Текст книги "Сердце пирата"

Автор книги: Кристина Дорсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Кристина Дорсей
Сердце пирата

Большинство имеет право действовать и вынудить к повиновению остальных.

Джон Локк

Каждый имеет право голоса по текущим делам.

Пиратский кодекс согласия

Пролог

Лондон, июнь 1746 года

Пытаться унять всеохватывающий ужас было все равно что стараться согреться в сырой, кишащей паразитами и крысами темнице.

Совершенно невозможно.

Джеймс Маккейд прижал колени к груди, в то время как судороги холода и ужаса сотрясали его тощее тело. Он успеет еще нарастить мясо и станет крепким мужчиной – так уверяла его мачеха. Но она ошибалась. Для того, чтобы намечавшиеся широкие плечи и мускулистые руки могли преобразить его, уже не оставалось времени.

Не пройдет и двух недель, как он будет мертв.

Джеми вновь откинул голову на сочившуюся влагой стену своей камеры. Никто не ожидал, что все так кончится. Сейчас он должен был бы въезжать в Лондон на гордом жеребце, среди радостных криков приветствующих его толп. Герой, любимец публики, способствовавший восстановлению на троне законного монарха.

Закрыв глаза, Джеми позволил фантазии разливаться в его мыслях подобно подогретому меду. Усеявшие его путь цветы, улыбающиеся лица прелестных девушек, стремящихся заполучить поцелуй бравого борца за справедливость. Его приветствуют как соратника принца Чарльза Эдуарда Стюарта, как одного из тех, кто, не зная страха, рисковал всем, чтобы возвести на трон законного наследника.

Гулкий звук голосов за стенами камеры нарушил хрупкую мечту. Толпы исчезли, приветственные крики развеялись, как туман над Каллоденом, оставив за собой мертвые, исковерканные тела его товарищей, лежащие на залитой дождем равнине. И вопли агонизирующих пленных, добиваемых солдатами герцога Кумберлендского.

Когда дверь его камеры со скрипом отворилась, реальность обрушилась на Джеми подобно волнам, разбивающимся о скалы. Восстание бесславно окончено. Принц Чарльз побежден, его когда-то могучая армия разгромлена, а сам принц… Слухов было предостаточно. Одни говорили, что он мертв. Другие – что сумел бежать, переодевшись в женское платье. Третьи хвастливо уверяли, что он еще вернется, чтобы продолжить борьбу.

Но для Джеми это будет слишком поздно. Он попал в плен и был отдан под суд. Признан виновным в самом непростительном преступлении – поддержке проигравшей стороны. И приговорен к повешению.

Прикрывая глаза рукой, он сощурился на свет, заливший темную камеру. Джеми не мог разглядеть, кто держал фонарь. Потом тот заговорил… и глаза Джеми обожгли слезы радости, слезы надежды.

– Отец, – хрипло, после долгого вынужденного молчания, произнес он.

– Да, в славное положеньице ты попал на этот раз, Джеймс. В славное положеньице.

Джеми с трудом поднялся на ноги, бывшие без движения столь же долго, сколь и язык. Он ожидал, что свет приблизится, и, когда этого не случилось, плечи его опустились.

– Я тебя предупреждал, Джеймс. Помнишь?

– Да, сэр.

– Я говорил тебе, что глупо верить в этого напыщенного претендента на трон. – Он помолчал. – Ты ведь помнишь мои слова?

– Да. – Джеми все отлично помнил. Яростные слова отца. Собственное лихорадочное оправдание своего поведения. Уход из дома.

Джеми откашлялся. Ему не хотелось говорить об этом. Он не видел никого из своей семьи с тех пор, как покинул дом, чтобы вступить в армию горцев, стоявшую около Манчестера.

– Как поживают Маргарет и Логан?

– Очень мило с твоей стороны спрашивать об этом. Если они и находятся в безопасности, то уж не благодаря тебе.

– Я бы никогда не сделал ничего такого, что могло бы им повредить, – горячо возразил Джеми. – Никогда.

– Думаешь, твоя мачеха не плакала, когда ты ушел? Думаешь, твоему брату Логану не придется расплачиваться за совершенную тобой глупость? Но тебе все это было безразлично.

– Нет, не было. Мне это совсем не безразлично. – Он по-своему любил мачеху, хотя, встретившись с нею впервые, не думал, что это когда-нибудь будет возможно. Она служила тем буфером между Джеми и его строгим отцом, которого ему недоставало с тех пор, как умерла мать. – Она придет меня навестить?

– Ты с ума сошел? Вот в чем дело, оказывается. Ты такой же ненормальный, как и твоя мать. Маргарет больше не желает иметь с тобой ничего общего, и я тоже. Я приехал в Лондон, чтобы постараться убедить власти, что отрекся от тебя. Что к наделанным тобой глупостям я не имею никакого отношения. – Он опустил фонарь, и Джеми увидел его злобно нахмуренное лицо, почти дьявольское в неверном мерцающем свете. – Гиблое дело поддерживают только дураки.

Он повернулся, ставя точку после своих слов металлическим лязгом захлопнувшейся за ним двери.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Нью-Провиденс, июль 1762 года

– Не думаю, чтобы вам стоило туда идти, мисс Корнуэлл.

– Не говори чепухи, Израэль. – Энни Корнуэлл предпочла не заметить подозрительного вида здоровяка, входившего в таверну «Акулий зуб». И не услышать громкого, грубого хохота, вырвавшегося из открытой им двери. Задумайся она чересчур надолго над тем, что собиралась сделать, Энни была бы вынуждена согласиться со своим другом. А она не могла позволить себе такого выбора. Втянув глоток воздуха, насыщенного запахами смолы, морской воды и гниющего мусора, Энни вздернула подбородок. – Со мной ничего не случится.

– Черт побери, я сам поговорю с этим типом. Я достаточно бывал в таких дырах и знаю, как себя вести.

– Это очень благородно с твоей стороны, Израэль. Однако мы решили, что я должна изложить ему наше дело.

Энни не сводила глаз с двери таверны, так что не видела выражения лица Израэля, но могла слышать, как он шаркает ногами и что-то бормочет про себя. И представляла себе, как подергивает свою редкую бороду, кусая чубук трубки, которую, казалось, никогда не выпускал изо рта.

– Вашему дядюшке это не понравится, – наконец сказал он, и Энни только пожала плечами.

– Ты, конечно, прав, но ведь он об этом не узнает. – При этом она искоса глянула в его сторону, и ее лицо выражало все те причины, по котором Израэль не мог наябедничать на нее Ричарду Корнуэллу. Самой главной из них был тот факт, что именно Израэль доставил ее морем в Нью-Провиденс.

Энни со вздохом расправила плечи и пригладила темные волосы, аккуратно заколотые под капором.

– Мы ведь решили, что это единственный выход. И видит Бог, надо что-то делать.

– Вы решили, так-то вернее, – пробормотал Израэль, и Энни согласно кивнула. Потому что хотя это Израэль сначала высказал предположение, что Джеймс Маккейд мог бы им помочь, именно Энни придумала, каким способом сообщить капитану об их несчастье.

И пора бы ей уже приступить к делу. Энни дотронулась до потертого рукава старика:

– Ты уверен, что он здесь?

– Сам проследил его досюда, пока вы договаривались о ночлеге с вдовой Перкинс.

– Хорошо. Я должна найти высокого светловолосого мужчину.

– Да-да, он не маленький, и с золотыми кудрями, которым любая красотка позавидует.

Энни, пересекая грязную улицу, раздумывала – как бы капитан Маккейд, про которого ходила дурная слава, отнесся к данному Израэлем описанию.

– Не забудьте, что я вам говорил, – закричал было вдогонку Израэль, но сразу понизил голос, когда проходивший мимо матрос глянул в его сторону.

– Не забуду. – Энни похлопала рукой по юбке и нащупала угнездившийся в кармане пистолет. Ощущение его тяжести придало ей уверенности – лишь до тех пор, пока она не почувствовала, что ее схватили за руку. Со сдавленным вскриком она резко обернулась.

– Боже, Израэль, ты хочешь напугать меня до полусмерти?

– Помните: стреляйте, только если надо подать сигнал. Не старайтесь кого-нибудь убить.

– Конечно, не буду. – Энни снова похлопала ею по руке. Собравшись с духом, она ступила в круг света от висячего фонаря над дверью таверны. Прежде чем войти, она бросила через плечо: – Нечего так суетиться.

Зайти в «Акулий зуб» было все равно что переступить порог другого мира. Энни подумала, что в аду могло быть что-то вроде этого. Громкие хвастливые голоса, воздух густой от дыма и совершенно неизвестных ей запахов. Мгновение она стояла, прижавшись спиной к потрескавшемуся дереву двери и осматриваясь по сторонам. Глаза щипало, и она сощурилась, пытаясь высмотреть нужного ей человека.

Золотоволосого капитана Джеймса Маккейда.

Энни оглядела переполненную комнату, благодаря судьбу за то, что ее как будто никто пока не заметил. Все они были слишком заняты черт знает чем. Выпивкой… и криками… и девицами, добавляла она в уме, когда в поле ее зрения попадала очередная сценка. Энни пыталась подавить отвращение. Пока она сюда не зашла, она опасалась, что окажется здесь единственной женщиной. Теперь ей хотелось, чтобы так оно и было.

Потому что остальные явно были падшие женщины, пропащие души. Они разгуливали по комнате, обнажив грудь, надеясь привлечь внимание столь же развратных мужчин.

Энни тряхнула головой, стараясь вновь сосредоточиться на том, ради чего она пришла сюда. Ей необходимо было найти капитана «Гиблого дела».

– Кто это к нам пожаловал? – Мясистая ладонь ухватила ее руку, и Энни отшатнулась от зловонного дыхания.

Она умела говорить властно, хотя обычно воздерживалась от искушения. Но теперь Энни постаралась вовсю.

– Сейчас же отпустите меня!

К несчастью, грубиян то ли не знал, что такое власть, то ли не обращал на нее внимания. Он только расхохотался, закидывая голову и выдыхая зловонные пары. И продолжал как будто кандалами сжимать ее предплечье.

Насмеявшись до того, что вынужден был грязной ладонью вытирать слезящиеся глаза, он дернул ее к себе, прижав к широченному дряблому животу.

Звать на помощь было бесполезно. Если бы ее и услышали в этом гвалте, Энни сомневалась, что кто-нибудь захотел бы прийти ей на выручку.

Единственный, кто бы попытался это сделать, затаился среди теней на улице и не мог ее услышать.

– Ну, красотка, как насчет поцелуя для старого Стими? Во всяком случае для начала.

Он вытянул слюнявые губы. Энни стала извиваться, пытаясь выдернуть руку. Когда его жаркое дыхание уже обжигало ее лицо, девушке удалось оттолкнуть его. Звон пощечины громко отдался в ее ушах – или ей так только показалось из-за того, что он крепче обхватил рукой ее спину. Она с трудом могла дышать, но все же заметила, что его лицо исказила злобная гримаса.

– Так вот ты как, стерва! Сейчас старый Стими тебе покажет, как надо…

– Мне нужен капитан Маккейд! – Энни сама не понимала, зачем она это сказала, но, к ее облегчению, Стими отреагировал мгновенно. Он оттолкнул ее, как будто обжегшись. Энни попятилась, ухватившись за липкую от рома спинку стула, чтобы не упасть.

– Ну, чего же ты сразу не сказала, что ты девица Джеми? – Он схватил кружку с ближайшего стола – к возмущению сидевшего там старика – и отхлебнул здоровенный глоток. – Вот уж не собираюсь мешать Джеми поразвлечься. – Он хлопнул кружкой по столу, расплескав коричневатую жидкость. – И в мыслях такого не было, – закончил он, стряхивая с себя вцепившегося в него хозяина выпивки, и отвернулся.

– Минутку, – позвала Энни, непроизвольно отступая на шаг, когда он повернул к ней свою крупную голову. – Где он? Где я могу найти капитана Маккейда?

Хмыкнув, он указал в направлении дальнего угла, прежде чем замахнуться на седого матроса, который все еще цеплялся за его локоть.

Энни не стала задерживаться, чтобы узнать, чем закончится их спор. Она двинулась в указанном грубияном направлении, опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам. Прикусив губу, Энни невероятным усилием удержалась от гневной филиппики, получив оскорбительный шлепок по заду. К счастью, кто бы это ни был, он не повторил шлепка и не пытался ее схватить.

В заднем углу стоял длинный стол, заставленный грязными кружками. Огарок сальной свечи давал ровно столько света, чтобы Энни смогла заметить огромного, обнаженного до пояса чернокожего и строгого вида мужчину в черном сюртуке с жилеткой, с шейным платком более белым, чем можно было ожидать увидеть в этом заведении. Между ними сидел еще один мужчина, но его почти не было видно из-за двух обнимавших его «леди».

Энни почти не обратила на него внимания. Она повернулась к джентльмену с каменным лицом, в напудренном парике.

– Имею ли я удовольствие говорить с капитаном Маккейдом?

– А зачем вам это знать?

Ее манеры скорее всего были ненужными в этом месте, при разговоре с этими людьми, тем не менее Энни старалась не забывать о них. Тот, к кому она обращалась, уставился своим единственным глазом прямо перед собой, предпочитая не замечать девушку, в то время как чернокожий откровенно глазел на нее. Третий не прервал своего занятия, состоявшего в исследовании всей поверхности бедра одной из своих подруг. Другая его ладонь, крупная, неожиданно чистая и хорошей формы, покоилась на ягодицах женщины, которая устроилась у него между ног, прижав грудь к его лицу. У нее недоставало чувства приличия даже на то, чтобы сдерживать стоны.

Переступив с ноги на ногу и стараясь не поежиться, Энни представилась мужчине в черном. Но ей ответил чернокожий:

– На вашем месте я бы ушел отсюда, мисс Корнуэлл. Голос его был глубоким, и говорил он почти добродушно, несмотря на ряды страшновато выглядевших татуировок, которые расчерчивали его блестевшее от пота лицо. Энни проглотила слюну.

– Спасибо за вашу заботу, сэр. Но я приехала издалека, чтобы переговорить с капитаном Маккейдом. Так что если вы будете так добры…

– Предположим, славный капитан не желает участвовать в этом разговоре?

Это произнес мужчина, занятый грудью одной из своих дам. Слова его звучали невнятно из-за легкого шотландского акцента и приличной дозы выпивки. Теперь он сидел неподвижно, но все еще не глядя на нее. И человек в черном так и не смотрел в ее сторону. Только чернокожий открыто ее разглядывал.

Энни внимательно посмотрела на каждого по очереди, потом снова перевела взгляд на того, который сидел в середине:

– Сомневаюсь, чтобы капитана Маккейда часто называли славным. Тем не менее я надеюсь, что у него достанет вежливости хотя бы заметить мое присутствие и самому сказать, желает он или нет говорить со мной.

Голова резко приподнялась, прядь золотистых волос упала на лоб, и один налитый кровью сине-зеленый глаз встретился со взглядом Энни. Обе женщины громко выразили неудовольствие, когда он жестом приказал им удалиться.

Полногрудая служанка, торопливо выпутавшись из его ног, злобно глянула на Энни, протискиваясь мимо нее. Ее груди туго натягивали тонкое полотно и были розовыми и мокрыми от его поцелуев. Заметив взгляд Энни, она облизнула губы.

– Не захватывай его всего для себя, милочка. Джеми хватит на всех.

Другая женщина коротко рассмеялась, и когда побагровевшая Энни повернулась к мужчине, он тоже ухмыльнулся.

Теперь, когда женщины ушли, он откинулся на стуле и, балансируя на двух ножках, неспешно оглядывал Энни с головы до ног. От этого взгляда новая волна крови прилила к щекам девушки, но все же она не отвернулась. Хотя Энни предполагала, что он нашел ее не столь привлекательной, как тех двух девиц из таверны, ей это было глубоко безразлично. Простое платье, которое было на ней, вполне ее устраивало, и оно определенно не было рассчитано на то, чтобы привлечь внимание.

Видя, что он не собирается прекращать глазеть на нее, она откашлялась.

– Так это вы капитан Маккейд?

Он как будто мгновение раздумывал, стоит ли отвечать, потом наклонился, с грохотом опустив передние ножки стула на пол.

– Да, я. – Он уперся обнаженными локтями в стол. – А почему это вас интересует?

Энни все еще стояла с противоположной от трех мужчин стороны стола. Ни одному из них не пришло в голову встать или предложить ей стул. Этот капитан Маккейд был вовсе не таким, каким она могла бы его себе представить. Он казался гораздо моложе, чем она предполагала, хотя при тусклом свете трудно было определить его возраст. И конечно же, он был грубее, чем она могла подумать. Она шагнула вперед:

– Я пришла просить вас о помощи.

Эти слова привлекли внимание одноглазого. Он повернул голову и сфокусировал на ней взгляд.

Мужчина, чьего содействия она искала, попросту закинул голову и расхохотался глубоким, гулким смехом, почти столь же раздражающим, как и его пристальный взгляд. Он замолк лишь для того, чтобы снова не спеша оглядеть ее.

– А вы имеете понятие о том, что я за капитан?

– Вы пират, – ответила Энни, не раздумывая о последствиях.

– А, вот это верно. Вольный буканьер, который вовсе не привык делать добрые дела ради таких сладких малышек, как вы. – Выражение его лица изменилось, и он чуть прикрыл глаза. – Разве что… – добавил он и немного помолчал. – А как вы собираетесь расплатиться?

– Я думала, что смогу уговорить вас, рассчитывая на ваше доброе сердце.

Это вызвало новый взрыв хохота, к которому присоединился даже чернокожий.

– У пирата нет сердца, госпожа Корнуэлл. Это стоит запомнить.

– Постараюсь. – Энни оперлась ладонями о покарябанную столешницу. Все складывалось совершенно не так, как она себе представляла, но если бы только ей удалось ему рассказать… – Если бы вы уделили мне минуту, сэр, я бы объяснила вам, что случилось. – Она наклонилась и продолжила, прежде чем он успел возразить: – На наш остров напали, точнее, его просто захватили, и сделал это…

– Господь, в наказание за грехи!

Энни выпрямилась от неожиданности. Это сказал – точнее, выкрикнул – одноглазый, и теперь смотрел на нее явно с выражением праведного негодования.

– Ну-ну, преподобный. – Ладонь капитана обхватила его плечо. – Сомневаюсь, чтобы девица сделала что-либо такое, чтобы на нее обрушился гнев Господень. – Он приподнял одну бровь, темную, как поросль на нижней части его лица. – Или сделали?

– Нет! – Энни снова перенесла все внимание на капитана, хотя ощущала мешавшее присутствие человека, которого тот назвал преподобным. – И я сомневаюсь, чтобы кто-то стал сравнивать Вийена де Порто с Господом Богом.

– Французишка, – сказал чернокожий и обменялся со своим капитаном взглядом, смысл которого Энни не поняла.

Но как будто одно только упоминание этого имени протрезвило капитана. Он сделал глубокий вдох, так что распахнулась расстегнутая до пояса полотняная рубашка, едва прикрывавшая его грудь. Потом он откинулся на стуле и сцепил пальцы. – Считайте, что вам повезло, раз вы стоите здесь передо мной, после того как француз напал на ваш остров.

Она печально ответила: – Не всем так повезло.

Энни показалось, что в сине-зеленых глазах пирата промелькнула искра сочувствия, прежде чем он потянулся за кружкой. Сделав большой глоток, он со стуком опустил ее на стол.

– Что делает француз – это не моя забота.

– Я думала, что он ваш враг.

Он сощурил глаза и поинтересовался:

– А где это вы такое услышали?

Энни пожала плечами:

– Да где угодно. – На самом деле это ей сказал Израэль. Эти двое ненавидят друг друга. У них давняя вражда. Израэль сказал это как-то вечером, когда они сидели на берегу. Энни, не прекращавшая раздумывать о боли и разрушении, принесенных де Порто, вслух размышляла о том, что поселению, основанному ее дядей, нужен заступник. Кто-то достаточно сильный, чтобы выступить против Вийена де Порто и его команды.

Когда Израэль высказал предположение, что таким заступником мог бы стать пират, первой реакцией Энни было возмущение.

– Да как это могло прийти тебе в голову? Ведь пираты отравляют наше существование!

Старик только пожал плечами.

– Некоторые говорят, что для борьбы с дьяволом нужен ангел, – проговорил он, вытаскивая нож из ножен на поясе и смаху втыкая его в песок. – Я бы сказал, что для этого требуется более сильный дьявол.

К тому же Израэль сумел убедить Энни, что капитан Джеймс Маккейд скорее падший ангел, нежели дьявол, и она ему верила… до сих пор.

Капитан наклонился к ней так близко, что она ощутила исходивший от него запах мускуса.

– Вы только зря тратите время.

– Я вольна тратить свое время.

– Да, но не мое. – Он взялся за кружку, показывая, что разговор окончен, и когда снова поставил ее, казалось, удивился, увидев ее все еще стоящей по другую сторону стола. – Теперь идите, милашка. Я вам сочувствую, но ваши беды – не мои.

– Но вы же меня не выслушали. – Надежда уступила место отчаянию. – Он высадился на нашем острове и стал грабить и убивать. – Энни сглотнула, не в силах сказать, что он сделал еще. – Он захватил моего кузена и поклялся, что еще вернется. Он поклялся кровью моего дяди! – Энни осознала, что повысила голос и что несколько сомнительных завсегдатаев таверны смотрят в ее сторону. Она вынудила себя успокоиться.

Капитан Маккейд быстро взглянул на нее, и она снова с надеждой подумала, что заметила проблеск сочувствия. Но он жестко сказал:

– Я советую вам покинуть ваш остров.

– Мы не можем. Там наш дом. И без Либертии мой дядя себя не мыслит.

– Значит, вам остается только надеяться, что вам повезет с французом.

Разочарованная словами капитана, Энни повернулась к чернокожему, потом к тому, кого называли преподобным. Оба отвели взгляд. Капитан был смелее, но его лицо выразило раздражение. Женщина послабее духом отступила бы, но Энни слишком много пережила, чтобы позволить себе это.

– Если бы вы только выслушали меня…

– Я слышал достаточно.

– Ничего вы не слышали! – Энни гневно раздула ноздри. – Я думала, что вам будет не совсем безразлично, потому что вы так назвали свой корабль, – с отвращением сказала она.

– «Гиблое дело»? – Он приподнял брови. – Это чтобы напоминать мне об одной из главных человеческих слабостей, а вовсе не потому, что я борец за проигранные дела. Я не выношу ни их, ни тех болванов, которые за них берутся.

Ей не оставалось ничего другого, как только уйти. Энни повернулась, но не успела сделать и шага, как застыла, услышав его голос.

– Мисс Корнуэлл. – Когда она повернулась к нему, он заговорщически ухмыльнулся: – Возможно, мы еще встретимся, и я смогу доказать вам, что капитан может быть хорош не только в одном-единственном смысле.

Пробираясь через шумную толпу пьяных матросов, она все еще слышала его хохот. Даже отвратительно пахнущий уличный воздух казался свежим по сравнению с дымной атмосферой таверны. Энни глубоко вздохнула и вскрикнула, когда кто-то схватил ее за руку.

– Боже, Израэль, как ты меня напугал. – Энни прижала пальцы к шее, раздраженная тем, что ее рука дрожит.

– Не больше, чем вы меня. Известно ли вам, сколько времени вы там были?

– Представления не имею. – Энни взяла Израэля за руку и потянула его от двери таверны.

– Я уже собирался идти за вами.

– Это было ни к чему.

– Значит, вы его нашли?

– Да.

– И как, выйдет он против де Порто?

– Нет, пока нет. – Энни откинула прядь темных волос, которую бриз сдул ей на лицо. – Он не очень-то хотел меня слушать.

Израэль уселся на перевернутую бочку.

– Значит, ничего не вышло.

– Что? Ну нет, пока еще я от него не отступилась.

– Но вы сами сказали. – Израэль помолчал, качая головой. – Вы не знаете капитана Маккейда. Он из упрямых. Если он не захотел слушать…

– Тогда ему просто придется самому все увидеть. – Энни торопливо продолжала, прежде чем ее друг успел возразить. – Я уверена, что ему понравится дядя. А как только он сам увидит Либертию и поймет, что пытается сделать дядя Ричард… Разве ты не видишь, что это единственный способ?

– Я не говорю, что на него это не подействует. Но если он не хочет туда ехать, как мы можем его заставить? Не похищать же его.

Энни медленно подняла голову:

– Нет, Израэль, именно это мы и собираемся сделать.

* * *

– Он – само воплощение дьявола.

– Именно так, преподобный. Именно так. – Джеми крикнул служанке, чтобы она снова наполнила его кружку.

– У этой девушки против него нет ни единого шанса.

Джеми хмуро уставился на своего главного бомбардира. Чернокожий как будто нисколько не смутился.

– Она не наша забота, Кина. – Он откинулся к стене. – Кроме того, она довольно симпатичная девица. Французу нравятся красивые женщины.

– Она быстро потеряет красоту.

– Да дьявол тебя побери, Кина, что, по-твоему, я должен сделать? Если ее острову грозит опасность, ей, черт возьми, лучше всего убраться оттуда. – Джеми сложил руки на мощной груди. – Вообще, зачем ее сюда занесло?

– Мне показалось, что она просила о помощи, – сказал Кина и заслужил еще один мрачный взгляд капитана.

– Пусть плывет в Англию или куда-нибудь еще. Для этих мест она слишком уж изысканна. – По его губам проскользнула улыбка. – Хотя язык у нее довольно острый. Не удивлюсь, если она искрошит им француза на кусочки, если когда-нибудь их пути снова сойдутся.

Кина как будто не понял шутки, да и преподобный сидел с необычайно серьезным видом, так что Джеми был вынужден в одиночестве смеяться над своей остротой. До тех пор, пока не появилась Полли с подносом, уставленным кружками эля. Пышную грудь девицы едва сдерживал корсаж. Она расставила кружки на столе, не забывая удостовериться, что каждый из мужчин успел полюбоваться видом, и затем, поерзав, устроилась на коленях Джеми.

– Ну, Полли, нехорошо так искушать преподобного, – со смехом сказал Джеми.

– Я просто дала ему взглянуть на то, что он теряет, – проворковала она ему на ухо. – Но ты-то знаешь, верно, Джеми? – Она просунула загрубевшую от работы ладонь между их телами и стала усердно гладить застежку капитанских бриджей.

– О да. – Джеми шумно втянул воздух. – Послушай, Полли, я только хотел еще немного пойла.

– Ну, Джеми Маккейд, не пытайся меня одурачить. Думаешь, я не чую, как у тебя все раздулось и отвердело, словно грот-мачта?

– А кто бы устоял, когда самые умелые руки на острове творят чудеса? – Джеми обхватил ее запястье, положив конец упомянутым чудесам.

– А ртом я могу еще лучше, Джеми, – выдохнула она, прижимаясь грудью к шероховатой поросли его тела. Корсет не смог удержать ее плоть, и крупный коричневый сосок выглянул наружу. Полли взглянула вниз и облизнула тонкие губы таким же тонким языком. – И ты это отлично знаешь.

– Знаю, Полли. Конечно, знаю. – Он ущипнул ее за ягодицу и спихнул с колен. – А теперь будь хорошей девочкой и займись своими делами.

Не пытаясь привести себя в порядок, Полли повернулась к Джеми.

– Я еще вернусь, Джеми. – Она гордо удалилась, по пути задев грудью преподобного.

– Игрушка дьявола, – произнес преподобный, уставившись единственным глазом прямо перед собой.

– Она не так уж плоха, – сказал Джеми, хотя в этот момент он разделял неприязнь своего квартирмейстера к служанке. Нельзя было не отдать ей должного, хотя ее приемы любви по-французски были грубы и нечистоплотны. Но если на то пошло, он до сих пор об этом не слишком задумывался. До тех пор, пока не сравнил ее с женщиной, которая в поисках его зашла в «Акулий зуб».

И он не собирался говорить Полли или кому другому, что жар в его чреслах был разожжен не опытной служанкой, а мыслями об этой стройной девушке с острым язычком.

Он слишком много выпил. Хотя ему были хорошо знакомы постепенно возникающая нечеткость ощущений и тупая боль в голове, Джеми не видел причины останавливаться. Кина не отставал от него, но чертов африканец казался таким же трезвым, как когда они только зашли в таверну.

– В моих жилах течет королевская кровь, – сказал он однажды, когда Джеми удивился его способности к выпивке. Как будто это как-то объясняло его трезвость. Вспоминая теперь этот разговор, Джеми фыркнул. Кина определенно не походил на короля, когда Маккейд подобрал его вблизи побережья Тринидада. Он был истошен и окровавлен и сильно напоминал мертвеца.

– Пора убираться из этой дыры.

Джеми уставился на преподобного налитыми кровью глазам:

– Куда нам спешить? Тебе просто надо выпить. – Джеми толкнул свою кружку через стол, расплескав большую часть содержимого. Как и следовало ожидать, преподобный отпихнул кружку обратно.

– Преподобный прав, капитан. Нам надо возвращаться на корабль.

– Кто, черт побери, здесь главный? – Джеми переводил взгляд с одного на другого. Той частью разума, которая еще функционировала, он понимал, что его товарищи правы. Но ему не хотелось уходить. Что-то испортило то отличное настроение, с которым он вводил в порт Нью-Провиденс свой корабль, трюмы которого ломились от сокровищ. – Совсем как тот, – пробормотал он, только мотнув головой в ответ на недоуменный взгляд Кины.

– Валяйте, вы двое. Я останусь еще немного.

– Капитан, я не думаю…

– А тебе этого и не требуется, верно? – Через переполненную комнату он заметил Полли. – Тут есть одна леди, которую я не хочу разочаровывать. – Джеми хлопнул ладонями по столу. – А вы себе идите. Не думаю, чтобы даже хозяюшке Полли сегодня требовались услуги всех троих.

Ему удалось уговорить их, но, как только они ушли, Джеми сразу же пожалел об этом. Вопреки тому, что он им говорил, у него совсем не было желания посетить комнатку Полли над таверной.

У него вообще не было никаких желаний.

– Это все выпивка, – пробормотал он и осмотрелся. Слава Богу, никого не было поблизости, чтобы услышать, как он разговаривает сам с собой. Не то чтобы кто-нибудь мог что-то сказать. Даже среди видавших виды посетителей «Акульего зуба» он вызывал достаточный страх, чтобы быть уверенным, что его уединение не будет нарушено.

Будь он проклят, ему не нужно уединение. Джеми с трудом поднялся на ноги. Ему не хотелось ни о чем думать, и ему не хотелось валяться в постели с Полли. Отталкивая попадавшихся на его пути, Джеми добрался до двери.

После нескольких часов в духоте таверны ночной воздух показался ему нежным и ласковым. Джеми глубоко вздохнул и пальцами расправил спутанные волосы. Он не был трезвым, но не был и так пьян, как ему казалось. Определенно не настолько пьян, чтобы лишиться памяти.

– Тысяча чертей. – Джеми сделал один, потом другой неуверенный шаг в сторону пирса. Что-то вызвало в нем волну воспоминаний… и он точно знал, что это было – или, скорее, кто.

Мисс Энни Корнуэлл. Девушка с тонкими чертами лица и колючим язычком.

Было время, когда он не упустил бы возможности помочь даме. Но то было раньше, когда он сам был джентльменом. Когда его совесть горела стремлением к справедливости.

Когда он был дураком.

Именно так называл его отец. Его последние слова, адресованные Джеми, были: «Гиблое дело поддерживают только дураки».

Джеми часто вспоминал эти пророческие слова, сидя в мрачной темнице в ожидании петли. Зная, что его отец и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь.

Достаточно было только закрыть глаза, чтобы снова оказаться там. Промозглая сырость. Вонь. Ужас.

Джеми глубоко вздохнул, прислонившись спиной к пальме. Он должен был вспомнить, кто он такой. И где находится. Это Нью-Провиденс, и он свободен. И если палач все же доберется до него, то это будет расплата за вполне заслуженные грехи.

– А где ваши друзья?

Джеми резко обернулся на звук голоса, мягкого и нежного, как бриз, дующий с залива.