Текст книги "Грохочущие воды Ниагары"

Автор книги: Кристин Эллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Я заметила, какими удивленными взглядами провожают меня прохожие, но мне было не до них. Мне хотелось обратно, к Брон и… и к Карлу. Шестым чувством я угадывала: Карл не даст меня в обиду Биву. Если будет нужно, он всегда меня защитит. Моя семья мне поможет и спасет от всех врагов.

Добежав до машины, я порылась в сумке в поисках ключей и плюхнулась на сиденье водителя. Меня преследовал отчаянный страх, что Биван передумает и бросится за мной и попробует забрать с собой в Англию прямо сейчас. Я была слишком напугана и потрясена, чтобы осознать, насколько это дико. В конце концов, мой паспорт лежал у меня в спальне, в Хай-Вайнс.

Я рванула машину с места. Поворачивая за угол, на дорогу из города, я заметила краем глаза красную спортивную машину, припаркованную у тротуара. В нее садилась Николь Блейк, дверцу придерживал мужчина, и я внимательно его рассмотрела. Не старый, не пузатый, даже не седой. На нем был голубой свитер с закатанными до локтей рукавами и серые брюки. Волнистые светло-рыжие волосы и такой загар, словно он только что с тихоокеанского пляжа… или из солярия. Так вот он какой, Патрис Шарбонье! Господи помилуй, бедный Стив! Я прибавила скорости, меня трясло и подташнивало. Вскоре я остановилась под какими-то деревьями, уронила голову на руки, лежавшие на руле, и дала волю слезам.

Как долго я сидела там, уткнувшись лицом в руль и сжимая в руках промокший насквозь носовой платок, понятия не имею. Кто-то резко постучал в окно, я встрепенулась и вздрогнула от изумления. Наклонившись над машиной, в окно с беспокойством вглядывался Карл Блейк.

Во мне вспыхнула буря эмоций: облегчение, смущение, что меня застали такую зареванную, и уж совершенно необъяснимая радость. Я медленно открыла окно.

– Айрис, что здесь творится? Что случилось? Тебе нездоровится? Попала в аварию?

– Нет, нет… – Я не знала, как остановить поток его вопросов. – А ты что здесь делаешь?

– Заехал в город за удобрениями. Думал, может, тебя увижу… А потом смотрю – машина Мел, и кто-то в руль лицом уткнулся. Я чуть не умер со страху.

– Из-з-вини. – Я неуклюже выбралась из машины. Карл помог мне, придержав за руку.

– Айрис, господи, что с тобой?

– Я… Я немного испугалась. – Он смотрел на меня с такой тревогой, что я из последних сил попыталась взять себя в руки. – Все в порядке. Прости, что напугала. Я в-видела… Я поговорю с Брон…

– К черту Брон, – яростно сказал он. – Я хочу знать, что тебя так напугало. Расскажи, в чем дело, может быть, я смогу чем-то помочь.

Вопреки моей воле к горлу снова подкатили слезы, я всхлипнула, и мне удалось выдавить:

– Просто я видела Бива. Он п-приехал из Англии, приехал з-забрать меня с собой. А я не могу, Карл, не могу, я его боюсь. Не знаю, что он сделает, если я откажусь, – и я снова разрыдалась.

– Этот тип? Приехал сюда? – Карл на мгновение словно бы потерял дар речи, а потом резко сказал: – Ну, мерзавец, только попадись он мне. Я ему шею сверну.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

У меня не было ни отца, ни братьев, и мужчины меня никогда не защищали. Биван в этой роли уж точно не преуспел. Горячность Карла меня удивила и обрадовала. Когда его гнев поостыл, он наклонился ко мне и мягко сказал:

– Айрис, отвлекись. В пятидесяти ярдах от дороги есть ресторан. Пойдем, выпьем по чашечке чая. Поболтаем. Там мне все и расскажешь. Или не расскажешь. Как тебе захочется.

Чаю мне как-то не хотелось, особенно учитывая, что не далее часа назад я обедала, но мне вдруг захотелось поговорить с Карлом и попробовать объяснить ему, почему я так уверена, что никогда больше не вернусь к Биву.

В полупустом ресторане несколько припозднившихся посетителей заканчивали ужинать. Карл усадил меня в укромный угол, спиной к залу, и заказал чай. Официантка удивленно подняла брови, но молча пошла выполнять заказ. Я не знала, с чего начать, и Карл мне помог, заметив:

– По-моему, ты не из тех вертихвосток, которые ухажеров меняют как перчатки. Тяжело тебе, наверно, пришлось в последнее время, а?

– Да уж. Я… Не знаю, что тебе рассказывала Брон. Я была уверена, что мы с Бивом выберемся. Если честно, я думала, что хорошо его знаю, к тому времени, когда мы переехали жить в Бристоль. Я думала, мама против него потому, что он увозит меня от нее, но она говорит, не поэтому. Она знала, что когда-нибудь я так или иначе уеду из деревни – выйду замуж или найду работу. Просто она почуяла в Биване что-то неладное. Даже не знала что. Шестое чувство.

– Может быть, у матерей есть какой-то особый инстинкт.

– Может быть. Не знаю. Я думала… Это было таким ударом. Поначалу все шло хорошо. Но как-то раз мы с Бивом поехали отдохнуть на Крит. Там-то все и пошло вкривь и вкось. Мы ссорились из-за каждого пустяка. Даже не помню, с чего все началось.

– Это там он стал тебя избивать?

Я кивнула, стыдясь посмотреть ему в глаза.

– В первый раз – там. Он извинился, но через неделю, уже в Англии, все повторилось. Мы очень повздорили, и он… Он ужасно потом раскаивался. По крайней мере, он так говорил, и я ему верила, но…

– Становилось все хуже и хуже, и ты боялась ему перечить?

– Да.

Карл глубоко вздохнул.

– Бив болен, – услышала я свой жалобный голос, совсем как в том разговоре с Мелани. – Наверно, он и правда не в силах с собой совладать.

Я не собиралась рассказывать Карлу, что Биван плакал, вымаливая у меня прощение, но по мере того, как во мне росли страх и боль, я начала понимать, что он получает какое-то нездоровое удовольствие от тягостных эмоциональных сцен, которые следовали за его жестокими выходками. Мама приехала в тот самый день, когда я поняла, что пора уходить, и я не замедлила воспользоваться этим случаем.

При виде Бива мои чувства сегодня укрепились. Хотя я ощущала себя виноватой за то, что вроде как подвела его, но знала, что между нами все кончено. Я знала наверняка, что просто не рискну еще раз столкнуться с его безудержными приступами ярости. Я боялась, что Карл начнет его проклинать, но он только спокойно заметил:

– Возможно, ты права, и Бивану без врача не обойтись. Это ему решать. А теперь, Айрис, прекрати, пожалуйста, бояться. Больше он тебя не обидит. Я за этим прослежу. Мы все поможем. Живи у нас сколько хочешь.

– Ты очень добрый, – прошептала я, – но это еще не все. Не стану же я жить здесь вечно. На три месяца, до Рождества я могу остаться, а дальше мне надо как-то зарабатывать на жизнь. Сколько можно сидеть на шее у матери?

Помолчав, он спросил:

– А если ты получишь разрешение здесь работать, на полгода или на год, ты останешься?

– Не знаю. Наверное, да. Мама хочет, чтобы я пожила вдали от Уэльса, но…

– По-моему, ничего сложного здесь нет. – Он помедлил. – Если хочешь, у нас есть чем заняться. Это же семейное дело, разве нет?

– То есть… Работать у вас? На фруктовой ферме?

– А почему бы и нет? Я волен нанимать кого захочу, и папа со Стивом, скорее всего, согласятся. Я не предлагаю тебе сажать деревья и ставить ограду. – Он слегка улыбнулся. – Я имел в виду магазин.

– Но вы же, наверное, нанимаете служащих из местных жителей.

– В общем-то, конечно, да и туристы уже поиссякли. Часть рабочих мы на зиму обычно увольняем, но магазин все равно работает для всей округи. К тому же в январе и феврале мы любим внести какие-нибудь изменения. Чтобы к весне все блестело как новенькое. Но, может, тебе не по нраву работа на ферме… – неодобрительно начал он.

– Нет, отчего же. То есть, я уверена, мне понравится.

– Так за чем же дело стало? Вечером звони маме, спросишь, что она думает. Мне кажется, она захочет, чтобы ты осталась, особенно если ты скажешь, что этот тип тебя и здесь достал.

– Нет, этого я ей не скажу. Она там с ума сойдет.

– Да и ему ты, кажется, навредить не хочешь, – нахмурился Карл. – А дело не шуточное, Айрис. Он сказал, когда конкретно за тобой вернется?

– Нет. – Меня охватила дрожь. – Он только сказал, что вернется и заставит меня поехать с ним. Может, завтра, может, на следующей неделе. В любой момент. Бив такой… непредсказуемый.

– Ладно, главное – не бойся. Если что, я с ним справлюсь.

– Спасибо тебе. – Я робко добавила: – Я чувствую себя такой виноватой из-за того, что вот так его бросаю.

– Ты себя – виноватой?! – Карл закусил губу. – Хотя я тебя понимаю. Даже если виноват другой, если уж ты принял решение, то неохота обсуждать его снова и снова.

– Вот-вот.

– Но иногда нужно так поступить, правда? – Он твердо посмотрел мне в глаза. – Если не оставляет чувство, что ты совершил огромную ошибку. А попробуешь скрепя сердце все это продолжать – сделаешь только хуже, даже если отношения были хорошие. Помни об этом. Помогает.

На кончике языка у меня вертелся вопрос, уж не свою ли разорванную помолвку с Николь он имеет в виду, но задать его духу не хватило. Карл произвел на меня впечатление человека очень самостоятельного и уравновешенного, но при этом я чувствовала, что вмешательство в свою личную жизнь он сочтет оскорблением. Мне как-то не пришло в голову, что о моей личной жизни он расспрашивает как ни в чем не бывало и даже дает советы. Я была очень ему благодарна за его доброту и понимание.

– Мне нравится, как ты подстриглась, – неожиданно заметил он. – Тебе и правда так очень идет.

– Спасибо. – Я почувствовала, что зарделась до ушей. Вероятно, он просто хотел поднять мне настроение, но я почему-то обрадовалась, что ему нравится, как я выгляжу.

– Ну что, с чаем покончено, ты немножко повеселела, пора и домой, – сказал Карл. – А то Питер решит, что я заблудился… Наверно, не стоит рассказывать, что случилось. Во всяком случае, Брон или Мел. Временами они склонны преувеличивать.

– Меня это вполне устраивает. Я не в настроении обсуждать это сейчас с кем бы то ни было.

Он как будто бы вздохнул с облегчением. По дороге к машине он спросил:

– А на Ниагару завтра собираешься?

– Жду не дождусь.

– Вот и отлично. Выбросим все из головы – хотя бы на денек, ладно? – Он придержал дверцу, пока я садилась за руль. – Как будто мы туристы, устроим себе настоящую экскурсию. Сделаем все, как положено людям, приехавшим посмотреть водопад.

– Договорились. – Я помолчала. – А ты уверен, что у тебя есть время? Тебе не будет скучно?

– Почему мне должно быть скучно?

– Ну, ты же там, наверно, сто раз был.

Он ухмыльнулся.

– Да, но я ни разу не водил туда девушку с лицом актрисы и с такими стройными ножками, – и он захлопнул дверцу, прежде чем я успела сообразить, что ответить.

Когда мы приехали на Ниагару, «Невеста тумана» как раз собирала вторую партию туристов. Мы спустились по крутому склону, натянули на себя эти длинные синие балахоны. Карл настоял на том, чтобы я сфотографировалась «на память всей семье»; мы поддразнивали друг друга, смеясь над своими нелепыми одеяниями. Впрочем, мы выглядели не смешнее остальных пассажиров, закутанных в те же необъятные комбинезоны.

Я приехала с искренним намерением выбросить из головы все заботы и действительно наслаждалась поездкой; но когда лодка вырулила на середину реки, я вдруг обратила внимание, как жутковато выглядят окружающие меня люди. Маму родную не узнаешь в таком виде. А вдруг – мало ли – Бив следует за нами по пятам, пытаясь разузнать, куда это я еду, такая веселая, с другим мужчиной. В ушах у меня зазвучал его угрожающий голос: «У тебя есть кто-то еще? Никому тебя не отдам… Лучше убью».

Вырвались ли эти безумные слова в приступе ярости? Бив любил пафосные сцены. Должен же он понять, что между нами все кончено? А если нет? Временами рассудок ему изменяет. У меня наконец открылись на это глаза. Он жесток от природы, а меня воспринимает как свою собственность. Сколько ссор у нас вспыхивало из-за его дикой ревности – стоило мне пошутить или перекинуться с кем-то дружеским взглядом. А если он сейчас на лодке, среди этих замаскированных существ, и только выжидает удобного случая? Достаточно мгновения! Толчок в спину – и я за бортом, где меня тут же подхватывает и уносит ледяным течением. Меня охватила безудержная дрожь.

– Замерзла? – Карл наклонился и заглянул мне в лицо.

– Н-нет, просто…

Не говоря ни слова, он обнял меня за плечи одной рукой, а другой сжал мою ладонь. В его теплых и сильных объятиях я тут же почувствовала себя в безопасности; какая же я все-таки мелодраматическая дурочка! Я взглянула на Карла, и он улыбнулся в ответ, глядя на меня нежно и насмешливо.

– Айрис, смотри, мы уже у самого водопада. Классно отсюда смотрится, правда?

– Здорово!

Нас тут же окатило брызгами. Карл укрыл фотоаппарат за складками комбинезона, а я, задрав голову, уставилась на низвергающиеся потоки воды. Высоко над ними, в арке освещенных солнцем брызг выгнулась дугой радуга.

– Видишь призрак индианки? – мягко спросил Карл, наклонившись и крича мне почти в ухо, потому что рев воды заглушал едва ли не все остальные звуки. На мгновение мне показалось, что действительно вижу, затем лодка повернула к берегу, и все вокруг принялись вытирать платками руки, лица, а кто-то и очки.

Завтракать мы пошли на последний этаж одной из смотровых башен. Оттуда открывался вид на ближайшие окрестности Канады и Соединенных Штатов, раскинувшиеся по берегам реки. Водопад отсюда казался маленьким и незначительным.

– В эти леса хорошо ходить на пикник, там есть отличные полянки. – Карл вытянул руку, показывая, где именно. – В детстве Брон часто водила нас жарить мясо на костре.

Как-то слабо мне представлялась Брон, орудующая у костра. Слишком уж она элегантна, хотя по натуре почти такая же домашняя, как мама. Я сказала об этом Карлу, и он рассмеялся.

– Просто ты плохо знаешь Брон. Она любит возиться на свежем воздухе. Представляешь, почти весь сад – ее рук дело. Живую изгородь она сама придумала и вырастила. – Я этого не знала.

– Вообще-то весной, когда потеплеет, мы выбираемся на пикник – все, кто работает на ферме. Если получишь разрешение на то, чтобы остаться, в этот раз и ты поучаствуешь.

– С удовольствием, если получится.

– А ты еще не решила, будешь у нас работать или нет?

– Я бы осталась, – сказала я. – Мне и правда очень этого хочется. Но как же мама? Так и проведет Рождество без меня? У нее, конечно, в деревне куча друзей, но все-таки это не то, разве нет?

– Ну, так пригласи ее на Рождество к нам.

– Я столько раз ее сюда зазывала, и Брон тоже – но все без толку.

Карл задумался.

– Может быть, у меня получится. Давай я попробую? А ты все равно спроси, можно тебе остаться или нет, ладно?

– Ну хорошо, – вдруг решилась я. Вряд ли Карлу удастся затащить маму на Рождество в Канаду, если даже у меня ничего не вышло, но ему так хотелось попробовать – почему бы и нет?

– И больше не думай о том, что Биван заберет тебя с собой в Англию. Он ничего тебе не сделает, пока ты этого сама не захочешь, – сказал Карл.

– Спасибо, мне уже гораздо легче, – призналась я.

Конечно, Бив меня ни к чему не принудит. В худшем случае ему придется иметь дело с Карлом, а в том, что Карл меня в обиду не даст, я не сомневалась ни капли. Если дело дойдет до драки, Бив полезет в нее не раздумывая, и перья полетят во все стороны. Но я решила надеяться на лучшее. Биван сказал, что даст мне время. Скорее всего, сейчас он уже в Англии, а там, глядишь, посидит, подумает и оставит все как есть. По крайней мере, хотелось бы в это верить.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда мы вернулись в Хай-Вайнс, Брон, в джинсах, куртке с капюшоном и косынке, возилась в саду с цветами. Она весело нас приветствовала.

– Понравилось? А я тут пеларгонии выкапываю. Похолодало-то как, правда? Ударь ночью морозец, и от них бы ничегошеньки не осталось. – Она окинула взглядом мой легкий шерстяной жакет. – И это все, что ты захватила с собой вместо пальто, Айрис? Зимой здесь вовсе не жарко.

Мне не хотелось говорить, что это все, что у меня есть вместо пальто, и что при таком положении дел, как сейчас, что-то еще мне просто не по карману. Я пробормотала, что, дескать, потом буду поддевать толстый шерстяной свитер.

– По-моему, она недооценивает канадскую зиму, – заметил Карл.

– Ну вот что, у Мел есть меховая куртка, она ее сейчас не носит. Наверняка она даст тебе ее поносить, так что не волнуйся, – жизнерадостно сказала Брон. – Если вы идете в дом, Айрис, поставь, пожалуйста, чайник, хорошо? Дю Барри только что уехала домой.

– По-моему, я уговорил Айрис поработать у нас, – сказал Карл. Значит, между собой они об этом уже говорили. – Только она беспокоится, что мама на рождественские праздники останется одна. Я бы рискнул убедить тетю Ольвен приехать к нам, если Айрис не против.

– Вот и рискни, – сказала Брон. – Айрис, положись на Карла. У него просто дар убеждения.

Я опасалась, что мама не хочет ехать в основном потому, что ей просто не на что, но, естественно, промолчала. Я чувствовала себя такой виноватой из-за того, что истратила ее сбережения на то, чтобы малодушно сбежать от собственных проблем.

Пока мы разговаривали, с дороги к дому свернула красная спортивная машина.

– А вот и Николь, – сказала Брон. – Наверное, надо пригласить ее на чай, как вы думаете? Привет, Ник. Айрис как раз собиралась пойти поставить чайку. Выпьешь чашечку?

– С удовольствием.

Николь, должно быть, приехала прямо из бассейна, потому что на ней был темно-фиолетовый спортивный костюм, а черные волосы падали на плечи влажными прядями. Карл коротко кивнул в знак приветствия.

– У меня тут дела. Увидимся, Айрис. Спасибо за отличный день.

– Спасибо тебе. – Я заметила, как во взгляде Николь мелькнуло любопытство.

Брон поднялась наверх переодеться, а Николь прошла за мной в кухню. Пока я доставала чашки и блюдца, наливала чайник и включала его в розетку, она наблюдала за мной, облокотившись о стойку. Отчего мне всегда так неловко в ее присутствии? Любая другая на моем месте щебетала бы и рассказывала о том, как прошел день, но меня не покидало ощущение, что за молчаливым взглядом Николь скрывается неодобрение. Я вздрогнула от неожиданности, когда она резко меня спросила:

– Значит, вы с Карлом куда-то ездили?

– Да, на Ниагару. – Я постаралась, чтобы мой ответ прозвучал легко и небрежно. – Когда он меня встречал, то пообещал покатать как-нибудь на «Невесте тумана». Мы сделали все, как настоящие туристы. Завтракали в ресторане на смотровой башне. Даже фильм посмотрели про тех, кто спускался по водопаду, – про Энни с котенком, про парнишку, который чудом выжил, про Блондинку, которая прошла над водой по канату.

Николь молчала и все так же изучала меня взглядом. Когда я принялась разливать чай, она коротко бросила:

– Я так понимаю, тебе уже рассказали, что в свое время мы с Карлом были помолвлены?

– Мелани – мельком.

– С нее станется. Она так радовалась, когда мы разошлись. Но в итоге я вышла замуж за Стивена, так что теперь мы все равно родственницы, и с ней, и с Брон. – Меня смутила горечь, прозвучавшая в ее голосе, и я не нашлась, что ответить. Помедлив мгновение, она продолжила: – Ну что ж, по-моему, это хорошо, что ты присматриваешь за Карлом. Он любит перемены. До твоего приезда он встречался с Эмили Хейс, учительницей Мел по пению.

– Карл волен встречаться с кем ему заблагорассудится, – бросила я в ответ, взяла поднос и вышла из кухни, даже не взглянув на нее.

Эти ее колкости меня невероятно раздражали, не столько из-за меня лично, сколько из-за Карла. Я недавно с ним познакомилась, но уже поняла, что человек он очень искренний. Замечания Николь, похоже, были продиктованы ревностью, но с какой стати ей ревновать, если мы с Карлом дружим? Она замужем за Стивом. Наверное, ей просто неприятно видеть, что Карл интересуется кем-то еще.

Сколько я ни твердила о том, что никто не обязан меня развлекать, Брон заявила, что не даст мне заскучать ни на минуту. Она ходила со мной в гости к друзьям и даже уговорила миссис Дю Барри разрешить мне помогать по дому. Карл сказал, что мне можно потихоньку начинать работать в магазине, «на общественных началах», если мне хочется, пока я не получила официального разрешения. У нас с ним вошло в привычку коротать вечера вместе, поскольку Мел допоздна занималась пением и делала уроки. Мы играли в шахматы и карты, болтали о том, что творится в мире, о своих интересах, или ехали в торговый центр и пили кофе с пончиками в ночном баре.

Я быстро заметила, что Мел с матерью не очень ладят. У Мел оставалось очень мало свободного времени, и, естественно, ей это не нравилось. Я часто наблюдала ее капризный, недовольный взгляд и становилась свидетельницей мелких ссор. Я даже ей немного сочувствовала. В ее возрасте девчонки обычно вовсю общаются с подружками и друзьями. У нее же времени на сверстников почти не оставалось, и мне все чаще приходило в голову, что Брон сильно ошибается, настаивая на таком жестком распорядке.

В комнате для занятий Реджис сделал звуконепроницаемые стены: Мелани настояла на том, что не может заниматься как следует, пока ее кто-нибудь слушает. Если Брон обходилась с Мелани порой чересчур строго, то Реджис, в свою очередь, ей слишком потакал. Я ни разу не слышала, как она поет, но меня уже пригласили на рождественский концерт в школе, где Мелани выступит солисткой.

– Я разговаривала с Эмили, – говорила мне Брон. – Вы ведь еще не знакомы, да, Айрис? Очень славная девочка, и такая самостоятельная. У них с братом ни единой души родной не осталось, с тех пор как их родители погибли в автокатастрофе. Она считает, Мел прямая дорога на эстраду, но я мечтаю, что моя дочь станет исполнять классику. У нее все получится, вот увидишь. Реджису не терпится отправить ее в Европу, учиться дальше и оттачивать технику. Пока Мелани в школе, Эмили ее, конечно, тоже многому научит, но потом… Да и учительница признает, что с первоклассным педагогом Мелани вырастет быстрее.

– А Мелани тоже этого хочет? – спросила я и взглянула Брон прямо в глаза.

– Хотелось бы верить. Просто грех зарывать такой талант в землю. Она тебе говорила, что в следующем году едет в Италию?

– Нет, не говорила. – Но я вспомнила, как в день моего приезда Мел с горящими глазами утверждала, что хочет петь в мюзиклах, а не учиться дальше классической музыке. И даже угрожала все бросить и выйти замуж.

– Ей повезло, что у нее есть родители, которые могут себе позволить дать ей все самое лучшее, – заявила Брон.

И, несомненно, была права, но будет ли Мелани так уж счастлива, если ее заставят заниматься ненавистной ей классикой?

– Если она поговаривает, что не поедет, или еще что-нибудь в этом роде, ты уж, пожалуйста, ей не поддакивай, хорошо, Айрис? Мел просто ленится.

Я пробормотала что-то неопределенное. Мне не хотелось оказаться замешанной в каких бы то ни было разборках между Мел и ее мамой. Однако судьба рассудила иначе.

На дворе стоял ноябрь, дул пронизывающий ветер, а по ночам уже бывали заморозки. Цветы в саду увяли и померзли. Снег, правда, еще не выпал, но Карл сказал, что до настоящей зимы, которая приходит из Арктики, еще далеко. Я порадовалась, что Мел одолжила мне свою меховую куртку, и почти все время расхаживала в джинсах. Карл обещал, что в новом году, если дороги не занесет снегом, он отвезет меня на Ниагару еще раз, когда полузамерзший водопад с гигантскими сосульками превратится в настоящую сказку. А я понятия не имела, буду ли я еще к тому времени в Хай-Вайнсе, и очень расстраивалась при мысли, что, возможно, мне придется уехать.

От Бивана ничего не было слышно, и мне становилось все спокойнее. Неужели он наконец-то смирился с тем, что его отвергли? Я нередко с грустью думала о нем и о том, как распались наши отношения, но теперь у меня появилось столько занятий! Я хорошо поладила со всеми родственниками, особенно с Карлом, который, впрочем, родственником мне вовсе не приходился. Вот не знала, что можно так подружиться с человеком противоположного пола и чувствовать себя с ним так легко и непринужденно. Мои отношения с Биваном уж никак нельзя было назвать легкими и мирными. Карл, конечно, очень симпатичный, ничего не скажешь; удивительно, как это он дожил до тридцати и до сих пор не женился. Вероятно, сказался неудачный роман с Николь. Втайне я все-таки любопытствовала, не было ли у нее уже тогда связи с Патрисом Шарбонье и не узнал ли об этом Карл. Стива, похоже, дурачить гораздо легче. Но, вполне возможно, я несправедлива к Николь. Я говорила себе, что останусь равнодушной к мужскому обаянию, но ловила себя на том, что отношусь к Карлу уже как к надежному другу. Мне нравилось работать в магазине и знакомиться с самыми разными людьми: несмотря на то, что туристический сезон закрылся, в магазин каждый день наведывались за продуктами местные жители. Особенно людно было по субботам.

Как-то вечером мы с Карлом собрались в местный театр на комедию, так что Брон рано накрыла на стол.

– Ты не сбегаешь к Мел, Айрис? Скажи, что пора ужинать, ладно? – попросила она.

Я уже оделась с таким расчетом, чтобы выйти из дому сразу после ужина. Реджис и Карл все еще переодевались наверху, а Стивен ушел домой. В неписаных правилах числилось, что к Мелани во время занятий никто не заходит, но я набросила на плечи куртку и вышла на улицу. Темное вечернее небо усыпали ледяные огоньки звезд. Из-за красных штор музыкальной комнаты выбивался свет, указывая мне дорогу. Мел, вероятно, поглощена своими арпеджио и, скорее всего, ничего не слышит вокруг, поэтому я постучалась, вошла и замерла на пороге.

Мел и Питер Хейс, соединившие уста в поцелуе, отпрянули друг от друга и вскочили с фортепианного стула. Питер густо побагровел; у Мел, наоборот, с лица слетели все краски.

– Айрис! Ох… А я уж думала, это мама. – Она смотрела на меня со смешанным выражением вины и вызова.

– Брон велела тебе сказать, что ужин готов.

Мелани резко повернулась к своему товарищу по занятиям.

– Пит, ты лучше иди. Я все улажу. До завтра… Ну давай же, уходи. – Он, казалось, хотел что-то возразить. – Все устроится.

Он робко прошел мимо меня, сказал «Привет» и вышел. Я тоже повернулась, чтобы уходить, но Мел меня остановила.

– Айрис, подожди. Ну, пожалуйста… – Она подбежала ко мне. – Ты ведь не скажешь Брон, что здесь был Питер, правда? Она не хочет, чтобы я с ним встречалась. Как это глупо. Мне столько лет, а мне не разрешают встречаться с мальчиками! А все потому, что мама думает, это плохо отразится на моей карьере. Обещай ей не говорить, ладно?

– Хорошо, не скажу, – холодно ответила я. Я не ябеда, но меня встревожило, что Мел поддерживает этакие любовные отношения с Питером Хейсом; все это выглядело очень невинно, я и понимала, откуда что идет. Питер – единственный симпатичный молодой человек, с которым Мел общается вне школы. Хоть она и была всего на два года младше, я нередко чувствовала себя старше и опытней.

– Айрис, ну что ты на меня так смотришь? Так самодовольно и неодобрительно. – Она обиженно на меня поглядела, но затем, явно обнадеженная моим обещанием не выдавать ее секрет, уже более благодушно поделилась: – Питер от меня без ума. Хочешь, скажу, только поклянись никому не говорить, ни одной живой душе, ладно? – Я промолчала. – Айрис, он хочет на мне жениться. Вот. То есть, не сейчас, конечно. Следующим летом, когда я закончу школу и мне исполнится восемнадцать. Тогда мама с папой вряд ли мне запретят.

– А разве ты не едешь следующей осенью в Европу? Брон говорит…

– Это Брон с папой хотят, чтобы я поехала. – Она сдвинула брови. – Я еще не решила. И это мое дело. Разве нет?

Вообще-то я была с ней согласна, но, помня наставления Брон не поощрять таких разговоров, я пробормотала что-то невразумительное. К счастью, она была слишком поглощена собственной речью и не обратила внимания на мои слова.

– Конечно, в Италию было бы здорово съездить, если я все же решусь. Эмили говорит, она почти наверняка сумеет устроить мне прослушивание для того, чтобы меня взяли в хор в каком-нибудь большом мюзикле. Нельзя же прошляпить такой шанс. Хоть мама и встанет на дыбы, я такой возможности ни за что не упущу. Эм знает пару настоящих шишек в шоу-бизнесе. – Она тяжело вздохнула. – Господи, ну почему все так сложно?

– А Питер? – Я постаралась, чтобы это не прозвучало слишком сухо.

– Ну, может, я и выйду за него, – беспечно сказала она. – Я же говорю, я еще не решила. Он мне, конечно, нравится, но… Пойдем лучше, а то вы с Карлом опоздаете на спектакль.

Мы побежали к дому. Я прекрасно видела, что, хотя Мел явно льстит предложение Питера и ей нравится с ним в некотором роде экспериментировать, на самом деле она ни капельки его не любит, и я ему сочувствовала. Переодевшись после школы, Мел преображалась: волосы уложены на одно плечо, под белым свитером из ангорки торчат маленькие острые груди, длинные стройные ноги обтянуты светлыми брюками – она кому угодно могла вскружить голову. Можно было догадаться, как Питер теряется от ее внезапных перемен настроения, и я вполне допускала, что она не слишком-то считается с его чувствами.

По дороге в театр я поймала себя на том, что мне очень хочется поделиться своими мыслями с Карлом, но я знала, что этим только доставлю Мел большие неприятности. Наверное, я как-то необычно притихла, потому что некоторое время он то и дело на меня поглядывал и наконец спросил:

– Эй, что у тебя на уме? Что-то ты невесело смотришь.

– Просто думала… Утром пришло письмо от мамы. Она пишет, что не сможет приехать сюда на Рождество.

Я не рискнула сказать ей по телефону, что намереваюсь остаться здесь как минимум до лета. Если я устроюсь на работу в магазин, то смогу больше не просить у нее денег на карманные расходы. Вообще-то я хотела накопить, сколько получится, и отдать ей хотя бы часть тех денег, которые она так великодушно потратила на меня. Я сказала, что, если она не сможет встретить Рождество с нами, я приеду, как и собиралась, и нечего даже и пытаться меня здесь удержать.

– Что ты говоришь! – сказал Карл. – А почему, не пишет?

– Как всегда, в Рождество по горло занята деревенскими делами, – неубедительно соврала я, но тут же, в поисках его сочувствия, позорно сдалась: – Наверное, все дело в деньгах. Она истратила все, что у нее было, на то, чтобы отправить меня, так что… Через месяц мне надо ехать домой.

– Ах вот как, – с довольным видом сказал Карл. – Тогда, девушка, у меня для вас новости.

– Какие?

– Она приедет. Я разговаривал с ней вчера по телефону, и она обещала.

– Карл! – Я подпрыгнула на сиденье машины.

– А насчет денег не беспокойся. Папа с Брон оплатят поездку, как бы в подарок ей на Рождество.

– И она на это согласилась? – выдохнула я. Мамина независимость вошла в поговорку. Брон несколько раз предлагала оплатить проезд и ей, и мне, но мама все время отказывалась – вежливо, но твердо.

– Как же тебе удалось ее уговорить? – воскликнула я. В свете мелькающих фонарей я увидела, как он улыбается.