Текст книги "Поцелуй на берегу"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Кристин Лестер
Поцелуй на берегу

1

– Понимаете, я хочу сменить образ!

– Да-да.

– Образ, а не прическу! – Николь с гневом смотрела на парикмахершу, чувствуя, что начинает закипать. Целый час она объясняет этой молодой и, кажется, глуповатой особе, что именно следует создать на ее голове, а та лишь хлопает ресницами и задает одни и те же вопросы.

– Но, мисс, я делаю вам как в журнале. Вы сами показали…

– Да, черт побери! Я показала сама, и именно поэтому больше не хочу объяснять вам, что и с какого бока должно висеть. В журнале все нарисовано.

– Но, мисс…

– Мне нужно, чтобы стало другое лицо!

– О… – Парикмахерша совсем растерялась. – Да.

Николь встала с кресла:

– Ну все. Я, кажется, поняла, что надо делать. Дайте мне другого мастера!

Она прошагала к столику администратора и остановилась, оглядываясь по сторонам: за столиком никого не было, лишь одиноко стоял телефон. Это разозлило ее еще больше:

– Да что ж это такое?! Я выбираю ваш салон, между прочим, не самый дешевый в городе! А вы предлагаете постоянным клиентам каких-то стажеров! – прокричала Николь в раскрытую дверь соседней комнаты, куда, по ее предположению, ушла администратор.

Но в ответ снова раздался робкий голос ее парикмахерши:

– Мы же вас предупреждали: Магдалена, у которой вы всегда стрижетесь, выйдет завтра…

– Тогда дайте мне другого мастера!.. Эй!.. Да что у вас тут, все повымерли, что ли? – Сзади послышались шаги, и она, не оборачиваясь, продолжила: – А вас я вообще не хочу больше видеть. И слушать ваши робкие оправдания тоже не хочу!

– Ну и не смотрите. Закроете глаза, а я вас постригу, – ответил ей незнакомый мужской голос.

Николь резко обернулась:

– Что?

– Давайте я попробую исправить впечатление от нашего салона. Вдруг получится?

– Что? – повторила растерянная Николь, глупо хлопая ресницами, совсем как парикмахерша, на которую она только что злилась.

Перед ней стоял парень почти двухметрового роста, в черной майке и рваных джинсах. Волосы его были собраны в короткий хвост, левое плечо украшала татуировка, изображавшая дракона, а в ухе красовалось серебряное кольцо. Оглядев его с головы до ног, Николь грозно осведомилась:

– А это что еще такое?

– Другой мастер, – улыбаясь, ответил парень и чуть поклонился. – Вы же просили. – Что-то в его облике показалось Николь странным. – Идемте?

Она молчала, приподняв одну бровь.

– Не бойтесь. Это я с виду такой грозный. А внутри – очень добрый и чуткий. Сейчас в два счета угадаю, что вы хотите. – Он коснулся ее руки. – Ну, пойдемте?

Николь еще немного подумала и кивнула:

– Ну пойдемте… Подождите. А почему, собственно?

– Я очень хорошо стригу, поверьте мне! – Он подмигнул кому-то сзади нее и мягкой, но крепкой хваткой взял ее за плечо. – Садитесь, прошу вас!

Она села. Осторожно сложила руки на коленях и принялась напряженно следить за его действиями.

– Я так понял, вы хотите прическу, как на этой фотографии.

– Да!

– Челка до середины лба, косая.

– Да!

– Левая сторона короче правой сзади – контур тоже по косой… И покрасить на два тона светлее.

– Да!

– Мне кажется, вам подойдет то же самое, но в правую сторону.

– Так. – Николь снова начала подниматься с кресла. – Если вы еще будете давать советы…

– Все-все! – Парень поднял руки вверх. – Сдаюсь! Садитесь обратно, я сделаю вам другое лицо.

– Да? – недоверчиво покосилась она на него. – Что-то я сомневаюсь.

– Вы еще спасибо скажете!

– Ни-ког-да! – отчеканила Николь, поднимая указательный палец верх.

Через час счастливая светловолосая Николь стояла возле столика администратора и выкладывала купюры. Она действительно благодарила Люка – так звали чудо-мастера – за прическу и новое лицо. Как он умудрился добиться желаемого эффекта, она не поняла, но это было уже не важно, потому что из зеркала на нее смотрела прекрасная незнакомка, как раз такая, о которой Николь мечтала последние недели две. Теперь можно смело искать суженого, пока родители не сделали это за нее, и выходить замуж.

На радостях она даже простила юную парикмахершу и улыбнулась ей на прощание.

– Всего хорошего. Я скажу своим подругам, что у вас в салоне работает… неплохая команда. Но самый прекрасный мастер, который может угадывать желания женщин и воплощать их в реальность, – все-таки мужчина!

Та многозначительно усмехнулась. Немного подумав, Николь покраснела и поспешно добавила:

– Как парикмахер, разумеется.

– О, это будет самая лучшая реклама для нашего заведения!

Люк был сама галантность. Он подал Николь пальто и проводил до двери. Пожалуй, Магдалена никогда не обходилась столь почтительно ни с ней лично, ни с ее матерью, которая стриглась только в этом салоне, а иногда вызывала Магдалену на дом.

Администратор, кстати, так и не появился. А может, этот Люк – вообще не парикмахер, а работает в салоне кем-то еще? В таком случае для первого раза у него неплохо получилось! Эта мысль развеселила ее.

Николь вышла на улицу, и ветер мгновенно растрепал ее волосы, слегка намочив их дождем. Но теперь это было не страшно: ее новая прическа была сделана так хитро, что укладывалась из любого беспорядка в четкие геометрические линии, обрамлявшие лицо.

Быстро заскочив в машину, она в последний раз обернулась на салон. В пелене ливня было видно большое окно, кресло, часть зала и как Люк вместе со «стажеркой» что-то весело обсуждали. Николь завела мотор. Что ж, может, они обсуждают и ее. Но это уже не важно. Она с радостью посмотрелась в зеркало и просияла: это как раз то, что надо!

Огни вечернего Бостона заглядывали в окно, небо над океаном было темным, моросил дождь. Но здесь, в ресторане, было уютно и тепло, оркестр играл джаз, от которого у Николь всегда появлялось какое-то странное волнение в крови. Она наполнила два бокала белым вином и подняла один из них:

– Мы все равно будем счастливы и любимы, Лили.

– Конечно, – отвечала подруга, разглядывая через стекло, как ветер терзает едва распустившиеся деревья на берегу. – Только я не понимаю, почему ты все время ходишь искать счастья сюда. Здешняя публика не соответствует нашей целевой аудитории. Тебе нужен молодой богатый муж, а вокруг – одни толстопузые старики. В лучшем случае они вдовцы.

– Лили, – Николь с удовольствием поправила светлый локон на виске и пригладила волосы, – лично мне не нужен богатый муж. Но, боюсь, мои родители не потерпят, если на его счете будет меньше долларов, чем надо. А что касается этого заведения… то я хожу сюда не за тем, чтобы подцепить мужа. Мне здесь нравится. Мне нравится джаз – тут я немного старомодна, и мне нравится неспешность здешней обстановки. Ты же знаешь, я не люблю суету.

– Тогда тебе точно надо замуж за старого толстопуза, – засмеялась Лили. – Они все любят неспешность и джаз.

– Вот увидишь, я выйду замуж за молодого отчаянного хулигана, у которого в кармане ни гроша.

– А как же родительское благословение?

– А никак. Мы сбежим и обвенчаемся тайно. И будем счастливы.

Лили старательно кивнула:

– Я так себе и представляю: вы счастливо живете в какой-нибудь развалюшке на берегу моря, потому что он – хулиган и без гроша в кармане…

– Ну хватит тебе!

– Николь, ты не сможешь жить с бедным человеком, уж я-то тебя знаю. Ты могла бы рассказывать эти сказки кому угодно, но не мне! Тебе нужен бытовой комфорт, свобода передвижения, что тоже не бывает бесплатно, выход в свет, желательно ежевечерне, а с ним – вкусный ужин в хорошем ресторане…

– Ну все, хватит, хватит. Я сдаюсь. Да, мне нужен богатый муж. Но только молодой, а не толстопузый…

– Тогда зачем мы здесь? – Лили привстала с дивана, сделав вид, что собирается уходить.

– Просто поужинать. Лили, я тебя поняла, но давай доедим и допьем вино, просто я…

Но подруга смотрела на нее с возрастающей суровостью.

– Слушай, мы с тобой собирались вместе искать себе женихов, помнишь?

– Помню.

– Мы собирались целенаправленно… слышишь?.. целенаправленно заниматься этим вопросом! – Она понизила голос, наклоняясь к Николь: – Нам по двадцать девять лет! Ты хотя бы об этом помнишь?

– Ну и что?

– Как это «ну и что»?!

– Но сейчас-то мы что конкретно можем сделать?

– Мы можем встать и уйти! – Лили действительно встала. – Мне лично это надоело. Ты собиралась демонстрировать свою новую прическу в «Морском волке» – там сегодня много народу, потому что мужской стриптиз. А потом – игра в фанты.

– Мужской? Тогда расслабься. Туда набьются одни девчонки. А фанты никогда раньше часа ночи не начинались.

– Н-да, – выдохнула Лили, взглянув на наручные часы и усевшись на место. – Это точно!

Николь огляделась по сторонам. Буквально за последние пять минут у нее вдруг появилось такое неуютное чувство, что кто-то не сводит с нее глаз. Странно, но это вызывало неприятные ощущения, хотя обычно посторонние взгляды радовали ее.

Сегодня благодаря утренним манипуляциям парикмахера (ох, как же его звали?.. Люк?.. или как-то еще на букву Л) она действительно похорошела и, конечно, привлекала к себе внимание. Новая прическа и впрямь сотворила чудеса, и не только с лицом. Николь была девушкой весьма симпатичной, до сих пор (несмотря на свои двадцать девять) державшейся прекрасно. Оставив четыре года назад карьеру фотомодели, она и сейчас могла похвастаться безупречными параметрами фигуры, умением держать себя на публике и еще довольно свежим лицом, сохранившим даже некоторую юность черт. Теперь, окончательно уйдя с подиума, она полюбила фотографировать и иногда размешала свои произведения в журналах.

Николь снова огляделась по сторонам. Но все-таки – почему этот взгляд в спину так явно неприятен? Она поежилась, невольно передергивая плечами. Тут невозможно перепутать: либо на тебя смотрят и ты нравишься, либо – на тебя смотрят и тебя ненавидят. Ну просто сверлят глазами! Она попыталась незаметно повернуть голову назад.

– Лучше попудри носик, – тихо сказала Лили, многозначительно округляя глаза.

Николь достала пудру из сумочки и принялась смотреть в зеркало позади себя. Но этот известный женский маневр не принес желаемого результата: она увидела лишь жующих «толстопузов», равнодушно взирающих вокруг, к тому же с женами.

Она закрыла пудреницу.

– Ну и где?

– Там! – шепнула Лили, снова округляя глаза. – Он спрятался.

– Под стол?

– Нет! Он – за стенкой стоит, возле колонны.

– А как он выглядит? – спросила Николь, раскладывая зеркальце еще раз.

– Не знаю, видно было только лицо. Даже часть. Он так откровенно за тобой подглядывает! Даже меня не стесняется.

– А почему ты мне сразу не сказала?

– Я сама только увидела. Но он – молодой.

– Ну хотя бы блондин или брюнет?

– По-моему, темный. Там вообще темно.

Николь начала злиться. Нашла, можно сказать, единственное тихое место в городе, где можно спокойно поесть, но и тут начинаются чудеса!

– А что тебе не нравится-то?! – возмутилась Лили. – Тебе же нужен жених. Может, это как раз то, что надо.

– Мне лично жених не нужен. Это папе нужен жених. Ну… то есть для меня.

– И, чтобы папу опередить, ты ловишь его сама. Ну-ну. А я-то думала, мы с тобой преследуем одну и ту же цель.

– А мы и преследуем одну и ту же цель. Только причины у нас разные.

Лили смотрела на нее со скрытым негодованием.

– Ну и зачем ты мне морочила голову, что хочешь замуж?

– Да я и хочу замуж! Только не хочу…

– А! Я так и подумала.

Подруга надменно отвернулась. Сама Лили давно хотела замуж, только ее родители жили куда скромнее, чем родители Николь. И однажды она самостоятельно, без подсказки папы, приняла решение: найти богатого мужа. Потому что для нее это – вопрос жизни и смерти. Лили хотела жить и вращаться только в высшем свете и больше нигде.

– Ладно, я все про тебя поняла. Буду действовать самостоятельно.

– Лили! Ты что, обиделась?

– Нет. – Лили поджала губы. – Давай лучше смотри за своим тайным обожателем.

– Почему ты думаешь, что он обожатель?

– Ты же девушка в прошлом знаменитая. Если полистать журналы пяти-, а то и десятилетней давности, можно наткнуться на множество твоих фотографий.

– Лили, почему ты сегодня такая злобная?

– Не знаю, – зевнула подруга. – Мне тут скучно. Доедай своего бедного лобстера и пойдем.

Николь медленно допивала вино, пытаясь успокоить странное волнение.

В последнее время Лили почему-то очень полюбила вышучивать ее модельное прошлое. Зависть ли была тому причиной, или просто подруга таким образом отыгрывалась за что-нибудь – точно неизвестно. Николь уже привыкла к этим выходкам и всякий раз заставляла себя не обижаться. Но сегодня, бог его знает почему, эти слова больно ранили ее, и, вместо того чтобы последовать ее совету «доедать лобстера», Николь сложила руки и угрюмо уставилась в стол.

А тут еще этот мужчина. Зачем он наблюдает за ней? Что ему надо? Почему от его взгляда плечи так сильно жжет? Она понимала: если сейчас встанет и уйдет, значит, возможно, никогда не разгадает этой тайны. А если еще немного подождать – тот сам будет вынужден сделать первый шаг.

– Может, он маньяк? – спросила, зевая, Лили. – Слушай, пойдем уже, а?

Николь молчала.

– Ну что с тобой?! Я уйду одна. Просыпайся, или он тебя уже околдовал и ввел в оцепенение? Ты меня слышишь?

– Слышу. – Николь достала пудреницу. – Сейчас я еще попудрю носик, а потом…

Она вздрогнула и чуть не выронила зеркало: мужчина, прятавшийся за стеной возле колонны, поймал в зеркальце ее взгляд и почтительно поклонился. Он прекрасно видел, что за ним наблюдают!

Николь резко обернулась. Незнакомец стоял возле колонны и улыбался. Улыбался именно ей, в этом не было никаких сомнений. Потом оттолкнулся от стены и легкой походкой пошел к их столику. Он был высок, черноволос, гладко выбрит и улыбался им обеим самой обольстительной улыбкой, которая почему-то напоминала Николь пиратскую.

Она успела подумать, что в лице его есть что-то знакомое, словно где-то они уже встречались, но тут он заговорил, перебивая ход ее мыслей:

– Дамы, прежде всего простите меня, если я доставил вам беспокойство. Я должен объяснить вам, почему наблюдаю за вами, и вообще… позволите сесть?

– А….

Он ловко опустился на полукруглый диван и снова обнажил все тридцать два зуба в улыбке.

– Я – ваш кузен. Впрочем, конечно, не кузен, а гораздо более дальний родственник. Берт Голдфилд. А вы?.. – Он подался вперед, ожидая, что они представятся. – Мне немного неловко задавать такой вопрос… но кто из вас Николь?

– Я – Николь. А это – Лили.

– Мне безумно приятно! – Он привстал и по очереди поцеловал им руки.

– Вы кто? – спросила Николь. – И что вам от меня надо?

– Я сейчас все объясню. Вы не против, если сегодня за ужином я составлю вам компанию?

– Не против, – неуверенно сказала Лили.

А Николь строго спросила:

– А кто вы, собственно?.. И почему…

– Конечно! – радостно вскричал он. – Вы ничего не знаете, и родители ваши, я уверен, не знают! Я приехал в Бостон специально, чтобы распутать одну сложную историю, касающуюся нашей большой старинной семьи.

– Старинной? – Лили опустила ресницы, чтобы скрыть хищный блеск в глазах, и подперла подбородок рукой, томно глядя в стол: она с детства мечтала выйти замуж за богатого наследника старинного рода. – Старинная семья! Ах, как интересно!

– Да! Но прежде всего я прошу вас: давайте пойдем в другое место, для того чтобы поговорить. Я заказал столик в ресторане «Старый мельник». Вам приходилось там бывать?

– Приходилось, – ответила Николь, слегка удивившись, потому что это был чуть ли не самый дорогой ресторан в городе. – Но зачем нам…

– Вы знаете, я там сегодня обедал, там оказалась совсем недурная кухня, к тому же… Впрочем, вы сами все увидите! Идемте, не будем терять время!

И, прежде чем подруги успели что-либо сообразить, он ловко подхватил обеих под руки и повел прочь, походя расплатившись с официантом.

Николь все это напоминало какой-то дешевый спектакль. Словно ее разыгрывают в школьном театре, где все «актеры» – из соседнего класса, а она должна делать вид, что верит, будто бы перед ней и правда настоящий Гарри Поттер… Однако, несмотря на это, она все равно соглашается уговорить себя. Уже второй раз за сегодняшний день! – подумала Николь, вспоминая безапелляционного парикмахера.

Холодный ветер с дождем обрушился на них и закружил вихрь под большим зонтом мистера Голдфилда. Он усадил их в автомобиль, за рулем которого сидел седоватый мужчина, который не повернулся и не представился. Значит, это просто водитель, подумала Николь. Хорошие, вышколенные водители никогда не общаются с друзьями своих хозяев…

– Наверное, привез его из своего дома! – восхищенно прошептала Лили, закатывая глаза. – Обожаю настоящие старинные семьи!!!

– Да нет, просто нанял, – так же шепотом ответила Николь и сама поразилась: почему она ему заранее не верит?

– О, вы останетесь очень довольны, – продолжал между тем Берт. – Там уютно, вкусно, и сама обстановка словно располагает к доверительной беседе…

Николь натянуто улыбнулась. Да, красив и дорого одет. Манеры… речь… Кажется, все, что надо. Только почему такое неуютное чувство, словно ее хотят обокрасть? Николь повернулась к Берту Голдфилду и принялась откровенно пристально его разглядывать. Что-то не то. Определенно: что-то не то. Врет. Но в чем?

И кто он такой на самом деле?

2

– Когда-то давным-давно, перед самым началом войны Севера с Югом, ваша прапрабабка, тогда еще очаровательная девушка по имени Берта, моя тезка, на одном из балов в Новом Орлеане познакомилась с потомком ирландского рода Патриком Халлом.

Берт откинулся на спинку дивана и чуть прикрыл глаза, словно вспоминая те события.

Вокруг них звучала тихая музыка. Глубокие ковры и высокие спинки диванов глушили все посторонние звуки, отчего хотелось сидеть до утра и откровенничать. На просторном овальном столе блестело серебро приборов, красное вино было разлито по бокалам. Голос Берта был глуховат и уютен.

Да, он был прав! – мысленно усмехнулась Николь. Обстановка располагает к пространным речам в манере позапрошлого века… Берт словно книжку читает наизусть.

– Оба были молоды, красивы и благородны, и, как и следовало ожидать, между ними возникло чувство. Через некоторое время, поняв, что друг без друга они не смогут прожить ни дня, молодые люди пришли к родителям Берты просить благословения на брак. Но, пожалуй, счастье Ромео и Джульетты было более вероятно, чем старый полковник в отставке, отец Берты, согласился бы на такой брак.

Дело в том, что семья Патрика жила довольно далеко от Орлеана и к тому же была бедной, как многие эмигранты… Патрик был ирландцем по происхождению, а отец Берты – англичанином, причем довольно богатым. И хотя обе семьи много лет были гражданами Америки, все равно, если вы знаете историю, англичане вечно относятся к ирландцам свысока, а последние считают представителей Британии угнетателями и мучителями своего народа…

Полковник, разумеется, отказал им, причем в самой категоричной форме, и перед молодыми людьми встал выбор: либо предать свою любовь и расстаться, либо воспротивиться родительскому слову и уйти из дому. Но им не на что было бы жить, а отец Берты, разумеется, пригрозил оставить дочь без гроша, если она обвенчается тайно… Словом, история могла закончиться очень быстро и, возможно, в чем-то даже лучше, чем получилось в реальности, если бы не война.

На этом месте Лили и Николь, словно по навязанному Бертом сценарию, почему-то переглянулись.

– Да, мои милые леди, началась война между Севером и Югом. Обе семьи принадлежали к числу истинных благородных южан, и Патрик вместе с тысячами других молодых людей ушел на фронт. Конечно, сначала они с Бертой вели нежную переписку, а потом Патрик пропал. Берта ждала и очень переживала, что ее возлюбленного могли убить. Позже начала искать его, писала командиру части, в которой служил ее жених, но не получала ответа, а потом случилось то, чего она никак не ждала…

Лили резко втянула воздух, а Николь замерла. Несмотря на едкие мысленные комментарии к его рассказу, ее захватила эта история. Да и Берт профессионально умел держать внимание слушателей.

– А потом отец объявил ей, что она выходит замуж. Он очень боялся, что дочь дождется своего Патрика или, что еще хуже, поедет его искать, как поступали тогда некоторые верные невесты, умудряясь выкупать возлюбленных даже из плена…

В общем, отец сказал, что ей надо выйти замуж. Женихом оказался сосед, недавно вернувшийся из Африки, разбогатевший на торговле во время войны. Он не пошел на фронт, как все, придумав себе какую-то болезнь, все время прятался, скрывал свой возраст… в общем, люди не уважали его и считали скользким, двуличным типом. К тому же он был уже немолодой, брюзгливый и капризный вдовец, так что наша бедная Берта пришла в ужас, услышав о решении отца. Во-первых, потому что не представляла жизни рядом с таким чудовищем, а во-вторых, потому что нянька успела сообщить ей, будто бы этот Салливан довел свою первую жену до самоубийства. В общем, точно неизвестно, что там была за история с его первой женой, зато хорошо известно, что было со второй.

Несмотря на мольбы своей дочери, полковник посадил ее под домашний арест до самой свадьбы. В церкви их обвенчали, и Салливан взял фамилию жены, он сказал, что ему так удобнее, а Берте было все равно. Через день после венчания она сбежала на север искать Патрика.

Позже выяснилось, что отец получил от Салливана немалую сумму за дочь. Вся эта свадьба затевалась лишь затем, чтобы он мог скрыться от правосудия за свои прошлые делишки…

Итак, Берта уехала на поиски своего возлюбленного. Она решила найти его во что бы то ни стало, живым или мертвым. Несколько месяцев ушло на поиски, она долго колесила по стране, что очень опасно для молоденькой девушки, но однажды они с возлюбленным все-таки встретились.

Однако встреча не обрадовала ее: Патрик был нищ, оборван и к тому же сильно болен. Он сказал, что был в плену, потерял документы и теперь его отовсюду гонят и считают дезертиром… В общем, не стану подробно описывать его печальные похождения, а заодно и опущу трудный путь домой, когда Берта решила отвезти его к матери. Когда они добрались до небольшого городка, где жила его семья, судьба наконец подарила им недолгое счастье. Берта ничего не сказала о своем насильственном замужестве, чтобы не расстраивать любимого, тем более что фамилия у нее осталась та же. Проведя пару месяцев под крышей родного дома со своей, как он думал, женой и немного поправив здоровье, Патрик снова ушел на фронт.

В это время Берта, узнав, что носит под сердцем дитя – плод их искренней и честной любви, решила посоветоваться с матерью Патрика и рассказала о своем официальном замужестве. Она хотела забыть об этом браке и остаться у них навсегда, чтобы родить и воспитать ребенка. Но мать Патрика, не любившая англичан, не приняла новость и выгнала девушку из дому. Берта была вынуждена вернуться к отцу. Тут я снова должен повторить эту фразу: неизвестно, чем закончилась бы эта история…

Да, неизвестно, как сложилась бы судьба малютки, но в один прекрасный день… а вы понимаете, что для Берты он был прекрасный… мистер Салливан умер, оставив ей в наследство дом в Виргинии, где шла война, и кучу долгов.

Через несколько месяцев Берта разрешилась от беремени и родила чудесного малыша – вашего прадеда, Николь, и в тот же день потеряла своего отца. Полковник так и не смог простить дочери непослушания, до самого конца ненавидел ее и «проклятого ирландского ублюдка», которого она носила во чреве. А после его смерти стало известно, что он не завещал ей ничего из своего огромного состояния, поделив наследство между старшими сыновьями. Потомком одного из них как раз являюсь я…

Берта не обиделась на отца, ей нужно было совсем немного: кров над головой и небольшое количество денег, чтобы не умереть с голоду, а братья никогда не забывали помогать ей.

Прошло два года, малыш подрастал, и однажды в конце войны Берта узнала, что ее любимого Патрика нет больше в живых. Она долго плакала и горевала, а потом решила всю свою жизнь посвятить сыну.

У нее было много шансов выйти замуж, и очень выгодно выйти, но она отказывала всем, потому что очень любила своего настоящего мужа. Настоящим она называла не того, с кем ее венчали, а того, с кем соединила ее сама судьба…

И надо сказать, что ваш прадедушка не ударил в грязь лицом: вырос прекрасным делягой и сумел поправить дела своего «папочки» в Виргинии. Никто из соседей и друзей так и не узнал, что настоящим отцом Патрика-младшего был вовсе не мистер Салливан… – Берт Голдфилд закурил и надолго замолчал.

Николь вспоминала. Да, она действительно в детстве слышала историю о том, что кто-то кого-то оставил без наследства, но потом ее прадед сильно разбогател в начале прошлого века на строительстве домов в Нью-Йорке, правда, в тридцатых, в годы Великой Депрессии, застрелился, потеряв большую часть денег, но, видимо, успел что-то спрятать, потому что ее семья никогда не бедствовала.

– Хм, – вырвалось у нее.

Берт Голдфилд посмотрел на своих собеседниц. Николь показалось даже, что в глазах его поблескивают слезы.

– И чем же… закончилась эта прекрасная история? – дрожащим голосом произнесла Лили.

– История закончилась тем, что много-много лет спустя ваш покорный слуга услышал ее от прабабки – дочери одного из тех, к кому отошло наследство полковника. Прабабка моя была шустрая и любила собирать предания и легенды старинных родов. Конечно, большинство этих историй были чистой воды сплетни, но иногда попадалась и по-настоящему ценная информация.

И вот я, возмущенный несправедливостью судьбы и покоренный кротостью и чистотой помыслов великолепной Берты, приехал к вам из Нового Орлеана, чтобы отдать то, что по праву принадлежит вашей семье. А это, поверьте мне, немало.

Николь с недоумением уставилась на него:

– А вам-то что за дело?

– Просто я хочу восстановить справедливость. Вы ведь знаете, что грехи отцов падут на детей?

– Знаю. Только не верю в это утверждение.

– И абсолютно напрасно! – Он провел ладонью по блестящим волосам, и Николь показалось, что в этот момент он переигрывает.

Неприятный холодок снова пробежал по ее лопаткам: да кто он такой на самом деле?

– Послушайте, мистер Голдфилд…

– А вы знаете, что у меня двойная фамилия?

– Да что вы?! – не очень вежливо отозвалась Николь и тут же получила пинок под столом от Лили.

– Да-да. Обычно я называю себя Бертом Голдфилдом, но в документах моя семья записана еще и как Мерисвейл. Полковник Мерисвейл, чью фамилию носила благородная Берта, и ее сын, ваш прадед, и ваша бабушка по матери – Николь.

Он сделал выразительную паузу, и Николь нахмурилась.

– Бабушка?.. Вот черт!

Девичья фамилия ее бабки по материнской линии, в честь которой назвали Николь, и правда была Мерисвейл.

– Получается, что моя бабушка приходилась…

– Она была дочерью того самого Патрика-младшего. И моей троюродной бабкой.

– Ой-ой. Я сейчас запутаюсь. А как же так вышло, что и вы?.. Ничего не понимаю!

– Нет, в этом нет ничего сложного. Раньше было принято заключать браки между родственниками. Особенно не очень близкими… Фамилия рода потерялась в поколениях, но, думаю, если порасспросить вашу бабушку и тезку – Николь Мерисвейл, то она…

– Она ничего не скажет. Она умерла три года назад.

– Жаль. – Берт с искренним разочарованием покачал головой. – А мама?

– Ну, мама, может быть, что-то и знает. Только я так и не поняла: вам-то что за дело?

– А мне… Скажем так: у меня есть на то свои причины. Помните, я сейчас упомянул про грехи отцов?

– Ну.

– Так вот, если сами они не смогли исправить их, то обязательно нужно, чтобы в роду нашелся человек, который возьмет на себя эту миссию. Иначе род погибнет.

– Чушь! – воскликнула Николь.

– Прекрасно! – простонала Лили, уезжая на локте по столу куда-то далеко-далеко. Мистер Голдфилд-Мерисвейл ей очень нравился. Прежде всего своей родословной.

– Ну так что? – торжественно проговорил тот, словно ждал вердикта Николь.

– А что я должна вам сказать? Благословить вас на оформление наследства? Это вопрос не ко мне.

– Разумеется. Поэтому я хочу, чтобы вы познакомили меня со своими родителями как можно скорее. Особенно с мамой.

– Хорошо, познакомлю. – Николь пожала плечами. – Это все, зачем вы приходили?

– Да. То есть нет! Конечно, я хотел бы… познакомиться и с вами поближе. – Он многозначительно улыбнулся. – Мы же все-таки дальние… очень дальние родственники! – Лили шумно вздохнула, и Берт повернулся к ней. – И, разумеется, с вашей очаровательной подругой! Меня интересует все, что имеет отношение к вашей семье.

– А почему вы сразу не пошли к моим родителям? – упрямо продолжала Николь.

Берт задумался.

– Ну вообще-то… я решил… мне легче будет найти общий язык с вами. Мы оба молоды и…

– Ну что ж. – Николь встала, давая понять, что разговор окончен. – В любом случае, мне приятно было познакомиться с вами и чрезвычайно интересно выслушать историю моего рода. Оставьте свою визитку, я передам ее отцу. Потому что все равно все финансовые вопросы решает он.

Берт вынул из кармана три белых прямоугольника:

– Это – вам и вашему отцу, а это, – он с улыбкой повернулся к Лили, – это вам. Позвоните мне, если будет скучно.

– Да, непременно, – строго ответила за подругу Николь. Ей не терпелось выпроводить его и обсудить услышанное.

Но, кажется, Лили возымела на Голдфилда и заодно на этот вечер совсем другие планы. Она улыбнулась ему самой обольстительной улыбкой:

– О, но, я боюсь, мне начнет быть скучно прямо сейчас.

– Лили, мистер Голдфилд уходит.

– Да, конечно!

– Но, может быть…

– Нет! Ему пора домой! – ледяным голосом заключила Николь. – Да и нам тоже.

– Вот и иди! – обрадовалась Лили. – А мы с мистером Голдфилдом немного посидим… Здесь так уютно, не правда ли?

Николь подняла брови вверх:

– То есть как?

– А так! – просто ответила нахалка подруга и отвернулась, словно вопрос уже был закрыт.

Берт стоял в нерешительности. Видно было, что он не прочь остаться, но холодный прием Николь немного настораживал его. Было бы неосмотрительно с самого начала нарываться на ссору.

Тут хочется повторить его же волшебные слова: «неизвестно, чем закончилась бы эта история, если»… Если бы за соседним столиком не появилось знакомое лицо. Парень сел на диван, кивнул Николь и принялся, улыбаясь, разглядывать ее.

Она ничего не понимала. Кажется, этого человека она недавно видела, но где и кто он такой, не могла вспомнить. Широкие плечи, маленький хвостик темных волос на затылке, смокинг…

Лили между тем, пользуясь ее замешательством, уже усадила Берта обратно, они поднимали за что-то тост, а Николь все продолжала стоять, размышляя, как поступить.

Наконец незнакомец поднялся и подошел к ней.

– У вас что-то случилось?

– Нет. С чего вы взяли?