Текст книги "Маг-искуситель (СИ)"
Автор книги: Кристина Денисенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Арквено и Ностиа занялись лечением Силимэри, не оспаривая решение Уилбера, хотя обоим хотелось воевать, а не прятаться в лесу.
Тем временем Питьюон привел единорога, а войска уже дружно выстраивались колонной. Уилбер сел верхом:
– Мы им покажем, как страшны эльфы в гневе, не так ли? Пусть знают свое место! Вперед! – он ударил единорога по боку, и тот тронулся.
Войско сдвинулось с места, и живой лентой, массивной цепью извивалось по проселочной дороге, ведущей к лесопилке.
– Да хранят вас святые эльфы, – взмолилась Ностиа, провожая отряды опечаленным взглядом.
В тень под беседку из пышных причудливо переплетенных стволов и ветвей, где изумрудными змеями извивались светолюбивые лианы, они осторожно перенесли Силимэри. Промыли рану, извлекли из нее кусочки коры и обработали спиртом. Сознание к Силимэри не возвращалось. Она так и лежала, не открывая глаз. На бледном лице выступали капельки пота. Синюшные губы говорили о большой потери крови. Ностиа наложила повязку, нашептывая заклинания скорейшего выздоровления, а Арквено вздумал залезть на вершину гигантского дерева, в надежде что-либо разглядеть, но все вокруг утопало в зелени. Можно было разглядеть лишь край реки, но ни берега, ни дока не было видно.
***
Черные облака в сознании Силимэри рассеивались. Она бредила, шевеля краешками губ, но не произносила никаких слов. Она бежала по мрачным серым коридорам. Закрытые двери. Звон дребезжащего стекла. Сквозняк, поднимающий пыльную тюль к потолку. Мигали лампы, и периодически кромешная тьма обволакивала ее с головы до пят. Ноги подкашивались, не слушались команд, как чужие: тяжелые, неподъемные, в синяках и ссадинах. Силимэри спотыкалась на ровном месте и падала. Скребя ногтями по стене, она поднималась, пыталась бежать и снова падала. Влажные волосы застилали глаза. Она держала перед собой ладони, широко расставляя пальцы. – Что я наделала? – рыдала она и сползала вниз по стене, потом ползла на четвереньках, волоча за собой белый шлейф разодранной смирительной рубашки. Свет загорался и тух, загорался и тух – мысли мелькали как фотографии, будто невидимая рука листала альбом задом наперед, и к некоторым снимкам возвращалась снова и снова. Белое, черное – черное, белое. – Уходи, – кричал ей Анк-Морхорке, склоняясь над неподвижным телом блондинки с длинной косой, переплетенной нитями молочного жемчуга. – Элеонора Арранитри, – шептала Силимэри во сне, и женщина с газетной фотографии смеялась ей в лицо, закатывая глаза. Ее неестественный ядовитый смех колом вонзался в болящую рану на плече. Силимэри чувствовала острую боль, но не находила в себе сил, чтобы проснуться и убежать от кошмара. Она скиталась по лабиринту в поисках открытой двери, дергала ручки, но ни одну не удавалось прокрутить. Образ Элеоноры преследовал ее туманным видением с четкими контурами и облаком пышных волос до тех пор, пока за одной из дверей не раздались приглушенные голоса: «Я задушил ее». Силимэри подняла глаза на табличку с надписью «Кементариндур Фабиоре психотерапевт высшей категории» и толкнула дверь от себя. На нее искоса посмотрел доктор, а фигура эльфа, сидящего в кресле для клиентов, растаяла, как мираж. – Хорошо, что ты сама вернулась, – твердо сказал доктор, приподняв одну бровь, отчего один глаз казался больше другого и все лицо асимметричным. Потом снова погас свет. На этот раз надолго. Чернота давила на Силимэри изнутри и стесняла дыхание, как узкий корсет грудную клетку. Она задыхалась. Задыхалась, вдыхая испарения нашатырного спирта, которым Ностиа отчаянно старалась привести ее в чувства.
– Ревекка, ты меня слышишь? – она убрала в сторону флакон с нашатырем и продолжила протирать лицо Силимэри мокрой марлей.
– Я слышу, – Силимэри открыла глаза и попыталась подняться, но мучительная боль в плече вернула ее в прежнее положение. Она огляделась и удивилась, – ничего не понимаю: что произошло?
– Ты ранена, – Ностиа смочила кусок марли водой из своей фляги и заботливо протерла Силимэри лицо и шею.
– А где все?
– А все пошли в деревню, – Арквено слез с дерева, – и из-за тебя мы пропустим этот бой.
– Прекрати, Арквено, Ревекка ни в чем не виновата, – шикнула на него Ностиа.
– Они давно ушли? – Силимэри с трудом поднялась, упираясь на локоть, – Уилбер принес меня на руках?! Бедненький, представляю, как он злился.
– Он сказал, что восхищается тобой! И это было сказано не так сухо, как он обычно хвалит воинов, так что ни о какой злобе и речи быть не может, – ответила Ностиа.
– Но вид у него, конечно, был измученный, – Арквено присел рядом с эльфийками, – расскажи, что там произошло.
– Сначала все шло гладко. Я услышала легкие шаги за поваленным стволом и набросилась на степного воина со спины. Я перерезала ему горло, а потом мы спрятали тело в огромное дупло поваленного дерева. Эти великаны поразили меня своей мощью. Уилбер называет их голиафами. Они охраняют захваченную территорию, и с ними нужно держать ухо востро. Около самой лесопилки варваров-воинов было только трое: вояки и лучник на крыше, остальные – обычные труженики с топорами. Никаких таинственных шаманок там не было. Возможно, они охраняют док, – предположила Силимэри. – Мне так стыдно перед Уилбером: я его пристыдила там в лесу, а он взял и спас мне жизнь.
– Как пристыдила? – Ностиа заинтриговано повела бровями.
– Нас заметили из-за него. Я его попросила подождать, а он пошел за мной, еще и стал во весь рост на открытом месте. Вот и начался бой с лесорубами. Но Уилбер все-таки не оплошал, хотя предлагал бежать, а вот я промазала: полоснула голиафа по плечу, вместо того чтобы – по горлу, и вот результат. – Она тяжело вздохнула и, скрипя зубами, опустила голову: болела вся левая часть груди.
– Ничего, ты поправишься: воин без шрамов – не воин, – Арквено показал свое плечо с грубым еще розовым рубцом. – Они делают нас еще более опасными для врага.
– Я не хочу здесь лежать! – Силимэри снова попыталась встать. Она полностью села, выпрямила спину и поочередно подняла плечи.
– Я тоже не хочу, – Арквено говорил прямо, – я бы с удовольствием сейчас снес одним ударом нескольких степняков, а потом еще и еще, пока остатки их армии не попадали бы на колени и не умоляли пощадить их.
– Они оставили нам единорогов? – спросила Силимэри.
– Что ты задумала? – Ностиа тоже выпрямилась. – Тебе нужно отлежаться. Уилбер разозлиться, если мы ослушаемся его.
– Так, у нас есть единороги или нет? – не успокаивалась Силимэри.
– Есть! – ответил Арквено. – Ты сможешь держаться в седле?
– Да вы с ума сошли, – Ностиа повысила голос, сверля его упрекающим взглядом.
– Расслабься, фея, – он встал и пошел за единорогами, которые спокойно жевали траву под раскидистым деревом, – мы прибыли на полуостров, чтобы убивать, а не отсиживаться в кустах.
– Нет, Ревекка, это безумие. Ты ранена и не сможешь драться со степняками на-равных, – она пыталась переубедить ее, но Силимэри уперто поднималась с земли, прижимая левую руку к правому боку.
– Арквено прав: мы приехали, чтобы воевать, так давайте сделаем то, ради чего мы здесь.
– Но ты даже на коня не сможешь запрыгнуть со своей недееспособной рукой, – Ностиа обняла ее, – не надо, я прошу тебя, давай подождем хотя бы до вечера.
– На коня Арквено меня подсадит. Не волнуйся за меня, Ностиа: я знаю, что делаю.
Ностие пришлось уступить, и вскоре они втроем скакали на единорогах по неширокой дорожке среди тенистого влажного леса. Обычно эльфы передвигаются бесшумно и почти невидимо, они сливаются с растительностью для укрытия, чтобы застать противника врасплох, но верхом на единорогах тяжело пробираться сквозь заросли, да и времени на осторожность не было.
***
Силимэри, издали узнав уже знакомое место, потянула на себя поводья и сильнее прижала шенкеля к бокам своего Беляша. Единорог послушно остановился и наклонил голову.
– Как-то подозрительно тихо, – сказала она вполголоса и потянулась рукой за кинжалом, но карман на сапоге оказался пуст. – Кажется, я потеряла свой кинжал, а из лука стрелять одной рукой я точно не смогу.
Ностиа и Арквено остановились по обе стороны от Силимэри.
– Так уж и быть, я отдам тебе свой второй меч, – Арквено вынул его из ножен и передал Силимэри.
– Спасибо, – поблагодарила она и взяла меч в правую руку, левой – придерживая поводья.
– Это и есть та самая лесопилка? – Ностиа тоже обнажила меч.
– Да, она самая. Мы с Уилбером, получается, заходили с боку. – Силимэри всматривалась в даль. – Я никого не вижу. Странно, почему Уилбер не оставил отряд гоблинов дежурить на объекте?
– Может, здесь никого не было, и они сразу отправились в деревню, – предположил Арквено.
– Никого, – размышляла Силимэри, – я хочу глянуть, что творится на поляне за станками. Там должны быть следы битвы и как минимум десяток трупов. А если там и трупов нет, тогда… они ушли в док.
– Трупы? – переспросила Ностиа.
– Воскрешенные шаманками, – резко ответил Арквено и погнал галопом на поляну.
Силимэри и Ностиа не отставали.
В районе лесопилки не было ни единого намека на сражение: ни трупов, ни крови, никаких следов.
– Ты уверена, что вы с Уилбером были именно здесь? – спросил Арквено.
– А где же еще? Тут одна лесопилка, – Силимэри развернула Беляша и смотрела на ворота с прибитым круглым щитом. – На этой крыше сидел лучник, в зелени за мной в одной из веток должна торчать стрела с красно-белым наконечником.
Арквено спрыгнул с единорога и пошел искать стрелу или на худой конец пробитую ветку. Он переступил через изгородь из лиан и остановился.
– Здесь листья в крови, свежесрубленные лианы и ветка с обломанной стрелой: кто-то пытался ее вытащить, но никаких трупов здесь нет.
Ностиа тоже спрыгнула вниз и пошла за Арквено:
– И перетащить их тоже не могли. Нет никаких следов. Значит, что: наши воины в доке сейчас сражаются с зомби? Или с приведениями? Как назвать эту нечисть?
– Сейчас все увидим. Поехали!
Единороги понеслись, как будто у них выросли крылья. Из тенистого влажного леса за пятнадцать минут они перенеслись на песчаный пляж с каменными утесами и низкорослыми кедрами. Майское солнце, налитое сплошным красно-коралловым огнем, медленно скатывалось за мрачную темно-зеленую полоску южного леса. Медные острые струи пронзали лилово-дымчатые облака, а над головами небо оставалось ярко-голубым и чистым. Теплый ветер ударял в лица сыростью и дразнящим ароматом фруктового микса. Но момент наслаждения бесподобными пейзажами и величественными панорамами с ароматом тропической экзотики длился не дольше нескольких быстротечных секунд.
Черное неспокойное пятно, как разоренный муравейник, близ крохотных белых домиков насторожило беспредельным хаосом. Все смешалось: хрупкие эльфы, низкорослые гоблины, боевые единороги, степные варвары с мощными шеями и большими сильными руками. Не возможно было разобрать, ни сколько их, ни на чьей стороне перевес.
– Ревекка, тебе лучше не приближаться слишком близко, – Арквено счел долгом предупредить ее о смертельной опасности, – держись за нашими спинами.
– Я буду действовать по обстоятельствам, – бросила на лету Силимэри, и наклонилась вперед, сжимая поводья вопреки неотступной пульсирующей боли в плече.
Они гнали единорогов как обезумевшие.
Отряды эльфийских лучников, находясь поодаль, пускали в вероломного лютого противника ливни из идеально прямых стрел с острым зазубренным наконечником и оперением из перьев горных грифонов. Стрелы метко настигали цель и пронзали даже самый крепкий вражеский панцирь, сбивали мифриловые шлемы, но и десятками застревали в стальных круглых щитах степных варваров.
На фоне заката летали не только стрелы, но легкие топорики, которыми воины спецотряда варваров – мутанты полугоблины, бросались по эльфийским лучникам, словно соревнуясь, кто кого. Голиафы поднимали каменные глыбы и, как баскетбольный мяч, кидали их на вытянутых руках в близстоящих противников. Лихая кровь лилась рекой на желтый песок, и варварские лица, которые в полной мере открывались взору Силимэри, искажались гримасами гнева и животной всепоглощающей злобы. Их было отнюдь не пятьдесят, как говорил Екайлиброч: сотни разъяренных, жестоких и неотступных варваров-убийц.
За их спинами скрывались смуглые и стройные шаманки с бубнами. Они вдохновенно пели и неторопливо передвигались с места на место, пританцовывая и падая на колени, закидывали голову назад, и черные языки длинных волос как змеи клубились по плечам, рукам и спине. На шеях висели и перекатывались из стороны в стороны, оголяя маленькие упругие груди, желто-белые бусы из стекол, ракушек, острых клыков и легких перьев. Такие же бусы висели на тазобедренной повязке и в виде браслетов на запястьях и щиколотках.
Силимэри не нужно было искать, кого бы выбрать первой жертвой в этом бою. Варваров в этой куче было слишком много: бери и бей любого. И она рубила сгоряча по каждому лохматому великану, попавшему в поле ее зрения. Они падали, падали, но им конца и края не было. Одному снесла голову с плеч, вместо него нарисовались двое.
– Уилбер, – закричала оно во все горло, – Уилбер, ты меня слышишь?
– И слышу, и вижу, Силимэри Вендинэ, – он неожиданно оказался слева от нее, раскидывая вокруг себя обезглавленные тела. – Как ваше плечо?
Силимэри опешила, но не подала виду:
– Убейте шаманок, Уилбер, иначе этот бой никогда не закончится.
– Питьюон работает над этим.
– Судя по количеству степняков, их шаманки непревзойденные волшебницы.
– Они не могут поднять одного мертвого дважды, так что у нас есть шансы.
– Почему вы назвали меня Силимэри?
– А разве я не прав? – Уилбер отправил в нокаут двоих мутантов полугоблинов с топорами ударом рукоятки прямо между глаз.
– Надеюсь, вы вернете мне мой кинжал, – Силимэри вонзила меч в спину, пробегающему мимо варвару, – он такой удобный.
– Безусловно, госпожа, – Уилбер многозначно посмотрел ей в глаза, – но только после того, как все варвары на этом берегу испустят последний дух.
Силимэри перевела сосредоточенный взгляд на шаманок, извивающихся в подвижном церемонном танце.
– Надо лучников подвести ближе. Шаманки выглядят беззащитными, если не брать во внимание живой щит из жилистых, закаленных в боях голиафов.
– Я же сказал, Питьюон работает над этим, – тяжело дыша, ответил Уилбер.
Силимэри снесла голову еще паре варваров и выпрямилась в седле, наблюдая, как передовой отряд эльфийских лучников передислоцируется в более удачное место. Казалось, небо вертелось вокруг поле-боя и песчаный пляж, залитый кровью и усеянный трупами, как со стороны эльфов и их союзников, так и со стороны степных варваров, содрогался от мощных шагов варварских великанов, бросающих тяжеленные глыбы скальных пород. Каждая мышца была напряжена до предела, и облик каждого отдельно взятого варвара был не менее ужасен, чем их командное кровожадное полчище. Тонкие эльфийские пальцы в мифриловых наконечниках укладывали в тетиву составных облегченных луков острые стрелы, и они ливнем летели в блокаду мясистых великанов, загораживающих своими телами хрупких шаманок. На берегу все нарастал монотонный несмолкаемый гул. Шаманки звенели металлическими побрякушками на тугих бубнах, отчего весь берег дребезжал вместе со всеми воинами, будто бы и сам бой проходил на натянутом бубне, по которому степные колдуньи отбивали зловещие ритуальные ритмы.
– Бр, – только и смогла расслышать Силимэри, когда огромных размеров варвар одним ударом круглого стального щита сбросил ее с терпеливого белогрудого единорога.
Засмотрелась, отвлеклась, – ругала себя Силимэри, выронив меч любезно предоставленный Арквено. Она зажмурилась, падая, заранее представляя, что будет неимоверно больно. Ее плечо и так постоянно напоминало о себе пульсирующей щемящей болью, и от еще одного удара Силимэри опять могла потерять сознание. Но этого не произошло. Ее подхватил Уилбер и, затащив на своего единорога, пытался отбить нападение великана, но тот ловко увернулся и, оголив пожелтевшие клыки, вцепился саблевидными железными ручищами в Силимэри.
***
Это был не просто воин – вожак, предводитель, главнокомандующий. Об этом свидетельствовали, как его суровый выделяющийся наряд с элементами костей и черепов на броне и поясе, так и гордый самоуверенный взгляд из-под бронзового венца, закрывающего весь лоб широкой рифленой полосой с красным кристаллом посредине. За его плечами развевался кожаный плач, и торчали два полуметровых бычьих рога, придающих еще более устрашающий вид. Здоровенной мускулистой рукой он сжимал двухметровый топор с острым дугообразным лезвием. По наточенной блестящей стали стекали красные струи, и кровавые капли жутко падали вниз.
Уилбер, скрывая истинный леденящий страх, замахнулся, но главарь только рассмеялся. Он ловко выбил из рук Уилбер саблю и, когда она отлетела на несколько метров назад, пошел за ней, издавая вибрирующий глухой рев. Ударом громоздкой рукояти топора он погнул саблю, после чего запустил в небо как бумеранг и медвежьей торжествующей походкой вернулся назад, глядя на обезоруженную парочку.
– Вот теперь, приплыли, – неудачно пошутил Уилбер.
За спиной главаря нарисовались силуэты одноглазых циклопов, и Силимэри обескуражено поникла.
– Прорвемся! – крикнул Уилбер, и заставил единорога встать на дыбы.
Они неслись с бешеной скоростью прямо на шаманок. Единорог без разбору мчался, куда глаза глядят, туда, где было место и возможность протиснуться среди шумной толпы воинов.
– Меняем цель, – раздался приказной полнозвучный голос Питьюона.
Следующая порция острых стрел взметнулась в воздух, и холодный ливень обрушился на головы уродливых циклопов, размахивающих колючими шарами на прочных цепях. Сутулые мощные гиганты на коротких ногах взревели и один за другими с грохотом валились на землю. Но их было слишком много. Лучники не успевали натягивать тетиву, как появлялись другие циклопы такие же злые и свирепые, но менее поворотливые. Они стояли как каменные горы, нагоняя страх, но их вида никто не боялся. Феи выкладывались на всю катушку, стараясь рассеивать заклинания шаманок, но обезвредить шаманок так просто не удавалось.
Уилбер пришпорил единорога, и он был вынужден сделать грандиозный прыжок через стену степных варваров, загораживающих шаманок. Единорог пролетел над этим барьером черной тучей с вытянутыми лапами и длинным пушистым хвостом, издавая протяжное и звонкое «И-го-го!»
Уилбер вынул из ножен припрятанный кинжал Силимэри и вложил его ей в руку:
– Возвращаю вам ваше именное оружие. Вот, видите, ждать пока все варвары испустят последний дух, не потребовалось, – он еще находил в себе силы улыбаться.
Силимэри сжала в руке свой кинжал, который всегда подымал ей боевой дух и приносил победу. Ощущение уверенности вошло в ее тело вместе с воздухом, наполнившим легкие.
– Мы должны расправиться с ними, – сказала она твердо.
– И мы это сделаем!
Спрыгнув с единорога, Уилбер помог Силимэри спуститься, и они вдвоем рванули к непоколебимому отряду оголенных и властных шаманок. Внезапно им перегородил путь один из степных воинов. Он широко расставил ноги и согнул их в коленях, раскачиваясь дюжим торсом. В его руках блестел рубиновый меч, а в глазах – огонь ярости.
Уилбер, зарядившись уверенностью от Силимэри, вцепился в горло врагу, не принимая во внимание ни его рост, ни свою безоружность. Он со всей силой сжал его мускулистую шею, и при этом ноги даже не касались земли. Варвар повалил Уилбера и в ходе неравной схватки оказался на нем. Он приставил меч к горлу эльфа и медленно, испытывая наслаждение от появления первых брызг крови, вдавливал его в мягкую податливую плоть.
Со свистом кинжал Силимэри перерезал степному воину зеленые вздутые вены на шее, испачкавшись кровью до последней буквы на именной гравировке. Уилбер ловко выскользнул из ослабевающих объятий и позаимствовал метровый рубиновый меч.
Питьюон тем временем отдал приказ лучникам отступать в тыл, и их место охотно заняли танцующие с ветром под командованием отважного Арквено. Ожесточенный бой продолжался. Враг ослабевал, но не сдавался. Силимэри сохраняя самообладание, оглянулась назад: берег дышал смертью.
Шаманки, завидев пару обезумевших эльфов, залились дерзким наигранным смехом. Одна из них, видимо, считающая себя самой умной и бесстрашной, бросила под ноги громыхающий бубен и начала извиваться как змея, не прекращая смеяться и произносить нечленораздельные слова. За ней повторяли и остальные.
Силимэри с больным плечом не очень то и хотелось испытывать судьбу, но другого выбора не было: она метнулась к первой от нее шаманке и полоснула ее ножом по горлу, использую тактику захвата противника со спины. Кровь фонтаном обрызгала всех рядом стоящих, и шаманки со стеклянными глазами, перешли в наступление. Вытянув впереди себя худые разрисованные руки и расставляя крючковатые пальцы так, будто бы сжимали в них что-то круглое, они шли на Силимэри и Уилбера, крадущимися шагами, как крысы по узкому бортику тонущего корабля.
Уилбер, держа непривычный меч обеими руками, завел его влево и вверх и, сделав прыжок, одним резким движением вспорол животы собравшихся полукругом четырех шаманок. Все они рухнули на песок с перекошенными от боли лицами, но, шепча проклятия и выкатывая глаза, пытались ползти вперед и хватали Уилбера и Силимэри за ноги. Уилбер еще раз замахнулся и отрубил им руки. Окровавленные и отделенные от тела они продолжали ползти, перебирая кривыми пальцами по песку.
Не останавливаясь, Силимэри и Уилбер продолжили устранять шаманок, которых так сильно боялся Екайлиброч. Некоторые из них уже были мертвы и воскрешены при помощи магии: из их тел торчали обломанные стрелы, застрявшие между костей, но вид у этих существ вполне соответствовал стандартам живых варварских женщин. Две из тех, которых только что убили, как разбитые вазы, сами склеились и набрасывались со спины, намереваясь задушить.
Силимэри поочередно убила их по второму кругу, но другие живые шаманки неугомонно набрасывались, обхватывали крепкими пальцами лица, пытаясь то выдавить глаза, то перекрыть дыхание. Одна из них схватила Силимэри за больное плечо и повалила, вскарабкавшись на нее, как на единорога. Силимэри вскрикнула от невыносимой боли и, зажав в руке кинжал до выступа белых костяшек на кулаке, стала бить обезумевшую шаманку в живот, в грудь, без разбора, несчитанное число раз. Шаманка постепенно обмякла и повалилась на бок. Из ее рта текла кровь и впитывалась ненасытным песком.
Раздался звук горна. Отряды гоблинов, сопровождающие эльфов, поднимали боевой дух войск. Силимэри, с трудом поднимаясь, обратила внимание, что гоблины ликуют. Они нападали кучками на одного и безжалостно рубили его топорами. Берег превратился в мусорную свалку.
– Я помогу тебе с шаманками, Ревекка, – из ниоткуда появился Арквено и подал ей руку.
– Спасибо, – тихо ответила Силимэри.
Она встала и, прижимая левую руку к правому боку, снова бросилась в бой, безжалостно пронзая сердца полуголых шаманок. Теперь их было трое, и шансы шаманок резко сократились, да и оставалось их, всего-то, чертова дюжина.
На заднем плане мелькали лица озверевших варваров, торжествующих гоблинов и сдержанных эльфийских воинов.
Одолев последнюю шаманку, Силимэри, обессилено присела. За спиной больше ничто не угрожало ее жизни, а впереди на каждого варвара было по десять, а то и больше, желающих его убить и забрать в качестве трофея его оружие или щит, если он не был слишком покалечен. Силимэри никак не могла восстановить дыхание и смотрела перед собой, не выпуская кинжал из руки. Она рассмотрела в толпе Ностию. Та уверенно держалась в седле и ангельским голосом пела последний куплет песни-заговора, рассеивая вражескую магию. Ее окружали эльфийский хор фей-лучников.
– Ты в порядке? – Арквено присел рядом.
– Я как выжатый лимон, – Силимэри еле ворочала языком, наблюдая за происходящим.
Уилбер спешил оказаться в гуще боя с предводителем степных варваров. Эльфы уже сорвали с него плащ с бычьими рогами, и его голову больше не украшал бронзовый венец, русые волосы с сединой на висках трепал ветер, из предплечья сочилась кровь. Огромный и мужественный воин был окружен. Он понимал, что проиграл, но стоял до последнего.
– Славная победа! – Арквено потирал ладони, – люблю, когда враг трепещет.
Двухметровый топор встрял глубоко в песок. Варвар-великан целился в Уилбера, но Уилбер вовремя уклонился и отскочил в сторону. Ослабевшего воина повалили, и один из танцующих с ветром приставил к его горлу сразу два меча. Силимэри видела его затуманенные глаза, когда он падал, когда смерть от него была на волоске, и ей стало его жалко. Искра ненависти к самой себе озарила ее сознание.
– Не убивайте его, – заорала оно что было мочи. Арквено инстинктивно дернул головой и прикрыл одно ухо кончиками пальцев.
Уилбер вопросительно посмотрел на Силимэри:
– Зачем он тебе?
– Мы возьмем его в плен, – как ни в чем не бывало, тихо и спокойно ответила Силимэри.
Уилбер дал знак танцующим с ветром повременить.
– Но ты ведь слышала, что сказал Екайлиброч: «в плен никого не брать».
– Он явно их главарь, – Силимэри перевела дух и встала. Она шла прямиком к Уилберу и на ходу пыталась донести до него свою точку зрения, – ты же видишь, что он не такой как все эти убийцы с вздутыми от злости венами на шее.
– По-моему, он еще хуже. Он их главарь или один из главарей. Не слишком ли много для него чести остаться в живых? – Уилбер был озлоблен.
– Подумай, Уилбер, мы еще не знаем, какие сюрпризы нас ждут в их лагере. Такой пленник нам не помешает. Мы свяжем его, усыпим, и он не доставит нам никаких хлопот, но в случае необходимости сможем им воспользоваться.
– О какой необходимости ты говоришь? Ты всерьез думаешь, что степняки вместо того, чтобы убить кого-то из нас, возьмут в плен, а мы им потом предложим обменяться пленниками?
– А ты думаешь, что они умеют только убивать? Им нужна эта земля, а значит, они не дураки и могут похитить даже самого Екайлиброча, чтобы заставить верховный совет полуострова выполнить их требования.
– Связать главаря, – Уилбер не охотно сдался. – Пусть будет по-твоему.
– Вот и хорошо, – Силимэри нашла в себе силы, чтобы улыбнуться.
Солнце село за горизонт и красно-коралловые облака обретали новые краски, темнея на глазах. Последние из степных варваров пали смертью мужественных воинов: ни один не пытался сбежать, и была в этом событии некая непонятая до конца Силимэри печаль. Ее настораживало непривычное чувство. Где-то глубоко в душе происходила борьба между двумя «я»: одно «я» ощущало собственную слабость, словно маленькая фея, стоящая на краю пропасти, которая смотрит вниз и боится, но не высоты, а упасть; а второе «я» – сильный воин, который готов подняться на заснеженный пик даже в тонкой рубахе и вопреки ледяным порывам ветра лишь бы доказать всем и самой себе, в первую очередь, свою храбрость.
– Скоро станет совсем темно, – Арквено обхаживал главаря со всех сторон, – чувствую, ночью нам отдохнуть не удастся.
– Из-за этого великана? – Уилбер пнул его ногой, – так мы его хорошенько свяжем, Ностиа напоит его успокоительным чаем, и он до утра нас не побеспокоит.
– Нет, меня волнует не этот великан, а те, которые сейчас в кокосовом лесу. Думаю, что они подготовятся к нашему приходу, и застать их врасплох нам не удастся, а вот они, если их много, вполне могут устроить нам веселенькую ночку, а мне, думаю, как и всем нам, хотелось бы выспаться, но сначала я бы съел жирный кусок мяса.
– Без паники, друзья: мы организуем дежурство, так что враг нас точно не застигнет врасплох. – Силимэри прогнала навязчивые мысли. – Было бы неплохо отправить гонца в деревню, чтобы хотя бы местные жители спали спокойно, но поскольку Екайлиброч не дал нам переводчика, то, скорее всего, спокойно спать этой ночью будут только мертвые. А мы можем выдвигаться к озеру – дальше, на поиски приключений.
***
Вскоре с зажженными факелами отряд эльфов прибыл в пункт назначения.
Аспидно-синяя ночь, спустившаяся на южный лес, была лунной и восхитительно ласковой, мирной и спокойной. В небесной дали горели белые огоньки недосягаемых молчаливых звезд, низкая серебристо-розовая луна насквозь просвещала тонкие облака в форме бегущих по морским волнам двух силуэтов, держащихся за руку. На застывшей глади сонного тростникового озера колыхались мелкие едва различимые ряби. У ближнего берега рядом с поваленным сучковатым стволом высокого кедра проплыли две серые утки с темно-васильковым оперением на голове и голубым воротничком-каемочкой на шее, а за ними вереница маленьких нахохленных птенцов. Каменистый берег озера извилистой линией уходил в черную точку на горизонте. Там простиралась полоса южного леса, отражаемая в зеркальных водах, а немного ближе на открытой поляне горели десятки пламенных трескучих костров, и светились большие треугольные палатки из облегченного хлопка с эмблемами и флагами Империи Восточных Песков.
По периметру развернувшегося пристанища восточной армии стояли часовые – воины с длинными черными хвостами на затылках. Они незамедлительно сделали знак о приближении отряда эльфов своему лидеру Иглесиасу Амаурону, который задумчиво сидел у одного из костров в окружении своих соратников и печального бандуриста, исполняющего задушевные романтические композиции сильным мужским вокалом. Трещали кедровые шишки, и огненные искры фейерверками взлетали над косматыми языками бушующего огня. Обжигающим угольком и сердце Иглесиаса билось в буйной широкой груди. Он так и не дослушал душещипательную балладу о любви бедного рыбака к дочери всемогущего падишаха, и осенним листом, сорванным неукротимым ураганным ветром, поторопился скорее разыскать свою ненаглядную эльфийку среди сотен прибывающих союзников.
Силимэри верхом на уставшем единороге шла во втором ряду, и ее глаза, так же как и глаза Иглесиаса, искали знакомый образ, въевшийся глубоко в сознание, как татуировка через кожу в самое сердце.
Уилбер, узнав лидера восточных отрядов, придержал коня и обернулся к Силимэри:
– Можете забыть все, что я наговорил вам после обеда. Вы в праве распоряжаться свой жизнью, как заблагорассудится. Если у вас любовь, то, что тут поделаешь: целуйтесь на здоровье, – он одобрительно кивнул.
Силимэри промолчала в ответ. Она увидела своего героя, и у нее как будто пропал дар речи. Огни, палатки, воины, ночь и существующая опасность: все расплылось и потеряло всякий смысл. Только он, только она, только любовь.
Иглесиас подбежал к ее Беляшу и помог Силимэри спуститься. Он обхватил ее осиную талию сильными и в то же время нежными пальцами и трепетно прижал к своей горячей груди:
