Текст книги "Поцелуй на берегу"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Люк сначала тихо, потом с возрастающим весельем и наконец громко захохотал, сложившись пополам в своем кресле:

– Я так и знал! Я просто так и знал! Ха-ха-ха! Тебе не понравится слушать правду.

– Какую правду? Мы договорились, что больше не будем… что будем просто…

– Лично я ни о чем с тобой не договаривался.

– То есть…

– То есть я ничего никому не обещал и считаю тот разговор, когда ты сбежала на такси, просто глупым исключением из правил. Ошибкой.

– А как же твоя невеста? Или ты тоже ошибся, сказав, что она у тебя есть?

– Может быть, – усмехнулся Люк, вспомнив о телепродюсере.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Итак… я повторю: лично для меня все просто. Мы решаем твои вопросы и…

– И?..

– Жизнь покажет.

Она изменилась в лице:

– Ну и почему ты тогда говоришь, что нас связывают только мои проблемы? Почему ты постоянно водишь меня за нос?!

– Я не вожу тебя за нос. Ты вообще не даешь к нему притронуться. Ни к нему, ни к чему-либо еще.

– В смысле?

Люк красноречиво скользнул взглядом по ее фигуре. Николь все поняла.

– Ах так?!

– Как?

Вино прибавляло храбрости, хотя немного сбивало с толку, и она, по правде сказать, сама не знала как.

– Ты меня запутываешь!

– Я, наоборот, распутываю.

– Тогда я не вижу причинно-следственной связи.

– Между чем и чем? – Люк внимательно смотрел на нее, снова едва сдерживая смех.

– Э-э-э… Я сейчас все объясню. – Николь повернулась к нему всем корпусом, отчего вино из бокала расплескалось на платье. – Вот черт! Ой, ну как же так!..

Николь вскочила на ноги, пытаясь стряхнуть с нежно-голубого шелка красное вино. Но, разумеется, тщетно. Люк тоже встал и подошел к ней:

– Это надо немедленно снять и отмыть.

– Но…

– Раздевайся… Ну что ты на меня так смотришь?.. Платье надо спасать.

– Да! И ты, разумеется, готов сделать это сам и прямо сейчас.

– А как еще?

– Хотя бы вот так.

Николь подошла к воде, зачерпнула немного в ладони и принялась несмело поливать пятно. С каждым разом оно становилось менее ярким, но на голубой ткани все равно был хорошо виден темный след. Люк стоял рядом и, скептически приподняв бровь и улыбаясь, наблюдал эту картину.

– Ну? Получается?

– Не очень. – Она подняла подол и показала ему – Видишь, вино въелось в ткань и поэтому…

– Давай покажу, как это делается.

Люк намочил руки и тоже зачерпнул воды, только вместе с песком, и прижал ладонь к ноге Николь.

– Нельзя тереть песком, ты что! – отскочила Николь.

И тут же покраснела, потому что рука Люка на ее бедре внезапно вызвала бурю самых сильных и противоречивых чувств. У нее давно не было мужчины, а Люк сейчас гладил ее сквозь тончайшую ткань… А вода такая теплая, так ласково омывает ее щиколотки… А вечер такой манящий, и в самом воздухе разлита истома… А ветерок дразнит, едва касаясь кожи, словно умелый любовник целует плечи, руки, лицо…

Люк поднял на нее глаза и замер у ее ног, кажется думая примерно о том же.

– Просто ткань испортится, – шепотом пояснила Николь.

– Тогда я просто водой, – тоже шепотом ответил он. – Разрешаешь?

– Разрешаю.

А как же обещание? – подумала Николь. Никогда и ничего с ним больше не заводить…

А волны и правда были нежные, как руки Люка, которые еще зачерпнули воды и принялись ласково скользить по мокрой шелковой ткани и по ее ноге, все выше… выше… выше…

А потом лицо Люка, его глаза, горящие страстным огнем, его как всегда обжигающее дыхание возле самых губ…

– Это было мое самое любимое платье, – прошептала она, понимая, что сейчас произойдет неизбежное.

– Мы спасем его. Или найдем точно такое новое, – шептал он, водя губами по ее шее.

Внезапная волна прилива затопила несколько метров пляжа, и они оказались по пояс в воде. Тонкое широкое полотно у ее ног взметнулось вместе с волной…

Дальше сдерживаться уже не было смысла. И сил. Поэтому Николь сама обняла Люка за шею и легко запрыгнула на него, обвив бедра ногами. Он зарычал, подхватывая ее одной рукой и впиваясь в ее губы глубоким поцелуем. Вокруг, рождая невероятные ощущения, покачивались волны. На небе, словно улыбаясь и благословляя их, догорал мягкий красноватый закат…

9

Отец что-то говорил ей, но она не могла разобрать слов. Он после смерти часто снился ей, почти каждый день, но при этом всегда молчал или смотрел издалека.

А сегодня он пришел, остановился, стал показывать на Люка и что-то объяснять. Николь не слышала слов, переспрашивала, кричала ему, но отец только качал головой, смеялся, словно чему-то удивляясь, и снова показывал пальцем. Тогда она разозлилась и повернулась к нему спиной. И тут же до нее донесся обрывок отцовской фразы:

– …Ну и угораздило же тебя! Не ожидал!

Николь замерла, пораженная. Первый раз отец заговорил с ней, и первый раз она услышала вполне осмысленные слова. Обычно считается, что мертвые во сне говорят правду и в какой-то мере они – посланники будущего, так что к ним надо прислушиваться.

Но как понять его фразу? Что значит «угораздило»? Николь немного подумала и решила, что отец осуждает ее за легкомыслие в отношениях с малознакомым мужчиной. В самом деле: ведь она не только провела с Люком ночь, но еще и раскрыла все семейные тайны, а отец как-никак имеет отношение к тайнам, вот ему и неприятно.

С другой стороны, если отец обеспокоен именно этим, тогда почему он не снился ей и ничего не говорил две недели назад, когда она впервые рассказала Люку про золото полковника? Почему он пришел именно сейчас, после их с Люком первой ночи?

Ответа не было, и, обернувшись, чтобы еще раз расспросить отца, Николь увидела, что он исчез, а на месте, где он стоял, выросло молодое красивое деревце с густой зеленой кроной. И вообще вокруг все было зеленое-зеленое, как в детских сказках про лесных волшебников…

Николь проснулась и резко села на постели. Это все-таки был сон! – подумала она. Что же это получается: я рассуждала прямо во сне? Рассуждала о том, что мне снится, а сама спала? Наверное, это действительно что-то важное, если папа смог до меня наконец «достучаться»!

В комнате тихо. Рядом на подушке безмятежно посапывает Люк, раскидав в стороны свои сильные руки. На шее его тихонько пульсирует жилка, а медальон на серебряной цепочке тускло поблескивает в слабом свете ночника.

Николь любила включать ночник. Она боялась спать без света, даже с мужчиной. В этом что-то было, и чаще всего мужчинам это нравилось. Но сейчас ей показалось, что свет мешает. Она протянула руку и погасила лампу.

Люк заворочался, притянул ее к себе, не просыпаясь, и оставил лежать в неудобной позе. Словно плюшевого мишку, с которым привык обниматься во сне. Николь попыталась высвободиться, и он снова завозился, стал причмокивать губами, будто ребенок, что-то бормотать. Тогда она с замиранием сердца и с непонятной тревогой стала прислушиваться: вот сейчас, скорее всего, он прошепчет имя той, кого любит, имя своей невесты…

Вдруг ей стало дико неприятно от этой мысли. Ужасно, лежать рядом с мужчиной и слушать, как он зовет другую, пусть даже ты и не строишь в отношении него никаких серьезных планов! Просто нестерпимо ужасно! Неудивительно, что папа смеялся над ней!

– Николь, – неожиданно позвал Люк.

Она вздрогнула, словно по ней пропустили электричество.

– Что?

– Николь, девочка моя, вот так…

Она смотрела на него во все глаза, хотя в темноте ничего не было видно.

– Николь, мне так хорошо с тобой… О-о, давай останемся вместе… Николь…

Она с размаху уткнулась лицом в подушку, чтобы он не услышал ее. Трудно сказать, что вырвалось из ее уст в этот миг: безудержный смех или всхлипы.

Через некоторое время, вволю наплакавшись и насмеявшись, Николь сама подползла под руку Люка и устроилась там, свернувшись калачиком, как «плюшевый мишка»… Пусть ей будет неудобно спать, но сейчас этот мужчина сделал ее такой счастливой, какой она не была уже много лет!

– Ну что? Летим в Ирландию? – спросил деловито Люк, прихлебывая кофе и заинтересованно наблюдая сверху, как туристы загружаются в прогулочный катер.

– Думаю, да, – сдержанно ответила Николь.

Люк немного помолчал, изо всех сил сохраняя равнодушное выражение лица, а потом снова спросил:

– Мы будем… брать билеты на сегодня или проведем здесь еще одну ночь? То есть…

– Думаю, на сегодня, – поспешно оборвала она его и опустила глаза.

Люк снова замолчал. Он вообще все утро молчал, с тех пор как открыл глаза и увидел ее рядом с собой на подушке. Николь ждала каких-то полагающихся по этому поводу слов, может быть, даже неприятных, которые разочаровали бы ее, но их не последовало. Ни одного комментария или отдельной реплики. Люк просто молчал. Во сне он был значительно разговорчивее!

Может быть, он чего-то боится? – подумала она. Может, стесняется или не хочет показаться слишком сентиментальным? Ну тогда сказал бы что-нибудь типа: «А, это ты! Ну и занесло же нас вчера! Однако мне понравилось, можно даже как-нибудь повторить». Так ей говорили однажды, еще лет восемь назад, когда она после какой-то вечеринки провела наконец-то ночь с парнем, который ей очень нравился. Николь уже думала, что теперь сбудется ее мечта и они начнут встречаться, но наутро услышала такое… Но лучше такое, чем вообще ничего!

Однако утром они с Люком проснулись почти синхронно и, внимательно посмотрев друг на друга, принялись поспешно и абсолютно молча одеваться.

– Ты не знаешь, тут приносят завтрак в номер? – была его первая фраза спустя полчаса после пробуждения.

– Э-э-э… наверное, приносят, – ответила Николь как можно более спокойно и ровно.

Она просто не знала, как относиться ко всему этому. Сначала – непередаваемый, яростный, страстный вечер… Потом – этот шепот во сне… А потом – приносят ли завтрак в номер? И это все, что его интересует после ночи с женщиной?!!

Однако прошло еще полчаса, они по очереди (молча!) сходили в душ, уселись завтракать на балконе, и тогда Люк наконец завел диалог:

– Ну что? Летим в Ирландию?

Она была готова убить его!

Конечно, летим, а что нам остается делать? Договорились же распутать эту историю с наследством. Можем полететь вместе, а лучше – по отдельности, потому что, если это повторится еще раз и ты утром еще раз не сможешь сказать ни слова, я просто не выдержу и устрою тебе огромный скандал! Так думала Николь, но вслух пока говорить не решалась.

– Ты знаешь, – он аппетитно откусил от одной из булочек, предварительно обмакнув ее в шоколад, – я хотел обсудить самое важное.

– Да? И что же?

– Ну как что! Архивариус сказал тебе, что деньги были нажиты на войне, причем этим не брезговал не только полковник, но и его предки. То есть получается, что все наследство от первого цента до последнего доллара является в какой-то мере опасным.

– Опасным для чего? – спросила Николь, исподлобья глядя на него.

– Для жизни.

– Ты выходишь из игры?

– Я подумаю.

Она презрительно скривила губы и отвернулась. А он еще и трус! Фу! Как некрасиво все складывается!

– А ты что думаешь по этому поводу?

– По какому именно?

– Ну вообще-то, если ты не заметила, мы обсуждаем сейчас наследство. О том, что сказал тебе старик.

Слова архивариуса и самой не давали Николь покоя, но сейчас она уже не могла думать ни о чем, кроме того, каким двуличным и коварным оказался Люк. И почему папа раньше не снился и не говорил про него?!

– Николь, ты о чем сейчас думаешь? Что с тобой происходит?

«О тебе!» – хотелось крикнуть ей, но она молчала, сжав губы. В самом деле, кроме того что Люк бормотал во сне, ей нечего предъявить ему. Но даже и это недоказуемо, ведь он может сказать: «Ты все придумала, я не мог такое сказать, у меня же невеста…»

– Со мной ничего не происходит.

– Ты не выспалась?

Она вскинула на него быстрый взгляд.

– Тебе что-то не понравилось? Я чем-то тебя обидел… э-э-э… вчера вечером?

Наконец-то! Она обиженно поджала губы и приготовилась сказать длинную речь.

– Нет, что ты. Все было просто великолепно. Только…

– Вот и прекрасно! А теперь давай все-таки решим, что делать.

– Что?

– Я говорю, прямой рейс в Европу – в обед. Либо мы летим с пересадкой, либо – собирай вещи, и, пока не поздно, поехали в аэропорт.

Она отвернулась, чтобы Люк не заметил слезы в ее глазах. Даже мошенник Берт в своих лживых комплиментах – куда лучше этого самодовольного циничного самца!!!

10

Теплый берег Флориды остался внизу, самолет постепенно набирал высоту. Николь делала вид, что дремлет. Люк тоже прикрыл глаза и надел наушники, чтобы ему не мешали думать.

На самом деле он тоже очень переживал по поводу ночного инцидента и почему-то боялся Николь. Вчерашний вечер и то, что между ними случилось, просто ошеломили его – взрослого, опытного мужчину, причем ошеломили до такой степени, что он растерялся, словно юнец.

Раньше он и не знал, что может так тонко переживать и чувствовать. Раньше он не знал, что секс на берегу может быть не только началом романа, но и поводом для глубоких переживаний. Какие именно струны его души затронула эта девушка? Что вообще с ним происходит? Люк не знал.

Если бы все случилось чуть раньше! Ну если бы она согласилась провести с ним ночь, когда он почти уговорил ее после кафе! Все было бы иначе. Их роман закончился бы так же быстро, как и начался. И его смело можно было бы записать в разряд кратковременных приключений, для которых память обычно отводит совсем короткий отрезок, а потом автоматически удаляет, как ненужный файл…

Теперь же, за то время, что они провели вместе, даже не рядом, а просто вспоминая друг о друге в Бостоне, он сильно привязался к Николь. Как это произошло? Люк тоже не понимал. Может быть, если бы его невеста сейчас была рядом, этого не случилось, а может…

А может, сказать ей? Может, взять сейчас за руку и сказать: «Николь, я очень напуган тем, что между нами произошло, я боюсь влюбиться. Дело не в том, что у меня есть невеста, а в том, что ты сильно нравишься мне, и я боюсь собственных чувств, тем более что никогда еще ничего подобного не испытывал…»

Что она ответит ему? Скорее всего, пожмет плечами и скажет, что это его трудности и что они договорились вчера не придавать значения этому «инциденту». Это были, кстати, ее слова, которые она вполне осмысленно произнесла перед тем, как окончательно уснуть в его объятиях. А сегодня как будто обижается на него за то, что он всего лишь выполняет ее просьбу:

– Мы никогда не будем вспоминать это, Люк.

– Почему? – спросил он изумленно.

– Потому, что все это – глупости, – прошептала она и уснула.

Бабка Люка жила в малюсенькой деревушке возле города Атлон, стоящего на берегу озера.

Вчера они не успели на дневной рейс, и пришлось лететь из Флориды сначала до Вашингтона, а потом уже в Дублин. Но в Дублине благодаря разнице во времени, когда они прибыли, стояло утро…

Не зря Николь накануне снилась сочная яркая зелень: здесь все было именно таким. А после бело-голубых, словно подернутых знойной дымкой пейзажей Флориды, здешняя зелень вообще казалась нереальной. Николь, как человек хорошо разбирающийся в искусстве фотографии, подумала, что ирландские пейзажи словно обработаны фотофильтрами: до того яркими и насыщенными были краски.

Весна здесь была в самом разгаре: молодая трава дружно вылезала из земли, деревья и кусты собирались зацветать, а ярко-изумрудные заросли по обе стороны дороги просто сводили с ума. Они не поехали на поезде, взяли такси от аэропорта в Дублине до самого Атлона, и всю дорогу Николь не отлипала от окна.

Люк, пока она не видела, взирал на нее с отеческой любовью и нежностью: ему так нравился ее искренний восторг! Он и сам любил эти места и даже иногда подумывал, не перебраться ли сюда насовсем, какая разница, где делать татуировки, в Бостоне или здесь? Но его невеста, обожавшая Нью-Йорк и все большие города, отказывалась переезжать вместе с ним в эту глушь.

Теперь же он тоже отдыхал душой: зелень успокаивала и одновременно вливала новые силы. Он тоже смотрел в окно и вспоминал, как мальчиком ездил по этой дороге на автобусе вместе с мамой. Как они с друзьями, когда подросли, собрали денег, купили старый «шевроле», чтобы катать на нем своих девушек после вечеринок… Как он с отцом занимался тут спортивным ориентированием, чтобы поступить в военную академию. И как однажды на этой же дороге не стало отца и мамы… И тогда, стоя вон на том самом холме, он пообещал им, что обязательно вернется на эту землю, вернется, чтобы…

– Люк! – Николь схватила его за руку и потянула к себе. – Смотри! Смотри! Замок!

Люк вздрогнул от неожиданности и уставился на нее, а вовсе не на замок. Во-первых, Николь не разговаривала с ним уже второй день, это был слишком резкий поворот. А во-вторых, когда ты погружен в воспоминания, а тебя вот так отвлекают…

– Ну что ты на меня смотришь?! В окно смотри! Интересно, он настоящий?..

– Думаю, да.

– Слушай, Люк! А тут вообще как? Дорогие дома? А то, может, мне попросить у мамы денег… Ух! Как мне тут нравится! Я как раз мечтала уехать из Америки, только не знала куда!

Таксист обернулся к ней:

– Ну наконец-то! А то уж я думал, вы парочка глухонемых… Знаете, мисс, что я вам скажу: дома тут дорогие, как замки. Но если вам понравилось в нашей Ирландии, то могу помочь купить очень дешево.

– Дешево? Это, наверное, будет какой-нибудь шалаш в лесу?

– Почему? – обиделся таксист. – Нормальный дом.

– Но они же все дорогие, как замки.

– Но я могу порекомендовать вам хорошего агента.

Николь озадачилась. Видимо, это было как раз то, что Люк называл «особенным» в стране и людях Ирландии.

– Знаете, тут можно купить все, что хотите, скажу я вам! Но только чужакам продадут все это втридорога. А своим – как положено, да еще и честно покажут, если где есть какие-то недостатки.

– Н-да?

– Конечно! Вот у меня был случай…

Так, за веселой бестолковой беседой они проехали еще полчаса, пока из-за поворота не показался городок, где жила бабка Люка. Таксист подвез их к дому, распрощался, вручил визитку риелтора «на случай покупки недвижимости» и уехал. А Николь и Люк остались стоять возле заборчика, окаймлявшего небольшой дом.

Николь почему-то разволновалась. Даже безмерная усталость после бессонной ночи и двух перелетов не могла прогнать то чувство тревоги и ожидания, которое затопило сейчас ее сердце.

Она стояла, глядя на этот домик, выложенный из серого камня, от которого веяло добротной стариной и сказками про лесных волшебников, и чувствовала, как начинает пощипывать глаза.

Может, она в прошлой жизни жила в Ирландии? И теперь ее душа волнуется, потому что вернулась в родные места? Ах да, у нее же есть ирландские корни! Она – правнучка того самого Патрика, сына Берты…

И Люк… странно, зачем он ее сюда привез? Сам не захотел знакомиться с ее мамой, а своим родственникам не побоялся показать. И почему отговорил ее поселиться в отеле в Дублине? И почему при этом он избегает рассказов о самом себе, о своих родителях? И почему…

Тысяча вопросов и догадок, пока еще смутных, пронеслась у нее в голове. Николь стояла перед домом, как перед алтарем, и не могла понять, что сейчас происходит в ее жизни. Она только чувствовала – что-то важное.

Дверь дома распахнулась, и к ним навстречу, улыбаясь, вышла пожилая женщина. На ней была темная рубаха, заправленная в длинную юбку, на голове – повязан платок, из-под которого виднелась прядь седых волос.

– Ну, здравствуй, внучек! – проговорила она с сильным акцентом, раскидывая руки и подходя к ним. – Вот ты и приехал наконец! – Она крепко обняла Люка, а потом повернулась к Николь. – Здравствуйте! Так вот вы какая!

– Какая?

– Красивая. Я всегда знала, что этот шалопай найдет себе самую лучшую невесту во всей Америке.

Николь опешила. Невесту?.. Так вот в чем дело!

– Я? Его невеста? Кто вам сказал?!

Старуха, казалось, не слушала ее.

– Вы знаете, сколько он уже обещает мне привезти вас и познакомить?

Николь замотала головой:

– Извините, но я не…

– Не расстраивай бабушку! – прошептал Люк, толкнув ее локтем. – Да все не получалось, бабуль. Ты же знаешь меня.

– Знаю, знаю.

У Николь вдруг появилось странное чувство, что это перед ней разыгрывается какой-то давно запланированный спектакль, а вовсе не перед бабкой Люка.

Та взяла Николь за плечи крепкими сухими ладонями:

– Ну? Как тебя зовут?

– Ник… Николь.

– Ну что ты так испугалась? Хорошо, что Николь. Ну вот, наконец я узнала твое имя. А то он мне по телефону все разные называл. Шутник. А я Мэри.

– Мэри, вы не поняли, я не…

– Конечно-конечно. Я все поняла. Пойдемте в дом. Вы, наверное, сильно устали. Сейчас покормлю вас, уложу спать, а завтра поговорим. – И она пошла в дом.

– Что за цирк?!! – прошипела Николь, семеня по дорожке рядом с Люком и дергая его за рукав, словно маленькая девочка. – Что происходит? Ты можешь ответить? Зачем ты солгал ей?..

Люк молчал, сжав губы.

– Ты специально все подстроил, потому что невеста твоя сюда ехать не хотела? Ты за этим меня сюда привез и не пустил в отель?.. – Николь вдруг все поняла и задохнулась от следующей догадки. – А! Так ты из-за этого со мной… чтобы я изображала… Какой же ты подлец, оказывается!!!

Люк развернулся к ней. Глаза его метали молнии.

– Слушай! Ты можешь думать обо мне что хочешь! Но, пожалуйста, хотя бы несколько дней изображай мою невесту. Услуга за услугу.

– А! Услуга за услугу! Я сейчас вызову такси и уеду. И вообще!.. Я никогда не жила в деревне! Здесь нет кондиционера и душа!

– Чушь! Тебя не это останавливает.

– Это!

– Лжешь.

– Все равно уеду!

– Нет.

– Да!!! Почему ты сразу не сказал? Почему не попросил по-честному?

Он взял ее за плечи, так что стало больно.

– А что бы ты мне тогда ответила?

– Разумеется, что я не согласна.

– Вот поэтому и не сказал. А теперь уже поздно. Не расстраивай бабушку.

– Оставь меня в покое!

Люк резко прижал ее к себе и зашептал в самое ухо:

– Николь, я же подлец, что ты от меня хочешь? Тем более что ты уже спала со мной в одной постели… Не надо вырываться… Ничего. Сейчас отдохнем, а завтра нас ждут ирландские банки.

Тогда она тоже резко подтянула его к себе за ворот майки, так что разорвала шов:

– Так вот, знай! Ты – подлец! Трус! Циник и пошляк!

– Хорошо, я согласен.

– С чем? Ты отпускаешь меня?

– Нет. Я согласен с тем, что я подлец, трус, циник и пошляк. – Неожиданно Люк поцеловал ее в губы. Грубо и больно. – Но я сейчас отведу тебя наверх, и ты будешь изображать мою невесту… Нет, не то, что ты подумала, а просто мы будем жить в одной комнате. Я устал и хочу спать, Николь.

Она немного помолчала, тяжело дыша и отстраняясь назад.

– Ладно! Черт с тобой! Только из уважения к твоей бабушке. И еще потому, что сама жутко хочу спать.

– Да, идите спать! – донеслось из дома. – У нас тут хорошо спится на воздухе! – Старуха стояла и улыбалась им. Через открытое окно ей было хорошо слышно все, о чем они только что говорили. – Ну-ну! У вас такой усталый вид, идите, я вот налью вам молочка… Утро вечера мудренее.