Текст книги "Это война, братишка (СИ)"
Автор книги: Кристина Корр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
5.
Глава пятая
Камила
Придя домой с целым пакетом инвентаря, я долго размышляла, когда же мне осуществить свою месть. Дать ему возможность расслабиться, чтобы потерял бдительность, или сразу его огреть? Проблема в том, что мы мыслим одинаково. По логике, я должна дать ему время, а потом осуществить свой план, чтобы был эффект неожиданности. Я бы так и сделала, но к тому времени он сам уберёт квартиру и не даст мне повеселиться в полной мере. Семинар длится два часа, Макс приходит обычно в семь, в принципе, трёх часов мне должно хватить. Спрятала пакет себе под кровать и с лёгким сердцем пошла впитывать знания.
На лавке, в самом начале многочисленных зданий университета, меня поджидали мои новые знакомые: Лесли – восемнадцатилетний будущий лингвист, похожий на сына Эйнштейна, и Аманда – будущий врач-педиатр. Познакомились мы в первый день и чисто случайно. Нас свел вместе мой скейт, я просто врезалась в парочку, разом положив обоих. Вместе посмеялись и пошли обедать.
– Ого! – воскликнула Аманда. – Да ты в образе, – усмехнулась девушка, перекидывая длинную чёрную косу через плечо.
– Ещё каком, – усмехнулась в ответ и подхватила скейт.
– Тебе идёт, – заметил Лесли, запустив руки в карманы длинных шорт.
– А то! Три сотни выложила – и это со скидкой, – многозначительно поиграла бровями. Типа того, что это вам не морковку в чужом огороде тырить.
– Сумасшедшая! Сказала бы, мы б тебя из баллончика покрасили, – любезно предложила Аманда. Втроем мы двинулись по дорожке из гравия, между идеальными газонами в ограждении.
– Из баллончиков, это вы стены свои красить будете, а мне и так сойдет.
Видя на себе все эти взгляды других студентов, я даже прониклась благодарностью к братцу. Приятно, когда на тебя смотрят: кто с завистью, кто – с восхищением. Парни улыбаются, подмигивают. Благодать.
– Ты теперь звезда, – пробормотал Лесли. – Бросишь нас, да?.. простых смертных.
Рассмеялась и взлохматила парню светлые волосы.
– Ерунды не говори, Эйнштейн, а то я тебе язык покрашу, – смеясь, пригрозила. Аманда поддержала меня.
Позади нас зашуршал гравий, и мы расступились, пропуская черную Ауди. Словно в кадре кинофильма, машина, дрифтуя, припарковалась, закидывая прохожих мелкими камушками. Я хмыкнула, с интересом поглядывая. Оттуда, судя по всему, должен грациозно выйти сам дьявол. И точно! Дверь поднялась вверх и на землю опустились белые найки, а следом – уже хозяин кроссовок и самой Ауди. Подтянутый блондин, в джинсах и белой майке, матерь божья!.. ни на кого не глядя, потянулся и похрустел шеей, привлекая внимание всех студенток. Дав возможность вдоволь на себя насмотреться, парень обошел машину и помог выбраться своей спутнице. Ну да, помощь ей нужна: высоченные шпильки чёрных плетеных босоножек утонули в земле. Девушка оправила короткую чёрную юбку, модную розовую блузку, посмотрелась в отражение блестящего крыла машины и походкой от бедра направилась к главному входу.
– Э-э-э-э? – протянула я, глядя на притихших знакомых.
– Местные дивы, четвёртый курс: звезда футбола и черлидерша, – коротко ответила Аманда, глядя куда-то в другую сторону. – Придурки, – тихо пробухтела девушка.
Я задумалась. Странная она, и реакция странная.
– Он твой бывший? – прямо спросила. Между друзьями не должно быть секретов.
Лицо Аманды удивлённо вытянулось, и она отвела взгляд. Лесли нахмурился.
– Мы недолго встречались, – тихо произнесла девушка, замявшись.
– Полагаю, пока подонок не снял пробу? – снова спрашиваю напрямик, а сама слежу за павлинчиком. К нему подходят ещё ребята, видимо, все из футбольной команды. Парень всем улыбается нагло и надменно, купаясь в лучах всеобщего внимания. Тяжело быть придурком.
– Ты слишком прямолинейна, – укоризненно говорит Лесли. Его настроение явно упало.
– Ничего, – пожимает плечами Аманда. – Ведь так и есть.
– Ну, ты ещё слезу пусти, – хмыкаю я. – Это было в прошлом: плюнь, разотри и забудь. Ты девственность потеряла, а не руку. Зато теперь можешь сама насиловать всё, что движется.
Лесли посмотрел на меня восхищённо, почти как на святую, а Аманда приободрилась и даже улыбнулась.
– Слушай, а давай в субботу в скейт-парк вместе сходим? Мы обычно ходим поглазеть, а ты вот и катаешься, – предложила девушка, позабыв о напыщенном индюке.
– Я и мой друг – Удовольствие, с радостью придём, – заверила я. – Ладно, мне в другую сторону. Удачи! – махнула, развернулась и врезалась в твердую мужскую грудь. – Только не по законам жанра… – тихо взмолилась, поднимая взгляд. На меня смотрели насмешливые прозрачно-серые глаза. Главное – не пробудить интерес. Такие красаФчики не обращают внимания на тех, кто обращает внимание на них. Но почему-то кидаются на тех, кому глубоко и серьёзно наплевать с высоты Эйфелевой башни. Поэтому я поднимаю до одури влюблённые глаза, хлопаю ресницами и разве что слюну не пускаю. Насмешливая улыбка превращается в самодовольную.
– Извините, – робко пищу и обхожу преграду.
– Ничего, малышка, – доносится мне в след. – Тебе помочь?
Ы-ы-ы-ы-ы, чуть не завыла с досады. Неужели с невинностью перестаралась?
– Спасибо. Не нужно, – бросаю через плечо.
– Как хочешь. Если что, зови, – ласково произносит этот альфа-самец и уходит.
– Если что, я позвоню в службу поддержки, придурок влюблённый, – тихо шиплю и, наконец, захожу в здание.
***
Дома всё делаю быстро. Быстро приклеиваю банки суперклеем к полу и полкам. Сдираю серу со спичек и начиняю пять сигарет из открытой пачки Мича, они у него повсюду валяются. Устанавливаю над дверью конструкцию из ведра с водой, прибиваю тапки к полу в коридоре мелкими гвоздями. Сыплю крупную соль под простыню Макса, чтобы слаще спалось, Принцесса моя на горошине. Его пасту выдавливаю в унитаз, тяжело при этом вздыхая.
– Прости, родная. Это ненапрасная жертва. Родина тебя не забудет!
Нашпиговываю тюбик кондитерским белым кремом, чтобы слаще чистилось. Завожу стерео на четыре утра и устанавливаю громкость на максимум, выбрав композицию немецкой рок-группы «Rammstein». Немного слабительного в минеральную воду и… звонок в дверь. Успела. Выдыхаю, вытираю пот со лба.
Поправила волосы, уселась на стул и крикнула:
– Заходи, открыто! – главное: не ржать. Жаль, попкорн не захватила. Такое представление, блин… сейчас рот от смеха порвёт.
К моему сожалению, первым заходит Мич. Ведро срабатывает без задержки, словно отлаженная бомба, и пять литров воды обрушивается на голову музыканта. Рядом неудержимо ржёт Макс.
– Вы идиоты, – хватая воздух, произносит парень, я делаю вид, что смотрю в стену и там есть что-то жутко интересное. – Сладкая парочка дебилов, – Мич заходит и прямиком идёт в ванную. Посмотрим, как он запоёт, когда покурит.
– Привет, зараза, – улыбается братишка, но, внимательно разглядев меня, перестаёт сушить дёсны. Он смотрит долго, пристально… я кожей чувствую его тяжёлый взгляд. И мне не по себе. Совсем не хочется больше язвить и играть в эти игры.
– Ты же не думал, что я останусь с твоей дизайнерской причёской? – натянуто улыбаюсь и смотрю брату в глаза. Он моргает и хмурится ещё больше.
– Почему квартиру не убрала? – насмешливо спрашивает, словно ничего не произошло.
– Кто нагадил, тот и папа, – улыбаюсь в ответ. – Ужин я, кстати, тоже не готовила, поела в кафе. Ну, спокойной ночи, – шлю воздушный поцелуй и, напевая, иду в комнату. А у самой поджилки трясутся. Что это сейчас было?
Отмахиваюсь и сажусь за учебу в предвкушении сладостных криков.
Максим
Подходя к дому, наполняюсь адреналином и смакую приятное ощущение подвоха. Нутром чувствую, Камила приготовила сюрприз. Но сестрёнка – превосходный стратег, поэтому, думаю, не вывалит все «сюрпризы» сразу, а растянет удовольствие, но, на всякий случай, пропускаю Мича вперёд. И не зря. Пятилитровый водопад обрушивается на голову друга. Он хлопает удивлёнными и обиженными глазами, как у котенка, которому сначала дали колбасу, а потом забрали. Ржач распирает меня, и я, не сдержавшись, складываюсь пополам. Мич открывает и закрывает рот, подобно свежепойманному карпу. Я ржу, давясь слюной, глядя как с его волос капает вода ему на губы.
– Вы идиоты, – произносит друг. Я хрюкнул и снова покатился со смеху. – Сладкая парочка дебилов, – Мич уходит в ванную, оставляя за собой мокрые следы. Закрываю дверь, смотрю на ведро и вспоминаю, что и сам не раз ловился на этот трюк.
– Привет, зараза, – улыбаясь, подхожу к довольной собой сестренке. Уверен, это только начало. Даже представить боюсь, что ждет меня дальше.
Она поднимает голову, я вижу её новую причёску и замираю. Волосы блестят оттенками блонда, светлого пепла и платины. Её лицо вновь стало таким же невинным, как и тогда, в детстве. Я словно переместился в прошлое. Но сейчас она стала старше, красивее, умнее, серьёзней. Вдруг понимаю, что шагаю по краю обрыва с закрытыми глазами. Хмурюсь и отвожу взгляд.
Камила что-то говорит про причёску, но я не слышу, в уши словно вату натолкали. Спрашиваю про уборку, чисто чтобы не казаться идиотом, она что-то отвечает в привычной язвительной манере и уходит в комнату, напевая под нос, даже не представляя в какой опасности находится. В какой опасности нахожусь я сам…
Захожу в комнату, Мич уже переоделся и высушил голову. Он сидит на кушетке с гитарой в руках и записывает новую мелодию. Отлично! Я набросаю слова, есть неплохой напев, и, кажется, появилось вдохновение.
– Новая прическа ей идёт, – между делом замечает он, записывая ноты.
«Это точно!» – думаю я, а сам безразлично пожимаю плечами.
– Видишь, не зря старались.
Мич качает головой и пробует сыграть первую октаву. Мелодия мне нравится. Я устроился за столом и достал тетрадь. Набросал пару первых строк, размышляя о предстоящем концерте. Мысли о Камиле я старательно гнал от себя. Это не то, что мне сейчас нужно.
Друг решил сделать перекур и устроился у открытого окна. Я поморщился.
– Завязывай, – раздраженно говорю, отложив карандаш. Мич насмешливо кивает и прикуривает. Я собираюсь подняться и выкинуть чертовы сигареты, как та, что у него во рту, вдруг вспыхивает и полностью сгорает. Между пальцами торчит обугленный фильтр.
Мне хватает мгновения, чтобы понять:
– Камила! – падаю на диван и ржу в подушку. Мич берёт и выкидывает пачку в урну, всё ещё находясь под впечатлением.
– Отныне курю на улице, – произносит он и морщится. – Слушай, давай уберёмся, поедим и ляжем. Я уже боюсь, если честно, – признается друг.
Мне жутко смешно, но я соглашаюсь. В квартире полный срач, который Камила не должна убирать, но сначала песня.
Закончив работу, мы с Мичем берём мусорные пакеты и начинаем убирать фантики и пивные банки, чтобы потом подмести и вымыть пол.
– Что за… – непонимающе произносит парень, пытаясь отодрать пивную банку.
– Дай сюда, – откладываю пакет и хватаю банку. Не тут-то было. – Фак! – выдыхаю и обречённо усмехаюсь. – Она приклеена.
Мич с надеждой смотрит на меня, словно я могу что-то изменить.
– Хватит хлопать глазами, тащи растворитель, – меня распирает от смеха и дебильной радости. Как там девчонки говорят? Бабочки в животе порхают? Ну, что-то в этом есть.
Спустя два часа мучений мы, облитые потом, вымученные, нанюхавшиеся растворителя, голодные до остервенения, идем на кухню. К великой радости там пахнет чем-то невероятно вкусным. Желудки дружно заурчали. Мы переглянулись и полезли по кастрюлям.
– Бля, су-у-уп, – с наслаждением протягивает Мич. – Я сейчас кончу от радости.
– Только себе в тарелку, – усмехаясь, предупреждаю и достаю сметану. Хлеб уже нарезан, и салат на столе.
– Знаешь, я готов даже простить ей все выходки за эту божественную еду, – восхищённо шепчет Мич, наваливая себе полную тарелку.
– На это и был расчёт, – говорю я, намазывая хлеб. – Коварная женщина.
– Скажи, это именно то, чего ты добивался? – спросил Мич, проглатывая божественный куриный суп. Я готов и сам уже согласиться, что Камила ангел.
– Пока только тебе достаётся, но мне определенно нравится. Без неё было скучно, – пожал плечами и хлебнул наваристый бульон.
– Скучно? – Мич даже поперхнулся. – Каждый день у нас репетиции, два раза в месяц концерты, тусовки, постоянная работа и внимание девчонок. Я не говорю об учёбе. Ты зажрался, друг.
– Возможно, – не стал отрицать. Но как мне объяснить ему, что с Камилой я чувствую себя иначе? Я даже себе этого объяснить не могу. Нет подходящих слов, способных описать моё отношение к девушке. И тогда, три года назад, одного слова «люблю» было недостаточно. С ней по-другому. Не знаю как, но иначе. И мне это безумно нравится, но есть одно «но», которое режет серпом по яйцам. Она – моя сестра.
Плотно поужинав, мы сразу пошли чистить зубы, потому что времени уже – одиннадцатый час. Завтра к восьми на репетицию.
Открываю тюбик, выдавливаю пасту, начинаю чистить. И не понимаю: что это, бля?..
– Что за херь?.. – выплёвываю сладкую гадость, смотрю на Мича, тот разводит руками и забирает у меня тюбик. Я полоскаю рот, пока друг нюхает и лижет не-до-пасту.
Мич начинает ржать.
– Это крем, – он выдавливает себе капельку на язык. – Очень вкусный, кстати. Дорогой, наверное, – издевается друг.
– Сейчас умру от умиления! – раздражённо бросаю и выхожу из ванной. Вот… зараза! И до пасты добралась. А самому уже смешно.
Раздеваюсь, ложусь и, бля, – подскакиваю. Потому что лежать просто невозможно: спину неимоверно колет.
– Ну, что ещё?! – закатывая глаза, обречённо вздыхаю и откидываю простынь. – Соль? Ну, конечно! Камила, твою мать! – уже рассерженно рычу, потому что спать хочу жутко, и так за день устал, сейчас ещё кровать час вытряхивать и пылесосить.
Наконец, мучения закончены, я лег и погрузился в крепкий сон.
– Что за дерьмо? – оглушённый, ору, следом поднимается Мич и хлопает глазами. В моей кровати лежит колонка, в его тоже, а из неё доносится голос солиста группы «Рамштайн» и орёт «Ду хаст!» – Р-р-р-р, – рычу, сбрасываю колонку, спотыкаюсь, падаю. – Блять! – пальцы на ноге отбил, шипя, иду вырубать стерео. На часах четыре утра. Пздц, сказал отец!
Выключил систему, остановился и выдохнул. Пора прекращать этот балаган: надо поставить точку и разойтись по разным углам, а то неизвестно, куда это приведёт.
Беру из комнаты буклет, портмоне и иду к Камиле. Уверен, зараза не спит и упивается нашими жалобными криками.
Камила
Просыпаюсь от орущей музыки и засовываю голову под подушку.
– Черт, – я и забыла про неё. Жду, когда Макс выключит стерео, и стараюсь не ржать, представляя, как он сейчас матерится. И вообще, за день ребятам сильно досталось. Я даже сжалилась и приготовила ужин.
Музыка стихла; вылезла из укрытия и перевернулась на бок. Только закрыла глаза и настроилась на сон, как дверь распахнулась, являя брата собственной персоной. У него совсем совести нет? Хоть бы треники надел. Стоит, как демон из преисподней, в полумраке и светит своими белыми боксёрами.
– Пошел вон, – шиплю и кидаю подушку.
– Двигай зад, зараза, – смеётся гад и спихивает меня с моей же кровати. Недовольно сажусь и включаю ночник, зажмурившись от яркого света. – Я пришёл предложить перемирие. Как ты на это смотришь?
Я смотрю на Макса, в его зелёные искрящиеся весёлым блеском глаза, на лохматые волосы и понимаю, что мне совсем не хочется прекращать. Война нас связывает объединяет, даёт что-то общее, некую связь и тайну. Это странно, но, видимо, так было и раньше. Мне нравилось мучить братца, и я делала это не только из ненависти, а скорее ради собственного удовольствия.
– Отличная идея, – едва слышно выдыхаю. Мне совсем не нравится такая реакция на Макса. Чувства – совсем не то, что мне сейчас нужно. Лучше нам и правда прекратить и держаться друг от друга подальше. Слишком мы полюсами сходимся.
– Деньги гони, – нагло говорю, не глядя на него и протягивая раскрытую ладонь. Я чувствую его взгляд на своём лице: он слишком близко… недопустимо близко. Нежное тепло, исходящее от него, проходит сквозь мою пижаму с зайцами и касается кожи, приятно согревая.
Макс отводит взгляд и усмехается: я замечаю в его руках кошелёк. Подготовился. Он демонстративно отсчитывает десять сотен – это больше чем у меня было, – и протягивает мне.
– За испорченную стрижку, – поясняю я. Хотя Макс и так всё понимает. Он знает, что родители мне оставили пятьсот долларов на месяц, и я их уже потратила. – Непрактично носить такую сумму наличкой в кошельке, – укоризненно произношу и убираю деньги в сумку.
– Я знал, что мне придётся компенсировать расходы, поэтому подготовился заранее, – усмехаясь, поясняет братец.
– Предусмотрительно, – одобрительно киваю и сажусь на стул. Пока он в моей кровати, лучше здесь посижу. Макс, словно понимает это, и его губы дрожат в грустной улыбке. А может и не грустной…
– Приходи в субботу на моё выступление, – говорит он и протягивает буклет. – Я проведу тебя на первый ряд.
Смотрю на брошюру и чувствую, как сердце сжимается. Нет, я не хочу идти, убеждаю себя и радуюсь, что занята в этот день. Смотрю на Макса и понимаю, что отказать мне сейчас будет сложно. Для меня.
– Не могу. Извини, – убираю волосы за ухо, волнуясь. – Встречаюсь с ребятами в скейт-парке, уже договорилась.
Макс резко садится и пристально смотрит на меня. В свете лампы он невероятно красив. Я вижу каждый мускул на загорелом теле и дорожку волос от пупка к паху.
– Что? С ребятами? – удивленно переспрашивает он. Я решила не отвечать. Пусть что хочет, то и думает. – Ты тут три дня, а уже завела друзей? Может, и парень уже имеется? – Максу не удаётся скрыть раздражение. А я смотрю и думаю, с чего бы это?
Парень выдыхает и откидывается на подушки.
– Ладно, извини. Не моё дело, – говорит примирительно. А внутри меня рождается протест. Словно жирный червяк грызёт оголённые нервы.
– В воскресенье День рождения у моей подруги Оливии. Мы приглашены, – говорит так, словно я уже согласилась.
– Слушай, Макс, – немного злюсь. Это из-за подруги, что ли? Да нет. Не может быть. – У меня нет желания идти к незнакомой мне капусте, ещё и подарок ей дарить.
Макс смеется.
– Почему капусте? – улыбается он.
– Ну, клюкве! Какая разница? Я не знаю эту Мадлен, и делать мне там нечего.
– Оливию, – расстроенно поправляет Макс.
– Да хоть бабушка Гитлера! Я не пойду, правда, – сказала так, словно себя убеждаю. Хотя так оно и есть. Гадство… – Всё, вали давай, – фырчу и залезаю под одеяло. Макс нависает сверху и долго смотрит мне в глаза. Мне страшно. Очень…
– Спокойной ночи, – желает, гасит ночник и уходит.
– Спокойной ночи… – шепчу и закрываю глаза, кутаясь в одеяло.
6.
Глава шестая
Максим
Отказ – это не то, на что я рассчитывал. Признаться, такой поворот событий совсем меня не устраивает. Камила решила полностью капитулировать, сократив наше общение до минимума, в то время как я планировал наоборот сблизиться, возможно, стать друзьями. Камила из тех людей, с которыми легко быть и приятно находиться. Мне не нравится, что она до сих пор меня сторонится, хотя сама же предлагала мир. Возможно, она имела в виду, лишь условно, для нормального сосуществования, но пояснений не было, так что я буду рассматривать «мир» по-своему. Не хочет по-хорошему дружить, будем по-плохому.
Вроде от принятого решения полегчало, но уснуть всё равно не смог. «Кого ты Макс обмануть пытаешься?» – нашёптывал разум, тот, который не дремлет. Ты просто не можешь смириться с тем, что столь необычная девчонка – твоя сестра и будет соблюдать нейтралитет, в то время как ты мучаешься без её внимания и присутствия рядом.
«Это опасно!» – сигнализировало подсознание, выкручивая мне яйца. А я отмахивался от этих игр разума с подсознанием и воспринимал моё отношение к Камиле простым любопытством.
Утром едва встал. Покачиваясь, прямиком пошел на кухню. Следом засобирался Мич.
Замер, пытаясь проморгаться. За столом, на табуретке, сидела Камила и увлечённо читала, согнув ногу в колене. Волосы падали ей на лицо: девушка чему-то улыбалась. Я залюбовался. Взлохматил волосы и прошёл к холодильнику. Почувствовал на себе взгляд и усмехнулся. Достал бутылку воды и повернулся. Видеть сестрёнку на кухне в этой нелепой пижаме было так привычно. Её вид вызывал у меня чувство умиротворения и домашнего уюта.
– Привет, мелкая! – сел рядом и нагло перевернул книгу. – «Скарлетт»? – изумлённо выгнул бровь.
– Я гуманитарий, братец, а не Джек-потрошитель. Что ты обо мне возомнил? Только ты читаешь Диккенса и Кунса, – девушка скинула мою руку и немного повернулась вбок. Захотелось её пихнуть, ну, или столкнуть. В общем, сделать хоть что-то, что заставит её шевелиться и возмущённо сопеть.
– Учёба уже началась? – осведомился, раз я «братец». Из её уст это слово звучит почти пошло.
– Не-а, – покачала головой и глотнула кофе. Если нет, тогда какого хера она не спит? Заняться нечем? – Не было ещё вручения студенческих, пока только семинары и подготовительные. Не волнуйся, скоро начнутся, и я буду пропадать почти целыми днями.
Чёрт! Что же ещё спросить? Что я вообще о ней знаю? Ничего. Хотя уверен, у нас много общего.
Подошёл Мич и забрал у меня воду.
– Собирайся, – сказал он мне. – Камила, привет. Как ночь? – иронично поинтересовался друг, разглядывая малышку.
Она подняла глаза а-ля невинность и улыбнулась.
– Отлично. Но какие-то имбецилы слушали музыку в четыре утра. Не знаешь кто?
– С тобой всё ясно, – усмехнулся друг и пошёл в ванную.
– Чем собираешься заниматься? – внезапно спросил и отметил, что мне действительно не всё равно. Я хочу знать о её планах, о том куда ходит и чем занимается.
Камила отложила книгу и сложила руки на груди.
– Ограблю банк, изнасилую девственницу, выпью кровь младенца и отправлюсь в Вегас, – с абсолютно серьёзным лицом ответила сестрёнка. Вздёрнул брови и усмехнулся, стуча пальцами по столу. Что-то удерживало рядом с ней и не давало уйти, хотя говорить не о чем.
– Ты зараза. Как есть зараза, – улыбнулся одним уголком рта и взъерошил ей волосы. Она даже не шелохнулась, но посмотрела на меня, как на контуженного.
– Иди уже, Отелло, – отмахнулась и вернулась к чтению, даже не поправив волосы. Смерил её взглядом, схватил со стола её телефон и нагло вбил свой номер, сбросив себе вызов под равнодушным взглядом сестрёнки.
Ехал молча, хотя Мич что-то мне рассказывал. Какие-то планы, предстоящие мероприятия, ещё какой-то бред – но я не слушал. Даже не думал. Просто видел её безразличный взгляд и всё.
– Чёрт, – прошептал Мич, когда мы уже шли по коридору театра. – Живот разболелся, – он сморщился и свернул к туалетам. Я прислушался к себе и понял, что мой живот тоже крутит.
Пошел следом за Мичем в соседнюю кабинку.
– Может, мы отравились? – говорю, стукнув в гипсокартонную стенку.
– Чем? Супом? – натужным голосом спрашивает Мич. Меня разбирает смех. Нашли место для диалога.
– Может, написать Миле, вдруг ей тоже плохо?
– Позвони ей, – отвечает друг. Слышатся не очень культурные звуки. Начинаю смеяться. Нелепая, бля, ситуация – групповой понос. Чудно!
– Отсюда? – ржу в ответ, настроение ползет вверх. А почему бы и нет?
Набираю номер и жду.
– Придурок, ты ли это? – лениво протягивает зараза. – И почему я не удивлена. Только ты мог записать себя «Моя прелесть».
Тихо смеюсь, представляя лицо Камилы.
– Дай угадаю: ты уже в туалете и поэтому звонишь? – насмешливо произносит девчонка, и до меня доходит.
– Ко-оз-за, – шиплю сквозь смех. – Что подсыпала и как это нейтрализовать? Мне нельзя пропускать репетицию.
– Помолись, – спокойно предлагает мелкая. Мне остается только завидовать. Да она шутница восьмидесятого уровня!
– Не боишься, что молиться придётся тебе?
Слышу, как Мич сливает бачок, и выходит. Включает кран и моет руки. Я пока не готов.
– Слушай, Макс. Что ты как маленький? Гугл в помощь и вперед! – раздражается мелкая. Слышу какие-то звуки и голоса. Немного напрягаюсь. Хотя куда уж больше, я и так сижу на толчке.
– Что у тебя там? – спрашиваю, пока не отключилась. Странно, но я вовсе на неё не злюсь.
– Смотрю порно, – легко отвечает сестра. Я дёрнулся и чуть не свалился. Вырывается нервный смешок.
– В восемь утра? – для приличия спрашиваю, хотя не верю ей ни капли.
– Это запрещено? Вот ты любишь утренний секс? – спрашивает мелкая тоном профессора кафедры.
– Люблю, – не стал отрицать, улыбаясь. Забавно, я ведь всё ещё верхом на унитазе, а Мич вернулся обратно в кабину.
– Вот и я люблю, – заявляет зараза. Напрягаюсь ещё больше и хмурюсь. – Но пока обхожусь только порно в восемь утра.
– Выдумщица! – смеюсь ей в трубку.
– Ладно, удачного полёта, – произносит мелкая и отключается. Смотрю на телефон и ухмыляюсь. Послал же Бог… сестрёнку.
Камила
Встала рано. Зачем – не знаю, но спать не хотелось. Взяла книгу и пошла читать на кухню. Опять же, зачем? Решила, что тут удобней и чайник рядом, на этом и успокоилась. Готовить не стала: давно поняла, что Макс не завтракает, а я не хочу.
Парень появился в семь десять, опять же, в одних трусах. Заспанный, со следами подушки на лице и торчащими волосами. Дико уютный и привлекательный. Молча на себя выругалась и уткнулась в текст.
Он завел бессмысленный диалог, я отвечала пустыми, саркастичными фразами, стараясь не вдумываться, что ему от меня нужно. Но надо признать, коварно наблюдала, ликуя, пока он пил воду.
Когда за ребятами захлопывается дверь, иду в зал смотреть «Унесённые ветром». Первое время отчим очень удивлялся моим вкусовым пристрастиям, а потом сам стал покупать мне книги со слезливым концом, наподобие «Сто лет одиночества», и смотреть со мной классику. Мы обычно варили пельмени, покупали колу и наслаждались просмотром. Мама не падала в обморок только потому, что психолог. Полагаю, уходила в комнату и проводила себе сеанс психоанализа. Может, медитировала… не знаю, но против никогда не была.
Не прошло и двадцати минут, зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя: «Моя прелесть», ну конечно, олень звонит. Надеюсь не из туалета?
Мы мило пообщались, по ходу разговора выяснив, что нам нравится друг над другом издеваться, а брат так и вообще счастлив. Даже обидно стало. Где гневные крики? Проклятья и прочее?
Пожелав счастливого полёта, я вернулась к просмотру фильма и уснула. Мне снилась мура из разряда чумачечих фантазий подсознания. Я и Макс, верхом на унитазе, мчимся в свадебное путешествие. Причем он в платье, а я – в костюме. Бр-р-р…
Кто-то рядом сел на диван и убрал прядь волос с лица, заставив меня проснуться. Макс отдернул руку и посмотрел на большой экран плазмы.
– Это и есть твоё порно? – насмешливо спросил он, сев так, что прижал меня к спинке. Подпёрла голову рукой и зевнула. – Там хоть целуются? – губы иронично скривились.
– Это прелюдия, – ровно ответила и села. От Макса пахло «Хуго Боссом», и это не могло не привлекать. Максим из тех, кто всегда выглядит безупречно. Вот, я уже ненавижу его только за это.
– Мил, скажи, что подсыпала? Ничего не помогает, – вздохнул братец, и растер лицо руками. Он выглядел бледным. Неужели с дозировкой перестаралась? Плохо.
Положила руку ему на лоб: температуры нет, но испарина есть. Не гуд.
– Десять таблеток активированного угля, через час – «Энтерофурил», две таблетки, – произнесла и поднялась. – Тебе повезло, у меня всё есть.
Макс вздернул брови.
– Мне повезло? Это тебе повезло, что у тебя всё есть, – усмехнулся и пошел за мной следом. Встал в дверях, гипнотизируя взглядом, пока я искала аптечку.
– Вот, – протянула таблетки. – И Мичу передай.
– Спасибо… – Макс натянуто улыбнулся и, не прощаясь, ушел, оставив после себя гнетущее чувство пустоты. Не гуд…
***
Сегодня был тест на профориентацию, результаты через неделю. Интересно, что покажет мой тест? Хотя такой я уже проходила с мамой год назад, он показал, что я могу быть музыкантом… кто бы сомневался. Не знаю в кого, но я просто слышу музыку, понимаю её, точно знаю, какую струну тронуть, и не надо много теоретических знаний, чтобы подобрать мелодию на слух. Наверное, в Макса. Могу стать педагогом или филологом, могу стать юристом, пианистом, скейтбордистом, но меня ничто настолько не захватывало, чтобы я воскликнула: «Моё! Беру! На все!» К счастью, у меня есть почти год, чтобы определиться, для этого, собственно, и существуют семинары.
Сегодня Аманда с Лесли занимались с утра, и обедать в кафе я отправилась одна. Со своего курса мне пока не удалось завести знакомства. Ребята слишком… маленькие, что ли: шебутные, шутки плоские, разговоры наивные. Я походила, понаблюдала, но никто не приглянулся.
В наше кафе не пошла, а потащилась в главное здание – у них круче, я там ела, когда собеседование проходила. Мне понравился брусничный чизкейк, собственно, за ним и иду, таща скейт под мышкой.
Заворачиваю за угол и резко торможу. Там эти футболисты и разъярённая черлидирша. По щекам девушки текут слезы, она что-то гневно выкрикивает в насмешливое лицо плейбоя. Я крадусь вдоль стеночки, прикрываясь доской. Слышится звук пощёчины. О-о! Так держать, девочка! Наконец, захожу никем не замеченная и выдыхаю.
Пускаю слюни перед витриной, разглядывая десерты. В прошлый раз выбор был меньше. Чёрт, какую же вкусняшку взять? Может, корзиночку? Или штрудель с мороженым? Как сложно-то!
– Выбери меня, в комплекте идет любое пирожное, – раздается сбоку тягучий, бархатный голос.
Дьявол! И как я тебя пропустила? Пироженки, вы предатели! Так, думай Кам: куда бы свалить? Может, притвориться глухой? Отличная мысль! Тараканы в голове потирают лапки.
Продолжаю выбирать пирожное, не замечая рядом стоящего футболиста.
– Эй? – снова обращается. Я усилено смотрю. – Ты слышишь меня? – парень шагает ближе.
Я вскидываю голову, отхожу к кассе и улыбаюсь продавцу.
– Можно чизкейк брусничный. Спасибо, – благодарю и отхожу в сторонку. Чувствую взгляд парня. Не смотрю на него.
Он прищуривается и подходит ближе, трогает за плечо, привлекая внимание. Приходится посмотреть ему в лицо.
– Ты не слышишь? Я звал, – раздражается красавчик.
«Ты не слышишь?» – мысленно передразниваю. Конечно, не слышу! Я ведь глухая, идьёт!
– А? – вопросительно вскидываю бровь. – О, нет! – показываю на уши. – Я абсолютно и полностью глуха, читаю только по губам, – специально кричу громче.
Парень нахмурился.
– Извини, – бросает он и уходит. Ну, точно идиот. Его не смутило, что в прошлый раз, я его отлично слышала? Ну и ладно. Пожала плечами, получила вкусняшку и устроилась за столом.
Домой вернулась не сразу, ещё покаталась по улицам, зашла в магазин, позвонила Дашке. Дома быстро принялась за готовку. Решила сварить компот, ведь ребятам, наверное, всё ещё плохо. А на ужин приготовила подливку с рисом. Открыла ноут и занялась учебой, снова устроившись на кухне. У меня даже любимый стул появился.
