Текст книги "Ночь над Манхэттеном"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Хэтти тяжело вздохнула, вспоминая унизительный утренний диалог с Джонни и свою некрасивую выходку у него в кабинете…

– Ах, бабуля! Какие фишки! Джонни только что выставил меня из квартиры. Так что партия уже прервана, я все потеряла.

– Ого! – оживилась бабушка.

– Да! Он прямо с утра вызвал меня к себе и сказал, что мы расходимся, а я должна забрать вещи.

– И по какой причине?

– По какой причине? – вздохнула она еще тяжелей. – Ну…

– Ну?

– Да по моей глупости. Понимаешь, я специально для него инсценировала роман с другим.

– Как это?

– Я написала письмо Мадлен о том, как у меня все хорошо, и послала его Джонни. Ну, нарочно послала, понимаешь?

Бабушка поморщила лоб.

– Не понимаю.

– Ну, я изобразила, будто перепутала ящики. Мне было необходимо, чтобы Джонни все это прочитал. Понимаешь?

Бабуля еще раз поморщилась и вдруг всхохотнула:

– Не понимаю… А зачем?

– Я просто хотела… чтобы он… Словом, немного его перевоспитать и подразнить. Ничего этого не было на самом деле, никакого Фрэнка…

– Фрэнка?

– Ну, так зовут моего вымышленного кавалера… Ничего смешного!

– Ой, не могу!

– Ну что ты смеешься! Я ждала от него совсем другой реакции. А дождалась… вот.

– А чего же ты хотела? Чтобы он во всем покаялся? А заодно и в том, что читает чужие письма?

– Ну… что-то в этом духе. И вернулся ко мне от своей замухрышки.

Перекатившись на диване и прижав руки к животу, бабушка беззвучно хохотала.

– Я думала его встряхнуть… Я думала… Бабушка, я сейчас на тебя обижусь!

– Господи, какая глупая!

– Конечно! Что ты понимаешь в жизни?!

– Ничего не понимаю, это точно… Ой, уморила. – Она вздохнула, посмеиваясь. – Ладно, скатерть я так и быть сама постираю… А ну-ка – марш звонить Стефану! Пока еще вечер не стал ночью.

2

Все было крайне прозаично, потому что в романтику Хэтти перестала верить с пятого класса школы. Никакого Фрэнка у нее и в помине не было. В тот знаменательный день, 12 марта, она пошла на крайнюю меру, потому что понимала – нужно ставить вопрос ребром: или она – или Кэт. Но открыто ставить вопрос ребром она опасалась. Хэтти сама не любила, когда ее вынуждали срочно выбирать, и догадывалась, какой может оказаться реакция Джонни. Оставалось только одно: спровоцировать его самого на решительный и, может быть, даже резкий шаг, чтобы внести определенность в их треугольник. И как результат, конечно же, предотвратить расставание.

Следуя ее гениальному замыслу, Джонни, прочитав «заблудшее» письмо, должен был срочно возревновать, раскаяться во всех своих изменах (особенно последней, самой затянувшейся) и даже кое-чему поучиться у бедолаги Фрэнка. Потом он должен был раскаяться вторично – в том, что прочитал чужое письмо, хотя и такое поучительное, – прибежать к ней с охапкой роз и попросить прощения за все.

Затея была не лишена определенного риска, но Хэтти рассчитывала, что все пройдет удачно, и уже утро понедельника рисовалось ей в лучах триумфа над замухрышкой Кэт.

Однако утро понедельника принесло совсем другую погоду, а скорее непогоду, которая ураганом прошлась по голове бедной Хэтти.

Джонни вызвал ее к себе в кабинет ровно в девять, самым безапелляционным тоном. И хотя он не имел права так распоряжаться ею, потому что она не являлась сотрудником пресс-службы, которую он возглавлял, и вообще работала в другом отделе и на другом этаже, но холдинг был один на всех и Джонни занимал в нем не последнее место. К тому же именно он, Джонни, устроил ее в этот отдел, поддерживал первый год работы, и именно с его подачи Хэтти получила дополнительное образование и продвинулась по служебной лестнице. Поэтому в каком-то смысле Джонни все-таки имел право обращаться с ней, как с подчиненной…

Хэтти вошла и полулежа растянулась в своем любимом кожаном кресле, где в свое время они… Ну, это было в прошлом, оборвала она воспоминание и покраснела. Джонни молча прохаживался перед ней и покусывал костяшку согнутого указательного пальца. Это был его любимый жест во время трудных раздумий. Хэтти с наигранной жалостью улыбнулась ему, исподтишка любуясь знакомыми движениями.

Прекрасный Джонни, тридцатилетний красавец и состоятельный бизнесмен, восемьдесят пять килограмм безупречных мышц, одетых в костюмы по пять тысяч долларов. Секс-машина, знавшая все прихоти женщин и выполнявшая их по точной программе, мешок с деньгами, которые запросто могли перейти в руки Хэтти… Все это сейчас ходило перед ней, а Хэтти вдруг медленно и с ужасом начала понимать, что последний раз видит Джонни в качестве «своего» мужчины. Кажется, сейчас начнется что-то ужасное.

– Хэтти, – наконец нежно проговорил он, поставив ладони на подлокотники ее кресла и приблизив лицо чуть ли не вплотную.

– Что, милый?

– А ну сядь, как положено! – рявкнул он, и за дверью, в приемной, у Мадлен что-то с грохотом свалилось.

Хэтти непроизвольно вытянулась в струночку, насколько это возможно в сидячем положении, даже устроила ладони на коленях и уставилась на Джонни, мелко моргая.

Он снова прошелся по кабинету.

– Как твоя личная жизнь, моя дорогая?

– X… х… хорошо, ты же сам знаешь как.

Вот оно! – подумала она. Сработало. Может, это просто ревность? Поорет, потом, как обычно, схватит на руки, закружит, зацелует и попросит прощения.

– Размечталась! – услышала она резкий голос Джонни. Это что же выходит, она вслух произнесла последнюю мысль?

– Ты о чем?

– Дело в том, моя дорогая, что я не люблю, когда меня обманывают. А ты сидишь, вспоминаешь своего Фрэнка и ждешь, когда у меня пройдет приступ ревности.

Точно сработало!

– Фрэнка? – Она глупо заморгала. – Какого Фрэнка?

– Не морочь мне голову. Я все знаю. Но бешусь не от ревности.

– А от чего?..

– От чего?

– Подожди, а как же Фрэнк…

– Да мне вообще наплевать, с кем ты спишь!

Нет, что-то пошло не так. Джонни говорит не так, она отвечает не так. И все вообще идет не по плану.

Стоп. Надо сосредоточиться…

– Подожди, Джонни. Откуда тебе известна эта глупая история? Фрэнк он… он ничего для меня не значит, просто…

– Из твоего письма. Я прочитал твое письмо, которое ты вчера в одиннадцать вечера отослала Мадлен, а оно черт знает каким волшебным образом прибыло в мой почтовый ящик на работе.

– А что ты делал вчера в одиннадцать на работе?

– Переделывал отчет за своей тупой секретаршей, которую ты подначиваешь настучать на меня руководству!

За дверью что-то грохнуло во второй раз.

Хэтти побледнела. Кажется, с руководством был перебор. Она же хотела перевоспитать его только в плане личной жизни.

– Кстати, заполнение отчетностей входит в обязанности Мадлен. А вот посещение порносайтов в рабочее время и покраска ногтей на факсах от европейских партнеров – не входит! Можешь сама сообщить об этом высшему руководству!

Джонни распалился не на шутку, и Хэтти против воли почувствовала прилив желания. Таким яростным и диким он был всего один раз, когда она впервые осталась у него на ночь. Тогда он просто рассвирепел от счастья и переполнявшего нетерпения… Это воспоминание и по сей день являлось самым дорогим для нее, хотя прошло уже два года!

– Джонни, пожалуйста, успокойся. Это была ошибка.

– Понятно, что ошибка. Сервер дал сбой, и я все узнал.

– Нет. Фрэнк – ошибка.

Она подумала, а не сказать ли правду? Нет. Тогда она здорово потеряет в его глазах, если он вообще поверит, что она все выдумала.

– Но и на здоровье, дорогая. – Он снова подошел к ней. Его лицо близко-близко… Его губы. Его глаза…

– Джонни, я люблю тебя, – прошептала она едва слышно, проглатывая слезы.

– А я тебя – нет! – Он вскочил и, заложив руки за шею, снова принялся мерить шагами кабинет. На столе разрывался телефон, но он и не думал подходить.

– А я тебя – не люблю. А знаешь за что, Хэтти? Можно я тебе наконец-то все скажу? Перестань плакать. Вот что я думаю о тебе. Ты любишь меня, я тебе верю. Только вопрос: за что? И еще один вопрос: любила бы, если бы я был беден?

– Да! Да!!! Я бы…

– Ответ не верный. Ты и сама это знаешь. Ты любишь мои деньги. Ну, и я тебя устраиваю как социальный элемент, который добавляет плюсов к твоему образу «леди Нью-Йорк». Ты ведь об этом только и мечтала, да?

– О чем?

– Стать «леди Нью-Йорк» и навсегда покинуть родные трущобы, где живут такие же голодные кошки, как ты.

– Как тебе не стыдно!

– Извини. Я очень уважаю твою бабушку. Но ты… ты не в нее. И ты действительно как трущобная кошка… Не перебивай! Ты вышла на чистую улицу и решила, что тебе на ней самое место, поэтому надо покорить Нью-Йорк.

– Я вовсе не…

Джонни поднял ладонь, останавливая ее.

– Что ж, надо отдать тебе должное, ты преуспела. Ты молодец. За шесть лет ты сделала из себя совсем другого человека. Еще небольшой рывок – и ты вплотную подойдешь к своей мечте: выйти за меня замуж и укрепиться среди местной знати. Так?

– Нет! Нет!

– Снова ответ не верный. Все так. А тут вдруг появляется моя Кэти. – Он помолчал, закрыв глаза, потом снова заговорил: – Я долго смеялся над своей судьбой: променять Хэтти на Кэти. Смешно. Но вы очень разные.

– Только не надо при мне…

– Нет-нет, я не буду рассказывать о том, как она прекрасна. Тебе это неприятно слышать, я все понимаю. Просто я увидел, что она… Короче, ей действительно нужен я, а не мои деньги.

– Интересно, как ты это увидел?

– Это не важно. Важно другое. Важно то, почему я так зол на тебя.

– И почему же? – Теперь она смотрела на него исподлобья, сверкая глазами. Хорошо, что она не успела сказать, что Фрэнка не существует. Пусть думает, что она тоже не лыком шита!

– Я встречаюсь с ней уже больше полугода. И я давно люблю ее… Помолчи и послушай… Я видел, как ты не хочешь уходить от меня, и считал себя последним подлецом, который крадет у тебя счастье. Я мучился сам и мучил Кэт. Но больше всего я думал о том, как несладко будет тебе. Я оттягивал этот разговор, щадя твои чувства. Я прекрасно видел, что тебе нужны только мои деньги, но все равно жалел тебя. Я думал: ну еще немного, ну еще пару недель – и она насытится, она сама поймет, что мы не подходим друг другу. Я думал, ты ведешь честную игру, Хэтти. А ты?

– А что я? Я эти полгода не спала ни с кем, как ты с другой…

– Нет, ты нашла себе любовника и теперь мечтаешь переделать меня под него. Спрашивается…

– С чего это ты взял, что мечтаю переделать? – опешила она.

– Как с чего? Ты же написала: хочу, чтобы Джонни был хоть немного похож на Фрэнка.

– А-а, – вздохнула она с облегчением.

– Так вот, спрашивается: можно ли, рассуждая таким образом, доказать мне, что тебе нужен именно я, а не деньги?

– Не понимаю.

– Тебе надо только то, что я могу дать. Но не сам я.

Где-то она уже слышала эти слова. Чертов внутренний голос! Хэтти сидела, уронив голову на грудь.

– Скажешь я не прав? Ну что ты молчишь?

– Джонни, ты у меня такой хороший… Ну почему ты уходишь? Может быть, мы еще… Может, мы…

– Нет, Хэтти, я и так дал тебе слишком много времени на отступление. Теперь тебе не так больно будет от меня уходить, ведь у тебя есть Фрэнк. Мы расстаемся. Окончательно. Ну хочешь, я всем расскажу, что это ты меня бросила и ушла к нему?

До нее вдруг дошло совсем другое:

– Так ты, – она медленно подняла на него глаза, переполненные слезами, – так ты все это время… «недельку-другую» и прочее… Ты это из жалости делал?

– Ну… как тебе сказать… Не мог же я просто так выставить тебя. Мы с Кэт решили…

– Не мог? – Она поднялась с кресла. – То есть вы с Кэт пожалели меня и ждали полгода, пока я сама выметусь из дома?

– Зачем ты так говоришь?

Она врезала увесистую затрещину ему по щеке и, резко развернувшись, пошла к двери. Колени ее дрожали от гнева, щеки, казалось, горели ярко-красным огнем, а из глаз сыпались искры и молнии. Так ее еще никто не унижал! «Мы с Кэт решили…». Ах, значит, Кэт у нас самая добрая!

Уже открыв дверь в приемную, Хэтти обернулась на Джонни. Он тер щеку и молчал.

– У меня только один вопрос, Джонни.

Трое посетителей на кожаном диване навострили уши, но она и не подумала закрывать дверь. Пусть слушают, каков их шеф!

– У меня только один вопрос. По каким признакам ты понял, что Кэт не нужны твои деньги? Может, и она такая же трущобная кошка, как я?

– Она очень богата, – процедил Джонни, продолжая стоять на середине ковра. – Ее отец – владелец автомобильного завода. Закрой дверь, там люди.

– А, понятно. Так это тебе нужны ее деньги! Вот в чем дело, Джонни!

Он дернулся, вскинув на нее бешеный взгляд.

– Закрой дверь, я сказал!

– Зачем? Я ухожу. А тебе желаю побыстрей стать владельцем завода. Это лучше, чем протирать штаны здесь, не правда ли?

Хэтти засмеялась, победоносно прошла через длинную приемную и в оглушительной тишине вышла в коридор.

В тот же час она написала заявление на срочный отпуск и уехала собирать вещи на квартиру Джонни. Она даже не успела ничего объяснить Мадлен, хотя та имела полное право быть в курсе истории, в которой стала чуть ли не главным персонажем.

…Едва отъехав от Нью-Йорка, Хэтти вдруг засомневалась, что сделала правильно, оставив замухрышке Кэт все вещи, кроме духов. Если у нее отец – владелец автомобильного завода, платья ей точно не пригодятся. Удивительно! И как при таких деньгах она умудряется выглядеть замухрышкой? То ли дело сама Хэтти – холеная, красивая и так и сяк за собой ухаживающая…

С другой стороны, черт с ними с платьями! Джонни прав: за эти два года она превосходно пополнила карточку, завела еще один счет в банке и, самое главное, сменила машину. Темнозеленый «ламборгини» слушался каждой мысли, еще не воплощенной в движение, и Хэтти его обожала. Эту машину они с Джонни купили ей «напополам»: Хэтти внесла первые десять процентов от стоимости, а все остальное – Джонни. Сама она не отдала бы такую сумму никогда. За эти деньги в ее деревне можно купить большой хороший дом. А с другой стороны: зачем ей в деревне дорогая машина?..

Следующая мысль заставила Хэтти резко затормозить и даже свильнуть к обочине. Мамма миа! Так вот почему Джонни привел ее тогда в магазин и сказал, что для него тут особая суперскидка. Это же был магазин при автозаводе… Наверно, Кэт договорилась с отцом, чтобы машину продали подешевле. Так, значит, и в этом вопросе не обошлось без омерзительной Кэт!

Хэтти скрипнула зубами. Нет, хоть это и обидно, но с машиной она не расстанется! Пусть даже все любовницы Джонни скинулись на нее по десятке! Такая хорошая машина… Ее, в конце концов, можно продать. А оставлять, как платья, в приступе гордости совершенно незачем! Так-то вот. А кто рассуждает по-иному, пусть вечно живет в трущобах. Нью-Йорк таким не по зубам!

Пятно от варенья никак не желало отстирываться. Хэтти самой пришлось возиться с ним, потому что, едва она собралась набрать номер Стефана, бабуле кто-то позвонил. Подождав пару минут, Хэтти поняла, что разговор серьезный и длинный, потому что бабушка с таинственным видом удалилась на веранду, при этом все время почему-то оглядывалась на Хэтти. Судя по обрывкам фраз, долетавшим с балкона, звонил мужчина. Неужели в шестьдесят четыре бабуля решила наладить личную жизнь?..

– Бабушка! – наконец прокричала Хэтти, убедившись, что трубка лежит на месте. – Я все знаю.

– Чего ты знаешь? – испугалась та, входя в комнату.

– А что ты так вздрогнула-то? – Хэтти подмигнула. – Уж от меня-то могла бы и не скрывать. Тем более я все слышала.

– Ты что имеешь в виду?

– То и имею. У тебя личная жизнь замаячила? Целый час шептаться по телефону можно только с кавалером.

– Личная жизнь! Давай оставим эту тему в покое.

– Ничего не понимаю. Бабуля, ты что-то скрываешь?

– Нет. Как себя чувствует скатерть?

– Странная ты какая-то. А со скатертью все в порядке. Если, конечно, ее больше не стелить на стол.

– Да?.. – почему-то обрадовалась бабуля. – Ну хорошо. Тогда позвони Стефану.

– Нет, бабушка. На сегодня мы уже опоздали: время – десять вечера.

– Ничего, у них, у продюсеров, сейчас самое оно. Можно и в два часа ночи звонить.

– Ты сама только что говорила: звони, пока вечер не стал ночью. А теперь…

– Вот сразу видно, что ты в жизни ни с кем больше не вела дел, кроме офисных крыс. Стефан – человек творческий до мозга костей, а творческие люди не спят до утра, а потом могут проспать весь день.

– Ну да. Или вообще не спать… То, что Стефан – творческий человек, я поняла еще в последнем классе.

– Когда он притащил к нам на газон установку для салюта и запустил несколько залпов?

– Ага. Пожарники тогда сильно повеселились. Как творческие люди – с часа ночи до четырех утра.

– А утром он написал на мостовой: «Хэтти, я умираю от любви. Будь моей!».

Хэтти мрачно кивнула, проглатывая карамельку.

– Хорошо, что он не подписался, я всем сказала, что это Мик, который три месяца лежал с гипсом в Нью-Йорке.

– И тебе поверили?

– Поверили. Мик же не мог опровергнуть. А потом, когда он вернулся, забыли… Ох, Стефан, ну и придурок же ты был!

– Ты набери номер, а? – Бабушка ласково наклонила голову, протягивая ей трубку и клочок бумаги. – Ну что ты на меня так смотришь? Я тебе работу нашла, между прочим, а ты ломаешься.

Но трубка вдруг сама взорвалась трелью в руке Хэтти, и та, взвизгнув от неожиданности, выронила ее на пол.

– Опять не судьба!

На табло светился номер Джонни. Джонни, от которого она только что уехала.

– Да, кстати, чуть не забыл!.. – весело заговорила трубка.

– Что ты чуть не забыл? Джонни, что тебе надо?

– Хэт… Черт, это ты. Хэт, я думал…

– Нет. Меня зовут Хэтти. Не путай с Кэт.

– Извини. Я просто решил удостовериться, все ли в порядке, доехала ли ты домой и… мм… все такое. Я не ожидал, что ты так быстро…

– Это тебе свойственно.

– Что?

– Не ожидать, что я так быстро. А я быстро, Джонни. Даже быстрее, чем ты думаешь! У тебя ко мне все?

– Да. Передавай привет бабушке.

– Непременно. – Хэтти нажала отбой. – Этот подлец передает тебе приветы. Я знаю, вы всегда друг другу нравились… – Хэтти вдруг прищурилась. – Слушай, бабушка! Если я правильно понимаю, он сейчас хотел поговорить вовсе не со мной, а с тобой. Что происходит?

Глаза бабули забегали.

– Ничего не происходит. Он славный мальчик, по-моему. Несмотря на то что богат. Деньги его абсолютно не портят, в отличие…

– Они никого не портят, бабуля!

– Ты ошибаешься дорогая.

– Ну и целуйся тут со своим Джонни! Ну и пожалуйста! – Хэтти схватила клочок бумаги с номером Стефана и нервно стала набирать цифры.

– Здравствуйте, приемная Стефана Долсона, представьтесь и подождите минуточку.

– Чего-чего?

В голосе секретарши появилась сталь:

– Представьтесь, пожалуйста, и назовите цель вашего звонка. Вам назначен разговор на это время?

– Девушка, у вас тут станция междугородних переговоров образца сорокового года или телестудия? Ничего мне не назначено на это время! Скажите Стефану, что звонит Хэтти. Он знает какая. Я жду ровно две минуты, время пошло!

– Извините. Соединяю.

– Так бы и сразу.

В трубке зазвучала нежная мелодия, после короткого щелчка послышался незнакомый бархатистый голос:

– Да, Хэтти. Я снова умираю от любви.

– Стефан? Стефан, это ты?

– Пока – да.

– Почему пока? – тупо спросила она, понимая, что таковы правила светской игры: Стефан сам направляет разговор. И наперед знала, что он ей ответит.

– Потому что, пока я только слышу тебя, но уже схожу с ума. А когда увижу, забуду все на свете, в том числе свое имя.

– Н-да?

– Как твои дела, Хэтти? Впрочем… молчи. Ничего не говори! Мы срочно идем в ресторан. Выбирай – какой хочешь! Позволь за тобой заехать во сколько скажешь…

Она поперхнулась. Сердце бешено колотилось, подпрыгивая к самому горлу и проваливаясь куда-то под кресло. Бабуля подслушивала через громкую связь в другой комнате, глаза ее жадно блестели.

– Ст… Стефан, я не могу. Я очень далеко от Нью-Йорка.

– Насколько далеко? На Аляске? В Австралии?

Она едва заметно рассмеялась.

– Нет, я в нашей… в нашем городке, у бабули.

– Ну, это же совсем рядом. Во сколько за тобой заехать, Хэтти?

– Ну… нет. Давай завтра. Я сегодня как раз только что прибыла из Йорка. У меня был сложный день… в общем, я хочу спать.

– О, как это на тебя похоже! Хэтти, ты ничуть не изменилась.

– Нет. Я изменилась. Но все равно давай завтра.

– Ты продолжаешь водить меня за нос. Ты знаешь, я из-за тебя готов был отменить встречу с одним спонсором… Впрочем, тебе это скучно. Значит, завтра – окончательно и бесповоротно?

– Да. Но мне совсем не скучно. Я могла бы… поболтать с тобой по телефону.

– О нет. – Его голос внезапно стал жестким. – Я не любитель телефонных бесед. Мне гораздо приятней будет увидеть тебя.

– А что за спонсор? – Она зевнула. – Тем более в десять вечера.

– Потом расскажу.

– Стефан, не обижайся. Я жутко соскучилась и хочу на тебя посмотреть, но…

– Хочешь посмотреть, все тот же я придурок или деньги сделали из меня Кена? – Он захохотал.

Хэтти поперхнулась еще раз и пропустила его реплику. Черт их разберет, этих продюсеров!

– Может, нам лучше встретиться не так поздно, как ты предлагал сейчас, а ранним вечером или в обед?

Бабушка выразительно крутила пальцем у виска.

– В обед?

– Ну да. У нас же будет деловой разговор.

– Ах да, кому-то нужна работа.

– Ну, не то чтобы.

– Как? У тебя есть работа? А зачем же тогда…

Бабушка сделала страшные глаза, провела себе ребром ладони по горлу, Хэтти тяжело вздохнула:

– Нет у меня никакой работы. И к тому же я очень сильно соскучилась по друзьям детства.

– Ну хорошо, давай я заеду…

– А давай ты не будешь заезжать, а просто как бы назначишь мне свидание.

– Свидание? – Стефан засмеялся. – Ну хорошо. Так даже интересней. А где?

– Вот сам и придумай.

– Тогда давай в моем любимом ресторане, на Бродвее, в семь. Вот адрес… Я буду ждать тебя. Я уже представляю тебя… мм… Хэтти! – откровенно зарычал он.

– Пока, Стефан.

– До завтра, крошка.

Раздались гудки отбоя, Хэтти непроизвольно поморщилась по поводу «крошки», а бабушка закатила глаза в умилении.

– Какой хороший мальчик! Как тебе повезло!

– Странный он какой-то. То ли псих, то ли клоун.

– Срочно выходи за него замуж: их родня известна мне до пятого колена, а уж с мамкой его я в свое время…

– Бабуля, как тебе не стыдно! Ты вообще слышала, что я сказала?

– А что такое? Не имею права дать совет? Это я, между прочим, вас свела.

Хэтти с досадой провела ладонью по плетеной салфетке на столике:

– Ну почему! Ну почему все это происходит не полгода назад, когда мне еще позарез нужны были деньги и богатый муж!