стояла в проходе из палатки, когда он окликнул меня. Это воспоминание не давало мне покоя с того самого момента, как я увидела это выражение лица. Глаза сощурены, губы приоткрыты, на его правую щеку падает луч солнца, создавая иллюзию того, что кожа светиться. А потом он улыбнулся…

– Я не могу приготовить его. Здесь нет таких овощей.

– Потом. Ты приготовишь мне его потом, когда мы будем там, где их легко отыскать, Мила…

Воспоминание ушло… Словно в тумане рассеялось и я опять посмотрела на убийцу в руках которого сейчас была моя жизнь. Впервые с того времени, как я поступила на службу мне грозила такая опасность. Я не болела, не тонула и не подвергалась такому даже в самых страшных местах, где успела побывать.

И сейчас я чётко видела, что происходит. Жизнь перестала быть прежней с тех самых слов: "меня звали Джин…"

Я пыталась сбежать от прошлого, от пустой жизни. Пыталась найти себя, и обрести свободу… Но что-то мне подсказывало, что вместо этого я обрела иллюзию жизни. Я стала пустой именно из-за того, что забыла как нужно жить. И как нужно ценить то, что у тебя есть.

Я облокотилась на балку за спиной и стала наблюдать за человеком, что нёс в сердце лишь месть. Он сознательно избрал этот путь. Сознательно решил стать убийцей, считая, что так восстановит справедливость. Себе он казался праведником и мучеником, у которого отобрали всё, ради чего он жил. И я это понимала. Я могла принять и понять эту боль.

Но видела другое. Для меня он был преступником, слепым палачом, отбирающим жизни.

Тогда как я поняла, что Джин другой?

Но тут ответ пришел опять из уст Хаяла.

– Ты боишься меня, потому что считаешь убийцей. Ты видишь людей насквозь. Жизнь видимо подарила тебе это умение, доктор.

Он закончил свои приготовления и резким движением поднял меня на ноги.

Что он собирался делать мне стало ясно как только механизм был накинут на мои плечи.

– Он придёт… – этот шепот заставил меня окаменеть. – Он тоже знает, что вы связаны.

Дин и Сем начали что-то кричать, но я слышала только звук движения секундной стрелки. Этот тихий цокот… Я закрыла глаза с такой силой, что из них брызнули слезы. Мне было страшно настолько, что передо мной проносилась вся моя жизнь…

"– Я не собираюсь жениться на тебе, Мила! Я вообще не уверен, что всё ещё люблю тебя!

– Ты трус! Ты такой трус! Как можно любить человека, а потом просто сказать, что всё прошло? Это не любовь, Дима. Это эгоизм! Ты чертов эгоист!

– Просто давай отпустим это! А? Давай пойдем своими дорогами… Я устал. Я так устал от…

– Просто уходи! Убирайся из моей жизни… И больше никогда не смей возвращаться!

Воспоминание сменялось одно другим… А цокот всё еще был слышен.

– Милка! Ты сошла с ума! Зачем тебе это? Ты хоть понимаешь, что тебе придется видеть? На что смотреть?

– Анжела не отговаривай меня… Я всё решила!

– Этот придурок! Будь он проклят! Всю жизнь сломал и просто развернулся и ушел… Тварь!

– Сестра… Просто отпусти меня…

Опять он. Его глаза, когда он забирал вещи и уходил… Просто уходил и ему было плевать какую пустоту он оставляет за собой!

Я расслышала как скрипнула деревянная дверь и распахнула глаза. Джин стоял у входа и смотрел прямо на меня. В его глазах я видела другое. Чужой мужчина… Такой незнакомый и далёкий, сейчас смотрел на меня так, словно готов умереть вместе со мной.

Чушь! Я не буду больше верить ни чьим глазам! Я не стану больше пустой куклой…

Но Джин продолжал смотреть, а потом опустил оружие на пол и поднял руки.

– Я же сказал, что он придет…

Эта тварь ударила меня под коленки и надавали на плечи, чтобы я опустилась на пол.

– Отпусти врачей, Хаял, и мы сможем договориться.

Джин стоял неподвижно, но Хаял не собирался останавливать этот спектакль.

– Часики тикают, солдат. Скоро от этой прелестной девочки не останется и мокрого места.

Я опустила голову, и просто ждала. Меня опять накрыл страх. Что происходит? Почему я оказалась здесь? Какой рок заставил меня избрать этот путь и чем я думала? Ведь я могла жить дальше. Могла спокойно ходить на работу в торговую фирму. Найти конопатого сослуживца и женить на себе. Подобрать кого попроще и просто жить. Или вообще остаться одной! Чем хуже, нежели вообще умереть от рук чокнутого террориста на краю мира?

Вот так из тысячи путей, я выбрала тот, что привёл меня сюда, на этот дощатый пол, где на мне висела взрывчатка.

– Чего ты добиваешься?

– Все просто, солдат. Я инсценирую свою смерть и продолжу свою миссию.

Я ухмыльнулась. Миссию, говорит? Звери… Господи почему мы такие звери, когда способны мыслить?

Я посмотрела перед собой и только сейчас заметила, что на пол возле ног Джина капает кровь. От испуга подняла глаза выше, и увидела, что на лице мужчины даже испарина не проступила. Инстинкт самосохранения вопил думать только о себе, но что-то внутри кричало о том, что он сорвался следом за нами даже будучи раненным.

– Ненормальный!

Он прочёл это по моим губам и на одно маленькое мгновение, я заметила тень улыбки на его лице. А потом неестественно дернул рукой, что-то сказав Хаялу на корейском.

Этот жест… Он был очень странным. Словно Джин что-то мне показывал.

Мужчины продолжали говорить, а Джин опять дернул рукой. На этот раз я присмотрелась и уловила, что он показывал на пол.

Подняла глаза в тот момент, когда Джин медленно опускался чтобы ногой отшвырнуть автомат Хаялу.

– На пол…

Это уже прочла я, когда он нагнулся чтобы разрядить магазин. Меня словно прошибло током и я поняла, что у меня доли секунды, чтобы не попасть под траекторию выстрела. Я вдохнула воздуха, быстро пригнулась и с силой закрыла глаза.

Это было мгновение… Одно мгновение в котором раздались оглушительные выстрелы и наступила полная тишина.

Потом всё пришло в движение. Меня отдернули и подняли на ноги.

– Цела? Не ранена?

Меня трясло. Мной просто била дрожь так, что стучали зубы.

– Сними с меня это… Сними!!

В помещение ворвались люди в форме. На каждом была чёрная амуниция и шлемы с рациями. Это был спецназ. Я знала, что только они носят монотонную темную форму. Но чей?

Хотя на этот вопрос ответ нашелся сразу же. Джин начал осматривать механизм взрывчатки и что-то быстро тараторить одному из мужчин на корейском.

В это время я чувствовала, что еле стою на ногах.

– Я…

Сознание медленно покидало меня, в глазах темнело, а за спиной хрипел Хаял. Я знала, что он умирает. Джин убил его…

– Мила! – Джин подхватил меня за талию и крепко держал. – Стой ровно!

Другой рукой он погладил меня по лицу и заставил смотреть на него.

– Смотри на меня! Смотри мне прямо в глаза и слушай! Сейчас этот парень начнет обезвреживать взрывной механизм. Ты должна стоять неподвижно и делать то, что я тебе скажу.

– Я не могу… Меня не держат ноги…

Он сжал мой затылок и легко провел большим пальцем по щеке.

– Я с тобой! Я никуда не уйду, пока мы не снимем с тебя эту дрянь. Потерпи! Хорошо?

Он надрывно дышал, и я чувствовала тепло от его дыхания на лице. Ладонь приятно грела, и озноб понемногу уходил, как и дрожь.

– Вот! Умница… Вернись к нам!

Кто-то за моей спиной начал разматывать взрывчатку, и я услышала как часы перестали идти в тот момент, когда с моей спины сняли шашки.

– Готово, капитан Ван!

Только после этих слов он разорвал наши гляделки, а я медленно начала оседать на пол.

Рядом появился Дин и подхватил меня на руки.

– Дальше мы сами…

Но я уже не слышала ничего. Мир потемнел, и я провалилась в спасительное забвение.

Очнулась я только с утра, когда в окна нашей с Катей палатки начал проникать солнечный свет.

– Как ты?

– Дай угадаю. – я поднялась, и посмотрела на подругу, что сидела за столом и писала очередной отчет. – Ты проторчала у моей койки всю ночь.

Катя была тем, человеком что не бросает никогда. Чтобы не случилось она и спать не будет, и есть пока не убедится что со мной все в порядке.

– Бинго, подруга. – она встала из-за стола и села у моих ног. – Ты как?

– Бывало и лучше. Парни в порядке?

На сколько я помнила Сем был изрядно избит. Над ним Хаял поиздевался сильнее всего.

– Нормально всё с ними. Ходят с утра по городку с кислыми рожами.

– Это еще почему? – я взяла бутылку с водой со столика и задела лист бумаги, на котором лежало два металлических жетона.

– Именно поэтому. – Катя вздохнула и закатила глаза. – Ненормальный три раза заходил, пока не понял, что с тобой всё в порядке.

– Ненормальный? – я развернула бумагу, а потом посмотрела на жетоны. – Джин был здесь?

Катя сложила руки на груди и лишь кивнула в знак согласия.

– Он же ранен! Где он?

– Улетел час назад на своей вертушке. Я еле уговорила его зашиться повторно. Все швы зараза порвал, а я так старалась чтоб шрам был незаметен. Ты это… прочти. Парень старался наверное.

Катя хохотнула и вернулась к отчётам, видимо чтобы не мешать мне, пока я читаю письмо от теперь знакомого незнакомца.

"… Это покажется тебе смешным. Но я хочу сказать, что спас тебя только из-за бор… Господи, это не название блюда, а катастрофа.

В общем Мила, с тебя этот суп со свеклы со сливками.

Я никогда не писал писем, поэтому много не смейся с неуча. На самом деле, я хотел вас поблагодарить. Тебя и докторшу, за то, что спасли мою никчёмную жизнь.

Спасибо за то, что поверила мне.

Мне пришлось сказать, что я потерял свои жетоны. Я хочу чтобы они были у тебя.

До встречи, Мила. "

Я раскрыла ладонь в которой держала два жетона на цепочке. Там были выбиты корейские иероглифы, значения которых я не знала. Но на другом был латинский текст, который я почему-то прочла вслух, верно пытаясь придать этим словам значения.

– Ван Джин… Четвертая группа, резус минус…

Солнце согревало металл, и я вспомнила улыбку в его лучах.

– Ты куда? Тебе бы ещё полежать!

Катя проводила меня взглядом, и привстала.

– У нас выходной сегодня?

– Да.

– Бери полотенце. Пора испробовать здешний водопад.

Подруга прихлопнула в ладони и потянулась, улыбнувшись.

– Есть вино. Может и его прихватим? У тебя же сегодня второй день рождения!

Я остановилась. И правда, сегодня меня уже могло и не быть в живых.

– Мила… – Катя вдруг серьезно посмотрела на меня, и кивнула на листок и жетоны, что остались лежать на постели. – Он и вправду три раза приходил. Что он написал?

– Написал что влюбился по уши и теперь станет сталкером в погоне за сексуальной медсестрой, чтобы осуществить свои извращённые фантазии.

Катя прыснула со смеху, а я подмигнула ей.

Могла ли я знать, что мои слова вселенная воспримет, как призыв к действию?

– Идем! Вино не забудь!

– Ха! Куда ж без него!

Глава 4. Джин

Я прилетел домой в субботу. Это был дождливый и холодный день, один из тех, когда не хотелось совершенно ничего.

В квартире было пусто и аскетично, как и всегда. Я знал, что вернувшись сюда, меня будут ждать только фото на стене. Несколько застывших моментов из моей жизни. На одном мои родители и брат, на другом моя рота, парни с которыми я начинал службу.

Среди них был и Ван Мин. Нас часто называли братьями, поскольку мы носили одну и ту же фамилию, и даже были похожи…

До этого дня.

– Привет! Ты уже прилетел?

Автоответчик хранил лишь одно сообщение от нашего общего друга Суг Дже. Он уже давно уволился и работал в охранном агентстве, но это не мешало поддерживать нам связь.

Я набрал номер и начал переодеваться, поставив разговор на громкую связь. Гудки громко разносились по комнатам, пока я не услышал тихий голос друга. Теперь единственного друга, который остался в живых.

– Ты цел?

– Да, со мной всё в порядке.

Я раскрыл створки шкафа и достал парадный мундир. Он был новым, я не успел надеть его для радостного события. Теперь же придется надеть его на похороны.

– Во сколько прощание? И где?

– В час дня на лётном стрельбище…

– Ты говорил с Су Хвой?

Я встал над кроватью, на которой лежала форма

и застыл. Жена Ван Мина останется совсем одна с двумя маленькими ребятишками. Это так несправедливо! Там должен был погибнуть я…

– Джин?!

– Нет… Я только из самолета. Тело доставили раньше, и я не успел увидеться с ней.

– Я выезжаю. Тебя забрать по дороге?

– Да…

Я сел на кровать и опустил голову. В комнате опять гулко звучали гудки, а перед моими глазами возник образ девушки, которая приготовилась умереть…

– Мила…

Почему-то именно в этот момент я захотел увидеть незнакомку, что непонятным образом возвращала мне веру в себя. В ней не было ничего необычного. Простая женщина, совершенно другой взгляд на жизнь и другая ментальность. Всё другое… Но это настолько манило, что я словил себя на мысли, что жутко хочу узнать её ближе. Стать ей хотя бы другом.

Я взял в руки сотовый и набрал короткий номер.

– Капитан Ван. Я слушаю вас!

– Мила Герман, медсестра военно-полевого госпиталя "Красного Креста". Найди на неё всё, что есть в базе службы спасения!

– Приказ понял, будет исполнено!

Я встал под горячие струи воды и выругался. Чёрт! Рана опять открылась, а я и забыл о ней. Нужно поехать в Канамский госпиталь или больницу. Но потом… Сперва Ван Мин…

Видимо я мазохист. Чертов ненормальный и сумасшедший мазохист. Это было невыносимо, но я стоял рядом с вдовой Мина Су Хвой и держал маленького Ю на руках. Это всё, что я мог для неё сделать в этот момент. Я мог быть рядом хотя бы сейчас.

Суг Дже смотрел на меня и лишь качал головой, пока мы прощались с Мином.

Похороны солдата это непросто поминальная служба. Это дань чести и долгу, который мы несём на плечах, словно собственный груз.

Огромный транспортный самолет и три гроба накрытых флагами. Для каждого свой, каждому своё место.

Ветер разносил мелкий дождь резкими порывами, и накрывал нас словно липкий холод. Я смотрел на фото друга и понимал, что четвертый гроб мог быть моим. Я мог лежать сейчас точно так же, как они и уже ничего не чувствовать.

Мы настолько привыкли к похоронам, что воспринимали это как данность. Чего не скажешь о детях.

Малыш на моих руках сидел неподвижно и тихо. Ю жался к моему кителю и маленькими ручками сжимал лычки на плечах. Он не понимал почему его держу я, и постоянно оглядывался по сторонам, видимо, разыскивая взглядом отца.