Текст книги "Я не отступлю…"

Автор книги: Кристин Григ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

7

Внутренне убранство комнаты полностью соответствовало архитектуре дома. Все было каким-то утрированно богатым и поражало огромными размерами. Массивные бархатные кресла, казалось, прогнулись от времени и тяжести сидевших на них людей. Нелепые лампы с шелковыми абажурами с трудом умещались на столах, заставленных позолоченными купидонами и фарфоровыми пастушками.

– Садитесь сюда, мистер Уотсон, – предложила Элизабет. – Этот диванчик, пожалуй, единственно удобный во всем доме.

Роналд недоверчиво посмотрел на предложенное ему место, вовсе не выглядевшее таким уж удобным. Впрочем, по сравнению с другими креслами и диванами, которыми была заставлена гостиная, этот выглядел более-менее современным, если бы не кружевные салфетки на спинке и подлокотниках.

– Я и не знал, что в домах еще держат такую рухлядь, – усмехнулся Роналд.

– Здесь всем командует Фейт, так что это ее вкус, – пояснила Элизабет, вынимая из секретера папку с бумагами.

– Фейт – сестра вашего покойного мужа?

– Она самая.

– Моя приемная мать украшала такими же салфетками всю мебель в комнате, которую называла парадной, – заметил Роналд. Подойдя к камину, он засунул руки в карманы брюк и поставил ногу на каменную плиту перед очагом. – Она предназначалась для приема гостей, и в обычные дни вход туда был строго запрещен. Иногда я тайком проникал в эту комнату, и каждый раз мне казалось, что машина времени унесла меня в далекое прошлое. Кресла возмущенно скрипели, когда я осмеливался на них садиться, абажуры были покрыты толстым слоем пыли, через который с трудом пробивался свет ламп…

Роналд вдруг сообразил, что не очень-то вежливо высмеивать убранство чужого дома.

– Не смущайтесь, мистер Уотсон, – успокоила его Элизабет. – В данном случае деликатность ни к чему. Это не мой дом. Я в нем только жила и прекрасно сознаю, насколько он уродлив. Это понимали все, кроме моего мужа и его сестры.

Она вынула из папки бумаги и протянула их Роналду.

– Вот вся моя переписка с юристом, судьей и адвокатами Фейт.

– Судя по размерам, внушительная документация.

– И совершенно бесполезная. Я проиграла сражение еще до того, как был сделан первый залп.

– Денвер говорил мне, что ваш муж оформил поместье как совместную собственность его самого и сестры. А это означает…

– Я знаю, что это означает, – нетерпеливо прервала его Элизабет. – Но Стэнтон в свое время обещал мне…

– Деньги, – в свою очередь не дал ей договорить Роналд.

– Да, согласно договоренности я имею право на ежемесячное пособие. – Элизабет побледнела от волнения, но изо всех сил старалась держаться с достоинством. – Что же касается проигранного сражения, то, чтобы вы знали, в городе нет ни одного человека, который бы мне симпатизировал.

– Все должен решать закон, а не симпатии или антипатии людей.

– Мистер Уотсон! – горько рассмеялась Элизабет. – Вы находитесь в городке, одним из основателей которого был прапрапрадедушка Стэнтона Пауртона. Каждый его житель глубоко чтит этого человека.

– Каждый, кроме вас, – уточнил Роналд.

– Вы здесь для того, чтобы осуждать меня или помогать мне? – холодно сверкнула глазами Элизабет. – Я за свою жизнь выслушала столько упреков, что если еще и вы собираетесь мне выговаривать, то вот Бог, а вот порог. Если же вы готовы помочь, то прочтите бумаги и скажите, что вы обо всем этом думаете.

Поразительно, какой внутренней силой обладает эта хрупкая на вид женщина, подумал Роналд. Здравый смысл подсказывал вернуть переданные ему документы не читая, но это означало бы, что он совершенно напрасно проделал столь долгий путь. К тому же Роналд считал себя связанным обещанием, данным Элиоту, поэтому, забрав кипу бумаг из рук Элизабет, он расстегнул пиджак и поудобнее устроился на диване.

– Сварите мне, пожалуйста, крепкого кофе, и через час я буду готов к разговору с вами, – попросил он хозяйку дома, погружаясь в чтение.

Элизабет с трудом сдержала вздох облегчения. Еще минуту назад она боялась, что Роналд возвратит ей документы и уберется восвояси, а ей так нужен был дельный совет.

Исподтишка она наблюдала за тем, как Роналд прочитал первую страницу и, нахмурившись, встал со своего места, чтобы снять пиджак. Затем снова сел, засучивая рукава свитера. Все это он проделал, не отрываясь от бумаг. Казалось, Роналд совершенно забыл о ее присутствии. Ну, к подобному отношению она давно уже привыкла. Покойный Стэнтон часто намеренно игнорировал жену, указывая тем самым ее место в доме. Но сегодня был совсем другой случай. Роналд действительно настолько ушел в изучение документов, что все остальное просто перестало для него существовать.

Элизабет взглянула на его руки. Они были сильными и мускулистыми, слегка заросшими темными волосками. На фоне допотопной и уродливой обстановки комнаты стройный, со вкусом одетый Роналд выглядел чем-то чужеродным.

– Дождусь я наконец кофе или нет? – вдруг спросил он, не прерывая чтения.

Элизабет шокировала бесцеремонность, с которой это было сказано. Видимо, почувствовав неладное, Роналд поднял голову и улыбнулся. Однако улыбка вышла какой-то покровительственной и оставила у Элизабет неприятное ощущение.

– А может, вы просто не умеете варить кофе? Тогда так и скажите.

– Вы даже представить себе не можете, как много я умею, – со сдержанным возмущением ответила Элизабет, направляясь в кухню.

Занятый бумагами Роналд, не глядя, взял чашку с принесенного Элизабет серебряного подноса и машинально сделал глоток. Кофе оказалось достаточно крепким, и он поблагодарил ее кивком головы.

Роналд подливал себе кофе из кофейника, пока тот не опустел.

– Хотите еще? – спросила Элизабет, все это время сидевшая напротив и наблюдавшая за тем, как он работает с документами.

– Благодарю вас, не надо, – встал с дивана Роналд. – Я закончил.

– И что вы обо всем этом думаете? – с плохо скрытой тревогой спросила Элизабет. Не один год своей жизни она вложила в проект под названием «Стэнтон Пауртон», и вот теперь за все труды она, кажется, не получит ни цента.

– У вас нет почти никаких шансов заставить судью изменить первоначальное решение, – откровенно признался Роналд.

– Я вовсе не собираюсь заставлять его делать это, – с досадой возразила Элизабет. – Оказывается, вы ничего не поняли. Пусть Фейт забирает все, я же хочу получить лишь то, что мне положено по закону.

– Не хочу вселять в вас ложные надежды, – медленно произнес Роналд. – С точки зрения закона, на который вы постоянно ссылаетесь, вам не положено ровным счетом ничего.

– Ложные надежды?

– Вы искусно подловили Стэнтона, и ваш брак был всего лишь сделкой, не так ли? – Кивком головы указал он на лежавшие документы. – Муж давал вам деньги, а вы взамен оказывали ему те услуги, которые он от вас требовал. Если в обычных семьях все решают чувства, в вашей главным двигателем была чековая книжка.

– Вопреки сочиненному вами сценарию, я не ловила Стэнтона. – Элизабет вскочила и с возмущением ударила кулаком по спинке кресла. – Мы знали друг друга много лет. Я работала на него и была ему хорошим секретарем…

– До тех пор пока не сообразили, что есть более высоко оплачиваемые должности, – прервал ее Роналд.

– Я думала, что адвокаты призваны защищать своих клиентов, а не обвинять их!

– Вы не мой клиент.

– Поймите, целый год я работала в офисе, пока он не сказал, что ему нужна не секретарша, а жена, которая вела бы дом, развлекала гостей…

– Охотно верю, что последнее вам удавалось лучше, чем стенографирование, – мрачно усмехнулся Роналд.

– …Взамен он предложил мне положение в обществе, деньги. Поймите, это была его идея.

– И вы с радостью согласились.

Элизабет вспомнила, как ее шокировало предложение Стэнтона, как долго и мучительно раздумывала она над ответом. Как он убеждал ее в том, что замужество – единственная для нее возможность оплатить дорогостоящее лечение Эвана.

Вспомнила она и его клятвенное обещание, что в их отношениях ничего не изменится.

– Так вот как вы понимаете свои обязанности, мистер Уотсон, – дрогнувшим голосом произнесла Элизабет. – Оказывается, адвокат может одновременно претендовать и на роль судьи, и на роль присяжного заседателя.

– Нет, не может, – улыбнулся Роналд, делая шаг в ее сторону.

Невольно отступив, Элизабет уперлась спиной в стену.

– Просто большинству адвокатов достаточно небольшой практики, чтобы научиться безошибочно определять, говорит его клиент правду или врет.

– Вы сами сказали, что я не ваш клиент.

– Вы придумали неплохую версию, Скарлетт, но на самом деле все было гораздо проще. Вы искусно подвели Стэнтона к мысли о женитьбе, терпеливо ожидая, когда он созреет для того, чтобы проглотить наживку…

– Вон из моего дома!

– Что, правда больно ранит? Или я что-то упустил? Так поправьте меня.

Роналд не знал главного, но Элизабет не могла его поправить, так как поклялась Эвану никому не рассказывать о его болезни.

– Покойный мистер Пауртон просто купил вас, – категорично подытожил Роналд. – И стоила ему сделка две с половиной тысячи долларов в месяц, не так ли?

– Да, это действительно была сделка, – неожиданно согласилась Элизабет.

Роналд не верил своим ушам! Как хладнокровно Элизабет призналась в своей продажности. Впрочем, чего он ожидал? Что она станет рыдать или придумает какую-нибудь сногсшибательную историю о том, что заставило ее согласиться на этот брак? Ясно, что она продала себя тому, кто дал лучшую цену, легла в постель за деньги…

– Знаете, вы слишком поздно обратились за советом к юристу. Вам надо было это сделать до того, как вы вышли замуж за Стэнтона.

– Стэнтон сам был юристом, – с горечью возразила Элизабет. – И заверил меня в том, что обо всем позаботится.

– Он так и сделал. Заключив выгодную для него сделку, позаботился о том, чтобы ее действие приостановилось в день его смерти, то есть тогда, когда она ему самому станет не нужна.

– Я думала, вернее, надеялась, что у нас с ним нечто вроде контракта, – пояснила Элизабет.

– Вы имеете в виду устное соглашение? – не понял Роналд. – Тогда вам нужен лично не заинтересованный свидетель, который бы подтвердил существование такого соглашения. Самое правильное было бы найти судью, который сжалился бы над вами, вошел бы в ваше положение и поверил, что муж не собирался уйти из жизни, оставив свою жену без гроша… Но вы, кажется, уже попытались пойти по этому пути.

Утвердительно кивнув, Элизабет засунула руки в карманы джинсов и, опустив голову, уставилась в пол. Весь ее поникший вид говорил о том, что она признала свое поражение. Удивляясь самому себе, Роналд вдруг почувствовал жалость к этой женщине, выглядевшей столь несчастной.

– Что ж, спасибо за то, что приехали, мистер Уотсон, – тихо сказала Элизабет.

– Может, вам стоит отказаться от вашего адвоката и пригласить другого? – предложил Роналд.

– Зачем? Вы так убедительно доказали мне безуспешность любых попыток… Еще раз благодарю вас за хлопоты. – Она протянула ему руку.

– Наверное, можно договориться о том, чтобы вам разрешили остаться в этом доме дольше обозначенного срока.

– Не стоит, – покачала головой Элизабет. – Зачем оттягивать неизбежное.

– Вам есть где жить?

– Разумеется, – поспешно заверила его Элизабет, сама поражаясь тому, с какой легкостью солгала. Нет, она скорее проглотит язык, чем признается этому преуспевающему дельцу, в каком бедственном положении оказалась.

– И у вас, конечно, имеется счет в банке. Ведь каждый месяц на ваше имя перечислялась солидная сумма. Одних процентов должно было накопиться немало.

– Разумеется, – солгала она снова, и почему-то во второй раз это далось ей еще легче, чем в первый. – Благодарю вас за то время, которое вы мне уделили. Пожалуйста, передайте мою благодарность и мистеру Денверу. А теперь извините, у меня много дел…

– Скажите, Элизабет, а Стэнтон получал за свои деньги все, что ему полагалось по контракту?

– Не ваше дело! – краснея от возмущения, бросила она.

«Зачем ты это говоришь?» – изумленно прошептал его внутренний голос. Но Роналд закусил удила и уже не мог остановиться.

– Очень даже мое. Ведь я ваш адвокат.

– По-моему, один из нас сошел с ума. Мне казалось, что вы только что заявили, что не считаете себя моим адвокатом.

– Не придирайтесь к словам. Вы получили от меня юридическую консультацию?

– Да, но…

– С моей стороны было бы непростительным упущением не выяснить, как выполнялись вами условия того, что вы назвали устным соглашением.

– Зачем? Вы только что сказали…

– Я знаю, что я сказал, – прервал ее Роналд.

На самом деле он знал только одно: в нем проснулся какой-то древний, первобытный инстинкт, который повелевал сделать все возможное и невозможное, чтобы овладеть этой женщиной.

– Мне нужна дополнительная информация о ваших отношениях с мистером Пауртоном, – сказал он. – И мой вопрос носит чисто профессиональный характер.

Элизабет словно оцепенела. Взглянув ей в глаза, Роналд увидел там беспомощность и растерянность. Не верь ее невинному виду! – приказал он себе. Ты прекрасно знаешь, что за всем этим скрывается притворство и обман. Но инстинкт оказался сильнее разума, и, сделав еще один шаг в сторону Элизабет, он осторожно провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Она вздрогнула, как пугливый жеребенок.

– Стэнтон удовлетворял вас? – грубовато спросил Роналд. – Я имею в виду не деньги.

– Вы не имеете права задавать мне…

– Его прикосновения вызывали у вас трепет?

Другая рука Роналда легла ей на шею, и Элизабет невольно поразилась, настолько та была горячей. У нее перехватило дыхание, и она вся напряглась, почувствовав желание, в котором не призналась бы даже самой себе.

– Прекратите, – умоляющим и неожиданно тонким голосом попросила она.

Весь пылая от охватившей его страсти, Роналд тихо и нежно повторял ее имя, прижимаясь разгоряченным лицом к ее шелковым, прохладным волосам.

– Роналд, – прошептала Элизабет в ответ.

– Да, дорогая, Роналд. Зови меня только так.

Он приник к ее губам, чувствуя, как она отвечает на поцелуй. Их губы, тела, души слились воедино, и в этом мире остались только они вдвоем. Никто из них не хотел даже думать о том, чем все может кончиться, потому что это было совершенно неважно. Главным было ощущать тот восторг и упоение, которые они дарили друг другу в этот миг.

8

Роналд положил руки на вздымающуюся грудь Элизабет и почувствовал, как напряглось ее тело. Затем его губы спустились к нежной ямочке на шее.

Сердце Элизабет забилось сильнее. Какие у него губы! А какие у него руки! Касаясь мягко и нежно, они, казалось, одновременно ласкали и изучали ее тело, молились и подразнивали его. Вот они снова легли на грудь, задержались на мгновение и двинулись вниз, к гладкому животу и крутым бедрам. Поглаживающие, возбуждающие движения приводили в восторг и обжигали ее, и внезапно в ответ на ласки Элизабет ощутила где-то глубоко внутри себя биение пылающего пульса…

– Скажи, что ты тоже хочешь этого, Скарлетт, – простонал, изнемогая от желания, Роналд.

– Боже! Какая прелесть!

Элизабет и Роналд отпрянули друг от друга, причем она чисто по-женски, инстинктивно спряталась за широкую спину мужчины.

В дверях стояла женщина лет на двадцать старше Элизабет, с густой гривой жестких, курчавых волос неестественного платинового цвета. Положенный густым слоем макияж напоминал штукатурку. Костюм с рисунком «под леопарда» сидел на ней как на барабане, поскольку был по крайней мере на номер меньше нужного размера. По лицу женщины было разлито блаженство, как у кошки, только что проглотившей мышь.

– Фейт?! – воскликнула Элизабет, выглядывая из-за спины Роналда. – Что тебе здесь надо?

Так это сестра Стэнтона Пауртона? – нахмурился Роналд.

Улыбаясь и покачивая бедрами, Фейт игривой походкой прошла в гостиную. Элизабет тоже сделала несколько шагов ей навстречу, и обе женщины встретились в центре комнаты. Губы Элизабет еще ощущали вкус поцелуев, на щеках горел румянец возбуждения, но усилием воли она сумела взять себя в руки и ничем не выдать смущения. Роналд не мог не отметить ее удивительного самообладания.

– Это мой дом, дорогуша, так что я могу появляться здесь, когда захочу, – торжествующе заявила Фейт.

– Он твой после двенадцати часов ночи, – уточнила Элизабет. – А пока, прежде чем входить, пожалуйста, звони в дверь.

– Я так и сделала, но мне никто не открыл, – хлопая наклеенными ресницами, вкрадчиво сказала Фейт. – Я понимаю, вы были слишком заняты с мистером… Как вас, простите?

– Уотсон. Роналд Уотсон.

– Очень приятно, мистер Уотсон. Извините, что помешала, но мне и в голову не могло прийти, что Элизабет принимает мужчину в такой трудный для нее день.

Положив руку на плечо Элизабет, Роналд почувствовал, что та вся дрожит.

– Что вы хотите? – спросил он.

– Только удостовериться, что эта особа не забыла условия завещания и готова покинуть дом в назначенное время.

Одарив еще раз Роналда лучезарной улыбкой, Фейт пошла по комнате, поправляя на ходу позолоченных купидонов и фарфоровых пастушек.

– Имей в виду, что все фамильные ценности, передававшиеся из поколения в поколение, теперь мои и ты не имеешь права забрать ни одну из них, понятно?

– Можешь не беспокоиться, Фейт. Мне не нужны эти безделушки, и вообще ничего не нужно. Я уйди с тем же чемоданом, с которым пришла.

– Прекрасно, и чтобы в нем было только то барахло, которое принадлежало тебе до замужества.

– Не беспокойся, твой адвокат уже составил опись.

Элизабет освободилась из-под руки Роналда. Ее дрожь прошла.

– Людям бывает так трудно преодолеть искушение. – Маленькие, как бусинки, глаза Фейт горели злобой. – Все знают, на что способна всякая шваль.

– Знаешь, что, Фейт, твое законное время упиваться победой и злорадствовать наступит только в полночь, а пока оставь меня в покое, – тихо, но твердо потребовала Элизабет.

– Имей в виду, что все те наряды, которыми мой брат набил твой шкаф в спальне, теперь тоже мои. Так что будь добра…

– Одежда принадлежит миссис Пауртон.

Обе женщины удивленно взглянули на Роналда.

– Извините, что вы сказали? – растерялась Фейт.

– Как адвокат миссис Пауртон, официально заявляю, что одежда является собственностью моей клиентки.

– Ты все еще на что-то надеешься, Элизабет, – злорадно рассмеялась Фейт. – Вы опоздали, мистер Уотсон. Суд уже принял решение по этому делу.

– Каким бы ни было решение, у миссис Пауртон есть определенные права. И я здесь для того, чтобы не дать их нарушить.

– Думаю, вы здесь не только для этого, – с вызывающим видом бросила Фейт. – Насколько я понимаю, моя золовка и вы… Не хочу называть вещи своими именами. Я слишком хорошо воспитана.

– Мне всегда казалось, что воспитанные леди не врываются в чужой дом без разрешения, – усмехнулся Роналд.

– Не говорите глупостей! Поместье принадлежит мне!

– Да, но только после двенадцати часов ночи.

– У меня свой ключ.

– Миссис Пауртон, вы давали ключ от вашего дома этой даме? – спросил Роналд.

Элизабет с изумлением смотрела на него. За все эти последние, такие тяжелые для нее месяцы впервые кто-то пришел ей на помощь. Даже Джон Мердок, адвокат, получавший деньги за то, чтобы защищать ее интересы, фактически так ничего для нее и не сделал.

– Нет, не давала.

– Если моя клиентка не давала вам ключи, а вы тем не менее вошли в дом, не испросив на то разрешения, – вкрадчиво объяснил Роналд, – значит, мы имеем дело с незаконным вторжением на территорию, являющуюся частной собственностью другого лица.

– Скажи твоему пройдохе адвокату, – Фейт бросила злобный взгляд на Элизабет, – что он либо болван, либо не знает, кто я такая.

– Он прекрасно знает, кто ты и, думаю, успел понять, что ты собой представляешь.

– Вы явно что-то затеваете, но все равно ничего у вас не выйдет, – прошипела Фейт, покраснев от ярости. – Предупреждаю еще раз, чтобы после двенадцати духу твоего здесь не было!

– Можешь не беспокоиться.

– Я слышала, что ты звонила судье…

– Не будем обсуждать детали, – попыталась прервать ее Элизабет.

– …Плакалась по поводу того, что тебе негде жить, что у тебя нет денег, и просила дать время, чтобы найти квартиру и работу…

– Я отказываюсь обсуждать с тобой мои проблемы, Фейт.

– Ты пришла в этот дом нищей, нищей и уйдешь отсюда. Можешь спать где угодно, хоть на улице. Меня это совершенно не касается.

– Она говорит правду? – изумился Роналд.

– Послушайте, не лезьте в мои дела! – в отчаянии воскликнула Элизабет.

– Вам действительно негде жить и у вас нет денег?

– У нее нет ничего! – с нескрываемым злорадством заявила Фейт. – Абсолютно ничего!

– О Боже! – застонал Роналд. – Элизабет! Скажите, что это неправда.

– Не могу. Она права, – обреченно кивнула Элизабет. – Вы удовлетворены?

Что же эта дурочка сделала с деньгами, которые Пауртон платил ей все эти годы, лихорадочно думал Роналд. С другой стороны, обязанность каждого юриста защищать имущественные права своего клиента только до тех пор, пока суд не примет окончательного решения. Все, что происходило потом, его действительно не касалось, и тут Элизабет была права.

– Так ты уж, пожалуйста, ненароком не прихвати чего-нибудь чужого, когда будешь уезжать из дома, – все больше распалялась Фейт.

– Мне не надо ничего из того, что принадлежит вашему семейству. Когда ты наконец проймешь это.

– Нет, это ты должна понять, что в этом доме все мое. Слышишь?

Элизабет взглянула на заплывшее жиром, самодовольное лицо Фейт с маленькими поросячьими глазками. Сколько лет ей приходилось видеть это ненавистное лицо, слышать этот занудливый голос.

– Слышу, – ответила Элизабет и небрежным жестом, как будто совершенно случайно, сдернула со столика салфетку вместе со стоявшими на ней уродливыми пастушками, которые со звоном упали на пол и разбились.

– Какая жалость, – прервала воцарившееся молчание Элизабет. – Какая же я неловкая, – добавила она с вызовом в голосе.

– Ты… негодная, – задыхаясь от возмущения, выговорила Фейт.

– Непреднамеренное действие, случайность, – с трудом сдерживая смех, квалифицировал происшедшее Роналд. Он взглянул на Элизабет, стоявшую с гордо поднятой головой, и вдруг почувствовал, что в нем пробуждается симпатия к этой несчастной, но не гнущейся под ударами судьбы женщине.

– Какая к черту случайность! – завопила Фейт. – Вы что, слепой? Разве не видели, что она сделала это нарочно?

– Если вы так считаете, подайте на нее в суд за нанесение материального ущерба, – деловито посоветовал Роналд.

– Какой в этом смысл? Вы забыли, что у нее нет ни цента?

– Нет, не забыл. В этом случае пришлите счет на мое имя.

– Роналд, в этом нет никакой необходимости, – возразила Элизабет.

– Нет есть. – Фейт вырвала из протянутой руки Роналда визитную карточку. – Имейте в виду, сумма будет огромной. Эти вещи…

– Да, я уже слышал – ценности, передаваемые от одного поколения Пауртонов другому, – кивнул Роналд и, наклонившись, поднял с пола обломок одной из пастушек. – Сделано на Тайване, – прочел он надпись. – Купите такую же «семейную реликвию» в китайском квартале и вышлите чек на адрес моей фирмы.

– Роналд! Я уже сказала, что в этом нет необходимости, – настойчиво повторила Элизабет. – Я сама в состоянии возместить причиненный ущерб.

– Когда? – накинулась на нее Фейт.

– В самом деле, когда? – с невинным видом вдруг поддержал ее Роналд.

– Ну, как только обоснуюсь на новом месте…

– Как только найдете жилье и деньги хотя бы на еду? – загонял ее в угол Роналд.

– Где я буду жить и на что, это – моя забота! – теряя самообладание, крикнула Элизабет.

– По закону именно суд должен был решить эти проблемы, но вам попался никчемный адвокат, поэтому все так по-идиотски и вышло.

– К чертовой матери! Мне надоело обсуждать с посторонними людьми мою личную жизнь. До того, как выйти замуж, я работала секретаршей. Мне ничто не мешает снова устроиться в какую-нибудь фирму. После этого Фейт получит все до последнего цента.

И как это мне самому не пришло в голову предложить ей работу, подумал Роналд. Хотя бы временную. «Ты в своем уме!» – возмутился внутренний голос.

– Посмотрим, – сквозь зубы процедила Фейт.

– Чтобы снять ваши сомнения, мисс Пауртон, я выпишу Элизабет аванс за месяц вперед, и она сможет сразу же расплатиться с вами, – сказал Роналд.

– О чем вы? – недоуменно спросила Элизабет.

Он взял Элизабет под руку и, сильно сжав локоть, заставил замолчать.

– Это совершенно естественно и делается довольно часто, – пояснил Роналд, хотя на самом деле их фирма никогда не платила сотрудникам за еще невыполненную работу. – Теперь, когда у вас, Элизабет, есть хорошее место…

– Какое место? О чем вы говорите?

– Место моей секретарши.

– О нет, Роналд…

– А теперь разрешите на правах босса дать вам один совет: повесьте те туалеты, что вы хотели взять с собой, на место.

– Почему? Вы сами сказали, что я имею право…

– Наверное, мое объяснение удивит вас, но представьте на минуту мисс Пауртон, которая пытается втиснуть свое дородное тело в ваши платья. Вот будет смеху!

На несколько секунд воцарилось всеобщее молчание. Первой его нарушила Фейт, «обложив» Роналда такими выражениями, которые вогнали бы в краску любого нью-йоркского таксиста. Вслед за этим раздался звонкий безудержный смех Элизабет. Она хохотала искренне, от души, так, что, глядя на нее, Роналд невольно подумал, что впервые видит ее столь раскованной.

– Пойдемте отсюда, Элизабет, – протянул ей руку Роналд.

Она взглянула на него и вдруг растерялась, внезапно осознав, что осталась ни с чем, что единственное ее имущество – это то, что на ней надето.

Не будь идиоткой, сказала она себе. Нашла о чем жалеть!

– Пойдемте. – Она улыбнулась, взяла протянутую ей руку и покинула Гринвилл, оставляя позади ужасные воспоминания о безрадостно прожитых годах.

Утро было теплым и солнечным, но уже к полудню начало накрапывать. А когда они подъехали к автостраде, мелкий дождь сменился настоящим ливнем.

Элизабет сидела молча. Радостное возбуждение, связанное с отъездом из Гринвилла, прошло, и теперь ее неотступно преследовала мысль о том, как жить дальше. Роналд включил дворники. Двигаясь взад и вперед по ветровому стеклу, они, казалось, говорили: «Возвращайся назад, Элизабет! Возвращайся, пока не поздно!».

– Вы не будете против, если я включу радио? – спросил Роналд. – Хорошая музыка нам не помешает.

Всю дорогу он тоже молчал, и теперь, услышав его голос, Элизабет вздрогнула и впервые за все время пути взглянула на своего спутника. В профиль хорошо были видны его крепко сжатые губы и тяжелая челюсть. Такие мужчины привыкли добиваться своего, подумала она. Кажется, я попала из огня да в полымя.

– Да, пожалуйста. Я люблю музыку, – с трудом разжала Элизабет непослушные губы.

Роналд протянул руку к доске приборов и нажал кнопку. Раздались торжественные звуки фортепьянного концерта.

– Извините. – Он нажал другую кнопку, и Рахманинова сменил Джеймс Дин. – Я люблю классическую музыку, но сейчас подойдет что-нибудь полегче.

Элизабет продолжала сидеть молча, устало сложив руки на коленях и думая о том, что, возможно, на смену одному кошмарному периоду в ее жизни пришел другой, ничуть не лучше.

– Вам нравится Дин?

Элизабет кивнула. Дворники продолжали бесшумно сновать взад-вперед. Казалось, подстроившись под ритм звучащей мелодии, они повторяли вслед за исполнителем слова песни…

Всю дорогу Элизабет обуревали тяжкие сомнения: правильно ли она сделала, согласившись поехать с Роналдом и приняв предложение работать в его фирме. Сам же Роналд снова и снова анализировал ситуацию, в которой оказалась его спутница, пытаясь разобраться прежде всего в юридической стороне дела.

Стэнтон был настолько состоятельным человеком, что ему ничего не стоило обеспечить жене безбедное существование до конца ее жизни. Почему же он этого не сделал? С другой стороны, все эти годы на счет Элизабет ежемесячно перечислялась круглая сумма. Куда девались деньги и почему после смерти мужа она осталась без цента за душой?

Как у юриста, у него была к Элизабет масса вопросов, но, как мужчина, он чувствовал себя не вправе задавать их. Однако в таком случае ему не следовало браться за это дело. Впрочем, это было ясно с самого начала. Он прекрасно знал, что является заинтересованным лицом, а правило гласит, что между адвокатом и его клиентом не должно быть никаких личных отношений.

Пока еще не поздно, нужно исправить допущенную им ошибку. Как только они приедут в Нью-Йорк, он разместит Элизабет в гостинице и свяжется с кем-нибудь из младших сотрудников фирмы, каждый из которых будет счастлив выполнить просьбу самого мистера Уотсона. Кроме того, насколько он помнил, на следующей неделе одна из секретарш собиралась уходить в декретный отпуск. Вот и работа для миссис Пауртон.

– Прекрасно! – удовлетворенно пробормотал себе под нос Роналд.

– Что вы сказали?

– Ничего. Это я так, про себя, – улыбнулся он, взглянув на Элизабет.

Довольный тем, что наконец-то нашел правильное, разумное решение, Роналд включил радио погромче и стал подпевать Джеймсу Дину.

Элизабет сидела с обреченным видом, рассеянно глядя в ветровое стекло машины. Она чувствовала, что в голове Роналда созрел какой-то план, которым он не хотел с ней делиться.

Еще несколько минут назад он выглядел как человек, идущий на эшафот. Теперь же рядом с ней сидел довольный собой мужчина. Откинувшись на спинку сиденья и барабаня пальцами по рулю, он весь сиял в предвкушении чего-то приятного. Что привело его в столь радужное настроение?

Элизабет вспомнила, с какой радостью покидала мрачный, похожий на гробницу дом в Гринвилле, в котором все эти годы чувствовала себя заживо погребенной. Вспомнила отвисшую от изумления челюсть Фейт и решительно протянутую ей руку Роналда, предлагавшего следовать за ним. И она последовала. Без раздумий и колебаний, не взяв с собой ничего, кроме сумочки, в которой лежала расческа и прочая мелочь.

Не переживай, Элизабет! – преувеличенно бодро сказала она себе. Когда в Нью-Йорке выяснится, что этот человек вовсе не собирается помогать тебе бескорыстно, будешь утешаться тем, что у тебя хоть есть расческа. Скорее всего он потребует, чтобы секретарские обязанности выполнялись в спальне.

– Остановите машину!

Роналд взглянул на Элизабет и поразился безумному выражению ее глаз, тому, с каким отчаянием она судорожно пыталась расстегнуть ремень безопасности. Думая, что произошло нечто ужасное, он резко вывернул руль и затормозил на обочине. Мимо с возмущенным сигналом промчалась следовавшая за ними машина.

– Что с вами? – с тревогой воскликнул Роналд.

Вместо ответа справившаяся наконец с пряжкой ремня Элизабет распахнула дверцу, выскочила из машины и пулей помчалась по направлению к расположенному неподалеку лесу. Роналд бросился за ней следом.

Догнать ее не составило большого труда, хотя Элизабет неслась как угорелая. Сказались четыре года тренировок в составе университетской футбольной команды. Настигнув Элизабет в тот момент, когда она добежала до первых деревьев, Роналд схватил ее в охапку. Потеряв равновесие, они оба покатились в ложбинку и упали на кучу прошлогодних листьев.