Текст книги "Холодные мечты"

Автор книги: Кристина Шувалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Холодные мечты

Глава 1 Призрачный шанс

Все началось в Зеленозеленске, небольшом, но до крайности живописном городке, а если точнее, то все началось в ювелирном магазине, который, кстати сказать, тоже был весьма и весьма живописен. Взгляните на покрытые ажурной ржавчиной жалюзи, замершие в десятке сантиметров до своего полного открытия, и непрестанно подергивающиеся в попытке все же добраться до верхней отметки. Или же извольте обратить внимание на оконные стекла, настоль целомудренно прикрытые пылью, что становится невозможным разглядеть ничего из происходящего внутри. И разумеется, не оставьте без внимания вывеску, изъеденную неизвестными насекомыми и поскрипывающую от каждого порыва ветра, а впрочем, даже и без ветра, ее уж точно можно считать истинным эталоном антикварного искусства.

О да, все началось в крайне живописном месте!

Звякнул колокольчик, подвешенный у входа. В магазин вошла девушка, глубоко вздохнула и замерла, подавленная официальной обстановкой, запахом комнатных духов с нотками жасмина, а в особенности, ценами на предлагаемую продукцию. Впрочем, такая реакция была вполне предсказуема, ибо сама девушка, даже по местным меркам, ни в ком случаем не выглядела состоятельной: потрепанные джинсы и застиранная футболка навевали мысли о распродаже, светлые кучеряшки, выбившиеся из-под пластиковой заколки, своим видом отрицали факт знакомства с профессиональным парикмахером, на лице не было даже следов косметики. Нет, решительно нет, девушка не была ни красивой, ни милой, ни ухоженной.

Она неуверенно взглянула на стеклянную витрину, где красовались золотые браслеты с мерцающими камнями. И даже слегка зажмурилась, ослепленная их сиянием.

– Кхе! – послышалось из глубины помещения.

Девушка дернулась, на мгновение она была близка к тому, чтобы отказаться от своих планов, и бежать прочь. Вся обстановка – потертые бархатные занавески, треснувшие витрины со светодиодами – показалась ей по-царски роскошной, особенно если сравнить с крошечной квартиркой, где она кое-как существовала вместе с матерью.

– Надумала чего-то купить? – ухмыльнулся вышедший из подсобки продавец и он же директор, если верить бейджику.

Он был неопределенного возраста. Цвет лица и лысины приятно розовый, фигура – неприятно оплывшая. А в беспокойных глазах, впрочем, не только в них, а, пожалуй, даже и во всем облике, в каждой морщинке и жировой складке было нечто говорившее о плутоватости. Так как девушка ни в коей мере не походила на покупательницу, то и лицо у продавца-директора не спешило расплываться в добродушной улыбке.

– Нет, я, – она умолкла, собралась с духом, и, решившись, выпалила остаток фразы на одном дыхании. – Я надумала, работать у вас. Вам ведь нужна продавщица?!

Какое-то мгновение казалось, что сейчас ее выставят прочь, точно так же как это было на предыдущих собеседованиях.

– Звать-то тебя как? – снисходительно спросил продавец-директор.

– Доминика Крысалицкая!

– Крысалицкая, значит. Почему же Крысалицкая решила работать в моем магазине?

– Ну-у. Работать в ювелирном магазине престижно… очень престижно… самое престижное, это работа в ювелирном магазине… – А ведь она даже и не надеялась, что беседу удастся начать, потому и не подготовилась к подобным вопросам.

– Вот как! – ухмыльнулся продавец-директор.

Доминика поняла, что если немедленно не добавит аргументации, то можно будет разворачиваться и выходить в мир безденежья, беспросветности, безнадеги – одним словом, в свой привычный мир обшарпанных стен, рваной одежды и пустых кастрюль.

– Я обожаю ювелирные изделия! – вскричала она. – Жить без них не могу. Меня вдохновляет блеск драгоценных камней, и сияние золота. Это высшее наслаждение любоваться металлами и продавать их.

– Высшее наслаждение, говоришь! – усмехнулся продавец-директор.

– Да-да, – поспешно закивала она, не расслышав насмешки. – Я буду продавать. Особенно, если покупатели не очень-то захотят раскошеливаться. – Доминика запнулась, она с трудом могла представить, как продаст хотя бы тоненькое серебряное колечко. НО! Пробегав по собеседованиям пол лета, она поняла, что нужно лгать: лгать, что обожает запах рыбы, лгать, что в восторге от едких жидкостей, лгать, что не мыслит свою жизнь без мытья полов, лгать, что является фанаткой ассенизации. – Для меня не является проблемой уломать какого-нибудь скупердяя купить горсть бриллиантов.

– Что ты знаешь о ювелирных изделиях? – почмокал пухлыми губами продавец-директор.

«То, что это не для меня» чуть было не сказала Доминика, но вовремя остановилась. Взгляд ее скользнул по витринам: блестящие камешки, золотые цепи, и вот, наконец, наткнулся на марку «Империя гламура».

– Империя гламура, – вслух сказала Доминика. – Есть такая фирма.

– Фирма?

Доминика переступила с ноги на ногу и скосила глаза на витрину, проверяя, не ошиблась ли она, после чего уже более уверенно заявила:

– Да-да, такая фирма ювелирную продукцию выпускает!

Продавец-директор сделал вид, будто не заметил всех ее усилий в проверке информации.

– Ну что ж! Годиков-то тебе сколько?

– Мне восемнадцать, – как можно небрежней ответила Доминика.

– Малова-то, – продавец-директор покачал головой. – Образование?

– Одиннадцать классов! Я только в этом году школу закончила, – пробормотала Доминика, ожидая коварного вопроса, почему это она так долго засиделась за партой.

– Без образования, значит. Поступать-то куда-нибудь собираешься?

– Нет, – покачала головой Доминика. Старательно делая вид, что какая-то там учеба для нее ничего не значит. Что вовсе не о поступлении в институт она мечтала последние три года, и каждый раз понимала, что ничего не получится. Обстоятельства были сильней ее мечты. Во всяком случае, пока. – Я никуда не буду поступать.

– Чего же? – притворно удивился продавец-директор. – Тут поблизости колледж, можно на швею выучиться. Тебе бы не помешало, – он презрительно оглядел футболку Доминики. – А можно, вон в соседний Чернозеленск, в техникум железнодорожного транспорта податься.

– Нет, – Доминика постаралась придать голосу побольше беззаботности. В ее мечтах был именно институт, хороший институт, где она получит качественное образование, и после сможет занять место под солнцем. Но, это пришлось отложить, мать была категорически против: «Учеба – это для кретинов», «в институт идут одни недоумки», «на тебе пахать надо», «я всю жизнь без образования прогорбатилась, и ты перебьешься». И Доминика вынуждена была согласиться с этими доводами, во всяком случае, пока согласиться. Пока не накопит денег на поездку в мегаполис, где сможет поступить в институт и поселиться в общежитии, т.е. пока не получит возможность сбежать отсюда. Сбежать туда, где сможет изменить свою жизнь.

– Э-эээ, пожалуй… – задумчиво потянул продавец-директор.

И это уже победа, он ведь не отказал. Чтобы закрепить произведенный эффект, Доминика вспомнила слова предыдущего несостоявшегося работодателя. Тогда, выгнав ее из офиса, он популярно объяснил, чего именно ждет от своих подчиненных.

– Я буду подскакивать к каждому посетителю и спрашивать «Чем я могу помочь?», или «Давайте я вам все-таки помогу». Я буду самой лучшей продавщицей. Люди будут сюда заходить только чтобы поговорить со мной. А как только они начнут такой разговор, я сразу же сумею им что-нибудь продать.

Глядя в наивные глаза девчонки, несшей такой бред, в который не верила и она сама, продавец-директор ухмыльнулся. Пожалуй, ее и вправду следовало взять на работу, от такой не будет неприятностей, она не полезет туда, куда лезть не следует.

– Полную ставку платить не смогу. Вот если стажером, без оформления. – Пробормотал он, а про себя решил, что если у девчонки окажется красивая улыбка, то, он немного набавит ей жалования.

– Ну, можно и стажером, – Доминика постаралась скрыть ликование. На приличную зарплату она и не рассчитывала. Главное начать работать, сделать первый шаг к своей мечте, к свободе, тогда понемногу откладывая, она сможет скопить необходимую сумму. И уже никто не сможет ее удержать. Она вырвется, убежит от нищеты.

– Первые две недели без оплаты.

– Идет! – широко улыбнулась Доминика, показав слегка неровные зубы.

Директор понял, что прибавлять зарплату ей не станет.

– Считай, что тебе повезло, – самодовольно сказал он.

– Я так и… – дальнейшие слова Доминики застряли где-то на уровне голосовых связок.

Дверь растворилась, в магазин вошел молодой человек. Он обладал приятной внешностью: загорелая кожа отливала бронзой, темные волосы ниспадали на плечи, в ухе поблескивала серьга с бриллиантом. Вещи не кричали о своей дороговизне, лишь потому, что и вправду были баснословно дороги: рубашка, со стильно расстегнутыми верхними пуговицами и потертые джинсы. Протертые известным дизайнером, а не оборванные об гвоздь, торчащий из рассохшегося стула. Доминика подавила вздох, таких красивых парней она еще не встречала в своей жизни. А если и встречала, то они не обращали на нее внимания, предпочитая более укомплектованных подруг.

Продавец-директор, моментально оценив фирменную одежду, купленную явно не в их городке, выскочил из-за прилавка. Что было большой ошибкой, только он пока еще не догадывался об этом, и, растянув губы, одновременно взмахнул руками, указывая на витрины.

– Только у нас вы найдете изделия, которые порадуют вас изысканными формами, элегантным дизайном и оригинальным исполнением.

Осознавая, как же мало ей известно, Доминика попыталась запомнить эту фразу. Она была полна решимости стать хорошим продавцом.

Молодой человек развернулся и отчетливо стал виден серебристый пистолет, выглядывающий из кармана его джинсов. А во все еще раскрытую дверь вошли трое его друзей, или, верней будет сказать сообщников, во всяком случае, оружие они держали не в карманах, а в руках и нацелено оно было прямо на рыхлого продавца-директора.

– Это ограбление. Не делайте глупостей!

Доминика невольно стала пятиться, пока не наткнулась на витрину, и лишь когда острый край вонзился в бедро, застыла на месте. Она и сама не знала, чего больше испугалась: пистолетов, или того, что витрина треснет, и нужно будет выплачивать ее стоимость.

– Арс, избавиться от нее? – один из троицы весьма красноречиво направил оружие на Доминику.

Молодой человек с сережкой в ухе скользнул по Доминике невидящим взглядом. Хотя нет, губы презрительно дернулись, отметив, разошедшийся шов на рукаве нелепой футболки.

– Оставь! Какой от нее вред?! – сделал вывод он.

– Но она может все рассказать.

– Она? Кто ей поверит?! – Арс передернул плечами, и, решив, что тема исчерпана, обратился к продавцу-директору. – Собери все побрякушки «Империи гламура» в эту сумку. Живо.

«Империя гламура – это такая фирма», – пронеслось в голове у Доминики.

Протяжно вздохнув, продавец-директор открыл замок на витрине. В его левом глазу блеснула слеза, в которой отразились пока еще неукраденные бриллианты.

– Помилосердствуйте, – потянул он.

– Живо!

Доминика на всякий случай спрятала под футболку серебряную цепочку, свое единственное ювелирное украшение. Она и надела-то ее по случаю собеседования, чтобы произвести благоприятное впечатление.

Боковым зрением Арс заметил ее жест и презрительно усмехнулся.

– На это и нищий не позарится!

– Не лезь! – огрызнулась Доминика. Уж теперь-то она не сомневалась, что ее цепочку тоже украдут. Жизнь научила – чем красноречивей уверяют, что вещь не нужна, тем лучше нужно ее прятать.

Арс все же одарил Доминику пристальным взглядом, в котором блеснуло сдержанное презрение и жалость.

– Прекрасно! Впрочем, чего еще ждать от этого городка! – Арс достал из бумажника стодолларовую банкноту, сжал ее в кулаке и небрежно бросил Доминике. – Лови!

За те полсекунды, пока скомканная банкнота летела прямо ей в руки, Доминика вдруг осознала, что ее цепочка и в самом деле не нужна бандитам, и тут же перед ней нарисовалась новая проблема. С одной стороны все руководства по самозащите советуют не спорить с грабителями, да и сотня долларов невероятная сумма (видать, эти руководства написаны умными людьми). Но была еще и другая сторона – нелогичная.

– Обойдусь, – Доминика ловко поймала банкноту, порвала ее на две части и, скомкав, бросила обратно одну часть. Одновременно незаметно запихивая в карман вторую половинку банкноты, надеясь потом ее обменять на целую. Ведь если это удастся, то полученные деньги она сможет отложить, чтобы после купить билет до столицы, да еще и на новое платье хватит, то самое, которое она видела в секонд хенде. Эта банкнота решит часть ее проблем.

– Как знаешь, – Арс одним пальцем отбил летевший к нему комок, словно отмахивался от назойливых мух, и крикнул продавцу-директору: – А теперь, сложи в сумку особые изделия от Империи.

– Какие? – искусно изумился продавец-директор. – Все уже здесь. Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Понимаешь! – ответил Арс. – Ювелирник, положи ОСОБЫЕ ИЗДЕЛИЯ в сумку.

Продавец-директор затряс головой.

– Не может быть! Вы же… Вы… Вы не из…

– Угадал! Мы именно они! – ответил Арс. – А теперь сам понимаешь, что лучше не спорить!

Продавец-директор, словно забыв про троицу, в немом ужасе уставился на все еще находившийся в кармане серебристый пистолет. Арс кивнул, подтверждая все самые главные страхи продавца.

– Только не трепортируй, – плаксиво попросил тот.

– Не заставляй меня ждать! – ответил Арс.

– Здесь посторонние, – один из грабителей вновь указал на Доминику.

– Ну и что? – Арс оставался абсолютно спокойным. Его глаза были столь же бесчувственны, как осколки стекла, посыпавшиеся таки с треснувшей витрины. – Она ничего не поймет.

Наблюдая за происходящим, Доминика вдруг осознала, что Арс прав. Она не понимала ничего, не понимала, почему вдруг удача улыбнулась ей сегодня и вновь отвернулась, не понимала странных слов, и не понимала, как будет выкручиваться из этой ситуации.

Продавец-директор обреченно-медленно подошел к стене, а дальше, Доминика не поняла еще одну вещь – откуда в его руках оказалась малахитовая шкатулка. Вероятней всего, он извлек ее из какого-то тайного сейфа. Ведь не из воздуха же она появилась, хотя, наверняка в ювелирном деле, а так же в торговле есть сотни тонкостей, которые ей еще только предстоит постичь.

– Здесь все, что у меня есть! – он протянул шкатулку Арсу.

– Верю! Больше нас здесь ничто не держит! – Арс издевательски склонил голову. – Счастливо оставаться в вашем убогом мире.

Грабители покинули магазин так же стремительно, как и появились.

Доминика услышала тонкий протяжный стон, и не сразу поняла, что это воздух, проходящий через ее горло в легкие и затем возвращающийся назад в виде коротких лихорадочных вздохов.

– Как они обошли защиту! – пробормотал продавец-директор, бессмысленно пялясь на дверь.

Доминика покачала головой. В последнее время, бегая по собеседованиям, она испытала много, мягко говоря, неприятных эмоций, но все они не шли ни в какое сравнение с тем, что заставили испытать эти бандиты. На нее смотрели даже не как на пустое место, а как на пустое место достойное жалости. Она была настолько никем, что на нее – свидетельницу – преступники не обратили внимания, ей бросили подачку и тут же забыли про нее.

– Я же не пустое место! – беззвучно прошептала она.

– Ты! – взревел продавец-директор, внезапно вспомнивший о существовании ободранной девчонки. – Проваливай отсюда!

– Но почему? – Последовало еще несколько лихорадочных вздохов, и затем она повторила, – почему?

У Доминики появилось ощущение, что она тонет прямо здесь, погружается обратно в беспросветную жизнь, их которой казалось, только-только удалось найти выход. Она уставилась на розовую лысину своего очередного несостоявшегося работодателя.

– Проваливай!

– Я же свидетель ограбления, – в отчаянии пискнула Доминика, все еще надеясь выплыть. – Да-да, точно! Я же свидетель. Давайте полицию вызывать. Я запомнила, как выглядели преступники. Я могу дать показания. Их поймают, вам вернут все награбленное. Я буду у вас работать.

Он с грохотом отшвырнул кресло. Доминика отскочила в сторону.

– Какая еще полиция! – взвыл продавец-директор, разводя руки и затем снова роняя их со слабым хлопком. – Вот откуда берутся все неприятности, от человеческой глупости. Тебя не взяли на работу, а ты сразу хочешь вызвать полицию.

– Но ведь вас ограбили, – неуверенно пробормотала Доминика. – Значит, надо вызвать полицию…

– Какое еще ограбление? – изумился он. – Не было никакого ограбления. Ничего не было. Ничего не пропало. Никто сюда не приходил. И не стоит выдумывать всякие небылицы…

– Бандиты, – пролепетала Доминика и подняла глаза на висевшую в углу под потолком камеру.

– И камера зафиксировала, что тут никого не было кроме тебя. Так что нечего тут надумывать про какие-то ограбления. Ты непригодна для работы в моем магазине, ты не прошла собеседование. Проваливай! Вон!

Продавец-директор не только двигался с грацией бегемота, но и столь же изящно пытался делать внушение. Он неловко подбирал слова и пыхтел. Впрочем, если бы перед ним находился кто-то более значимый, а недавний инцидент настолько не выбил бы его из колеи, то возможно и речь его была бы более красочной.

– Погодите! – Доминика уцепилась ногтями в прилавок.

– Прочь! Прочь, чтобы я тебя тут больше не видел! – Он направился к ней, в его глазах сверкало безумие. В какой-то момент Доминика решила, что он собирается ее убить. Он надвигался, опустив голову, свесив длинные мясистые руки, которые болтались, как маятники. – Ты, вон, витрину мне разбила. Прочь отсюда, пока я тебя еще платить за нее не заставил.

И Доминика поняла, что не будет ничего позорного, если она немедленно покинет еще одно несостоявшееся место работы.

Глава 2 Выбор без выбора

Прошло два дня.

Два дня, в течение которых произошли события, чьи отголоски должны были отразиться на судьбе Доминики самым невероятным образом.

Два дня, в течение которых Доминика пребывая в счастливом неведении, продолжала бегать по собеседованиям, разумеется, безуспешно.

Два дня, в течение которых, мать Доминики успела заложить в ломбарде золотое кольцо – воспоминание об отце Доминики, и затопить соседей, пытаясь починить стиральную машину. Ту самую машину с оторванной боковой стенкой, которую когда-то принес с помойки ее муж. «И здесь-то он мне подгадил!» недовольно просипела она, вычерпывая воду. В отличие от многих других высказываний, это не было лишено основания. Муж, оставивший ее вместе с дочкой тринадцать лет назад, проявил немало артистичности в этом поступке. Он объявил себя больным, вызвал скорую, собрался, а уже из приемного покоя местной больницы, исчез, растворился где-то на просторах России. Собранные вещи, документы и последние семейные деньги, должно быть, помогли ему где-то там начать новую жизнь. Вместо себя он оставил несколько долгов, порванные тапочки, стиральную машину и еще дочку. Т.е. все оставленное им, кроме тапочек, приносило только убытки.

– На работу потащусь, – зевнула мать, щелчком включив чайник, металлический корпус которого насчитывал несколько видов коррозии. – Чтоб ей неладно было.

На вырученные за кольцо деньги мать со своими подругами полночи произносили тосты и жаловались на жестокую жизнь, вспоминая негодного мужа, повышение цен за квартплату и какого-то сантехника Макарыча. И теперь, даже под яркими лучами утреннего солнца кухня выглядела угнетающе: горы грязной посуду соседствовали с обрывками упаковок от замороженной еды. Дивный запах чего-то преющего доносился из мусорного ведра и успешно дополнял картину.

– А, я еще на пару собеседований, – отчаянно зевнула Доминика, через стенку она слышала все ночные крики и оттого полночи не могла заснуть. – Может, меня возьмут на авиа завод, ну который самолеты делает. Он тут всего в двух километрах. Я могу смогу ходить пешком на работу и еще кучу денег сэкономлю.

– Куда тебе! – рассмеялась мать. – Ишь ты, самолеты она делать будет.

– Там было бы здорово. Зарплата должна быть хорошей, и я быстро смогу скопить… – Доминика резко умолкла, упоминать про институт не стоило. – Скопить на кроссовки, – успешно закончила она, тем более, что ее кроссовки находились в весьма печальном состоянии.

– Не смеши, – мать пригладила сожженные краской волосы. – Проживешь свой век без излишеств. Деньги в хозяйство нужны.

– С каких это пор целая обувь считается излишеством, – проворчала Доминика.

– С таких! – отрезала мать. – Надо аккуратней вещи носить. А раз уж разодрала их, то возьми и заклей. И вообще, хватит уже целыми днями бездельничать. Пора работать начинать.

– Так я и пытаюсь! – опешила Доминика.

Они замерли, глядя друг на друга, и Доминика невольно выпрямилась, стоя в падающих от окна лучах утреннего солнца. Солнца, раздражающего любого человека, выдыхающего продукты разложения этилового спирта. Солнца так беспощадно освещающего всю убогость их кухни: давно небеленый потолок, длинный ржавый подтек в раковине, гниющий деревянный пол.

– Пытаешься… – зажмурившись, пробормотала мать и, махнув на чайник, выпила стакан водопроводной воды.

Доминика промолчала.

– Хватит пытаться! За попытки денег-то, между прочим, не платят.

Еще один стакан водопроводной воды.

– Попыталась уже. Пора устроить тебя к нам.

Третий стакан воды. Мать, прикрыв рот ладонями, выбежала из кухни, а вернулась через несколько минут в более приятном расположении духа. Сверкающий коррозией чайник так и не закипел, а может, в очередной раз сломался.

– Прям сегодня приходи ко мне на базу. – Мать посмотрела на Доминику, ожидая какой-то реакции. Доминика чувствовала, как задрожали губы. Матери это понравилось. – Я с директором переговорю. В двенадцать, значит, самое время будет!

– Но я… я не хочу, – все же ответила Доминика, вспоминая как прошлое и позапрошлое лето проводила в холодных цехах овощной базы, помогая матери и потихоньку приобретая собственный радикулит, который непременно должен был развиться через несколько лет. За подработку ей платили сущие копейки, которые тут же шли в семейный бюджет. Вот тогда-то в ее голове и зародилась мысль о необходимости изменить собственную жизнь.

– Чего это значит, не хочешь?! – крикнула мать. – Не хочешь работать?

– Хочу, но еще я хочу получать за это деньги! Свои деньги!

Мать замерла, казалось, на мгновение она даже перестала дышать. Уж слишком непривычным было высказывание дочери. Той самой дочери, которая хоть периодически и пыталась выражать свой протест, но не вступала в прямой конфликт. И в общем-то достаточно безропотно исполняла все, что ей говорили.

– Ты что это? – спросила мать, и вдруг поняла, что уже забыла, что именно сказала ей дочь, она помнила лишь то, что в ее фразе было нечто новое, что там звучало неповиновение. – Не дерзи!

– Я только…

– Не только! Слушайся мать! Значит, документы с собой возьмешь. И, это, сегодня начнешь, под моим руководством. Будешь картошку разбирать, нам две тонны привезли, и гнилья полно.

Доминика, пытаясь собраться с мыслями, молча разглядывала чудесное пятно плесени на обоях, заметно подросшее за последний год, а в будущем обещавшее поглотить всю квартиру.

– Я хочу жить… Своей жизнью, – и в голове вспыхнула сумма, высчитанная ею сегодня ночью, под пьяные крики подруг матери: шестьсот сорок семь баксов. Деньги, которые должны были открыть для нее новую жизнь, вытащить из пропасти полной пятен плесени. Поездка в столицу, новая обувь, пара шмоток, в которых не стыдно будет показаться людям, и первый месяц экономной жизни в новом городе, пока не найдет подработку и не поступит в институт. Даже если и не поступит, то работу все равно успеет найти, успеет подготовиться, чтобы поступить в будущем году. Шестьсот сорок семь баксов и уже ни один грабитель ювелирных магазинов не посмеет кидать ей подачку. Она станет сама строить свою жизнь. Надо только начать.

– Опять дерзишь! – пробурчала мать, вновь накатывающая тошнота беспокоила ее все сильней, иначе бы она так просто не спустила своевольные слова дочери. – Рано еще тебе решать, ишь ты «жить своей жизнью». А мать, значит, бросить хочешь?! Я тебя растила, а ты мне так… как твой отец.

– Ма…

Мать махнула рукой, приказывая замолчать.

– Значит так, мать плохого не посоветует. Сначала семья, а уж потом всякое нытье. Мы должны думать о себе, о семейном бюджете.

– Но, мне надо… – попыталась отстоять свое право зарабатывать Доминика, чувствуя, как все мечты разбиваются.

– Я сказала, хватит! – во всю мощь своих легких заявила мать. – Вона уже скока работу ищешь, а толку хоть бы хны. С каких денег тебя кормить, одевать. С чего мне за квартиру эту разнесчастную платить? У? Где деньги брать, с твоих собеседований что ли? Они тебе хоть копейку принесли?

– Нет, – Доминика опустила голову.

– Чтобы ровно в двенадцать явилась ко мне на базу. И документы с собой захвати, нечего тянуть, сегодня и оформишься.

Очередной спор был проигран.

В окно Доминика увидела, что мать вышла из дома, перешла на другую сторону и, слегка покачиваясь, отправилась на овощную базу. Хмурый туман, окутывающий улицу, постепенно поглотил ее. Доминика отвернулась от окна, совершенно не задумываясь о том, что, несмотря на пасмурный день, в кухню вновь пробился солнечный свет, освещая каждую трещинку, каждое пятно грязи и разложения. Этот свет, яркий луч солнца, словно стрела рассекал туман и указывал на их окно, привлекая внимание того, чье внимание лучше было бы не привлекать.

До половины двенадцатого Доминика, пытаясь подавить в себе мечты, мыла посуду и решала, что же сегодня надеть. Разумеется, это будут те же самые потертые джинсы, поскольку они единственные, кофточка, ради чего стараться! надеть ту, что с пятном от чая. На ноги разодранные кроссовки, которые ей придется проносить до конца лета, а если уж совсем быть честной, то их придется надевать еще и осенью. Носить красивую, модную одежду ей, разумеется, не запрещалось, в доме даже валялись журналы с фотографиями манекенщиц в шикарных платьицах, или в изумительном нижнем белье, они все выглядели невероятно, неестественно, фантастически красивыми, словно выходцы из других миров. И она тоже будет красивой, если только наденет платье из новой коллекции той же самой «Империи гламура» (после неудачного собеседования в ювелирном магазине, она всюду стала натыкаться на это название). Она могла бы, могла бы…

Но у нее не было такой одежды, и Доминика прекрасно понимала, что покупка подобных вещей ей не по карману. Во всяком случае, пока! Пока она не сможет разомкнуть этот круг и выбраться в собственную жизнь. Пока ее заработок будет уходить в «семейный бюджет».

Доминика домыла посуду.

Солнечный луч продолжал указывать на ее окно.

Некие личности начали подтягиваться к живописному городку Зеленозеленску.

Другие уже крались по узким закоулкам.

Ничего не подозревающая Доминика вышла из дома, настроение у нее было далеко не самым лучшим, в голове вертелись мысли о несправедливости, о двух тоннах восхитительно гнилой картошки и о беспросветном будущем. Она перешла через дорогу, свернула на узкую улочку, заполненную туманом, и успела сообразить, что вообще-то сегодня очень даже пасмурно, а солнце, так настойчиво бившее в окна, куда-то подевалось, и в этот момент появился странный субъект. Он был одет в дорогой костюм, подстрижен модным стилистом и благоухал каким-то неизвестным парфюмом. Хоть подобные личности и были достаточно необычны для Зеленозеленска, но в первые секунды Доминика не испытала никаких опасений.

– Простите, – обратился к ней субъект, приглаживая свои русые волосы, чуть тронутые сединой и пылью. – Все же я успел.

– Здорово! – ответила Доминика, и хотела уже обойти его. Психов вполне хватало и своих, чтобы еще выслушивать приезжего. А то, что он не был местным, легко определить с первого взгляда. У них никто так не одевался, не стригся и не следил за собой. – Очень здорово, что вы успели. Мне пора.

– Боюсь, что вы не понимаете всю важность происходящего! Смею заверить, что я успел как нельзя вовремя, хотя у меня было мало шансов. Если вы сочтете нужным обернуться, то более полно поймете мои слова, – поведал странный субъект, что ввело Доминику в транс, так витиевато у них никто не объяснялся. – Все же попрошу вас обернуться. Это в высшей степени парадоксально.

Доминика повернула голову и заметила, что к ним приближаются какие-то парни, крепкого телосложения, с шапками, надвинутыми на глаза и арматурой в руках. И это тоже пока не вызвало у нее никаких опасений, ситуация была достаточно привычной для Зеленозеленска.

– Не, это не мои, а ваши проблемы, – отмахнулась Доминика. – Сразу видно, что у меня красть нечего. А вот вам следует бежать.

– Позвольте с вами не согласиться! Они явились именно за вами.

– Это было бы очень круто! – ответила Доминика, и тут же подумала, что слишком часто она стала натыкаться на грабителей. А если бы вдруг каждый из них отдавал ей по сотне долларов, то жизнь могла бы наладиться в самые кратчайшие сроки.

Раздался пронзительный вопль, послышался звук торопливых шагов, очевидно, мимо пробегал кто-то из соседей, никак не желавший стать ни свидетелем, ни участником ограбления. Доминика уже хотела повернуть голову и крикнуть, что все в порядке, но в этот момент она сумела разглядеть приблизившихся парней, и фраза «все в порядке» стала излишней.

– Кто вы? – отпрянула Доминика.

Парни приблизились на расстояние пяти метров и замерли. Один из них поднял руку с черными когтями и стянул шапку, стали видны налитые кровью глаза и остроконечные рожки, украшающие лоб.

– Кто это? – Доминика обернулась за объяснениями к странному субъекту.

– Затрудняюсь предположить, – ответил тот.

– Это… Это… – Доминика настойчиво искала объяснение. Поскольку ее жизнь состояла из одних только рациональных неприятностей, куда не представлялось возможности впихнуть что-то волшебное или фантастическое, то и рога с чешуей она тут же попыталась рационализировать. – Это не настоящее? Да?

Вместо ответа, он поманил длинным пальцем, покрытым чешуей, чешуйки поблескивали и слегка шуршали, соприкасаясь друг с другом. И Доминика была готова предположить, что возможно это и не перчатки. Да и куски арматуры с более близкого расстояния сделались подозрительно похожими то ли на мечи, то ли на какое-то более сложное оружие.

– Нужна ты!

– Ошибаешься, – пробормотала она, отступая и вновь ища спасение в благоразумии. – Тебе нужен кто-то другой. Мной вообще никто не интересуется, но разве что речь идет о субботнике, но не думаю, что ты тут ради бесплатной уборки.

– Ты! – послышался неприятный свистящий голос. – Нужна ты!

Лица нападавших были без эмоциональны, они не пытались строить зловещие гримасы или насмехаться, они просто выполняли то, что хотели или должны были выполнить.