Текст книги "Поцелуй на берегу"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Я же говорила ей, что тут душно, что надо идти на воздух!.. Эй! Николь, очнись!.. К тебе пришли!..

Это Лили кому-то объясняет. Интересно – кому? Николь открыла один глаз. Над ней нависало лицо Берта.

– О-о-о! – простонала она и отвернулась.

– Ну вот. Я же тебе говорила. Зачем ты пришел?

– Мне нужно с ней поговорить… – Берт, кажется, нервничал. – И решить этот чертов вопрос раз и навсегда.

– С удовольствием, – слабо пролепетала Николь и с помощью Лили встала.

Берт и Лили вывели ее на воздух, усадили за столик на сквознячке, и Николь почувствовала, как жизнь постепенно возвращается к ней. Только жить уже больше не хотелось.

Значит, Люк вчера привез ее домой и, когда его губы еще не успели остыть от поцелуев с ней, с Николь, вернулся в аэропорт и полетел в Нью-Йорк, чтобы сделать предложение своей Эмме?

Та, наверное, соскучилась по нему, они долго не были близки и поэтому всю ночь занимались любовью. Точно так же, как сутки назад Люк это делал с Николь в Ирландии. А может, даже еще лучше. Поэтому Эмма даже не могла позвонить…

Перед ее глазами все снова поплыло.

– Да что с тобой?! – заголосила Л или. – Принесите ей сок лайма и апельсина! Он и мертвого поднимет!

Николь мутно смотрела на Берта: что ему опять надо? Что он от нее хочет?

– Николь, я хотел бы расставить все точки над «i». Зачем вы поехали в Форт-Лодердейл?

Ей стало все равно. Она не задумывалась над тем, что говорит:

– За тем же, за чем и вы туда ездили в свое время.

– Что?

– Ведь вы ездили туда, представляясь потомком полковника?

Берт вздрогнул. Кажется, он понял, что его игра полностью раскрыта. Николь шла ва-банк, ей особо нечего было предъявить ему, она просто повторяла слова, сказанные когда-то отцом. Но, видимо, тот слишком хорошо знал людей, потому что эти слова попали в точку.

– Вы хотите найти золото полковника? – спросил Берт, глядя ей в глаза.

– А вы разве нет?

– Ну… я…

– Хотите. И очень сильно. До такой степени, что готовы были жениться на мне, даже зная, что отец лишил меня наследства, чтобы потом иметь доступ к настоящим деньгам. – Она зло рассмеялась, увидев его растерянность. – Мой вам совет: держитесь подальше от нашей семьи.

– Николь, что вы говорите?.. Зачем так жестоко?!

Она и сама не знала зачем. Но остановиться уже не могла.

– А зачем вам так много? У вас же есть деньги. Во всех странах мира.

– Так уж и во всех!

– Во всяком случае, Ирландию вы не обделили своим вниманием: особенно тот банк, где хранил свои деньги Патрик. Осталось совсем чуть-чуть, правда?

Берт побледнел и опустил глаза.

– И что вы теперь намерены делать?

– Ничего. Я не собираюсь заявлять в полицию, что вы аферист и охотитесь за золотом моих предков, если вы этого боитесь.

Лили громко ахнула, прижав руки к щекам, совсем как Сандра, когда изображала Мерилин Монро.

– Берт, давайте обсудим все, что у вас ко мне было, и… все. Я не хочу вас видеть. Зачем вы пришли? Чтобы напомнить о предложении руки и сердца?

– Да. Нет… – Он покосился на Лили. – Я просто… хотел предостеречь вас. Люк тоже охотится за вашими деньгами.

– Хм! – усмехнулась Николь. – Не исключено. Но я больше ничего не хочу слышать о нем.

– Почему?

– Люк? – оживилась Лили. – Твоего возлюбленного тоже зовут Люк? – Вдруг лицо ее изменилось. – Или…

– Да, это он, – отрезала Николь. – Ты довольна?

Лили покачала головой:

– Ой мамочки!..

– Все, оставь меня в покое с этой темой. Итак, Берт, я слушаю вас.

– Он аферист! Да, согласен, я тоже был нечестен с вами, но… Он обманет вас, помяните мое слово!

– Вам-то что за дело до моих отношений с Люком? – грубо спросила Николь. – Неужели вас волнует моя судьба?

– Нет.

– Неужели вы и правда женились бы на мне ради наследства?

Берт молчал. Лили дышала громко и тяжело.

– Нет, конечно, не женился бы. Я бы как-нибудь выкрутился… Николь, на самом деле я пришел сказать вам спасибо.

– За что?

– Бог свел меня с вами, чтобы я узнал Лили… – Берт встал со стула. – И если она сможет меня простить… Я пойду, извините.

Он поцеловал руку Лили и удалился. Обе девушки ошеломленно смотрели ему вслед.

Люк позвонил вечером и застал в скверике, где Николь уже пятый час бессмысленно сидела, наблюдая сначала за детьми, потом – за прохожими и за тем, как воробьи поедают накрошенный кем-то хлеб.

Увидев его имя на дисплее, Николь долго думала, стоит ли отвечать на звонок, но все-таки не выдержала.

– Алло. – Голос ее был глухой и мертвый.

– Солнышко мое, девочка моя, что с твоим голосом? Неужели я тебя разбудил? Но, по-моему, еще не ночь.

– Что ты хотел сказать?

– Николь, я, может, не вовремя? Что-то случилось?

– Я спрашиваю – что ты хотел сказать? – Она говорила спокойно и сухо, как в то утро после первой ночи, когда Люк все время молчал.

– Только то, что я свободен. И сегодня же возвращаюсь к тебе.

– Меня не будет в городе, – сказала она первое, что пришло в голову.

– Как?! Николь, в чем дело? Куда ты уезжаешь? Что случилось? Ты обиделась на меня?

Она молчала.

– Николь! – Чувствовалось, что Люк запаниковал. И ужаснее всего было то, что он был далеко. – Не молчи! Я сейчас… О господи, я даже не сразу доберусь до тебя!.. Скажи мне, где ты!

Она продолжала молчать.

– Николь, милая, хорошая моя! Что у тебя стряслось?! Чем тебе помочь?!

– А почему ты так рано возвращаешься от своей невесты? Вы уже все решили?

– Да, мы все решили. Гораздо быстрее, чем я думал. И теперь мне надо серьезно поговорить с тобой.

– Не сомневаюсь, что тебе надо. Но только вот мне не надо, Люк.

– Что?.. Почему?..

– Мне больше ничего от тебя не надо, Люк.

– Николь! Не понимаю…

– Всего хорошего. – Она нажала на кнопку отбоя.

Тут же телефон взорвался новой трелью, потом еще, но Николь не собиралась отвечать. Как хорошо: Люк не сможет ее найти, потому что он далеко.

Как это ужасно! Он не сможет ее найти, потому что он далеко!!! Она невидящее смотрела прямо перед собой и желала только одного: чтобы сейчас что-то случилось. Война, ураган, столкновение с метеоритом… Чтобы свет потух и стало темно. Чтобы везде стало темно-темно, как у нее на душе.

13

Ночью снова пришел отец. Видимо, он приходил во время каких-то важных событий в ее жизни. Но на этот раз он ничего не сказал: просто посмотрел на нее и покачал головой.

Николь его хорошо понимала. Конечно! Трудно вот так наблюдать сверху, как твоя дочь, во-первых, ослушалась твоей последней воли, во-вторых, связалась с аферистом, который норовит опозорить честное имя семьи, и, в-третьих, сама же бросилась искать деньги, которые строжайше запрещено трогать. Здравомыслящие люди, конечно, так не поступают.

А отец все не уходил. А вокруг снова было все зеленое-презеленое. Теперь-то она знала: это Ирландия. Следуя своей новой привычке анализировать сон непосредственно во время его процесса, Николь задумалась.

– Папа, ты хотел в прошлый раз, чтобы я поехала в Ирландию? – спросила она скорее просто так, чем для того, чтобы услышать ответ.

А он взял и кивнул. И снова принялся смотреть на нее, словно ожидая следующего вопроса.

– Э-э-э… А зачем?

Отец молчал. И тогда Николь и задала следующий вопрос:

– Я что-то сделала не так?

Он кивнул.

– Деньги? Берт?

Отец покачал головой. Николь даже показалось, что раздраженно покачал.

– Хм… Люк? Что-то с ним?

Отец снова кивнул. Тогда Николь набрала воздуху в легкие и выпалила:

– Люк плохой? Он женится на Эмме? Или…

Отец отчаянно замотал головой.

– Он что, любит меня? И…

– Да, – сказал отец. – Да.

Слезы градом покатились по щекам Николь, только она не понимала отчего: от счастья, что все-таки Люк ее не предавал, или от жалости к отцу.

Папа! Он именно за этим и приходил! Бедный папа, он очень сильно хотел, чтобы она это знала…

– Тогда зачем же мне надо было ехать в Ирландию? – всхлипывая, спросила она то ли у него, то ли у самой себя.

– Мэри.

– Что Мэри?

– Она тебе поможет.

Николь опешила:

– Мэри? Мне поможет? Но в чем?

– Во всем.

Она улыбнулась, покачивая головой: достаточно фантазий, это уже слишком. Это просто сказка, которую она сама для себя придумывает во сне. Отец конечно же не мог так много ей сказать… Она подняла глаза: отец ушел, а на месте, где он стоял, как и в первый раз, выросло молодое красивое деревце с густой зеленой кроной.

Николь проснулась и резко села на постели. На часах – без четверти два, у изголовья горит ночник. Ей уютно и тепло в маленькой комнатке на втором этаже в домике Мэри.

Да, здесь Люк ее никогда не найдет.

Господи, как же хочется, чтобы он нашел ее именно здесь!

Утром Мэри как всегда разливала чай и приговаривала:

– Вот поживешь тут на воздухе, поспишь, попьешь деревенского молочка, и станет лучше. А то совсем тощая, как дикая лесная кошка.

Николь улыбалась: такая искренняя забота была ей приятна, хотя и непонятно, почему «станет лучше», если она разъестся на деревенском молоке.

– Сейчас мы с тобой пойдем на базар, ты поможешь мне донести продукты. Мы купим много всего, тебе надо хорошо есть и много спать…

– А Люк, – Николь проглотила ком в горле, так было всегда, когда она вспоминала о нем, – он не найдет меня здесь?

– Люк-то?.. Нет, конечно. Он редко звонит. – Старуха бросила взгляд на мобильный телефон, лежащий на комоде.

Николь заметила ее взгляд и подумала, что надо включить телефон.

Вынув свой мобильный, Николь удовлетворенно кивнула: за последние сутки – восемь пропущенных вызовов от Люка. Сколько было до этого – она сбилась со счета. Что же делать? «Мэри тебе поможет», – сказал отец. Но как?

– Что у тебя там? – спросила старуха.

– А? Телефон. Просто…

– Что?

– Да мне кажется, что ничего у нас не получится с этими деньгами. И вообще…

– Конечно, не получится. Я тебе об этом уже говорила. – Мэри села за стол напротив Николь и внимательно посмотрела ей в глаза. Она явно не решалась начать какой-то важный разговор.

Николь вежливо откашлялась:

– А вы… что-то знаете об этой истории?

– Знаю, девочка, знаю.

– Вам Люк рассказал?

– Да какой там Люк! Он еще глупый, твой Люк. Глупый и наивный. Просто я уже много лет живу в этих краях, вот и знаю.

– Много лет? Но Люк сказал, что ваша родня перебралась сюда совсем недавно…

– Как недавно? Ну лет двести-триста назад. – Старуха рассмеялась, увидев, как вытянулось лицо Николь. – О, мой род пережил не в одном колене всяческие притеснения от англичан… Мы многое повидали, все у нас на глазах прошло.

– Но тогда я ничего не понимаю. Люк солгал мне?

– Может, и солгал. Только не спрашивай зачем, я не знаю.

– Странно. И он никогда ничего не рассказывал мне о себе. Где его родители? Где он жил, как… И вообще! – Николь разозлилась. – Мне уже надоели эти тайны, я устала от них! Как появился этот Голдфилд, так все в нашей жизни полетело кувырком!

– Голдфилд? Это который Мерисвейл?

– А вы откуда знаете?

– А кто ж их не знает! Все знают. Мерисвейлы – жадный английский род, давно породнились с нашим родом, как раз в разгар той самой истории, о которой мне рассказал Люк. Но вы с Люком очень многого не знаете. Я вообще удивилась, откуда это все у него: тут больше половины – чушь. Скорее всего, этот субъект – не настоящий Мерисвейл.

Николь лихорадочно соображала. Дать послушать диктофонную запись? Старуха могла бы многое для себя там почерпнуть. Сказать, что деньги эти нажиты на крови и на войнах? Может, Мэри и сама это знает. А может, знает и гораздо больше… Но это сейчас не главное. Главное, что не давало Николь покоя, это Люк.

– Подождите-подождите… Я не поняла. Люк что, все-таки ирландец?

– Почему «все-таки»? – изумилась старуха. – Он ирландец до мозга костей. И мать его была ирландка, и отец… Все они вышли из этой земли… в нее и ушли. – Глаза Мэри наполнились слезами.

Николь ничего не понимала. Мысли завертелись в голове с лихорадочной быстротой и оттого – запутались окончательно.

– Люк… Но он же говорил… А почему? Отец и мать… они что… вы сказали, «ушли в землю»?

– Они погибли пятнадцать лет назад. Люк только окончил школу. На этой самой дороге разбились на машине. А род наш – весь ирландский. Тот самый Патрик Халл, который нашел деньги полковника, был моим двоюродным дядей.

Николь показалось, что в этот миг перед ее глазами начали взрываться тысячи фейерверков. А потом стало темно.

– Патрик Халл… Ваш дядя? Я, простите, ничего не понимаю… Мы с Люком – родственники?

– Да какие там родственники! Если и так, то очень-очень дальние. Ваша общая кровь давно разбавилась. Знаешь, сколько бывает детей в ирландских семьях? У Патрика было много братьев и сестер, Люк – потомок одного из них.

– Можно мне воды? – тихо сползая со стула, пролепетала Николь.

Старуха вскочила, засуетилась, принесла ей воды и напоила, придерживая голову:

– Ну вот, уже началось… Надо же, как быстро-то…

– Это вы о чем?

– Да это я так, не слушай глупую… Нет, Николь, мы, наверное, на базар не пойдем сегодня.

– Сейчас пройдет. Это у меня бывает. Уже второй раз за последнюю неделю.

– Ну да, ну да. У всех бывает…

– Люк носит фамилию Халл?

– Да. А ты не знала?

– Я ни разу даже не додумалась спросить. Ну надо же!

Мэри улыбнулась:

– Вы искали счет, открытый на Мерисвейла, а он был совсем на другое имя.

– Нет, не только. Мы искали еще и на Салливана. Просто Патрик носил фамилию матери, Берты Мерисвейл. Но мы подумали, что он мог…

Мэри рассмеялась:

– Патрик был самый хитрый на свете человек. Это про него сказку сочинили – точно!

– Какую?

– «Хитрый Патрик». Он нашел-таки наследство. Где и как – никто не знает. И мне кажется, никогда уже не узнает. Но явно не все, хотя и найденного было довольно много. И перед тем, как застрелиться, хорошенько припрятал сокровища, воспользовавшись фамилией своего настоящего отца – Халл. Никто не мог догадаться, где искать эти деньги!

Да уж, подумала Николь. Ей самой и в голову не могло прийти, что из множества вариантов пути золото выберет наименее желаемый для самого полковника. Если бы он знал, что его миллиарды, которыми он так дорожил, оказались в Ирландии, наверное, он умер бы второй раз, не пережив такого унижения.

– Так что деньги ваши… и наши преспокойно лежат в Дублине, вклад оформлен на фамилию Халл, и никто, кроме меня, не знает, как их достать…

– Кроме вас?

– Да. Наша семья была очень дружна с дядей, и он, чтобы спрятать деньги понадежнее, открыл счет на мое имя, я тогда еще была совсем крохой… Он строго-настрого запретил трогать деньги в течение ближайших тридцати лет… Потом про них успешно забыли. Или просто решили, что он разорился тогда, во время кризиса… А денежки преспокойно лежат уже больше полувека, и, думаю, за это время они обросли немалыми процентами.

Николь потерла лоб. Хотя она уже решила больше ничему сегодня не удивляться, все равно получалось с трудом.

– Слушайте… ну это просто… А Люк об этом знал?

– Конечно. Честное слово, я его отшлепаю!

– За что?

Несмотря на серьезность момента, Николь невольно улыбнулась: представила себе, как маленькая сухонькая Мэри будет шлепать верзилу Люка.

– Он много тебе наврал. И многого не сказал.

– Ну, думаю, это объяснимо, – тут же обиделась Николь. – Он же собирался жениться вовсе не на…

– Нет, тут другое… – Старуха задумалась.

– Что?

– Как бы тебе это сказать… Я сама ирландка, но, честно говоря, никогда не понимала этого недоверия к англичанам, которое якобы у каждого ирландца в крови… Наверное, он настороженно относился к тебе, ты ему много рассказала, а он… Знаешь, ты спроси у него сама. Он очень ранимый человек, даже служба в армии не пошла ему на пользу.

– Да, кстати! – Николь заерзала на стуле. – Он ничего мне не рассказывал про службу. Я буквально на днях узнала об этом от посторонних лиц! А он…

Старуха внимательно посмотрела на нее:

– Я так поняла, «посторонние лица» тебе наговорили о нем много чепухи.

– А…

– Иначе бы ты сюда не приехала. Зря ты рушишь отношения всего лишь из-за того, что кто-то что-то сказал.

– Но мне сказали…

– Вот именно: сказали. Я не пытаюсь оправдать Люка потому, что он мой внук, просто… Не знаю, что там произошло, но, даже если человек и оступился, все равно надо хотя бы дать ему шанс самому все объяснить. А ты убежала. А он тебя ищет и переживает.

– Он звонил вам? – насупленно спросила Николь.

– Конечно, он же не глупый, первым делом сюда позвонил. Его Эмма выходит замуж за какого-то телепродюсера, если это тебя успокоит.

– Эмма! А откуда вы… О!!!

Николь вскочила и прошлась по комнате. Так это Лили все напутала! Ну конечно! Эмме сделали предложение, но не Люк! Он-то давно ей сделал предложение. А Люк как раз из-за этого вернулся раньше из Нью-Йорка. Он торопился к ней, к Николь! А она…

Николь остановилась возле Мэри:

– Так вы знали…

– Конечно! У Люка нет тайн от меня. Я же ему теперь вместо отца и матери… А вчера я солгала ему, что тебя здесь нет, потому что ты просила.

– Ой, спасибо вам!.. – Николь опустила голову. Ей стало очень стыдно. – То есть… простите меня.

– Это ты у него попросишь прощения. Или он у тебя. Но я его все равно отшлепаю.

– Почему?

– За то, что напустил туману. Водил за нос и меня, и тебя. Только зачем – не пойму.

– А что было с его службой? – осторожно напомнила Николь.

– Со службой… – Мэри снова погрустнела, явно вспомнив что-то печальное. – Это его отец настоял. Мой сын. Они с женой все мечтали уехать в Америку, только денег не было.

– Подождите, подождите… А они разве жили не в Америке?

– Нет, конечно. Люк родился и вырос здесь, в Ирландии.

Николь закатила глаза: сейчас она сама с удовольствием отшлепала бы Люка!

– Это потом он сам перебрался, – продолжала между тем старуха. – Отец готовил Люка к службе в морской пехоте. Его взяли! Только родители этого уже не увидели… Люк поклялся на том самом месте, где случилась авария, что станет американцем, потому что отец с матерью этого очень хотели. Я его и провожала в Америку. Он выбрал каких-то «морских львов» – или как-то еще…

– Ого! «Морские котики»! В это элитное подразделение мечтают попасть тысячи американцев!

– Ну а ему вот посчастливилось. Но он все равно не стал военным, как видишь. Вернулся в Нью-Йорк и занялся там своими салонами и татуировками. А потом перебрался в Бостон.

– Но почему? – искренне изумилась Николь. В самом деле, для мужчины, прошедшего службу в элитном подразделении, это довольно странное решение.

– Он ушел оттуда, потому что ненавидел войну, кровь и насилие. Люк – очень ранимый человек, с нежной, тонкой душой, запомни это. Даже если он будет перед тобой хорохориться и изображать циника, не верь, это – маска.

Николь вздохнула: это она уже поняла.

– Он пошел в эти войска, потому что обещал отцу. Ему очень хотелось выполнить волю родителей, вроде как отдать им долг, даже после смерти… Он и в Америку переехал именно по этой причине. Хотя я считаю, все это чушь. Каждый должен сам выбирать себе судьбу, и счастье ребенка, который нашел себя в этой жизни, – лучшая награда для родителей. Но… Люк оказался немного старомодным в этом…

Теперь Николь поняла, что не давало ей покоя, когда она смотрела на Люка: с одной стороны – внимательный, цепкий и суровый взгляд человека, прошедшего не одну школу жизни, а с другой… Да, он иногда казался ей очень беззащитным, очень ранимым, несмотря на то что дракон…

– Но почему вы говорите, что не было денег? А как же эти миллионы Патрика? Их бы хватило на переезд.

– А вот в том-то и дело! – Взгляд Мэри стал еще печальнее. – Мы боялись их трогать. Понимаете, мы все люди простые, Патрик был один такой – выскочка, который высоко взлетел. Остальные – пашут землю, разводят скот, тем и живут. А деньги эти… Как только к ним собирались приблизиться, просили меня снять со счета – так начинались сплошные несчастья! Хочешь верь, хочешь не верь! Если по мелочи – детям на учебу или на какие неотложнее нужды – пожалуйста, я пользовалась открытой частью счета. Но она небольшая. Главная – закрытая. Эти деньги можно снять, и тогда счет закрывается, его больше не существует. Понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула Николь. – Вы жили на проценты.

– Вот-вот. Что-то в этом духе, я не слишком разбираюсь в банковских делах… Ну вот тогда мы решили, что деньги-то все равно пропадают, надо их снимать, да и ехать в Америку, а остальное – раздать нашим родственникам.

– И что?

– Не успели. Родители Люка разбились на машине.

– Вы думаете – из-за этого?

– Не знаю, девочка, не знаю. Но они опасные, эти деньги.

– Да, мне папа поговорил.

– Папа? А твой-то папа тут при чем? Он же француз.

Николь махнула рукой и горько усмехнулась:

– Все охотились за ними. Даже французы! – Она включила запись на телефоне. – Послушайте, что сказал мне отец перед смертью. Теперь моя очередь удивлять вас.

Здесь все было зеленым. Зеленые кузнечики завели свои песни, зеленый травяной ковер расстелился под ногами, зеленые сумерки опускались на маленький городок…

Сейчас должен приехать Люк. После всего сказанного и услышанного Николь сама набрала его номер и попросила приехать. Он ответил, что примчится с первым же самолетом… Теперь оставалось только дождаться, когда прибудет такси из Дублина. Мэри и Николь молчали, созерцая закат и размышляя каждая о чем-то своем. Пахло свежескошенной травой и цветами из палисадника.

Обе женщины ждали Люка.

Они ждали его, а он все равно появился неожиданно. Они весь вечер прислушивались, не едет ли машина, а он пришел пешком. Пришел с автобуса, который останавливается на соседней улице…

Они даже не сразу заметили его. Некоторое время Люк наблюдал за ними, потом тихо прошептал одними тубами:

– Николь.

Она резко обернулась и, вскочив, сделала несколько шагов в его сторону, словно почувствовала этот голос. А потом замерла, разглядев в сумерках Люка.

Мэри тоже встала, улыбнулась внуку, буднично махнув рукой, словно они расстались сегодня утром, и ушла в дом, чтобы не мешать.

Николь и Люк стояли друг против друга и молчали. Наконец она не выдержала:

– Люк, ты…

– Николь…

– Ты прости меня, – хором сказали оба.

Он шагнул к ней и обнял, а потом быстро зашептал, как всегда обжигая своим дыханием:

– Николь, тебе сказали неправду про меня, тебе неправильно сказали… Я торопился к тебе, думал только о тебе… Я ни в чем не солгал, у меня больше никого нет… Я ни на ком не собираюсь жениться, кроме тебя…

– Что?

– Потому что я никого не люблю, кроме тебя.

– Что? – Она замерла, чувствуя, как по спине забегали мурашки и в то же время напрягся каждый нерв.

– Да. Я тебя люблю. – Люк смотрел на нее чистыми-чистыми, бездонными глазами. Если бы они были озером – то в этот миг в нем было видно все до самого дна. – Я давно тебя люблю, просто… Я думал, ты это уже поняла.

Николь взяла его лицо в свои ладони и, привстав на цыпочки, осторожно поцеловала эти глаза.

– Я тоже тебя люблю, Люк.

Он прижал ее к себе и снова зашептал:

– У нас все будет хорошо, отныне мы будем всегда вместе, и никакие подлые сплетники не смогут разлучить нас.

– Сплетники? – рассеянно спросила она, потому что в этот миг ей уже было все равно, кто и зачем пытался разлучить их.

А пытался ли? Разве это все имеет значение, если она уже услышала самые главные слова в своей жизни, сказанные самым главным мужчиной в своей жизни?

Нет, ничто больше не имеет значения. Люк любит ее. Люк любит ее, и от этого вокруг становится светлее, от этого сумерки ярче, и ночь сменяется днем, и откуда-то льется свет. Этот внутренний свет, который озаряет все вокруг, – это они с Люком стоят, словно два светлячка, сияют, освещая двор и зеленую лужайку вокруг.

– Да, сплетники, но это уже не важно, – ответил он.

А потом была ночь – лучше всех предыдущих, когда Николь умирала от счастья, не веря, что такое, о чем она раньше читала только в книжках, теперь случилось и с ней. Разве может человеческое сердце вместить в себя так много радости и света? Неужели она и вправду это заслужила?

И уже под утро, разглядывая лицо Люка, безмятежно сопящего рядом с ней, она вдруг все поняла. Он обманывал ее, охраняя свою тайну. Он-то все знал, с самого первого вечера, когда она, выпив слишком много вина, рассуждала на берегу о правах женщин.

Как он, наверное, удивлялся такому совпадению! Как его, бывшего «морского котика», наверное, поразило это точное попадание в яблочко: Николь из всех жителей огромного города выбрала в сообщники именно его! Именно его, чей род давно хранил тайну наследства полковника.

Бедный, бедный Люк! Он пытался хитрить, запутывать ее, но сама судьба упрямо вела их по одной дороге. Само Провидение подталкивало к единственно правильному решению: быть вместе. Соединить наконец-то две половинки – английскую и ирландскую, чтобы положить конец давней войне между двумя ветвями одной семьи… Это невозможно назвать иначе как чудо.

Это невозможно ни заслужить, ни купить, ни выиграть в лотерею. Такое счастье – это настоящий подарок свыше. Им нужно дорожить и его нужно беречь.

– Я хочу, чтобы ты благословила нас, бабуль, – сказал Люк, держа за руку счастливую Николь. Они стояли посреди комнаты, смущенно пряча глаза, словно школьники, которых вызвали на сцену прочитать стишок. – Кроме тебя, у меня никого нет.

Мэри подошла к ним, обняла обоих и сказала:

– Все у вас будет хорошо. Скоро уже. Видно, так Богу было угодно, чтобы вы сошлись.

– Ты о чем?

– Вот… обо всем. Женитесь, конечно, это обязательно надо. Но главное-то не в этом.

– А в чем же?

– Вот в чем. – Старуха кивнула на живот Николь. – Там – ваше будущее. Оно уже есть, и надо позаботиться о том, где вы будете жить, что вы будете делать…

Люк тяжело задышал, глядя на любимую во все глаза. Испуганная Николь характерным жестом обняла свой пока еще абсолютно плоский живот и мгновенно вспомнила все: и два обморока, случившихся буквально за последнюю неделю, и странные ощущения, словно что-то меняется в организме, ощущения, которые она связывала с переменами в судьбе, и обострившееся физическое влечение к Люку…

– Ой мамочки! – Она во все глаза смотрела почему-то на Мэри. – А ведь правда.

И тут же все перевернулось, завертелось у нее перед глазами: это Люк подхватил ее на руки и принялся кружить, осыпая поцелуями лицо:

– Радость моя, любимая моя… Господи, как же все хорошо! Я просто не верю, что может быть столько счастья сразу…

Мэри кивала, улыбаясь:

– Я сразу поняла. Слава богу, такое всегда видно…

Наверное, так бывает, что события, которых люди сильно ждут, случаются в свой положенный срок. Восстанавливаются порванные связи, приходят ответы на вопросы, сбываются мечты…

Как-то в полдень Николь и Люк валялись на траве в прохладной тени дуба и смотрели на облака. Они только что отобедали, и от сытости обеих тянуло в сон. Николь вяло водила травинкой по щеке Люка, а он так же вяло отмахивался, рядом вяло летал шмель… Все тонуло в послеобеденной неге.

– Николь, я все хотел тебя спросить. А почему ты поехала именно сюда, когда хотела спрятаться от меня?

– Чтобы ты меня побыстрее нашел.

– Я сразу понял, что ты здесь.

– Иначе и быть не могло. – Она задумчиво исполняла руками какой-то танец, подняв их прямо перед собой.

– Я люблю тебя. И ты на днях станешь моей женой, а потом – матерью самого лучшего на свете и самого любимого малыша. Неужели тебе совсем ничего не хочется спросить у меня перед свадьбой? Вдруг я еще в чем-нибудь тебя обманул или что-то от тебя утаил?

– Хм. – Кисти ее рук продолжали «танцевать». – Наверное, нет.

– Ты доверяешь мне?

– Да. Но больше всего я доверяю папе. – Николь произносила слова с каким-то странным нажимом и в то же время медленно и лениво, словно разговор интересовал ее постольку-поскольку.

– Папе? А он-то тут при чем?

– А он мне все равно все расскажет ночью, если ты задумаешь обмануть меня. Понял? – Она ловко перевернулась и легла на бок, подперев голову рукой и озорно глядя на него.

– Понял, – проговорил опешивший Люк. – А это как?

– Он приходит и отвечает на все мои вопросы. Он умер, но как будто все время со мной.

– Так не бывает!

– Бывает. – Николь отвернулась и грустно пробормотала себе под нос: – Только вот на один вопрос я никак не найду ответа.

– Да? На какой? Может, я найду?

Николь немного подумала, говорить или нет. А впрочем, может, он и правда должен знать. Люк давно заменил ей отца, и мать, и всех подруг…

– Понимаешь, он, когда со мной поговорит, все время уходит, а на его месте остается прелестная зеленая лужайка, совсем как эта. А на ней – маленькое… зеленое… деревце…

Николь замолчала и уставилась широко раскрытыми глазами перед собой, в прямом смысле слова открыв рот.

Перед ней была прелестная зеленая лужайка, совсем как во сне. А на ней – маленькое зеленое деревце с густой красивой кроной.

– Ой… Ой-ой! – Она показала пальцем на деревце и зачем-то отодвинулась, словно оно могло нести какую-то опасность.

– Это оно? – спросил Люк, как ни в чем не бывало.

– Угу. – Николь еще отползла назад.

– А почему ты его боишься?

– Не знаю. Сам же говорил, так не бывает!

– Как видишь, бывает. Скоро я тоже научусь верить в чудеса рядом с тобой. Ну а что тебя беспокоит, я никак не пойму? Ты видела это деревце во сне, а теперь видишь наяву. Это – прекрасно!

– Но что это означает?

– Может быть, новую жизнь?

Николь посмотрела на Люка и снова погладила живот. Совсем еще маленький срок, но малыш уже дает о себе знать.

– Новая жизнь… – задумчиво повторила она. – Новая жизнь.

– Кто-то уходит, кто-то приходит, маленькое зеленое деревце растет на нашей поляне, потом появится еще, и еще… Я люблю тебя, Николь, у нас будет большая дружная семья, и мы посадим целый парк таких деревьев. Возможно, именно это и хотел сказать тебе твой отец.

Она улыбалась, погладила Люка по щеке. Так все и будет, вне всяких сомнений. Люк притянул ее к себе и начал целовать. Маленькое деревце радостно аплодировало им своими зелеными листиками-ладошками.